***
Так пролетает две недели. Признаться честно, я даже потеряла счёт времени. С того дня жизнь кажется мне слишком скучной и однообразной. Безусловно, есть один человек, который спасает ситуацию. Хотя, спасает или усугубляет — это вопрос, ведь именно из-за него это состояние у меня и началось. Мы с Кириллом стали проводить больше времени вместе. Теперь, когда я остаюсь одна, меня начинают мучить какие-то странные мысли по поводу Незборецкого и Голубина. Пусть и пьяные, но разговаривали они тогда в «Вегасе» про меня, и это никак не выходит у меня из головы, когда я остаюсь наедине с собой. Поэтому, теперь я соглашаюсь практически на любые вылазки из дома, лишь бы только не сидеть у себя в комнате и не думать обо всём этом. Однако, это не все проблемы, которые коробят меня. Моя подруга, то бишь та самая Наталья Шатохина, практически не выходит на связь и меня это, откровенно говоря, очень сильно пугает. Подруга, когда звонила или писала, всегда твердила об одном — об Арсене. Какой он умный, красивый и замечательный, и как ей с ним хорошо. Безусловно я рада за подругу, но ведь она совсем не посещает школу, не зовёт гулять, как раньше, мы уже давно не ходили вместе по магазинам, не ходили друг к другу в гости. Последний раз я видела её на прошлой неделе, Наташа приходила сдавать практическую по физике. Отдала тетрадь учителю, и просто ушла, даже не поздоровавшись со мной. Я чувствую, как мы начинаем отдаляться друг от друга. Мне это всё очень не нравится. Кирилл много раз рассказывал мне об Арсеньеве и ничего хорошего в его рассказах не было. Один сплошной негатив. Брюнет много раз был задержан в отделениях полиции по разным причинам, но в основном из-за наркотиков. Есть ещё одно, пожалуй самое страшное во всей этой ситуации. Около года назад Арсена подозревали в убийстве, после чего дело как-то слишком быстро замялось и об этом все благополучно забыли. Только вот теперь, спустя столько времени, я — наивная белокурая девочка, которая так отчаянно пытается вытянуть из всех информацию и надеется, что все эти слухи неправда. И больше всего я боюсь, что с моей влюбчивой подруженцией может что-то случиться. Шатохин на любые вопросы о сестре: начинает злиться, голубые глаза цвета моря наливаются звериной злостью, и он в самом прямом смысле готов крушить всё на своём пути, лишь бы не слышать ничего про неё. И, судя по всему, Наташа всё же переехала к Арсену. Артём вечно ходит мрачный, злится на всё и всех. Раньше, до появления брюнета в жизни Шатохиной, всё было совсем по другому. Брат и сестра очень много общались, проводили время вместе, ездили вдвоём на майбахе Тёмы в школу и домой, а когда Кирилл не мог меня подвезти, подкидывали до дома. А я ещё тогда сидела на заднем сидении и улыбалась, слушая их разговор, который больше похож на диалог двух старых лучших друзей, у которых не смотря на долгие годы дружбы всё равно всегда найдутся темы для разговоров. И, невольно вспоминала Сашу. Хоть брат и старше меня на несколько лет, в общении эта разница совсем не ощущается. Но, к сожалению, мне повезло меньше, чем Шатохиным, ведь Саня живёт в Москве, а я здесь, поэтому мы проводим очень мало времени вместе, хоть и регулярно созваниваемся и списываемся, обсуждая новости в жизнях друг друга. К слову, приезжает дредастый, в лучшем случае, раз в три месяца и по праздникам. Всё из-за постоянных туров, концертов, и всей этой тяжёлой жизни музыканта. Кстати, совсем скоро мой день рождения. До него остались считанные дни, а никакого предвкушения я совсем не чувствую. Уже пропал этот детский нетерпёж, желание побыстрее стать взрослее и получить желанные подарки и от этого становится очень грустно. — Эй, ты меня слушаешь вообще? — Кирилл легонько