Люминесценция

Металл (PANTONE 14-4503) - холодный, доминирующий цвет. Один из самых сильных в палитре. Такой цвет могут надеть лишь очень уверенные в себе люди, поскольку их он не будет подавлять. 03 октября. Париж. PdS (Palais du Sports) - D’accord, Кин. - угукнула Рей в трубку, щурясь. В темноте, царящей в cote jardin, легко было упасть, а она разговаривала по телефону, потому не могла включить фонарик. - Отличная идея. Да. И я тебя. До завтра. Отключившись, девушка ощутила дрожь в коленях. Она не знала, тело её предает от предстоящей беседы с парнем или же от той близости с Кайло, которая маячила в перспективе ближайшей пары часов? Рей знала, что, если мужчина предложит ей секс - а он предложит, это очевидно, - она не сможет сказать "нет", ещё больше усугубляя свою вину и… давая волю порочной стороне, которая аж умоляла об этой близости. Но они с Кайло не занимались сексом так, как обычные люди, - за закрытой дверью, в постели, и Рей вдруг поняла, что ужасно смущена. Легко понравиться, когда ты - всего лишь порыв после горячего виски. А вот снять с себя одежду и позволить кому-то быть с тобой по-настоящему… Что ж, Рей слишком долго была в отношениях и позабыла о неловкостях реально первого секса. Не успела она дать своим тревогам волю, как силуэт Кайло вырисовался из темноты, и его глаза сейчас имели тот странный, кошачий отлив, позволяющий животным легко ориентироваться в темноте. Рей от неожиданности вздрогнула - с утра Армитаж сообщил, что Кайло будет не раньше, чем к саундчеку. И девушку удивило не то, что он взвалил все на своих рыцарей, ведь такое бывало, а что он не сказал ей об этом ни слова. Будто это было лишь его личное дело. Хотя, возможно, он лишь хотел отоспаться, ведь после длительной поездки за рулем они практически сразу направились в аэропорт. В Париж команда Эмилин попала в третьем часу ночи, потому, скорее всего, Кайло действительно хотел немного отдохнуть. - Я соскучился, - протянул он и, обхватив запястье девушки, подтолкнул её в сторону speed-гримерки*, укрывая их обоих в ещё большей темноте. - Как же я соскучился по тебе. Мужчина наклонился, чтобы поцеловать Рей, и поцелуй его был жадным. Будто они не виделись несколько месяцев. Или же...будто он устал сдерживать себя, потому что целовал её с пылом, как тогда, в Лондоне, когда пробудил все самые темные желания, что жили в девушке. - Кайло, - попробовала выдохнуть Рей. На краю сознания с досадой поняла, что вот у неё уже все плыло перед глазами, в то время как мужчина отлично контролировал этот свой порыв, ведь не прижимал её к стенке гримерки, помня, что та хрупкая. - Даже не мечтай, все равно не отпущу, - хмыкнул он, целуя её снова и снова. Разжигая в ней огонь, но при этом его руки спокойно лежали у неё на талии и не скользили по телу. Он играл в свою очередную игру. Заводил её, играл на рефлексах и...больше ничего не делал. Хотел, чтобы до ночи она спятила от желания, видимо. “Что ж, у тебя отлично получается, Кайло, превосходно просто. Ох…” Рей упустила момент, когда мужчина умерил свой пыл, и это уже она целовала его так, будто от этого их жизнь зависела. Опомнилась, когда услышала легкий, довольный смешок Кайло. - Чёрт, ты нарочно, да? - Продолжай-продолжай, валькирия, я в восторге, - он слегка отстранился и скользнул по ней таким откровенным взглядом, что Рей стало жарко. - Ох, а ты таки очень плохая детка, да? Он протянул руку и задумчиво провел большим пальцем по воротнику её рубашки, оценивая те самые две расстегнутые пуговицы, на которых они остановились в Лондоне. Поверх рубашки висел розарий - впервые Рей надела его не под одежду. Будто призывая. Заманивая. Сводя с ума. И одновременно обещая ему потрясающую покорность, ведь розарий был не только ключом к её дому, но и его поводком. Кайло, сколько бы нежности ни испытывал, все равно хотел, чтобы такая пылающая девушка была очень послушной в постели. Чтобы исполнила “всё, что ты хочешь”, как обещала однажды в гримерке, когда он и набросил на неё этот оникс, а она без раздумий позволила ему властвовать. - Как же я хочу...- протянул Кайло, ощущая, что эти мысли страшно его возбуждали и опасно дурманили. Но он ещё держал себя в руках. “Ещё пара часов, всего пара часов, и она твоя, вся твоя, твоя…твоя, черт возьми”, - Стащить её? - лукаво сверкнула глазами Рей, которая проснулась на двадцать минут раньше, чтобы погладить чертову рубашку, которая должна была ассоциироваться у Кайло с запретным плодом. Вещь, которую он лишь слегка расстегнул в Лондоне, намекая на свое желание. Точнее, тогда он желание скрыл за насмешкой, но сейчас…сейчас он больше не скрывал ничего. - Расстегнуть - да, снять - ни за что. Хочу, чтобы ты осталась в ней. И только в ней. Он говорил тихо, но голос у него тоже горел, и Рей дышала уже так тяжело, будто он правда уже успел стащить с неё все, включая очередные провокационные чулки, скрытые под невинной юбкой. - Я вижу, сон пошел тебе на пользу. - рассмеялась девушка, прижимаясь к Кайло всем телом и довольно улыбаясь в темноту, ощущая, насколько он возбужден. Что ж, приятно, что умирала от желания не одна она. Горящий Кайло нравился ей куда больше, чем тот подавленный, виноватый мужчина, которого она тщетно пыталась развеселить всю дорогу до Берлина. Тогда, в машине, когда его злость потухла под “я люблю тебя”, он ощущал себя настолько паршиво от того, что позволил себе в очередной раз сорваться, что не знал, как правильно себя вести, потому просто вел машину и был максимально вежлив. Даже не поцеловал её, когда они доехали обратно до площадки. Просто в очередной раз извинился. Всю дорогу до Парижа в компании рыцарей Кайло был так замкнут и задумчив, что его порыв сейчас был потрясающим сюрпризом. - Да я проснулся довольно рано, просто дела были в