Вино и понимание
1 декабря 2020 г. в 21:50
Дазай смотрит на Чую и внутри у него что-то едко усмехается и скалится, от понимания того, что все полноценные люди могут так легко и просто сломаться, становится чуточку жаль и немного грустно.
Полноценные люди ужасно хрупкие, как крылья бабочки. Если обнажить их души, то ломать их становится просто — на каждого человека найдется рычаг давления, стоит лишь искать внимательнее, а дальше дело техники и фантазии самого мучителя.
«Двойной черный» вернулся с задания в молчании — редком, мрачном и пугающем, ведь всё уже перестали реагировать на вечные крики, проклятья и оскорбления, которые слышно во всем здании главного офиса. За два года легко привыкнуть к тому, что сильнейший дуэт пусть и понимают друг друга с полувзгляда и полуслова, но друг друга не переваривает просто физически.
Следует заметить, что исправлять это никто не собирался, даже сами парни, которым, по идее, это нужно больше всего.
Это практически физическая необходимость — заставить Чую трястись от злости и понимания, что убить он его не может. Жить-то хочется, а после смерти Дьявола Портовой Мафии никто не сможет остановить Порчу, которая убивает его изнутри. Но тот не отказывает себе в удовольствии сломать напарнику нос или проломить его головой ближайшую стену.
Накахара всегда был таким — вспыльчивым, не умеющим держать себя в руках, ненавидящим чрезмерную разговорчивость, интриги и манипуляции. Проще говоря, вспыльчивый ребенок ненавидел все, что видел в Осаму с самой первой встречи.
Но сейчас Чуя погас и посерел.
Почему-то в голове проскакивает сравнение с испорченной картиной, словно какой-то недоучка разлил ведро краски и испортил работу мастера.
Дазай мог бы пошутить, поиздеваться, довести Накахару до истерики или нервного срыва, после которой рыжему обязательно станет легче, ведь, как и многие вспыльчивые люди, тот лучше всего успокаивается во время драки. Чуя этого не замечает, но сам Исполнитель не страдает слепотой, как и Коё, знающая своего воспитанника лучше всех, и Мори, который привык подмечать малейшие детали в чужом поведении.
Дазай мог бы привести в чувство этого идиота. Мог бы попасть потом в госпиталь на пару недель со сломанными ребрами и спокойной душой [она, оказывается, всё ещё у него есть. Вроде. Дазай уже не уверен в этом] не переживая, что его личная собачка повесится или вскроет вены в горячей ванне, померев раньше него самого [Чуя и суицид, суицид и Чуя — даже звучит глупо].
Дазай вообще мог сделать много чего, чтобы решить нынешнюю проблему.
Но Осаму никогда не сможет признаться, что в тот самый день у него самого тряслись руки, словно у бывалого наркомана во время ломки.
На задании, с которого они вернулись практически невредимыми [физически, по психике (в плане самоконтроля) даже ему прошлось знатно, хотя до этого бывало и хуже], они убивали больше за счет собственных навыков ближнего боя и стрельбы, а не способностей, которые свела на нет какая-то новая разработка врага. Документы и все материалы удалось добыть, враги валялись безвольными куклами на полу, а везде был запах крови и смерти, который ещё долго не уйдет из их воспоминаний.
Раньше он бы на это даже внимание не обратил, но в последнее время контроль над Пламенем Неба ухудшился и наружу стали пробиваться редкие эмоции, которые его совсем не радуют — то внезапное сочувствие к врагам, то самокопание из-за очередного трупа, то отвращение к пыткам. Все эти эмоции мешали здраво рассуждать и работать.
Дазаю это не нравится.
Ему, в последние четыре года жизни, вообще быть полноценным человеком не хочется, поэтому он даже благодарен собственной способности и Пламени Мрака, которые сводят влияние Неба на его психику к нулю. Можно нормально думать и волноваться о последствиях, решая всё самому.
Как, например, сейчас.
— Отпусти меня, — вяло произносит Чуя, когда Осаму крепко хватает его за запястье и тянет в сторону машины. Отчёты они недавно сдали Мори, и теперь у них есть полторы недели на отдых и поправку собственного здоровья. Страдающие бездельем медики их уже подлатали, дальше придётся вытягиваться на собственной регенерации — на Дазая многие вещества из-за Пламени действуют либо плохо, либо не действую вообще, а у Чуи вместо Пламени был Арахабаки.
Учитывая их нынешнее состояние и настроение Чуи, а точнее его полное отсутствие реакции на раздражители, проделать задуманное и вернуть напарника в более-менее нормальное состояние можно использовав и более… Гуманные способы.
