The Ties That Bind

Еще с ночи день, названный понедельником и призванный начать не просто рабочую неделю, но и новый учебный и финансовый год, был запущен с нарушением всех инструкций и сразу покатился, по мнению Чуи, к ебучим чертям.  Такие сны не должны приходить, потому что они потом озадачивают и портят весь день, потому что начинаешь заниматься тупым анализом, не говоря уже о том, что Чуя откровенно верил в то, что все это выползает из подсознания, а сей факт его расстраивал, что даже вслух хотелось застонать, и благо, что он сейчас наконец-то один, убрался подальше от университета, почти сел в машину, но замер, прижавшись к ней спиной, не боясь запачкать темно-серый пиджак, и таращится перед собой, совершенно не замечая проходящих мимо него коллег, что прощаются с ним, явно расценивая отсутствие какой-либо реакции, как невежливость, да Чуе похуй, если так уж посмотреть.  Определенные люди просто так не снятся. Наверное. У Чуи вообще не особо было со снами. В детстве – да, что-то снилось – вариации того, что было в его прошлом, о чем он совершенно не знал, но потом все разом было затуманено, с тех пор как присутствие в его жизни Арахабаки в виде «порчи» стало слишком нервирующим, и тогда Мори-сан выписал ему препараты, которые ко всему прочему полностью блокировали сновидения, во всяком случае, он вообще ничего не помнил, и эта тенденция сохранялась даже после того, как психика более-менее пришла в норму, и Чуя перестал погружать себя в химический сон. Да и если все же что-то снилось, это не являлось картинками, а больше нагружало ощущениями, основным из которых обычно была тревожность, с которой он не перестал жить, даже уйдя из мафии.  И вот понеслось все смешиваться этим утром, которое крепче обычного наполнилось вернувшимся так некстати чувством нервозности, что обострилось в последние дни, потому что его инстинкты не на пустом месте снова стали тыкать в него иголками, говоря о том, что надо насторожиться – и причины на то мерцали ярко-красным сигналом опасности – попробуй не заостри на таком слепящем оттенке внимание! И вроде бы все началось привычно: Чуя раскрыл глаза с ощущением головной боли, что преследовала его каждый раз, если он не мог заснуть, не заглотив даже самое слабое снотворное, но его привычные попытки просканировать ситуацию на предмет чего-то дурного, были провалены, потому что первым делом он попытался понять, какого хрена его сейчас так штормит, и почему он испытывает жуткое смущение от собственного подсознания.  Оно звенело отголоском сна. И капля за каплей примешивалось удивление. Сука Дазай. Все из-за него. Объявился, взбаламутил, как всегда, выбесил, и откинул еще и к старым воспоминаниям, которые до этого Чуя упорно держал в коробке, придавливая ее сверху ногой.  Ебанутый сон. Он словно бы смешал в себе и прошлое, и настоящее. Дазай, от которого никогда не дождешься нормального поведения, не говоря уже об отношении, внезапно явился Чуе, как в реальности практически, и потащил его с собой, будто старого и верного друга, просто ради того, чтобы, блядь, побыть где-то вместе. Да что? С какого хрена бы? Они прежде проводили время только вместе, если были заняты работой, и иного от него не дождешься, а Чуе самому неприятно было себе признаваться, что в нем тогда еще жило какое-то наивное желание найти хоть что-то похожее на общий язык с этим человеком. Не то что прям ему не хватало друзей, но… Чуя в силу своих личных представлений, наверное, хотел бы к себе иного отношения, и… Блядь, он не знал, внимания, что ли, какого-то, отдачи на то, на что он сам решался в своих попытках как-то понять Дазая, когда верил, что не ошибается, что тот в некоторых случаях вел себя с ним искренно. Но в итоге все смазывалось, и они даже поговорить нормально не могли, а потом Чуя остался один. Понимание того, что дело вовсе было не в нем, как бы успокаивало его, но по факту он ясно видел, что до этого можно было и не стараться, потому что Дазаю было похуй. И Чуя решил, что ему будет тоже – похуй.  А оказалось, что он все еще ждет от него чего-то. И весь свой сон он дико удивлялся тому, что Дазай куда-то потащил его, в места незнакомые, но важные для Дазая, и он зачем-то хотел их показать Чуе, даже подгонял, а Накахара все думал, какого хера он делает памятные снимки на свой старый телефон со слабой камерой, ведь у него есть куда лучше. А подсознание и память – они коварные, потому что мобила была точь-в-точь та, что была у него, пока Дазай не съебал из мафии. Далее вообще был какой-то сумбур, и Чуя оказался у него дома, да дом вообще был не похож на пристанище, где бы мог обитать подобный человек, но там было столько разных деталей, вплоть до цвета окружающих стен и оттенков татами, на которое падал свет из окон. Откуда-то там взялся этот Одасаку, с которым Чуе приспичило о чем-то поговорить, и где-то здесь – странные разговоры с самим Дазаем, содержания которых Чуя уже не помнил, но потом тот снова куда-то его потащил, и они бежали по каким-то лестницам и коридорам, а Осаму его подгонял, говоря точные направления, пока Чуя не понял, что на самом деле им угрожает какая-то опасность, и ему подсказывают четко и без колебаний путь к спасению.  Он не успел поймать хотя бы отголоски понимания, продрал глаза от того, что по нему лазал Акира, а он даже не мог сообразить, в чем дело, таращился в потолок и мрачнел все сильнее от накатывающей головной боли и от осознания, что же ему приснилось.  Обрывки сна тускнели, но он вылавливал их, будто бы тщательно разглаживал и утрамбовывал в новую коробку с пометкой «пересмотреть потом». Логично понять, что все это накатило из-за того, что Дазай так вот возник у него дома, но это не утешало, наоборот.   Чуя все же отмирает, потому что не годится никуда так тут стоять, он брякается на сиденье, переключая свои мысли на то, что он договорился встретиться в Токио с новым арендатором: в свое мафиозное прошлое Чуя вел дела скрытно и не пользовался услугами агентов, ныне же эта привычка не оставила его и сейчас: предпочитал за всем следить сам, как учил Мори, пусть это и накладывало на него лишние заботы, и вот теперь предстояло сообразить, успеет ли он вернуться до того момента, когда надо будет забирать Акиру, или же лучше будет заехать за ним сейчас. Он, вероятно, будет только рад прокатиться в большой город, и там же можно будет его где-нибудь покормить. Чуя хмыкает, представляя, что о нем в прошлый раз мог подумать Дазай, явно решивший, что Чуя стал теперь чуть ли не шеф-поваром, но это все же не совсем так. Да, пришлось освоить приготовление того, чем обычно питаются дети, но, если честно, удовольствия это приносило мало, и, может, тупые воспитатели в детском саду в самом деле правы, что он ни на что не годится в плане заботы о ребенке, если он не может сломать себя и банально приготовить что-то для этого самого ребенка. Но дело было ведь не в этом. Но кому нужны его объяснения? Снисходительные взгляды, за которыми прячется едкое сочувствие. Так прячется осуждение. Чуя каждый раз с презрением думал о том, что эти люди думают, будто они лучше знают, в чем нуждается Акира.  На фоне этих невеселых мыслей Чуя решается все же забрать сына раньше, поэтому прежде едет в сторону детского сада. Пока он катится по тихим улицам, то ловит себя на раздражающей мысли о том, что высматривает Дазая, буквально даже надеется, что тот бросится под колеса его машины, и словно бы готов дать со всей дури по тормозам. Ну да, только пару дней назад его видел, и снова ему мало, надо было выгнать и в прошлый раз, но тогда была одна дурацкая причина этого не сделать. Чуя прекрасно разбирался, когда накручивает себя, а когда в самом деле ловит это поначалу легкое дуновение опасности. Сначала им потянуло, когда он встретил Дазая, но Накахара прекрасно его знал, чтобы, даже при учете всей скрытности бывшего напарника, понять, что не он источник того, что щиплет его нервы. А все началось с того дурацкого появления Сугимото вблизи него. Сперва Чуя решил, что просто это нервное (опять же не будем показывать пальцем, из-за кого), но буквально тем же вечером он приметил в окно личностей, что сразу же вызывали у него подозрение тем, как они слонялись вблизи его дома. Никакого контакта с ними не произошло, но Чуя был настороже, и второе явление Дазая чуть позже вовсе не обрадовало, и он пустил его просто ради того, чтобы не маячил, но затем оставил в доме, когда ему снова показалось, что кто-то с некой целью специально пытается привлечь его внимание и о чем-то таком предупредить. За все время, что он пользовался машиной, переехав в Футю, она не подавала посторонних звуков, а тут – сработавшая сигнализация двинула ему хорошо по нервам, и он тогда даже подумал, что не вынесет сидеть один с мыслями о том, что такое происходит. К утру успокоился – и вот, пожалуйста, Сугимото оказывается какого-то долбаного хуя вблизи его дома! Не просто в парке случайно встречена, а намеренно сидит тут рядом!  