коснулся моего плеча, вопросительно заглянув в глаза. — Да, слушаю, извини, я просто задумалась. — О чём? Опять про Наташу? — тяжело вздыхает, запрокидывая голову на диван. — Да… Так грустно… — опускаю взгляд куда-то на пол, обнимая себя за плечи. — Слушай, я понимаю, что это тяжело. Но, если она ничего не рассказывает, значит всё наоборот хорошо? Личная жизнь требует тишины. — Да, но не такой же! Она не появляется в школе, не звонит, не пишет, не зовёт гулять. Это вообще на неё не похоже. Может она в беде, а мы сидим тут… — эмоционально размахиваю руками, от чего мои волосы немного отлетают назад. — Маш, успокойся. Ты слишком много переживаешь, при чём о себе вообще не думаешь. Посмотри, — поднимает моё лицо за подбородок, — ты же не спишь практически, вон мешки какие под глазами. Похудела, не ешь ничего. Пора бы уже собой заняться, а не другими. Я конечно понимаю, что это он так заботится обо мне, но, чёрт возьми, про мой плохой внешний вид мне ещё никто не говорил. Это меня немного оскорбило, но вида я не подала, лишней ссоры мне устраивать совсем не хочется. — Но как я могу думать о себе, когда с моей единственной подругой творится не пойми что?! Понимаешь, я когда ложусь спать, перед глазами её лицо, а в голову начинают лезть всякие страшные мысли. Я переживаю за неё, — на этом моменте чувствую, что глаза мои начинают предательски слезиться. Ну да, только разреветься мне ещё не хватало. Блондин, видимо, сразу замечает, что ещё немного, и я начну истерично плакать, поэтому ещё мгновение, и я оказываюсь в его успокаивающих, тёплых объятиях. Одна его рука прижимает к нему за спину, а вторая поглаживает волосы. Тут-то я осознаю, что больше не могу держать всё это дерьмище в себе. Ещё какая-то минута, и белоснежная футболка Незборецкого становится мокрой. — Ну что ты? Тш-ш, я рядом. Всё хорошо. — продолжает успокаивающе поглаживать меня по голове, тихо, почти шепча, проговаривая хорошие слова мне на ухо, — Ещё ничего не случилось, рано плакать. Поверь, я тоже переживаю за неё, но не стоит мучать себя. Где-то через десять минут я успокаиваюсь, но всё ещё нахожусь в уютных объятиях Кирилла из которых так не хочется вылезать. — Может, поспишь? — спрашивает он, слегка отстраняясь от меня, чтобы посмотреть в глаза, уже опухшие от недостатка сна и слёз. Получает Незборецкий весьма красноречивый ответ: я просто пялюсь на него, не в силах что-либо ответить. Парень устало вздыхает, после чего поднимает меня на руки и несёт в спальню. На своё удивление, я даже не произношу ни слова против, просто тупо луплюсь на его лицо, периодически переводя взгляд на так полюбившиеся мною косички. Блондин очень заботливо укладывает меня в кровать, словно мать своего маленького ребёнка, укрывает одеялом, окидывает меня многозначительным взглядом и хочет уже было уйти, как я, неожиданно для самой себя хватаю его за руку, принимая сидячее положение. Кирилл сразу же реагирует, вопросительно кидая на меня взгляд. — Не уходи, пожалуйста. — жалобно смотрю на него, делая такие же просящие глаза, как у кота из Шрека. Знаю, я выгляжу сейчас очень глупо и жалко, но я устала. Устала не спать ночами, терзая себя разъедающими меня мыслями, постоянно думать о чём-то страшном, наблюдать, как сознание вырисовывает страшные картины разных ситуаций, от которых мне весьма боязно. Блондин ничего больше не говорит, только обходит кровать с другой стороны и плюхается рядом, после чего я быстро подползаю к нему, свернувшись комочком и обхватив рукой его живот. Слышу, как Незборецкий тихо, очень по-доброму усмехается, как бы умиляясь с этой картины, и прижимает меня к себе ещё ближе, от чего моя голова оказывается у него на плече. Так я и засыпаю.***
