***
Стоило вернуться из Биелэнда, покою Маркса пришел конец. А он грешно грезил, как зароется в подушки и уснет. Нет же! Юлиус с подоконника заявил, что чертовой — Марксу не стоило так выражаться, да простит его покойная бабушка — девки нет во дворце. «И как он только это понял?» — недоумевал Франсуа. Юлиус то ли бледнея, то ли серея на глазах, схватил Маркса за расшитые позолоченными нитками плечи, тряхнул и почти одержимо потребовал: — Найди ее! В широких фиалковых глазах читалась тревога, какой юноша не видел ранее. Точно бы умер кто. Он сам почти поверил, что с девчонкой случилось что-то плохое. Честно прочесал все Королевство, пытаясь установить связь с сознанием беглянки, но… тщетно. Она словно сквозь землю провалилась! Он продолжал поиски всю ночь, всякий раз подстегиваемый Королем магов, но результат был один и тот же — нет, испарилась. Юлиус точно головой тронулся: отправился на поиски бедовой девчонки самолично, приговаривая: — Я так и знал… так и знал. Он разве что волосы на голове не рвал — Маркс давно не видел его таким взвинченным, а потому предусмотрительно помалкивал и создавал видимость бурной деятельности: не дай клевер эта буря обрушится на него. Не помогли и уговоры подождать хотя бы до утра или подключить к поискам рыцарей-чародеев. Юлиус лишь бросил на него колкий, напряженный взгляд и нетерпящим возражений тоном произнес: — Об этом не должен знать никто, кроме нас. А после упорхнул в окно, и одному черту было известно, где рыскал всю ночь напролет. Маркс связывался с ним время от времени, чтобы получить очередное: — Нашел? И удрученно покачать головой. Тогда-то в его голове и укрепилась мысль, что за девчонкой стояло нечто куда большее, чем роль очередной пассии Новахроно. Потому что, с каким бы энтузиазмом Юлиус ни погружался в конфетно-букетный период, он никогда не терял контроль настолько. Юлиус знал наперед судьбу всех людей и вещей, на которые падало его внимание, оттого и смотрел со снисходительной улыбкой на паникующего над очередным отчетом Маркса. И Маркса устраивал такой порядок вещей. Это было гарантией, что все движется по плану, пусть и ведомому одному лишь Королю магов. Пока на лице Юлиуса было это всезнающее спокойствие, советник был готов закрыть глаза на некоторые тревожащие его факты и слепо следовать за ним. Вот только… сегодня он видел в глазах главнейшего такое же смятение, какое испытывал и сам, когда все планы шли крахом, а понятное и складное будущее порастало терниями неизвестности. Маркс не сразу пришел к очевидному выводу, — Юлиус Новахроно не мог предвидеть будущее, — а когда осознал, побоялся спросить прямо, поскольку боялся услышать правду. С чувством расползающегося под кожей опустошения он мог лишь смотреть в фиалковые глаза и раз за разом слышать это предательское: — Нашел? Юлиус Новахроно, которого Франсуа знал, не спрашивал бы такие очевидные вещи. Он бы предвидел, когда порученное задание будет выполнено, и явился бы точно в срок, скорее всего, конкретно в тот момент, когда Маркс сам едва бы осознал, что нашел девицу. Выпрыгнул бы из ниоткуда со своими похвалами и заверениями, что ни мгновения не сомневался в успехе — просто знал, что так будет. Хотя нет. Будь Юлиус Новахроно прежним, Марксу не пришлось бы сидеть полночи и думать о подобных вещах, потому что Юлиус еще в обед знал бы, что девица исчезнет. И либо предотвратил это, ненавязчиво попросив Маркса сделать ту или иную «странную», для несведущего во временных перипетиях, вещь. Или же, вернувшись из Биелэнда, зевнул бы и отправился спать, зная, что девица вернется на следующий день к восьми. И Маркса чуть ли не трусило от осознания, как слаб, оказывается, был Король магов. Видел ли кто-нибудь еще его слабость? Что говорят при дворе? Готовят ли достойную замену? Мысли советника были далеки от пропавшей девчонки. Юлиус вернулся в районе десяти. Вымотанный, помятый и с абсолютно потухшим взглядом. Он выглядел тенью самого себя, и Маркс подумал, что так оно, наверное, и было в последние месяцы. Он словно тлел на глазах. А Маркс — какой же был дурак! — не замечал или не хотел замечать. Поэтому первое, что сорвалось с его губ, было обеспокоенное и совершенно бестактное: — Это из-за вашей руки, да? То проклятие усиливается? Должно быть, сам он выглядел не лучше, сказывались накалившиеся нервы и бессонная ночь. В глазах Юлиуса блеснуло удивление вперемешку с каким-то облегчением, и Маркс подумал, что тот уже давно хотел бы рассказать о тревожащих думах. Вот только не стал. Лишь улыбнулся уголками губ — не так, как раньше, с озорством напортачившего ребенка, — а вымученно, по-отечески. — Я просто устал, — был ответ. В подтверждение своим словам, Король магов прошел прямиком к кровати и завалился как есть на покрывало. Перина под ним скрипнула и промялась, слегка отпружинив тяжелое тело. Франсуа отметил, что стоит напомнить слугам, чтобы проверили и смазали крепления, а так же то, что они находились в комнате Лу и такое поведение, хоть и было в духе главнейшего, все же некультурно. Или же их отношения с девушкой уже давно миновали подобные условности? Советник одернул себя, не желая лезть в тонкости отношений этих двоих. — Я о вашем состоянии в целом, — пробормотал он, втягивая голову в плечи. На кресле, в которое он залез с ногами, было не столь удобно. Так что он даже завидовал