Люминесценция

Чернильница (PANTONE 19-4016) - глубокий и насыщенный почерневший синий. Выступает в качестве яркого контраста пастельным и ярким цветам. Если бы отчаяние имело свой персональный оттенок, им бы была именно чернильница. Достойная тебя должна тебя убить. "Сид". Пьер Корнель Кайло проснулся от того, что волосы Рей, в которые он, наверное, уткнулся, щекотали его при каждом вздохе. Но открывать глаза мужчина не спешил. Он был согрет теплом, окутан дымкой удовлетворения и очень счастлив. Открывать глаза и смотреть на мир не хотелось. Все, что нужно, он обнимал сейчас и с закрытыми глазами. Но вот девушка пошевелилась, поворачиваясь, и Кайло нехотя открыл глаза. Тут же сощурился. Вся комната была залита светом. Серебристым, прохладным светом, который бывал только осенью, когда температура падала до +5, и золотые листья вдруг становились хрустящими от первых заморозков. Кажется, вчера они с Рей украли у Парижа последний теплый денек. Они вообще вчера много чего украли. Мужчину все никак не покидало неприятное ощущение, что его нынешнее умиротворение - лишь результат ворованного счастья. Кайло лениво потянулся, отгоняя глупые мысли. Удивительно. Он так давно не просыпался без будильника и так давно просто не валялся в кровати. Обычно график диктовал быстрое пробуждение, пару минут на душ, а дальше - монтаж и работа до глубокой ночи. Сегодня же…сегодня он просто лежал и наслаждался тишиной, хоть спал привычно мало. Голова не болела. Впервые за много месяцев он был не пьян с утра. Это давало легкость.Он уже и забыл, каково это - не мучаться от похмелья. Кайло повернулся к Рей. Она мирно спала. От неё исходило равномерное тепло. Тень вины все еще не накрыла её. И не накроет - сейчас он был в этом уверен. Ужиная в ресторане, мужчина немного тревожился о том, каким будет утро, потому что отдавал себе отчет, что потрахаться в фотобудке и остаться с кем-то полноценно, на всю ночь, - два разных вида секса. Но, похоже, его крошка сделала свой выбор и ни капли в нём не сомневалась. Даже наслаждалась. - Кайло, милый, ещё пять минут, пожалуйста. - когда он с необычайной осторожностью погладил её костяшками пальцев по щеке, пробормотала Рей, пряча голову в подушку, чтобы он не будил, чем вызвала искреннюю улыбку. - Я устала. Не Кин. Даже не Бен. А Кайло. Она точно знала, с кем была этой ночью, даже сквозь сон знала. Он подумал, что “Кайло” и “милый” не сочетались. С Кайло ассоциировались другие слова - алкоголик, псих, монстр, чертов гений, наркоман. В общем, нормальные люди выстраивали правильные стоп-сигналы между ним и собой. А Рей назвала его милым. Это было неожиданно приятно. В конце концов, он ведь и правда был добр с ней последние дни. Потом Кайло нахмурился, увидев отметины от своих пальцев у неё на плече. Вчера он сдерживал себя как мог, но чудище все равно брало верх, пытаясь добраться до её света быстрее. Он до сих пор не мог понять, как ему хватило выдержки стащить с неё тот ошейник, а не использовать по максимуму. Никакой он не милый. Его натура сильнее него. Но, судя по улыбке Рей, ей было вчера с ним хорошо. Она так цеплялась за него, эта девочка, так цеплялась. Так хотела быть с ним. Даже глаза не закрывала. И шептала такие невероятные слова, пока он творил с ней безумные вещи. Кайло усмехнулся, продолжая жадно рассматривать лицо своей сумасшедшей валькирии. Она выглядела максимально уставшей. Что ж, ему было сложно удержаться, потому замучал детку, истязая наслаждением. Он будто торопился в одну ночь поместить семь тоскливых лет. Больше его удивило, откуда у неё-то столько пыла. Рей была настолько страстной и открытой ко всему, что казалось, будто последние несколько лет придерживалась жесточайшего целибата. Детка точно была в отношениях? Если да, то чем они там с cheri по ночам занимались? Вагнера, что ли, слушали? Тут же Кайло хищно улыбнулся. То, как Рей слушала в постели Вагнера, он точно никогда не забудет. Та Лондонская ночь и её едва сдерживаемые стоны в трубке… Вдруг он понял, что все его вчерашние, ненадолго затихшие желания, возвращаются к нему с новой, более острой силой. Его взгляд становился все более горящим, но Рей продолжала спать, зарывшись носом в подушку. Чертыхнувшись, Кайло поднялся. Ему определенно нужен был максимально ледяной душ. Чтобы немного остудить голову и не только. Иначе до Лондона они не доберутся. Сон Рей прервал тот особый холод, который пробирался в постель, в которой ещё недавно спали двое. Девушка хмурилась, рассматривая пустую половину Кайло. Сквозь свой сон она ощущала его присутствие, дыхание, даже, кажется, мысли, а теперь сидела среди номера, в котором одуряюще пахло сексом и тишиной. В первую секунду девушка напряглась, продолжая скользить взглядом вокруг. Одежды Кайло не было. Телефона его тоже не было. Но потом Рей услышала плеск воды в душе и расслабилась. Сколько ещё пройдёт времени, прежде чем она поверит в его любовь? Наверное, в ней жил ещё тот инстинкт самосохранения, который безжалостно напомнил, что она однажды уже была для Бена Соло “самой прекрасной женщиной в мире”, но он её забыл. Потому подсознательно Рей не была бы удивлена, если бы Кайло, проснувшись, правда просто ушел. Хотя то его выдранное из сердца “Ich liebe Dich” уже не было игрой. Он был искренен настолько, будто не только броню снял, но и кожу. Девушка села, осматривая, во что они превратили номер в порыве страсти. Они вчера были просто безумны. Наткнулась взглядом на одеяло, валяющееся на полу, сброшенное вчера Кайло. Да, им пришлось делить одно на двоих, что при двухметровом росте мужчины было максимально неудобно, потому что тот… Девушка хмыкнула, заливаясь краской. Им придется оставить солидные чаевые горничной. Но, определенно, вот тот почти утренний минет того стоил. Рей сама удивилась, когда в процессе не захотела останавливаться. Кайло так довольно стонал, поглаживая её плечи, что она просто не хотела прерывать его удовольствие, хотя никогда в своих чопорных отношениях не позволяла Кину кончать в нее таким образом. Но с Кайло…с Кайло было по-другому. И она ощущала это его желание быть принятым полностью. Он в какой-то момент так впился пальцами ей в плечи, что она просто не смогла оборвать это удовольствие. Обоюдное удовольствие, как это ни странно. Оказывается, довести его до оргазма вот