The Ties That Bind

Расчет определенно на то и был – не будить его посредством пинков, к примеру, а просто сесть рядом и ждать. Хотя это Дазаю так показалось, и он просто не помнил, как его слегка потрясли за плечо, чтобы он раскрыл глаза.  Веки-то вроде бы разлепились, а вот сфокусировать взгляд – это уже сложнее. В комнате стоит утренний полумрак, мягкий, не слепящий, но все равно хочется снова вернуться в темноту, где было странно, но уютно. Дазаю не хочется шевелиться даже по причине того, что у него ступня вынырнула из-под одеяла и ему уже стало жутко холодно, под одеялком-то было хорошо, прогрето собственным теплом – а снаружи мир жесток. Он так невольно думает о Катае и его футоне – вот у кого идеальный мир, маленький, но уютный. Сейчас он немного понимал все тонкости его придури, между делом успевая еще и подумать о том, какова была бы смерть от переохлаждения. Сначала, наверно, мучительно, а потом бы он погрузился в сон с какими-нибудь галлюцинациями, и, если повезет, они могли бы быть приятными, и Осаму даже позволяет своему мозгу подкинуть ему парочку подобных, но его в который раз пытаются растрясти, а он и не понял, что снова стал отключаться.  – Слушай, я понимаю, что рано, но если ты не разлепишь глаза, то я реально вдарю тебе! – Чуя внезапно не груб, несмотря на угрозу, и это кажется каким-то непривычным, что Дазай дергается и привстает, пытаясь сфокусироваться на нем. Чего он так смотрит? Видно, что не выспался – он вообще ложился? Осаму пытается сесть, ощущая, как голова кружится от резких движений, но облизывающий тело все сильнее легкий холод отрезвляет, и он все же лучше вглядывается в Чую, одетого в обычные джинсы и обтянувшую его тело футболку, из-за чего он сейчас дико напоминает ему подростка, да еще и с убранными волосами. Бля, да что за…  – Чуя-кун, а что ты мне плел про то, что, если тебе не на работу, ты просыпаешься позже? – Дазай все изучает его, натягивая при этом на себя одеяло и закутываясь в него, изображая из себя полудохлую гусеницу.  – У меня к тебе просьба, – он никак не реагирует на его тупую улыбку, с чего-то охуительно серьезен, и вроде как надо ответить ему тем же, но Осаму просто не умеет вести себя нормально в такие моменты. – Ты не обязан соглашаться, и вообще тебя бы по-хорошему послать отсюда, но мне в самом деле некого попросить, к тому же ты все равно не захочешь ведь сейчас выматываться отсюда, бомжара…  – Чуя, ты о чем-то меня хочешь попросить и при этом оскорбляешь!  – Я констатирую факты!  – Обидные, между прочим!  – О боже, мудачье, – он вскидывает голову, обращаясь с мольбой к потолку, да без толку. Но, видимо, у Чуи действительно безвыходное положение, если он все еще не пнул его и не ушел. – Все планы к чертям, и неудачно так с садиком вышло. Мне надо уехать сейчас. Посиди с Акирой, пожалуйста.  Дазай, прежде чем как-то оценить свою реакцию на эту просьбу, сначала анализирует поведение Чуи. Легче всего читаются смятение, неловкость и смущение. Эти эмоции, кажется, даже усилились, потому что Чуя отлично помнит, о чем разоткровенничался вчера и определенно уже об этом пожалел не один раз, и, скорее всего, он вообще мечтает о том, чтобы удрать отсюда подальше и не видеть человека, который так садистски выкручивает ему каждый раз нервы. Но помимо всего прочего Дазай еще видит в Чуе яркие оттенки безысходности, которая сейчас и управляет им, потому что в ином случае, не будь его какие-то внезапные дела столь важны, он бы в жизни не оставил ребенка с кем-то вроде Дазая Осаму, не говоря уже о том, чтобы еще и лично просить об этом. Не сказать, что в этом был элемент унижения, едва ли, оно часто присутствовало в их отношениях, но не в этом случае, но все же Накахара явно ужаснулся тому, когда додумался до того, чтобы обратиться с этим к Дазаю, а сейчас ненавидел сам себя за то, что решился озвучить.  Все это Осаму в мегаскоростном режиме прокрутил у себя в голове, а потом уже ощутил, как его затылок сковывает льдом. Чуя совсем рехнулся, что ли?! Нашел, о чем просить! Блядь, нет, нет, нет! Осаму на такое подписываться не станет! В жизни, ни за что, никогда! Сам родил, сам возись с ним! Твои проблемы и не надо приплетать посторонних! Нечего было трахаться, с кем попало!  Это все так хаотично проносится в голове, но Дазай при этом внешне выглядит просто каким-то застывшим. Ни слова еще не проронил, а Чуя уже миллион раз успел пожалеть о том, что вообще пустил этого человека в свою закрытую жизнь, и он судорожно пытается найти какое-то иное решение, но оно никак не приходит в его голову, и он просто молчит, ожидая, когда Дазай хотя бы что-то отрицательное из себя выдавит.  – Я… Я слегка удивлен, что ты меня о подобном просишь.  – Я не вижу в этом доме кого-то еще, – слегка раздраженно отзывается Накахара, и он явно хочет уже откатить назад, сделать вид, что никаких просьб не было, а еще лучше самого Дазая в его жизни, но… – Это всего на… Недолго. Мне просто надо срочно кое-куда съездить…  – Куда именно, Чуя?  – Какое тебе дело? Я просто прошу тебя посидеть здесь немного. Должен же быть от тебя хоть какой-то толк?  – Таким образом ты меня точно не уговоришь, – бурчит Дазай, не понимая, почему он еще до сих пор не сказал, что не собирается на подобное подписываться.  – Я и не особо рассчитываю, – Чуя поднимается с пола, отступая назад и нервными движениями сдирает резинку с волос, зачем-то потом собирая их заново, не особо аккуратно, торчат вихры, да и вообще с его волосами, наверно, каждый раз так вот дергать больно, все и без того запутывается, но он упорно почему-то их не режет. – Но кого-то еще найти сейчас и вообще – не представляется возможным.  – Что-то мне не верится, что ты в самом деле готов рискнуть доверить ребенка мне, – Осаму до дрожи в пальцах и спазмов в горле удивлен, особенно после вчерашнего. Чуя и так постоянно смотрит на него с подозрением, что слегка все же обидно, хотя Осаму старается и не обращать внимания.  – Доверить? Если бы речь шла о доверии, Дазай! Это последнее слово, которое можно к тебе применить!  – Странно слышать от тебя это, Чуя, – Дазай стягивает с себя одеяло, недовольно ежась, но сейчас ему почему-то уже не хочется тепла. – В этом плане, кажется, я ни разу тебя не подвел… Эй, нет, не надо мне сейчас припоминать то, что я съебал из мафии! Это вообще тебя не касалось, если что!  – Вот именно, не касалось! Тебя другие люди особо не ебут!  – Ты сейчас о чем вообще? – Дазай хмурится от того, какой внезапно оборот принял их разговор, но все же сдает немного назад. – К черту. Я еще ни разу в самом деле тебя не подвел. Хотя бы обрати внимание на то, что ты все еще жив.  – Спасибо, угодил. Сдохну от такой великой благородности…  Обидно. Чуя, что, в самом деле ему никогда не доверял? Ну да, ну да, Дазай согласен, он тот еще мудак, но ни разу, весь мир свидетель! – ни разу не дал повода думать, что однажды он не успеет… Всегда успевал… А все остальное… Ой, нет, вот тут начнутся такие дебри, которые Дазай сейчас немного морально не готов разгребать.  Чуя явно сейчас хочет просто взять и уйти, сделать вид, что ни о чем не просил, он тем более уже сам себя накрутил на разбор полетов и претензий их общего прошлого, но он уже куда-то торопится, и у него нет времени выяснять отношения. Дазай бы поиздевался над тем, как ему приходится смирять себя, но ему было не до этого. У него в голове вот уже не один день слишком много мыслей об этом рыжем придурке, и все они его то и дело задевают не самым хорошим образом, а он их не может побороть. Вот и не находит толком, что ответить, а Чуя тем временем буквально раздавливает свою гордость.  – От тебя ничего такого не потребуется, – говорит он почти что безэмоционально, но все равно то и дело нервно сжимает зубы. – Акира самостоятельный, но еще далеко не в том возрасте, чтобы я мог оставить его одного… Он тебя не потревожит. Ничего особенного не надо. Просто посиди с ним здесь, пока я не вернусь.  