Как же это всё-таки круто — ехать в машине. Мимо пролетают десятки огней, что исходят от фар машин; здания, где в некоторых окнах ещё горит свет; силуэты людей, что торопятся быстрее оказаться дома. А главное — всё это проносится с бешенной скоростью. Ты даже не успеваешь толком разглядеть предмет, который приковал к себе твоё внимание, ведь он уже оказывается позади. Любимый трек Post Malone в наушниках, искреннее наслаждение этим вечером, и тепло в левой руке, что исходит от правой ладони Незборецкого, который в этот момент внимательно следит за дорогой и со всей нежностью сжимает мою руку, второй же крутит баранку руля. Разговоры — это, пожалуй, лишнее. Слишком хорошо сейчас от этой атмосферы комфортной езды в автомобиле с музыкальным сопровождением. К слову, едем мы на вечеринку какого-то друга Кирилла, с которым я не знакома. Скорее всего, ещё месяц назад я бы ни за что не согласилась поехать на подобное мероприятие. Однако, блондину меня даже уговаривать не пришлось. А всё, опять же, из-за нервов, которые в последние две недели исчезают у меня со скоростью света. Пара часов езды, матерные ругательства Незборецкого на слишком маленькую территорию, отведённую на парковку, и мы уже у цели. Это дача Марка: просторнейшая территория, площадью где-то полтора километра, с огромным особняком, бассейном и садом. Так как сейчас уже холодно, всё-таки конец октября, весь народ сейчас торчит в доме, и лишь некоторые люди вышли на улицу покурить. И, среди них оказывается Марк, которому Кирилл позвонил, когда мы уже подъезжали к коттеджному посёлку, где как раз и располагается дача. — Воу, Мария с нами? Я что, умер? — усмехается Маркул, пожав руку Незборецкого, а после вовлекает меня в дружеские объятия, пока я закатываю глаза. — Марк, не порть ей первую вечеринку, это вообще-то историческое событие, — лыбится, приобнимая меня за плечи. Ну да, конечно, первая. Знал бы ты, дорогой мой друг, где я была совсем недавно, и где ночевала, когда была под домашним арестом. Мы проходим в дом, где мне тут же становится невыносимо жарко. Не дача, а притон какой-то: толпа каких-то неизвестных мне людей; приторный запах алкоголя, от которого становится очень противно, а к горлу подступает ком; куча девочек, а-ля губки бантиком в коротких юбках - короче говоря, весьма неприятная для меня атмосфера. И как вообще людям нравится «тусоваться» в подобных местах? Благо, сегодня не как в прошлый раз - я с Кириллом. Он обещал мне сильно не напиваться, так что, думаю, что бояться мне нечего. Мы вешаем свои осенние пальто на вешалку у двери, и дальше следуем за Маркулом, который проводит нас через весь дом, а позднее останавливается в какой-то комнате, которая очень напоминает гостиную. Здесь нас встречают некоторые наши хорошие знакомые из школы, Адиль, и ещё несколько друзей Кирилла, которых я не знаю. — Ну шо, пацаны, здарова! — блондин пожимает руки всем присутствующим, с некоторыми даже обнимается, — Так, это моя девушка, Мария. Прошу любить и жаловать, — что, блять?! Я его девушка?! Он стебётся?! Мы не целовались даже ни разу, о каких отношениях тут вообще идёт речь?! Да и, к слову, мы никогда не затрагивали эту тему в разговорах. Ну, при всех этих людях я не буду ничего выяснять, подожду. А мне ничего не остаётся, кроме как кинуть на него злостный взгляд из-под лобья и поджать губы. — Вау, Кирюх, ты наконец-то нашёл нормальную девочку? Красава, брат! — ржёт какой-то парень азиатской внешности, после чего даёт «пять» Кириллу, и уже обращается ко мне, — Мария, меня зовут Саян, — приветливо улыбается во все тридцать два, и протягивает мне руку в знак приветствия. Пожимая её, говорю, что мне приятно с ним познакомиться, и выдавливаю из себя улыбку. Далее блондин знакомит