Неделимое

      Бэньк… в воздухе пронесся глубокий звук и показалось, будто само пространство вздрогнуло.       – Нет-нет-нет! – выкрикнул юноша, с ужасом в глазах глядя на падающих в бушующие волны друзей. Этого просто не может быть. А-Юань и А-Лин тренированные заклинатели, разве подобное могло так легко заставить их потерять равновесие и упасть в воду? Невозможно! Просто невозможно… Едва площадка под ногами стала меньше вибрировать, как он спрыгнул на самую нижнюю из доступных ступеней, всё еще расположенных над поверхностью воды, вновь воткнул меч между каменными столбами и извлек из цянкунь веревку божественного плетения – обвязал эфес меча, себя вокруг талии и, проверив крепление, спрыгнул во все еще бушующую воду.       В толще зеленой прозрачной воды он никого не увидел. Плавал так долго, насколько хватало дыхания, всплывал на поверхность и, едва отдышавшись, вновь нырял в глубину.       Никого, совсем никого. Пустая водная пучина, плещущаяся о каменные стены. Но Цзинъи как сумасшедший раз за разом продолжал погружаться в эти волны, надеясь найти своих любимых. Они не могли утонуть, никак не могли. Все вместе они пережили столько опасностей, так много раз ходили по краю и всегда, всегда оставались живы и почти невредимы… А тут… даже не какая-то ужасная тварь, а просто вода… обычная вода… Утонуть – это было бы так глупо для них. Сычжуй, как и он сам, вырос в Облачных Глубинах, где вода везде и плавать умеют все. Цзинь Лин половину своей жизни провел в Пристани Лотоса, где кругом озера и реки, а его дядя Цзян Чэн обучил своего племянника плаванию едва ли не раньше, чем тот научился ходить. Пусть они не плавали в таких бурлящих потоках, но задерживать дыхание на очень длительное время умели все. И… и… А-Юань и А-Лин уже должны были вынырнуть.       «Они не могли утонуть», – эта мысль не отпускала Цзинъи ни на мгновение. Разум отказывался принимать за действительность то, что увидели глаза. Сердце сжималось от ужаса, но где-то в глубине сознания билась мысль, что его возлюбленные действительно не утонули. Словно он чувствовал тепло их душ, согревающих даже на расстоянии, будто бы некая связующая ниточка была протянута между ними и благодаря ей, Цзинъи смог почувствовать то, что они живы. – «Пока еще живы», – тут же подкинул разум болезненную мысль, но юноша постарался от нее избавиться. С самых первых минут после того, как он не смог найти их в воде, он старательно отгонял от себя панику и ужас, которые рьяно пытались поглотить его сознание, леденя душу страшными мыслями и жуткими картинами, рисующими перед внутренним взором Цзинъи образы погибших друзей.       Заполнив ущелье почти наполовину, поток начал успокаиваться. Цзинъи пытался отдышаться после множества погружений. Разум требовал нырять еще и еще, но он понимал, что достиг своего предела, и все остальные короткие попытки будут тщетными. Буквально минуту, всего минуту для того, чтобы перевести дыхание, и он продолжит искать Сычжуя и А-Лина. Шумно втягивая воздух, юноша взглянул вдоль стен ущелья и неожиданно понял, что изначально они не пробежали и половины от его длины.       – Я дурак… Их же, скорее всего, снесло потоком в глубину расщелины, – юноша выдернул меч из камней, отвязал веревку и, убрав всё это в цянкунь, нырнул в воду, но теперь целенаправленно поплыл в глубь ущелья. Периодически ныряя, он тщательно всматривался в прозрачную воду, одновременно желая наконец-то увидеть своих друзей и в то же время надеясь, что он их не обнаружит. В зеленом сумраке никого не было.       В одно из очередных погружений Цзинъи заметил небольшой темный проем почти у поверхности воды. При приближении к нему он понял, что течение ощутимо тянет туда. Отдавшись во власть водного потока, юноша позволил втянуть себя во тьму подводной пещеры. Буквально через несколько метров от входа Цзинъи понял, что вода вынесла его в какое-то подземное озеро – поток ускорился и он упал в это озеро с небольшой высоты.       