Неделимое

      После излишне насыщенного событиями вечера троица упала спать у Вэй Ина в его, так сказать, обители. Ширина кровати позволяла спать с комфортом всем, но юноши прижимались друг к другу даже во сне, словно им уже завтра придется попрощаться. Благо это осталось лишь пережитым кошмаром, но не реальностью.       Сычжуй проснулся первым. Выбрался из крепких объятий Цзинь Лина и Цзинъи, обулся и, оставшись только в нижней одежде, вышел из спальни в центральный зал. Едва он вступил под его свод, как сразу же загорелись магические фонари, ярко освещая помещение. После сна свет резанул по глазам и, несколько раз хлопнув в ладони и произнеся «уменьшить освещение», А-Юань создал в просторной комнате приятный для зрения свет. Раньше здесь для освещения использовались факелы с магическим пламенем, но Вэй Усянь заменил их на эти магические же шары, летающие под потолком и дающие гораздо больше света.       – Так гораздо лучше, – сам себе проговорил Сычжуй и, не торопясь, пошел бродить по пещере. Остановился у одного из рабочих столов, заваленном кучей чертежей какого-то странного механизма. Ничего брать в руки не стал, но с интересом посмотрел на рисунки, лежащие сверху – Вэй Усянь опять что-то новенькое придумал. Прошел к другому столу – там лежали улучшенные модели компаса зла. Доработанная версия исключительно точно определяла источники темной ци ненависти и даже показывала тип твари, которая там находится. Усянь собирался наладить производство этих компасов в Гусу Лань и даже получил одобрение главы, ведь это только добавит их клану значимости и станет дополнительным источником серебра и золота. Вдруг Сычжуй выловил взглядом старый-престарый образец этого устройства и, не справившись с любопытством, взял его в руки.       Сделанный из какой-то непонятной древесины, этот компас был весь в царапинах и даже слегка подпален с одной стороны. А-Юань был уверен, что никогда не видел подобной модели и с интересом принялся крутить в руках изделие, которое явно было уже нерабочим.       – Такое ощущение, что это первая и однозначно неудачная модель компаса зла, а может, и вовсе чья-то подделка… – произнес он шепотом. Юноша знал, что это устройство изобрел Вэй Усянь еще в прошлой жизни и что у него было много подражателей, делающих нерабочие модели его изделий. – Трррыыынь, – Сычжуй крутанул пальцем стрелку компаса и глядя, как она резво крутится, вдруг увидел перед своим внутренним взором необычную картину, которой точно не должно было быть в его памяти, как и видений, увиденных им в том страшном месте в центре гор Илин.       – А-Юань, поиграй вот с этим, – чужие мужские ладони протянули ему деревянный предмет, – он всё равно нерабочий, так что можешь хоть разобрать его на части.       – Правда можно? – услышал Сычжуй детский неуверенный голос и увидел перед своими глазами маленькие ладошки, крепко вцепившиеся в точно такой же компас зла, какой он сейчас держал в своих руках, только без царапин и опаленного угла.       – Можно-можно, – с мягкой интонацией в голосе произнес мужчина и Сычжуй, подняв на него взгляд, увидел перед собой молодого человека с уставшей улыбкой, но смотрящего на него с заботой в темно-серых печальных глазах. Каждая черточка этого человека в черно-красных одеждах была наполнена застарелой болью и накопившейся усталостью, но для того ребенка он всегда находил в себе силы улыбнуться, А-Юань почему-то понял это, едва взглянув в глаза этому мужчине.       – Трррыыынь, – с радостным писком мальчик крутанул стрелку на подаренном компасе, – мне нравится… спасибо, папочка.       Странное воспоминание растворилось, а по телу Сычжуя прошла дрожь, вызванная этими картинами прошлого, которого не было. Или всё же было? Этот мужчина… Он вспомнил, где видел его, помимо этих отрывочных видений. Однажды, когда А-Юань был еще примерно в семилетнем возрасте, за ним присматривал Цзэу-цзюнь, пока отец улетел на очередную ночную охоту. Глава усадил маленького Сычжуя писать простые талисманы, а сам рисовал чей-то портрет. И вот лицо человека на том портрете было один в один, как у этого мужчины из его отрывочных воспоминаний, но было несколько отличий: юноша на том портрете был моложе и ярко улыбался, а его волосы были собраны в высокий хвост, а не распущены, как в видениях, взгляд же пылал озорством и радостью, в отличие от мужчины в памяти нынешнего А-Юаня, но, однозначно, это был один и тот же человек.       – Даже голова разболелась от всего этого, – Сычжуй болезненно поморщился и потер виски, – как такое возможно?       – Что возможно? – раздалось из-за спины. Обернувшись, А-Юань увидел Цзинь Лина, сонно моргающего и отчаянно зевающего.       – Да так, опять странные воспоминания одолевают, – пояснил А-Юань, – вот смотри, что я нашел, – и он протянул А-Лину старый компас.       – Хлам какой-то нерабочий, выкинь его, – вынес приговор Жулань, осмотрев потертое изделие.       – Да ладно, сразу и выкидывать, он даже мне не принадлежит. Я его у Вэй Усяня на столе взял, – и Сычжуй положил компас обратно.       – А что ты сегодня увидел? – спросил А-Лин и, подойдя к А-Юаню, обнял его сзади за талию, прижимаясь к его спине.       – Будто бы тот же самый мужчина отдал мне этот компас, чтобы я играл с ним. Но сегодня я отчетливо разглядел его лицо и могу с уверенностью сказать, что однажды видел, как Цзэу-цзюнь рисовал портрет этого человека, но на том рисунке он выглядел моложе и радостнее, – уверенно произнес Сычжуй.       – Я тебе говорю, он рисовал тот портрет для Ханьгуан-цзюня. Однозначно, – смело предположил Цзинь Лин.       – Почему ты так уверен в том, что мой отец Вэй Усянь? – спросил А-Юань.       – Не знаю, просто… ну интуиция мне так говорит, может, уже спросишь у него об этом сам?       – И как ты себе это представляешь?       – Просто подошел и спросил: «Вэй Усянь, мой родной отец ты или Ханьгуан-цзюнь?», – с очередным зевком ответил А-Лин.       – Нет, я не буду это спрашивать, – отказался Сычжуй.       – Ну тогда и не знаю даже, что тебе предложить… Попроси у него его дудку что ли и подуй в нее, может что еще из детства вспомнишь. Чэньцин же у него с самого начала была, так что ты должен был слюнявить ее в детстве, – проговорил Жулань.       – А-Лин, ну ты и придумал! Кто в здравом уме даст играться с темным духовным оружием маленькому ребенку? – удивленно спросил А-Юань, разворачиваясь и обнимая Цзинь Лина за плечи.       – Ну он же отдал высокоуровневый меч с живущим в нем духом лютому мертвецу, так что меня такая мелочь, что он мог дать поиграть ребенку свою флейту, не удивит, – произнес в ответ А-Лин и усмехнулся. – Пошли еще поспим, а то Цзинъи меня сквозь сон уже затискал, ляжешь между нами, хорошо?       – Хорошо, – с улыбкой ответил Сычжуй.       Пришедший через два часа Вэй Усянь принес с собой большую корзинку еды. Едва узнав о вчерашнем инциденте от Сичэня и не найдя молодежь в своих комнатах, он сразу понял, куда они могли направиться, и позаботился о пропитании для юношей, которые после такого эмоционального потрясения однозначно проснутся голодными, но на завтрак явно не пожелают идти. Вэй Ин до последнего надеялся, что отметки на их руках никто не увидит и они благополучно исчезнут, оставшись приятным воспоминанием, но, к сожалению, всё получилось так, как получилось, и уже ничего не исправить.       Заглянув в погруженную во мрак спальню, он услышал в темноте тихое сопение троих человек и понял, что троица еще спит. Не став их будить, он было хотел уйти, но кто-то заворочался, явно просыпаясь, и Усянь замер в дверном проеме.       – Вэй Усянь мой родной отец?! – неожиданно было произнесено шокированным голосом Сычжуя.       – Да ничего подобного! – в тон ему воскликнул Вэй Ин и распахнул дверь, хлопнув после в ладони, зажигая этим жестом фонари. Юноши подскочили на кровати, испуганно моргая глазами и сонно осматриваясь по сторонам в поиске нарушителя спокойствия. – Тише-тише, это всего лишь я, – произнес он. Подошел к постели и присел на краешек, разглядывая своих подопечных, помятых со сна.       – Ты мой отец?! – спросил Сычжуй.       – С чего ты такое взял? Твой отец Лань Чжань, – произнес Усянь, внимательно рассматривая юношу, – кошмар тебе что ли приснился? Как я уже однажды говорил, в двух моих жизнях я занимался сексом только с одним человеком – с Ханьгуан-цзюнем. Ты никак не можешь быть моим кровным сыном.       – Уверен? Может, ты напился и получилось случайно? – предложил А-Лин.       – Ага, может по пьяни? – поддакнул ему Цзинъи.       – Нет! Я даже пьяный… мог думать только о Лань Чжане… – ответил Вэй Ин.       – Но… я сейчас в полусне увидел, как играю с Чэньцин и до этого я уже много раз вспоминал тебя. В памяти начали всплывать образы из раннего детства, которое я раньше не помнил, – немного смущённо произнес А-Юань, а Вэй Усянь скорбно вздохнул и понял, что рассказать всё же придется, чтобы избавить Сычжуя от дальнейших терзаний, а эту парочку около него – от бредовых фантазий относительно их родственных связей.       – Ладно… я расскажу, но вы все дружно поклянетесь хранить эту тайну до конца своих дней, – юноши удивленно посмотрели на него и синхронно кивнули, соглашаясь с условием, – но прежде вы приведете себя в порядок, – он кивнул в сторону двери, ведущей в купальню, – и позавтракаете, я принес с собой еды.       Завтрак был съеден моментально, а вот рассказ Вэй Ина затянулся надолго, ведь он не просто рассказал о настоящем происхождении Сычжуя, но поведал это всё в красках и с описанием малейших подробностей из жизни маленького А-Юаня.       – Аха-ха-ха! Он закапывал тебя в землю и рассказывал, что если полить водой, то вырастут еще дети?! Вот это чушь! – утирая слезы, смеялся Цзинъи, а Цзинь Лин и вовсе уткнулся в плечо Сычжуя, хохоча так сильно, что даже начал икать. Сам А-Юань был одновременно шокирован открывшейся правдой и в то же время на его душе полегчало. Вначале ему показалось, что он больше не сможет воспринимать Лань Ванцзи как родного отца, но в итоге понял, что его отношение ничуть не изменилось и не изменится. Ханьгуан-цзюнь растил и воспитывал его именно как своего кровного ребенка, и подаренную любовь не заменить и не убрать. Сычжуй до кончиков волос пропитан заботой и искренними чувствами своего отца, пусть он и не является его родителем по крови.       – По-послуш-ай, С-сыч-жуй, – начал А-Лин, пытаясь справиться с икотой, – та-ак у тебя те-перь два от-цаа, пол-учается?       – Лучше пока молчи! – воскликнул Цзинъи. – Но, правда, Сычжуй, у тебя, по факту, два отца.       – Ну… да, – согласился с ним А-Юань и искоса взглянул на Вэй Усяня, ожидая его реакции.       – Ага, – с кивком согласился Вэй Ин, а Сычжуй мысленно выдохнул с облегчением. – Ты, когда маленький был, назвал меня папой, а я себя им и считал. Пусть недолго, но именно так всё и было, и я рад вновь быть твоим отцом, – Усянь ласково улыбнулся и подмигнул А-Юаню.       – Я всё-таки оказался прав, – самодовольно произнес Цзинь Лин и с прищуром взглянул на Сычжуя.       – Не во всём, – отрицательно мотнул головой А-Юань.       – И всё же…       – Не всё же, – не согласился Сычжуй.       – Но…       – Нет!       – Я прав был! – воскликнул А-Лин, отказываясь признавать ошибочность своих суждений.       – Нет, не прав. Он мне не кровный отец, как ты предполагал, – ни в какую не сдавался А-Юань.       – Но ведь отец же?!       – Отец.       – Ну вот, значит я прав, – сложив на груди руки, произнес А-Лин утверждающим тоном.       – Почти, – ответил Сычжуй.       – Ладно… почти, – поджав губы, согласился Цзинь Лин, а А-Юань хитро улыбнулся.       – Эй, это моя привилегия – спорить с ним! – вдруг воскликнул Цзинъи.       – С какого это перепугу?! Нет у тебя никаких привилегий! – возмутился А-Лин.       – Как так? – опешил Цзинъи.       – Пф… – фыркнул Цзинь Лин, не удосужившись пояснить.       – Я… я… думал… – прошептал Цзинъи.       – Ты еще и думать умеешь? – усмехнувшись, спросил А-Лин.       – Тыыы! – вспыхнув, воскликнул Цзинъи. – Ты сейчас получишь!       – Ну давай! Думаешь, я тебя не одолею?!       – Так! Тихо! Драться позже будете! – остановил их Вэй Ин. – У меня на сегодня дел полно, а вы всё равно дурью маяться до вечера будете, так что поможете.       