так было ничуть не гадко. И поймать его взгляд в момент, когда она вскинула голову, было чем-то потрясающе интимным. Хотя ей однозначно придется сегодня долго вычесывать слипшиеся волосы. Конечно, она немного смухлевала, когда оборвала секс-марафон вот таким образом, но…её тело, в отличие от души, имело не безграничные ресурсы, потому, наверное, тот минет был единственным способом утихомирить Кайло. Отвыкшее от секса, который длился не более пяти минут, ошеломленное непривычным размером, оно немного ныло изнутри. Но при этом Рей неожиданно ощутила вместо усталости прилив нового желания прямо в эту секунду, слушая звук падающей воды. Воспоминания разжигали изнутри. Это было все равно, что в ещё теплые, тлеющие угли ткнуть палкой и вызвать новую россыпь искр, из которой рождалось новое пламя. Не успела Рей подумать о том, что в душе Кайло может быть одиноко, а ей страшно хотелось под горячую воду, поскольку она замерзла, как шум затих, и спустя пару минут одетый и бодрый мужчина вышел из ванной. Девушка застыла, запутавшись в одеяле и улыбке, которую поймала во взгляде Кайло. Ей показалось, что она выглядит ужасно жалко на фоне посвежевшего довольного мужчины. Кайло подумал, что никогда ещё Рей не была красивее. Не говоря ни слова, он забрался с ногами на кровать и поцеловал её. Вчера они столько друг другу наговорили, что сегодня могли спокойно общаться прикосновениями. И так все было ясно. Рей потерлась макушкой об его острый подбородок и наконец выскользнула из кровати. Пока шла в ванную, пыталась понять - мурашки у неё по телу расползлись от прохлады в номере или от горящего взгляда Кайло, которым он провел её аж до душевой. Когда дверь захлопнулась, Кайло неспешно начал возиться с билетами в Лондон. Он не стал интересоваться у своей детки о её рейсе, просто купил два места в бизнес-классе. Не потому, что очень уж хотел выпить игристого, которое часто бывало не лучшего качества, и не потому, что хотел поразить Рей. Просто так точно знал, что их места будут рядом. Она хотела быть с ним в этот день до решающего момента плечом к плечу? Что ж, он без проблем ей это плечо был готов предоставить. Лишь бы она меньше нервничала и...случайно не передумала. Хотел показать, что за его уверенностью она могла скрыть свои сомнения. Что на него можно положиться. Что её сердце будет в безопасности. Он был лучшим в мире художником по свету, он, может, и не имел его в себе больше, но умел его беречь, ценить и хранить. Кайло удивился, когда минут через десять дверь ванной распахнулась. Он думал, Рей не будет минимум минут тридцать. Одни волосы приводить в порядок после его несдержанности нужно будет долго. Ему даже пришлось оставить весь весьма скромный запас шампуня и кондиционера, что был на умывальнике, чтобы детка не приехала в Лондон с новой укладкой. - Ты такая шустрая, крошка. - не глядя на девушку, хмыкнул мужчина, вводя пароль для оплаты билетов. - Готова завтракать? - А ты? - Да, умираю с голоду, если честно. Сейчас уже пойдем в… Ого! - восхитился Кайло, вскинув голову. Девушка была все в том же халате. По шее стекала вода с влажных волос, а от неё одуряюще пахло тем бамбуковым шампунем. Аромат был свежим, приятным, но ему нравилось больше, конечно, когда от неё, всё же, пахло их близостью. - Я, пожалуй, поем в самолете. - резко передумал мужчина, поймав Рей за пояс халата и подтащив к себе. Она и не сопротивлялась. Обхватив его за шею, зарылась носом в волосы. - Только если ты не поленишься раздеться. - куда-то пробормотала девушка. Ей так не хотелось покидать этот номер. Казалось, весь тот Париж, который мог быть всегда, был именно здесь, в этих стенах, и выйти за их предел - обречь себя на риск. Все могло просто рассыпаться от малейшего порыва. - Я думал, ты мне поможешь, - лукаво заявил Кайло, уже развязав некрепкий узел на халате, обнажая её кожу, - господи, как же я люблю тебя, моя валькирия. Как же сильно я тебя люблю. - Повтори это ещё раз, хорошо? - На любом из языков в любое время, Рей. *** - Расскажи мне о ней, Кайло. - попросила Рей, отстраняясь от мужчины, чтобы пристегнуться, - самолет, прибывший в Лондон, начал заходить на посадку. - Ну же. Какая она? - Великолепная. - абсолютно серьезно ответил мужчина, потирая плечо. - Старинная. Гордая. Невероятная. Не Страдивари, конечно, и не Гварнери, ну так и я не Паганини. Знаешь, гриф из клёна, а сердце - из огня, такая она. Простая и элегантная. Рей задумчиво посмотрела в иллюминатор. Из-за серости за окном она отлично видела в нем отражение Бена. Его глаза. Боже, как он на неё смотрел. От этого взгляда внутри что-то обрывалось. Из тьмы рождается Свет. Вот о чем был этот взгляд. Из его тьмы любовь рождала свет, и глаза Кайло загорались. - Не верю. Старинная, и все? Это же твоя скрипка. Есть в ней что-то безумное, правда? Кайло улыбнулся. Всё-то она понимала. Но с ней было просто. Рей не различала гениальность и безумие, для неё одно вытекало из второго, потому девушка так легко говорила пугающие многих слова. Легко и задорно. Будто его безудержное сумасшествие - это потрясающе. - Ну, вместо обычных струн я использую виолончельные, чтобы понизить звучание и добавить тревожности, - признался Кайло, одолживший этот прием у Паганини. - а на обейчайке - цитаты из опер Вагнера. Я был страшно романтичным мальчиком, знаешь ли, и мне понравилась эта идея, когда вычитал, что подобное делал Тартини, отгоняя злых духов. Я, скорее, призывал, чем отгонял. - Потрясающе. - искренне восхитилась Рей, подумав, что это будет самая необычная скрипка, которую она видела, а ведь видела она немало. И вдруг сообразила, что, оказывается-то, в юности Кайло любил Вагнера. Это открытие поразило не меньше, чем это его "люблю тебя". - И когда ты нас познакомишь? Если ты, конечно, забрал её у Густава. - Забрал, да. Она осталась в отельном номере в Париже. В том, втором. Я же не планировал с тобой лететь. - И все же, ты здесь. - Рей снова повернулась, поцеловала Кайло в краешек губы и потерла свой браслет. Тот, темный, который был из кианита. Мужчина заметил, что она все чаще и чаще касается именно этих камней. Будто в нем была сосредоточена та её особая тьма. Самое забавное, что когда сам мужчина гладил её запястья, всегда интуитивно выбирал правую руку, где переливались прозрачные лунные камни. Потому что