раскрепощенному поведению Юлиуса. — Вы ведь… Ваша магия… — Он все силился подобрать слова, но те никак не шли. — Ты пытаешься намекнуть, что мне стоит посетить лекаря? — тень смущенного смешка донеслась от кровати. Маркс поджал губы. Не совсем то, но ему будет спокойнее, если Юлиус не станет закрывать глаза на проблему. Потому кивнул. — Поищи снова, — глухо попросил Новахроно. Советник заерзал в кресле и сложил руки перед собой, собираясь прочесать Королевство в очередной раз, как что-то бухнуло по подоконнику. Послышался сдавленный девичий писк. Треск молнии. Юлиус подорвался так резво, что у Маркса возникли подозрения в отношении его усталости. — Это она, — выдохнул Король магов. «Он совсем не знал, что это произойдет», — убедился Франсуа, провожая того взглядом. Створки распахнулись и электрический сгусток, извернувшись, ворвался в комнату, едва главнейший успел отойти в сторону. Мягкие ворсины ковра неестественно вздыбились под действием магии, когда девушка приземлилась перед креслом. Ее образ едва ли можно было назвать маскировкой: другой цвет волос да плащ. Маркса взяло возмущение: не могло же одно это помешать поискам! Он не какой-то шарлатан с ярмарки. Он старший рыцарь-чародей первого класса! Лу же смотрела на него удивленно и пристыжено. Оно и ясно, меньше всего ожидала увидеть в своих покоях посторонних. Глянула через плечо на второго «гостя» и пробормотала: — Упс. Маркс решил, что будет бестактным оставаться здесь, все же свою часть работы он выполнил. — Что ж, рад, что с вами все в порядке, леди, — засобирался он, засовывая ноги обратно в туфли. Стоило двери за его спиной закрыться, Лу обернулась к Юлиусу, робко улыбаясь, точно бы это могло хоть сколько-нибудь сгладить накалившуюся обстановку. — А ты… тут останешься? — спросила, невзначай стягивая зачарованную брошь с плаща, отчего ее волосы полыхнули предательским белым. Король магов посмотрел на нее со всей тяжестью и осуждением, какие только были в свете последних событий. Она поежилась, прикидывая, на что он был способен в плохом расположении духа. «Будет бить?» — но даже мысли об этом вызывали сомнения. — Где ты была? — натянуто и излишне ровно спросил он. — Я ведь просил обойтись пока без глупостей. — Сделал шаг, разводя руками. — Что могло быть столь важным, что ты ослушалась меня? — Еще шаг. Полнейшее непонимание в его потускневших глазах. — Ты сказала, что устала и хочешь отдохнуть. Неужели я должен следить за каждым твоим шагом, Лу? Он приблизился снова, а Лу, вместо должного страха перед грозящим наказанием, ощутила накрывающее ее раскаянье. Всепоглощающее и столь сильное, что колени задрожали, а в груди что-то стыдливо ухнуло вниз. Ей было жаль, что заставила его волноваться. В такой-то момент, после их разговора. Он, должно быть, подумал, что она наплевала на все, бросила. Просто сбежала. Это из-за этого он выглядел таким измотанным? Что, черт возьми, вообще происходило в ее отсутствие? — Как я могу доверять… Не дала ему договорить, подавшись вперед. Ее пальцы замерли в нескольких сантиметрах от его губ, а взгляд с мольбой взметнулся к мигом переменившемуся лицу. Удивление, доля страха, все то же непонимание. Она была благодарна, что позволил приблизиться, не расценил порывистый жест как угрозу. Или же просто ослабил внимание и теперь сам был озадачен этим? Она не знала наверняка. — Прости, — голос с хрипом дрогнул, но так пронзительно искренне, что Юлиусу не осталось ничего, кроме как покорно замолчать. Лу облизала сохнущие от волнения губы. Коснулась взглядом его запыленных плеч в темно-синем камзоле. Тот выглядел потрепанным, как и его хозяин, и все это лишь усиливало чувство вины. — Я… я не хотела, чтобы ты волновался. Это не из-за того, что ты сказал и не из-за моей памяти. — Опустила взгляд и руку. — Точнее… это все так неожиданно свалилось на меня. А я здесь совсем как в клетке. — Беспомощно оглядела комнату. — И нет никого, с кем можно было бы поговорить. — Снова робко посмотрела ему в глаза. — Пожалуйста, не злись. Я… я просто не знаю, что делать. Плечи Юлиуса медленно расслабились. Кажется, он не ожидал от нее подобного откровения. Опустил голову, смотря на ладонь девушки, что совсем недавно была так близко к нему, а после протянул свою. Лу напряглась, не зная, отстраниться или остаться. Его поведение за последние сутки, да что там, дни пугало ее, словно сам не свой. Но он лишь поднес ладонь к ее, одаривая слабым теплом магии, как тогда во время танца. Так заботливо и трогательно, что Лу окончательно потерялась. Он больше не злится? Она прощена? И почему от этого незначительного жеста у нее мурашки по коже? — Прости, что оставил тебя в трудный момент, — произнес Юлиус. Поток его магии сошел на нет, и Лу почувствовала привычный укол жадности — ей хотелось большего. Она испуганно воззрилась на Короля магов, вдруг осознавая, что он не просто устал до чертиков. Он совсем изнеможен. И магии в нем кот наплакал. — Что с тобой? — пролепетала она. Уголки его губ сжались в подобие улыбки. Он пошатнулся и, обогнув ее, опустился в кресло, чуть сползая, чтобы светлая макушка оказалась на спинке. Лу засуетилась. Поднесла ладонь ко лбу Юлиуса, даже с расстояния чувствуя неладное. — У тебя жар! — воскликнула. Он промычал что-то нечленораздельное, но Лу и не пыталась вдаваться в подробности. Метнулась к