Люминесценция

Шафран (Pantone 14-1064) - янтарно-жёлтый оттенок, граничащий с оранжевым. Окутывающий, согревающий, дурманящий, с лёгкими нотами горечи. - Блядь, где носит это чудовище? - голос По, звенящий от гнева, резанул по ушам. Кайло, идущий по коридору, поморщился. Не потому, что обидно, что кто-то называет чудищем. В конце концов, он сам каждый день, если не везло, видел себя в зеркале, да и странно было бы, если бы человек, которого он весь тур величал не иначе как "кретин", вежливо бы интересовался "куда же запропастился мистер Рен"? Просто он, проведя ночь в баре и проспав всего пару часов, нервно реагировал на любой шум - голова немилосердно раскалывалась. Роза в водке его одурманила, обманула запахом, и он пил и пил, не в состоянии остановиться. Затерянный в Венеции, пытался вернуть себе свой Париж. - Не называй его так! - вдруг зло рявкнула на По Рей, и Кайло аж застыл. - В конце концов, именно он покрыл все твои косяки за тур. Не рассыпешься от напряга разок, По. - Вечно ты их защищаешь, этих ублюдков, а ведь твой очередной Великий тебя все дни называл идиоткой. К чему столько милосердия? "И правда, детка, к чему?" - подумал Кайло, но то, что он все ещё не чудовище - хотя бы на словах - в глазах этой девушки, вдруг отозвалось теплом во все ещё замёрзших пальцах. Будто его коснулись ее руки. Людям в его состоянии падения много было не нужно. Они радовались и одному хорошему слову. - А ты, кстати, будто только сейчас заметил. Раз тебя это так коробило, мог бы и заступиться, но, конечно, за спиной Кайло осуждать проще. - голос Рей прозвучал ехидно. - Ладно тебе язвить. Слушай, ты ещё ищешь квартиру? Мы с Зори съезжаемся по моему возвращению, и она с радостью может тебе сдать своё гнездышко. Правда, по деньгам выйдет дороже, чем ты говорила, но… - Не важно, По, спасибо. Конечно, я согласна, - перебила мужчину Рей, - деньги - это, конечно, важно, но жить на улице не улыбается, а у Зори славная квартирка, я помню. Очень светлая. Кайло остановился и нахмурился окончательно. В первую секунду его застывшее, казалось бы, сердце сделало такое радостное сальто, что аж дышать стало тяжело от нахлынувших эмоций. Она рассталась с Кином, да, рассталась-таки! Но в следующую секунду до него дошло - валькирия лишилась дома. Не особо думая, что он запрещал себе с ней общаться, Кайло зашел в гримерку. Инстинкт помочь оказался сильнее здравого смысла. - Кайло, а я тебя ищу… - Отвали. - отмахнулся от По мужчина, глядя только на Рей, которая сидела на столике и крутила проклятый кокосовый Red Bull. Интересно, его водка её бесила так же? - Если есть проблемы - Кардо в помощь. Вон. - Что? - Пошел вон. - резко сказал мужчина, не утруждаясь вежливостью. Он скрестил руки и ждал, пока они останутся с Рей наедине. Девушка в недоумении посмотрела на Кайло, оценивая при ярком, безжалостном свете все его плачевное, заспанное, похмельное состояние. Тяжело вздохнула, но ничего не добавила. Да и что было добавить? Они оба знали, кто он. Для неё у него не было загадок. - У тебя проблемы с квартирой? - резко спросил мужчина, а в следующую секунду нахмурился. Рукав кофты Рей задрался, когда она автоматически поднесла белую жестянку к губам, обнажая отчетливые синяки на бледной коже. - Блядь, а с руками что? Девушка вскинула бровь. - Не твое дело, Кайло. - отрезала Рей. И так странно на него посмотрела, что мужчине стало не по себе. Кто оставил ей эти отметины? Ублюдок Кин или…он сам? В тот вечер, когда почти выкручивал ей руки в лондонской квартире? - Ищешь жилье? - повторил он вопрос, присев на стул. Это была такая несправедливость. Он имел огромный дом в два этажа, который был ему не нужен, а детка осталась без квартиры. "Вот бы…", - позволил себе помечтать Кайло, но в следующую секунду запретил любые иллюзии. Вспомнил царящий хаос. В доме. В душе. В сердце девушки. Он не имел права не то, что предлагать, а даже думать о таком. - А ты думал, что люди, когда расходятся, продолжают жить вместе? - сухо спросила Рей, отворачиваясь. Квартира была больной темой. Весь тот вечер был незажившей раной, о которой напоминали синяки и пустота. Когда для Кайло все закончилось, для неё - только началось. Кин, всегда тихий и спокойный, так орал на неё, так орал. Она никогда не подозревала, что в нем столько эмоций, пока он хорошенько не потряс её за плечи. Девушка промолчала весь вечер - огрызнуться было нечем, Кин был прав в своих упреках, гневе и обиде. Единственное, в чем Рей не разобралась, так это в том, что обидело его больше - то, что она в принципе изменила, или то, с кем именно она изменила? Для того, чтобы понять Кайло, Кин был слишком британцем. Чопорным, уравновешенным, даже равнодушным. Ему были чужды страсти, а пороки, из коих состоял Кайло, - тем более. - Знаешь, разочарование - это когда ты понимаешь, что все пять лет из туров верно ждал обычную шлюху, - сказал он ей в тот вечер, скривив губы, - но ещё хуже осознать, что шлюха-то и не особо разборчивая. Раздвинула ноги перед наркоманом, просто потому, что все от него тащатся. Эти слова навсегда отпечатались в подсознании. За их справедливость и несправедливость. Она не была шлюхой, с одной стороны, и заслужила такие слова - с другой. Как и Кайло…да, он был наркоманом, но она всегда под слоем кокаина видела такую боль, что не спешила осуждать. Конечно, употреблять наркотики никогда не было выходом, но Рей видела, что он делает это не из-за кайфа. Каждая доза - будто крик о помощи в мире, где, увы, зависимость воспринималась лишь как причуда гения. Самыми обидными в ту ночь стали не брошенные слова, а то, что Кин дал ей всего полчаса, чтобы собрать "всё бесполезное барахло, захламившее квартиру". И, оказавшись на улице во всех смыслах, Рей осознала, что ей некуда отнести дорогие сердцу безделушки, любимые платья и коллекцию свечей с потрясающими запахами, каждый из которых напоминал о своем. В Лондоне не было тех, к кому можно прийти в третьем часу ночи в слезах и попросить о помощи. Потому она, собравшись духом, просто все выбросила. Все пять лет жизни в мусорные баки. Слышала, как жалобно звякнули свечки, но вариантов не было. Так что теперь у неё не было ни дома, ни уюта, ничего. Но Рей не собиралась рассказывать о таком Кайло. Это действительно были лишь её проблемы, которые она ой как заслужила, потому что...