вот такой она была для него, его Мадонна. Её душа была многогранной, и каждая эта грань сияла как на солнце, так и в его тени. Девочка, прозрачная, как чистейший из камней. Его девочка. Кайло удивился, как естественно произошла эта перемена в них. Ещё пару дней назад они держались на расстоянии, но сократив дистанцию, не могли остановиться. Выйдя из номера отеля, они были настолько органичны как пара, будто встречались уже много лет. Они оба немного волновались, что произойдет, когда дверь номера откроется, и на них хлынет реальность. К счастью, хлынула только прохлада, серебряное солнце и шум Парижа. Они устояли. Были все теми же. Согретые теплом друг друга, улыбались. За эти часы Кайло остро подмечал каждую мелочь. Как Рей смешно морщится от того, что пересолила завтрак в аэропорту. Как она с любопытством рассматривала все вокруг в самолете, поскольку путешествовала часто, но, как и большая часть стаффа, другим классом. Как она забавно трет бровь мизинцем. Как улыбнулась, когда он в самолете вместо виски взял обычный чай. Когда девушка сама добавила мёд, что-то причитая о дорогих билетах и отсутствии при этом корицы, Кайло, в душе желающий больше виски, думал о том, что ей важно, чтобы он не пил. Это было очевидно. И эту проблему ему придется решать в Нью-Йорке, чтобы не стирать вот такую улыбку. Она верила в него, а значит, ему придется завязать с наркотиками, алкоголем и прочими способами глушить боль. Но главное, что она демонстрировала ему весь день - благодарность за то, что он здесь, с ней. Что купил билеты, что держал за руку, что ни о чем не спрашивал. - Я понимаю, что ты давно не играл, и не прошу об этом, мой гений. Просто хочу посмотреть на неё. - Рей по-своему поняла его молчание и вдруг перестала улыбаться. В одну секунду тень набежала на лицо мужчины, и он замкнулся. Настолько неожиданно, что она аж растерялась. Кайло отвернулся, задумчиво рассматривая ложку, что крутил в руках. Она неправа. Он играл каждый день до тура. Каждый чёртов день. Пока не разбил скрипку, поддавшись пьяному порыву. В тот день, накануне отъезда, боль и тоска были особо сильными. Он не мог ничего нарисовать, голова раскалывалась, он втягивал всё больше кокаина, пока не слетел с катушек. Пальцы правильно зажимали струны, когда он играл свою любимую сонату, но дурацкая скрипка не слушалась его, и он разбил её. Ту, которая верно слушала всю его боль уже пару лет. Ту, которая говорила с ним по ночам, разбивая тишину. Ту, которой он рассказывал свою историю нотами. Разбил и сжег в камине. Ничего не было хорошего в том, чтобы быть безумным. Кроме стыда да отвращения. - Конечно, я вас познакомлю, Рей. И обязательно тебе сыграю. Обязательно. Ты удивишься, как хорошо мои пальцы все помнят. - Не удивлюсь. Твои пальцы - они такие. - она лукаво сверкнула глазами, радуясь, что секунда мрачности прошла, и вот Кайло снова улыбался, но в глубине души задумалась, как ей это побороть в нем? Вот такие моменты. Как помочь выйти на свет полностью? Они мирно болтали, когда самолет приземлился, когда проходили паспортный контроль, проходили мимо ленты с багажом, который им не нужно было ждать. Обсуждали свои планы. Кайло сказал, что у него есть пара встреч по работе, раз он уже в Лондоне, а потом он ей напишет, в каком отеле остановился. Говорил мужчина уверенно, зная, что номер бронирует для двоих, хоть Рей и вернется поздно. Он знал, что ночь будет сложной. Вряд ли Рей после опустошающего разговора прилетит и начнет снимать с себя одежду, отдаваясь ему. Но, тем не менее, ему было приятно знать, что, какая она ни вернется сегодня, она вернется к нему. В его объятия. И они пройдут через это. Больше не будет вины. Можно начинать строить что-то более прочное, чем ночи в турах. - Да, отличная идея, я возьму такси и… - Рей, милая! Этот голос, прозвучавший из толпы, когда они вышли из зеленого коридора к встречающим, заставил их обоих застыть. Кайло, держащий в руках рюкзак Рей и телефон, остановился. А вот девушка побледнела. Все краски схлынули с её лица. Весь блеск померк. Она растерянно споткнулась и нашла глазами того, кто обычно не встречал её просто потому, что у них не было привычки таких сюрпризов. Слишком часто она улетала и возвращалась, чтобы это стало чем-то необычным и требующим встреч. Но вот он, её Кин, был здесь, словно предчувствуя беду. Привычно красивый. Привычно улыбчивый. Привычно спокойный. Улыбался и шел ей навстречу, а Рей спиной ощущала беду, которая осталась сзади. - Привет! Привет, милая, о, я так соскучился! - Кин сначала обнял её, прижимая к себе, а затем поцеловал. Страстно. Яростно. Как положено мужчине, который не видел свою девушку уже третью неделю. Поцеловал в губы, которые хранили на себе вкус Кайло. И, застыв, Рей ощутила боль в груди. Но эта боль не принадлежала ей. Эта была боль того мужчины, что все ещё держал её вещи и смотрел на все это. Ей хотелось вырваться и развернуться. Сказать, что это ничего не значит, но… ведь Кин не был ни в чем виноват. Кайло сжимал лямку рюкзака Рей, отстраненно глядя на пару. Одна секунда. Вторая. Время тянулось так долго, а за тем, как его валькирию целует другой, смотреть было невыносимо мучительно. Но он стоял и смотрел, как дурак. А сердце затягивало мраком. Почему она ничего не делала? Почему, блядь, закрывала глаза? Почему, когда этот её cheri отстранился, улыбнулась ему, погладив по плечу? Почему? И почему он просто не врезал этому довольному идиоту? - Привет. Я Кин. - мужчина, обнимая Рей одной рукой, посмотрел на Кайло. Девушка вздохнула и поежилась. Привычным равнодушием её гений мог обмануть Кина, но она-то видела его напряжение. Бледные костяшки. Пустой взгляд. Рану в сердце. - Кайло. - Ого, Кайло? Кайло Рен. Да ладно? Рей же вас обожает. - Да? - мужчина вдруг заинтересованно посмотрел на девушку, которая пожала плечами. Вот эту часть истории он как-то пропустил. Что она обожала его давно. Вот это было неожиданностью. - У нас дома только ваши световые схемы и лежат. Здорово. Я не знал, что вы вместе работаете. И вдруг он как-то странно нахмурился, но через секунду это прошло. Но Кайло увидел то, что заметить мог только мужчина. Тень подозрения. Что-то ему не понравилось. Что ж, плевать. Вот ему тоже не нравилось все это. - Вас подвезти? - мирно спросил Кин. Кайло пропустил его