меня с остальными присутствующими. По его словам, здесь собрались все его самые близкие и лучшие друзья. В общении все ребята очень даже хорошие, постоянно шутят и смеются. Однако я всё равно не могу никак выкинуть из головы слова Незборецкого и расслабиться, наслаждаясь светской беседой с пареньками, которые здесь собрались. Через какое-то время Кирилл решил сходить покурить, ну, а я и увязалась за ним, заодно и поговорим. Благо никому из парней не хотелось выйти, поэтому мы будем там наедине. — И что это, мать твою, было?! — автоматом вырывается у меня их уст, когда дверь дома закрывается, а мы оказываемся на улице. — Ты о чём? — спрашивает чересчур спокойно, вытаскивая из упаковки сигарету. — Действительно, блять! Ты назвал меня своей девушкой при всех, хотя мы даже не говорили с тобой на эту тему! — не сдерживаю эмоции, и срываюсь на крик. — Пойдём-ка, пройдёмся, — с абсолютно спокойным выражением лица хватает меня за предплечье, уводя куда-то в сад этой самой дачи. — Куда ты меня ведёшь, блять?! — продолжаю кричать, недовольно плетясь за ним и вдыхая табачный дым от его сигареты. — Не ори. — А ты на вопрос ответь, тогда и не буду орать! — резким движением вырываю свою руку из его ладони и останавливаюсь, кидая на парня выжидающий взгляд. Тот разворачивается, на лице всё то же абсолютное спокойствие. — Какой вопрос? — чувствую, что начинаю окончательно закипать. — Какого хуя ты назвал меня своей девушкой? — хмурю брови, в моих глазах явно сейчас одна злость, и больше ничего. — А тебя что-то не устраивает? — этот вопрос вводит меня в ступор. Серьёзно? — Ну, чё ты молчишь? Сказать нечего? Ты же только что орала на всю Ивановскую. — А, то есть это нормально, когда твой лучший друг называет тебя своей девушкой при своих друзьях?! Почему я должна была отреагировать на это спокойно?! — ступор мгновенно уходит, а злость вновь начинает течь по жилам. — Окей, во-первых, я за тебя боюсь. Эти люди не признают обычных девушек, как уважаемых людей. Если бы я назвал тебя подругой, они начали бы клеиться к тебе. Потом, не дай Бог, чего случилось бы. А вот когда кто-то приводит свою девушку, это означает, что она, так сказать, женщина достойная, и с ней можно общаться, но нельзя приставать. А во-вторых… — парень немного отводит взгляд в пол, обдумывая мысль, которую хочет до меня донести, — Во-вторых, как мне кажется, я вполне могу тебя так называть. Ты, можно сказать, живёшь у меня, спишь в моей кровати, носишь мою одежду, а ещё ты мне нравишься, поэтому, это судьба, — улыбается во все тридцать два, заглядывая в глаза. Я сперва вообще не могу придумать достойный ответ. Одна моя сторона готова сейчас броситься к нему и расцеловать до смерти, но другая всё равно негодует. Разве так можно? Я думала, что он признается мне в любви в морозное зимнее время года под покровом ночи, или там встретит со мной закат на крыше дома, а потом предложит быть его девушкой. Да что там, я представляла этот момент как угодно, но только не так. — Что? — единственное, что получается сказать, будучи в состоянии искреннего удивления и шока. — Что? — спрашивает, стирая улыбку со своего лица. — Нет, ты серьёзно? О таких вещах признаются, а не высказывают это по собственному решению на ёбаных вписках, — сказав это просто ухожу прочь, оставив его стоять там одного. Я понимаю, что тоже не права, что вот так кидаю его там, но меня ведь можно понять, да? Или нет? Чёрт возьми, я запуталась. Последний месяц я даже толком смотреть на него не могу, настолько влюбилась, а в итоге сама же отталкиваю, хотя могла бы и забить на свои принципы, хоть раз в жизни. Да и я ожидала, что он побежит за мной. Мне очень хотелось бы обернуться, посмотреть, не идёт ли он за мной, однако