Неделимое

      Со дня получения меток прошел почти месяц. Первый эмоциональный всплеск у юношей улегся, и они вернулись к своей обычной жизни. С одной стороны, всё продолжило идти своим ходом, но их взаимоотношения изменились и заиграли новыми красками. Исчезла нервозность Цзинъи, перестали переживать Сычжуй и А-Лин относительно признания в любви первому. Правда, добавились подколки со стороны Вэй Усяня и хитрые улыбки от Оуяна, который старательно пытался их сдерживать, но это крайне плохо у него получалось. Стычки Цзинъи и Цзинь Лина обрели некий подтекст, ведущий к последующим поцелуям по темным углам и зажиманиям в безлюдных местах Облачных Глубин. Их глаза всё так же горели огнем, и ни один не упускал возможности поддеть другого и спровоцировать на драку. Но кто бы мог подумать, что острый на язык А-Лин, готовый взорваться с полуслова и кинуться в бой, будет чувственным любовником, жадным до ласки, а Цзинъи, который совсем недавно краснел от почти целомудренных картинок в эротических сборниках, станет невероятно умелым в плотских утехах, схватывая всё на лету и находя на телах своих любимых такие точки, от прикосновений к которым они сходили с ума от удовольствия. Сычжуй же и здесь объединял их всех, ведя за собой. Нежный и добрый, благовоспитанный и сдержанный, в делах любовных он превращался в пылкого молодого мужчину, овладевающего телами своих возлюбленных с яркой страстью и некой несдержанностью, затмевающей их сознания в эти моменты. Постепенно набираясь опыта, А-Юань, словно на струнах циня, играл на нитях страсти своих любимых, даря им море удовольствия и получая не меньше взамен. Они уже не могли себе представить, что могли бы быть с кем-то другим или лишиться кого-то из их трио. Эти вечера и ночи, проведенные в жарких объятиях, наполненные взаимными ласками и сладкими поцелуями, будоражили их и каждый раз напоминали о том, что их чувства едины и неделимы. Они все дополняют друг друга, создавая идеальные отношения. Идеальные именно для них, а сияющие голубым светом иероглифы на левых запястьях подтверждали это, как ничто другое.       Чтобы скрыть символы, юноши начали бинтовать руки. Отметки успели увидеть только Вэй Ин и Лань Ванцзи, но от них бы троица это и не стала скрывать, ведь чаще всего в пещерах Старейшины Илин они и бывали близки. Там не нужно было сдерживать стоны или бояться, что кто-то увидит их. Но за аренду помещения молодежь старательно выполняла все поручения Вэй Усяня, не смея сетовать или жаловаться, хотя в целом он и не зверствовал, по большей части отправляя их за чем-нибудь в город и поселки у подножия гор, либо заставляя переписывать древние книги по светлому искусству.       Очередная тренировка по фехтованию из-за сильного снегопада была перенесена с улицы в закрытый тренировочный зал. Им пользовались редко, предпочитая проводить занятия, связанные с физическими нагрузками, на свежем воздухе, и теперь юноши и девушки толпились под навесом у входа в ожидании наставника. Сегодня должны проводиться спарринги со старшими адептами Гусу Лань. Младшие ученики будут учиться понимать отличие во владении мечом, когда разница в возрасте и сроках обучения составляет всего несколько лет. Они увидят, как должно вырасти их мастерство на примере более старших учеников. И в связи с этой тренировкой вместе с Цзинь Лином и Цзычжэнем здесь присутствовали Сычжуй и Цзинъи. Стоя особняком, они перешептывались и обменивались шутками. На повестке дня была влюбленность Оуяна. Лань Сюли до глубины души очаровала юношу, и он был готов жениться хоть прямо сейчас. Девушка отвечала взаимностью и даже позволяла подержать ее за ручку во время совместных прогулок и иногда составить компанию в посещении городка у подножия. Окрыленный Цзычжэнь уже написал своим родителям, что нашел себе возлюбленную и настроен серьезно.       – Оуян, а ты уверен, что Сюли согласится стать твоей супругой? Ей же придется покинуть клан, – спросил Цзинь Лин.       – Я смогу уговорить ее, – уверенно ответил Цзычжэнь.       – Каким образом? Она целитель, у которой наставница сама Лань Цин! Разве она откажется от перспективы продолжать обучение у нее? – с сомнением произнес Цзинъи.       – Вы на корню рубите все мои надежды! – скорбно воскликнул Оуян.       – А-Лин, Цзинъи, Лань Сюли всегда сможет приезжать к тетушке, и конечно же, никто не отменял переписку, – попытался остановить их Сычжуй.       – Это не одно и то же с ежедневной практикой под ее чутким руководством, – с сомнением произнес А-Лин.       – Ага, у Лань Цин хотят учиться множество целителей из всех кланов, но она, помимо Сюли, взяла на обучение еще всего трех адептов и из них всего один из другого клана, – добавил Цзинъи.       – Да угомонитесь вы оба! Не расстраивайте Цзычжэня, ему это еще с родителями обсуждать, а зная его отца, мы должны понимать, что тот долго будет брюзжать и выпендриваться, прежде, чем согласится, – строго проговорил А-Юань.       – Именно! Матушка будет рада невестке из клана Гусу Лань, а вот отец… ну, вы знаете, – печально ответил Оуян и взглянул на снег, падающий за пределами навеса. – Красиво сегодня… – перевел он тему.       – Согласен, – с кивком ответил Сычжуй и тоже взглянул на белоснежную стену тихо сыпящихся с неба крупных снежных хлопьев.       – Красиво, но холодно, – произнес А-Лин и зябко поежился, закутываясь поплотнее в теплую мантию.       – Я тебя сегодня согрею, – уверенно проговорил Цзинъи.       – Ты что такое говоришь ?! – воскликнул А-Лин и быстро стрельнул глазами по сторонам, не услышал ли кто эту фразу.       – Мы сейчас будем заниматься и я встану с тобой в пару, а ты о чем подумал? – с ехидной ухмылкой спросил Цзинъи и вздернул бровями.       – Тц... – цыкнул Жулань и поджал губы.       – Что такое? Или ты всё же желаешь получить другого тепла? – произнес Цзинъи с яркой улыбкой победителя и оперся о плечо Сычжуя.       – Ты! Это я тебя сегодня так согрею… так согрею… неделю вспоминать будешь! – воскликнул Цзинь Лин, сразу же вспыхивая гневом.       – Я и не сомневаюсь, что ты меня согреешь… И меня, и Сычжуя… – продолжая ухмыляться, ответил Цзинъи, а Оуяну отчаянно захотелось закрыть себе уши.       – Ты… ты мелкий гаденыш! Я надеру тебе задницу! – воскликнул А-Лин и попытался кинуться на Цзинъи, который сразу же спрятался за А-Юаня.       – Оба! Угомонились! Сейчас на тренировке выпустите пар и полегчает, – строго произнес юноша. – Выдумали такое чудить перед десятками глаз, – уже шепотом добавил он.       – Извини, – сразу же прошептал Цзинъи, но из-за спины Сычжуя не вышел.       – Он первый начал… – насупился А-Лин, но под строгим взглядом А-Юаня стушевался, – извини, – добавил шепотом.       И как раз в это время пришел учитель и впустил озябших учеников в тренировочный зал.       Занятие шло своим чередом до тех пор, пока в пылу боя у Цзинъи не слетела повязка, скрывающая метку на руке. Он, конечно, быстро вернул ее на место, но наставник по фехтованию успел заметить голубой иероглиф и, едва сдержав удивление, с трудом довел занятие до конца. Юноша не стал говорить остальным, что скорее всего учитель увидел его метку, но ощутимо начал нервничать после завершения урока и внимательно проследил за тем, в какую сторону направился наставник. Сердце обмерло – тот пошел по направлению к классу Лань Цижэня. Цзинъи уже и забыл, когда он переживал настолько сильно. Казалось, что даже месяц назад, когда он нервничал по поводу отношений с Сычжуем и А-Лином, то не так сильно боялся, как сейчас.       – Цзинъи, почему ты так побледнел? – обеспокоенно спросил его Сычжуй, увидев, что его друг стал сам на себя не похож и до ужаса побледнел, будто нечто страшное увидел.       – Всё хорошо, – выдавил из себя Цзинъи и нервно улыбнулся.       – Врешь ведь, – грубо произнес А-Лин, подойдя к ним, – я тоже вижу, что на тренировке произошло нечто такое, что заставило тебя испугаться. Выкладывай.       – Я расскажу… позже, – и он обвел взглядом толпу молодежи, выходящую из тренировочного зала. К ним подошел Оуян. Наскоро попрощался и ускакал к своей Сюли. Его силуэт быстро растаял в сумраке раннего зимнего вечера и только на заснеженной дорожке остались следы, быстро засыпаемые всё еще падающими снежинками. Вслед за Цзычжэнем ушли и остальные ученики, оставив их в одиночестве. Сычжуй проверил зал и закрыл его, так как учитель торопился и отдал ему ключ от помещения, чтобы юноша проследил за порядком.       – Всё. Пойдемте отсюда, – А-Юань кивнул в сторону их комнат, приглашая поговорить там.       Быстро добравшись до теплого дома Сычжуя и Цзинъи, они заперли комнату и А-Юань наложил полог тишины.       – Выкладывай, – сурово проговорил А-Лин.       – Учитель… он видел мою метку… – прошептал Цзинъи и с отчаянием взглянул на своих любимых.       – Цзинъи! Ну как же так?! – хлопнув себя по лбу, обреченно произнес Цзинь Лин.       – Я не специально! – воскликнул юноша.       – Ладно, это уже случилось, главное не паниковать, – спокойно проговорил Сычжуй.       – Я и не паникую, я просто в шоке, – сложив руки на груди, произнес А-Лин и нервно постучал носком сапога по полу.       – Что же делать? – Цзинъи взглянул на А-Юаня. Тот, обняв пальцами подбородок, задумчиво смотрел перед собой.       – Ничего не делать. Если расскажут дяде… в смысле, главе, то думаю, ничего страшного не случится, а вот если наставнику Цижэню, то… в случае чего придется просить защиты у отца, хотя и не хотелось бы к нему обращаться за подобным... Нет. Мы уже все взрослые, будем сами разбираться со своими проблемами, ну не выгонит же он нас из клана? – проговорил Сычжуй.       – А если… – начал Цзинъи, но не договорил.       – А если выгонит, то вы оба войдете в мой клан, – на полном серьезе произнес Цзинь Лин, – и в Ланьлин Цзинь станет на два сильных заклинателя больше, а старик Лань потом еще себе локти кусать будет из-за того, что погорячился и такое совершил.       – Нет, как ни посмотри, выгнать оснований у него нет, ведь в правилах не прописано ничего относительно любви к представителям своего пола, – задумчиво произнес А-Юань, – но, зная его отношение ко всему этому, стоит ожидать какой-нибудь пакости.       В этот момент в дверь настойчиво постучали. За порогом оказался посыльный от Лань Цижэня с приказом немедленно явиться всем троим к наставнику.       – Ну что же… нам стоит поторопиться, – произнес Сычжуй и первым вышел в ночь.       ***       Глаза Лань Цижэня метали молнии, а голос будто вбивал гвозди в сердца трех юношей, сейчас сидящих перед ним на коленях. Раздетые до нижних одежд и с закатанными рукавами на левых руках, они сидели перед ним уверенно и нисколько не признавали того, что их связь греховна.       – Это немыслимо! Просто уму непостижимо! Как? Как духи предков могли подарить вам троим эти метки?! Это всё проделки этого мерзавца… Однозначно, он приложил свои грязные руки к такому непотребству, – почти кричал Цижэнь. Он пребывал в бешенстве: двое лучших учеников нынешнего поколения спутались с племянником этого Вэй Усяня. Стоило ему вновь появиться в этом мире, как всё то, что бережно лелеял и взращивал Лань Цижэнь, вновь превратилось в прах. И ведь не просто обычные адепты клана Гусу Лань, а принадлежащие главной семье. Будто это кара какая-то! Или сильный демон проклял их род? Ну как так получается, что лучшие заклинатели их клана выбирают себе в спутники других мужчин? И ведь эти трое считают, что они полностью правы в своем выборе, словно ничего страшного не случилось.       – Наставник… – начал Цзинъи.       – Тихо! Тебя я слушать вовсе не желаю. Ты вечно ходишь по самому краю, но мое терпение не может длиться вечно. Хочешь так сильно быть с этим, – он кивнул на Цзинь Лина, – так уходи в его клан. Цзинъи хоть морально и готовился к такому повороту, но всё же до последнего надеялся, что этого не случится. Его сердце пропустило удар, а кровь отлила от лица.       – На-наставник… – ошарашенно прошептал юноша.       – Ты, видимо, не ожидал? Думал, я церемониться с тобой буду? Мне хватит здесь и одного Вэй Усяня с его проделками. Двое подобных – чересчур много… – продолжал злиться мужчина.       – Наставник, прошу Вас, не нужно! – воскликнул Сычжуй. – Это я увел Цзинъи с истинного пути, не он сделал первый шаг… и я же первым предложил А-Лину вступить в эту связь… Если кого и выгонять, то только меня.       – Лань Сычжуй, а ты весь в своего отца, – произнес зло Цижэнь, выделив слово «отец», – такой же защитник... Я думал, что уж ты не пойдешь по его стопам, будешь ценить то, что тебе даровали ни за что, но ты… ничем не лучше Ванцзи. Одного поля ягоды.       – Я, что? – недоуменно прошептал А-Юань.       – Тихо! – вновь гаркнул Лань Цижэнь. – Меня не трогают ваши слова и пустые попытки прикрыть друг друга. Ты думаешь, я не знаю значения вот этого? Не понимаю, за что именно духи даруют эту отметку? – он наклонился и грубо схватил руку Сычжуя с голубым иероглифом «Любовь». – Что бы вы ни выдумывали, но этот знак говорит о том, что у вас всё по обоюдному согласию. У всех троих. Это омерзительно. Втроем… втроем… – он резко бросил руку А-Юаня и отошел, презрительно кривя губы. Обернулся на них, вновь обведя взглядом, полным ненависти. Ненавидел он не их самих, а именно ту связь, что считал в корне порочной и не имеющей права на существование. Любви между мужчинами быть не может, и даже пример младшего племянника его не уверил в обратном. – Цзинь Лин, ты отстраняешься от учебы и завтра же возвращаешься в свой клан, – сердце А-Лина пропустило удар, и юноша поник. – Лань Сычжуй и Лань Цзинъи, вы изгон… – он не успел договорить, как стукнули входные двери и внутрь помещения вошел Лань Сичэнь.       – Дядя, – Цзэу-цзюнь поклонился.       – Сичэнь, – с поклоном ответил ему Цижэнь, – что привело тебя сюда в такое позднее время?       Сичэнь внимательно посмотрел на перепуганную троицу, обвел взглядом их символы, сияющие на левых предплечьях, и улыбнулся своей теплой понимающей улыбкой, которая тут же вселила в юношей надежду.       – Дядя, я узнал, что мои подопечные совершили нечто ужасное и пришел узнать, что конкретно они сделали, – мягко произнес Лань Хуань, а Цижэнь слегка скривился.       – Именно – ужасное. Ты ведь видишь эти отметки. Это непростительно…       – Что именно «непростительно»? – с деланным удивлением спросил Сичэнь.       – Они же все мужчины! И их трое! – не выдержав, закричал гневно Лань Цижэнь.       – И? – вздернул бровь Цзэу-цзюнь. – В правилах нашего клана ничего не написано относительно подобного, но зато негласное правило говорит о том, что к получившим подобные символы следует относиться с уважением, ведь их любовь чистая и искренняя, несущая в этот мир лишь свет.       – Сичэнь! – воскликнул Цижэнь. – Ты хоть понимаешь, что будет, если все узнают, что у нас есть место силы, благословляющее подобное? Во-первых, это вызовет ненужные слухи и бросит тень на наш клан, а во-вторых, что будет, если все станут сочетаться однополым браком? Мы же вымрем!       – Дядя, подобного не произойдет. Не преувеличивай. Слухи не пойдут, если не позволять им распространяться, а по второму вопросу отвечу – если бы подобное могло произойти, то оно бы случилось давным-давно и без участия местных духов, – спокойно произнес Лань Хуань.       – И тем не менее я не могу это оставить так, как есть. Они важные представители своих кланов… – уже более спокойно произнес Цижэнь.       – Компромисс? – предложил Сичэнь, а его дядя нахмурился и кивнул.       Спустя почти час и в кровь искусанные губы всех троих юношей, оставшихся сидеть на коленях, пока Лань Сичэнь и Лань Цижэнь ушли в другую комнату решать их судьбу, двое старших вернулись и глава клана Гусу Лань с легкой извиняющейся улыбкой огласил приговор.       – В связи с тем, что вы трое принадлежите к главным семьям своих кланов и являетесь носителями сильного дара, то, во избежание угасания наследия, я приказываю вам поклясться в том, что к сорока годам вы женитесь и заведете минимум по одному ребенку. Выбор девушек в жены полностью за вами, но у рожденных детей будет проведена проверка родственной связи для исключения обмана. Наши кланы должны процветать и стоять во главе мира заклинательства, и данное решение является важным моментом для осуществления этого. В случае несоблюдения вступление в брак будет принудительным и с выбранной Старейшинами клана женщиной, как и процесс зачатия ребенка – некоторые целители умеют делать это искусственно, пусть и не сразу, но получается. Вдаваться в подробности не буду. Полагаю, подобного никто не пожелает. В остальном в ваши взаимоотношения никто более вмешиваться не будет с условием того, что вы не будете намеренно проявлять свою любовь на публике. Я думаю, что согласны все, – завершил Сичэнь и внимательно посмотрел на троицу перед ним. Бледные, с искусанными губами, но в их глазах заблестели искры надежды.       – Клянусь, – первым прошептал Сычжуй и сложил руки в классической печати принесения клятвы, подтверждающей данное обещание. Не отставая от него, то же самое проделали и оставшиеся двое.       Цижэнь вновь презрительно поджал губы.       – Клятва принимается, – выплюнул он и вокруг троицы вспыхнула бело-голубая энергия. – Когда она будет нарушена, я сразу же узнаю об этом, – и, резко развернувшись, он вышел в соседнюю комнату.       – Можете отправляться к себе, – произнес Лань Сичэнь и юноши встали с колен. Поклонились главе и, подхватив скинутые по приказу Цижэня верхние одежды, направились к выходу. Вдруг Цзинь Лин остановился и обернулся к Лань Хуаню.       – Цзэу-цзюнь, – тихонько обратился он к нему, – я могу остаться и продолжить обучение?       – Конечно, – с улыбкой ответил он.       – Спасибо, – прошептал А-Лин.       Выйдя из помещения, они только накинули на себя теплые мантии и кинулись бежать прочь от этого здания. Дальше… Как можно дальше. Неосознанно Сычжуй повел всех за собой к порталу, ведущему в пещеры Вэй Усяня, даже не подумав о том, что, может, хозяева на месте, и они им помешают.       Там никого не оказалось, и, замерев в центральном зале, они перевели дух и обнялись. Крепко-крепко сжимая друг друга, чувствуя, как бешено колотятся их сердца, трое юношей еще долго приходили в себя после пережитого потрясения.