вопрос. Зато нашел ответ в глазах Рей. Они были категоричны. Ясно, что ей не хотелось это все продлевать. - Нет, спасибо, я такси возьму. Прозвучало спокойно, но было упреком. Не Кину. Его девушке. Его валькирии. Которая вроде была и не его. Они шли к выходу втроем, и Кайло казалось, что за ними тянутся осколки его души, которая вдруг начала распадаться, а схватиться за руку Рей он не мог. Как это было все нелепо. Странно. Болезненно. - Приходите к нам на ужин. - Cheri, ну ты что? Кайло, наверное, очень занят. - вдруг не выдержала Рей. Вот только этого всего ей не хватало. Будто мало. Будто нужно добавить ещё больше абсурда. Ей и так придется за этот поцелуй долго латать душу Кайло. Она уже видела, как тепло ускользает от него. И ей было больно, что ему больно. Она притащила его в Лондон, она! Сама попросила. А теперь ему было больно, хотя он был здесь из-за неё. Потому что она испугалась. - Я занят, в самом деле. - эхом повторил Кайло, зная, что протест девушки обращен именно к нему. "Какого хера, Рей? Cheri? Зачем ты зовешь его так сейчас?" И хоть он понимал, что это - автоматизм, рефлекс, ему хотелось все раскрушить к чертям. Мужчина пожал плечами и добавил, что, если он передумает, к семи они его ждут, ведь Рей так здорово готовит. “Серьезно, да? - иронично подумал Кайло, останавливаясь, чтобы попрощаться, ведь парковка для такси была в другой стороне. - Значит, она прилетела к тебе на полсуток, а ты не против, чтобы она готовила ужин на троих? Думаешь, ей не хочется просто выдохнуть? Ты хоть представляешь, на что похожи её дни там, в туре? Хоть раз видел капельницу в её вене?” А потом подумал, может, оно и к лучшему. Лучше пусть готовит, чем…но по глазам мужчины он видел, что тому сейчас точно не до болоньезе или что там у Рей было фирменным рецептом. Этот особый голод по сексу он тоже мог распознать. Этот мужчина хотел его девушку. Его детку. Это было вроде правильно, но так неестественно. И так невыносимо. Вообще, видеть кого-то, кто настолько спокойно, без особого трепета касался ее, было невыносимо. И когда Кин в очередной раз поцеловал Рей, что было нормально для скучающего человека, Кайло инстинктивно сделал рывок вперед, сжав кулаки. Его мозг просто отключился в желании защитить свое. - Тише, тише, не нужно, - вдруг Рей сделала взмах рукой, пока Кин отвернулся, чтобы ответить на звонок, - calme-toi, не заводись, пожалуйста. Её голос прозвучал с потрясающим спокойствием в эту секунду, но этот взмах руки был уничтожающим. И Кайло сообразил, почему она вчера надела на себя ошейник. Потому что он был лишь бутафорией. Реальный намордник уже был на нём. Пока он забавлялся в свои игры, Рей приручила своего зверя. И сдерживала его на поводке одним движением. - Тебе это все нравится, да? - зло прошипел Кайло, умирая от желания просто коснуться её, но Рей держала дистанцию. - Ты вроде намекала, что страсти уже нет между вами. Я заметил. О, да. Он рассмеялся. Вроде просто смех. А столько злости, что Рей отшатнулась, инстинктивно сделав шаг к Кину, который как раз закончил разговор и протянул руку, чтобы попрощаться с Кайло. И тот её вежливо пожал, хотя все так же хотел ударить. - Пока, Кайло. - Рей протянула руку и коснулась его локтя. Мимолетный жест, но сколько девочка пыталась вложить в него. Поздно. Он не ощутил этого тепла. И взгляд её не видел. Кивнул, развернулся, ощущая, что ещё секунда, и он просто врежет этому ублюдку, который ублюдком не был. Ублюдком в этой истории был лишь он. Потому что захотел быть счастливым. Потому что позволил себе это. А его детка, источник света и наслаждения, не позволила даже побороться. Просто отмахнулась. Будто он был её цепным монстром. Закуривая, Кайло задумался. Рей не оттолкнула этого вот cheri, когда он целовал её. У него на глазах. Не оттолкнула, зная, что ему больно. Интересно, прощальный секс она тоже собиралась безропотно подарить? *** - Put! – ойкнула Рей, порезав палец, когда делала сальсу. И вместо того, чтобы включить ледяную воду, от досады бросила острый нож в раковину. – Возьми же ты трубку, Кайло! – в который раз крикнула она на свой молчаливый телефон, который уже раз с двадцать пытался дозвониться до мужчины. Она вроде как и знала, что он имел привычку просто закидывать куда-то телефон и не смотреть в него сутками, но сейчас длинные гудки отдавали эхом беды, заставляя сердце аритмично стучать «SOS». Это молчание было ответом на то, что она проявила малодушие. Не желая обидеть Кина, она ранила Кайло. Столько усилий, чтобы он поверил, что для неё - особенный, и такой промах. Когда боль от пореза добралась до мозга, Рей, наконец, подставила руку под воду. Вдруг, словно вынырнув из тумана, сообразила, что приготовила то же блюдо, что они вчера с Кайло ели в бистро. Филе форели под миндальным соусом. И приготовила она отнюдь не на двоих. Ужасаясь от одной мысли, что её сумасшедший гений заявится к ним на ужин, тем не менее, готовила на троих. - Только не приходи, Кайло. - пробормотала Рей, свободной рукой нервно накручивая прядь на палец. Ей не хотелось превратить кухню в сцену сражения между стабильностью и безумием. Ей не нужны были эти контрасты, чтобы определиться с выбором. Зная недостатки Кайло, она все равно выбирала его. Только его. И всегда бы выбирала. Ещё девять лет назад, если бы он позволил. И ничего этого не было бы. Ни его шрама через всё лицо. Ни её ужина с Кином. У них бы уже было всё, кроме вот этого. Вдруг Рей услышала звук открывающейся двери и, бросив взгляд на часы, выдохнула. Было уже чуть за семь, а значит, её мольбы были услышаны. Вместо трели звонка слышать, как ключ проворачивается в замке, было намного приятней. Хоть все равно немного не по себе, ведь теперь бежать было некуда. Лишь сесть за стол и сказать человеку, не обидевшему её, что им нужно разойтись, потому как она любит другого. Но не успела девушка выдохнуть, как, словно в насмешку над всеми её утихнувшими страхами, в коридоре раздался смех. Рей оцепенела, автоматически выключая воду. Смеялся не Кин, нет. Кайло. Смеялся весело, а ощущение было как перед грозой, когда все вокруг застывало. Девушка вздрогнула, заставив себя идти в сторону коридора, как в дурном сне, на смех. Ещё никогда она не слышала, чтобы надвинувшаяся беда смеялась. От того было ещё более жутко. - О, милая, а Кайло