Вынырнул и осознал, что его окружает глубокая тьма. Ни проблеска света, ни светящегося мха на потолке или чего-то похожего – ровным счетом он ничего не увидел. Только чернильный мрак. В сознании промелькнула мысль, что отправиться сюда было плохой затей, но интуиция говорила об обратном –Сычжуй и Цзинь Лин где-то рядом. Благодаря этому ощущению Цзинъи не скатывался в панику. Но вот куда плыть в этой темноте? Даже для того, чтобы достать огненные талисманы, ему следует вначале выбраться на берег. Пока они в цянкунь, вода им не грозит, но попади влага внутрь и тогда испортится всё, что там хранится. Приняв решение плыть по прямой, Цзинъи направился по волнам подземного озера наугад.       Периодически проверяя наличие твердого дна под ногами, юноша в итоге выбрался на берег только спустя десять минут. Каменный пологий склон мягко поднимался вверх на протяжении многих метров, чтобы в итоге превратиться в ровный берег. Полностью выйдя из воды, Цзиньи попробовал высушить на себе одежду при помощи заклинания, но его магия сейчас могла вызывать только незначительные искры. Как и с полетом на мече, ничего не получилось. Подумав о том, что огненные талисманы скорее всего тоже не сработают, юноша тем не менее достал несколько из цянкунь. Активировал и, о чудо, желтая бумажка с нанесенным на нее символом огня зажглась, ярко осветив скалистый берег рядом с ним. Вот только сгорела она буквально за минуту, не позволив ему даже толком осмотреться.       – Должно же было гореть два часа… – с тяжелым вздохом прошептал Цзинъи и зажег следующий талисман. Вновь освещение пробыло у него всего минуту, – Ну как же так, – чуть не плача, произнес юноша и нервно активировал еще один, быстро направляясь вперед. Пока есть талисманы, он должен успеть осмотреть как можно больше пространства этой пещеры, ведь все ощущения говорили о том, что его друзья совсем близко от него. Но пещера всё не заканчивалась, уходя куда-то вперед ровным каменным полом. Под ногами не было ни больших кусков камней, ни россыпи мелкого гравия – просто ровная площадка без конца и края. Огненные талисманы, имеющиеся у ланьца, закончились до странного быстро и, внезапно осознав, что ему больше нечего зажигать, юноша обреченно вздохнул и присел в том месте, где у него догорела последняя бумажка. – Я абсолютно не понимаю, что происходит… как мне дальше идти? – произнес он в никуда.       Темнота не ответила. В этой практически звенящей тишине было слышно лишь его дыхание да шум потока воды, падающего в озеро и оставшегося где-то далеко позади. Мысли панически заметались и осознание того, что он полностью бессилен перед простой темнотой, начало давить и вызывать в душе страх. Здесь даже его хорошо развитое ночное зрение не работало, ведь не было ни одного хотя бы самого маленького источника света. Все эти обстоятельства, ограненные в эмоции беспокойства об А-Лине и А-Юане, уверенно расшатывали его разум, вызывая панику. Ту самую панику, из-за которой даже самый стойкий человек скатывается в бездну всепоглощающего страха и начинает в ужасе бесполезно метаться, забыв обо всём, чему его учили: нельзя паниковать, нельзя позволять беспокойным и страшным мыслям возобладать над разумом, нельзя допустить, чтобы леденящий душу ужас поселился в твоем теле, ведь если подобное произойдет, то всё, считай ты погиб.       – Интересно, а как бы поступил Вэй Усянь в этой ситуации? – пробормотал Цзинъи, почему-то вспомнив о Вэй Ине. – Он бы точно не сдался и придумал что-нибудь ошеломительное. Но ведь я – не он. Что я могу? Я не то что друзей спасти не смог, я и себя здесь потерял, – практически обреченно завершил юноша. Тяжело вздохнул и решил погрузиться в недолгую медитацию, подумав о том, что, может быть, приведя разум в спокойное состояние, у него получится что-то придумать.       Отгоняя прочь тревожные мысли, словно водой вымывая их из сознания, Цзинъи плавно погружался в медитативное состояние. На несколько мгновений присмотрелся к той связующей ниточке, что сейчас в энергетической структуре мира стала видима – она протянулась от него куда-то вперед, исчезая в сплетении других энергий, но ее насыщенный голубой цвет и плотная структура свидетельствовала о том, что с Цзинь Лином и Сычжуем всё в порядке. По крайней мере, они точно живы. Это была уже не интуиция, шепчущая на грани восприятия, сейчас Цзинъи своими глазами видел их связь и то, что она не разорвана. Подобное знание привносило в душу еще толику спокойствия, позволяя ей отстраниться от мира и погрузиться в иной слой этой реальности.       