да, любовь к другому мужчине, когда ты в отношениях, имела свои последствия. И, возможно, если бы они с Кайло так сильно не тянулись друг к другу, все было бы иначе. Сначала бы она мирно разошлась с Кином, а лишь потом... - Я помогу тебе, - сквозь пелену невеселых мыслей прозвучал голос Кайло, - не беспокойся. - Что? - Рей резко повернула лицо к сидящему мужчине, и тот прикусил язык. Порыв помочь был сильнее логики. Ведь это он был виноват. Но делать это не стоило. Сразу вспомнилась реакция Рей на предложение познакомить её с Люком или на ту идею работать в Байройте вместе. Она ведь знала - когда протягивали руку помощи, ждали, что туда, на раскрытую ладонь, положат что-то взамен. Хотя сейчас бы мужчина ничего не попросил. Потому что сохранить остатки любви к себе в ней он мог, лишь ничего не забирая взамен. - Ты решил предложить мне деньги? - неожиданно девушка улыбнулась. Спрыгнула со стула. - Знаешь, Кайло, мне так жаль, что никто, включая тебя, не понимает, насколько ты прекрасный и добрый человек. Мужчина недоверчиво посмотрел на Рей. Вроде, слова были понятны, а смысл не доходил. Она это ему говорила? Прекрасный человек? Детка не рассчитала дозировку таурина и несла чушь, или это он все ещё пьян, раз слышится вот такое? Десять дней между ними была лишь боль, обида да пять "привет", и вдруг она вместо того, чтобы обозлиться, говорит ему такое. "Этот прекрасный и добрый человек лишил тебя квартиры. Стабильности. Нормальности. И он не может даже помочь тебе решить проблему". Кайло тяжело вздохнул. Он не привык разговаривать начистоту или к таким вот словам. Сказать нечто подобное - не то же самое, когда газеты кричали о его гениальности. Рей оценивала не талант, а ту душу, которая уже много лет была на дне. Душу, которая пошевелилась. А девушка, продолжая разрушать его, погладила по плечу, говоря "спасибо" и этим же жестом прибавляя "но нет". Снова проклятое "но". Однако тепло её ладони на плече немного смягчало осознание того, что помочь ей нельзя. Это не его дело. Не его дело и не его детка. У него аж сердце сжалось. Он сам сжался от этого. Прикосновение, которое хуже удара. Но душа, та самая, которая секунду назад едва дышала, тянулась к этой ладони, желая быть поглаженной. - Забыл, что ты сильная, и никто тебе не нужен, валькирия. Ты со всем справишься сама. - Но то, что ты предлагаешь, - очень трогательно. Перед лицом прощания Рей решила не говорить о плохом. Просто задумчиво гладила по плечу, говоря больше, чем могла. Кайло, повинуясь порыву, поймал девушку за руку, а потом притянул к себе, уткнувшись лбом в её ключицу. Хорошо. Ему было хорошо. Немного страшно осознавать, что больше никогда никого не подпустит настолько близко, но сейчас, именно сейчас было хорошо. И пахло вкусно, знакомо, сладко. Запретно. Ему не стоило её обнимать. Особенно сейчас, когда, судя по крикам По, на сцене было не все ладно, и лучшей благодарностью Рей за тур было бы пойти и все порешать. Но секундная слабость после десяти дней пыток была позволительна. Ведь секунда ничего не значила на фоне вечности. Ведь это приятно - ощущать, что тебя любят. Приятно и бесценно, пусть и человек, дарующий это чувство, с ним не будет. Внезапно, когда даже сквозь закрытые глаза Кайло видел свет, исходящий от Рей, он подумал о том, насколько она отличается от тех других, о ком он думал, что любит. Знал, что, например, в Фазму влюбился от отчаяния. Чтобы доказать себе, что он ещё что-то чувствует. И эта мысль не давала сейчас Кайло покоя, когда Рей была так близко. В каком отчаянии была она, что полюбила чудовище? Насколько утратила интерес ко всему, раз её зажгло его безумие и тьма? - Мне…нужно… - она чуть задыхалась от волнения. - ...работать, да. - кивнул мужчина, отстраняясь. Извиняться не стал. Как и Рей не прятала глаза. Каждый сделал на прощание то, что хотел. И позволил другому сделать так же. Девушка вышла, а Кайло задумался, продолжая ощущать тепло её ладони. Тепло, с которого все началось тогда, в Дублине, когда он порезал руку. Тепло, пробирающее до костей. Тепло, что она подарила. Lux aeterna, что пребудет всегда. Мужчина резко сел. Мысли о квартире, которую искала Рей, не давали покоя, и неожиданно он сложил два и два. Достал телефон, зашел на сайт крутой академии Люка и проверил списки тех, кого зачислили неделю назад на новый курс, - эта информация всегда была в открытом доступе. Её не было среди претендентов в джедаи Люка. Даже в тех, вторых, платных списках, в которые Рей собиралась попасть. - Твою ж…. - протянул Кайло, найдя подтверждение своим мыслям. Деньги, что крошка заработала в туре, она пустит на то, чтобы снять квартиру. Ей не хватило на обучение у Люка. Стало не по себе. Ведь, ещё собираясь разойтись с Кином, Рей знала, что ей нужно будет другое жилье. Понимала, что не сможет поступить и в этот раз. А, все же, пожертвовала мечтой ради того, чтобы переспать с ним, с чистой совестью. Пока он бездумно наслаждался тем, что валькирия ему давала, девушка сводила на нет всю свою адскую работу в туре. Литры чертового энергетика, горсти съеденных таблеток, капельницы и бессонные ночи - все это не имело значения, ведь она ничего не получила взамен. Ни обучение. Ни квартиру. Ни даже каплю уважения с его стороны. Что ей толку от его молчаливой любви и воздыханий. "Нет, я так не смогу. Это уже слишком, Рей", - подумал Кайло. Он не мог снять ей квартиру, конечно, - для таких, как его детка, подобное было бы унизительно, но кое-что, не спрашивая, сделать было нетрудно. Всего лишь нужно переступить гордость, но это больше не имело значения. Стиснув пальцы в кулак, Кайло набрал номер, что игнорировал семь лет. Даже когда Люк, вспомнив о племяннике, поднявшемся на гребень славы, звонил, он ни разу не ответил. Никогда. - Бен? - голос Люка звучал…удивленно и при этом все так же знакомо. Удивительно, какими близкими порой казались чужие люди всего лишь из-за голоса. - Я