Можно все свалить на то, что она просто прилипчивая девушка, мало ли бывает, но дело было вовсе не в этом. И с самого начала Чуя это знал. До этого не обращал внимания, но тогда в парке это бросилось в глаза. Ее руки. Точнее одна деталь – синий браслет.  Прошлое – такая вещь. Оттуда может вылезти нечто похуже, чем Дазай Осаму, к примеру, который, как оказалось, вызывает по-прежнему какие-то противоречивые чувства.  Овцы. Еще будучи в мафии, Чуя знал, что жалкие остатки его бывшей банды существуют бесполезной горсткой людей, в которой никто не видел угрозы, но потом мысли о них вообще выпали из его головы. И тут он видит этот хуев браслет, сначала просит сам себя не обращать внимания и не искать совпадений, но Сугимото… Ее появление вблизи него, странные люди у его дома… И их он тоже сейчас высматривал, когда подъезжал к детскому саду. Чего скрывать, именно из-за этого обострения подозрительности, которая пока что не получила еще должного подтверждения, он и метнулся за сыном раньше времени. Заберет – так будет спокойнее. Но сколько еще он сможет так вот наблюдать за событиями? И что будет, если он не ошибся, и по его душу в самом деле пришли призраки прошлого? Вот уж чего не ожидал, если честно. И пока никак не сообразит, что же делать. Сугимото вроде бы больше не объявлялась, да и вообще кто-либо посторонний, но начался новый учебный год, и он рискует регулярно сталкиваться с ней в стенах универа, благо что сегодня пронесло; с другой стороны – сможет понаблюдать за ее поведением и прийти к конкретным выводам, но в сей момент, пусть все и выглядит спокойно, будет лучше просто не расслабляться.  Каждый раз появляясь в детском саду, Накахара морально готовился к тому, что ему сейчас зачитают очередную лекцию на тему воспитания детей. Акиру он обнаруживает сидящим за столом с еще двумя малышами, и они что-то там раскрашивают пастельными мелками; Акира усердно обводил какую-то линию, не особо реагируя на окружающую обстановку, замирал на несколько секунд, а потом склонялся еще ниже. Чуя невольно засмотрелся, впервые подметив такую серьезную сосредоточенность. Дома он тоже часто изводил бумагу, но на великие художества это не особо тянуло, и Чуя потихоньку потом собирал это все и выкидывал, дабы не обрасти мусором вконец, впрочем, ребенок и не интересовался, куда девается вся его мазня, так что драмы никакой не было. Прихода родителя Акира и не заметил вовсе, отвлекся лишь за тем, чтобы потянуться за другим мелком, и принялся водить им по бумаге, набрав затем в рот воздух и сдув яркую крошку.  – Добрый день, Накахара-сан, что-то вы рано.  Твою же мать!..  – Катакири-сенсей, добрый день, – выдавил из себя Чуя, успокаивая собственные нервы. Когда так подкрадываются, хочется сразу же дать ногой в челюсть, и эта хрупкая девушка точно бы не выдержала удар. – Я приехал забрать Акиру, у меня дела в Токио, могу не успеть позже…  – Так внезапно! Вы бы хоть предупредили, – на ее лице такое сожаление, будто у нее украли любимого кота и выставили за него сумму в качестве выкупа в пару миллионов йен. Чуя без понятия, почему о таком подумал, но ее вид сам нарисовал эту картинку.  – Прошу прощения, – он столько раз тут дежурно произносит эту фразу, что уже легко отлетает от зубов, и ничего даже не ощущаешь от нее.  – Накахара-сан, сожалею вам напомнить, но у нас, надеюсь, всего на день, запланированы ремонтные работы с завтрашнего дня…  – Да-да, я помню, – отмахивается Чуя, еще с утра ему сообщили о каких-то неполадках в водопроводной системе, и сегодня как-то выкрутились, назначив на следующий день ремонт, и его задачей было куда-то пристроить ребенка, но париться особо не пришлось: завтра у него пар не было, он думал прийти и разобраться с бумагами, но раз такое дело – получил разрешение поработать дома при необходимости, а если уж затянется все – ну, придется, брать Акиру с собой, не первый раз. Он не расстроился – наоборот, рад был, что завтра сможет провести с ним весь день.  Акира тем временем случайно замечает, что за ним тут явились без разрешения, и тут же теряет интерес к своему занятию, бросаясь к отцу, но Катакири-сенсей безжалостна:  – Акира-кун, не торопись, – мальчик тут же тормозит, настороженно сообразив, что так просто ему удрать не дадут. – Для начала нужно помыть руки, потому что хорошие дети не должны оставлять грязные пятна повсюду от пастели. К тому же какое у нас правило? Убери первым делом свое рабочее место. И потом можешь идти.  Честно говоря, тут Чуя даже благодарен этой девушке, потому что Акира точно бы уделал его всего своими желто-зелеными ладошками, и тогда бы пришлось еще ехать домой переодеваться. Ребенок в легком смущении разворачивается и отправляется методично убирать мелки в коробочку, а затем отдраивать руки. Чуя наблюдал за ним некоторое время, но, опасаясь, что Катакири-сенсей прочтет и ему какое-нибудь наставление, как она любила, решил не нарываться и убрался подальше. И уже через пару минут переобуваний и очередных поисков зонтика, который то и дело тут пропадал, потому что кто-то из детей путал его со своим, они все же вышли на улицу.  Чуя тут же получил порывом ветра в лицо вперемешку с лепестками сакуры, что тут буйно цвела. Этот сезон ханами на фоне его дурных переживаний, по ощущениям, проплывал мимо него, хотя год назад он активно таскал Акиру по самым живописным местам в округе, а тут – они едва-едва куда-то выбирались. Акира никогда ни о чем таком не просил, словно доверял его догадливости. Такая мелочь, а пилит жутко, так что Чуя тут же стал активно соображать, куда же им потом можно будет поехать.  – Папа, почему ты так рано приехал? – Акира интересуется уже в тот момент, когда оказывается пристегнутым к креслу на заднем сиденье, а Чуя возится с дворниками, которыми пытается убрать с лобового стекла целую кучу бело-розовых лепестков, что принесло сюда ветром. Черт, в такие моменты период ханами уже не кажется столь прекрасным.  – А ты против? – Чуя спрашивает это серьезно, оборачиваясь назад, и Акира смотрит на него, покусывая губы от такого прямого вопроса.  – Мой рисунок. Я не успел его закончить. А Катакири-сенсей сказала, что их потом повесят у нас на стене. Нам сегодня специально дали много-много цветных мелков! Я рисовал толстого ежа в лесу, про которого мы с тобой читали в книжке.  – Что ж ты не сказал раньше? – ну все, теперь Чуя будет переживать из-за такой вроде бы мелочи. Частая проблема: Акира слишком быстро подчиняется его желаниям, не думая о том, что он что-то не сделал или не закончил, словно боится, что, если он откажет, за этим последует что-то. Но что теперь делать? Не возвращать же его обратно.  Акира ничего не отвечает, смотрит спокойно в окно, ожидая, когда они тронутся, и опять приходится угадывать, что у него там на уме, будет ли он теперь из-за этого переживать, потому что детские драмы – они вроде бы такие мелкие, но одна бисеринка, прижатая другой, следующей – и целое полотно. Чуя отстегивается и тянется к нему, хлопая рукой по голой коленке, чтобы привлечь внимание:  – У меня дела в Токио, а как закончу, прогуляемся куда-нибудь, договорились? Эй! – он хватает его за кончики пальцев, хотя и так уже привлек внимание. – Ну? Не будешь расстраиваться?  Акира мотает головой, и Чуя выдыхает. Акира улыбается – и он легко это идентифицирует, как то, что поездка в шумный Токио теперь представляется куда более интересным приключением, нежели рисунок на стене у всех на глазах. Главное, заинтересовать.  – Потом дорисую ежа. Папа, включи радио.  Возвращая ремень на место, Чуя ловит первую попавшуюся волну. Акира странный. Он слушает не музыку, а болтовню, что несут диджеи. Сам Накахара не находил в этом ничего увлекательного, но он уже давно привык слушать свой тяжелый рок только в наушниках или же негромко дома. Акира не то чтобы был равнодушен к музыке, наоборот, даже бывало что-то мурлыкал себе под нос, но вот на то, что слушал Чуя, реагировал без какой-либо заинтересованности. Может, просто маленький еще.  