С того времени, как Цзинъи и остальные доверенные лица Вэй Усяня начали понемногу изучать единую магию и практиковать ее техники, видение мира в состоянии медитации начало полностью изменяться – он стал ярче, они начали видеть множество иных энергий, которыми был пронизан их мир. Они не касались их и не управляли ими, сейчас им было дозволено только смотреть и ощущать, но и этого с лихвой хватало, чтобы понять то, насколько единая магия превосходит классические светлую и темную. Путь единой магии даже не изучал эти два вида заклинательства в том виде, в котором они существовали сейчас. Это был полностью отдельный путь, отличный от всего, что они ранее знали. Сам Вэй Усянь осознал это, когда более углубился в эту тему. Он всё также умело управлял мертвецами при необходимости, используя одну лишь темную ци ненависти, но темная энергия не состояла только из нее одной. Эта тьма… Она включает в себя целый сонм разных энергий, помимо той самой ци, что так рьяно ненавидят все практикующие светлый путь. Еще оставалась изначальная тьма, которой оперировал Вэнь Нин, но никто кроме него и не пытался в эту сторону даже смотреть. Он-то всё равно уже мертвый, а они все живые люди, кто знает, как эта ци подействует на них. И помимо всего, Вэй Усянь недавно произнес, что единая магия это лишь верхушка горы знаний, которыми владели древние. Их уровень заклинательства был настолько высок, что ему в одиночку и за сто лет не изучить и трети оставленных предками сведений о магических науках. Это всё завораживало, манило… Не только Вэй Усяня и Ханьгуан-цзюня, но и их юных последователей, что жадно впитывали всё, что давали им Старейшина Илин и его возлюбленный супруг. И сейчас, погрузившись в медитацию, Цзинъи перебирал в своей памяти те заклинания из единой магии, которые хоть как-то можно было бы использовать в этих условиях. Если не работают привычные с детства методы, то, возможно, сработает что-то из единой магии. В первую очередь ему необходимо освещение: жизненно важно видеть, куда он идет, ведь в полной тьме можно вечность бродить просто кругами и ни на шаг не приблизиться к цели.       Словно страницы книги, Цзинъи перелистывал знания, сохраненные в памяти, откидывая раз за разом очередные заклинания, приемы и способы использования единой магии. Ничего не могло пригодиться в данной ситуации. Вернее, он не знал того, что могло бы помочь ему сейчас.       Помимо сплетения имеющихся вокруг него энергий, юноша явно ощущал нечто, спрятанное глубоко-глубоко под землей, под скальной породой. Это нечто пульсировало, словно огромное сердце. Оно не позволяло приблизиться к себе и рассмотреть подробно, будто было скрыто за защитными барьерами. Единственное, что, помимо наличия самого объекта, ощутил Цзинъи, так это то, что туда утекала его ци. Хотя она тут же откуда-то вновь возникала в его теле. Не сумев быстро понять причины этого, он не стал акцентировать свое внимание на этом процессе, вновь переключившись на поиск решения насущной проблемы. Вроде бы абсолютно банальной, но такой важной именно сейчас, проблемы наличия освещения для ведения дальнейших поисков.       В итоге медитация нисколько не помогла в решении вопроса, хотя он увидел связующую их с А-Лином и А-Юанем нить, наличие которой привнесло спокойствия в его душу. Вернувшись в реальность, он еще немного посидел, вглядываясь в окружающую тьму. Вдруг перед глазами замельтешили золотистые мушки. Цзинъи потер глаза, прогоняя это раздражающее мелькание и вдруг замер, мысленно ругаясь сам на себя.       – Идиот… – прошептал он вслух, – у меня же есть несколько талисманов золотых бабочек, которые меня и Сычжуя еще давно научил делать Вэй Усянь. Они же светящиеся и разлетаются достаточно далеко, да еще и делали мы последнюю партию, используя единую магию. Они точно будут мощнее стандартных огненных талисманов, – слегка хлопнув себя по лбу, ругаясь на то, что попусту потерял столько времени, Цзинъи поднялся с каменного пола и достал тонкую пачку талисманов золотых бабочек. Активировал один и радостно проследил, как светящееся золотым светом облако унеслось вперед, позволяя ему, наконец-то рассмотреть дорогу. Не теряя времени, юноша побежал за магическими насекомыми. Их век и так недолог, и он думал, что в условиях этого места они и вовсе растают спустя несколько мгновений, но бабочки светились и летели заложенное в талисман время, а именно три минуты. Три минуты бега и новый талисман активирован, чтобы Цзинъи продолжил бежать вперед.       