Юноши угомонились, а Усянь тяжело вздохнул.       – Учитель Вэй, возможно, нам следует вернуться? – вежливо спросил Сычжуй.       – Сегодня не нужно. Там старик Лань помирает… Да шучу, шучу я, – сразу прояснил Усянь, увидев, как испугались юноши. – А-Цин его успокоительными со вчерашнего вечера отпаивает, а так бодрячком. После меня его вообще ничего не должно было из себя выводить, но надо же… как интересно получилось. В общем, лучше вам пару дней не мелькать возле учебных классов. Поможете мне здесь. Едой и чистой одеждой я вас обеспечу, но придется попотеть.       – Что мы будем делать? – поинтересовался Цзинъи.       – Я тут случайно открыл портал в одно из старых хранилищ Гусу Лань, надо оттуда кое-что забрать. То место уже давно никто не посещает и кое-какие нужные мне книги и артефакты пылятся там без дела, – ответил Вэй Ин, и в его голосе промелькнуло предвкушение чего-то интересного.       – Но если вдруг решат проверить наличие предметов согласно регистрации и обнаружат пропажу, то шум поднимется, – с сомнением произнес Сычжуй.       – Ой, то хранилище настолько старое, что там подобного нет, а книги и вещи чуть ли не в кучи на полу свалены, – успокоил его Вэй Ин.       – Это безопасно? – осторожно поинтересовался Цзинь Лин, резко вспомнив, как они провалились в портал, скрытый в зеркале.       – Я лично буду проверять каждый предмет, вам останется только складывать их в цянкунь и потом здесь вынимать, когда вернемся, – ответил Усянь.       – Звучит не особо сложно, – проговорил А-Лин.       – Тогда можно и отправляться, – произнес Усянь. Юноши кивнули, соглашаясь с его словами.       ***       Хранилище и правда оказалось жутко древним, но не настолько, как обитель Вэй Усяня. Скорее всего, его создавали одни из первых адептов Гусу Лань во времена образования клана. Артефакты, книги и свитки стаскивали сюда и бессистемно складывали на полках множества шкафов и просто на полу. Многие предметы были абсолютно бесполезны и не несли в себе и капли магии. Почему их сюда принесли, им уже никто не сможет ответить. Вэй Ин старательно копался в этом имуществе и периодически откладывал в сторону тот или иной предмет. Юноши сортировали их по мешочкам цянкунь, но в целом маялись от безделья.       – Посмотрите, я тут шкатулку с украшениями нашел! – с радостным возгласом к ним подошел Цзинъи, который несколько минут назад ушел бродить по помещению.       – Положи, где взял! – испуганно воскликнул А-Лин. – Опять хочешь, чтобы нас занесло туда, куда не нужно?       – Да в ней магии нет ни капли, просто украшения, – ответил Цзинъи.       – Знаешь, в том зеркале тоже магия не ощущалась, но сквозь пространство нас оно перенесло быстро, – произнес Сычжуй и забрал у Цзинъи ажурный ларец. Сразу передал его Вэй Ину.       – Всё нормально, можете трогать в этой шкатулке все вещи. В них правда нет магии, – через время произнес Усянь и вернул юношам сундук.       – Ага! Я оказался прав, – радостно улыбаясь, произнес Цзинъи.       В шкатулке оказались преимущественно девичьи украшения, но три небольших нефритовых вещицы сильно выделялись на общем фоне всех имеющихся там предметов. Маленькие круглые жетоны с двумя отверстиями по краям словно были созданы, чтобы их носили на подвесках на поясе.       – Давайте себе вот эти штуки возьмем, можно к клановым подвескам прикрепить и будет наш отличительный знак. Что думаете? – предложил Цзинъи.       – Можно и так сделать, – согласился Сычжуй, рассматривая гравировку в форме символа инь-янь в центре.       – Я тоже не против, – с кивком произнес А-Лин, и юноши взяли себе по жетону.       В целом, как Вэй Усянь и планировал, мальчишки два дня помогали ему копаться в завалах этого хранилища, а после вернулись к учебе и своим обычным занятиям. Лань Цижэнь их игнорировал и даже на занятиях не задавал вопросы Цзинь Лину, а Сычжую и Цзинъи запретил появляться у него на пороге. Они даже и не расстроились, ведь после того вечера, когда он едва не изгнал их из клана, юноши и сами старались избегать его.