комоду, к столику, затем к тумбочке, пытаясь придумать, как помочь. Где-то ведь оставалась та микстура, что он давал ей накануне вечером. Она сомневалась, что это могло как-то поправить ситуацию, но чувствовала необходимость сделать хоть что-то. Нашла платочек, смочила водой из кувшина и поспешила обратно к креслу. — Вот, станет легче, — заверила, замирая у подлокотника и не зная, как бы лучше провернуть задуманное. Растянула ткань, поднося ко лбу мужчины. — Просто помни, что своим прикосновением ты можешь убить меня, — как-то безразлично предупредил он, тем не менее, не мешая и не пытаясь помочь. Ему точно все равно было, дотронется или нет. Да что с ним, черт возьми? Она отпустила платок, и тот шлепнулся на лоб. Вышло неровно, один его край прикрыл глаз, но Юлиус лишь глухо заворчал — смеется, догадалась Лу. Она приметила злосчастный бутылек. «Так, с этим сложней». Взгляд пробежался по комнате и остановился на ложке, оставленной после ужина. Со всем этим снова вернулась к Новахроно. Не спал, с игривым любопытством наблюдал за ее неумелыми попытками. — Открой рот, — попросила, поднося ложку с ароматным сиропом. Он повиновался. Металл в дрожащей руке неловко ткнулся в зубы, а после совместными усилиями все же достиг цели, даже не оросив сладкими каплями и без того запыленную одежду. Лу удалось напоить его еще парой порций, прежде чем он сказал: — Кажется, мне все же придется показаться лекарю. Девушка расценила это как провал. Да, действительно, на что она рассчитывала? Вот обладай она хотя бы простеньким заклинанием лечения. Но какой там, все ее существо было направлено лишь на то, чтобы брать, калечить, испепелять. Поджала губы. — Как ты исчерпал весь запас маны? Ты ведь… такой сильный. Я могу как-то передать тебе часть своей? — Для этого обычно нужен телесный контакт. Фыркнула. Опять эти ограничения. За что все это на ее голову. Тем не менее выставила руку перед собой, пытаясь сконцентрироваться на желаемом. На Севере действовали другие законы. Понимание магии на ее родине было более пластичным. Но, даже помня об этом, перенаправить силу не удавалось. Но оправившееся от стресса внимание вдруг уловило то, что не замечало ранее. До того, как побывало в шаре. — Твоя душа… — задумчиво произнесла Лу, — неполная? Это осознание пронзило холодом. Неужели то ощущение на балу не было ложным, и они действительно встречались раньше? Он поэтому изменил ей память? Девушка во все глаза смотрела на Юлиуса. — Если подумать, ты ведь видел меня в форме духа, — продолжала она. — Тогда во время приступа голода. — Он не ответил. Да это было и не нужно. — Ох, Юлиус, — с сожалением выдохнула, вдруг понимая, в какую беду они оба влипли. Теперь все встало на свои места. И его ломанное, странное поведение, и эта внезапная слабость с жаром. Это она, Лу, отравляла его своим присутствием. Вытягивала то малое, что у него осталось. И эти его слова про «не прикасайся ко мне» были вовсе не разумной предосторожностью после увиденного результата взаимодействия с ее кожей. Это была вполне реальная угроза существованию. — И ты все это время позволял мне быть рядом? — не веря, пробормотала она, делая порывистый шаг назад, хотя это нисколько бы не помогло ему. — Быть рядом со мной для тебя безопаснее всего, — произнес Новахроно. Лу бессильно всплеснула руками. — Ты себя-то видел? — резонно спросила она. Меньше всего Юлиус сейчас походил на того, кто мог бы уберечь от опасности. Ему самому требовалась помощь. А ее присутствие не способствовало улучшению состояния. — Как это случилось? — подавленно спросила она. — Как это вообще могло случиться? Ты ведь предвидишь все. — Юлиус смущенно увел взгляд в сторону. О, она знала эту его манеру. — Неужели… ты сам? — Лу обхватила голову руками, а после всплеснула, вроде как демонстрируя взрыв. У нее в голове не укладывалось. — О боже, зачем? Почему? — Мне было любопытно, — виновато отозвался Новахроно. Он хотел еще что-то сказать. Ей показалось, его губы шевелились. Но слов не было. Лу решила, что воображение играет с ней. Она поймала себя на том, что все так же смотрит на Короля магов, а он, поморщившись, качает головой. Моргнула, прогоняя наваждение. — Я что-нибудь придумаю, чтобы помочь, — сказала настолько четко и твердо, что сама почти поверила. Юлиус прикрыл глаза, как бы подтверждая тем самым, что уходить никуда не собирается и согласен ждать заявленной помощи. На лице у него застыло какое-то умиротворенное выражение, что сама мысль о том, чтобы потревожить, казалась кощунственной. Лу вытянулась, с долей неприязни смотря то на него, то на шкаф. Она планировала переодеться, а делать это в его присутствии было, как минимум, странно. Он ведь настолько старше. Это не дурачиться с Ями или Гордоном. Не то, что бы она была готова раздеться перед Ями — Лу представить не могла, сколько всего бы тот наговорил, отчего бы у нее уши горели. «О чем я вообще думаю», — девушка потерла висок. Решив, что после ночи на старом диване Тетзеля все же стоить принять ванну, Лу обрадовалась столь ловкому выходу из ситуации. Достала одежду из шкафа, стараясь не греметь створками, и направилась к двери, когда обеспокоенный голос Юлиуса остановил ее: — Не оставляй меня… Она обернулась, понимая, что он это во сне. Его изломанная душа трепетала и тухла — стоило сосредоточить на ней взгляд, Душелов видела это так же ясно, как и прочие маги чувствуют магию друг друга. Сколько же она забрала у него? И как ему удавалось столько скрывать проявления этой «болезни»? В такой-то близости от нее. «С Ями было нечто похожее после взрыва в Харесе», — подумала Лу, вспоминая потерянный призрак капитана, что скитался по базе, силясь найти свое тело. — Спи, я буду неподалеку, — произнесла, не особо рассчитывая, что Король магов услышит ее. Оставила вещи возле двери и вышла. Она должна была помочь ему. Даже если потом он осудит.***