по делу. - сразу предупредил мужчина, не желая рассыпать словесное конфетти. - Есть человек. Девушка. Нужно, чтобы ты взял её к себе на курс. Не ссылаясь на меня, Люк. Просто взял и направил талант, куда нужно. Он слышал, как молчание, зависшее между Лондоном и Венецией, полнилось напряженным возмущением. Люк, не слышавший племянника многие годы, наверное, был поражен полным отсутствием такта, но ничего. Бен когда-то тоже был поражен тем, что его предал родной дядя. Уж как-нибудь да переживет. - И что ты ей сделал? - со смешком, наконец, спросил Люк. Он хоть и не общался с племянником, но отлично знал того. - Обидел. - просто ответил Кайло, потому что, если бы сказал, что любит, это было бы глупо, наивно и некрасиво по отношению к Рей. Он не хотел, чтобы её воспринимали как его девушку, подругу или ещё похуже. Она и без приставки “Кайло Рен” звучала прекрасно. Точнее, без приставки, без тени, без пятна на репутации звучала ещё прекрасней. Люк издал очередной полувздох, как бы желая сказать, мол, ну, я всегда знал, что ты - чудовище, Бен, видишь, правда на моей стороне. - Я не беру всех подряд. - Она - не все. Каждый год ты заворачиваешь её кандидатуру только потому, что слишком много в ней от меня. Хватит трусить, Люк, доведи какое-то дело до конца, ясно? - Рей. Ты просишь за Рей. Да? Кайло невесело рассмеялся. То, что Люк сразу понял, о ком речь, лишь подтверждало его мрачные мысли о том, почему такая талантливая девушка не была принята в академию джедаев. Её талант был с червоточиной. Просто таки первородный грех носила на себе. Расплату ни за что. - Ну ты и скотина, Люк. - вырвалось у Кайло. - Бен, смени тон. - Ладно, давай перейдем к делу. Сколько? Сколько я должен тебе заплатить, чтобы ты стащил с себя свои тупые страхи, закостенелость и прочее? Я заплачу, сколько нужно. Хочешь процент от всех будущих сделок “Рыцарей Рен”? Скажи, и закончим этот разговор. Кайло задумчиво посмотрел на себя в зеркало впервые за день. Такой мрачный, растрепанный и бесконечно уставший. Хорошо, что тур заканчивался. Всё заканчивалось. Он давно уже выбился из сил. Вот бы решить эту проблему с Люком, и можно будет выдохнуть. Тогда бы совесть была чиста. - Деньги мне не нужны, Бен. Но, знаешь, тебе правда есть, что предложить. У меня есть ученик. Сын моей близкой подруги. Он скрипач. Весьма талантливый. Но ты знаешь, как бывает, когда играешь - важен не только тот, кто водит смычком, а ещё и по чему этот смычок скользит. Твоя скрипка, та, что подарил отец. Она ещё у тебя, или ты её пропил много лет назад? Теперь наступила очередь Бена молчать. Сента была ближе, чем Люк подозревал. Футляр лежал на столике - он сам её туда положил, когда влетел в гримерку, а его пальцы нервно вычерчивали на темной коже какие-то знаки во время беседы. Он скривился. Нет, скрипку он не пропил. Не продал, когда было плохо и жить было не на что. Оставил, чтобы уберечь от самого себя и соблазна заработать легкие деньги. А может, он подсознательно берёг её для вот такого момента? Чтобы отдать за кого-то бесценного? - Сента. Её зовут Сента. И ты её получишь уже завтра, если дашь слово. - Надо же. Да ты не обидел эту девушку, Рей. Ты её полюбил, да? Что ж, тем хуже для неё. Кайло рад бы был пропустить слова мимо ушей, но не смог. Слушал, а они отравляли. Но отвечать не стал. Сказав, что Викрул скрипку завезет ему, прервал разговор, а потом бездумно посмотрел на футляр. Открывать не стал. Ему надоело, что все десять дней были посвящены тому, что он пытался насмотреться. На Рей. Теперь ещё и с Сентой такое повторять не хотелось. Ни к чему хорошему, кроме вспышек боли, это не приведет. Он потер запястье, на котором не было розария, и с непривычной для себя бережностью погладил футляр. Подумал, что отличный тур выдался. Он потерял душу, сердце и теперь вот ещё и единственного верного друга. - Знаешь, Сента, это к лучшему. Ты создана для сцены, а не для того, чтобы кто-то под кайфом срывал тобою боль. Не обижайся, ладно? И, больше не глядя на скрипку, он вышел. По дороге к сцене вдруг осознал - ему ни капли не больно, нет. Наверное, просто перестал что-либо чувствовать, потому вместо привычного, ноющего ощущения, в груди вдруг разлилась холодная пустота. Человеческий организм привыкал ко всему, даже к потерям. Или он просто ещё толком не протрезвел, вот до мозга и не доходил импульс, рассылающий боль, как ток, по телу. Судя по тишине, на сцене проблемы были уже решены. Хмыкнув, Бен спустился к пульту, чтобы сообщить Викрулу о том, что тот летит в Лондон по его делам. Мальчишка только пожал плечами, попивая какао. Кайло ощутил раздражание - он был единственным человеком в туре, которому Рей не носила какао или кофе. Хотя сердиться было глупо - она дала ему куда больше. А все же, все же… - Пойду попрошу Рей купить мне новые билеты. - Нет, - одернул мальчишку Кайло. Резко, словно поймал шкодливого щенка за шиворот и ткнул носом в ошибку. Мягкости в нём не прибавилось ни на миг, - ты позвонишь в наш нью-йоркский офис и дашь соответствующее распоряжение. Тур закончился, Викрул, а значит, детка - больше не наш менеджер. И расходы, кстати, за эту командировку уже ложатся на “Рыцарей”. В общем, возвращаемся в привычное русло. - Понял. - кивнул Викрул, поднимаясь. Побрел куда-то в сторону сцены. Кайло подумал, что для мальчишки пара дней в Лондоне будет больше в радость, нежели в тягость. Он и сам в молодости радовался, когда Люк отправлял его по делам в Берлин или Барселону. Можно было немного покутить. Он сел за пульт, рассматривая все вокруг. Неожиданно его словно шибануло током. Мозг, наконец, проснулся. Последний концерт. Не только в этом туре. Вообще. Для него все уже закончилось. Здесь и сейчас он в последний раз наслаждался суетой закулисья. Вдыхал эту пыль и хаос, пока не осознавая, что, скорее всего, сил на ещё хоть один тур в самом деле не хватит. Кайло поднял глаза на сцену. Как всегда, прищурился, рассматривая свою безупречную световую схему. Как всегда, горько улыбнулся своим невеселым мыслям. Как всегда, потянулся к розарию, а потом отдернул руку, словно обжегся. Подумал, что это фиаско. Иметь