городе. - Кайло загадочно улыбнулся, и Рей стало любопытно, отчего он так доволен. Словно подслушав её мысли, мужчина потянулся к карману толстовки и достал оттуда обычный белый пластиковый ключ-карту с логотипом одного из отелей Парижа. Протянул ей. - Ты знала, что все отели Монмартра уровня "пять звезд" больше похожи на бордели? Потому выбрал потише, поуютней, без этих красно-золотых ковров и портрета Эдит Пиаф во всю стену номера. Не очень бы хотелось заниматься с тобой любовью под её взглядом, - хмыкнул он, но при этом настороженно рассматривал Рей. После Байройта мужчина понял, что не может предсказать реакцию девушки на его поступки. А вдруг обидится снова? Вдруг он снова поторопился и всё испортил? - Рей, я не настаиваю. Просто так показалось правильнее, чем отель, где через стенку весь стафф. - быстро добавил Кайло, замечая растерянность на лице девушки. “Ну вот, очередное faux pas**”, - ощущая, как из него испаряется радость предвкушения, подумал Кайло. Убрал ключ в карман и погладил девушку по плечу. В этот раз он удержится и не покажет свое разочарование. Кто знает, может, Рей будет его уже после Лондона? Тогда к чему эти две пуговицы и розарий? Он такой идиот, что не так все понял? Девушка замерла. Уставилась на Кайло. Меньше всего она ожидала от него настолько деликатного шага. Он не просто подумал, насколько неприлично спать с ней в отеле, где жили все, а даже нашел время забронировать другой. И съездить туда, чтобы забрать ключ, дабы они вдвоем не торчали на ресепшн, и она не ощущала себя неловкой девчонкой, которую притащили потрахаться. Кайло продумал всё. И это её поразило. Сложно привыкнуть к его резкой перемене. И сейчас, рассматривая, как тень наполовину закрывает лицо мужчины, Рей подумала, насколько же, наверное, ему неприятно носить маску нелюдимого ублюдка, когда у него настолько широкая душа. А то, что рычащее чудовище - лишь маска, было очевидно, ведь даже от чувств люди за день не переставали быть эгоистами. Только в случае, если эгоистами они никогда и не были. - Ты знаешь, что ты потрясающий? - выпалила она, привстав на цыпочки и поцеловав его в щеку. Её рука скользнула в карман его толстовки, чтобы забрать свой ключ. Она понимала, что на деле не важно, у кого он будет, но этот жест значит для Кайло много. - Просто невероятно потрясающий. Я вот о таком и не подумала. - Ты и не должна была о таком думать, - Кайло снова довольно улыбнулся. Понял - то, что он принял за нерешительность, было лишь растерянностью. - Значит, я могу рассчитывать на ужин на площади Тертр и продолжение вечера, да? - А что, шампанского в постель не будет? - расхохоталась Рей, поддразнивая Кайло и мысленно выставляя ему ещё один балл. Конечно, это было бы максимально пошло - ужинать в номере при их деликатной ситуации. - Ну я не настолько романтик. И все же, ты смущена. - Дело не в отеле. И не в тебе. Просто… Ну, вдруг я тебе совсем не понравлюсь? - на одном дыхании озвучила девушка свои опасения. Кайло рассмеялся - настолько нелепо это прозвучало. Подумал, что он мог кончить только от того, как нежно она его касалась, как пылко целовала и как бережно брала за руку. Кайло был влюблен и уверен, что их нормальная, реальная близость без опасения быть застуканными лишь усилит трепет и восторг, что он испытывал перед Рей. То, что она вдруг занервничала, показалось ему таким трогательно-милым. В закулисье было сложно найти девушку, которая еще чего-то смущалась, а Рей вдруг потупилась. - Можешь завязать мне глаза. - отшутился мужчина, подумав, что ведь и он тоже слегка на взводе. Потому что давно забыл, каково это - впустить кого-то в свою жизнь и быть с этим кем-то близок. Заниматься любовью в постели на трезвую голову, а не злым сексом под кайфом. Все опасался, как бы не переступить черту между порочным желанием и болью, ведь он так легко терял контроль и причинял вред. - Ммм, вот значит, как тебе нравится? - Даже не надейся, я хочу видеть тебя каждую секунду. Рей, ты знаешь, почему католики носят розарии? - Что? - ушам своим не поверила девушка, когда Кайло резко сменил тему. Его взгляд смягчился. Перестал гореть жадностью. Он задумчиво перебрал пару бусин на её шее. - Таким образом верующие показывают любовь и уважение к Мадонне. Такая традиция пошла от святого Доминика, которому по легенде она вручила розарий. Так вот, у каждого своя Мадонна, Рей. И своя молитва. И своя вера. Рей ощутила, как заканчивается воздух в легких, хотя в этот раз Кайло просто медленно перебирал четки, а не затягивал их у неё на шее. Так легко он превращал символ своего доминирования над ней в знак преклонения. - Один из понтификов*** когда-то сказал, что “без созерцания розарий - это тело без души”, потому я отдал его тебе. Чтобы не автоматически молиться, а созерцать, понимаешь? - Ох, Кайло, - вздохнула, наконец, девушка, не зная, что ответить. Детка стала валькирией, а валькирия превратилась в Мадонну, на которую он молился, и это было настолько интимно, открыто и прекрасно, что слова закончились. - Мне кажется, нас заждались, - вдруг сказал мужчина, когда его телефон в который раз завибрировал. Не хватало ещё, чтобы технические неполадки испортили им вечер. - До вечера, моя валькирия. Сегодня у нас будет Париж. - У нас всегда будет Париж, - эхом повторила Рей. - И ты будешь только моей в этом городе. Всегда, - вдруг добавил мужчина, словно обещание, выходя первым. Рей вдруг поежилась. Поняла, что он услышал это проклятое “и я тебя” в её беседе с Кином и истолковал по-своему. Она не сказала эту фразу в ответ на “я люблю тебя” или “скучаю”. “И я тебя” стало реакцией на невинное “обнимаю”. Но, кажется, Кайло то, что не услышал, додумал. Рей покачала головой, нащупывая ключ от номера. Что ж, у неё будет возможность доказать сегодня