Тибус предстал перед наместником Севера в весьма скверном состоянии. Разбитая губа и порванная одежда мало подчеркивала некогда высокое положение в обществе. Руки оплетали магические путы, препятствуя нежелательному колдовству и отрезая пути для отступления. Невыразительное лицо украшал растекшийся от левого глаза к скуле синяк. Он был хмур и неприветлив, впрочем, как всегда. — Ты знал, как в нашей стране поступают с дезертирами, и все равно посмел вернуться, — растягивая слова, точно бы это могло подчеркнуть важность персоны, проговорил наместник. Он вальяжно восседал на троне, увешанном медвежьими шкурами, посреди шатра, служащим во время военного похода чем-то вроде штаба. Благородные черты лица и белоснежные волосы, собранные в высокий хвост выдавали в нем члена королевской семьи. А Тибуса раздражало столь очевидное сходство. Как и надменный взгляд шафрановых глаз. Когда Тибус служил при дворе, этот мальчик еще в штаны писался. А теперь он сидел перед ним, увешанный драгоценными камнями, словно сорока, клюющая на все блестящее, и жизнь мага боли зависела от его решения. — Зачем ты вернулся, Тибус? — лениво спросил Улус. Рядом с пленником торчало двое бугаев из личной охраны наместника. Будто бы правда верили, что он в таком состоянии мог или хотел причинить вред высокопоставленной особе. Тибус ненавидел Север, каким он стал с уходом Линн. И стоя здесь, он в очередной раз задавался вопросом, а стоило ли? — Клевер сгорит в пожаре войны. А я соскучился по ёлкам, — хмыкнул маг боли. Шафрановые глаза недобро сузились. Их обладателю никогда не нравился высокомерный колдун. — Север не прощает ошибок, — отчеканил наместник. — Предателю предательская смерть. Он хотел уже махнуть рукой, чтобы его увели обратно за решетку, но у пленника внезапно развязался язык. — Наследница жива. Рука замерла, не завершив движение. Из-за трона выступила шаманка, подходя к претенденту и нашептывая что-то. Он выслушал внимательно, не спуская задумчивого взгляда с Тибуса, а после натянуто ухмыльнулся и произнес: — Это невозможно. Лу сгинула несколько лет назад, еще до смерти Королевы. Маг боли осклабился, насколько это позволяло расквашенное лицо, и в который раз подивился проделанной Королем магов работе. Так промыть головы. Будь у него шляпа, непременно бы снял. Шаманка подала Улусу цепочку с металлическим змеем, и он небрежно продемонстрировал ее пленнику. — Ее кулон был найден в месте захоронения. — Повернул к себе, вглядываясь в неприметную надпись на обратной стороне, а после поворачивая. — Здесь выгравировано ее имя. Хочешь сказать, кто-то из королевской семьи добровольно отрекся от силы? Тибусу хотелось плюнуть в ненавистного змея. Он развел скованными кандалами ладонями, отчего цепь надрывно звякнула. — Это возможно, если хочешь замести все следы своего существования. Шаманка снова что-то зашептала. Улус задумчиво провел пальцем по подбородку. — Ты видел ее? — спросил он все с тем же высокомерием. — Так же ясно, как сейчас вас, — усмехнулся Тибус. Среди северян пробежался ропот, и это не понравилось наместнику. Сам факт того, что наследница была жива, ставил под сомнение его право восседать на троне. Каким бы сомнительным ни было состояние Лу, Север был верен традициям. Почитание древних уставов было столпом, на котором держалось Королевство. — А сила правителя? Где она? — потребовал наместник, с трудом заставляя себя сохранить невозмутимый вид. — Ее ты тоже видел? Маг боли высоко поднял голову, окидывая заплывшим взором соплеменников. Вот он — раскол. Он наслаждался хаосом, посеянным собственными словами, и тянул время, просто чтобы позлить ублюдка, увешанного дорогими камнями и шкурами. Да, это определенно стоило тех побоев, коими его встретили северяне. — А как ты думаешь, где ей еще быть, если законная наследница жива? — Издевательская ухмылка исказила некрасивое лицо Тибуса. Улус дал слабину: его змеиная аура отравила воздух, заставляя ближайших к нему подчиненных нервно отступить. Тибус и с расстояния в несколько метров ощутил покалывание на коже и остался доволен. Он повернул голову к стоявшему рядом бугаю. — А ты готов идти за самозванцем? — провокационно спросил он, подмечая промелькнувшее сомнение. Обернулся к неспокойному ряду приближенных Улуса. — Вы готовы преступить древние законы ради амбиций одного змееныша? О, да, в их глазах он видел то же самое. Никто не хотел прогневать богов. Наследие пресловутых талисманов прочно жило в умах родовитых выродков. Один все же осмелился выступить вперед. — Заткнись, ворон, — сплюнул он под ноги пленника. На его шее болталась металлическая волчья пасть, а на груди, вместо орденов, развешаны человеческие зубы. «Форкош», — догадался Тибус. — Отрицать не выйдет, — скалясь, едко произнес молодой человек. Волчий наследник хотел еще что-то