моя гордость этого не позволяла. В принципе, ясно, что он остался стоять там, ведь шагов за спиной не слышно. Блять, я всё испортила, какая же я дура… Чувствую, как по щеке потекла первая слеза, тем самым обжигая кожу лица. Ну всё, истерики мне не миновать. И самое поганое в этом всём, что я даже банально не могу никуда уехать, ведь приехали мы вместе с Незборецким, с которым я точно не буду разговаривать, как минимум, до завтрашнего дня. Попросить Марка? Он уже наверняка выпил. Вызвать такси? Я не знаю адреса. Идти пешком? Этот коттеджный посёлок очень огромен, заблудиться можно в два счёта, да и уже ночь на дворе. Остаётся только ждать утра, а потом просить Марка меня отвезти. Боже, зачем я только поехала на эту блядскую вечеринку? Какое же это всё-таки ужасное чувство — жалеть о своих поступках. Они, казалось бы, не такие значительные, но вреда причиняют очень много. Даже слишком. Со всеми этими мыслями подхожу к дому, где меня с пьяной улыбкой до ушей встречает какой-то незнакомый мне парень: кареглазый брюнет с весьма смазливой внешностью, фу. Я бы рада была пройти мимо него, но он резко схватил меня за запястье, заставив обратить на себя внимание. — Приве-ет… — продолжает противно улыбаться, сверкая на меня своими тёмными глазами. — Пока, — пытаюсь вырвать свою руку, но его это лишь раззадоривает. — Та-ак… Стоять, — утаскивает меня куда-то на задний двор, закрыв рот рукой, от чего я не могу кричать. Я пыталась вырваться, но этот уебан слишком силён. У меня не получилось убежать, и он ловко прижал меня к стене дома. — Какую красивую малышку привёл Незборецкий. Ну, хорошего понемножку, теперь я… — он не успел договорить, только лишь упал на землю, с характерным на то звуком. Теперь уже мне открылся вид на Кирилла, тот с озверевшими глазами и с очень злым лицом поглядывает в мою сторону, от чего по коже пошли мурашки. — Блять, ты в порядке? Он ничего не сделал? — всё же осмеливается подойти ко мне, легонько коснувшись моих плеч. Я решаю ничего не отвечать, просто прижавшись к нему всем корпусом, обхватываю его спину и утыкаюсь лицом куда-то в грудь. Нет, я не плачу. Просто обнимаю его с закрытыми глазами. — Ты чего? — спрашивает уже более мягким тоном, переложив ладони с плеч на спину. — Отвези меня домой. — Но… — Отвези, пожалуйста. Незборецкий отстранился от меня, и, заглянув в мои глаза, кротко кивнул и повёл в сторону стоянки. Нет, я не плачу. Слёзы будто взяли и кончились. Хотя… В последнее время я часто реву, наверное просто запасы исчерпаны. Мы сели в машину, я пристегнулась и стала смотреть в окно. Блондин ничего мне не говорил, только изредка кидал на меня косые взгляды. Переживает. У меня какая-то странная реакция на сложившуюся ситуацию… Мне намёком признался в любви человек, по которому я сохну почти два месяца, а ещё меня чуть не изнасиловали. При этом я не истерю, не захлёбываюсь слезами. Хотя, вероятно оно и к лучшему. Пробок уже не было из-за позднего времени суток, поэтому к городу мы подъехали значительно быстрее. На протяжении всего пути никто из нас не проронил ни слова. Когда автомобиль остановился у моего дома, я, всё так же хранив молчание, вышла из машины, чувствуя на себе грустный и растерянный взгляд Незборецкого. К счастью, я додумалась взять с собой ключи, поэтому будить маму звонком в дверь не пришлось. Тихонько сняв с себя уличную одежду, я на цыпочках побежала к себе в комнату, где разделась, накинула растянутую домашнюю футболку, в которую влезло бы ещё две меня, и просто повалилась в постель, обнимая подушку и завернувшись в одеяло.***