пришел-таки, - довольно сказал Кин, вешая и свою, и чужую куртку. Он говорил легко, будто это был его лучший друг, а не мужик, который вытворял с ней такое в постели, что Кин бы закатил глаза и сказал, что похоть – это неуместно и грязно. – Представляешь, мы встретились внизу. - Не представляю. - весьма хмуро ответила Рей, глядя на Кайло. А тот – на неё. Не переставая улыбаться, но лишь Кин мог обмануться, она же видела только злость в глазах. Её беда, её гений, её Нерон пришел сюда, прячась под маской вежливого гостя, но на деле его монстр вырвался наружу. Сможет ли она сдержать его? - Не раздевайся, пожалуйста. Я не успела купить вино. - вдруг сказала Рей. Отговорка была максимально нелепой, с учетом того, что Кайло-то как раз пришел с бутылкой в руках, но ей нужно было пространство. Глаза Кайло блеснули. Кин и бровью не повел, только пожал плечами. В этом была вся его Рей. Дома она порой теряла свои блестящие навыки организатора и забывала о многих вещах. Потому он не был удивлен. И даже не смущен, что гость принес бутылку, потому что видел, что у него в руках красное, а Рей если и пила, то вот то странное, зелёное из Португалии. - Ну, только не начинайте без меня. - рассмеялся он, и Рей аж похолодела от этих слов. Потому что знала, что они точно начнут без него. Видела по глазам Кайло, что он хотел начать здесь, сейчас, не задумываясь. Как много он желал? Рей показалось, что Кайло рванул к ней, когда Кин ещё не успел толком дверь захлопнуть. Наплевав на все правила приличия, не волнуясь, не забыл ли что её парень, не вернётся ли, он, прижав Рей к стене, стал жадно целовать её, запутываясь пальцами в непослушных кудрях. Это было обжигающе, зло и очень-очень вызывающе. Будто Кайло хотел посмеяться над приличиями и правилами гостеприимства. Хотел бросить вызов. Поиграть на грани с моментом. Что ж, неудивительно, что его никогда не звали в гости, раз он позволял себе с порога разрушать очаг. Погасший, затухший, но очаг. Вдруг мужчина ощутил ладонь Рей у себя на груди. Даже сквозь свитер ощутил, как она его мягко, а все же отталкивает. - Что-то я не заметил, чтобы утром ты там отталкивала его. - вдруг рявкнул на неё мужчина, не выпуская Рей из объятий. Целуя в шею. В ключицу. В плечо. Поглаживая, в контраст громким словам, с тихой нежностью талию. - Так это, значит, твой ответ? Демонстрация…власти? – тихо спросила девушка, дернув плечом. И ненавидя в эту секунду то, что её тело хотело его в этот неподходящий момент. Каждой своей клеточкой. Оно готово было отозваться на каждый поцелуй. На каждое движение. На каждый взгляд. – Кайло, сейчас для этого всего не время. Я знаю, что сделала больно тебе. Я всё исправлю. Даю слово. Но зачем, зачем же ты пришел? Рей говорила, видя, что Кайло не слышит её. Он скользил по ней взглядом, будто ища изменения. Что он хотел увидеть? Отпечатки чужих рук? Не успела девушка спросить, как его губы сорвали этот вопрос. Он снова затягивал их в темный омут, который притащил с собой. Прижимая её одной рукой, второй забирался под легкую ткань её милого вязаного платья. Ещё замерзший после пропитавшего его насквозь тумана, Кайло никак не мог отпустить валькирию, чья душа была надежно согрета семейным очагом, домом и запахом жареного миндаля. А тело? Кто согревал её тело, которое было таким горячим, словно в лихорадке? Кто разводил костер? - Ты сама позвала меня в этот город, в эту свою идиллию. Чего ты хотела, детка? Показать, какова нормальность? Какую жертву ты приносишь мне, раз отказываешься от всего, да? Ты этого добивалась? Чтобы я увидел и ненавидел себя? – он закрыл глаза. Запах. Её запах. Он с ума сходил по этой осени у неё в крови. Яблоки в карамели. Чертовы пряные яблоки в кипящей карамели с кленовым сиропом. Он был так зол, так зол. Весь день перед глазами была та картина нормальных, здоровых отношений, и он на ней как слишком темное пятно, случайно забытое каким-то художником. Лишний штрих. Чужой. Сам по себе. Ненужный. Никто. Тень без имени, которая стояла и смотрела. – Что ж, вот он я. Ты можешь показать мне…все. Все верно, крошка, вдруг твое чудовище такое глупое, что не осознало, сколь многим ты жертвуешь. Ведь эта жертва твоя будет потом моим намордником, правда, который ты затянешь потуже в любой момент. - Это не так. - слабо ответила Рей, ужасаясь, какие мысли он успел запустить себе в голову. Почему обычную вежливость Кайло принял чуть ли не за предательство. - Не нужно. - протестующе, сквозь поцелуй прошептала Рей, чувствуя, как его пальцы движутся туда, куда ей хотелось, но было нельзя, но когда этот мужчина не пытался взять своё? Не обращая внимания на её «нет», он легко преодолевал барьеры, насмешливо щурясь. Зная, что тело «нет» не скажет, скорее, наоборот. – Нет. Я сказала, хватит! – вдруг крикнула Рей и с размаху, не задумываясь, влепила Кайло пощёчину, чтобы хоть как-то его остудить. - Ты сдурел? Хочешь отыметь меня здесь? Вот так? В его доме? - В его доме и его девушку. - ледяным тоном сказал Кайло, будто пощечина не произвела на него впечатления, но, все же, отступил, при этом не переставая нависать. Физически. Морально. - Я - не его девушка. – скрестив руки на груди, покачала головой Рей. - Твоя. Твоя же, Кайло. Вся твоя. Потому я здесь. Чтобы перейти черту. Рей заговорила мягче. Меняя тактику. Успокаивая. - Ему ты тоже, наверное, так говоришь, да? Я - твоя, cheri. Да? Так ты ему говоришь, пока он занимается с тобой настолько жалким сексом, что ты с радостью отдаешься другому? Так ты говорила ему сегодня, когда вы вернулись в этот дом? И как? Нормально тебе было? Понравилось? – он был зол, резок, насмешлив. Искал повод злиться ещё больше и в душе мечтал, чтобы она дала ему по морде ещё раз. За то, как он с ней говорил. Чтобы пощечина, полная возмущения, была ярче ответа. Чтобы стало ясно – она с Кином не спала. Ею никто не владел больше, кроме него. Чтобы не было так мучительно больно. - Что? – ушам своим не поверила Рей. После всего, что между ними вчера было, он говорил ей все это на полном серьезе? Говорил и сам верил, что она бы смогла? Зачем? Зачем он разрушал их Париж своим недоверием? – Ты слышишь себя, Кайло? Он хотел что-то добавить, но вдруг заметил, что на её шее больше нет его розария. Утром был. В самолете был. А сейчас нет. Она сняла его, этот ключ. Сняла свой