сказать, но Улус махнул рукой, заставляя его встать на место. Он медленно, перетекая словно змей, подался вперед. Шафрановые глаза впились в болезненное лицо пленника. — Следуя примеру покойной Королевы, я проявлю милосердие к ее дорогому вороненку. Если ты не соврал, я позволю тебе вернуться в родные края. — Его губы натянулись в злорадной улыбке. — Но за дезертирство все же придется понести наказание. — Желтые глаза метнулись к сыну Форкоша. — Ворону — воронья плата. Тот утробно заворчал, предвкушая пополнение коллекции. Плохое предчувствие овладело Тибусом. Он дернулся, но наткнулся на плечо своего охранника. Тот угрожающе зарычал. Север был суров: те, кто боялся ответить за содеянное, были достойны лишь презрения. Тибус должен был принять наказание мужественно, если хотел сохранить хоть каплю уважения соплеменников. Его грубо толкнули в спину, уводя. Вслед новоявленному палачу Улус бросил: — Выясни, где они держат наследницу. Кивком головы позволил прочим присутствующим расходиться. Чертов ворон принес дурные вести. Северяне готовы были сражаться за возвращение древней силы, украденной врагами. Даже если эта сила была в девчонке. Но им едва ли понравится убийство наследницы. А Улус не собирался рисковать. Перед троном встал молодой волк Форкошей — Фато. Почесывая взъерошенную пепельную шевелюру, он терпеливо ждал указаний. — Девчонку нужно поймать, — произнес Улус. — Это я уже слышал. Мои ищейки прочесывают Клевер. — Ты не понял. Ее нужно поймать так, чтобы ни один бродяга не знал, что она у нас. — Указал пальцем в сторону лагеря. — Никто из них не пойдет за Улусом из Йор, пока жива Лу. — Он подался вперед и заговорил тише: — Девчонка должна умереть. Фато улыбнулся все еще по-детски светлой улыбкой, отчего на его щеках проступили ямочки. Желтоглазый воин совсем не выглядел внушительным, как его братья и сестры, но Улус знал: внешность обманчива. И столь ответственное задание он мог доверить только ему. — Поиски в тайне ото всех, — протянул Фато, — звучит заманчиво. Я лично займусь этим. Вот только… закончу в Желедо. — Видя раздражение на лице наместника, добавил: — Ты обещал мне. — Помню, — процедил Улус, откидываясь на медвежьи шкуры. Он хотел уже отпустить подопечного, но вспомнил: — Проследи, чтобы Хан не болтал о местонахождении девчонки. Волчий сын кивнул, задержав взгляд на наместнике. Подразумевал ли он, что палач Тибуса должен замолчать насовсем? И прогневается ли Форкош, если его дети станут убивать друг друга? Но мысль, что действовать он будет с позволения Йор, успокоила его. Он вышел, оставив Улуса наедине с мыслями. — Чертов ворон. — Ногти со скрежетом царапнули подлокотник трона.***
Юлиус проснулся с забытым чувством удовлетворения после сна. Впервые за долгое время он чувствовал себя не просто сносно — хорошо. Сел, соображая, когда и как добрался до кровати, ведь засыпал точно в кресле. Лу сидела на подоконнике и, на первый взгляд, дремала. Однако шевеление в комнате привлекло ее внимание, и голубые глаза напряженно устремились к нему. — Как себя чувствуешь? — спросила. — У тебя волшебная кровать, подумываю впредь забрать половину себе, — беззаботно произнес Новахроно, с улыбкой замечая, как от его слов на щеках девушки проступает робкий румянец. — Тогда я переберусь в твою, — хмыкнула она, пытаясь напустить на себя невозмутимый вид, но запоздало поняла, что сморозила глупость, поскольку улыбка Юлиуса стала шире. — В комнату, в смысле… поменяемся комнатами, — залепетала она. «Что я делаю? Зачем флиртую с ней?», — неохотно осадил себя Юлиус. Объективно, ему не следовало так поступать. Хотя бы потому, что Лу годилась ему в дочери и, вероятно, воспринимала подобное внимание с осуждением. «Хотя когда меня подобное останавливало», — он покачал головой, усмехаясь. — «Играть, но не заигрываться», — напомнил себе. За всем прочим заметил, что той болезненной тяги и навязчивого желания касаться запретного девичьего тела не было. Было так легко, что он даже начал сомневаться, не снится ли это ему все. Выбрался из-под одеяла, обнаруживая, что все так же был в грязной одежде и обуви. Надо будет сказать, чтобы поменяли постельное белье. — Побоялась тебя раздевать, — прокомментировала Лу. Она напрашивалась. А настроение у него было подозрительно приподнятым. — Под одеждой я не хуже, чем в ней, — произнес. Лу изобразила натянутую улыбку и увела взгляд к окну, не зная, как реагировать на провокационное поведение. «Кажется, я все же переборщил». Дабы замять неловкость, поспешил сменить тему: — Что было в той микстуре? Я как новенький. Магия приятно струилась в теле. Попробовал простенькое заклинание — дымок аромапалочки, одиноко покоящейся на комоде, замер во времени, а после, умаслив самолюбие Короля магов, продолжил свой привычный ход. — Не стоит пока злоупотреблять магией, — предупредила Лу, — ты еще не восстановился. — Поджала губы и напряженно посмотрела на свои колени, раздумывая, стоит ли говорить. Он ведь все равно узнает. — И дело не в микстуре. Я… если говорить просто, — вознесла взгляд к потолку, ей явно было неловко, — сделала что-то вроде заплатки на твоей душе. «О», — внимание Юлиуса тут же переключилось на нее. — Поправила магические потоки в твоем теле — они были сильно нарушены после разлома. Из-за этого ты терял очень много маны в холостую. И регенерация была нарушена. Сейчас