ночью, кому она принадлежит на самом деле. * гримерка, которая строится на краю сцены, где артист во время концерта может быстро сменить одежду между песнями. ** ошибочный шаг (фр.) *** это сказал Папа Павел Пятый *** Настроение до конца главы: Charles Aznavour - La Bohème В октябре Париж пах дождем, ледяным ветром да холодом. Золотая осень в этом городе чаще всего наступала в августе, потому о теплых деньках мечтать не приходилось, однако в этом году Зевс, видимо, сжалился над горожанами. Или он покровительствовал одной очень влюбленной паре, которая, воспользовавшись нетипично теплой погодой, облюбовала столик в одном из старинных, традиционных бистро, коими славилась площадь Тертр. И теперь обменивались быстрыми взглядами, пряча улыбки за меню. Они были в предвкушении. Оба сгорали от желания побыстрее добраться до уютного отеля ещё с момента, как сели в такси, и мимолетно касались друг друга локтями или пальцами, но им также хотелось насладиться всей атмосферой вечера. Предвкушение тоже было разновидностью прелюдии. Томительное, тягучее предвкушение момента, когда можно будет, наконец, ощутить друг друга полностью. Рей, определившись с выбором, слегка откинулась в плетеном кресле, наслаждаясь всем, за что цеплялась взглядом. Скатерть в зелено-белую клетку. Физалис в бордовом кашпо. Высокая свеча в винной бутылке. Все дышало миром и покоем. Её плечи грел плед, а душу - вид сидящего напротив мужчины, который, смешно хмурясь, сражался с меню, которое было исключительно на французском. - Выбери наугад. - предложила девушка, пряча улыбку в тени. Сейчас с Кайло она ощущала себя, словно человек, который, слыша вой ледяного ветра глухой ночью, кутался в одеяло в теплой постели. Она была согрета, разнежена и защищена от всего окружающего мира под его взглядом, который, оказывается, говорил ей о многом. - Ты точно француженка? - хмыкнул Кайло, посмотрев на девушку. Пламя свечи слегка колыхнулось от очередного смешка Рей. Воск потек по бутылке из зеленого стекла. Скольких влюбленных по вечерам наблюдал этот крохотный источник света? Сколько пар задували ее, чтобы целоваться в темноте? А сколько, наоборот, зажигали, чтобы рассеять тьму собственных отношений? - Бельгийка, chouchou, бельгийка. - как всегда, поправила Рей и весело застрекотала на своем родном языке, когда подошел официант, делая заказ и за себя, и за Кайло, который не победил все эти загадочные слова и лишь развел руками, сдаваясь. В конце концов, рыба, утка или луковый суп все равно не утолят тот голод, что съедал его изнутри. Потому, если блюдо ему не понравится, в чем Кайло не сомневался, так как не любил французскую кухню, десерт явно придется по вкусу. Очаровательный, кучерявый, улыбающийся десерт, пахнущий яблоками в карамели. Десерт, который отчего-то вновь застегнул все пуговицы своей рубашки и скрыл очаровательную шею под толстым клетчатым шарфом. - Ненавижу твой французский, ощущение, что с этим парнем занялась словесным сексом. - вдруг заявил мужчина, закуривая. Свободной рукой погладил девушку по запястью, как бы убеждая себя, что, как бы мило она ни щебетала, а все равно здесь, с ним. Его. Его валькирия. Только его валькирия. Боже, как он её любил сейчас. Это чувство было таким огромным, что не помещалось внутри, постоянно рвалось наружу и выражалось в словах, касаниях, поцелуях и уколах недобродушной ревности, пока девушка чирикала и обменивалась своими игривыми “oula” и “vraiment” с официантом. - Оральным. - задумчиво перебирая бусины розария, заметила Рей с серьезным лицом, и Кайло поперхнулся дымом. Сощурился от подобной дерзости, которая злила и заводила одновременно. Для каждого мужчины слово “оральный” из уст любимой девушки звучало призывом. - Ну, я ведь языком пользовалась, не так ли? Словесного секса не бывает. Девушка вдруг лукаво блеснула глазами. В самом-то деле, слово “язык” имело много смыслов, которыми дразнить Кайло было так приятно. Ведь его глаза сразу загорались. Ей нравилось, как любые намеки делали мужчину таким живым. Кин всегда был сдержан в своих желаниях, а Кайло - безудержен, и это так возбуждало. До приятного, ноющего чувства внизу живота, которым Рей аж упивалась, зная, - в этот раз развязывать проблему в одиночестве не придется. И правильный угол искать не нужно будет. Она уже была с Кайло, потому была уверена, что этой ночью обойдется без игр в имитацию. - Надеюсь, за ужин ты не разучишься им пользоваться. - он чуть сильнее сжал её ладонь, ощущая, как взволнованно бьется сердце девушки. Так потрясающе хорошо было находить ответ своим желаниям в её теле. - О, Кайло, ты удивишься, насколько бельгийка может быть француженкой. Ты же помнишь, да? Всё, что ты захочешь, будет твоим сегодня. Мужчина усмехнулся и отпустил руку Рей, поскольку официант принес им напитки. Подумал, что девушка прозвучала многообещающе и…в соль-миноре. Это её “сегодня” отдало неожиданной болью. Сейчас, наслаждаясь её компанией, он никак не ожидал от Рей такой оговорки. “А завтра, моя Мадонна? Завтра ты будешь его? Почему ты это сказала?”, - вглядываясь в беззаботную улыбку девушки, горько подумал Кайло. Ему было так хорошо в компании Рей, что страшно было представить новый день без неё. Он только привыкал к чувству, что может быть кем-то любим. Кем-то настолько сияющим, и хуже всего было понимать вероятность в следующую секунду лишиться всего. Ему порой казалось, что новое падение он не сможет пережить. Что потеря Рей обернется крахом самого себя. Её “сегодня” вернуло мужчину к диалогу с Кардо, который напророчил, что после окончания тура он сопьется быстрее, чем мог бы. От пустоты и боли. Что не справится. “Прекрати. Зачем ты портишь себе момент, идиот”, - обругал он самого себя, потянувшись к пиву красивого рубинового цвета. Похоже, крошка