такую блестящую карьеру и столь бездарно слить все. Потухнуть настолько рано, не реализовав множество невероятных проектов. Загубить дар, которым так гордился. Не удивительно, что его прощальный, последний концерт пройдет так, что никто и не узнает, кроме него самого. Даже у Хана, уже окончательно спившегося, был последний вечер. Ну да он не Хан. И не нужны ему лишние овации. Он всегда был человеком из бэкстейджа. Такие приходили тихо и уходили так же. Более того, никто не мешал ему прощаться со сценой. Потому, Кайло, попросив у звукача привычно поставить Вагнера, вдруг стал немного корректировать привычную за тур картинку. Добавлял чуть больше тьмы, вплетал неожиданные краски, пользуясь неожиданно же накатившим вдохновением. Он творил магию не ради Рей. Не ради денег. Ради себя. Чтобы уйти красиво. Догореть. Поднявшись, Бен вышел на сцену. Оглядел пустые кресла. Подумал, что если бы только зрители знали, как красива пустота зала, застывшего в ожидании, то поняли бы, отчего многих манит сцена. Не ради аплодисментов. А ради вот этого вида, когда ты один в лучах софитов, а мир застыл. Да и в таком ярком свете не видно ничего. Ни пороков, ни одиночества. Сцена отбирала много, но и давала главное - иллюзию. Кайло сел на пол ровно по центру, в точке, где сплетались все его безумные оттенки сумерек, запрокинув голову. Подобрал ноги. Красиво. Действительно ведь очень красиво он все перерисовал по ходу. Импровизации всегда были его сильной стороной. Его не смущало, что вокруг звучал Траурный Марш на смерть Зигфрида, отпугивающий многих. Потому что Кайло не боялся смерти. Потому что смерть порой была красивой. И потому что здесь, в этой музыкальной фреске, было так много смешано. Это не был набор грустных нот, нет, здесь разворачивалось полотно жизни того великого героя, столь любимого Вагнером. Там, за траурными аккордами медных, было не только скорбное шествие струнных, а ещё и множество лейтмотивов - звучала там и тема родителей, и героический мотив из знаменитых 5 туб, и полная трагизма мелодия проклятия, и лирическая, мучительная тема любви валькирии к своему Зигфриду. Последний лейтмотив Кайло особо остро отделял от всего звучащего. Ведь он целовал Рей, пробудил свою валькирию, значит, тоже был частично Зигфридом в этой их истории. Потому, когда марш снова скатился во мрак, когда музыка снова застонала, мужчина и бровью не повел. Вот почему ненавидел Вагнера. Всё слишком реалистично. Любовь всегда падала в беспросветную мглу и заканчивалась смертью. Рей, несущая стопку черных полотенец*, остановилась. Бен, охваченный светом со всех сторон, выглядел потрясающе. Но её прошибла дрожь. Если вчера, на площади, играющий скрипач выглядел жутко, одиноко, сломленно, то этот человек выглядел так, будто достиг того дзена, где его ничего не волновало больше. Змей снова был высок, мудр, но чуял ли он ветер? А если чуял, то куда тот занесет его? И все равно, даже на своей вершине он был словно покрыт паутиной. Та его заброшенность, которую она уловила в Вене, никуда не делась. Даже сейчас, на пике созданной его гением красоты, Кайло был всеми покинут. Он словно спрятался за величественную мелодию, разбивая Рей сердце очередным, блядь, минором. Почему этот человек, этот гений света, пускал в себя только ночь, наркотики да траурные марши пополам с дьявольскими трелями? Рей вспомнила порванный розарий и вздрогнула. Нет, она в этот раз не струсит. Он не будет там один. Завтра - да. Послезавтра - да. Но сегодня - нет, её сердце не из камня. Обида и злость не позволят им сойтись снова, в Лондоне их контрастность была очевидной, но были вещи за гранью этого. Потому, развернувшись, Рей сходила в гримерку, чтобы через пару минут вернуться и протянуть сидящему мужчине чашку с чаем. Сейчас он не выглядел замерзшим, как вчера, но это и не была попытка согреть. Просто чай. С корицей. С мёдом. С любовью. - Прекрасное решение, Караян. - сказала она, чем привлекла внимание Бена, и он открыл глаза. Улыбнулся. Открыто так. И это будто сняло немного усталости с его бледного от много чего лица. Караян. Он снова был тем, кто дирижировал. И тем, кому, наконец, принесли чай. Когда остальные получали какао, Рей приготовила ему чай. Снова и снова выделяя. - Что думаешь? - кивком предлагая ей сесть, спросил мужчина. Осторожно забрал у неё чашку. И снова улыбнулся, поскольку себе чай она тоже приготовила. Чаепитие. У них будет чаепитие. Его, наконец, пригласили. - Знаешь, всегда думала, что аду повезло, ведь его изображал Густав Доре. А теперь поняла, что повезло Вагнеру, ведь его творения освещает Кайло Рен, человек, который чувствует и свет, и самого творца. Она пожала плечами, говоря это без капли сарказма или иронии. Она была все так же покорена его талантом. - Знаешь, Кин не солгал. Не хмурься. Не солгал в том, что я всегда была от тебя без ума. От твоего гения. Впервые увидела твою работу на Марсовом Поле и просто пропала. То, что ты сделал Эйфелеву Башню невесомой… Кайло вдруг отставил чашку. Надо же, а ведь у них и правда всегда был Париж. Всегда. Даже когда он об этом не знал. Это было так символично, что в городе, где девушка узнала о его таланте, он сказал ей о любви. Что-то, хоть что-то в этой истории было красиво и правильно. Бессмысленно, но красиво. - Всегда нравился этот твой эффект, - она кивнула в сторону темного угла, где свет словно преломлялся. - никогда не понимала, как он создается. Это было забавно. Рей смотрела на его творение, а он - только на неё. Знал, что по-настоящему прекрасно на этой сцене. И вспомнил неожиданно, что он обещал ей три урока. Потом изменил условия, а все же. Пожав плечами, Кайло неспешно, будто впереди вечность, начал рассказывать Рей то, что ни с кем не делил. Тайны света, тени и физики, которые постигал сам. Отдавая свой талант в чьи-то руки без остатка. Вдруг ей пригодится. Если бы он мог - завещал бы ей свои знания. Рей слушала, не перебивая. Впервые за семь лет Кайло Рен тонул в свете. Не в том, что создал, нет, - в том сияла Рей. Он же растворялся в её люминесценции и был полностью счастлив. Но не забывал и то, о чем думал пару