тоже не лучший вариант, но… Она замолчала, наткнувшись на восхищенные фиалковые глаза, оказавшиеся неожиданно близко. Их обладатель смотрел с таким неподдельным, почти детским, интересом, словно она сказки рассказывала. — «Заплатку», — кивнул Юлиус, как бы намекая продолжать. — Из чего? Он совсем не соответствовал в этот момент представлениям Лу о том, каким должен быть Король магов. Он не соответствовал даже тому образу, который она наблюдала все прошлое время. И хоть это и выбивало из колеи, Лу удовлетворенно улыбнулась. Ему явно было лучше. Она повернулась к нему, свешивая ноги с подоконника и выставляя ладони перед собой, как бы наглядно показывая, что провернула. — Я взяла часть другой души и раскроила ее так, чтобы она компенсировала наиболее уязвимые места твоей, понимаешь? Это как если бы я взяла яблоко и присоединила к нему апельсин — по форме вроде подходят друг другу, но, по сути, совсем разные вещи. Юлиус участливо закивал. Он стоял, склонившись, уперев руки в колени, отчего их лица были практически на одном уровне. В этом было что-то доверчивое. Он не осуждал и не спешил заклеймить ее сумасшедшей — такое поведение окружающих было куда ожидаемей, когда речь заходила о магии духа. Даже Ями долгое время не верил. — Поскольку ты не маг духа, ты не сможешь использовать способности этой «заплатки», но в критический момент — такой, как был сегодня, — ее мана сможет компенсировать наиболее неприятные проявления разломанной души. Возможность говорить откровенно, описывая тонкости своего неуловимого колдовства, заставили сердце девушки стучать быстрее. Она боялась, что момент закончится, рассказать все не успеет, от того говорила скоро, взахлеб. А договорив, замолчала, с приоткрытым ртом выискивая на лице Юлиуса одобрение, надеясь на него. Мягкий взгляд медленно скользнул от подбородка к глазам девушки, губы отозвались улыбкой. — У тебя просто невероятная магия, — заворожено произнес он, и Лу в очередной раз за вечер стало неуютно, но теперь как-то по-особенному, с теплотой. — Выходит, я теперь другой человек? — Нет, — поспешила заверить. — Это никак не повлияет на тебя. Она хотела продолжить оправдываться, но он спросил: — Это мужчина или женщина? Я могу с ним поговорить? — А-а… э-э-э… — стушевалась Лу, неловко потирая шею и уводя взгляд. — Это не имеет сильного значения, даже если это часть души женщины, на твою… эм… мужскую сторону это никак не повлияет. — Выходит, женская? — Лукавые огоньки заплясали в его глазах. — Я не сказала… — протянула, заерзав. — Могу заверить, что никто не пострадал… Юлиус склонил голову, перехватывая смущенный девичий взгляд. — Чья это душа, Лу? Свет ламп отражением блестел в ее глазах. И их привычный лед не казался столь обжигающим. Ресницы хлопнули мягко и невесомо. По шее пробежала рябь, когда она сглотнула. Голос прозвучал испуганно и оттого высоко: — Моя… Она действительно боялась, что это разозлит его. Слишком большая вольность, слишком лично и близко. Она не имела права связывать их подобным образом. И было бы лучше, не знай он, что это так. Как не знал и Ями, нося в себе ее осколок. Но Юлиус был так настойчив и доброжелателен… — Ты, — медленно начал он, — разбила свою душу, чтобы сделать цельной мою? — Не цельной… Это не панацея. Скорее временная мера, пока я не найду способ извлечь ту часть, что забрала. Она хотела пояснить, что использовать для «заплатки» собственную душу было надежнее и проще, — этот метод был проверенным, — чем искать родной осколок и думать, как бы поместить его обратно. Это был совершенно разный механизм действия. Но она не успела. — Это больно? — тихо спросил Новахроно, и Лу убедилась, что он прекрасно знал, каково это. Она мелко поморщилась, вспоминая неприятный момент. Решиться на подобное снова было невероятно трудно. Это как попытаться пырнуть себя ножом — возможно, но все существо бастует. Инстинкты против. Она неохотно кивнула. — Теперь я могу прикоснуться к тебе? — все так же тихо спросил Юлиус, доверчиво смотря в глаза. От его слов низ живота превратился в тугой узел, схватившийся столь крепко, что от неожиданности и трепета бросило в жар. Он не сказал ничего такого, но сама возможность, что этот человек мог… нет, желал дотронуться до нее, вопреки всему, была для Лу невероятно важной. Лучше тысячи слов. Лучше всех подарков и уроков, какие он только мог дать. Это разбивало в прах то тянущееся с их встречи в переулке предостережение «никогда не трогать». Все его напоминания, опасения. Все они меркли перед тем, что Юлиус Новахроно хотел касаться ее. И Лу в этот момент волновал лишь один вопрос: как именно? Ей стало неловко за ту позу, в которой она сидела перед ним. За излишне обтягивающие штаны и румянец лица. — С-светлячки… — невпопад пробормотала она, складывая перед собой ладони и пряча в них выдающие ее глаза. — Надо создать светлячков. Она начала колдовать, отчаянно пытаясь отвлечься. Король магов выпрямился и какое-то время, молча, наблюдал за неумелыми попытками. — Думаю, все же не стоит рисковать, — ободряюще заключил он, когда первые огоньки все же заплясали в воздухе. Он проводил взглядом один, подлетевший слишком близко, и легким движением ладони помог ему подняться выше. — Маркс, наверное, с ума сходит без меня. Удивительно, что он вообще дал мне выспаться. Он беззаботно улыбнулся, но даже это плохо помогло развеять повисшее в комнате ощущение какой-то недосказанности, что теперь сковывала по рукам и ногам обоих. Юлиус мысленно окрестил себя идиотом и направился к двери. — Я хочу сходить потренироваться, — произнесла вслед Лу. — Обещаю, что буду осторожна. Король магов глянул на нее перед тем как выйти. — Надеюсь, ты освоишь еще несколько невероятных заклинаний.***