патриотично выбрала крик на основе ламбика*, возвращая долг за то, что в Бельгии они так и не выпили обещанного пива. - Проклятие, детка, что за дрянь ты заказала, - отпив напиток, зашипел Кайло. Нечто сладкое, тягучее, липкое обволокло его горло вместо вишневого ламбика. - Это “Монако”. - спокойно пожала плечами Рей, кажется, наслаждаясь напитком. - Просто пиво пить было бы преступлением. Мы и так немного нарушаем правила. На Монмартре под шансон нужно пить rose и говорить о чем-то высоком, но поскольку ты любишь пиво, я остановила свой выбор на “Монако” - это прекрасное Амбре с гренадином. Кайло с ужасом уставился на чокнутую валькирию. Портить пейль-эль гранатовым сиропом могли только французы. Но он вдруг решил, что это неважно. Слово “сегодня”, которое так неосторожно бросила ему Рей, до сих пор горчило, потому, может, и к лучшему, что “Монако” было слишком сладким. Если его детке понравилось - пускай. В конце концов, источник удовольствия должен быть вдохновлен, потому плевать. Тем более, он прекрасно понял, что выбрала Рей его не столько из-за пива, сколько из-за пресловутого граната, который стал их яблоком соблазна в Вене. Она пила нечто с гренадином, показывая, что Персефона и сегодня хочет к своему мрачному Аиду, что она готова отдать всю себя. Рей была сильна в символах. Они мирно болтали, попивая “Монако”. Ели филе форели под миндальным соусом, слушали музыку и не отрывали друг от друга взгляда. Свеча становилась всё меньше, прикосновения - все откровеннее, желание - жарче. А старая пластинка где-то в зале доносила до них хриплый, дрожащий голос Азнавура. La bohème, la bohème Ça voulait dire tu es jolie…. La bohème, la bohème Et nous avions tous du génie…. La bohème, la bohème On était jeunes, on était fous** Рей, разбивая золотистую карамельную корочку на своем лавандовом крем-брюле, улыбнулась. Кайло, лениво щурясь сквозь дым сигареты и дрожащие тени от колышущегося язычка пламени, тоже улыбался. Они знали, что ушедший шансонье поет о них. О прекрасной девушке и гении. О молодых, сумасшедших и прекрасных. О тех, кто жил духом времени. - Без ума от тебя, - целуя её в пахнущие осенью волосы, пробормотал Кайло, когда они уже выходили из бистро. Этот поцелуй уже отдавал сексом, хотя он не касался её губ. Он словно повторял слова песни. - Обожаю тебя, мой гений, - прошептала Рей, на секунду прижимаясь к нему, и Кайло вздрогнул. Она впервые сказала “мой”, и это местоимение словно стало новым именем для умирающего монстра. Он был её. Чудищем, гением, Нероном… неважно. Её. Они брели, вцепившись друг в друга. Кайло, как всегда, отлично ориентировался в темноте, Рей - в Париже, потому они не сверялись с навигатором, но даже она не сообразила, что произошло, когда мужчина резко остановился, обрывая их беседу и замирая. - Кайло? Он не ответил. Смотрел своим особым взглядом, пронизывающим тени, на стену, которая, вроде, не отличалась от других. Черная плитка была усеяна сотней подписей, но это не были граффити, как на соседних улицах. Сощурившись, Кайло узнал довольно спорную достопримечательность города влюбленных и неожиданно поцеловал Рей. Нежно. Мягко. Почти признавая, как беззащитен перед ней. И пока девушка захлебнулась от нахлынувших чувств, Кайло сделал шаг. И ещё. И ещё. Заставляя девушку пятиться до тех пор, пока она не прижалась спиной к той самой стене. Он не собирался приставать к ней сейчас, потому просто вжал в стену и целовал, будто потеряв себя. - Ich liebe dich, Meine Walküre. - отчетливо сказал он, и у Рей едва колени не подкосились, когда этот высокий, красивый, замкнутый и всегда злой мужчина взял и открыл ей своё сердце среди улиц Парижа. Но больше всего поразило, что он вдруг заговорил на немецком. До этого к родному языку мужчина обращался лишь в те редкие моменты, когда цитировал арии. - У меня не хватает слов выразить, как я сильно, безумно люблю тебя. Но эта стена может сделать это за меня. Здесь "я люблю тебя" написано больше 300 раз на 250 языках мира. Выбери любой. Я хочу, чтобы моя любовь была вне времени, пространства и языковых барьеров. Люблю тебя, люблю, люблю. Te amo. T'estimo. Кохаю. Je t'aime… Он тихо шептал заветные слова, считывая со стены, но вытаскивая их из своего потемневшего, уставшего сердца. Прижимал девушку так, будто надеялся, что эти надписи впитаются в её кожу и навсегда останутся с ней. - Что бы ни случилось, я хочу, чтобы ты навсегда запомнила, что я очень сильно люблю тебя, детка. Очень-очень. - Зачем ты так говоришь? - встревожилась Рей, которая, наконец, смогла вставить хоть слово. - Больше похоже на прощание. Она притянула Кайло к себе. Мужчина тяжело дышал и все так же нежно гладил её. Подумал, что он же все равно все испортит однажды, но пускай она запомнит, что он любит и будет любить её в каждом следующем моменте. Чтобы хоть кто-то знал - чудище умеет любить. Хотя последние семь лет он учился лишь ненавидеть - так было проще, элегантней и спокойней. Чтобы, если ей будет ужасно больно, эти слова, возможно, хоть немного смогли сгладить. - Какое прощание, Рей? У нас всегда будет Париж, и мы в нем будем любить друга друга, пока все время мира не закончится, - пообещал Кайло, снова и снова целуя Рей. Они рассмеялись, и им показалось, что ветер донес обрывки песни, которая связала их в бистро. La bohème, la bohème Ça voulait dire on est heureux*** А может, это счастье они сами придумали и оживляли его…. * крик - бельгийский вишневый ламбик (ламбик - один из лучших и самых сложных видов пива, который создается путём спонтанного брожения в бочках, в которых раньше держалось вино. П.