Года четыре назад Чуя за каким-то чертом приобрел себе жилплощадь в элитном комплексе Motoazabu Hills* в квартале Мотоадзабу. Двести квадратных метров роскоши с отличным видом на район Минато, местечко далеко не простенькое, вокруг полно иностранных консульств и международных учебных заведений; днем в округе спокойно, рядышком парки, школы да детские сады, при этом – центр Токио, совсем недалеко от более оживленных мест, к которым Чуя был куда более привычен. Он ведь даже подумывал переехать туда насовсем вместе с сыном, когда встал уже вопрос о том, где он будет проживать постоянно. Однако в итоге резко отказался от этой идеи, к тому же апартаменты оказалось очень выгодно сдавать, и теперь Чуя исходил чисто из практичности: он куда больше бы потратился, если бы содержал собственное жилье, а тут оно приносит недурные деньги. Неделю назад бывший жилец расторг с ним договор по причине переезда из страны, и пришлось искать нового. Обычно бывало несколько вариантов, и Накахара предпочитал сам встречаться с возможными клиентами, прежде чем определиться с выбором.  Оказавшись на узких улочках квартала, Чуя так мельком бросил глаза на часы на телефоне – в запасе еще есть пятнадцать минут, добрался из Футю даже быстрее, чем обычно, пока еще не начались пробки на дорогах. Акира раньше здесь не был, Чуя всегда приезжал один, поэтому тот весь извертелся, разглядывая окрестности, буквально прильнув к окну. Чуя давно заметил его интерес к городским объектам. Сложно было сказать, какие мысли бродят при этом в его голове, но он всегда так завороженно все рассматривал, что Чуя завидовал этому его чистому восторгу. В такие моменты он даже жалел, что увез его из Йокогамы еще совсем маленького и не дал увидеть город, к которому сам был столь сильно привязан и знал куда лучше всех других мест, знал его потайные секреты, которые мог бы показать, но вернуться туда – Чуя на такое пока не мог решиться. Они проехали мимо аллеи, вдоль которой были высажены деревья сакуры, что буквально светились на фоне голубого весеннего неба, и Акира так вообще весь извертелся, когда машина тут же свернула в сторону парковки, въехав на территорию жилого комплекса.  – Папа, пойдем туда гулять! Пойдем, пожалуйста!  – Как закончу, пойдем, – легко отозвался Чуя, он ведь обещал погулять. Это вполне можно будет сделать и в округе, и не надо будет думать, куда пристроить машину.  Предполагаемый арендатор, некий Масаи Казуюки-сан сказал, что будет ждать его в небольшом саду перед самим домом, так как хочет прежде всего осмотреть окружающую местность. Чуе было без разницы, да к тому же он мог спокойно взять с собой Акиру. Он не задавал вопросов о том, что они тут делают, зато сразу заинтересовался высоким домом, явно задаваясь мысленно вопросом о том, можно ли забраться наверх.  – Хочешь сверху на город посмотреть? – Чуя легко угадывает его желания, когда видит, как сын таращится на высотку.  – А можно? Нас туда пустят?  Чуя снимает с головы шляпу с склоняется к его уху:  – А мы проберемся, я знаю тайный ход.  Ну все, кажется, Чуя сделал ему день. Восторг прозрачной водой разливается в глазах, и Чуя про себя думает, был ли кто-то в его затуманенном прошлом, кто мог бы так же творить волшебство для него из самых обыденных вещей, когда достаточно лишь слов и немного актерской игры, когда они будут будто бы пробираться на смотровую площадку, и Акира даже не будет подозревать, что они спокойно могут туда пройти, так как его папаша владеет здесь собственностью. Или более того – мог бы вообще хоть сейчас поднять его до самых небес, но последнее – исключено.  Акира готов немного подождать, он исследует округу, застряв возле маленького прудика, где водил сухой травинкой, забравшись на камень. Чуя бродил по дорожке, время от времени бросая глаза в сторону, и зачем-то опять вспоминая свой сон, и начиная анализировать свое отношение к Дазаю, которое в нем то и дело меняло тона с того самого момента, как он съебал, никому ничего не сказав.  Ну, прежде всего Чуя ни черта не был удивлен. И сначала в самом деле сказал, что рад тому, что этот долбоеб свалил. Отметил этот момент. Уже позже оценив это, как попытку заглушить нарастающее чувство обиды. Ну да, блядь, они так толком и не смогли стать хотя бы отдаленно теми, кого могли бы назвать друзьями или что-то в этом духе, а потом, когда уже стало ясно, что скрылся Дазай идеально и не вернется точно, Чуя ярко и больно ощутил в себе то, что придавливал всеми силами, понимая, что придется смириться, хотя прежде в нем еще мерцала какая-то надежда.  Он смотрит на Акиру – тот кружил вокруг прудика, пытаясь выловить оттуда принесенные ветром лепестки сакуры. Сколько времени он сможет так вот жить безмятежно, не испытывая потрясений, которые накрыли его еще в самом начале его жизни? Чуя каждый раз будет не уверен в том, что поступил правильно, может, он только все испортил, и горько думал о том, что этот ребенок внезапно стал для него утешением на фоне того, что все остальное в плане всех его чувств был жестоко провалено.  Никому и никогда не рассказывал, да и был уверен, что никто не догадывался. Сам себе-то особо не признавался и вообще старался об этом не думать, потому что сначала решил, что это ему примерещилось и он просто ошибается, да только проверить выходило слишком просто, и Чуя оказался в полной растерянности перед тем, как можно уложить в себе то, что стало разрастаться только сильнее. Как он вообще мог в то время адекватно оценить то, что испытывал к Дазаю? Не было такого, чтобы он там как-то к нему присматривался, думал вообще о чем-то таком. Оно само как-то… Само как-то. Признайся он ему в таком – засмеет. Само как-то. Акира тоже получился таким образом, кажется, это у Чуи стало девизом по жизни. С Дазаем – так вообще всегда. Теперь вот он снова сам как-то объявился в очередной раз на его пути, ведет себя странно, цепляется, обвиняет в черт-те чем, и Чуя жутко тупит, не понимая, что от него хотят, не говоря уже о том, что и сам не знает, как реагировать. Ему уже давно как-то не до Дазая, других проблем хватает, к тому же он перестал для себя чего-то желать.  Идущий со стороны парковки мужчина явно направлялся бодрым шагом к нему. Чуя за доли секунд производит оценку его внешнего вида и щурит глаза. Он легко может определить стоимость того, во что одеты люди, легко по их манерам определяет, какого они круга, и с той же легкостью вычисляет тех, кто пытается изображать из себя тех, кем они не являются. Мафия дала ему гораздо больше, нежели он мог получить где-либо еще, и эти знания и способности до сих пор работали безотказно, и вот он сейчас оценивал этого человека, пытаясь понять, что за личность назначила ему встречу.  Первое, что удивило, Чуя ожидал увидеть человека куда старше, даже взрослее себя. Он не говорил с ним по телефону, поэтому не слышал голоса, а переписка вышла у них информативной и сухой, как и всегда бывало. А тут – к нему двигался парень, которому по виду было немногим больше двадцати, одет он был пусть и в официальный костюм, но ощущение было такое, что тот снят с чужого плеча, не говоря уже о том, что вблизи Чуя быстро распознал довольно дешевую ткань. Что-то не так, но парень в самом деле направлялся именно к нему.  – Приветствую, Накахара-сан, – он машет ему рукой. – Надеюсь, не сильно заставил ждать?  – Масаи-сан? – без всякой уверенности уточняет Чуя.  – Все верно, – радостно сообщает он. – Я тут уже немного осмотрелся. Потрясающий домик, Накахара-сан, вы явно знаете толк в том, чтобы подыскивать себе жилье. Какова же изначальная его была цена?  – Сейчас она куда выше, – Чуя теперь окончательно приходит к выводу, что ему придется снова ехать сюда на встречу, чтобы сдать квартиру, так как этот человек ему ни коим образом не подходит. Но все это хрень полная, потому что он толком еще не понял, какого черта сейчас происходит! – Только вы, Масаи-сан, едва ли, как мне кажется, потянете арендную плату.  – Сразу так… Обидно, Накахара-сан. Но я представляю, какой уровень дохода был в Портовой мафии. Я бы не бросил такое кормовое место.  Чуя не снес его гравитацией чисто по причине того, что рядом был Акира, он краем глаза следит за ним – ребенок все возится у пруда, посматривая в их сторону, но предпочтет не приближаться, учитывая его дикую стеснительность. И хорошо, и плохо. Испытывая желание схватить сына в охапку, Чуя сдерживает себя, понимая и без того, что рано паниковать. Он догадывается, он уже заметил, но все равно не осознает, какого черта ему так везет последние дни.  – А ты меня даже не помнишь, Чуя, – вдруг говорит Масаи, загребая пятерней свои мечущиеся на ветру волосы. – Хотя да, я тогда еще не дорос до того, чтобы иметь какое-то значение в банде. Но все же, ты тогда иначе вел себя с нами. Всех знал по именам, и мы уважали тебя. Даже сейчас я испытываю нечто схожее с тем чувством. Несмотря на то что ты нас бросил.  – Очень трогательно, потрясающая память, не в пример моей, – Чуя не лукавил и вовсе не собирался его злить – он в самом деле не помнил этого до крайней наглости фамильярного человека, что-то отдаленное мелькало, но время стерло лица и имена, – да только с ножом в боку, боюсь, сложно было бы дальше оставаться с вами, – он делает шаг вперед, хватая Масаи за шиворот и притягивая ближе: если понадобится, он все же применит силу, не задумываясь. – Какого, ебать, хера ты тут забыл? Что надо от меня?  – Чуя, эй, не так резко! Я вовсе не собираюсь воевать! Я прекрасно помню, что ты мог сотворить с противником, и мог это наблюдать, пока ты был в мафии, а мы, брошенные, загибались. Но последнее время ситуация начала стремительно меняться, и тут мы смекнули: раз Накахара Чуя покинул ряды мафии, может, он захочет помочь нам? Даже стать ближе к нам…  – Ебал я, что вы там хотите, – Чуя отпихивает его от себя, а то наблюдать близко эту довольную физиономию – выше его сил, но он пока что находит их на то, чтобы сдержать внутри себя набухающие нервы, которые уже готовы искриться тем, чего он все это время так боялся, что прошлое однажды собьет его с ног, но – паниковать еще рано. – Раз у тебя такая замечательная память, то воскреси еще в ней то, что я могу впечатать тебя в эту чертову землю, и ты костей потом не соберешь даже!  – Можешь, не спорю. Но всех нас по одному ты замучаешься уничтожать. Мы же следим за тобой, ты заметил? Нет-нет, не думай, что собираемся атаковать или что-то плохое сделать! Пока что всего лишь поговорить! – Масаи отступает от него, поправляя на себе одежду. Вырядился ведь для встречи, сука такая! Чуя все вглядывается в него – но хоть убейте, не помнит! Да и не находит важным вспоминать!  – Кто тебя сюда послал? – по этому придурку видно, что никак не сам воспылал инициативой.  – А ты разве не можешь догадаться, кто по тебе так соскучился?  – Что-то сомневаюсь в проявлении подобных сантиментов в стане Овец. Говори уже, хватит выебываться!  – Ну как же! Разве ты забыл Ширасэ?  – А он разве еще не сдох? – Накахара это спросил с таким искренним удивлением, что сбил слегка спесь с Масаи, который тут перед ним гримасничал и нагнетал страху. Тот аж как-то поник.  – Чуя, что бы там ни было в прошлом, Ширасэ считает должно случиться перемирие, так как это в наших общих интересах…  – Однажды должна случиться смерть Ширасэ – и это в моих интересах, – блядь, этого придурка просто мерзко слушать! А о том сукином сыне, что посмел предать его, Чуя вообще слышать не желал, только если в сводках некролога, да ему не грозит там оказаться по причине того, что о такой швали никто не вспоминает. – Скажи мне, каким образом тебе впечатать в голову, что я более не имею ни с кем дел, ни с Портовой мафией, ни тем более с тем, что осталось от Овец и особенно в лице Ширасэ! Усваиваешь информацию? – Чуе мерзко от всего этого, хочется просто прибить гада, но он сдерживается. И ему надо уточнить один момент: – Сугимото Юи – твоя подружка?  – Подружка? Нет, не моя. И ты аккуратнее с ней, не надо ее обижать. Но знал бы ты, как неоценима была ее помощь в плане того, чтобы узнать о тебе актуальную информацию! Только разговор не о ней, а на данном этапе о сведениях, что ты бы мог предоставить нам. А? Неужели не догадываешься?  – И в самом деле не страшно в таком тоне разговаривать?  – Сейчас – нет! Выслушай для начала.  – Я повторяю: я не собираюсь иметь никаких дел с вами!  – А если придется? Чуя, не так много нам надо. Ширасэ говорит, что в приоритете пока что всего лишь ключевые сведения о делах Портовой мафии. Да-да, я в курсе, что ты сейчас скажешь, что за годы твоего отсутствия там многое изменилось, но не это важно. Я не думаю, что планы помещений той же штаб-квартиры как-то могли измениться. Это я так, для примера. Что дурного в этом сотрудничестве будет, когда ты более ничего не должен мафии?  – Может, и не должен. Но мафия, в отличие от вас, меня не предавала, и я отвечать тем же не собираюсь. Съеби отсюда, пока не помог. И Ширасэ передай, что найду – впечатаю мордой в асфальт.  – Я и раньше не понимал, как ты можешь так к этим мафиози относиться. Они ведь обманом, хитростью заманили тебя к себе, как ты смог это принять и оставаться преданным? Не отрицай.  Не отрицай. Слышать это не особо приятно, потому что этот наглый еблан был в чем-то прав. Мори-сан, используя все того же Дазая, вынудил Чую присоединиться к ним, но Накахара никогда не испытывал впоследствии смятения на этот счет, никогда не жалел, и если бы не Акира, за которым он неотрывно продолжал следить, опасаясь, что Масаи пришел сюда не один, он бы так и оставался в организации, полностью отдаваясь тому образу жизни, который его более чем устраивал. Ни Масаи, ни Ширасэ, где он там скрывается сейчас, подсылая шестерок, ни кому-либо другому сейчас делать оценки и выводы.  – Я бы хорошо подумал на твоем месте. Да, Чуя, ты ушел из мафии. Я прекрасно знаю, как ты сейчас живешь. Но что будет, если раскроется, кто ты на самом деле? Я уже не говорю о твоей личной безопасности.  Вот она слабость. Все мышцы напряжены лишь ради того, чтобы не совершить убийство на глазах ребенка. Кажется, он еще ни разу в жизни не демонстрировал такую кристальную выдержку, как в этот момент, и Масаи тупо повезло, что Накахара приехал не один. Можно было бы и без гравитации врезать ему, но Чуя прекрасно понимает свое нынешнее положение, поэтому продолжает убеждать себя в том, что ему еще представится возможность въебать этому мудаку за то, что сейчас буквально бьет током ему по нервам.  – У тебя будет время подумать. Потом снова поговорим. Сделаешь что-то со мной – придет другой, а там – ты не думай, что мы слабы. Старые друзья передают тебе привет. Сугимото тоже не трогай. Мы все видим. Это правда очень мерзко, Чуя. Бросить нас на произвол судьбы, а самому, – он оглядывается на дом, что возвышается сейчас над ними, – жить вот так вот. Овцы сейчас наращивают постепенно свое влияние, вдали от Йокогамы ты даже не знаешь, что происходит, и Портовой мафии придется ответить за все притеснения.  – Овцы наращивают влияние? – Чуя расхохотался, из-за чего Акира тут же оглянулся на него с интересом. – Блядь, ты серьезно думаешь, я поверю, что Ширасэ на что-то подобное способен? Спустя столько лет?  – Ты очень многого не знаешь.  – Да ты тоже, судя по всему. Не боишься, что Мори Огай все выяснит и притеснит вас еще раз? – Чуе вовсе не хотелось играть в эту игру «кто кого», но он в самом деле не понимал, на чем строится подобная уверенность Масаи и Ширасэ, именем которого он прикрывался, а Чуя все никак не мог поверить, что этот призрак снова всплыл перед ним пусть и фигурально.  – С твоим уходом Портовая мафия растеряла часть своей мощи, не говоря уже о некоторых иных проблемах и серьезных притеснениях со стороны правительства, о чем ты несомненно в курсе. Эсперам сейчас лучше лишний раз не высовываться, а вот в наших рядах кое-кто появился. У нас свои козыри, и пусть они тебя не пугают, но я уверен, есть кое-что, что легко может заставить тебя задуматься относительно нашего предложения, верно? – Масаи смотрит вбок, в сторону пруда, а потом сдавленно охает, когда все же получает ощутимо под ребра.  – Быстро съебал отсюда, я повторять не буду. И все свои условия засунь поглубже в зад Ширасэ или кто там все же за тобой стоит, ты меня понял? – приходится его встряхнуть, чтобы встал ровно, а то у него ноги начали подкашиваться, еще не хватало, чтобы растянулся здесь на дорожке, впрочем, плевать – Чуя бы просто перешагнул и пошел бы прочь, подхватив Акиру.  Масаи злобно шипит – до этого с чего-то был уверен, что его не тронут, а тут, кажется, трещину, как минимум, в ребре заработал. Видно, как вдруг ему тяжелее стало дышать.  – Еще раз: иди отсюда нахуй. А то все ребра начнут трещать, – Чуя цедит сквозь зубы, отпихивая его подальше от себя. – Передай Ширасэ, что это очень херовая идея – ставить мне условия. Он уж должен это знать и помнить, если мозги не выбило последние.  Акира не видит, как Масаи отшвыривают гравитацией, а тот, явно уже не в кондиции строить из себя самоуверенную пизду, поэтому предпочитает скрыться, а Чуя так и остается на месте, пытаясь прийти в себя. Да блядь!  Чутье не подвело его с самого начала. И это не от Дазая стоило ждать какой-нибудь гадости, и он вовсе не был даже предвестником того, чтобы окунуть Чую в водоворот проблем, он просто появился в этот неприятный момент. Все было сосредоточено в совсем иной области, о которой он уже давно забыл – и вот, ему снова прилетает. На теле у него все еще был небольшой рубец, который мог бы напомнить о тех днях, но не вызывал тем самым переживаний. В отличие от людей. Чуя стремительно сокращает расстояние между ним и Акирой, понимая только сейчас, что сердце у него все это время билось, словно очумелое, и он быстро подхватывает мальчика на руки, из-за чего тот даже пугается, не ожидав.  – Едем домой, – бросает Чуя на его недовольные бурчания, звучащие ему в шею, потому что ребенок никак не мог вывернуться и вообще был недоволен, что его снова тащат куда-то на руках.  – А наверх не поднимемся? На город посмотреть? – он спрашивает это без всякого упрека, просто не понимает, что могло так резко изменить их планы, и Чуя сбивается со своего быстрого шага, теряясь, и не зная, как теперь лучше поступить. Он вдыхает, стараясь успокоиться и не напугать сына своими разыгравшимися нервами, которые шалили теперь точно не на пустом месте.  Масаи таки дополз до парковки, и слышно, как уезжает прочь, только для Чуи это не гарантия безопасности, хотя едва ли сейчас на него кто-то нападет. На первом этапе он нужен им целым, и они явно собираются пока что вести переговоры без применения силы, но если решаться ее использовать, то Чуя станет не прямым объектом. Даже если просто они начнут ворошить его жизнь – уже будет плохо, а уж ином думать... Первая мысль была – обратиться к Мори, но имел ли он на это право? Они расстались не так драматично, как в случае с Дазаем, босс даже помог на первых порах: подчистил биографию, чтобы, когда он забирал Акиру, не возникло лишних вопросов, кто он такой и чем занимается, сюда же – официальная работа, все это было ценным подарком, чего уж тут, но Чуя прекрасно понимал, что его уход – сильный удар по организации, и Мори это будет всегда помнить. С другой стороны, Чуя изначально был морально готов к такому вот повороту событий, и уже мысленно составлял план того, как отыщет гнездо этих гнид и просто разнесет там все. Многое в его жизни поменялось, но он не разучился тому, как надо поступать с теми, кто несет прямую угрозу, и теперь жутко жалел, что в свое время не уничтожил этот корень проблем, и жестокость, что сейчас пылала в нем, была для него оправданной. Уже просто потому, что теперь он отвечал не только за себя, а за замершее в его руках маленькое существо, что молча ждало вердикта.  Спокойнее было бы сесть в машину и мчаться в Футю, быть может, даже на время перебраться оттуда куда-нибудь в другое место, не появляться в Токио, но тогда он точно покажет, что испугался, а это против его собственных правил. Унижаться перед Ширасэ? Перед этой сукой, о которой он уже и думать забыл? Даже представлять такое было мерзко. Он и так сглупил в самом начале, когда начал нервничать, а не анализировать ситуацию, едва заметив подозрительное поведение Сугимото. Что ж, придется как-то выкручиваться.  Напоследок зрительно оценив обстановку, Чуя перевел взгляд на Акиру, чмокнув его прямо в нос.  – Поднимемся. Но никто ведь не должен догадаться, что мы задумали? Верно? – и вот он уже стремительно направляется к высотному зданию. – А-тян, смотри, это место зовется Лесная башня, – Чуя нисколько не врал, это было настоящее название, – сейчас с тобой поднимемся на самый верх, но ты должен вести себя очень тихо, чтобы нас не заметили, идет?  – Идет!  Чуе ничего не стоит пробраться типа незаметным в здание. Но Акира просто не видит, что на всех электронных замках, включая лифт, что увозит их наверх, он использует собственный ключ, что был у него с собой, так как он предполагал подняться наверх в апартаменты, но сука Масаи все испортил и потратил его время зря, ко всему прочему еще и испоганив настроение, но Чуя пока что держался, и он даже радуется, что на обзорной площадке в это время никого нет. Он отпускает наконец-то Акиру, который тут же несется, подпрыгивая, вдоль стеклянного ограждения, не зная, с какой точки начать обзор, а Чуя, которого едва ли может тронуть вид с высоты, бредет следом за ним, ощущая, как внутри начинает его бить тремор, и он уже не так уверен во всех своих решениях, что принял там внизу. Сейчас так и будет. То накатит, то отпустит, а потом он уже начнет соображать.  Да, самое поганое в этом деле, что ему действительно не к кому обратиться, чтобы разобраться со всем и не подвергать Акиру опасности. Все отныне упирается в него. Не за свой покой Чуя переживал. Он присаживается на колено возле мальчика, обхватывая его одной рукой и притягивая ближе к себе, пока тот завороженно смотрит на Tokyo Tower, что отсюда виднеется во всей своей красе, и Чуя так мельком догадывается, куда они пойдут в следующий раз, но до этого момента ему бы очень хотелось уладить все свои проблемы. Только у него пока в голове сумбур, и он с отвращением представляет, где искать Ширасэ, которому не хватило мужества, судя по всему, явиться перед ним, хотя до этого был горазд махать холодным оружием… Можно особо не париться о том, где начать рыть, и он пытается понять, какие ощущения у него вызывает перспектива вернуться в Йокогаму.  Как бы ни хотелось ему сорваться немедленно и разнести остатки бывшей банды к чертям, он уверен, что эта идея никуда не годится. И рассматривает все варианты, пытаясь выбрать оптимальный. Снова мысленно возвращается к Мори, но понимает, что плата там будет слишком высокой, и на него снова посыплются предложения с тем, чтобы оставить Акиру в каком-нибудь надежном месте, возможно далеко отсюда, а у Чуи не хватит духу сделать подобное. Он и сам, без ума привязанный к ребенку, не переживет, да и Акира не заслуживает такого потрясения. Мори – не вариант. Хотя можно поговорить с Коё, и она может оказать какую-никакую поддержку, и боссу не обязательно будет знать. Разбираться одному – глупо, Чуя не знал своего старого и одновременно нового врага – хуй знает, соврал ему Масаи или нет, поэтому лезть вслепую – нет, так он точно не поступит.  Как это все сложно. Он все равно отвык. Да еще и перенервничал. Акира, снова вырвавшийся из его рук, продолжает осмотр, на свое счастье не замечая настроение отца, да и все равно бы ничего не понял.    – Папа, а там что? Смотри, прям вон далеко! Высокие здания, да? Подними меня, отсюда плохо видно.  Чуя всматривается вдаль, подхватывая его на руки.  – Район Синдзюку в той стороне находится.  – Там тоже есть небоскребы, – Акира явно в голове имеет свою личную карту Большого Токио, где делает отметки всех высоток. Вот и новая цель определена. – Везде так много небоскребов! – у него такое серьезное и в то же время искреннее восхищение, и Чуя завидует. – Надо много времени, чтобы их построить? А в тех далеко тоже кто-то живет?  – В Синдзюку? Там работают люди, которые управляют городом.**  – А нас наверх туда пустят посмотреть?  – Ты думаешь, есть такое место, куда меня могут не пустить?  Акира довольно ухмыляется и снова изворачивается, чтобы посмотреть вдаль, цепляясь за шею Чуи. Рука у него теплая, это успокаивает. Чуя просто прикрывает глаза, утыкаясь лицом ему в плечико и пытаясь снова обуздать в себе чувство отчаяния, что неоднократно било по нему, когда он покинул мафию, оставшись один на один со всеми своими переживаниями. Акира тогда заставлял его дико нервничать и в то же время успокаивал, словно бы забирая все то, что долбящей дрожью проходилось по телу. Он нащупывает в кармане телефон, думая о том, что написать анэ-сан; сложно собраться с мыслями, к тому же он все еще сомневается даже насчет нее, и снова бросается к мысли о том, чтобы переночевать где-то в другом месте, но прежде в очередной раз призывает себя успокоиться.  – Акира, ты голодный? – проще всего переключить свое внимание полностью на ребенка. Во всяком случае, пока он под его защитой, Чуя мог так сильно не переживать.  – Немножко, – отвечает он равнодушно, явно насыщаясь сейчас больше тем, что ему сегодня так внезапно повезло взобраться на высоту. Он уже и думать забыл о своем незаконченном рисунке.  – Идем тогда вниз. Сакуру посмотрим, а потом перекусим где-нибудь тут.  Дай ему волю, он бы тут поселился, чтобы иметь возможность таращиться на город, но спорить Акира не решается, к тому же ему пообещали уже новое путешествие по небоскребам, так что он, в его ожидании, позволяет себя унести и где-то уже на улице вспоминает, что вроде как папа не должен его таскать на руках, бормочет там что-то, но с рук не слезает, пока его все же не выпускают, чтобы он мог немного размяться и побегать. Такими мелочами Чуя на самом деле балует не его даже, а себя, понимая, что не заметит, как сын однажды вырастет, и, кто знает, что там будет дальше, может, он и вовсе не захочет знать Чую, учитывая, кем тот является. Накахара пока что с трудом мог представить, что в таком случае будет делать.  