минут назад. То, что происходило на сцене, всегда было лишь иллюзией. * на сцене всегда используют только черные полотенца, чтобы их максимально не было видно из зала. В райдере на это всегда особый акцент, который звучит вроде "12 банных белых полотенец + 24 маленьких черного (!) цвета". Так что если собрались работать в бэкстейдже, найдите своего поставщика чёртовых черных полотенец. Знаете, ведь они всегда куда-то пропадают после концерта, и на следующий раз вы снова и снова ищете их. Особенно, это мука в туре. *** - Рей… - Кайло… Пошатывающийся мужчина и измученная девушка беспомощно смотрели друг на друга, пересекшись в коридоре. Судьба, наконец, столкнула их лбами. Злая шутка заставила встретиться людей, живущих на одном этаже, когда Рей выходила из номера, а Кайло в свой заходил. Губы Рей дрогнули - её гений был под кайфом. Впервые так близко она видела всю его расшатанность, расфокусированность, подавленность. Ей стало так горько, что аж стало нечем дышать. Хотелось обнять его, такого потерянного в своей зависимости. Кричать-то все равно не имело смысла - она была уверена, что сам себе Кайло говорит много уничижающих оскорблений. Поняла ещё тогда, в Байройте, когда он ядовито высмеивал свой алкоголизм. Кайло ощутил жгучую досаду - меньше всего, накурившись крэка, он хотел встретить её. В конце концов, там, на сцене, перед концертом они уже попрощались, отпустив друг друга. Прощание со вкусом корицы и меда. Тогда он был Караяном, проводником через свет, а сейчас - лишь жалким наркоманом, который бродил по улицам, пытаясь просто потратить время, боясь остаться тет-а-тет с собой в эту последнюю ночь тура. Но среди ярких огней Венеции, смеха туристов и веселой музыки одиночество ощутилось ещё острее, вот и вернулся обратно. Чтобы, блядь, снова, снова, снова встретить её. - Зайди на минутку. - вдруг сказал Кайло. Рей, поправляющая кудри, изумленно посмотрела на него, а потом просто кивнула. Его тон не был наглым или похотливым. Обычно так говорил Хакс, прося зайти в гримерку, - "Рей, загляни на секунду". Тон, не подразумевающий секс. Просто деловая просьба. Предложение. - Я не обижу тебя, - зачем-то добавил Кайло, тщетно пытаясь попасть карточкой по магниту. Рей спрятала руки в карманы своей толстовки и отвернулась. То, что с собой делал этот талантливый, красивый мужчина, было невыносимо больно для влюбленной девушки, которая знала, что она такому состоянию виной. - Я хотел поблагодарить тебя за тур, - войдя в номер и оставляя дверь распахнутой, чуть громче бросил он. Даже сейчас, находясь на грани между реальностью и сладким забытьем, Кайло давал выбор. Она могла остаться и стоять на пороге. Он бы её понял, в конце концов. Но Рей сделала шаг и закрыла дверь. Закашляла. В номере отчетливо пахло наркотиками, той дрянью, которой Кайло убивал себя. Или защищал. Или спасал. Или отравлял. Сладковатый запах яда, как тогда, в гримерке. Флаг с черепом со скрещенными костями явственно развевался над ними. Здесь и сейчас. Жаль только, что этот корабль не был Веселым Роджером. Это был проклятый, тяжелый Летучий Голландец, идущий на свое дно. А она застыла на пороге комнаты, как Сента на скале, не зная, что делать в этот раз - прыгать с обещанием любви или смалодушничать. То бездумное “люблю тебя”, брошенное ему в спину под Байройтом, вот к чему привело. Кому такая любовь была нужна. Потом она увидела пару бутылок то ли бретонского, то ли нормандского сидра. Внутри всё заныло. Вот значит, как. Не Grey Goos. Не пиво, как в начале тура. Сидр в красивых бутылках, больше подходящих игристому. Наверное, на основе ред чиф и тумана с берегов их общего прошлого. Соленого, холодного тумана, который ещё хранил запах костра, но по-настоящему пах осенней тоской. - У меня для тебя подарок, - просто продолжил Кайло, не ощущая запаха, который дурманил Рей, ведь постоянно жил в нем со времен Темного Карнавала. Наверное, поэтому так сильно его и тянуло к этой детке. Она ведь состояла из других, противоположных его ароматов, которые раньше были ему так дороги. Кайло нахмурился, явно пытаясь вспомнить, куда бережно положил коробку. - Просто безделушка, не волнуйся. Я же знаю, ты бы не взяла ничего дорогого, потому потратил всего пятнадцать евро. Примешь? Рей закусила губу, переставая смотреть на сидр. Кивнула от неожиданности. - Знаешь, я работаю в этом бизнесе уже около десяти лет. Ко мне многие хорошо относились, а подарок за тур вдруг решил подарить только ты. Обычно дальше слов никто не идет. - Ну, я тебя благодарю не как тур-менеджера. А как хорошего человека. Держи. На память. Он протянул ей небольшую белую коробку и подумал, что глупо сказал. Вряд ли уж Рей сильно захочет вспоминать его. Потому что рядом с одним хорошим днем будут тенью становиться двадцать девять плохих. - Можно я открою здесь? Кайло кивнул. Ощущая, как земля пошатывается, оперся о стол, придерживаясь ладонями. Перед глазами все было затянуто туманом, и он щурился сильнее обычного, жадно пытаясь рассмотреть любимый образ, который распадался на части. Рей открыла коробку и улыбнулась, вытаскивая высокую тяжелую свечку в темно-красном стекле. Подняла деревянную крышку, чтобы втянуть запах, так как нарочно не стала читать этикетку. Сделала вдох и…едва не разрыдалась. Пахло яблоками в карамели. Корицей. Медом. Погожими осенними вечерами. - Кайло... - дрогнувшим голосом сказала она вместо "спасибо". Мужчина отвернулся. Он купил пару таких свечей, не надеясь подарить их Рей, нет. Эта идея пришла в голову только пять минут назад, когда они встретились. Это была его попытка удержаться, сохранить и принести в пустой дом хоть частичку того, что произошло между ними. - У меня, кстати, тоже кое-что есть. Я планировала отдать завтра, но раз мы уже вдвоем. - Рей осторожно поставила свечку на столик. Со сладкой, мучительной горечью подумала, что в новом доме первая свеча, с которой она начнет восстанавливать коллекцию, будет от Кайло. Трагично и символично. Весьма в вагнеровском стиле. Как и они сами. - Черт, - девушка не выдержала, - знаешь, нельзя спать и дышать этим. Извини, - она подошла к окну и распахнула