ошейник. Сняла единственную дорогую ему вещь, которую он повесил на неё, как символ бесконечного преклонения перед ней. Его сердце. Его душу. Его любовь. Сняла и, небось, небрежно куда-то бросила. Так, как махнула ему в аэропорту, чтобы он не дергался. Сняла…зачем? Чтобы трахаться с тем нелепым идиотом без зазрения совести? Чтобы не думать о нём? - Вот, значит, какого ты мнения обо мне. - вдруг горько улыбнулась Рей и, неожиданно вцепившись в рукав его черного свитера, попробовала дернуть мужчину на себя с нулевым результатом, потому что луч света не мог сдвинуть гору, если та не желала. – Давай же. Чего ты ждешь? Ты за этим же пришел? Узнать, трахалась ли я с ним, и в наказание отыметь меня? - голос девушки звенел от гнева, но в душе Рей хотелось расплакаться. Но нет, она не будет рыдать. Она могла давать сдачи. - Давай, давай, Кайло. Пускай он придет и увидит. Пускай твой монстр будет счастлив. В этом же суть. Ублажить твоих демонов. Какое тебе дело до того, что мне не за что ненавидеть Кина, и я не хочу обидеть его. Ведь больно только тебе, потому...почему ты замер? Я… Договорить Рей не успела, поскольку дверь скрипнула. - Я не опоздал? – весело спросил Кин, не подозревая, насколько он опоздал. Рей посмотрела на своего парня. На бледного от злости Кайло. На свое отражение в его глазах. Вздохнула. Ох и ужин им предстоит. Сумасшедший шляпник повесился бы от зависти. *** Рей не знала, кого ненавидела больше за этим ужином. Кайло, который, увидев рыбу, недоуменно вскинул брови и задумчиво посмотрел на Рей, а затем стал есть с таким видом, будто его предали и она, и форель, и весь мир. Кина, который аж светился от радости, что пригласил на ужин того загадочного Кайло Рена, работы которого вызывали у Рей дрожь восторга. Ему, наверное, казалось, что все её зажимки да нервозность – из-за этого вот мужчины. Что ж, Кин не ошибался. Только не в преклонении перед гением была речь, а в том, что её тело горело ещё от его рук, а её сердце стучало от гнева. Рей опустила глаза, когда Кин, погладив её по запястью, попросил передать соль. Скорее всего, за этим ужином она больше всего ненавидела себя, потому что была стервой, которая делала больно всем. Как бы ни была зла, видела, что Кайло аж передергивает от любого прикосновения Кина к ней. Передергивает настолько, что она ощущала – надолго его не хватит. В стуке вилок Рей слышала обратные отсчет бомбы, которая грозила взорваться к чертям. Чем внимательнее был её парень, тем больше промахивался с контролем Кайло. Он уже дважды уронил вилку. Отвечал невпопад. Но полным провалом стал момент, когда Кин предложил девушке сходить послушать «Кармен» по приезду. Предложил автоматически, спокойно, не рисуясь, что выдавало их небольшой семейный ритуал - по выходным ходить в оперу. Кайло так растерялся от этой демонстрации банальной привычки, что, не задумываясь, выпалил «Рей не любит Бизе». Выпалил таким тоном, словно это они были парой, а чужой человек пытался продать билеты на ненужную оперу. Хотя, они же, вроде, и были парой, разве нет? Вот только Кин сидел по правое плечо, а он – напротив. У кого тут больше прав на неё было? У того, кто не сводил с неё взгляда, умирая от любви, или того, кто, наоборот, не смотрел, поскольку она была привычной в этом доме, словно часть интерьера. Кайло недоумевал, заканчивая с едой, как Рей могла стать для кого-то просто привычной? Как этого мужчину не потрясал её свет? Да от неё нельзя было отвести взгляд! Обсуждая оперу все того же безопасного Бизе, Кайло, как ни странно, думал о Вагнере. Он словно перенесся в Мюнхен образца 1865 года, когда состоялась премьера "Тристана и Изольды". Ощущал себя в капкане такого же любовного треугольника, каким был чертов композитор Ганс фон Бюллов да Козима-ещё-не-Вагнер-но-уже-не-фон-Бюллов. Самый странный эпизод в истории, когда один мужчина пишет драму, а второй - дирижирует этой драмой, зная, что тот, первый, спит с его женой. И если вчера Кайло ощущал себя Вагнером, то сейчас отчего-то спесь ушла, очевидность пропала, и он задавался вопросом - а не Ганс ли фон Бюллов он в этой истории сегодня? - Звонила твоя мама, приглашала нас в Париж, когда тур закончится твой, - вдруг сказал Кин, когда Рей поднялась, чтобы поставить чайник и превратить-таки ужин в чертово чаепитие. - Твоя мама живет в Париже? – удивился Кайло. И опять у него был этот тон. Как у парня, которому она забыла что-то рассказать. Он забывался. Не доигрывал роль до конца. Все время звучал не в такт этому дому. Каждое слово – мимо нот. Невпопад. В шоу-бизнесе, в темноте, он был лучшим из лучших, в нормальности – рассеян и потерян, когда нельзя было быть ублюдком. - Пригород, - сухо ответила Рей, ища чашки. – Кин, не знаю. Париж – не всегда хорошая идея в ноябре. Будет много работы. Обсудим позже. - Париж для влюбленных не имеет погоды. - Кайло потянулся. Прозвучало дружелюбно. Натянуто и наигранно. Кайло показалось, что после этих слов он раскололся пополам. Даже Париж у него забирали. Он слишком широко распахнул душу, и вот она рассыпалась прямо здесь, среди чужих планов на будущее. Планов мужчины на его девочку. – У вас всегда может быть Париж, правда, Кин? - Точно. Милая. У нас всегда может быть Париж. Поехали? - Я же сказала – позже решим. - вдруг не выдержала Рей, ощущая, как в голове все пульсирует. Париж, господи. Мама всегда была так некстати. И Кайло! Кайло-то! Зачем он насмехался над ней сейчас. Будто не видел ничего от злости. - Извини. - Ничего. - в унисон, одновременно ответили оба мужчины и уставились друг на друга. Рей развернулась. Кин смотрел на Кайло с долей изумления, которое вот-вот должно было перерасти в озарение, Кайло – с презрением, которое не пытался скрыть. Мол, какое такое «извини» она могла ему адресовать? Ведь Кайло привык, что извиниться могли перед ним. Она. Естественно. Глядя на Кайло, Рей ощутила, как начинает тонуть, и впервые - не от удовольствия. Ей стало жутко. Вот значит, как он думал. Что каждое её «извини» принадлежало ему. Внутри что-то сжалось. Она ощутила себя такой… никчемной. Настолько, что мужчина, которого она выбрала, не мог собраться и проявить хоть каплю уважения к ней. Это было горько. - Твой чай. С корицей. – ледяным тоном заявила Рей, поставив перед Кайло чашку, тогда как хотелось облить его кипятком. Может, согрелся