Сакура здесь в самом деле до одурения красива, еще и ветер сдирает с нее лепестки, и это почти романтика типичного весеннего дня. Они переходят на другую сторону дороги и так и идут по тихой улице. Чуя пристально следит за любым посторонним движением, но опасность пока что и не думает подкрадываться к нему. Масаи уехал, оставив свои угрозы, и пока Чуе дали время на размышления, но это не значило, что в один прекрасный момент не решат подтолкнуть к нужному им решению.  Они движутся мимо храма, на территорию которого Акира, перебежав снова улочку, с интересом заглядывает, но не решается дальше пройти, к тому же, по звукам, там кто-то есть. Чуя мог бы и дальше так с ним гулять, но все же берет за руку, и они разворачиваются в обратном направлении. По ходу дела Накахара прикидывает проехать куда-нибудь в сторону Роппонги, где местность не такая сонная, и там уже поискать местечко, где можно перекусить. В плане еды Акира редко открыто капризничал, точнее просто не решался этого делать, но Чуя на самом деле находил в этом для себя плюсы – не было особых проблем в том, чтобы накормить его. Если это, конечно, не была та гадость, что его поучали запихивать в бэнто для детского сада. Чую и самого воротило от подобной еды.  – Есть пожелания? – спрашивает он, когда они уже в машине медленно ползут по узким улочкам Адзабу.  – Суши!  Акира явно имеет в виду место, где тарелочки вращаются, словно на карусельке, уж больно нравилось ему это зрелище, но Чуя без понятия, где тут найти что-то подобное. Придется лезть в телефон и искать по картам. Сам спросил – сам нарвался.  – Может, что-то другое хочешь? Тут можно пиццу поесть.  Акира молчит. Чуя не настаивает. Знает, что Акира не особо любит эти штуки, шугаясь вида расплавленного сыра. Чуя сам прежде не задумывался о том, что это порой действительно довольно мерзко выглядит. Ладно, не будет он настаивать на упрощенном варианте, поищет что-нибудь.  Накахара едва откладывает в сторону телефон, чтобы выехать уже на более загруженную трассу, а потом решить, куда там двигать дальше, когда бьет по тормозам в самый последний момент, потому что нечто внезапно вывалилось прямо на дорогу из дома рядом.  Чуя столько раз грозился исполнить мечту Дазая и убить его нахрен! Но тот вечно отбрыкивался, мол, Накахара – тот еще гад, и убивать его будет долго и мучительно, а это не подходит! С чего он это взял? Чуя мог бы его навсегда отключить с одного удара, и он себе не льстил, но устроить это так и не довелось, да и чего уж тут – рука на самом деле никогда был не поднялась, вот зубы выбить – почему бы и нет, но убить…  Честно говоря, он сначала и не разобрал, кто именно едва не угодил ему под колеса. В любом случае жертва получила бы лишь не влекущий за собой смерти ушиб, потому что ехал он слишком медленно, чтобы нанести реально серьезные повреждения, не говоря уже о том, что движение замедлили не тормоза вовсе, а гравитация, что в такой момент сработала инстинктивно. А вот последовавшая затем бело-голубоватая вспышка могла бы ему подсказать, что за черт ему попался, но он первым делом обернулся к Акире, проверить, как он там после довольно неприятного рывка – сидит испуганный, хлопает глазами.  – Все-все, извини, все нормально, – Чуя тянется к нему, оглаживая щеку, – ничего не случилось, не больно? – Чуя проводит рукой по его груди, боясь, что ремни могли сильно врезаться, но Акира мужественно мотает головой, и, тяжело выдыхая, будто и без этого ему было мало проблем, мужчина выбирается наружу, заранее уже готовый убивать, потому что уверен на все сто процентов: такие всполохи света, что в один миг погасили его способность, окутавшую машину, могли исходить из одного дурного источника. – Сука, какого хера?!  Дазай, рассевшийся скорее больше от неожиданности на дороге, поднимает на него глаза. Он явно тупил и даже не понял толком, кто его едва не переехал. Однако, разглядев Чую, он вдруг меняется в выражении лица, осознав, что случилось, до этого явно озадачившись, с чего вдруг его способность взбесилась, но логичный ответ тут же подоспел, и вроде как можно довольно скалиться.  – А, Чуя-кун! Ты так удачно выбрал время и место! Чего же затормозил?  – Я, блядь, не понял, что это ты. Так бы – вкатал в асфальт.  – Мою мечту ты бы исполнил, но это было бы так некрасиво в отношении Сидзуко-сан!  – Сидзуко… Кого?  – Дазай-сан! – из дома уже неслась какая-то незнакомая женщина, до жути перепуганная и взъерошенная. – Дазай-сан я сверху увидела! С вами все в порядке?  – О, вполне. К счастью, от Чуи толк не всегда бывает, вот и сейчас он не смог меня добить.  – Я могу это исправить!  – Давай только не здесь!  Так и хочется его сейчас со всей дури пнуть! Да за что?! Чуя внезапно замирает, не обращая внимания на то, как эта Сидзуко пытается помочь Дазаю встать. Он прокручивает в голове свой чертов сон, и стонет внутри себя. Не хватало еще в этот день встретить настоящего Дазая, причем в том месте, где вовсе не ожидал! Одно дело он приперся к нему в дом, но здесь?! Они в Йокогаме-то умудрялись не пересекаться даже в те дни, когда Осаму уже не скрывался, а тут – пожалуйста! Прямо под колеса!  – Сидзуко-сан, не стоит переживать! – Дазай при этом сам точно чувствует себя уже прекрасно. – Жить буду, хоть и не хочется, и не говорите моему коллеге, что я чуть не убился у вас на глазах, а то он подумает, что я это специально сделал, еще и вас пытался в это вовлечь.  – Дазай-сан, мне очень жаль. Я сразу говорила, что вам не обязательно было сопровождать меня. Я и сама справлюсь с переездом. Куникида-сан… Он очень поддерживает…  – В нем я не сомневаюсь, еще раз до свидания, Сидзуко-сан! И будьте аккуратны с коробками, больше не роняйте на себя, вам ни к чему лишние синяки, а то Куникида-кун завалит вас заживляющей мазью! – к удивлению Чуи, Дазай, обойдя машину, просто берет и садится на пассажирское сиденье рядом с водителем.  Бля, это что сейчас было? Чуя в недоумении оглядывается на эту Сидзуко, но она лишь скромно опускает глаза и, кутаясь в кофточку, быстро возвращается в дом. Накахара еще пару секунд пытается что-то понять, но потом забирается обратно в салон.  – Ты не охренел ли?!  – Ты меня чуть не сбил, вези теперь!  – Ты сам бросился!  – Я просто вышел, а тут ты! Так и знал, что сегодня будет херовый день, иначе и быть не могло!  – Так какого этого хера ты в моей машине?!  – Ну уж окажи услугу, подбрось меня!  – Я могу подбросить тебя так, что приземлишься башкой в твердую землю, бестолочь! – Дазай сейчас даже не представляет, как нарывается! Чуя и без того был взбудоражен, и вообще морально не готов к тому, чтобы видеть его вот так вот близко, еще и в своей машине (а боль от потери прежней всей еще жила в нем, и даже не ясно толком, что именно удерживало сейчас от того, чтобы не стукнуть его носом об бардачок в отместку; наверно, не хотелось просто портить салон), и теперь он лихорадочно обдумывал варианты, как бы выставить его отсюда, но мысли вообще перестали формироваться в нечто адекватное, и Чуя понял, что вот он предел – дальше он не сможет забраться.  – Твои запугивания, Чуя-кун, еще ни разу не дали положительного эффекта, – заявляет Дазай. – Ну, чего стоим?  – Ты в наши планы не входишь!  – Планы?  – Совсем идиот?  Они одновременно оборачиваются назад. Притихший Акира, как минимум, выглядел заинтересованным. Ну да, ему развлечение. Он хоть и не особо любил посторонних, но появление Дазая в доме вызвало неподдельный интерес, и Чую это напрягало, потому что ему совсем не хотелось опять отвечать на вопросы касательно Дазая.  – А ты что тут делаешь? – вдруг интересуется этот гад.  – Тот же вопрос, – Чуя теперь смотрит на него, зачем-то разглядывая бинты на шее.  Каждый раз взгляд почему-то падает на них, а потом переходит на глаз, уже вот несколько лет свободный от бинта. Чуя видел его без повязки и в те дни. Болтали разное. Люди были и правы, и нет. Конечно, это все были глупости о том, что у Дазая там страшная травма и вообще полное отсутствие глазного яблока, ничего подобного, и в большей степени таскал он эти свои тупые бинты из-за своей дури в башке, но бывало и так, что мог где-то хорошо уделаться, и тогда приходилось в самом деле заматывать его, и кровь на бинтах была самой настоящей, его. Чуе не особо приятно все это вспоминать, так как несколько раз Осаму просил своего напарника замотать его. Ничего сложного, Чуя неплохо так еще до их встречи навострился обрабатывать раны, но уязвимость, в которой Дазай намеренно оказывался – это Чуе было неловко выносить.  – Коямада Сидзуко-сан попросила помочь ей с переездом, перетащить коробки. Мы, кстати, закрыли дело ее мужа, если тебе интересно. Интересно? Сюндэй ни при чем, а эта женщина оказалась жертвой издевательств собственного мужа, который сам поплатился за это, когда решил ее напугать, да шлепнулся на землю с балкона, а там его и обобрали бродяги и отправили нырнуть: Миядзава Кенджи-кун – помнишь его? – пообщался кое с кем из ребят на черном рынке, и нашлись часы Коямады, а там подтвердили, что какой-то оборванец их продал, – Дазай, говоря это, как-то хмурится, словно о чем-то напряженно думает, при этом даже не замечая, что Чуя особо его и не слушает: у того перед глазами все эти бинты, и он зачем-то вспоминает ту неделю, когда они лежали вместе в госпитале, после первого явления «порчи». Как давно Накахара не воскрешал это в памяти, сейчас даже ошалел от того, что это вроде как было на самом деле.  – Ага, ясно, – Чуя отвечает это на автомате, заводя двигатель. Его мало волнуют подробности какого-то расследования, слишком устал, но не уверен, что может позволить себе сон, но домой вернуться все же надо. Ах, еще суши… К черту Дазая, высадит у ближайшей станции.  Они с минуту молчат, а Чуя недовольно сопит через нос, пытаясь сообразить, куда рулить вообще, это все так сложно, он не может думать обо всем сразу, и тут Дазай снова решает открыть рот:  – Так а ты не сказал, что делаешь в этих краях.  – Не твое дело.  – Мне же интересно, что ты такой скрытный?  – Мы смотрели на город сверху.  Чуя в последний момент одергивает себя, чтобы не повернуть голову, и смотрит на сына в зеркало заднего вида. Для него самый настоящий сюрприз, что он вдруг сзади решил там подать голос. Дазай сидит вполоборота, вытаращившись на него, из-за чего Акира тут же теряет всю свою собранную смелость.  – В смысле сверху? – Дазай поворачивает голову к Чуе. – Развлекаешься полетами?  – Нет, идиот, просто поднялись на крышу высотки.  – Ну, каждый развлекается по-своему, – Дазай тут же теряет интерес, садясь ровно, а Чуя смотрит в зеркало на Акиру – он будто бы разочарован, что с ним дальше не стали разговаривать. Странная реакция. Чуя порой думал, что сыну не хватает стороннего общения, но Акира сам по себе не тянулся к этому, да и в детском саду ему вроде как оказывалось достаточно, а тут – таращится на Дазая. Ох, маленький, не купись на обаяние этого придурка. Ни для кого это ничем хорошим не кончалось, Чуя по себе знает. – Только, Чуя-кун, это все равно не объясняет, почему ты шарахался именно здесь.  – Ездил встречаться с арендатором.  Дазай замолкает, словно пытается что-то такое вспомнить, но не выуживает ничего нужного, хотя и вопросов лишних не задает, и Чуя немного спокойно выдыхает. У него нет сил сейчас объяснять все, что произошло, однако Накахара не может сам от себя скрывать, что в голове его перестала гудеть кровь и сердце так уже не бушевало. Ему стало чуть спокойнее, может, потому, что он сейчас уже был не один. Пусть Дазай думает, что хочет, но Чуя не будет его гнать. Можно было бы найти место поближе, но хочется уехать подальше от этого района, к тому же Дазай не задает вопросов, когда они едут в сторону Сибуи, где есть один ресторанчик, куда Чуя уже однажды водил Акиру.  – Выгружайся, – командует Накахара, когда сам выбирается из машины.  – Ты меня покормишь! Чуя, ты такой добрый!  – Да хрен тебе, – он высаживает Акиру.  – Тогда зачем зовешь с собой?  – Боюсь оставлять наедине с машиной.  Дазай неотрывно смотрит на него несколько секунд, а потом улыбается, и кажется, что за этой улыбкой в самом деле нет никакого подвоха, но Чуя в случае этого человека каждый раз боится обмануться, поэтому откидывает все эти свои мысли, как делал раньше, забывает хотя бы на время этот свой странный сон, в котором – редкий случай – ощущал какое-то к себе внимание, и проходит в ресторанчик, открывая дверь и пропуская Акиру вперед. Тот сразу же выбирает свободные места поближе к стене, где потише, и взбирается на стул. Чуя садится рядом, запихав свою сумку с документами и бумажником в коробку под столом. Мимо едет бутылка с холодным чаем, и он снимает ее вместе с тарелкой, тут же откручивая крышечку и делая большие глотки, что аж горлу больно и тяжело глотать, но у него там все так пересохло еще с того самого момента, когда Масаи начал говорить с ним о мафии. Стало чуть легче. Чуя сам снимает с конвейерной ленты несколько тарелочек, ставя их перед Акирой, выбрав для него что-нибудь нейтральное, чтобы потом плохо не стало. Мальчик, вытерев руки салфеткой, самостоятельно наливает себе в кружку кипяток, добавляя туда пакетик с зеленым чаем. Дазай подсаживается рядом с Чуей, тут же перехватывая тарелку с едущими мимо суши. Когда успел только еще и палочки схватить? Еще даже зад толком не опустил на стул, уперся в него коленом, а уже пихает себе в рот комок риса с омлетом, делая вид, что пристальный взгляд Чуи его не волнует. Такой голодный, что ли? Накахара так мельком задумывается о том, как вообще идут у Дазая дела, он ничего о себе не рассказывал. С виду не совсем бомж, и на том уже хорошо, но Чуя знал, что агентство постигли проблемы еще хуже, чем мафию, и те были полностью лишены всякой финансовой и государственной поддержки. Ничего не мешало взять и просто спросить, как у него вообще дела, ведь он сам задавал ему вопросы, причем довольно личные, словно ничего личного Чуи для него не существовало, так что и он сам мог бы поинтересоваться, но язык не поворачивался.  Мимо двигались тарелочки с суши, и Чуя просто для вида стащил одну. Он уже немного успокоился, но не готов был уплетать с таким же рвением, как эти двое. У Дазая точно денег хватит все оплатить? Вон как разошелся. Акира все посматривал в его сторону, но ему точно за ним не угнаться. Он стащил еще одну тарелку, тут же запихав в рот содержимое, но судя по его лицу – не зашло.  – Что, васаби много? – хмыкает Чуя, придвигая к себе и доедая остатки. И правда – многовато.  – Много – мягко сказано, – ворчит сзади Дазай, он трет слезящийся глаз. – Но реально вкусно. Ни разу здесь не был! Что, твое любимое место, Чуя?  – Иногда бываю здесь, – пожимает он плечами, наблюдая за Акирой, который привстает, чтобы лучше видеть, что там едет по ленте.  – Ты стал таким странным, Чуя-кун, – Дазай хватает сразу две тарелки, поливает суши, укрытые лососем, соевым соусом и запихивает в рот, из-за чего приходится ждать разъяснений, что же он такое имел в виду. Чуя аж развернулся ради этого.  Смотрит на него, широко распахнув глаза, Дазай тоже то и дело поглядывает. Он с таким аппетитом жует, что внезапно самому хочется, и Чуя цепляет с тарелочки рисовый ком. Он, если честно, не особо помнит, чтобы вот так вот сидел с ним где-то и обедал. Если они куда-то и заваливались вместе, то это были бары, где хотелось ужраться, и Чуя вообще смутно помнил эти вечера, так как вливал он в себя пусть и немного, но жутко действенно, а на следующий день выслушивал едкие комментарии по этому поводу, боясь спросить, неужели Дазай в самом деле сам пер его потом до кровати.  – Странный, это ты – задолбал цепляться ко мне, – произносит Чуя, когда так и не дождался каких-то комментариев. Он заваривает себе горячий чай и просто подносит кружку к носу, пытаясь ощутить хоть какой-то аромат. Обычный зеленый чай.  – Мы с тобой долго не виделись. Неужели не скучал?  – Я, кажется, дал тебе это понять еще в прошлую нашу встречу, – Чуя недовольно выглядывает из-за кружки. Скучал. Нихера он не скучал. Просто не думал о том, о чем не надо, вот и все, а остальное никого не касается. Всегда так жил, даже когда Дазай маячил перед глазами. И ничего. Почти ничего не ощущаешь.  – Ну, ты вел себя относительно радушно, вот я и не понял.  – Займись уже работой и отвали от меня.  – Работа… Да мы же закончили, я ведь сказал. Честно говоря, какой-то неприятный осадок остался, – Дазай брякается локтями на стол и тоскливо смотрит перед собой. Чуя краем глаза видит, как Акира пододвигает к нему очередную тарелку с тем, что ему не понравилось – ну да, так и знал, что придется за ним доедать. – На самом деле, выходит, что если бы Сидзуко-сан сразу призналась в садистских наклонностях своего мужа, то дело бы пошло куда быстрее, и нам бы не пришлось идти по ложному следу в виде Сюндэя. Вся проблема была в ней самой и в ее воображении, которым и воспользовался Коямада. К такому выводу пришел Рампо-сан. Несчастный случай на почве собственной тупости.  Чуя не особо понимал, о чем сейчас рассуждал Дазай.  – Так а этот писатель-то куда делся?  – Откуда ж мне знать, Чуя-кун? Я более этим не интересовался. Он вообще тут ни при чем, но мне вообще-то нравится эта идея: сыграть так жестоко на чьем-то увлечении.  Мелькнуло. То самое выражение лица. Когда они были еще, по сути, сопляками в мафии, но за их головы бы много дали. Эта тень на его лице… Чуя, наверно, извращенец просто, но его это привлекало, хотя дело было не только в этом. И они оба ловили кайф от той темноты, что окутывала их, позволяя в ней скрываться и скрывать. Чуя не испытывал какой-либо ностальгии, да и не желал вовсе вернуться в те времена, просто вспоминал, поражаясь контрасту с тем, что ныне его окружало.  – Как видишь, Чуя, я не веселее тебя живу.  – С чего ты решил, что мне скучно? – он ставит на пустую тарелку ту, что, не глядя, стащил с ленты, и рассматривает порцию, где поверх риса лежат жирные рыжие креветки, Дазай тоже смотрит на нее, но не произносит ни слова. Чуя запихивает в рот суши, сгрызая хрустящий хвостик.  – Я тебя знаю просто.  Чуя хрустит еще одной креветкой и запивает чаем из бутылки.  – Ни черта ты, Дазай, не знаешь. Просто хочешь в это верить, вот и все. Боже, Акира, только не свались! – между делом бросает Чуя, видя, как ребенок вытянулся, встав на колени и разглядывая, что там еще вкусного ползет к ним по ленте.  – Едва ли ему грозит упасть, когда ты рядом, – как бы между делом комментирует Дазай, тоже высматривая, что бы еще такое схватить. – Он вообще в курсе, что ты умеешь вытворять?  – Конечно, нет! И не говори об этом на весь ресторан, – недовольно ворчит Чуя, подавляя в себе желание ткнуть в Дазая палочками. – Я прекрасно обхожусь без гравитации, если ты не заметил. Да и сейчас особо демонстрировать такие вещи… Боюсь представить, что будет, если в детском саду узнают об этом, – эту фразу Чуя выдает немного неосознанно, снова возвращаясь к своим страхам о том, что угрозы Овец в самом деле прозвучали, и могут очень сильно подпортить ему жизнь. А он сидит тут, вместо того чтобы начать искоренять проблему. Но, блядь, было бы это так просто!  Чуя утыкается на мгновение в свой телефон, куда ему приходит очередная напоминалка о том, что завтра детский сад не работает, и он чертыхается вслух, ощущая себя дебилом, до которого не доходит. Разослали всем, но Чуя не может отделаться от мысли, что это ему, такому балбесу, пытаются не дать забыть очевидное. В мафии никто по двести раз не напоминал, не можешь сразу запомнить – ты труп. Честно говоря, садик его сейчас уже меньше всего заботил.  – О, родительские заботы, – Дазай заглядывает к нему через плечо в телефон наглым образом. – С кем в таком случае ты оставляешь ребенка?  – С собой, – отрезает Чуя, отодвигаясь. Несколько часов назад он даже радовался, что можно будет повозиться лишний день с сыном, а после встречи с Масаи, Чуя уже не мог спокойно предаваться отдыху. Блядь, он никак не может сообразить, что же делать…  Акира в этот раз все же смог себе хапнуть то, что съел целиком, после чего с деловым видом налил себе еще чая, игнорируя при этом напитки, что ползли по ленте. Он, как всегда, тихо думает о чем-то своем, при этом время от времени поглядывая в сторону Дазая, но тут же пряча глаза, хотя сам Дазай вообще на него никак не реагирует. Накахаре, если честно, очень бы хотелось позлорадствовать, окажись эта мумия в ситуации, похожей на его, вот уж бы поиздевался, но это именно Чуе, как всегда, выпала участь быть предметом издевательств, хотя в конкретном случае ему реально было похеру, как бы гадко Дазай ни комментировал ситуацию, и вообще это не его, суки такой, дело!  Немного тяготит внезапное и странное молчание, учитывая, что у кое-кого обычно рот не закрывается, хотя в самом деле – лучше пусть молчит. С молчащим Дазаем можно существовать рядом. Чуя лениво грызет очередной хвост креветки, Акира, совсем какой-то притихший, пытается поймать его взгляд, удержать. Чуя легко поддается, но разглядывает его слегка расфокусировано, пытаясь откинуть дурные мысли. Сын тянется к нему, обхватывая за плечо и прижимаясь, одной рукой он водит пальцами по полям лежащей рядом шляпы, и возникает мысль примерить ее ему, но мальчик так и жмется головой к плечу, не хочется его дергать. Съел он совсем немного, да и больше не влезет, главное, чтобы его сейчас не вырубило. Ничего бы страшного, если бы это был просто недостаток дневного сна, но Чуя давно уже замечал за ним, что он порой слишком резко отрубается, словно в один миг теряет свои силы и тут же засыпает. Даже водил к врачу, который заверил его, что он просто разводит панику и посоветовал давать больше витаминов (а, черт, совсем забыл купить новую упаковку! Еще же что-то из еды надо купить!), и вроде бы помогало, или это Чуя так пытался себя в этом убедить. Акира упорно пытался смахнуть с себя сон, но в итоге все же отключился.  К вечеру проспится, ничего страшного, но это все равно каждый раз напрягало, и Чуя старается хотя бы здесь не нагнетать и не портить себе настроение сильнее, чем есть, что, однако, еще сложнее. Он склоняется к его лицу, чтобы убедиться, что он действительно провалился в сон, на всякий случай трогает лоб, но ни жара, ничего подобного нет. Пульс ровный.  – Эй, Чуя, все хорошо? – Дазай заглядывает ему за плечо и тут же отодвигается, когда Накахара разворачивается, словно тот спугнул его своими движениями.  – Все нормально. Ты, – Чуя смотрит на тарелки и мысленно считает деньги, прикидывая, а хватит ли у него наличных, – остаешься? – зачем он это спрашивает? Словно думал тащить с собой, но, чего скрывать, наличие Дазая рядом немного все же успокоило, каким бы мудаком он ни был, с ним всегда как-то безопаснее, как бы странно это ни звучало. – Я еду домой.  Чуя, прежде чем подняться, выуживает деньги из бумажника, а затем подхватывает Акиру, что не особо удобно, когда он не держится сам, но все же исхитряется пристроить его у себя на плече; он быстро расплачивается и торопится на улицу, желая глотнуть свежего воздуха. Дазай оказывается рядом с ним, пока он устраивает Акиру на заднем сиденье, и Чуя пугается, когда, выныривая из машины, чуть ли не бьется носом ему в грудь на развороте.  – Ай, черт! Чего примчался, мог бы дальше там сидеть!  – Мне показалось, что ты встревожен как-то, хотя, стоит сказать, ты сегодня и так весь какой-то взъерошенный.  Ну, это Чуя от него и не надеялся скрыть. Но объяснять причины не было ни желания, ни сил. Акиру надо было отвезти домой и нормально уложить спать, хотя, скорее всего к этому моменту он уже проснется, но все же лучше не возиться здесь.  – Твоя рожа раздражает и нервирует, вот и все, – Чуя отпихивает его от себя, задерживая дыхание и стараясь не улавливать знакомый запах, потому что – слишком близко, и слишком давит, еще не хватало себя лишний раз сводить с ума подобным.  Уровень раздражения в самой дурной стадии, когда желание что-то делать не вяжется с действиями и слегка тормозишь, и обычная попытка пристегнуть себя дико ебет, из-за чего хочется плюнуть и ехать, как есть, как он раньше делал, забивая на все правила, потому что строил из себя крутого мафиози, но в итоге стискивает зубы и пристегивает ебучий ремень, и сдавливает их еще сильнее, когда Дазай нагло брякается снова рядом. А вот если бы не провозился, можно было бы успеть уехать без него, но, с другой стороны, Чуя и рад тому, что он уселся – потому что совсем не хотел сейчас снова оказаться в одиночестве, когда на него так все давит, а попросить – ну вы что, он же гордый!  Они едут уже где-то в районе Митаки, когда Дазай решается подать голос, хотя до этого сидел очень даже смирно, правда, все время бросал взгляды в сторону водителя, который уж слишком часто поглядывал в зеркало заднего вида, и внимание его занимала явно не дорога.  – Не думай, что я горю желанием тебя подоставать, но твоя нервозность все же и меня напрягает.  – Мне надо было тебя высадить.  – Уже поздно, – слишком уж довольно вздыхает Дазай.  – С чего вдруг? Могу сделать это в любом месте, хоть тут на дороге. Заодно можешь броситься под чьи-нибудь колеса.  – Не вариант. Не хочу никого доставать своей смертью.  Чуя сейчас бросает на него поистине злобный взгляд. Не хочу никого доставать! Это он ему говорит? Блядь, лучше просто не вспоминать те пару раз, когда Чуя заставал его в любом неудобном месте без сознания с порезанными запястьями. Конечно, блядь, заливай! Не Чуя, так кто другой бы обнаружил, и была бы та же фигня: вызовы врачей и попытки реанимировать этого болвана. Все это довольно отвратительные воспоминания, и даже самые кровавые миссии не вызывали таких приступов тошноты. Чуя с усилием все это выкидывает из головы, а то суши в желудке нехорошо так встрепенулись.  – С ним все нормально? – Дазай уже задает прямой вопрос.  – Переутомился. Маленький, бывает, – уклончиво отвечает Чуя. А что он еще ему скажет? Да и не уверен, что Дазаю это в самом деле интересно.  Он хочет спросить, где его высадить, чисто для проформы, но потом пугается, что тот в самом деле возьмет и попросит остановиться, и Чуя просто едет дальше, стараясь уже переключить максимум внимания на дорогу, не желая вляпаться в еще какое приключение сегодня.