Пробежав следующее время свечения, юноша остановился и решил отправить в полет бабочек в другие стороны, чтобы немного осмотреться. Пробежал влево, пока был свет – всё тот же каменный пол, будто уходящий в бесконечность. Осторожно в темноте вернулся обратно, ориентируясь на внутреннее чутьё и отправил бабочек вправо. Пролетев половину отведенного им времени, они неожиданно для Цзинъи выхватили из темноты большой алтарь из серого камня, на котором лежали Цзинь Лин и Сычжуй. На вид юноши будто спали: грудь мерно вздымалась, а вид имели умиротворенный, словно смотрели приятные сны.       – А-Лин! А-Юань! – громко и радостно воскликнув, Цзинъи кинулся к друзьям, но не добежал до них буквально метр, как из-под его ног вдруг стал уходить пол. Монолитный камень зашатался, затрясся и начал рассыпаться при каждом шаге юноши, а каменный алтарь вдруг удалился в темноту, унеся с собой и лежащих на нем друзей. – Нет! Неет! Почему? – прокричал Цзинъи, пытаясь дотянуться до удаляющейся цели, но окончательно упал в возникшую под ногами пустоту.       Непродолжительный полет, сильный удар в спину и тьма, погрузившая сознание в небытие на неопределенное время.       Едва юноша очнулся, то первым делом ощутил невероятный жар, идущий от камня под спиной. Пекло немилосердно, словно он уснул на тлеющих углях, и это ощущение достаточно быстро привело его в чувство. Цзинъи разлепил глаза и, углядев над собой далекий свод очередной пещеры, резко вскочил на ноги. Он находился на большой каменной площадке посреди лавового озера. Огненное озеро было наполовину остывшим – его покрывала толстая корка застывшей лавы, но местами сквозь широкие трещины пробивалась пылающая жидкость, тем самым освещая это место, позволяя рассмотреть всё его жуткое великолепие. Цзинъи с ужасом осматривал эту пещеру, не понимая, как именно он здесь оказался, ведь он четко помнил, как падал в темноту и пустоту. Под ним точно не было ничего такого. Вдруг на противоположной стороне юноша разглядел знакомый алтарь с лежащими на нем друзьями. Он обрадовался, но теперь не стал бежать к ним сломя голову, а внимательно осмотрел возможный путь к намеченной цели – ему предстояло пройти по застывшей лаве, причем пройти так, чтобы эта корка под ним не треснула. Цзинъи подошел к краю площадки и вытащил меч. Тыкая им в застывшую лаву, он проверил прочность поверхности – вроде бы она должна была позволить пройти по ней. Сделал первый шаг – жар, кипящий внизу лавы, опалил ступни сквозь тонкую подошву сапог. Понадеявшись на то, что сохраняющие заклинания, которые накладывают в клане Гусу Лань даже на обувь, защитят его ноги от подземного огня, шаг за шагом, пусть очень медленно, но он продвигался вперед. Ближе и ближе становился желанный берег. С каждым метром Цзиньи приближался к своим любимым. Стоило ему позволить в душе возникнуть искрам радости от осознания того, что ему осталось совсем немного, как поверхность лавового озера завибрировала и начала раскалываться на куски, превращаясь во множество небольших островков, плавающих в огненной жидкости. Лицо юноши опалил жар раскаленной лавы, а тело застыло в ужасе, но спустя несколько мгновений он пришел в себя и начал перепрыгивать с островка на островок. В его душе проснулась злость, гнев заменил страх.       «Да сколько можно издеваться надо мной!» – кричал он мысленно, оберегая внутренности от раскаленного воздуха, хотя отчаянно хотелось заорать вслух. – «Поманили и вновь создали препятствия! Что за дела? А?»       