бы, наконец. Пришел бы в себя. – И твой. - Без корицы? – как-то странно спросил Кин, до которого начало с запозданием доходить, что напряжение, которое он чувствовал, было связано не со смущением. Здесь было что-то ещё. Кто-то ещё. Кто-то лишний из всех троих. И явно не Кайло. В его доме лишним был…он? Кин недоверчиво посмотрел на Рей. Да быть того не могло. Эта девушка, его милая Рей, невзирая на свой безумный график, была слишком домашней для измен. Слишком домашней вот для такого асоциального типа, который то ли под кайфом был, то ли не пойми, что с ним было не так. Таких, как он, не меняли на таких, как этот Кайло Рен, насколько бы гениален тот ни был. Ведь он давал Рей ощущение покоя. Его девушка не раз блестяще проходила проверку на гениальность разными артистами, вряд ли её мог заинтересовать вот такой нестабильный человек. Пока Рей возвращалась на свое место, Кайло рассмеялся про себя. У Кина была чашка в горошек. И у Рей. А у него – обычная белая гостевая кружка. Какая, блядь, ирония. Настолько сильная, что хотелось просто кинуть эту чашку на пол. Кинуть во всю эту атмосферу. - Мёд? – предложила Рей, пытаясь хоть как-то развеять атмосферу холода, добавив немного меда. В душе она была опустошена и нечего не хотела. Ни Кайло. Ни Кина. Ни бесед. Ничего. Кайло же вдруг посмотрел на её руку так, словно увидел впервые. Рукав платья закатался, обнажая хрупкое запястье, обмотанное его розарием. Она не снимала его. Лишь перевесила. Его валькирия нервничала, потому надела розарий так, чтобы во время беседы с Кином могла спокойно перебирать. Держаться в балансе. И до Кайло с запозданием дошло, что он зря на неё накинулся. Только сейчас дошло, когда он увидел этот розарий. Заметил дрожь пальцев. Боль в глазах. Разочарование. Пока она все ещё пыталась построить, он разрушал, высмеивая и вышучивая их с Кином отношения. А отношения, если посмотреть со стороны, были неплохи. Этот мужчина, её cheri, заботился о ней. Был внимателен. В отличие от него. Он-то не заботился о своей крошке. Все порывы были лишь с эгоистичной целью – взять себе побольше. Поездка в Байройт, номер в Париже – все больше было для себя. Даже вот этот Лондон. Пока кто-то о ней заботился, она выбрала того, кто был эгоистом. И он её разочаровал. - Да, детка, спасибо. - на автомате, все ещё витая в тяжелых мыслях, ответил Кайло, делая самый провальный, неловкий шаг за весь ужин. Называя её чертовой "деткой". Но не это поразило Кина, который аж замер и поперхнулся. Рей. Его убила Рей, которая даже не удивилась. Просто кивнула. Это дурацкое, пошлое, вульгарное "детка", видимо, было ей так знакомо, что она даже не обратила внимания, не сфокусировалась. Да что это с ней такое? - Рей, детка, я бы тоже хотел мед. - проверяя свою догадку, сказал Кин. Реакция была мгновенной. Этот мужчина стиснул кулаки, а Рей вздрогнула, очнувшись. Словно между ней и проклятым, хищным чужаком кто-то вклинился, нарушив их молчаливую беседу. - Знаете, вам, похоже, и без меня есть, чем развлечься. - вдруг сказала Рей тем особым тихим тоном, который подсказывал, что она на грани. Не выдержав, швырнула ложку на стол и, отодвинув стул, вышла. Определенно, все её планы просто разлетелись, как конфетти и теперь, когда всем троим было всё очевидно, Кайло и Кин могли дальше развлекаться, перетягивая её душу. Пусть хоть разнесут всю квартиру. В полнейшем молчании захлопнулась дверь, которая подсказала обоим мужчинам, что Рей вышла не из кухни. Из квартиры. Подальше от них. - Что ж, может, она и остынет. - спокойно сказал Кин, пожимая плечами. Не шевелился. Хотел посмотреть, что дальше. - Она замерзнет. - заметил Кайло, подскочив в мгновение ока. Ну вот он и ожил, подтверждая каждое подозрение в голове Кина. Как засуетился-то. Надо же. Забеспокоился, видать. А он не ощутил ничего. Просто сидел и смотрел на чужака, который вторгся в его дом. – Там же холодно. - Так сходи и согрей её. - огрызнулся он на Кайло и бросил салфетку на стол, когда тот вышел, не соблюдая вежливость. Правда, какая вежливость, когда трахаешь чужую девушку и не пытаешься это скрыть. – Детка, значит. Ну-ну. Вот и поужинали. Пиздец какой-то. *** Рей стояла на улице и плакала. Вылетела сюда она на эмоциях и на них не ощущала, как замерзает. Просто стояла, обнимая себя руками, и жадно дышала, пока слезы катились по щекам. Хоть знала, что заслужила эту боль, изменяя Кину, но от того же ничего не менялось. Внутри все горело, сердце бешено билось. Какими они оба были, эти мужчины. Делящими её. Превращающими в трофей. В вещь. В медаль. Но она была не из золота. Она была из плоти и крови. Человеком. Девушкой. Униженной девушкой. - Детка моя, не плачь. - голос Кайло – непривычно мягкий – прозвучал за спиной, и вот его теплые руки уже обняли её, прогоняя холод. Обняли бережно, не так, как в коридоре. – Не плачь, не нужно. Извини меня. Я был чудовищен, а из-за чудовищ не плачут. Они того не стоят, Рей. Не плачь. Я все исправлю. Обещаю. Я изменюсь, даю слово, что изменюсь. Странно, но в такой горький момент Кайло аж звенел от энтузиазма. Это желание – стать лучше – полностью захватило его. Бросить все дурные привычки, стать спокойным и сдержанным – он был готов на все ради Рей. Лишь бы за следующим ужином она не вздрагивала. Лишь бы улыбалась, не волнуясь, что у её мужчины снесет крышу. - Я буду заботиться о тебе. Все наладится. Закончится тур, и мы куда-нибудь уедем, забив на весь чертов мир, чтобы узнать друг друга, а потом подумаем, как нам жить дальше, чтобы быть вдвоем. Даже не как, а где? Я могу бросить к черту свой Нью-Йорк. Все могу бросить, лишь бы быть с тобой. Только прекрати, пожалуйста, плакать. Давай вернемся, спокойно договорим с Кином, раз он уже все понял, и тихо уйдем. Я все объясню. Хочешь, я вернусь сам? Рей слышала его слова. Красивые, тихие, долгожданные. Звучало прекрасно. Да вот только идти на его голос как-то больше не хотелось. Вдруг Рей поняла, почему вчера, в Париже, у той стены он сказал, что, что бы ни случилось, она должна помнить, что любит её. Дурочка. Не поняла, что то были не сантименты, но предупреждение. Четкое такое, мол, в приступах гнева я могу ошалеть настолько, что обижу тебя, но по любви. Кому такая любовь была нужна? Настолько разрушающая. "Ich liebe Dich, Meine Walküre". Признание, что