Неполноценные небеса

      Тсунаёши заходит в дом спокойно, не обращая внимание на взгляды соседей, что заметили лохматую макушку, вернувшуюся в свою обитель позже обычного. А поскольку его вид был далеко от идеального или хотя бы того по-домашнему растрепанного, — последний за ним наблюдался практически постоянно, — то уже завтра в школе начнут шептаться.       Ну да ладно, не впервой.       Будет хорошо, если никто не узнает о причинах столь... Необычного состояния его душевного покоя и чужого физического здоровья — проблем бы не хотелось.       Уже заходя в прихожую Тсунаёши понял, что что-то не так. Слабый писк интуиции пытался что-то сказать, но помогал он откровенно слабо — если помощь вообще была. Причины понять не получалось и от этого в груди разрасталось раздражение, которое при нынешнем настроении может привести к весьма неприятным последствиям, разгребать которые он не хочет.       Плюнув на проблему, которую не может внятно сформулировать даже в собственном сознании, Тсунаёши снимает обувь и идет на кухню. Сумка с учебниками разместилась на одном из стульев, в то время как сам подросток начал активные поиски аптечки, желая обработать костяшки.       Стоит уточнить, что поиски шли около получаса, потому что Нана засунула коробку с нужными препаратами в самый верхний ящик, при этом закрыв его ещё какими-то коробками. Несколько раз Тсунаёши просто-напросто сваливался со столешницы, на которую становился — на стульях было низко, не достать. Всё же Нана, несмотря на японские корни, была достаточно высокой, а ему четырнадцать исполниться только через несколько месяцев и сейчас он ростом особо не отличался от многих сверстников, — и достаточно больно ударялся коленями об многострадальную мебель. На бледной коже, наверняка, расцветали шикарные синяки, что будут ещё долго напоминать ему о столь «прекрасных» минутах тихого шипения и возмущений в сторону Наны, что не могла положить аптечку в более доступное место.       — А ты, смотрю, всё так же умудряешься напороться на неприятности, — раздается из-за спины столь знакомый голос, и подросток едва не роняет тюбик мази на пол.       В кухонном проёме стоит знакомая, до мелочей, девушка, что не изменилась ни на йоту за прошедшие полтора года. Всё тот же чёрный плащ, всё тот же золотистый водопад волос вдоль спины, всё тот же безразличный взгляд топазовых глаз с золотистым кольцом вокруг зрачка. Тонкие губы поджаты, а сама блондинка смотрит на него с давно привычным безразличием и лёгким интересом.       — Столько не виделись, а ты даже не поздоровался. Плохо тебя воспитывали, — хмыкает девушка и всё же заходит в кухню, включая электрический чайник и доставая с верхней полки кружки с заваркой.       — Вам ли не знать, что воспитывать меня просто некому было. Верно, Мэриголд-сан? — безразлично произносит Тсунаёши и садится за стол, наблюдая за одной из немногих личностей, которая научила его действительно полезным вещам. В мёртвых глазах появляется нотка раздражения, когда блондинка не находит сахарницы на прежнем [уже полтора года прошло, на что она надеялась?] месте, а чёрный плащ, который она никогда не снимала, остаётся лежать на хрупких женских плечах.       Наблюдать за тем, как Мэриголд заваривает чай, стало его привычкой. Она плавно двигается по кухне, мастерски управляется с приборами и разливает кипяток по чашкам. Помещение наполняется запахом зелёного чая, из посуды валит пар и поднимается куда-то в потолок, да там и остаётся.       Для Мэриголд эти три вещи, — плащ, мёртвые глаза и зелёный чай, — являются атрибутами, и ему трудно представить её [кто она ему? Наставница? Сестра? Тетя? Просто знакомая?] без чего-нибудь из этого.       Он пьёт чай маленькими глотками, не желая ошпарить горло. Вкус приятно оседает на языке, а желание позорно отрубиться, после всплеска адреналина, отступает, словно он выпил крепкого американо из дешёвой кофейни [был один раз, в город тогда ехать надо, и спать жуть как хотелось, но школьная поездка и Реборн не подразумевали в себе полноценный сон]. Правда, руки всё же подрагивали, да и стёртая кожа была достаточно сомнительным удовольствием.       — В следующий раз, перед тем как уходить с поля боя, — последние два слова девушка произнесла с ощутимой насмешкой. Фигура начала растворяться в тусклом белом сиянии. — Не забудь забрать причину конфликта. Больше напоминать не буду.       А, так вот что это была за проблема. Тсунаёши цыкает и уходит на улицу, накинув на себя легкую куртку.       Нужно найти браслет, пока его кто-нибудь не подобрал.