С. Бельгийские пивовары считают, что за пределами их страны ламбик создать невозможно. Настоящий ламбик создают в долине реки Сенны (не путать с Сеной), где сезонные дикие дрожжи придают этому исконно бельгийскому пиву неповторимый вкус. Кстати, название “ламбик” защищено. Как коньяком можно называть лишь Бренди из региона Коньяк, так ламбик может быть произведен лишь в Бельгии. ** Богема, богема, Это означало, что ты красива, Богема, богема, И мы все были гениальны, Богема, богема, Мы были молодыми и сумасшедшими... *** Богема, богема, это означало быть счастливыми.... *** Они вошли в номер, не прекращая целоваться. Как их магнитом притянуло друг к другу в лифте маленького отеля, так они и не смогли больше сдерживаться. Задыхающиеся от нетерпения, опьяненные счастьем и оглушенные близостью момента, они целовались так, будто от этого зависели их жизни. Словно поцелуи были способом поделиться кислородом, а не вырвавшимся из под контроля желанием, сжигающим их обоих так давно. - Хорошо, что всего третий, иначе я бы не отказался прямо здесь, - несколько раз нажимая на чертову кнопку открытия дверей в лифте, почти прорычал Кайло, теряя свой лирический настрой перед жаждой обладать, - какая же ты… боже… Рей жадно поймала его губы, не дав договорить. Самое важное на множестве языков он уже ей сказал, теперь она хотела, чтобы он, наконец, показал, насколько сильна эта фраза. Хотела, чтобы он любил её. Когда дверь не открылась с первого раза, девушка нетерпеливо застонала, но когда полумрак номера принял их, и дверь захлопнулась, отделяя их, наконец, от всего мира, они на секунду замерли, и между ними завис вдох-выдох. Будто они набрали в легкие кислорода, прежде чем начать стаскивать друг с друга верхнюю одежду, так и не озаботившись поиском выключателя. Для Кайло Рей и так светилась в темноте, он отлично её видел. Рей, горящая и сгорающая, все же хотела немного скрыть себя в тенях, потому не инициировала привычный “да будет свет”. Желание родилось из бездны и тьмы, не хотелось разогнать его. Девушка, легко выскользнув из оксфордов, наступила Кайло на кроссовок, чтобы он быстрее стащил обувь. И одежду. И остатки брони. Сейчас, когда за закрытой дверью они не были больше преступниками, опасающимися быть обнаруженными, тратить секунды было расточительством. Но когда её собственное пальто упало на пол, ей вдруг хотелось закричать “не спеши, давай растянем этот момент, вдруг другого не будет”, но её руки были такими же лихорадочно быстрыми. Они пытались быстрее залезть Кайло под футболку. Ей не терпелось дать приют его телу в своем, этому потерянному Летучему Голландцу. Доказать, что он не проклят. Кайло сделал пару шагов, втаскивая девушку за собой в комнату, краем глаза пытаясь увидеть, где постель, а где - острые углы, о которые порывистая валькирия могла удариться. Не хотелось, чтобы у неё остались синяки. - Обожаю тебя, - прошептал он, и это звучало не порывом, а обещанием. Обнимая её лицо ладонями, наклоняясь за поцелуями, он закрывал глаза, ощущая себя под кайфом. Одновременно, мужчина знал, что каждый поцелуй этой ночью будет не только незабываемым, но и обещает горчить виной. Её - перед парнем, его - перед ней. Не стоило это все делать, но он был одинок ТАК долго, что не мог просто взять и вспомнить о совести. Он знал, что не заслужил даже самую жалкую любовь, а теперь на него свалилось её чистое чувство, хоть он столько раз был груб и резок с Рей. И больше Кайло не мог. Сейчас он не был одинок. Он прижимал к себе стучащее от любви к нему - к монстру! - сердце. Это создание, полное света, в этот момент задыхалось от счастья быть с ним. - Не спеши, моя самая прекрасная женщина в мире, не стоит. - он потянулся и расстегнул молнию на юбке, выполняя обещание оставить её в одной рубашке. Стаскивал кусок ткани медленнее, чем хотелось Рей, судя по тому, как она фыркала от нетерпения, и от этих звуков Кайло сходил с ума. Какая она, все-таки… - Тише, крошка, тише, хочу запомнить тебя, хочу запомнить тебя всю. - прошептал Кайло, когда её юбка упала, открывая взору черные чулки с узором, который он планировал более детально рассмотреть позже. - Я люблю тебя. - наткнувшись на его какую-то странную нерешительность, сказала Рей, помогая Кайло снять толстовку и рассматривая его торс. Пока девушка проводила по его телу тонкими пальцами, мужчина в который раз ненавидел себя за то, что отравляющие мысли снова властвовали над ним, мешая наслаждаться всем. Блядь, она все ещё была в отношениях и все так же не сказала, что поедет с ним в Байройт, зато по телефону бросила теплое “и я тебя” своему парню. Потому Кайло подозревал, что у него только эта ночь, скорее всего. Больше она ему не подарит себя. Улетит в Лондон, и завтра её будет раздевать тот, другой. Её cheri. А он будет умирать тихонько в этом городе через пару часов, воя от тоски и ревности. И La bohème будет убивать, а не вдохновлять, а “Монако” - отравлять. Париж был прекрасен, пока в нём была Рей. Завтра он станет персональным кошмаром, где он будет шататься в темноте и грязи Сент-Уана* в поисках спасительной дозы. “Но сейчас-то, сейчас ты моя. Вся. До последнего стона. До рассвета. Моя валькирия, моя самая прекрасная женщина в мире…” Он будет любить её всю ночь…а потом - всю жизнь, сохраняя память. Когда он потянулся к пуговицам на рубашке, глаза Рей странно засияли. Она будто была в предвкушении. Наверное, ей нравилось, что они, наконец, добрались до этого момента, который начали ещё в лондонской гримерке. Но когда он расстегнул всего первые две, то понял, отчего девушка загадочно ухмылялась. И почему весь вечер скрывала шею шарфом. Там, под ослепительно белой тканью, на тонкой изящной шее был надет черный кожаный чокер с металлическим кольцом посередине. Смотрелось так, что сносило крышу. - Детка? - ему захотелось потянуть за это кольцо, проверяя этот чокер на прочность, а свою валькирию - на покорность. Или прицепить поводок