На словах звучит нестрашно. Дазай быстро так выцарапал из головы все свои наблюдения за мальчиком, он в самом деле не казался каким-то капризным ребенком, да и Чуя, если уж так посмотреть, не трясся над каждым его шагом, не говоря уже о том, что по факту Дазай не видел здесь ничего ужасного, и маленькие дети как таковые его и не пугали даже, но – как он себя будет чувствовать, когда окажется с этим ребенком один на один? Акира и так его дико смущал своим существованием, вызывая какие-то противоречивые чувства, и пусть они не несли в себе чего-то негативного, но Осаму не был счастлив от того, что ему приходилось переживать. Но он смотрит сейчас на Чую – что такого могло у него случиться, что он с утра пораньше, едва рассвело, поменял свои планы и куда-то несется, и готов оставить свое самое ценное сокровище с кем-то вроде Дазая?  Просто кивает в итоге. Чуя испытывает то ли облегчение, то ли напрягается еще больше от мысли, что теперь еще и обязан этому долбоебу. Он достает из заднего кармана телефон, а потом снова смотрит на Дазая, который наконец-то отодрался от футона и натянул на себя рубашку, чтобы не мерзнуть, кажется, на улице слегка похолодало, и ночная температура прокралась за стены дома.  – Спасибо, – едва слышно произносит Чуя, и при этом смотрит так, словно ждет, что Дазай сейчас скажет, что пошутил и вообще он сваливает нахуй. Ну, он мог такое выкинуть, но в реальности даже мысли о таком не проскочило.  – Что мне делать-то? Если ты помнишь, мне приходилось возиться только со взрослыми детьми вроде Акутагавы или тебя, – тут Дазай ожидает, что его впечатают одной ногой в пол, но Чуя сдержан.  – Готовить ты вряд ли что-то будешь, я организую сюда оплаченную доставку. Завтрак есть в холодильнике, тут он и сам справится, а потом проследи, пожалуйста, чтобы голодный не ходил. Ничего более. Я думаю, он даже не рискнет как-то тебя тревожить. Если что, – Чуя вынимает из-под чехла телефона визитку, протягивая Дазаю, который так и замер с брюками в руках, – звони. Потом кину тебя в черный список.  – Не забудь после еще и место жительства сменить, – не сдерживается Дазай, на что Чуя хмыкает невесело.  – Я зайду к Акире, надо как-то объяснить ему, с кем он остается.  Можно подумать – с огромным волосатыми и когтистым монстром! Так между делом, а у этого ребенка, интересно, есть какие-нибудь типичные для него страхи-фобии? Чуя сказал, что темнота его в меньшей степени заботит, но в остальном – Дазай вообще не имел представления о том, с кем его самого оставляют.  – Одевайся шустрее и сам приходи, – доносится уже из коридора. – И сделай мне дозвон, чтобы у меня тоже было твой номер.  И Дазай, тяжело выдыхая и осознавая, что он вляпался во что-то очень для него непростое, быстро, скача на одной ноге, пытается вставить другую в запутавшуюся штанину, и когда заглядывает в детскую, Чуя уже сидит на кровати, пытаясь растормошить заспанного мальчика, который таки садится на кровати, но не особо понимает, что происходит. Он держится за руку Чуи, пытаясь не завалиться обратно, а тот склонился низко к нему, что-то говоря негромко, и Дазай снова ощущает себя тут лишним, но внезапно эти двое смотрят на него, и Акира трет правый глаз, пытаясь всмотреться сквозь сонную пелену. Осаму с чего-то ожидает, что ребенок сейчас начнет капризничать, заявит, что не хочет оставаться без своего папы, но на него просто молча смотрят, изучают пристально, насколько это возможно ранним утром, а Чуя подается снова к сыну, что-то говоря ему, и тот кивает, при этом рискуя снова отрубиться, и в таком состоянии он готов принять все, что угодно, лишь бы отстали. Его слегка покачивает, и Чуя подхватывает его под спиной, укладывая обратно и гладя по волосам, но тот уже не чувствует – отключается моментально, свернувшись под одеялом в уютный клубок.  – Иди сюда, – зовет Чуя негромко. – Он проснется часа через два. От тебя ничего не требуется, но – если что, – он поднимается на ноги, перед этим получше накрыв Акиру одеялом, – здесь вот в шкафу все вещи. Не думаю, что вы вдруг выйдете на улицу, но имей в виду.  – Меня другое волнует, – Дазай и сам не против сейчас снова отрубиться, пальцы что-то не особо слушаются, когда он пытается застегнуть нижние пуговицы на рубашке, в итоге бросает это занятие. – Что мне делать, если он вдруг будет плохо себя чувствовать? Или – как вчера?  Видно, как Чуя сразу мрачнеет. Он и без того не выглядел особо радостным в это утро. А тут Дазай додавил.  – Это редко случается. И ничего страшного в этом нет. Уложишь просто спать и все, – негромко говорит он и манит за собой, покидая комнату, откуда они попадают уже в его спальню, и Чуя лезет в один из встроенных шкафов, отодвигая дверцу и указывая на массивный прозрачный ящик на самом верху. – Там есть все лекарства. Но если не знаешь, что давать – звони мне. Или дождись меня. А если уж ты совсем такой болван – звони в скорую, но, я надеюсь, мозгов у тебя больше, чем кажется, на этом поприще.  – Если так во мне сомневаешься, то чего же…  – Слушай, мне некогда спорить с тобой и что-то объяснять, – Чуя дергается. – У тебя есть еще время передумать, я не смею тебя заставлять, но хоть раз сделай для меня что-то по-человечески, не сложно ведь будет?  Дазаю хочется сказануть какую-нибудь колкость, вплоть до того, чтобы поинтересоваться, как это у Чуи голова не болит с утра после вчерашнего вина, но кто сказал, что она не болит, и вообще – Дазай все больше сомневается в том, что тот ложился, но лишние вопросы сейчас все могут сделать только хуже.  Чуя далее собирается на какой-то космической скорости, и Дазай с удивлением обнаруживает, что он позволяет себе использовать способность, и на него такого смотреть куда привычнее, но в то же время эта его взволнованность – что-то не так, и Осаму давно это чувствует, но вопросов не задает, с чего-то надеясь, что Чуя и так проболтается, но он упорно молчит, и оставляет его одного в доме с мелким. Дазай смотрит в окно, сдвинув жалюзи чуть в сторону, на то, как Накахара ныряет в машину и тут же стартует с места, явно разбудив скрежетом и скрипами сразу всю округу, которая точно не привыкла к подобному слишком ранним весенним утром.  Осаму так и стоит еще пару минут в прихожей, глядя наверх. Он мог бы лечь поспать, можно прямо тут внизу устроиться, но на него накатила и без того какая-то тревожность из-за сборов Чуи. Или же из-за его просьбы? Не особо получается разобраться, что тому виной, и он вынимает из своего плаща наушники, устраиваясь вместе со своим телефоном на диване. Одно ухо все же не закрывает, хотя не прочь полностью изолироваться ото всех звуков этого дома, и пытается как-то отвлечься на музыку, все равно то и дело прислушиваясь к шорохам наверху.  Откуда взялось такое дикое внезапное удовлетворение? Дазай и сам не замечает, что улыбается краешком губ. Чуя, что бы там ни болтал, все еще доверяет ему. Другой причины, почему он так поступил этим утром, не видать, ну, или Дазай не хотел их пытаться найти, но все ведь было очевидно! И может, не все так холодно между ними?  Он переворачивается набок, утыкаясь лицом в подушку на диване, словно хочет скрыть от кого-то свое довольное выражение лица. Ему с самого начала хотелось найти доказательство того, что между ними все еще существует какая-то связь, несмотря на прошедшие годы, несмотря на столь кардинальные изменения, несмотря на то что, как уже ощутил Дазай, он более не оказывает на Накахару прежнего влияния, что невольно цепляло его и заставляло ощущать себя некомфортно (это еще мягко сказано). А тут… Осаму лежит тихо, переваривая событие за событием: начиная от вчерашних слов и заканчивая этим утром. И сюда же валится все остальное, и ему внезапно как-то легче становится, словно кто-то отстегнул от его спины царапающую ее тяжелую палку.  