его полностью, втягивая с удовольствием свежий воздух. Кайло удивленно посмотрел ей в спину. Она серьезно считала, что проблема была в том, чтобы спать в дыму? Проблемой было спать без неё. Эта фраза могла оглушить своей пафосностью, ведь спали они вместе всего дважды, включая ночь в поезде, но сейчас мужчина не смущался своих мыслей. Их бы понял и разделил каждый одинокий и влюбленный человек. - Холодно. - поежившись, автоматически сказал мужчина, и сердце Рей сжалось. Она посмотрела на его руки. Красивые и красные. Видимо, бродил по улице, потому замерз. Интересно, может, стоило ему подсказать ходить в куртке? - Знаю, как согреть руки, - вдруг сказала она и, порывшись в кармане, достала оттуда пригоршню оникса. Кайло с минуту смотрел, пытаясь сообразить, что Рей держит в руках. Его розарий. Абсолютно целый. Вещь, которую он вчера выбросил, не желая чинить, подумав, что пара бусин над пропастью не удержит. Откуда он у неё? Вчера ему не показалось, и там была она? Наблюдала, а потом собрала его розарий из ничего? - Рей… - порой одним словом можно было выразить целую бурю эмоций, поднявшихся внутри. Она была такая невероятная, эта девчонка. Бросив его, не отвернулась. Пыталась что-то там склеить и собрать воедино. Оттого дыра от её потери стала вмиг ещё больше. - Давай руку, - просто предложила девушка, перебирая бусины его движением. Эта вещь, похоже, стала ей не менее дорога, но она снова хотела отдать розарий ему, но в этот раз это был не тот тяжелый жест как в Лондоне, когда Рей обрывала нить надежды. Это было возвращением души обратно в тело. - Ну же, Кайло, позволь мне… - девушка не поняла, отчего мужчина вдруг замешкался. Видела же, как он смотрит на розарий. Хотел его обратно. А сам Кайло тем временем застыл, потому что не хотел, чтобы она видела, как у него дрожат руки. Хватит того, что он и так едва соображал. Вспомнил перелет в Лондон, когда он думал, что бросит пить. Когда почти поверил, что хватит сил поменяться. Что он будет другим. Ради неё. А сейчас руки привычно дрожали и это было бы жалко. Потому он только скрестил руки и неожиданно слегка наклонил голову. Рей застыла, расстерявшись от такого жеста, а потом, привстав на цыпочки, набросила розарий ему на шею. Кайло тут же резко вскинул голову, и их лица оказались слишком близко друг к другу. А его пальцы, желающие коснуться розария, нашли пальцы Рей, которые все ещё сжимали оникс. Он опустил глаза, разрывая контакт и упуская последний из моментов. Было нечто более важное, нежели эгоистично насладиться поцелуем. Хотелось показать, как он тронут и благодарен. Задумчиво посмотрел на подушечки пальцев Рей, на которых остались следы от иголки, которой она, наверное, скрепляла эти бусы. Не задумываясь, Кайло легко подтянул её руку ближе и поцеловал в большой палец. - Спасибо. Девушка нервно выдохнула. - Здорово, что есть возможность попрощаться вот так, без лишних глаз, - прошептал Кайло, едва ворочая языком. Не от того, что был под дозой. От тяжести простой фразы. И это слово вдруг упало между ними. "Прощание". Они ведь и правда прощались. Здесь. Сейчас. Навсегда. Кайло снова поднял глаза. Рей смотрела почти с ужасом. То слово. То проклятое слово, после которого больше не было ничего. Лишь конец, пустота и одиночество для обоих. - Я ещё не готова, - вдруг вырвалось у девушки, и одинокая слеза - одна-единственная, давно сдерживаемая, родившаяся в краешке глаза - скатилась по щеке. Она столько готовилась к этому, мысленно боялась, и вот, оказалось, что не готова. Не могла не то, чтобы шевельнуться, но глаз отвести от Кайло. Теряя своего Караяна, она просто смотрела. - И я не могу. Ещё не могу, - продолжая держать её за руку, признался мужчина, и они одновременно потянулись друг к другу. Будто порыв ветра из окна подтолкнул их в согревающие объятия, которые, скорее, сжигали дотла, чем давали хоть немного тепла. Поцелуй вышел горьким, нежным и с надрывом. Поцелуй, дающий начало ночи перед концом света, после которой то ли потоп, то ли новая черная дыра. Поцелуй, запускающий таймер обратного отсчета и забирающий у них время. - Мне страшно, Кайло, - призналась девушка, вцепившись в розарий так, словно он мог их удержать. Его пальцы снова накрыли её ладошки. - я боюсь того, что будет завтра. Боюсь будущего. - Будущее в настоящем. В каждый настоящий момент мы создаём будущее, - сказал мужчина, словно давая обещание, что вот это их будущее, которое сейчас, этой ночью принадлежит лишь им, и оно прекрасно. - Тогда…это мгновение принадлежит тебе! Хватайся за него, как за золотую нить*, - и, в контраст словам, Рей отпустила розарий. Большего Кайло было и не нужно. Обхватив ладонями лицо Рей, он снова поцеловал девушку, радуясь, что она так близко, что даже сквозь наркотическую пелену может сейчас четко видеть её. Вплоть до слезы на ресницах. Им больше не нужны были слова - все уже было сказано в ту, первую ночь. Кайло знал, что она любила, Рей чувствовала, что он все так же сходил с ума. Их накрывало волной той особой, щемящей нежности, которая бывала лишь при прощальных прикосновениях. Девушка всегда знала, что Кайло не хочет быть с ней, когда пьян или под кайфом, потому что боится утратить контроль и причинить вред, но сейчас, когда он не соображал, мужчина, наоборот, был ласковей даже, чем в Париже. Кайло не дразнил её, а лишь отдавал, отдавал, отдавал все, что имел. Бережно раздевал, цепляясь взглядом за каждый сантиметр обнажающегося тела, и пустые глаза начинали сиять. Целовал. Прижимал к себе. Гладил по волосам, не запутывая пальцы в кучерях. Любовался. Прощался, ведь в этом сексе не было надежды. Всего лишь попытка скрасить одиночество перед концом времен, до которых они, наконец, добрались девять лет спустя. Теперь Рей могла с уверенностью сказать, что там, на берегу океана, в Трувиле, они хоть и были в начале сотворения мира, а уже делали шаги к этому моменту. К этой ночи накануне конца света. Вот, значит, каким он был без своего контроля, думала Рей, помогая Кайло снять толстовку и прижимаясь к нему, чтобы согреть. Никаким не чудищем, не монстром. Влюбленным мужчиной, который был бережен с тем, что ему так дорого. Уязвимым. Действительно, с такими чертами он бы ни минуты не выжил в шоу-бизнесе. Его руки - вот что она ощущала. На щеках, на затылке, на шее, на груди, на талии, под толстовкой. Расстегивающие пуговицу на джинсах, снимающие одежду слой за слоем, расстегивающие лифчик, поглаживающие спину, обнимающие. Такие холодные. Такие быстрые. Такие...