— Надеюсь, ты умеешь пить, — нейтрально говорит он и вставляет ключ в замок собственной квартиры.
Квартира Дазая небольшая, но комфортная и светлая. Здесь чисто, пускай сам хозяин и проводит здесь не так уж и много времени, пропадая то на заданиях, то в больницах. Потолки высокие, стены покрашены в какой-то спокойный оттенок серого, кухня не отделена от гостиной стенами и визуально делает помещение больше. Из окна открывается прекрасный вид на Токийский залив.
Чуя заинтересованно рассматривает чужой дом. Дазай как-то мельком вспоминает, что напарник ни разу не был здесь, но не сильно за это волнуется. Его намного больше волнует собственный мини-бар и холодная бутылка вина, которая оказалась у него не так давно. Ну ладно, ещё больше его волнует последующие головные боли и недовольство Коё, что может достаточно сильно покалечить парня, который споил её подопечного.
— Ты решил меня споить? — чуть хриплым голосом интересуется Чуя, смотря на блики алого напитка в прозрачных бокалах, которые Исполнитель поставил на стол. Рядом через пару минут ставят блюдо с нарезанным сыром и парочкой фруктов в качестве закуски.
— Я хочу привести тебя в нормальное состояние, а не лицезреть твою серую рожу. У тебя такой вид, словно ты вот-вот решишь подохнуть, и если ты умрешь раньше меня, то это будет оскорблением моей гордости, — фыркает шатен и берет в руки тонкую ножку, смотря на волнующуюся поверхность дорогого напитка. Чуя неуверенно повторяет чужие действия и склоняет голову к плечу.
— Знаешь, после моей первой удачной пытки ощущения вины и страха настигли только через пару дней, меня не колотило от осознания своего поступка. Но иногда, меня словно переклинивало и руки начинали трястись от одного лишь запаха крови, пусть это и прошло. Мори тогда дал мне бокал и сказал: «Запей боль вином, вдруг поможет?». Помогало слабо, но я тогда был крайне нервный и меня порой бросало из крайности в крайность, мне нужно было успокоиться. И уж если мне помогло, то тебе тем более поможет.
Дазай не врал, даже не приукрашивал. Истерик не было, зато постоянная нервотрепка и состояние куклы имели место быть и достаточно сильно ударили по мозгам вместе с Пламенем, пока наставник не смог привести его в норму, вначале дав ему выпить немного крепкого вина, а после вновь заставив спуститься в пыточную. Подобная терапия длилась пару недель, пока приступы с апатией не прекратились, а использование Исповеди не перестало быть спонтанным и она не боролась с Пламенем за место под солнцем.
Но это дело прошлого, покачал головой Дазай, отгоняя от себя неприятные воспоминания, и сделал глоток.
Вино терпкое, вязкое, сладковатое на вкус, а ещё оно очень дорогое. Такое нужно пить на свиданиях с девушками или светских приемах высшего света, а не напиваться, пытаясь утопить свое горе в алкоголе. У него в мини-баре есть ещё три бутылки достаточно крепкого и дорогого вина — дешевую бурду он считает пить ниже своего достоинства. Хотя этот алкоголь он пьет не так уж часто.
Дазай предпочитает виски и коньяк — холодные и крепкие напитки, чтобы после пары стопок у неподготовленных уже сознание снесло, а тело валялось под столом. Сейчас он немного понимает выбор Занзаса в алкоголе, ведь крепкий напиток намного лучше помогает успокоить расшатанные нервы и прийти в себя, пускай и губит печень с желудком. А ещё он вкусный, чего уж таить?
— Осторожнее пей, оно же холодное, — недовольно цыкает Осаму, глядя на кашляющего парня. У того после двух бокалов начало сознание уплывать и щеки уже красные. Видимо, это первый раз, когда Чуя пьёт.
Из Осаму так себе компания, он даже отрицать этого не станет, но Накахаре нужно расслабиться и напиться, что рядом с Коё или её подчинёнными тот сделать не в состоянии физически — ему просто выпить не дадут, пока двадцать один не исполнится.
— Заткнись, — произносит Чуя, укладывая свою голову на локти. Взгляд у напарника мутный и нечеткий, он смотрит в одну точку (на медленно стекающие подтеки красного вина на стенках бокала) поэтому его мысли прочитать сложнее. Но видно, что тому уже немного легче.
— Ну и как? Легче? — безразлично интересуется у пьяного напарника Исполнитель, смотря на заходящее солнце. Красиво.
— Пошел к черту, — фыркнул Чуя медленно прикрывая глаза.