— Бегом в гримерку! — рявкнул учредитель, стоило Лу пройти через портал. — Где тебя только черти носят? Ты заявлена в шоу! Бегом… Бегом! Он звонко захлопал в ладоши, подгоняя ее. Его глаза метали молнии. Ведь говорил же Молотому, что не стоит верить пропащей девице на слово. Опоздала — гуляй. Но тот упрямо настоял, чтобы Тень Пятого была в списке. — Айоль ждет, — бросил вслед семенящей к гримерке девчонке. — У тебя пять минут! Смачно выругавшись, он пошел к арене. Лу и сама была не рада опозданию. Вся эта ситуация с Юлиусом порядком задержала ее. Сидя в комнате ожидания, Лу думала не о предстоящем выступлении, как следовало бы, а о нем. И это были вовсе не те мысли, что беспокоили ее пару дней назад. И не те, что были еще раньше. Ей было трепетно и любопытно. Она чувствовала, что внутри нее делалось что-то грандиозное, отчего казалось, что все те светлячки разом оказались у нее в животе. И при мыслях о его глазах и светлой шевелюре становилось жарко. Она не замечала, как робкая улыбка то и дело проскальзывала на лице, а устремленный куда-то вдаль — дальше, чем пол, что был перед ним, — взгляд неспокойно бегал, вспоминая малейшие черты, жесты и слова Новахроно. Точно бы он и сейчас был перед ней, и она говорила с ним снова и снова. — Тень Пятого, ты оглохла? — раздраженно проорал учредитель. Лу подскочила. — Да иду я, иду, — пристыжено пробормотала под потоком сквернословия. Зрителей в этот раз было заметно меньше. В зале виднелись пустые места. Лу бросила взгляд вверх, где привычно ошивался Тетзель. Он, похоже, был сегодня не в духе: не рассыпался эпитетами и колкими шутками, как в прошлый раз. Зачем-то нацепил изумрудного цвета костюм и такую же шляпу. Даже зачесал буйную шевелюру. Лу хмыкнула. Смена имиджа не делала его образ менее угловатым. — Поехали! — скупо скомандовал он. Грохнул залп, заполняя арену густым желтоватым дымом. А Лу в очередной раз призвала себя выбросить Юлиуса из головы и сосредоточиться на происходящем. — Напоминаю, что для подобных условий вам были выданы специальные очки, — провозгласил Молотого. — Господа и дамы, прошу, надевайте, дабы не пропустить самое интересное. Дышать стало трудно. Дым тяжело проникал в легкие, резал трахею. Голову кружило от недостатка кислорода. Лу надрывно втянула воздух, заходясь в кашле. Почувствовала приближение магии и неловко отшатнулась назад, прикрывая нос и рот рукавом одолженной мантии. Перед лицом просвистело грубо выделанное лезвие. Почерневший от копоти скелет беззвучно раскрыл слишком широкую, для нормально человека, пасть. — Воз… пх… Возмездие растущей луны, — кое-как выговорила Тень Пятого, выставляя ладонь. Луч света прорезал пространство, выжигая черепушку врага, но, похоже, это была не самая важная часть его тела. Скелет ударил снова, рассекая ткань мантии. Скрежет костей подсказал, что он был не один. «Черт. Надо расправиться с ними побыстрей». Нырнула под костяную руку другого противника, тут же отскакивая от неприятного тычка, метившего прямо в грудь. Толпа возликовала, то ли жаждая крови, то ли поддерживая участницу. — Удар, окутанный тьмой, — пропыхтела, поджигая кулак темным пламенем. Ударила по ребрам, отчего марионетка с треском рассыпалась, и тут же отшатнулась от очередного выпада. «Это вообще законно: выпускать участников без оружия?» — сердито подумала. Подняла ладонь, концентрируя ману. Время, проведенное в хрустальном шаре, дало свои плоды. Лу куда более умело управлялась с магией. — Лунный светоч! Шар света взмыл над ареной, а сама девушка метнулась на пол, зажмуривая глаза. Над ареной пролетело восторженное «уоу-о!». Зачарованные очки защитили от ослепляющего взрыва. Те же несчастные, что пренебрегли советом хозяина шоу, теперь хватались за глаза, ругая на чем свет стоит нерадивую участницу. Дышать стало легче. Подняв голову, Лу обнаружила, что дым рассеивается. Костяной порошок усыпал пол. Она самодовольно хмыкнула и глянула на Тетзеля. «Раунд же?» Он невозмутимо выудил карманные часы и постучал по циферблату, намекая, что сегодня другие правила. Пушки бахнули снова.***
— Лучшее время, — осклабился учредитель. Скупой фразой он пытался выразить почтение победительнице. Пока зрители толпились в ожидании выигранных денег, Айоль и Плут наводили порядок в зале. Лу не стала выходить за положенной наградой, не желая лишний раз светить лицом. Учредитель считал, что так даже лучше — больше останется в банке. — Где Тетзель? — спросила, попутно стягивая «сценический образ». Ей не нравились перья на шляпке, что выдала ей сегодня Айоль. Мешали. Саму шляпку она трижды чуть не потеряла, пока выплясывала меж летающих снарядов. А когда пушки изъявили желание добавить в выступление немного огня, потратила время и нервы, чтобы затушить сраные перья. Надо будет сказать девочке, чтобы больше не выдавала ей подобного недоразумения. — Пошел к себе в кабинет, — хмыкнул учредитель, видимо, делая какие-то нелицеприятные выводы. — Но тебе лучше пока