Если и задремал все же, то минут на двадцать-полчаса, но проснулся еще до того, как услышал легкий шорох на лестнице. Дазай сел, чтобы лучше видеть, а Акира на миг замер, помялся там на ступенях, но все же спустился, но теперь уже застыв на пороге в комнату. Сейчас выглядел не таким сонным, но определенно только что сполз с кровати, в руке сжимал какого-то кота. Дазай потянулся чуть вперед, стараясь не спугнуть ребенка.  – Доброе утро, Акира-кун. Тебе помочь?  Тот смотрит на него с секунду, словно определяет уровень угрозы, из-за чего в этот миг жутко напоминает Чую, и Осаму просто с трудом давит в себе невольный смех, но мальчик, определившись со своим решением, мотает головой и сам бредет в ванную комнату, шаркая тапочками. Дазай все же сползает, но не следует за ним, чтобы не смущать. Он просто караулит в коридоре, прислушиваясь к шуму воды и мысленно благодаря Чуя за то, что ребенок у него вполне в состоянии сам умыться, а не теребить кого-то.  Каково для него вдруг в этот день оказаться один на один с плохо знакомым человеком?  Когда Осаму сам чисто случайно задал себе этот вопрос, то ощутил, как неприятные воспоминания начинают внезапно, словно спущенный курок нацеленного в него пистолета, приводить его тело в очаг поражения болью, что, казалось бы, должна была давным-давно исчезнуть. Каково оказаться среди совершенно чужих людей? Зачем он пытается это представить, когда и сам прекрасно знает это состояние, знакомое ему чуть ли не с того же возраста, в котором сейчас был Акира? Страшно. Каждую минуту страшно. А потом отключает, и просто не помнишь тех мгновений. Так психика работала, только с возрастом это чудо-действие стало утрачивать свою силу, и он больше стал понимать то, что с ним происходит. И сколько чужаков брали его за руку, готовясь использовать в своих целях. До него сейчас еще больше доходят вчерашние и гораздо ранее сказанные слова Чуи, и тот факт, что подобное понимание и прежде, еще в юности их объединяло, но они просто об этом никогда не говорили. Гордые болваны, которые думают, что они выросли уже, чтобы посметь пожаловаться на то, что бывает страшно.  Акира еще больше смущается, когда обнаруживает Дазая в коридоре, и тот мельком думает, что хорошо хоть Чуя перед уходом попытался вложить в его память, что куда-то уходит, а то Осаму с трудом представлял, как бы объяснял ему, куда делся его папа. Дазай не собирается его преследовать, поэтому мельком бросает фразу о том, что будет ждать на кухне, и более не смотрит в его сторону, лишь слышит, что тот стал снова подниматься наверх.  Можно и себя похвалить за то, что принял вчера участие в готовке завтрака. Сейчас не надо зато голову ломать. Дазай смутно представлял, чем можно было бы накормить мелкого, не говоря уже о том, что он мог что-то не есть или ему было нельзя, так что мысленно еще раз порадовался, что тут хотя бы не даст серьезного промаху.  Себе он сделал кофе, пользуясь случаем, и отыскал у Чуи запас слегка подсохших, но вкусненьких булочек. Он поколебался чуть, боясь съесть то, что мог заныкать Акира, однако быстро все же сжевал сразу две булки. Вторую запихивал в рот, запивая кофе, услышав приближение мальчика. Он слегка замялся, но все же добрался до холодильника и самостоятельно принялся перебирать там контейнеры с тем, что вчера было приготовлено. Брал аккуратно двумя руками и выставлял на стол. Дазай не мешал – наблюдал за ним, задней мыслью размышляя о том, стоит ли налить себе еще кофе; Акира все делал методично, сосредоточенно, даже как-то по-важному. Может, так их в детском саду воспитывают? Он взял со стола свою тарелку, куда переложил часть еды, и поставил это все на стол. Остатки вернул в холодильник. Правда тут он так и замер, не захлопнув дверцу, и впервые в упор посмотрел на Дазая. Осаму это слегка напугало, так как он меньше всего хотел, чтобы ребенок обращался к нему с какими-то вопросами, к тому же смотрел он словно бы виновато.  – Онии-сан, наверное, тоже голодный? Я поделюсь.  Почему-то первое, что в этот момент мелькнуло в голове Дазая – Чуя бы не поделился, зажал. И не потому, что он вредная задница, а по причине того, что это Дазай та еще зараза – с ним делиться, потом еще и сам должен останешься. Естественно, Акира был не в курсе всех этих тонкостей, и уж точно не имел представления о сложных отношениях своего папы с человеком, что сейчас растерянно глядел в ответ, поэтому, будучи в самом деле чутким созданием (и чем там только Чуя старался, а?!) не мог не поделиться.  Дазай лишь покачал головой, слабо улыбнувшись ему в ответ. Тот удовлетворенно кивнул и теперь уже спокойно мог приступить к своему завтраку.  Дазай подумал, что не стоит мешать ему своим присутствием, вряд ли что-то понадобится, поэтому он пробирается в комнату, где на диване отыскивает оставленный там телефон и изучает все пришедшие сообщения. Кёка, что сегодня была свободна, властной лапищей Куникиды оказалась отправленной на какое-то задание, и теперь Ацуши строчил своему семпаю сообщения о том, что переживает за нее, и, если честно, хотелось ему сейчас врезать не меньше, чем доставалось Акутагаве, хотя он так не ныл. Дазай порицал излишнее нытье, отчасти, правда, все же понимая волнение Накаджимы, но уж за Кёку-тян он точно редко испытывал волнение. Она давно уже научилась понимать окружающих, адаптировалась и умела лавировать в этом обществе, не говоря уже о том, что в случае какого нападения, Дазай бы больше боялся за шкуры тех, кто рискнул бы на нее напасть. Был там один скользкий момент в виде угроз анэ-сан, которые она посылала почему-то лично Дазаю, что в случае чего, если с Кёкой что случится, порешает она именно его, но Осаму не принимал это всерьез, несмотря на то что сестрица явно не шутила.  Интересно, а Чуя с ней общается?  Дазай приподнялся на локтях, разглядывая Акиру, который грыз морковь-шишку, и попытался представить, что она могла сказать на появление этого чуда в жизни своего драгоценного воспитанника. Чуя четко дал понять, что жизнь с Акирой заставила его жестко оборвать все старые связи, но Дазай только сейчас стал представлять всю драматичность ситуации. Это он уходил из мафии, не имея более там привязанностей, как ему казалось, а вот Чуя был в ином положении. Все его становление прошло в этом месте, он добрался до вершины, заняв важную должность подле босса, пользовался доверием, никого не предавал. Чуя и предательство – между собой это было нечто несоединимое, только вот последнее часто преследовало его. Овцы, сам Дазай… Они об этом не заговорили ни разу, Чуя вообще не имел склонности предъявлять подобного рода претензии напрямую, все его высказывания касались того, что ебать Дазай хотел интересы мафии, а вот про себя не высказался ни разу…  Нахера он об этом подумал сейчас?  Акира тем временем аккуратно все сложил в раковину, а затем побрел через комнату к лестнице, при этом стараясь поскорее прошмыгнуть, чтобы не оказаться в какой-нибудь смущающей его ситуации. Дазай проводил его взглядом, при этом стараясь не напугать лишний раз. Стоило ли ему подниматься следом? Мальчик в самом деле вел себя вполне самостоятельно, даже капризничать не пытался. От такого как-то теряешься, но все лучше, чем если бы он тут начал истерики закатывать.  Звонок телефона заставляет подскочить, и Осаму хмыкает, видя на дисплее надпись «Слизняк» – естественно, он не упустил момента подписать таким образом новый контакт. Он подносит телефон к уху, но даже ни одной едкой капли не удается проронить, как Чуя тут же спрашивает:  – У вас там все нормально?  – Э… Да, мамочка, прекрасно, – ну, Дазай не смог просто себя сдержать.  – На твоем месте, когда вернусь, я бы быстро делал ноги за такое. Ладно, некогда, отбой.  