родные. Руки Кина такими за пять лет не стали. Когда мужчина отстранился, Рей на секунду ощутила себя самым одиноким человеком на свете. Потом поняла, что собрался сделать Кайло, и улыбнулась, ища зажигалку. Он погасил свет ровно в тот момент, когда она зажгла свет, чтобы впустить немного того огня, что был между ними в их первую ночь, и заполнить эту комнату, пропитанную дурью и зависимостью, ароматами их влюбленности. "Яблоки. Кленовая карамель. Корица. Ред Чиф с пряным привкусом. Жженый сахар..." - повторяла это про себя Рей, как заклинание, и первой сделала шаг в сторону постели. Ощутила боль в груди. Они разойдутся раньше, чем догорит свеча, ведь та была рассчитана на сорок восемь часов, а у них было лишь шесть от силы. Кайло, понимая, от чего лицо Рей так исказилось, успокаивающе поцеловал в плечо, заставляя её улыбнуться. Пока он был с ней, все хорошо. Отчего-то тяжесть его тела давала удивительную легкость. Контрастность между его холодной кожей и её теплотой будто создавала идеальный баланс. Обнимая его ногами, Рей откинула голову на подушку. Она хотела быть с ним именно так, немного наивно и скучно. Чтобы смотреть в глаза. Как в первую ночь. Мужчина не возражал. Потершись носом о висок девушки, он в следующую секунду поцеловал Рей. Пробуждая свою валькирию. Вдыхая в неё страсть. Тьму. Саму ночь. А затем, не растягивая ожидание, подался вперед и облегченно выдохнул, когда оказался в ней. Это тело все ещё было его домом, оно все ещё принимало его. В этот раз даже без болезненного вздоха с её стороны. Будь они всё ещё в Париже, он бы тщеславно улыбнулся от того, как сильно она его хотела, но, хоть под ними и были белые простыни, вокруг шумела Венеция. Город, где умирало все гениальное, включая их несбывшийся роман. "Я люблю тебя, Кайло", - подумала девушка, ощущая не столько острое удовольствие, а какой-то внутренний покой от ощущения заполненности. Но Кайло был не настолько умиротворен, наоборот, чем сильнее чувствовал Рей, тем голоднее становился. Но даже на грани удовольствия он ощущал дикую злость, которую пытался обуздать. Потому что все это было размыто, будто в другой реальности. Как сон, хороший сон, который он пытался запомнить и не мог. Не соображал, явь это или милосердие наркотиков. Правда ли это она под ним, его валькирия, или эти царапины на плече - лишь фантомная боль? Все ускользало сквозь пальцы, и только две движущиеся тени, на которые свеча отбрасывала блики, вроде были реальными, но эта реальность... Тем хуже для него. Тем больше причин для ненависти. Рей дарила ему себя,а он из этого секса ничего не сможет запомнить, кроме ярости. Потому он и зарывался носом в её кудри, целовал шею, двигался быстрее, чтобы убедить себя - это все было, было здесь, с ним. Ночь перед концом мира в самом деле наступила, но было не страшно, потому что самая прекрасная женщина была с ним, пробуждая в нем того мальчишку в теннисных туфлях, что никогда не верил злу. Они были вместе. Странно, в этот раз между ними не было всех тех атрибутов, что в Париже. Не было ошейника, красивых чулков, прелюдий, смеха, прикосновений. Были лишь их тела, которые они отдавали друг другу, да слезы в глазах Рей, которые, как ни странно, одухотворяли секс, превращая его в акт любви. Ей не нужно было просить в этот раз "encore", Кайло считывал желанный ею темп по нетерпеливому движению девушки, по тому, как она тяжелее дышала, как давила ладонью на плечо. Все ее жесты кричали "не спеши", и он замедлился. В самом деле, наслаждение стоило продлить. Рей же не виновата, что из-за наркотиков он не ощущает все настолько остро, как она, вот и летит вперед, как безумный, чтобы накрыло, накатило с головой. Но да, их в постели было двое, стоило быть...терпеливей. Каждое движение Кайло навстречу Рей отдаляло их друг от друга. Движение, отдающее удовольствием в телах, которые соединялись, и болью в душах, что распадались. Однако они все равно не были в состоянии отпустить. Переплетая пальцы, тихо смеялись, наслаждаясь тем, что имели. В эту ночь они в самом деле владели миром. В какой-то момент девушка заметила, что глаза Кайло зло сверкнули, и она поняла - из-за наркотиков он теряет чувствительность. Дернув плечом, Рей улыбнулась, одним взглядом предлагая поменяться местами. Мужчина, перевернувшись на спину, поглаживал её бедра, не пытаясь контролировать, - эта крошка отлично знала, как правильно двигаться и под каким углом наклоняться, чтобы обоим было хорошо. Так было лучше, особенно сейчас, когда оранжевые теплые блики от свечи разрисовывали её тело хаотичной мозаикой из янтаря и шафрана. Было настолько красиво, что, будь у Кайло ещё желание творить, он бы воплотил такое совершенство в самую лучшую из световых схем. Наиболее теплую и чувственную. Рассыпал бы золото среди тьмы, согрев злую ночь, и та бы стала чуть добрее. - Рей, - пробормотал он, и звуки её имени стали первыми, что сорвались в их молчании. Девушка наклонилась, найдя губами его губы. - Je t'adorе, - неразборчиво прошептала она, теряя себя и убивая его, но это было так необходимо ей сейчас, когда она в полной темноте была на своем небе. Это её картавое "r" было как щекотка между ребер. Приятная и игривая. - И я тебя. - и снова его слова звучали обещанием, никак не констатацией или глупостью, которая вырывалась во время оргазма. Этот мужчина всегда знал, что говорил, особенно, если впускал в душу. Рей расслабленно вздохнула и с минуту просто лежала на Кайло. Силы шевелиться были, а вот желание - нет. Им было потрясающе хорошо сейчас, вдвоем, обнявшись и дыша в унисон. - Не уходи, - попросил он, когда Рей, наконец, преодолела себя. То, что она не легла, а села, заставило Кайло подумать, что вот сейчас она растворится, но до рассвета же