и опустить эту детку на колени. Кровь застучала в ушах. Рей не понимала, что творила. Подпускала чудище близко. Слишком близко. Слишком. Слишком. Слишком. Играла с огнем. - После того, что ты утром сказал о розарии, я подумала, что это куда лучше годится для наших игр. - она легко просунула палец между ошейником и кожей, слегка оттягивая его, чтобы поддразнить Кайло. - Он замшевый изнутри, - вдруг добавила Рей, - не оставит следов. Мне не будет больно. Знаешь, кстати, было не шибко удобно на скорую руку его надевать, потому затяни так, как тебе нравится. Она развернулась спиной, убирая волосы и открывая его взору затяжки. Кайло наклонился и коснулся сначала её затылка губами. Заметил, что все застегнуто как нужно, просто так девушка показывала, что готова подчиняться, что сделает-таки все, что он пожелает. Естественно, по тому, сколько раз он тянул её за розарий, девушка поняла, что ему нравится. И удивительно при этом, что она не смотрела на него, словно на чокнутого, больного ублюдка, от которого стоит держаться подальше, наоборот, будто показывала, что принимает не только страстного мужчину, но и всех его демонов. Что готова сыграть с ним. Кайло обжег шею девушки дыханием и, медленно коснувшись пальцем ремешка, стал затягивать чокер, ощущая, как дыхание Рей становится тяжелым, но не видя, как она закрывает глаза и прикусывает губу. “Ты сама ему разрешила, Рей, не будь трусихой. Ты сама знаешь, что он вот такой. Это его природа. Натура. Не порти кайф, смотри, он так доволен”. Ей было важно довериться ему. Показать, что даже монстр её не пугает. Что она любит его, любит. В этот раз так было нужно. Он заслужил быть принятым полностью, ему не нужно было сдерживать себя. Если она желала Кайло без масок, ей стоило научиться с чем-то мириться. Кайло возился с застежкой, думая, что сейчас время для его хода. В следующую секунду внезапно дышать стало легче, и ошейник с тихим звоном упал на пол, а мужчина крепко прижал её к своему торсу, поглаживая ладонями живот. - Мне это с тобой не нужно, моя валькирия. - он поцеловал её в шею. Доминировать над девушкой, на которую из-за сияния приходилось смотреть и так снизу, было пустой бравадой. Это был миг почище их признаний в любви. Потому что Рей словно приняла его демонов, а Кайло их отпустил, не пустив сюда, в их первую общую постель, которую они собирались разделить. Наслаждение грехом было одним, боль и доминирование - иным. Возможно, однажды они к этому вернутся. Но не сегодня. - Я знал, что ты порочная девчонка, - шутливо добавил Кайло, легонько подталкивая её в поясницу в сторону постели, - реализуешь через меня свои фантазии? - Ещё даже не начинала, - хмыкнула Рей, забираясь с ногами на кровать и разворачиваясь в сторону Кайло. Её глаза переливались тем, что французы называли изящным словом luxure, маскируя низкие желания за красивым звучанием. Они даже секс превращали в искусство. Он, хищно улыбаясь, сел на постель, притягивая девушку к себе спиной. Прижимать её к себе было восхитительно. Целовать её шепчущие о любви губы - невероятно. Мужчина неспешно, неторопливо погладил колени, которые были так целомудренно прижаты друг к другу до секунды, пока он не скользнул ладонью выше. Девушка, не переставая целоваться, поддалась, разводя ноги. Что ж, она и без ошейника была послушной. Или очень-очень жаждущей ласки. Он дразняще прикоснулся к ней сквозь белье, и Рей тут же разорвала поцелуй. Кайло игриво поглаживал её, а ей уже не хватало дыхания. Кислород вдруг перестал поступать. Она стиснула запястье той его руки, которой мужчина обнимал её. В ответ на его легкие, невесомые, почти невинные касания, которые распаляли, но не приносили утешения, Рей впилась ногтями в его кожу. Валькирия была требовательной. Монстр был великодушным, раз его детка теряла терпение, потому, больше не дразня, помог ей стащить с себя белье и, наконец, коснулся её клитора указательным пальцем, вызывая первый в эту ночь стон, полный беспомощности. Cтон, вызвавший у Кайло очень довольную улыбку. Да, это было то звучание, та единственная музыка, которую он хотел слышать. Как она томно дышит, как стонет, как её губы умоляют “encore, encore…”. Эти её слова заставляли мужчину, делающего неспешные круговые движения, ускорять темп, от которого сердцебиение Рей начинало усиливаться. Рей аж закусила губу, когда ласкающие пальцы Кайло заставили её так часто дышать. Это было определенно лучше, чем касаться себя самой. Когда его пальцы - такие чертовски длинные - скользнули в неё, она вместо стона практически заурчала. “Наконец-то”, - подумала девушка, закрывая глаза и откидывая голову на плечо Кайло. Мужчина поцеловал её в макушку. Желание девушки, которая сгорала под его руками, аж обжигало пальцы. Это льстило. Но едва тяжелое дыхание Рей стало сбиваться, и её тело вместо того, чтобы быть расслабленным, напряглось, он тут же прекратил свою сводящую с ума ласку. Эта девочка нужна была ему на грани, потому он не собирался так быстро доводить её до разрядки. Кайло встал с кровати, но когда он снял ремень, Рей, которая все ещё хватала ртом воздух, застыла. На него падал оранжевый свет уличного фонаря, и сейчас, на границе темноты и огня, он казался каким-то мифическим, мистическим существом. Глядя на его обнаженную спину, девушка вдруг ощутила прилив желания посильнее, чем когда он ласкал её. Это было иное. Смотреть на него, такого вылепленного из мрака, и сходить с ума от порочной, не всем понятной красоты. Когда он потянулся к пуговицам на джинсах, девушку словно ветром сдуло с кровати. Ветром сумасшедшего желания, которое она не могла контролировать. Покачав головой, она неспешно опустилась на колени, расстегивая молнию на ширинке. Сегодня ночью они словно договорились, что раздеваться самому никому