Неполноценные небеса

      Первый настоящий допрос с применением пыток, наполненный чужими криками и кровью, Дазай увидел через пару месяцев, после Нового года.       Его проводил сам Мори, чего, по словам очевидцев, не случалось очень давно. Мужчина стоит молча, работает, не реагирует на окружающих. Тонкие пальцы умело используют инструменты, но подрагивают из-за подкошенного состояния наставника — он не спал несколько дней, и теперь у мужчины мешки под глазами и желание уснуть на ближайшие сутки-полтора.       Жертва, привязанная к стулу, в уже полностью запачканном кровью костюме, что-то мычала, материлась и очень даже неплохо держалась. Это вызывало невольное уважение и чуть больше раздражение. Того, чьё имя он не удосужился запомнить, трясло, тот был на грани обморока, но никто не позволял ему потерять сознания. Врач умело удерживал того на грани, не давая отправиться в беспокойный сон или подохнуть на том несчастном куске грубо обточенной древесины.       Мори работал три часа, а после со вздохом сообщил, что на сегодня всё, иначе жертва умрёт от болевого шока.       С пленником работали аккуратно — он был кем-то важным и знал достаточно, чтобы не прострелить ему голову сразу. Из-за этой осторожности добиться ничего не получается, а глава допросной трясётся от страха — весь отдел на ушах стоит, но вытянуть информацию не получается, а сроки-то поджимают.       — А можно мне попробовать? — поинтересовался до этого момента молчавший Осаму. Мори, что тогда пересматривал чью-то медицинскую карту, лишь хмыкнул и прищурил красно-розовые глаза.       — Знаешь, я помню отчёт того рядового, с которым ты шёл на свою первую миссию, — спокойно произнёс мужчина. — Думаю, что я дам тебе попробовать, но только под своим присмотром. Тем более, ты всё равно не знаешь, как действовать.       Что удивительно, никто с решением Мори не спорил. Работники пыточной лишь фыркают, кидают в руки пару одноразовых перчаток и насмешливо советуют не бояться крови.       В мафии есть умные люди, или Коё с Мори — просто исключения?       В подвалах, где Портовая Мафия держала пленников и предателей, чуть сыро и прохладно. Здесь освещение совсем слабое — света лампочек хватает только на проходы, оставляя камеры во мраке, где от холода и осознания собственной участи трясутся люди.       Пытки проводят в отдельных комнатах, что находятся в другом крыле и чья звукоизоляция оставляет желать лучшего. Ещё на входе можно услышать, как кто-то кричит и умоляет прекратить «всё это», но в самих допросных звуки пусть и слышно, но намного тише — странно, что за пределами комнаты всё слышно прекрасно...       Его первая попытка сидит на единственном стуле. Запястья и лодыжки плотно привязаны к мебели какой-то верёвкой, а на голове у мужчины — мешок, который он грубо сдёргивает, из-за чего чужая голова мотается вперёд, словно у игрушки.       Белый латекс легко надевается на ладони, что местами покрыты чистыми эластичными бинтами, и чуть скрипит, стоит только сжать или разжать пальцы. Дазай морщится — кроме проклятий в свою сторону нужно ещё и этот скрип слушать.       Сидящий в нескольких метрах от него пленник насмешливо скалится и говорит, что в мафии проблемы с кадрами и теперь посылают на такую работу детей.       Но это длится недолго.       Подросток работает медленно, неспешно доводит жертву до грани, заставляет кричать. Советы, данные наставником перед входом в подвалы, пригодились, да и увиденные вчера действия ещё были достаточно свежи в его памяти, чтобы постараться повторить.       Инструмент в его руках легко исполнял желаемое, послушно выполняя каждое движение, словно верная собачка.       Ему плевать на нормы, он слишком увлечён своим делом, слишком сильно окунулся в чужой страх, ненависть и панику. Мужчина умоляет прекратить, но Осаму упорно продолжает молчать. Ему плевать на желания этого парня.       Он просто хочет ещё.       — Дазай, хватит. Он уже согласился всё рассказать, нет смысла продолжать. Ты же его убьёшь, — ладонь подошедшего со спины Мори выводит его из транса, заставляя посмотреть на реальность и вздохнуть.       Жаль.       Он ведь только начал.       Когда он разворачивается в сторону выхода, то чувствует на своей спине чужой, наполненный ненавистью взгляд, но ему плевать.       Что бы кто ни думал, а пытки — утомительное дело и для пытающих тоже. Ему нужно отдохнуть.       На следующем допросе его присутствие становится обязательным.       Дазай не может нормально объяснить, почему пытки и чужие эмоции во время них приносят ему какое-то извращённое моральное удовольствие. Мори лишь усмехается, говорит «сам когда-нибудь поймёшь» и с радостью берётся учить талантливого парня новому. Огай это дело любит и здесь его навыки не многим уступают медицине, поэтому обучение продвигается достаточно быстро. Советы, примеры и много-много практики.       По словам Огая, у него есть неплохие шансы превзойти его на этом поприще, но ему как-то плевать на такой успех. Ему просто нравится видеть чужую боль и страх, когда он надевает на руки перчатки и берётся за инструменты. Ведь так трудно врать и испытывать какие-то эмоции, кроме ужаса, когда до смерти остался шаг, который ты не можешь сделать.       — Ты — слишком тесная клетка для своих чудовищ. Выпусти их уже, — услышал Дазай от Мори ещё в самом начале своего обучения, но не послушал.       Не видел в этом смысла.       Они росли в нём с самого детства, заточённые в клетку приличий и доброй улыбки, подавлялись Небом и простой наивностью. Клетка была прочной, жёсткой, огромной и очень-очень тёмной, как запёкшаяся на стенах подворотни кровь. Ключей и повода открывать замок не было, поэтому все спрятанные демоны оставались никем не замеченными и не освобождёнными.       А сейчас он медленно выпускает каждое чудовище, каждого демона, каждый кусочек тьмы из клетки. Позволяет себе вдохнуть запах крови, брезгливо стирая красные капли с собственной щеки и откладывает инструменты в сторону.       Раньше он бы сказал, что всё это жестоко и неправильно, что всего можно добиться простым разговором.       Сейчас он ни о чём не жалеет.       И понимает одну простую вещь...       Он не хочет останавливаться.