ещё было время! - Я не безумна, - почти с возмущением или обидой сказала Рей. Как он мог подумать, что ей хотелось уйти? Все, что они могли себе позволить сейчас, - провести порознь те пару минут, когда Кайло был в душе. Не столько приводя себя в порядок, сколько с помощью холодной воды смывая наваждение, которое никуда не девалось. Тепло тела Рей после душа было ещё приятней. Девушка забралась ему под руку, поцеловав Кайло в ту его щеку со шрамом. Она любила в нем все. Даже чудище. Жаль, верить не могла ему настолько, чтобы остаться дольше, но мужчина и не настаивал. Её решение не вызывало гнева или злости. Он и сам не желал для такой ладной валькирии жизнь с наркоманом, которая бы не длилась долго и счастливо. Не был готов нести ответственность за завтра, за то, что его снова не накроет, и он не сорвется на неё или не рассчитает дозу, и ей придется винить себя всю жизнь. Зачем кому-то такой груз, если он и сам под ним едва дышал? Но испортить жизнь зависимостями было его выбором, который не касался Рей. Кайло смотрел на нее, обещая себе не уснуть до утра, ведь уже остро ощущал, что то, что было, уже ему не принадлежало, но наркотики сыграли жестокую шутку, и через секунду мужчина уже сдался, отключаясь. И сон его был не таким безмятежным. Он ворочался всю ночь, пока не разбудил окончательно Рей. Девушка вместо того, чтобы тяжело вздохнуть или возмутиться, только сонно поцеловала его в плечо, пробормотав что-то вроде "все хорошо", и это зачаровывающе подействовало на Кайло. Словно успокоило тьму, и они оба погрузились в долгожданный тихий сон, поочередно обнимая друг друга. Кровать была слишком большой для двух людей, которые словно пытались стать одним целым. Утром Рей проснулась первая. Повернувшись, посмотрела на бледного Кайло. Не стала его будить, а тихонько собралась, выскользнув из постели. Потушила все ещё горевшую свечу и задержалась ровно настолько, сколько остывало стекло, чтобы взять подарок с собой, а не разбить, обжегшись. Смотрела на измученного мужчину и радовалась его крепкому сну. Это пробуждение не принесло бы радости, ни единой капли. Но что ж, одно волшебное утро у них было. Наверное, для их сказки этого достаточно. Она наклонилась, чтобы поцеловать Кайло на прощание и ещё раз погладить его по щеке. Развернулась, когда почувствовала его пальцы у себя на запястье. - Спасибо, - пробормотал он, и у Рей от хриплого, сонного голоса сжалось сердце. Он ещё был там, в безопасном мире сна, где они ещё существовали. Его поцелуй на запястье ощущался порезом. Словно бритвой по венам - так больно. А потом пальцы перестали удерживать, и Рей ушла, прижимая к себе свечку. Кайло проснулся час спустя. Лежал, рассматривая пустую часть постели, и пытался по кусочкам склеить прошлую ночь, не понимая, это было наяву, или он придумал. Вряд ли бы Рей спала с ним, но…запах, повсюду стоял аромат яблок и корицы, а свечи не было. И осколков не было. Зато был розарий на шее. Его розарий. Кайло резко сел. Решение было опрометчивым, голова тут же вспыхнула привычной похмельной болью, но он даже не поморщился. Посмотрел на розарий, сняв его с себя, и вдруг заметил то, на что в своем вчерашнем состоянии не обратил внимания. Центральная бусина была другой. Не ониксовой. Там сверкал прозрачный лунный камень. Словно Рей не смогла найти все осколки его души и заменила сердцевину на нечто свое. Вернула ему не просто розарий, а часть себя. Вдруг он понял, что то же самое она сделала и с ним. Вдохнула немного света в его непроглядную тьму. Мужчина откинулся на подушку, рассматривая потолок и сжимая вещь, ценность которой возросла. Внезапно понял, что он не хотел, потеряв Рей, терять ещё и эту каплю света. Хотелось сохранить такой подарок. Быть достойным. Не опустившимся. И, поглаживая одну единственную бусину, Кайло, ещё пару часов назад желающий только побыстрее добраться домой в надежде, что наркотики милосердно заберут его из этой проклятой реальности, задумался, как ему жить дальше. Где жить. Чем жить. С чего начать заново. Эти вопросы были сложными, но ответы находились с легкостью, когда знал, ради кого жить. Да, они не будут вместе, но это зернышко света...что ж, это было больше, чем он имел за последние семь лет. Ему будет, чем вдохновляться. И как-то облегченно выдохнув, принимая решение, Кайло закрыл глаза, позволяя себе не думать о перелетах, графиках или турах. Сначала ему нужен покой. И, возможно, немного кокаина, который он затянул в себя вместе с запахами корицы и яблок, потому что боль от расставания оказалась сильнее, чем он представлял. Откинувшись на кровать, мужчина провалился в очередной миражный сон. Чего он точно не мог знать, так это то, что Рей тогда, на площади, собрала и нашла абсолютно все бусины на том холодном асфальте, и одна из них теперь темнела в её браслете из лунного камня. Она словно забрала из мужчины немного тьмы, чтобы сейчас, стоя посреди аэропорта, рассеянно потирать оникс. Она проводила всю команду, кроме Кайло. Он на рейс не явился, дав ей какую-то надежду. Так она и простояла пять часов, чуть не опоздав на свою регистрацию, а потом едва сдерживала слезы весь полет, пока самолет нес её в чужой город. В место, где у неё не было больше дома. Но где ей стоило начать сначала. Без мужчины, который оказался не готов... *Кайло и Рей обменялись цитатами из романа Брэдбери “Ночь перед концом света” *** Ну вот и закончился тур этой безумной парочки, и каждый остался с разбитым сердцем и без ничего, особо-то. Рей пытается смотреть в будущее, Кайло же, вроде, в конце перебивает свои траурные мысли каким-то просветом, но то, что между просветом и дозой не прошло и пары секунд - это обидно. Но зато у них было нормальное, красивое прощание, и, думаю, они ещё не только будут вспоминать этот момент, но и сделают свои особые выводы из него... Я, кстати, на эту ночь как только не намекала, но многих больше отчего-то напугало, что я слушала Траурный Марш, чем вдохновило, что автор перечитывает такую особую книгу Брэдбери))) Ждем чего-то (хоть чего-то) от Кайло и верим, что этим "чем-то" будет не повеситься на розарии в этом же номере)))