было извинением. - Нет, Кайло. Нет. Возвращаться не нужно. - она вынырнула из объятий и слегка запрокинула голову, будто только заметив, насколько он выше. В эту секунду, навсегда теряя, Кайло был как никогда красив. Потому что одухотворен запоздалым желанием измениться. – Уходи. И больше не возвращайся. Её ладошки были в его руках, а слова уже упали между ними, отталкивая в разные стороны. Рей больше не вырывалась. Кайло не удерживал, но руки-то, руки ещё грели друг друга. Мужчина прищурился. Что-то было в её тоне такое, что подсказывало: "уходи" - это не на сегодня. "Уходи" – это навсегда. Больше не будет "до конца тура". Больше ничего не будет. Она, наконец, увидела его на свету, и таким он ей не подошел. Что ж, её было сложно осуждать, но… - Нет же, Рей, не сейчас. Не сдавайся. Кайло говорил и видел – бесполезно. Почему сейчас, именно сейчас? Когда ему хотелось изменить все? Почему она отказывалась в эту секунду. Почему теряла свою веру? Она же была в этой любви к нему, как фанатик, слепа. Почему прозрела в эту секунду? Он все ещё держал её за руку. Если Рей прогонит его, то потушит то немногое, что у него ещё в душе оставалось. Те искорки света, что она расшевелила. Те жалкие ростки обновлений, которые валькирия посеяла. - Пожалуйста. - Нет! Нет! Я не могу! Понимаешь? - почти крикнула Рей, выдергивая руку. Её глаза вспыхнули, и Кайло с обреченностью умирающего ждал, что она скажет, что надеется, что кто-то причинит ему столько же боли, сколько он ей, но…. - Я очень виновата, Кайло, виновата, потому что обещала, что смогу помочь, но не могу. Я надеюсь, что найдется в этом мире человек, который сможет унять твою боль, не тревожа раны и не пробуждая гнев. Но моей души мало. Он не понимал, как вышло, что такого сияния оказалось мало. Тупо смотрел на неё, не отдавая себе отчет в том, что его рука так и застыла в умоляющем жесте. Надеясь, что она вернет тонкие пальцы на эту огромную ладонь, которая вдруг замёрзла. В контраст сердцу, которое сгорало здесь и сейчас. Сгорало, чтобы исчезнуть навсегда. Но Кайло знал – даже без сердца способность любить Рей никуда не денется. Это было в крови. Как часть него. И вдруг Рей протянула ему руку. Всего на секунду. И отдернула. Мужчина посмотрел сначала на неё. Потом на ладонь. Розарий. Она вернула ему розарий. Просто тихо положила, словно осознавая, что больше не имеет права носить ценную для него вещь, и одновременно лишая его всякой надежды. Снимая поводок. Как бы говоря, что не нуждается в его преклонении перед ней. Вырывалась и запирала свой дом навсегда. - Я…да, правда, ты заслуживаешь большего. - медленно выговорил Кайло, сжимая ладонь с обреченностью умирающего. Как после таких слов он мог настаивать? Или после такого красноречивого жеста. Но как отпустить-то, когда уже поверил, что нужен кому-то? Как потом жить дальше, зная, что сам все испортил? Не какой-то cheri. Сам. Своими словами. – Знаешь, а ведь у меня осталось последнее из тех трех украденных желаний. Рей тяжело вздохнула. Украденные желания. У них всё было украденным. - Что я могу сделать? Надо же, как она это сказала. Все ещё хотела что-то для него сделать. Трогательная крошка, которая с первого дня делала все для него. Не из-за райдера. Просто так. - Замри. - сказал он просто. Тон был не тот, что в Амстердаме, когда мужчина прикрикнул и унизил её этой просьбой. – Замри, закрой глаза и посчитай до тридцати. Девушка посмотрела на него, а потом закрыла глаза. Проявляла то милосердное доверие. Кайло вздохнул и обнял её. Бережно. Зарылся носом в такие забавные кудри. Втянул осень. Скользнул руками по затылку, плечам, спине, смыкая руки. Поцеловал в висок. В закрытые глаза. В нос. В щеку. У него всего-то было тридцать секунд на прощание. Тридцать секунд для человека, который верил, что у них всегда будет Париж, а по факту не будет ничего. Тридцать секунд, чтобы добить свое догорающее сердце и осознать - она никогда не была валькирией. Девушка, которая спасала. Его Изольда. Вот, кем была Рей, а он не замечал, считая, что это он пробуждает её поцелуями ото сна. А все было наоборот, да только понял он это, когда над ними играл мистический Liebestod - такой себе реквием, в котором Вагнер воплотил неразрывность любви и смерти. В той арии, перевести которую с немецкого никто адекватно не мог. Раньше над Liebestod Кайло смеялся, спрашивая, что за бред, когда "любовь" и "смерть" в одном слове. Что хотел сказать чокнутый Вагнер? Смерть от любви? Любовь умирает? Смерть любит? И лишь сейчас, целуя и умирая душой в её руках, он понимал силу того загадочного слова. Liebestod. Крах всего и всему. - Будь счастлива, Рей, - попросил он. – вот моё желание. Чтобы ты была счастлива. И если я смогу что-то сделать – ты только скажи, и я все сделаю. Я понимаю, что сейчас для этого мне нужно уйти. Хорошо, я уйду. "Только не умирай, моя Изольда, не умирай своей душой, хорошо? Сохрани этот свет в себе. Сохрани его для меня. Чтобы я его видел через океан". Девушка распахнула глаза. Столько боли! В них столько боли. Бесконечной, как космос. Не в силах сказать ни слова, она кивнула, развернулась и зашла в подъезд. Сквозь стеклянную дверь из его тьмы она ушла в свет. А он стоял на холоде, ощущая, как не может дышать, ведь душа была затянута черным дымом, который поднимался над пепелищем его сердца. Все было кончено. Парижа больше у них не было. Только Liebestod и остался. И розарий, который аж оттягивал руку непривычной тяжестью его дурного поступка. "Ты мёртв, Кайло, мёртв", - как-то отрешенно подумал мужчина. *** Дамы и господа, я поздравляю тех, кто ставил на черное, отчаянное и безнадежное. Ставка "провал" сыграла, боль и стекло вступают в свои правы и готовы разбивать сердца. В принципе, часть вас ещё в пятницу, когда увидела в инсте этот мой Liebestod, уже утратила надежду, и это было так мило (злой автор, ахахаха, когда получает грустные смайлики). Ну, а если серьезно, то мы знали, правда? Знали, что натура Кайло возьмет верх. Знали, что монстра так легко пробудить. Вот он и проснулся. Ладно, кого было жалко больше - Кайло или Рей? И, знаете, я вдруг вспомнила, что в этой истории не обещала ХЭ (хотя меня убеждают в обратном, но я не помню, вроде...) Что там у кого по ставкам дальше? "Отчаяние"? "Одиночество"? Кто-нибудь рискнет выбрать "любовь"?)))