не придется. Ей так хотелось ощутить безграничный контроль над этим загадочным мужчиной, так хотелось сделать его в эту секунду зависимым от её губ и ритмов. - Это чтобы ты не ревновал к официантам, - прошептала девушка, проводя ладонью по его члену, - и чувствовал разницу между словами и реальным оральным сексом. Хоть Кайло и был максимально возбужден ещё до того, как она стала расстегивать на нем джинсы, Рей все равно несколько раз провела по его члену вверх-вниз, целуя при этом мужчину в низ живота. Ей нравилось, стоя на коленях, ощущать власть каждого своего движения. Ладонь Кайло легла ей на голову. Он нетерпеливо хотел продолжения, немного удивленный порывом Рей. “Так ты у меня благодарная детка, да?” - прикрывая глаза и продолжая перебирать её волосы, подумал мужчина, а затем его мысли заволокло туманом. Губы его восхитительной валькирии коснулись головки, и ему пришлось немало сдерживаться, чтобы не податься ей навстречу бедрами или не дернуть девушку за волосы. Она была прекрасна, но, черт побери, как же упивалась всем. Как не торопилась. Будто желая, чтобы он запомнил каждое мучительно-медленное движение её губ вверх-вниз. Но затем Рей нашла свой ритм, и Кайло издал довольное, низкое “мммм”, выражая свое удовольствие и стараясь сдержать себя на грани и не кончить ещё до начала секса. Кончить на это милое личико, которым ему нравилось любоваться. Однако, вряд ли крошка была настолько порочна, что ей это понравится. Хоть, похоже, она не возражала, что он, слегка надавливая ладонью ей на затылок, полностью контролировал ситуацию, поторапливая девушку. - Детка, ты хочешь ограничиться только этим? - когда её пальцы чуть сильнее сжали член, хрипло спросил Кайло. Как бы ни хотелось продолжить, он останавливал Рей, но та отчего-то не спешила подниматься. Снова поцеловала его в живот, и это было удивительно волнительно, особенно милым было то, как её нос касался его кожи. Во всей этой темной, вязкой порочности это было ужасно невинно. - Рубашка, конечно, крутая, но, все же, давай мы её тоже снимем, дай мне уже увидеть тебя, - прошептал Кайло, расстегивая пару оставшихся пуговиц. Как же они далеки были от Лондона и тех их шуточек на грани. Белая, тщательно отглаженная ткань скользнула с плеч и упала на пол. Легко управившись с крючками на лифчике, Кайло оставил девушку беззащитной в наготе. На ней остались только чулки да розарий. Символ её подчинения и его бесконечного поклонения. Никогда ещё бусы не несли в себе столько смысла. - Хочу, хочу быть под тобой. - вдруг сказала девушка, опускаясь на кровать. Отдавая ему инициативу на время. Позволяя себе расслабиться и в очередной раз проявляя доверие. Пока мужчина возился в поисках презервативов, Рей, нетерпеливо ерзая, сбросила на пол одеяло, чтобы ощутить под спиной простыни. В этом не было необходимости, но ей хотелось знать, что сегодня у них это есть. Эти чертовы белые, хрустящие простыни, которыми она почти бредила. Не секс в фотобудке. Не ласки в гримерке. Нормальность. Сегодня, сумасшедшие от любви, они, наконец, будут нормальными. Кайло улыбнулся. Ему казалось, столько мимолетных улыбок, как сегодня, он не раздавал с…он даже не помнил, когда. Она делала это с ним. Заставляла улыбаться. Заставляла ощущать себя таким неприлично счастливым. “Ты лучше любого кокаина, детка”, - подумал Кайло, открывая презервативы. С жалостью осознал, что ему хотелось бы в такую ночь максимально ее чувствовать, но… проклятие, он слишком неуверен в своих связях, чтобы потом отблагодарить Рей какой-то венерической фигней. Как-то о том, что незащищенный секс имел и другие последствия, сейчас Кайло не задумался, потому что вряд ли бы пожалел, если бы вдруг сложилось как сложилось. Даже был бы рад. Он перевернул девушку на живот, не ставя при этом на колени. Хотел прижиматься к ней максимально. - Прекрати. - простонала девушка, когда он, поглаживая ее между лопаток, потерся головкой о влагалище. Такая предусмотрительность была лишней. Она чертовски давно была готова. С первого взгляда в Дублине. - Без ума от тебя. - восторженно прошептал Кайло, входя в неё. Услышал, как у Рей перехватило дыхание, как она сдерживает тот болезненный вздох. Душами они соприкасались идеально, физически же их тела пока что не совсем подходили друг другу, и начало было дискомфортным. - Мое тело - твой дом. - вдруг сказала Рей, повернув к нему лицо. Она была такая щедрая, эта его девочка, у которой подозрительно сверкали глаза, будто разделить с ним свое тело было высшим счастьем. Хотела дать приют его одиночеству. Разорвать проклятие. “Ох, Рей, что ты со мной делаешь”, - восхищенно и обреченно подумал Кайло, понимая, что если утром она его бросит, он просто спятит после этих слов. От такой безграничной любви рехнуться было несложно. Девушка закрыла глаза, ощущая первые толчки Кайло. И его губы у своего уха. Рукой мужчина обхватил ее шею. Не надавливая, просто удерживая так, чтобы ощущать вибрации воздуха, который она жадно втягивала в себя, расслабляясь. С этой минуты мир вдруг перестал существовать. Дотянувшись друг до друга, наслаждаясь долгожданной близостью, они словно провалились в другую реальность. Два одиночества соприкоснулись ради краткой вспышки. Чтобы взлететь максимально высоко и захлебнуться от удовольствия. Они разделили свой грех пополам, нарушили нормы морали, но кто из тех, кто когда-то любил, мог судить таких безумных в своем счастье людей? Рей шептала что-то на французском, Кайло бормотал на немецком свои слова любви, но они каким-то мистическим образом друг друга понимали, им не нужен был переводчик, они вдруг очутились-таки в самом начале времен, до того, как Вавилонская башня расколола мир. Они вели понятный диалог не только словами, но и телами, легко угадывая желания друг