Неделимое

      ***       Пот тек градом, заливал глаза и даже попадал в рот, ведь постоянно держать губы плотно сжатыми у Цзинь Лина не получалось. Вместе с Цзинъи и Сычжуем он отбывал наказание за свой проступок. Сейчас они втроем находились в стойке на руках и, если А-Лин просто стоял, то его друзья еще и переписывали правила. Ужасное наказание, но он обещал выполнять всё молча и теперь старательно следовал своим словам. Цзинь Лин в то же время страдал, но иногда, бросая взгляды на собратьев по наказанию, восхищался их силой и выносливостью – их руки начинали дрожать только спустя два часа пребывания в подобной позе, когда он, просто стоя в этом положении, начинал дико потеть и дрожать всего через пятнадцать минут. Он с великим трудом выстаивал полтора часа, а им приходилось мучиться по два с половиной. Еще и первый час заниматься писаниной. Поистине клан Гусу Лань жесток к своим адептам… Хотя от этого всего есть толк – спустя неделю подобной практики Цзинь Лин почувствовал, как в его руках прибавилось силы, и даже подумывал о том, чтобы не бросать эту тренировку и после отбывания наказания, но использовать ее без подобного фанатизма. За ними не следили, но приходили проверять. Даже Лань Цижэнь периодически навещал, и все его посещения сопровождались долгими нравоучениями. Ханьгуан-цзюнь проверял их молча и мог только сделать замечания, если его младшие недостаточно красиво выводили иероглифы или если их стойки были неидеальны – в этом случае доставалось и А-Лину, стойка которого в первые дни была кривой. А вот посещениям Оуяна и Вэй Усяня они были рады. Первый вытирал пот со лба Цзинь Лина и, если было необходимо, то и Цзинъи и Сычжую тоже, а вот Усянь проводил им своего рода теоретические уроки, рассказывая о разных редких тварях и методах борьбы с ними. Цзинь Лин заслушивался его рассказами и даже порой забывал, что он находится в крайне неудобной позе, настолько интересными были его истории.       Они отбывали наказание в уединенном месте, и остальные ученики не знали ничего, помимо официально озвученной версии «распитие алкоголя» и «прогулка после отбоя». Оуян, например, получил стандартные пятьдесят ударов ферулой за участие в пьянке и тридцать за прогулку по лесу в ночное время. Якобы они тоже это получили, а после попали под надзор Ханьгуан-цзюня, как зачинщики, и теперь обучались под его началом, дабы и мысли не было повторить подобное. Во многом так и было, так как по большей части все их наказания были больше похожи на усиленные тренировки. Стойка на руках и иные физические тренировки, медитация в холодном источнике, изучение трактатов по заклинательству на древнем языке из библиотеки Вэй Усяня, введение в единую магию. Последнее Усянь преподавал им лично и запретил рассказывать кому-либо другому. Цзычжэнь учился вместе с ними и едва не молился на Вэй Усяня и Ханьгуан-цзюня. Он с первого дня оценил подарок, который им преподнесла их выходка, и не считал его наказанием. Остальные трое со временем разделили его мнение и тоже были рады совершенствоваться такими методами. Но это не могло длиться вечно, и спустя месяц им пришлось вернуться к обычному обучению, но они смогли уговорить Лань Цижэня, Лань Ванцзи и Вэй Усяня, чтобы последние двое продолжили с ними заниматься хотя бы каждые четыре дня. Три дня обычные занятия, а один день с Ханьгуан-цзюнем и Вэй Усянем. Цижэнь долго не соглашался, но, когда они с блеском сдали очередные тесты, всё же согласился с условием, что если они начнут отставать от стандартной программы, то он запретит им учиться у Вэй Усяня. Про своего племянника он даже не обмолвился, сделав акцент только на Вэй Ине. Конечно же, юноши согласились. Для остальных учеников это было преподнесено так, словно они выполняют личные поручения для Ханьгуан-цзюня и Вэй Усяня, как родственники и приближенные. В целом остальным было всё равно на них, за исключением одного ученика из клана Ланьлин Цзинь и его приспешников. Цзинь Чань был преисполнен жажды доставлять неудобства Цзинь Лину всевозможными способами и тщательно выискивал то, что могло бы бросить тень на репутацию будущего главы их клана. Цеплялся за каждую мелочь, выводил его из себя и провоцировал на драки, которых Жулань всеми силами пытался избежать, обещая самому себе, что когда они вернутся домой, то он не станет себя сдерживать и от души надерет задницу этому мерзкому типу.       ***       – Цзинь Лин, подожди! – услышал А-Лин себе вслед голос Сычжуя. После ужина Цзинь Чань подловил его, когда он шел к себе в комнату в одиночестве, потому что Оуян задержался у входа в обеденный зал, разговаривая с какой-то красивой адепткой Гусу Лань. Девушка приветливо ему улыбалась, и Цзинь Лин не стал отрывать друга от такой приятной для того беседы. Цзинь Чань же нагнал А-Лина в небольшом дворике, через который тот пошел, чтобы срезать путь домой. Догнал и прижал к стенке, держа за плечи. Начал говорить всякие гадости о том, что он якобы прогнулся под орден Гусу Лань и якшается только с ними, что Ланьлин Цзинь в будущем не будет нужен глава клана, который больше предпочитает быть на побегушках у каких-то обрезанных рукавов, чем доказывать всем превосходство собственного ордена. А может быть, он и сам такой же? Ведь неспроста же он ходит только с этими двумя из Гусу Лань: с сыном того самого обрезанного рукава и его неразлучным приятелем. Жулань был уже готов ударить Чаня, но их успел разнять Сычжуй, который тоже решил пройти через этот дворик, идя к себе домой после ужина. Цзинь Лин посмотрел вслед убегающему соклановцу, а после с безумной тоской взглянул на А-Юаня и кинулся бежать прочь, готовый разрыдаться. Сычжуй, конечно, побежал за ним. – Да остановись ты, – А-Юань догнал друга и затормозил его, схватив за плечо, – постой! – развернул его к себе лицом. А-Лин отвернулся и прикусил нижнюю губу. – Что он тебе сказал? Почему ты так выглядишь? – он начал ладонями гладить Цзинь Лина по щекам, по шее, пытаясь так успокоить.       – Не нужно! – А-Лин сделал несколько шагов назад, избавляясь от прикосновений Сычжуя.       – Почему? – удивился А-Юань, ведь раньше Жулань всегда был рад таким прикосновениям, и после нередко шли поцелуи. Они еще не заходили далеко, но целовались всё чаще и чаще.       – Оставь меня в покое! – выкрикнул Цзинь Лин и побежал в сторону беседки, которая была от них недалеко. Скрытая за деревьями и вечнозелеными кустарниками, в этот зимний вечер она могла бы стать превосходным убежищем, но вот только Сычжуй ведь был рядом, видел, куда направился А-Лин, и, конечно же, пошел следом.       Возле беседки ярко горел фонарь, разгоняя темноту и позволяя смутно увидеть того, кто скрывается в тени небольшого деревянного здания. А-Лин затаился в самой темной части беседки и хмуро смотрел куда-то в сторону, его теплая мантия была распахнута, а сложенные на груди руки слегка подрагивали. Подойдя к нему вплотную, Сычжуй запахнул накидку и прижал Цзинь Лина к себе, тот в ответ напрягся.       – А-Лин, что он сказал или сделал такого, что вызвало у тебя такую реакцию? – тихо спросил Сычжуй.       – Ничего, – грубо ответил Цзинь Лин.       – Быть такого не может. Ты не вспыхиваешь просто так. Должна быть причина, – произнес А-Юань.       – Нет никаких причин, о которых бы я стал тебе рассказывать, – столь же грубо проговорил Жулань.       – Цзинь Лин…       – Что «Цзинь Лин»?! Будто ты сможешь мне помочь! Словно ты решишь эту проблему! Только хуже сделаешь… – выкрикнул он вначале, а затем перешел на едва слышимый шепот.       – Если я не буду знать, в чем проблема, то как смогу помочь? – успокаивающим голосом произнес А-Юань.       – С этим я должен разобраться сам. Оставь меня в покое, – серьезным голосом произнес Цзинь Лин, вновь вырываясь из объятий Сычжуя и отходя от него.       – Хорошо, – согласился с ним А-Юань. Он догадался, что именно сказал А-Лину Цзинь Чань и решил оставить Цзинь Лина на время одного, позволить ему обдумать свои дальнейшие действия. Навязываться в такой момент – только хуже сделать. – Ты знаешь, где меня найти, если захочешь об этом поговорить, – грустным голосом завершил Сычжуй и направился к выходу из беседки.       У А-Лина болезненно сжалось сердце, едва он уловил интонации голоса А-Юаня.       «Обиделся. Точно обиделся», – пронеслось в мыслях Цзинь Лина. – «Нашел я, на ком вымещать свою злость… вот дурак!» – начал ругать он сам себя, внезапно опомнившись и поняв, что был неправ по отношению к Сычжую. А-Юань никогда не отворачивался от него и всегда был на его стороне, поддерживая и помогая, защищая. Разве можно вот так его отталкивать?       – А-Юань, постой, не уходи, – остановил его А-Лин и обнял сзади за плечи, прижимаясь к его спине.       – Ты всё-таки решил мне рассказать? – не оборачиваясь, спросил Сычжуй.       – Нет. Это всё мелочи, не стоящие твоего внимания. Сычжуй, можно я тебя кое о чем спрошу?       – Да.       – Как ты собираешься дальше быть, если мы останемся в отношениях? Рано или поздно все узнают, что мы встречаемся. Мы же встречаемся? А ведь еще и Цзинъи есть. Его ведь мы оба тоже любим. То, что он такой тугодум, только его проблема, но нашей к нему любви не умаляет. Как нам жить? Как смотреть людям в глаза, зная их мнение о таких отношениях? – тихо и серьезно спросил Цзинь Лин.       – Мы встречаемся, – серьезно ответил А-Юань, – а как быть, если об этом узнают другие люди? Никак. Не обращать внимания. Люди всегда что-то обсуждают и кого-то осуждают. Сегодня одних, завтра – других. Поговорят и забудут. Главное, не считать себя из-за этого в чем-то хуже остальных. Мы такие же, как и все другие люди – мы обычные. Пусть мы заклинатели и этим выделяемся из общей массы, пусть конкретно мы любим людей нашего пола, но в своей сути мы остаемся обычными людьми. Так же любим, так же стремимся к высотам в своем деле. У нас всех одинаковые мечты и стремления. В то же время у всех разные, но такие похожие. Цзинь Лин, если кто-то будет тебе говорить, что ты хуже кого-то из-за того, что влюблен в другого парня, то просто скажи этому человеку, что он глупец, не познавший любви. Тот, кто смог почувствовать искреннюю любовь, никогда не станет осуждать другого за чувства. Да и в целом, как может быть любовь чем-то ужасным? – тепло завершил он и развернулся в кольце рук А-Лина. Запустил свои ладони под его теплую накидку и обнял за талию, прижимая к себе, а Цзинь Лин первый потянулся к его губам за поцелуем. Сычжуй мягко прикоснулся в невесомом поцелуе, совсем легонько чмокнул и на этом остановился.       – Сычжуй? – недоуменно спросил А-Лин.       – Ты уверен? Я никогда не стану тебя заставлять или принуждать к чему-то. Только по обоюдному согласию, только если ты сам желаешь этих отношений и этих прикосновений, а не делаешь это, чтобы не расстраивать меня, – проговорил А-Юань.       – А ты хочешь этих отношений? Со мной и Цзинъи? – произнес Цзинь Лин.       – Да. И, предупреждая твой дальнейший вопрос: мне всё равно, что скажут люди. Я знаю и вижу, что любовь – это прекрасно. Тем более – взаимная любовь. От нее нельзя отказываться, – серьезным голосом ответил ему Сычжуй.       – И я хочу этой любви, – шепотом произнес А-Лин, – а именно сейчас хочу твоих поцелуев и прикосновений, хочу, чтобы ты целовал не только мои губы… – уже едва слышно проговорил Цзинь Лин и будто слегка напрягся от своего озвученного желания.       Сычжуй вновь прикоснулся к губам А-Лина, и теперь его поцелуи нельзя было назвать невесомыми. Они уже не раз целовались и давно набрались опыта в этом деле, позволяя себе всё то, что можно получить от такой ласки: касания языками, легкие прикусывания нежных губ, мягких и влажных от обоюдных жадных прикосновений. Забираясь друг к другу под мантии, блуждая по одежде, желая добраться сквозь нее до голой кожи и стискивать зубы от невозможности это осуществить – ведь сейчас холодно и желанные тела скрывает не один слой ткани.       – Пойдем ко мне, – прошептал Сычжуй, – Цзинъи сегодня ушел в патруль сразу после ужина и вернется только завтра утром, мы сможем ласкать друг друга хоть всю ночь.       – Д-да, – с придыханием ответил А-Лин, сразу вообразив в своих мыслях разные развратные картины, виденные им в сборниках, что тайком старательно подсовывает ему Вэй Усянь. Неужели сегодня ночью они наконец-то сделают это? Или Сычжуй имеет в виду, что они будут просто целоваться и обниматься всю ночь? Тоже неплохо, но страстно хочется чего-то большего. Сычжуй тоже явно желает чего-то особенного – это понятно по твердой плоти, что А-Лин ощутил под своей ладонью, стоило ему в своих прикосновениях к А-Юаню опуститься ниже пояса. Он и сам едва не стонет от того, как его собственное тело реагирует на ласки и поцелуи А-Юаня.       Едва Сычжуй получил согласие Цзинь Лина, как ухватил его за руку и быстрым шагом повел в направлении своей комнаты, но А-Лин вдруг остановился.       – Что такое? – обернулся А-Юань. Если Цзинь Лин передумал, то значит, он не станет продолжать.       – Давай пойдем в другое место? – вдруг предложил А-Лин.       – Куда?       – Вэй Усянь разрешил нам посещать его пещеру в Облачных Глубинах. Он даже намекнул, что мы можем там пользоваться всем, что нам понадобится, – на последних словах Цзинь Лин покраснел. – Их с Ханьгуан-цзюнем сегодня вечером и завтра не будет, и нам никто не помешает, – уже прошептал А-Лин, даже немного стыдясь собственных слов. Считай, он прямым текстом предлагает Сычжую переспать.       – Еще лучше, – с кивком и довольным голосом ответил Сычжуй, – пошли к порталу, – и они торопливо поспешили в сторону цзинши его отца и Вэй Усяня, за которой имелся портальный круг, ведущий в логово Вэй Ина в Облачных Глубинах.       Ни Сычжуй, ни Цзинь Лин никогда не узнают, что у их поцелуев было два неожиданных свидетеля. Цзинь Чань, который успел увидеть, что А-Лин ломанулся прочь от Сычжуя, и поспешил вслед за ними, и Цзычжэнь, который немного поболтал со своей знакомой и пошел догонять Цзинь Лина, и тоже успел увидеть убегающих друзей и Чаня, который постоянно доставал А-Лина. Решив проследить за последним, он стал свидетелем выражения их чувств.       Цзинь Чань, увидев в полумраке беседки страстно целующихся Цзинь Лина и Лань Сычжуя, пораженно замер. Он, конечно, шутил по этому поводу, но в действительности не предполагал, что был прав. Эти двое… Юноша испытал чувство омерзения. Он презирал наследника клана и ненавидел Сычжуя за то, что тот – сын обрезанного рукава, которого почти все превозносят. Да что такого сделал этот Лань Ванцзи, что его несмотря ни на что одаривают такими почестями? И теперь эти двое облизывают друг друга… Мерзость… Цзинь Чань криво усмехнулся и прошептал: «Я всем расскажу, что наш наследник клана обрезанный рукав, а в Гусу Лань подобное поощряется… я растопчу вас всех». Едва он это прошептал, как его шею взяли в захват и передавили, воздух перестал поступать в легкие и Чань испуганно замер. Он не смог ощутить приближение врага, не сумел отреагировать… Оказался такой легкой добычей.       – Только попробуй хоть слово вякнуть об этом, и я тебя уничтожу, – услышал он знакомый голос Оуяна Цзычжэня. Ну да, тоже с ними со всеми шастает везде, как Чань мог про него забыть. – Поверь, я смогу это сделать. Мои друзья к тебе никакого отношения не имеют, будь добр и ты не лезь к ним. Я буду следить за тобой. Понял? Если понял меня – кивни, – голос Оуяна был наполнен странной давящей энергией, заставляющей подчиниться. Цзинь Чань почему-то сразу ощутил, что этот с виду простой парень действительно не станет с ним церемониться. Он кивнул как мог, насколько позволял это сделать захват, в котором Оуян продолжал его держать, и когда тот отпустил его шею, то едва отдышался и кинулся прочь подальше от него.       – Псих… – выдавил из себя Цзинь Чань, но оборачиваться и смотреть на Цзычжэня не стал. Лучше действительно от них всех держаться подальше.