не беспокоить его… А, хрен с тобой. Верно, хрен. Даже не дослушав, Лу направилась к Молотому. У двери почувствовала присутствие посторонних. Их она не встречала раньше, но от душ разило грязью за версту. Толкнула дверь. — Хватит нам в уши ссать, мы видели, сколько вы подняли за шоу, — говорил один. Тетзель, притихнув, сидел на диване, тогда как трое «гостей» нависали над ним. По разбитому носу хозяина не сложно было догадаться, что встреча вышла вовсе не дружеской. Он бросил тусклый взгляд на девушку. — Тебе чего? — грубо спросил невысокий мужичок. На его желтоватой голове не было ни волоска. Такую в пору тряпочкой по утрам протирать, но он, кажется, и этого не делал. Его приятель, рослый детина в штанах на подтяжках, чуть повернулся к вошедшей, показательно разминая кулаки. — Проблемы, мальчики? — подняла брови Лу. — Иди, куда шла, — последовал ответ. — Гони деньги, Молотый. — Их главарь, судя по норову, поставил грязный сапог на диван, склоняясь к хозяину шоу. — Молотого, — буркнул тот, уводя взгляд в сторону. — Чего сказал? — Слюна веером вырвалась из щербатого рта, орошая лицо Тетзеля. Он поморщился. — Мы повторять дважды не будем. Чтоб завтра бабки были в обычном месте. — Занес кулак. — Иначе от твоего сарая и дощечки не останется. Он шумно набрал слюны и сплюнул на потрепанную обивку дивана, а после направился к выходу. Лу сделала шаг в сторону, пропуская шайку. Лысый смерил ее вызывающим взглядом. — И что это было? — спросила, когда дверь захлопнулась. Вместо ответа Тетзель помял свороченный нос, сгорбился пуще прежнего. Сейчас от жизнерадостного хозяина шоу не осталось и следа. Это был сломленный, загнанный человек. Лу только теперь приметила залегшие в углах глаз морщины и раздутый, плохо замазанный синяк на скуле. Вот его он, похоже, схлопотал раньше. Может, утром, сразу после ухода Лу. Тетзель с досады пнул стоявшую подле дивана коробку. Поднялся, все тем же прыгучим шагом пересек комнату и достал из ящика пакет со льдом. Приложил к лицу, морщась. — Удача не всегда бывает благосклонна, да, Рю? — усмехнулся он. — Порой она поворачивается задницей. Да… и спереди у нее хрен лошадиный. Привалился о стол, хмуро рассматривая щегольские сапоги, удачно подобранные к костюму. Лу не была сильна в утешающих речах. Она терялась и чувствовала себя лишней. По сути, это была не ее забота: как Молотого вел дела. Но она подозревала, что, оставь все так, шоу действительно прикроют. — Погряз в долгах? — предположила Лу. Тетзель болезненно усмехнулся. — Эти обалдуи сдирают с нас плату каждый месяц. Ни за что. Просто потому, что это их район. А теперь, из-за сраной войны, решили, что мы должны им вдвойне. Хотя я говорил, что выход от шоу стал меньше и люди не идут. Кровь все не останавливалась. Он смазывал ее рукой, отчего на лице оставались разводы. Но и рука уже была сплошь в крови. Рукав изумрудного пиджака запачкался, и мужчина выругался. Полез искать платок, раскидывая вещи с заваленного стола. Кап. Кап. Алые капли падали на бумаги. Он раздраженно выхватил один из листов, рукавом смахивая кровь, но лишь больше пачкая. Лу, не выдержав, взялась помогать. Отыскала кусок какой-то серой ткани в верхнем ящике и протянула Молотому. Он выхватил его и вздрогнул, случайно коснувшись бледных пальцев. Лу замерла. Магия Тетзеля была похожа на старый фолиант. Такой же шуршащей, с пожелтевшими от времени страницами и потрепанным корешком. Он ошарашено воззрился на девушку. Серые с зеленцой глаза широко смотрели поверх пакета со льдом. — Прости, — неожиданно искренне вымолвил он. Убрал пакет и попытался осмотреть руку Лу, которую та интуитивно сунула за спину. — Не больно? Она замотала головой, отступая. Это ведь его ужалило. Чего печется о ней? — Черт. — Снова утер заливающую губы кровь, а после зажал нос тканью. Усмехнулся. — Всяких я девушек видал, но чтоб меня от одного прикосновения до самых костей пробирало… Что ж ты за штучка такая? Лу натянуто улыбнулась. «Ну вот, теперь он точно решит, что я та самая». Опережая любопытство хозяина шоу, поспешила сменить тему: — Я могу чем-то помочь? Он хотел пошло пошутить, но все его идеи разбились о пресловутую «неприкосновенность» девицы. Пришлось быть серьезным. — Ничем ты тут не поможешь, — горько пробурчал он. — У Сивого весь район под каблуком. И ребята его те еще головорезы. — И что ты собираешься делать? — Заткнуться и грести, — хмыкнул Тетзель, хмурясь. — Соберу деньги и отдам завтра, лишь бы отстали. Лу подняла брови, дивясь его покорности. Он даже не пытался сопротивляться. Сдавалось ей, и этим парням с готовностью лицо подставил. Конечно, с его магией только кур гонять. Да и физической силой Молотый похвастаться не мог. Доходяга, каких бить одно удовольствие. — Дай я деньги эти отнесу, — выпалила Лу, потупив взгляд. Здравый смысл кричал, что ей не стоит ввязываться. Мало ей на голову проблем выпало? Но, смотря на разбитое лицо Тетзеля, чувствовала, что не может иначе. Кто этому клоуну поможет, если не она? Он уставился на нее почти испугано. — Нет, — ответил после недолгой заминки. — Даже не думай. Эти выродки людей убивают. Понятное дело, что с тобой сотворят. Лу дернула уголком губ, вспоминая неприятные моменты встречи с первым хранителем ключа. Подняла непроницаемый взгляд на Молотого. — Не усложняй мне задачу. Просто скажи, во сколько и где.