друга, но не позволяя довести наслаждение до конца. Когда Кайло, забывшись, задвигался быстрее, жестче, нетерпимее, впиваясь пальцами до синяков в её плечи, Рей вскинула голову и почти в панике пробормотала “non, pas maintenant, pas encore, non”. Словно в наказание, она перестала повторять за ним его ритм, заставляя мужчину остановиться. - Что за кошмарный характер. - шутливо возмутился Кайло, переворачиваясь на спину и любуясь своей вредной валькирией, которая забралась сверху. От их второго соприкосновения она больше не издавала болезненных стонов. Запрокинув голову и закатывая глаза от удовольствия, девушка поддавалась на любую ласку, не прекращая двигать бедрами в ритме, который обоим доставлял максимум наслаждения. Но стоило ей взорваться, как Кайло резко сел, не сбрасывая девушку с себя, а лишь сильнее прижимая, восстанавливая весь свой контроль над ситуацией. Контроль над ней. - Нетерпеливость - это грех, детка. - Я всего лишь жертва, мой гений. - покачала головой и, отбросив прилипшие к вискам волосы, не признала своей вины Рей. - Это твоя вина, слышишь? Дальше её слова пропали за очередным стоном. Кайло, обвинивший Рей в нетерпении, кажется, и сам уже потерял способность сдерживаться, потому, поставив, наконец, свою детку на колени, но при этом прижимаясь торсом к её раскаленной спине, несколькими глубокими движениями позволил, наконец, обоим раствориться в этом миге. Рей, ощущая, как его сильные руки, сжимающие её грудь до того, как Кайло издал довольный стон, расслабляются, успокоенно выдохнула. Дрожащие колени подкашивались, и она опустилась на те же белые простыни, изрядно помятые и больше не такие хрустящие. Обессиленно выдохнула. Это было прекрасно. Её расслабленное тело было полно благодарности, а сердце - любви. Повернув голову, она поймала горящий взгляд довольного мужчины, рухнувшего рядом. “Я никогда не отпущу тебя”, - решил Кайло, поглаживая девушку по спине и перебирая четки розария, который перекрутился. Она была разнеженной, довольной, урчащей. Вдруг Рей нахмурилась. - Прости меня. - неожиданно сказала она, приближая свое лицо к Кайло. - Я знаю, как много для тебя этот момент значил, и мне жаль, что ты ощущал чужое присутствие. Мне так жаль. Она прикусила губу, которая была слегка опухшая от его поцелуев. Вот она - неизбежная горечь. - Никогда ни за что не извиняйся, детка, особенно передо мной. Я знал, на что шел. Ты слишком хороша, чтобы думать о ком-то. - Слишком хороша, чтобы делиться, тоже? - Я не собираюсь ни с кем делиться, знаешь ли. Ты - моя. Моя. - Кайло даже не задумывался над ответом. - Слушай, твой любимый Вагнер крутил шашни с барышней, которая была замужем, и она ещё и ребенка родила от гения, будучи в браке. И у них все вышло, хоть целый мир их осуждал. И у нас выйдет, Рей. У нас все выйдет. Нас осудить точно не за что. Мы не бросаем вызов всему миру. Черт, да мы просто влюблены. Он перевернулся на бок, чтобы удобнее было смотреть на девушку, и подложил её ладонь под свою щеку со шрамом. Как же Рей его исцеляла. Он был благодарен, что она вдруг нарушила свое табу и заговорила об отношениях. Потому что это все равно витало в воздухе, отравляя. Так было честнее. - Никогда не любила эту историю, и вот сама в такое влипла. - Никто не виноват, что я так неотразим, правда? - рассмеялся Кайло, но Рей на секунду отклонилась, удерживая его. - Ты не мог бы поехать со мной в Лондон? - робко спросила она. Немного неуверенно, будто не догадывалась, что мужчина с ней бы спустился в ад. На самый мрачный уровень. Или к ядру земли. Или отправился бы на Плутон, где самые длинные и холодные ночи. Кайло понимал, что она нуждается в нем как в спутнике, никак не в том, чтобы он был рядом с ней весь вечер, но какая разница? Возможно, обоим так будет спокойней. Остаться в Париже тет-а-тет с дурными мыслями хотелось меньше. Там, в Лондоне, ему нужно будет потерпеть всего пару часов, а потом она ворвется в его гостиничный номер, и он заберет свободное сердце себе. Они будут наслаждаться завтра друг другом без горечи. Завтра они станут ещё счастливее. - На завтра я весь твой, детка. - пообещал Кайло, внутреннее чудище которого уже целиком и полностью, не лишь на завтра принадлежало ей. Он едва удержался от вопроса, поедет ли она с ним в Байройт, но решил не торговаться. Девушка расслабленно вздохнула и перевернулась на спину, случайно зацепив Кайло локтем. В следующую секунду она тихо ахнула - мирно лежавший мужчина вдруг навис над ней, прижимая своим весом к кровати. Рей улыбнулась, когда он стал ласкать её грудь губами. Она так и не знала, оставаться ей на всю ночь или нет - они это не обсуждали, а угадать мысли мужчины было всегда сложно, но, кажется, у Кайло на неё были планы аж до утра. И судя по тому, что его губы стали скользить все ниже, эти планы ей очень понравятся. - Знаешь, я так и не рассмотрел твои чулки. Не оценил пока их развратность. Рей откинула голову на подушку. Наслаждаясь тем, как Кайло переигрывает прерванную сцену в гримерке, она закрыла глаза, бесстыдно отдаваясь темным желаниям. Как здорово было быть собой. Мир снова качнулся… Рей надеялась, что эта ночь будет очень длинной. Ей хотелось, чтобы Париж в самом деле был у них всегда. * пригород Парижа, известный тем, что в нём после шести вечера можно купить любые наркотики *** Bonjour, наши дорогие читатели. Oui, Париж всегда был пристанищем для влюбленных душ, потому, не удивительно, что и у нашей страстной парочки в нём все вышло. Да, порой с нотками горечи, но такова реальность, и в секунду забыться бы не вышло. Посмотрим, что там принесут лондонские дожди... Смогут ли Рей и Кайло, наконец настроившись на одну волну, не растерять ничего, сохранить тепло этой ночи или замерзнут? Я вот от души всегда желаю им лучшего:)