Прыжок… еще прыжок… Берег понемногу, но становится ближе. Прыгать приходилось бессистемно и иногда даже немного возвращаться назад, ведь не все возникшие островки подходили для того, чтобы на них устоял человек. И вновь, когда он было уже решил, что вскоре достигнет цели, как поверхность лавового озера вздыбилась, и из огненной жидкости начало формироваться нечто, похожее на огненного исполина. Его внутренностями стала жидкая лава, а подобием кожи – застывшие куски поверхности озера, которые словно натекали на гиганта по пылающей жидкости, создавая некую броню этому странному существу. Цзинъи вначале опешил, но тут же его душу затопил непередаваемо сильный гнев. Дикая, словно первобытная ненависть пронзила всё его существо, распустившись в груди огненным цветком. Он никогда никого не ненавидел столь сильно. В целом, будучи юношей добродушным, он редко испытывал подобные эмоции, но сейчас, когда ему раз за разом кто-то неведомый чинил препятствия на пути к его любимым, он позволил всем этим чувствам ожить в его душе. Неожиданно они стали тем двигателем его ци, который позволил ему сделать то, что он бы раньше и не мог предположить, что сможет сделать. С ненавистью глядя на всё еще формирующегося исполина, Цзинъи извлек из цянкунь веревку божественного плетения и, используя сложное заклинание, создал из нее струну, подходящую для применения техники Лань И. До этого момента делать смертельные струны из первой попавшейся нити могли только Ханьгуан-цзюнь и Цзэу-цзюнь, остальные же использовали специальные нити, созданные сильными заклинателями клана из особого материала, секрет производства которого мало кто знал.       Энергия, что раньше не позволяла даже активировать меч для полета, четко ложилась на тонкую веревку, пропитывая ее ци Цзинъи. Под воздействием читаемого им заклинания желтая нить превращалась в сияющую голубым светом струну. Сейчас он был абсолютно уверен в своих действиях: слова заклинания сплетались с его энергией, что ровным потоком лилась из ладоней. Ненависть, заполнившая душу, словно сломала все границы, наложенные ранее неизвестным властелином этого странного места. В это мгновение Цзинъи понял, что он способен абсолютно на всё. Он уничтожит все преграды, стоящие на пути к Сычжую и Жуланю. Что бы с ними не произошло, он приложит все свои силы, все свои умения, чтобы они очнулись, ведь он видел, что несмотря на творящийся вокруг ад, они продолжали неподвижно лежать на том каменном алтаре. Если того потребует ситуация, то он обратится и к темному пути, хотя, обладая знаниями о единой магии, юноша мог с уверенностью сказать, что она сильнее обычного темного искусства. Как бы там ни было, ради своих возлюбленных он пойдет до самого конца. Они никому ничего плохого не сделали, зачем это всё? Что это вообще такое? Игра, как сказал тот голос в самом начале? Да что это за игра такая, если всё настолько реально и ужасно?       Едва струна была готова, а огненный исполин почти завершил формирование своего тела, как юноша, не ожидая еще странных сюрпризов, сильно оттолкнулся от шатающейся под ногами площадки и в прыжке метнул в гиганта струну. Цзинъи изначально целился непосредственно в шею – ее голубая нить и обвила. Долетев до монстра, юноша на пределе сил оттолкнулся от куска застывшей лавы на его плече и перепрыгнул сразу на противоположный берег, сразу же натягивая струну. Сияющая нить прошла сквозь огненное тело, как сквозь обычную воду, и голова исполина упала в озеро, разбрызгивая тяжелые капли лавы далеко вокруг, а тело гиганта сразу же начало растекаться на огненные потоки, возвращаясь к источнику.       – Всё? – с тяжелым выдохом произнес Цзинъи, одновременно не веря увиденному и в то же время радуясь быстрой победе. Он вдруг понял, что не создай он смертельную струну, то при помощи меча и горстки талисманов, предназначенных для борьбы с простой нечистью, он бы никогда не победил этого монстра. Вдруг у него задрожали ноги, и юноша упал на колени, сжимая в руках край голубой нити, конец которой был где-то во вновь покрывающемся застывающей коркой лавовом озере. – Правда всё? – Развернувшись на коленях в сторону алтаря, он уставился на Цзинь Лина и Сычжуя. Юноши всё так же лежали без движений. – Я сейчас… я иду к вам… – едва слышно прошептал Цзинъи и, пошатываясь, поднялся с каменного пола. Волоча за собой струну, он направился к любимым, но вновь, не дойдя до них всего какой-то жалкий метр, он провалился в пустоту.       Бэньк…       Пространство пронзил знакомый глубокий звук.