К слову, в этот день мне вновь суждено было поспать всего-то два часа. Привычка ложиться под утро, часов в пять-шесть, когда-то точно меня погубит. Но, думаю, сегодня мне простительно. Всю ночь я, как какая-то душевнобольная, лупилась в стену и потолок, осмысливая всю свою жизнь вдоль и поперёк. При этом, рекорд: я не обронила ни одной слезинки. Когда мне всё же удалось уснуть, выспаться моему истощённому организму не дала мама, которая, как обычно, слишком громко собирается на работу. Услышав хлопок двери, я поняла, что осталась в доме одна. Начались осенние каникулы, в школу теперь не нужно ходить до середины ноября, у меня есть шанс хоть немного отдохнуть от всей этой суматохи. Сон видимо окончательно меня покинул, поскольку спать не удавалось от слова совсем. Поэтому я решила встать и пройтись где-нибудь, развеяться в конце концов. Напялив на себя любимые чёрные джинсы и куртку поверх футболки, обуваю белоснежные кроссовки на высокой подошве и выхожу из дома, закрыв дверь на ключ. Ох, что-то мне подсказывает, что моя белая обувь уже через час станет такого же цвета, как и эти гнилые листья на земле, которые местные дворники не успели убрать перед дождём. Неспешно плетусь по дорожкам, которые отделаны типичной парковой плиткой, похожей на цветные кирпичики. Ощущение, что с каждым пройденным метром, моя голова начинает всё больше заполняться мыслями, тревожащими меня в последнее время. От пропажи Наташи, до вчерашнего разговора с Кириллом. Так надоела вся эта тупая жизненная рутина, хочется просто как-то забыть всё это, выкинуть из головы, исчезнуть из этого мира, не оставив никакого следа в чужих жизнях. У вас вот бывает такое чувство? Я лично ощутила его на себе впервые. И даже не за относительно недавнее время, а именно за всю жизнь. В какой-то момент я, не вылезая из этого океана проблем, поднимаю глаза куда-то вбок. Каким же искренним удивлением заполняются мои глаза, когда я узнаю на соседней дорожке знакомый силуэт. Подойти или нет? Ну, конечно, ответ очевиден. Перехожу прямо по газону, которого уже и не видно совсем от кучи листьев, что забили собой всю траву, перехожу на другую тропинку. Парень стоит ко мне спиной, из-за чего не замечает моего присутствия. — Олег? — с таинственной улыбкой произношу я, заглядывая ему в лицо. Нечипоренко тут же оборачивается, сперва его лицо находится на пике серьезности, но потом он всё же узнаёт знакомое лицо и тоже лыбится во все свои тридцать два ровных, белоснежных зуба. — Мари-ия, какая встреча! — тянет он, вовлекая в тёплые дружеские объятия, — Ну, как жизнь молодая?***
Мы сидели уже полтора часа в его кабинете, обсуждая всё, что только можно. Олег сперва предлагал поехать в какой-нибудь ресторан, предполагая, что я, скорее всего, голодная, но я вежливо отказалась, соврав, что плотно позавтракала. В последнее время с пищей я совершенно не дружу, желания как-то нет, и всё тут. Как ни странно, но в утреннее время суток в клубе совершенно безлюдно, и он больше походит на какой-то уютный дневной бар, нежели притон и водоворот наркотических веществ, каким он показывается поздним вечером и ночью. На улице моросил мелкий дождь, через открытое окно в рабочей комнате Нечипоренко было отчетливо слышно, как барабанят капли по крыше здания и уже сырой дороге. Признаться честно, время, проведённое в компании с Олегом меня хорошенько отвлекло от проблем. Я впервые за весьма длительный промежуток времени наконец смогла расслабиться и отдохнуть от вечной суеты. Мы рассказывали друг другу много разных случаев и историй из глубоко детства, парень постоянно шутил над какими-то словами и вставлял коронные фразочки из своего лексикона, от которых мне просто хотелось по полу со смеху кататься. Впервые за такое долгое время я посмеялась от души и отпустила все моменты, которые меня коробили. Всегда бы чувствовать себя так же, как сейчас с ним…