И все. Э? Чем он там занят? Осаму поднялся с дивана и выглянул в окно. Постоял пару минут. Какая разница – это все дела Чуи. Его задача последить за мелочью, чтобы остался цел и невредим. Честно говоря, Дазай не думал так надолго застрять в этом доме, к тому же ощущал он после прошедшего вечера себя слегка неловко, еще больше ругая себя за вторжение, но уже поздно сожалеть. Он поднимается наверх, собираясь проверить, что там делает мальчик. Дверь в его комнату была приоткрыта, слышно было, как он чем-то шелестел, и Дазай замер, боясь побеспокоить, но все же постарался незаметно заглянуть. Акира раскладывал на столе какие-то листы бумаги, карандаши. Мило, ребенок и сам в состоянии себя развлечь. Едва ли ему хватит ума взять и ткнуть карандашиком себе в глаз – так и порешив, Осаму отправился вниз, по ходу пытаясь придумать занятие и себе.  Жаль, его книга не при нем.  Развлекать себя чтением с телефона Осаму долго не смог – глаза уставали, хотя в большей степени проблема была в том, что фоном ощущал какое-то напряжение. Причина тому была очевидна, и он так или иначе все равно чувствовал себя некомфортно, оставшись в этом доме. Тут и не знаешь, стоит ли ценить доверие Чуи или… Как к этому относиться? Дазай поднимался еще раз наверх, чтобы посмотреть, что делает Акира, который спустился всего лишь раз, тихо скрывшись в ванной комнате. Он с чем-то играл на полу, мурлыча песенку неизвестного происхождения себе под нос. Хорошо, когда вот так вот. Никаких проблем. Дазай сам и не помнил даже таких времен.  Он не заметил, как его сморило все на том же диване. Голова начала болеть ни с того ни с сего. Дазай обычно в таких случаях сильно не парился, заглатывал таблетку – если не помогала, то другую. Говорят, это ужасно вредно, но он как бы и пытался нарваться на неприятности, только плохо представлял, во что они могут вылиться. С собой у него запасов не было, и он решил, что вполне может порыться в аптечке Чуи. А что – тот сам показал, где она находится, да и едва ли бы он испытал угрызения совести от того, что заперся в его спальню. Была мерзкая мысль покопаться у него тут, вдруг он что интересное хранит в ящиках своих, но что там Дазай мог найти? Заначку? Документы? Серебряный оракул с разрешением на убийство Дазая Осаму, который все еще не утратил свою силу? Пачку презервативов? С последним так вообще вопрос, едва ли Чуя сюда кого-то водил. Если вообще с кем-то водился…  Дазай принял найденное в аптечке обезболивающее, вернувшись вниз и устроившись в тишине под котацу, сосредоточенно ожидая, когда давящая боль наконец-то уберет с него свою огромную лапу, да так и просидел, веря в силу таблетки и размышляя, с кем все же спит Накахара, будто это его касалось когда-либо. Вообще-то он и раньше часто размышлял о подобном, не совсем понимая, зачем тратит время, но сейчас как-то это особо стало важно. Осаму, однако, скидывает с себя весь этот рыжий морок и силится сообразить, стало ли ему легче, заодно пытается осознать, мерещится ли ему – ощущение чужого присутствия – он скашивает глаза – Акира замер, прижимая к себе игрушку, и немного испуганно смотрит на Дазая.  – Акира-кун? – Дазай тут же садится ровно, из-за чего перед глазами на миг все перевернулось, но быстро прошло. – Что-то случилось? – этого еще не хватало!  Он мотает головой, но видно, что что-то такое хочет сказать, да стесняется, и Дазай чуть подается к нему, заглядывая в глаза и немо, задавая вопрос, будучи не уверенным, что такой трюк, как это делал Чуя в общении с ним, прокатит, да и мальчик чуть хмурится, но, собравшись с духом, показывает на электронные часы, что светились синим на стене.  – Папа говорил, что, когда часы показывают вместе единицу, тройку, ноль и ноль, по телевизору начнутся мои мультфильмы. Можно мне посмотреть немножко?  Дазай не сразу отвечает. Не потому, что просьба ставит тупик, он просто внезапно подумал о том, что в детстве голос Чуи мог звучать также, до того как сломался и приобрел все оттенки, которыми выносил порой Дазаю мозги. В этом есть что-то восторженное, неизведанное и подслащенное, но на кой черт он вообще в подобном ключе все это прокручивает сейчас, тем более, когда ребенок все испуганнее смотрит на него, решив уже, что зря рискнул обратиться и лучше бы тихо возился у себя в комнате и дальше.  – А, да, смотри, пожалуйста, – Дазай сначала подскочил, едва не снеся столешницу, но потом снова сел, слегка теряясь.  – Спасибо, – Акира низко склонил голову, а затем потопал за пультом. Включить-то он включил, но канал был новостной, и что дальше делать, кажется, не знал. Пришлось Дазаю сражаться с поиском каналов. Это было бы чудом, если бы мальчик был в курсе, где сейчас могут показывать эти его детские передачи, ну чудо, гадство, не свершилось, и боль была еще и в том, что лично Осаму вообще не ориентировался в телевизионном пространстве, учитывая, что и смотреть было негде (ладно, он не будет вспоминать, как ему приходится жить все последние годы), но в итоге он все же наткнулся на какой-то канал, причем догадался о том, что попал правильно чисто по оживленной реакции пристроившегося возле столика Акиры. Ничего такого, какое-то детское аниме, Дазай минут десять всматривался в примитивную для него картинку, размышляя о том, что сам в детстве подобное не смотрел по неизвестной для него причине. Он бы и дальше так таращился, если бы собственный телефон не заставил вздрогнуть.  Чтобы шум не мешал, специально быстро ушел вглубь кухонной зоны, захватив с собой стул и подтащив его к окну, где уселся и наконец-то, морально приготовившись, ответил на звонок.  – Куникида-к…  – Где ты, кретинище, шляешься?! Совсем охерел не появляться в офисе?! Тут работы по горло!  – Да ладно! Сочувствую тебе, Куникида-кун, но верю – ты справишься со всем! Не сбавляй темп!  – Ты совсем офонарел?! Где ты вообще? Какого черта вчера не пришел? Я звонил Сидзуко-сан, думал, ты, морда твоя наглая, остался у нее!  – Ох, да ты переживал за меня! Или ты переживал, что я остался у Сидзуко-сан?  – Ты это к чему сейчас?  – Я не возражаю, если ты однажды сам у нее останешься! Она теперь девушка свободная, хотя я все еще надеюсь на двойной суицид…  – Дазай, заткни пасть! Где ты возишься?  – Какая разница? Я жив, спасибо, что вообще решил поинтересоваться, и, думаю, это даже не объем работы заставил тебя, а ты переживал из-за прекрасной вдовы…  – Да уймись уже! Плевать, где ты шлялся ночью, опять, наверно в лав-отеле торчал…  – Я не торчу в лав-отелях! – вот тут реально оскорбление! Дазай в самом деле уже давно не бывает в таких местах, наскучило. – А остальное – не твое дело!  – Быстро в офис!  – Эм, Куникида-кун, я тут немного занят, – Дазай вытянулся, пытаясь разглядеть Акиру, который тихонько сидел, пристроив игрушечного кошака себе на колени. Он внимательно следил за чем-то на экране, но и можно было заметить, что в его сторону бросал взгляды.  – Ты меня слышал? Я голову тебе оторву, если через полчаса не явишься!  – Извини, но я в самом деле не могу! – вот тут Дазай действительно не врал и даже не пытался как-то обхитрить. – Я даже не в Йокогаме! И я не могу взять и уйти!  – Боюсь спросить, чем именно ты таким занят, – голос Куникиды звучит жутко, он побьет своего коллегу даже в случае предъявления уважительной причины, с которой его оставили.  – Сижу с ребенком.  Пауза. Куникида, видимо, вспоминает, когда он последний раз проверял слух, а то вдруг примерещилось.  – Где ты его взял? И кто бы тебе доверил?!  – Ну, что ты так плохо обо мне думаешь? – Дазай уже мнил себя не такой уж и плохой нянькой, иначе бы Накахара все же не оставил его тут с ним. – Но я не вру тебе.  – Просто от тебя это звучит как-то уж совсем нереально. Где ты вообще мог откопать ребенка, чтобы еще и сидеть с ним?  – Странные вопросы ты задаешь. Может, подружка попросила, – на этой фразе Чуя, где бы он ни был в этот миг, явно вздрогнул и по неведомой ему причине захотел без колебаний шарахнуть Дазая об стену.  – Когда это ты успел обзавестись подружкой? – это что, нотка зависти сейчас надломила голос Куникиды?  – Я же не ты, чтобы окучивать кого-то вроде Кикуко-сан столько времени…  – Еще слово… Так, немедленно вернулся!  – Но я не вру, Куникида-кун, так что – я верю в тебя, ты победишь! – Дазай просто нагло сбрасывает звонок. К тому же некогда болтать – кто-то долбится в дверь, и надо бы посмотреть.  Осаму уже и думать забыл о том, что Чуя вроде как обещал прислать курьера с едой. В притащенных пакетах было явно нечто только что приготовленное, судя по запаху, и, когда он тащил столь легко доставшуюся ему добычу, заметил, как Акира отвлекся от просмотра, проследив за ним взглядом. Дазай понятия не имел, как часто надо его кормить, рассчитывая тупо на то, что вроде как проголодается – сам явится, хотя, может, и не сразу.  Он быстро, с каким-то внезапным энтузиазмом разбирает все контейнеры, поражаясь тому, как ему хочется мысленно поблагодарить Чую, а потом подкрадывается к мальчику, который все это время скромно поглядывал в сторону, но так и не рискнул подойти и посмотреть.  – Акира-кун, ты голодный? Твой папа тут кое-что прислал для тебя, – Дазай подошел к нему ближе. – Идем?  Акира смотрит на экран, но затем послушно сползает на пол.  – Ты можешь досмотреть, если хочешь! – быстро добавляет Дазай, испугавшись, что оторвал его телевизора, но мальчик мотает головой, да и не видно, чтобы он сильно переживал.  Дазай лишь выдыхает. Неужели все и правда так легко? У него в голове уже по сотому кругу всплывает вчерашнее откровение Чуи о том, как он притирался к собственному ребенку, и это как-то не вяжется с ситуацией здесь и сейчас, но Осаму гораздо проще рассуждать, он-то не несет никакой ответственности, да и мальчик сейчас уже стал постарше и вел себя самостоятельнее, поэтому он отбрасывает свои поспешные выводы.  Чуя не звонил ему более, слал краткие сообщения. Была мысль у Дазая понервировать его, не отвечать сразу, но как-то вдруг отпало настроение для издевательств.  Обед проходил в молчании, было слышно только звук работающего телевизора. Дазай краем глаза наблюдал за Акирой, который, не особо торопясь, орудовал палочками, при этом сам то и дело бросал в его сторону взгляды, что у него не особо удачно получалось скрыть. Он выглядит в самом деле жутко молчаливым ребенком, и почему-то из-за этого Дазаю в голову лезут всякие вопросы к этому мальчику, но он не решается их задать, поэтому тоже тихо жует себе.  Акира, закончив есть, зачем-то снова вежливо благодарит Дазая, а потом отправляется наверх, так и не вернувшись уже к телевизору. Осаму доедает свой суп с яйцом и крабом, пытаясь не думать о том, что Чуя не просто так выбрал именно такое меню и почему он это сделал, а потом убирает все и даже опускается до того, чтобы перемыть посуду. Странные ощущения. Он всего-ничего как вломился в этот дом, а уже тут хозяйничает почти что. В этом есть что-то непостижимо смешное, и Дазай даже позволяет себе посмеяться вслух, пытаясь при этом то и дело рукой в пене убрать челку с глаз. Что его так веселит? Что это дом Чуи или что? Он заканчивает возню и потом еще минут двадцать или больше валяется на диване, вспоминая раз за разом все их с Чуей разговоры здесь. Это не было пьяным бредом. Несмотря на выпитый алкоголь, Накахара всегда звучал осознанно. И подкупающе.  Сквозь свои мысли Осаму слышит, как мальчик опять крадется вниз. Такой тихий. Если бы в нем превалировал характер его папаши, то он бы точно тут летал по лестнице, с другой стороны, а кто сказал, что Чуя обязан был быть в детстве шумным и неугомонным ребенком? Правда, там больше задаешься вопросом, было ли вообще у него это детство, но сейчас уже поздно сожалеть.  Акира все же проходит в комнату, немного хмурится, будто что-то ищет, а потом вопросительно смотрит на Дазая. И вот кто скажет, в чем дело? Как расшифровать? Но Акира, к счастью Дазая, сам подал голос:  – Онии-сан, а можно я котика заберу?  Чего? Дазай не сразу вообще врубается, о чем речь, какой еще котик, а потом так уже начинает втыкать, когда понимает, что этого самого котика вдавил в диван, буквально размазав остатки его кошачьего достоинства. Осаму выдергивает его из-под задницы и изучает пару секунд. Игрушка какая-то замученная, старая, и невольно вырывается:  – Это тебе папа такое купил?  Акира, который уже собрался протянуть руки к своей драгоценности, явно не ожидал вопроса. Но среагировал быстро, помотав головой.  – Он у меня давно. Папе он почему-то не нравится. Наверно, потому что он старый и ему приходилось его зашивать.  Осаму лишь фыркает. Он вертит этого кота в руках, а потом протягивает Акире. Понимает ли этот мальчик, как сильно его на самом деле любят? Способен ли уже что-то подобное осознать? Наверное. Чуя говорил сам об этом. И Дазай впервые констатирует у себя уже нарастающую зависть. Даже не знает, к кому конкретно из этих двоих.  Акира, помявшись на месте, хотел было уже уйти, но Дазай вдруг спрашивает:  – Тебе там не скучно одному?  Тот тут же мотает головой и при этом отвечает улыбкой, он облизывает губы и явно хочет сказать что-то еще Дазаю, но все-таки решимости не хватает, однако и не убегает.  Почему-то не хочется отпускать его наверх, чтобы снова сидел один; Дазай быстро оглядывает комнату, понимая, что обычные игрушки тут не прокатят, планшет – Акира снова тихо уткнется в него и будет молча сидеть, но Осаму раз уж остался смотреть за отпрыском своего бывшего напарника, пока тот где-то шарахался по своим сверхважным делам, решил провести время как-то повеселее.  Игровая приставка! Боже, это же проще простого! Почему сразу не додумался? Дазай, если честно, с момента своего первого появления в этом доме бросал на нее голодные взгляды, потому что ребенок в нем хоть и был разлагающимся трупом, все же время от времени внутри случался краткий зомби-апокалипсис, и ему тоже хотелось во что-то такое побаловаться.  – Акира-кун, ты в приставку играешь? – Дазай даже не смотрит в его сторону, он тут же садится на пол и начинает разбирать в ящике коробки с играми. Тут все в основном больно детское, Чуя тоже едва ли мог себе позволить тратить время на забытые развлечения, чтобы покупать что-то посерьезнее, но это сейчас и не надо.  – Иногда. С папой.  – Со мной сыграешь? – Дазай оборачивается через плечо, видя, что мальчик, кажется, только что попался – он стоял прямо у него за спиной и весьма оживленно следил.  – А ты умеешь, онии-сан?  – Ты разве во мне сомневаешься?  Он озадаченно смотрит на Дазая, потом на игры, но затем активно кивает в знак согласия, обнажая свои белые зубки.  – Выбирай, я не знаю, что тут у тебя есть, – Осаму отодвигается, позволяя ему взять в руки управление ситуацией, и Акира, отложив в сторону своего котика, начинает рыться среди коробочек. Он складывает рядом с Дазаем сразу три штуки, а потом выуживает из глубины ящика еще две, и далее уже из этой кучи пытается что-то выбрать. Вид у него сосредоточенный, и Дазаю он сейчас напоминает Чую, который роется в своих неприкосновенных некогда запасах вина, выбирая, что же вкусить. Сходство не внешнее, скорее это проявляется в каких-то движениях, и пусть Акира еще маленький, в нем все равно заметны те же самые повадки. Дазаю так и хочется потрепать его по голове, но он почему-то стесняется и не лезет к нему, словно боится спугнуть. Акира в итоге выбирает какую-то игрушку и сам торжественно включает приставку, аккуратно вставляя диск. Дазай тем временем изучает коробку, понимая, что это какие-то гонки на самолетах и, видимо, придется участвовать в соревнованиях с неравным соперником. Что же, Акира хоть и часть от Чуи, но ему точно можно дать поблажку, и не потому что он маленький, а просто уровень вредности у этих двоих разный.  – Вот, это тебе! – Акира положил возле него джойстик, и Дазай, схватив тот, отполз подальше, чтобы не сидеть прямо рожей к телевизору. Да уж, качество изображения отменное, Чуя бы на иное и не потратился, но все же странно, что при этом он живет здесь, но Дазай давно забил на эту непонятную загадку. Чуя вообще оказался куда более странным, чем представлялся прежде. Раньше Дазай думал, что эту книгу он знает от корки до корки, но там, оказалось, есть потайные раскладывающиеся страницы, которые таили в себе куда больше, чем он мог представить. – Ты только мне не поддавайся, онии-сан! – Акира смотрит на него серьезно, хотя немного теряется, когда Дазай послушно ему кивает. – Папа не поддается. Надо честно играть.  – Договорились, – кивает Дазай, пытаясь представить на своем месте Чую, но вместо этого вспоминает себя лет в пятнадцать-шестнадцать, когда они вдвоем резались в автоматах. Статистика выигрышей была чаще всего в пользу Дазая, который каждый раз умудрялся хитрить все изощреннее, зато Чуя после был чаще всего отомщен, потому что долго не выдерживал выслушивать кои-чьи вопли о собственной гениальности и превосходстве…. Подсчитать, сколько раз тогда Осаму получал в нос или просто под колено… Мори их ругал, причем побитого Дазая в разы больше, но им это не мешало цепляться друг к другу. Было как-то – он и сам вдарил Чуе – тот приложился о что-то острое, повредив спину. Крови на первый взгляд было так много, что до сих пор от воспоминаний пробирает, хотя по факту ничего бы фатального с Чуей не произошло, пропустил лишь несколько вылазок. Осаму тогда долго не подходил к нему, боясь выдать, что он вообще-то переживал из-за этого случая. – Так, и что тут делать? Мне надо выбрать самолет себе, что ли? – черт, он так давно не играл в подобное, что мозг не сразу сообразил, что вообще происходит.  – Сначала ты выбираешь, потом я. Ай, подожди! Кое-что забыл! – Акира, усевшийся на пол уже рядом, внезапно подскакивает и несется наверх. Дазай даже несколько секунд удивленно таращится, не ожидав от него такой прыти. Он с какой-то тупой улыбкой смотрит перед собой несколько секунд, а потом все же пытается выбрать самолетик для гонки. Особо не вникает, просто щелкает на какую-то модель с темно-красной ливреей, а потом прислушивается.  Акира спешно возвращается, таща, к огромному удивлению своей няньки, две фуражки. Сначала Дазай, слегка обескураженный, принимает их за полицейские, и тут же пытается представить, откуда они взялись в этом доме, и из какого секс-шопа Чуя это спер, но потом приглядывается, когда одна оказывается в его руках – тут вообще ситуация становится какой-то необычной. Во-первых, они точно не были из магазина с товарами для взрослых – настоящие, по отделке и материалу видно, что не дешевка какая-то, но не это зацепило – фуражка явно была частью формы пилотов гражданской авиации, и откуда Чуя такое мог достать – Дазай с трудом представлял, если честно. Да еще и в двух экземплярах.  – Акира-кун, где ты это взял?  – В осиирэ наверху, – он пытался пристроить ее себе на голову, но та была великовата, и все время спадала ему на глаза, в итоге приходилось постоянно поправлять.  – А в осиирэ они откуда взялись?  – Я не знаю. Может, кто-то тайно принес и спрятал? – он на миг задумывается, словно представляет себе эту картину. – Мне их папа показал. Ты не будешь надевать? – Акира не совсем правильно понимает заминку Дазая, который по-прежнему разглядывает предмет, но он тут же развеивает его опасения и нахлобучивает себе вещицу на голову.  – А тебе мешать не будет?  Явно будет, но Акира, придерживая фуражку, упорно мотает головой. Дазай не спорит с ним, то и дело смотрит на него – забавный такой. Мелкий совсем и в этой фуражке...  – Ладно, давай, показывай, что делать. Сначала пробно, чтобы ты меня не разгромил с первой попытки.  Акира слегка смущен от важности, что на него вдруг обрушилась, но он, кажется, рад, что Дазай полностью принял правила его игры. Он чуть сдвинул фуражку назад, она может свалиться в любой момент, но зато не спадает на глаза. С джойстиком он неплохо так управляется, и явно все же играет чаще, чем кажется. Игра простецкая, самая примитивная, хотя не сказать, что выглядит совсем уже детской, Дазай повозился немного: тут есть разные режимы полета, и можно в процессе, собирая какие-то синие облачка, накапливать дополнительное топливо для мега-ускорения. Управлять было легко, но это на первых метрах, пока не начинали встречаться всякого рода воздушные преграды в виде встречных самолетиков, каких-то полупьяных птичек и грозовых тучек. В подобную сволочь Дазай вписался с первой же попытки – его самолетик долбануло молнией и его откинуло в начало старта, тем самым позволив Акире умчаться вперед.  Поддаваться ему было не так сложно, учитывая, что Дазай то и дело отвлекался на мальчика, который с сосредоточенным видом управлял своим самолетиком, стараясь обходить все преграды. Его тоже несколько раз сносило на начало, из-за чего он обиженно сопел, но не капризничал даже. При этом – в самом деле вылитый Чуя, что резался с ним в автоматы. То же бешеное усердие и возмущение самим собой, если что-то не получалось. А еще эта фуражка, что то и дело норовила слететь. Дазай тоже все время поправлял свою, потому что было просто не особо удобно, но его повеселило то, как они тут вырядились, и он даже не пытался ее снять незаметно.  – Тебя опять тучка сбила! А ты мог бы успеть догнать меня!  – У тебя самолет лучше, – отмахивается Дазай, хватаясь за первую попавшуюся отговорку. Они проходили уже седьмой уровень, и Акира в самом деле быстрее него улучшал автоматически свой самолетик, терпя меньше неудач, Дазай же просто не придавал такого значения именно игровому процессу, ему было куда интереснее следить за мальчиком, так что вот он и врезался в тучки, птиц и даже раз вписался в какую-то гору, хотя на этом уровне они встречались довольно редко. – Акира-кун, ты кого-то в гости к себе зовешь или только с папой тут играешь? – вдруг спрашивает Дазай. Тот слегка теряется от внезапности вопроса, начиная мять джойстик в ручках.  – У меня есть в садике друг.  – Ты его звал сюда?  – Нет, – отвечает четко, смотря на экран, где в воздухе зависли два самолетика, ожидая начала нового старта. – Здесь мы с папой играем.  – И тебе не скучно?  Он мотает головой, из-за чего фуражка падает и приходится ловить. Акира берет в руки ее, но не возвращает на место и прижимает к себе, глядя на Дазая. Он мнется, а потом тихо спрашивает:  – Ты не хочешь больше играть?  – Почему же? Давай продолжим, я не буду больше в тучи врезаться. Во всяком случае, постараюсь.  – Папа летает лучше тебя.  – Да с чего вдруг? – о, вот тут Дазай прям ощутил серьезное давление на свои способности в плане управления джойстиком! – Так, все погнали, я тебе покажу, как надо летать!  Даже то, что он облетал тучки чаще, все равно не сделало его лидером гонки, но Акира и без того был доволен этой иллюзией того, что с ним играют на равных. Он по-прежнему немного стеснялся Дазая, но сейчас ощущал себя свободнее, пристроился даже ближе. Знал бы мальчик, что Осаму тоже слегка смущался из-за его присутствия, но и вовсе уже не хотел сбежать от него подальше.  Он как-то уже сильно так и не ждал прихода Чуи, который ввалился минут через тридцать, как они продолжили игру. Акира с места не дернулся, но уже больше не смотрел, что там происходило на экране, да и Дазай отвлекся, откидываясь назад и пытаясь рассмотреть Чую, который возился с обувью. Он сам, определив по звуку, где они, вытянулся, заглядывая, а потом уже подошел ближе, оценивая тут же обстановку.  – Папа! – Акира аккуратно положил джойстик на пол, пошагав к своему родителю, который тут же быстро оценил его внешний вид, мол, ноги-руки на месте – Дазай тогда тоже их не лишится, а потом, подхватив на руки ребенка, который тут же радостно вцепился ему в шею, всмотрелся уже в Дазая.  – Дом не развалился – уже неплохо.  – За кого ты меня принимаешь? – Дазай оскорблен до глубины души! Вот ведь мелкая шляпная вешалка! Вслух хочется обругать еще жестче, но вроде как наличие Акиры позволяет держать рот закрытым.  – Я просто был готов ко всему.  – Не нагнетай. Иначе бы не оставил его со мной. Долго тебя не было, меня на работе потеряли, обещали зарплаты лишить.  – А ты ее получаешь? – Чуя уже не слышит ответного злобного шипения, обращая все свое внимание на сына, который жмется к нему и что-то шепчет на ухо. Не слышно, что Чуя у него спрашивает, спрашивает ли вслух вообще?  – Вот и вся благодарность, – Дазай трагично смотрит на свой самолет, который долбанула очередная тучка, впрочем, самолетик Акиры тоже вернулся к началу. Кажется, пора сворачивать игрушку, а он вполне себе вошел во вкус, несмотря на простенький уровень.  Только Акира внезапно опомнился – он быстренько выскальзывает на пол, хватая свой джойстик и виновато смотрит на Дазая.  – Онии-сан, ты еще хочешь играть? Мы не закончили, – он спрашивает неуверенно, совсем тихо, и Дазаю так и хочется протянуть к нему руку, коснуться щек, волос, зачем-то представить, какого это держать его на руках, но он лишь кивает, соглашаясь доиграть уровень, при этом косится на хмурящегося Чую, но тот молчит, замирает за спиной, что напрягает, но Дазай делает вид, что его не волнует вернувшийся папаша.  – А-тян, обходи горы левее, и ты легко уделаешь его.  – Он и без твоих советов знает, как и что делать, – Дазай резко двигает локтем, ощущая, как Чуя рядом низко склонился. Специально, гад, так делает, чтобы его сбить! Локоть особо вреда не причиняет, и Чуя хмыкает злобненько так.  – Да тут и знать не надо. Ты паршиво играешь. Ты все еще также позорно водишь машину, как и раньше? Оно и видно, что практики ноль. Что с рулем, что с джойстиком!  – Чуя-кун, а ты уже забыл, как я легко уделывал тебя в автоматах? Даже закатанный в гипс! Кто потом верещал громко и требовал реванш? А Акира тебя тоже обыгрывает? А? Акира-кун, твой папа часто продувает тебе? Научи его играть!  – Совсем охренел уже? – Чуя больно тычет пальцем в спину, да попадает в какую-то очень уж болезненную точку под бинтами, и Дазая всего передергивает. Естественно, он врезается во что-то, а Акира тем временем уже добрался до финиша. – Что и стоило доказать! Слабак.  – Папа, ты зачем ему помешал? – Акира теребит его за руку, пытаясь привлечь внимание на такую несправедливость в глазах честного ребенка!  – Я, в отличие от тебя, хотя бы всегда соревновался с равными соперниками, – Дазай обиженно потирает спину. – А ты только вот с детьми и можешь играть.  – Дазай, опять нарываешься? – Чуя дергает его на себя. – Забыл, чем это кончалось?  – А ты от обиды из-за позорного поражения только и мог меня лупить! Толком никогда и не получалось выиграть, а потом бесился, мелочь!  – Прибью, клянусь, прямо сейчас прибью! – Чуя хватает его за ворот рубашки и тянет близко к себе, что аж чувствуется запах табака, и Дазай так невольно проникается им: Чуя в те дни затягивался чаще, и этот запах ассоциировался и с ним тоже. – Хорошо, тварь, давай сыграем, я тебя враз уделаю!  – В детскую игрушку? – Осаму едва может нормально упираться руками в пол, чтобы не ткнуться прямо в Чую – сука, крепко вцепился, не оторвешься так легко, и откуда в нем столько азарта вдруг? Но все лучше, нежели угрюмость, с которой он покинул этот дом ранним утром.  – Да тебя на большее и не хватит! – Чуя на радость Дазая все же выпускает его, хватая джойстик с пола. – Иди сюда, А-тян, сейчас мы его уничтожим! – он властно усаживает ничего не понимающего ребенка меж своих скрещенных ног.  – Это все слишком просто, Чуя-кун, – Дазай тоже берет джойстик в руки, садясь ровно и чувствуя, как скрипит поясница после того, как он посидел вывернувшись от того, что этот болван вновь вцепился в него. – Давай поставим условие. Я уделаю тебя, захватив преимущество еще на старте, и ты меня даже не догонишь. И менее чем за минуту завершу уровень, ну как?  – Ну ты и самоуверенный гад!  – Папа, мы вообще-то играли с онии-саном вдвоем, – Акира, зажатый в кольце руку и ног попытался что-то там выдавить; его если и не пугало то, что они так расшумелись, то он, как минимум, был озадачен, не зная, на кого смотреть, то на гостя, то на не в меру оживленного папочку.  – Погоди, Акира, сейчас я его изничтожу, унижу морально, потом можешь добить!  – А зачем его унижать? – ребенок задает резонный вопрос, задрав голову и пытаясь поймать лихорадочный взгляд глаз, но Чуя смотрит только на Дазая, скалясь, словно пятнадцатилетний пацан, а противник с радостью готов принять вызов.  – Давай, Чуя, познай еще одно поражение, а потом опиши все свое состояние униженного, объясни сыну, какого это. Погнали!  Они подались ближе к экрану, ожидая старта нового уровня, и Дазай пустил в ход всю свою сосредоточенность, чтобы успеть сорваться первому, а затем еще и унестись вперед с жутким преимуществом! Кажется, он даже слышал скрип зубов Накахары в этот миг.  – Да какого хрена?! – Чуя уже через пару секунд осознал, что ни черта не успеет его нагнать!  А Дазай тем временем – не прошло и минуты, как промчался на бешеной скорости на своем самолетике мимо всех тучек и был уже на финише, завершив этот уровень своей безоговорочной победой.  – Я уделал тебя, слизняк! – Дазай поворачивается к нему с победной миной, видя перед собой того самого ошалелого Чую, которого когда-то побил в автоматы впервые, слегка схитрив. То же выражение, ни капли не изменился, хотя прошло уже поболе десяти лет, и, если бы не угроза ощутить, как хрустит его нос, он бы точно схватил его за щеку – так мило это смотрелось. – Проглоти!  – Да какого ху… Черт, как ты… – Накахара смотрит на экран, не понимая, как его реально могли так уделать, он даже толком не успел ничего предпринять! И как Дазай мог так умчаться вперед на своей непрокаченной развалюхе?!  – Чуя, это все твоя типичная невнимательность, – Дазай, довольный, вытягивает ноги вперед, откидываясь чуть назад – как сладок момент победы, пусть и такой мелкой. – Ты хотя бы пригляделся к моей части игрового поля!  – Да что там не так?! – Чуя подается вперед, сжимая при этом Акиру в руках, чтобы не вывалился, а тот, замерев, выглядывает из кольца рук, вид у него дико заинтересованный всем происходящим, причем он даже не торопится утешать страдающего предка, только стреляет глазами в сторону Дазая. – Ты смухлевал, что ли, скотина такая! О да, ты же всегда так поступал!  – Ничего подобного, Чуя-кун! – Дазай поворачивается к нему, вытягивая перед собой руку с выставленным указательным пальцем. – Пока я играл с Акирой, я не использовал ускорение, и все это время у меня копилось дополнительное топливо. Ограничений нет, и оно за все уровни достигло довольно большого объема. И тут явился ты, прошлявшись где-то весь день, свалив все свои заботы на меня… Влез в нашу игру, начал предъявлять претензии… О чем я? А! И я просто использовал все то, что накопил с синих тучек, и ты остался позади! А все твоя невнимательность! Потому что уровень моего топлива не скрыт! Ты мог бы приглядеться к экрану и даже рассчитать, что мне хватило бы долететь до отметки, где заканчивается уровень, надо было только облететь аккуратно все объекты, что я и сделал. Все просто! Да, Акира-кун?  Ребенок, кажется, толком и не понял, что за разборки они тут устроили, но был заворожен, и даже никак не отреагировал, когда Чуя выпустил его, отодвинув подальше, и потянулся резко вперед, завалив Дазая на спину, вцепившись в него, словно в желании то ли придушить-таки наконец-то, то ли просто раздавить. Достал! Заебал, иначе не скажешь. Чуя неслабо так приложил его головой о пол, но при этом Осаму почему-то не прекращал злорадно хохотать и провоцировать, даже когда ему едва не перекрыли воздух.  – Боже, Чуя, угомонись! Ребенка напугаешь! – Дазай пытался отбиться, но собственный смех не давал использовать все свои силы.  – Сука, ты просто наглая сука, которая привыкла вести себя нечестно! – Чуя склонился низко над ним, прошипев все это прямо в лицо, да еще и заставив смотреть прямо на себя. – Еще один уровень! Я переиграю тебя, шмара ты такая!  – С тобой скучно, Чуя-кун, с Акирой и то интереснее! Не принимаю твой вызов, и вообще меня уже на работе потеряли! Пора валить!  – Сбегаешь, да? Сразу почуяв, что больше твой фокус не удастся, решил ретироваться! Хрен тебе! Требую переиграть!  – Ты еще мне все старые партии вспомни! Ай, Чуя, хватит елозить по мне, ты хоть соображаешь, что сейчас творишь вообще?! – Дазай выдал это без всякой задней мысли, реально уже задыхаясь как-то нехорошо от всех их движений, и от импульсов, что скользили по придавленным чужим телом конечностям.  Накахара выпрямляется резко, выдыхает, пытаясь сообразить, что ему сейчас такое сказали. Он нервно как-то облизывает губы, рассматривая уже на расстоянии Дазая, и, может, это кажется, но он становится еще более красным, и уже явно не от злости и азарта, что так внезапно захватили его. Осаму лежит, не шевелясь, глядя на него, растерянного, и пытаясь осознать, что именно ему сейчас так хочется сделать, но не получается собраться с мыслями, все путанно, и все еще весело. Он лишь задевает пальцами чуть оголившиеся лодыжки Чуи, пока он тут возился на нем, – там тоже кожа горит, и даже есть ощущение, будто под пальцами пульс долбит, словно в сердце вкололи убойную дозу адреналина, и странно, что оно все еще функционирует, не сдурев от перегрузки.  – Чуя, – Дазай пытается заставить его реагировать, чуть сдавливает руками его бедра в попытке обратить на себя внимание. – Эй, неужели так удобно на мне восседать?  – Пап? – Акира дергает его за рукав футболки, явно уже начиная волноваться, не понимая, чего тот замер, и только тогда Накахара наконец реагирует, глянув на него совершенно ясно, хватаясь за пальчики. – Ты чего?  – А-тян, все нормально, извини, – он ерошит ему волосы, и мальчик слабо улыбается, кусая губы, вроде как и веря его словам, но в то же время зрение-то его не лжет.  – Может, заодно с меня слезешь? – Дазай специально пытается пошевелиться, хотя зря. Это как-то… Не совсем удобно? И в то же время – Дазай быстро так перебирает в голове все моменты, когда последний раз ощущал Чую так близко к себе. Он не вычленяет последний или какой-то конкретный случай, они все разом обрушиваются, и он зачем-то хватается за его руку, словно хочет теперь уже задержать подольше и все ярче зачем-то вспоминает момент, когда Накахара валялся без сознания посреди в очередной раз уделанной Йокогамы, и можно было безнаказанно ворошить ему волосы, совсем мягкие, слегка правда слипшиеся в районе затылка от крови, но он никогда не брезговал кровью, к тому же слишком часто был вымазан в ней, и с нехорошей периодичностью это была кровь Чуи. Может, бывший мафиози в самом деле заслужил спокойную жизнь без этой постоянной угрозы ее потерять?  – Так где ты так долго был? – Дазай так и спрашивает его, лежа на полу, и Чуя смотрит на него с выражением лица «хуй я тебе расскажу», а потом резко отдергивают руку, по запястью которой водят аккуратно пальцем.  Он наконец-то встает, скорее даже подскакивает и, кажется, выдохнув так, словно избежал чего-то страшного, направляется на кухню, где наливает себе из-под крана воды и пьет, что его глотке явно становится нехорошо. Дазай все лежит на спине, таращась в потолок, позволяя всем-всем воспоминаниям затопить себя, а потом переводит взгляд на Акиру, который так и оставался подле, пытаясь как-то переварить увиденное. Не совсем понятно, что именно его так зацепило, он не выглядел испуганным. Может, просто не привык, что его папа может так расшуметься? Чуя зовет его с кухни, и мальчик тут же топает к нему, и Дазаю даже жалко, что тот оставил его.  Он оглядывается. Вообще ему в самом деле не мешает вернуться в офис. Кто знает, какое задание им снова подкинут. Осаму поднимается и вроде как идет на кухню попрощаться, но Чуя раньше открывает рот:  – Спасибо, – он смотрит прямо на Дазая, хотя явно это ему дается с трудом, да и еще слова благодарности, от которой Дазай тоже слегка опешил. Не потому, что не ожидал, просто сам не понял, почему вовсе не собирался их услышать. – Я занял твое время. Не то чтобы мне жаль, едва ли бы ты потратил его на что-то полезное, но так или иначе. Не особо удобно после быть тебе чем-то обязанным.  – Из твоих слов складывается ощущение, будто ты знаешь меня где-то с неделю и из-за необходимости обратился с такой просьбой.  – Но в каком-то смысле так и есть. Дазай, ты думаешь, что можно знать человека, которого не видел довольно большой промежуток времени?  Дазай опускает глаза на Акиру, который забрался с ногами на стул и то и дело пытается поймать взгляд Чуи. А Накахара прав. Только Осаму вовсе не думал, что тот испытывает чувства, схожие с его. Так же ли они сильны? Можно говорить о том, что Чуя еще не разучился доверять ему, но и в то же время: смотрит так, будто ждет какой-нибудь подставы.  – Не стоит благодарности, – отвечает он запоздало, отчего Чуе не легче. Надо сказать, что он хочет уйти, но вместо этого задает немного неожиданный вопрос. – Где ты взял те фуражки летчиков?  Чуя сразу понял, о чем речь, и на его лице промелькнуло что-то вроде смущения.  – Не надо было Акире их тащить… Да… Нашел здесь в доме. Хозяева оставили, уезжая, кучу ненужных вещей. Полгода разгребал этот хлам, даже подумать не мог, что люди могут столько хранить. Фуражки там и нашлись.  – Ты все свои дела уладил? Успешно? – зачем Дазай задает эти вопросы? Будто есть смысл тянуть время.  – Все нормально, – Чуя пожимает плечами, при этом краем глаза следит за сыном, который уже спрыгнул со стула и потопал в комнату. – Ничего такого, это связано с арендой. Мне же жить на что-то надо, в конце концов.  – Ну да, я что-то такое и подумал. Не по любовницам же ты с утра пораньше бегаешь.  – Вот именно, Дазай, – Чуя чуть сжимает зубы.  – А как там поживает Сугимото-сан? С виду проста, но даже в таком можно найти нечто милое.  – Дазай, тебе не пора ли съебать уже отсюда?  Вопрос звучит грубо даже не из-за лексикона – Чуе явно не понравилось то, что он заговорил об этом, однако Осаму лишь хмыкнул на это. Что ж, он как бы не собирается лезть в его жизнь, себе дороже. А главное: Чуя наконец-то сам его выставляет, можно более не сражаться с собственным языком. И желаниями. Да, наверно, проблема в них. Проблем много и почему-то основные сейчас все сосредоточились в рамках этого дома.  – Пора. Проводишь меня?  – Ты не заблудишься.  – Какой ты вредный, Чуя-кун. С Акирой и то проще, – Дазай задержал на Накахаре взгляд, а потом двинулся в комнату, подобрать свои вещи.  Мальчик, сидевший со своим котиком и новой крохотной игрушкой, напоминающей какого-то неведомого мохнатенького зверя из аниме, тут же заметил его активность и перебрался с дивана на пол.  – Ты уходишь, онии-сан? – он немного щурится из-за солнца, что проникает в комнату – жутко напоминает Чую в этот момент, особенно, когда тому было пятнадцать, и черты его лица были чуть мягче, а щеки пухлее.  – До свидания, Акира-кун, – Дазай отвечает ему, уже стоя в гэнкане. Тот замер, и можно было легко считать, что хочет что-то сказать, но никак не решится. Оглянулся на отца, который довольно равнодушно следил за всем, а потом все же Акира приблизился к уходящему гостю, внезапно протягивая, болтающийся на цепочке тот самый маленький черный комок.  – Сусуватари для онии-сана.  – Зачем он мне, Акира-кун? – боже, Дазай боится даже глянуть в сторону Чуи.  – Это тебе от меня, – Акира опускает комочек в неуверенно протянутую ладонь.  – Тебе нравится аниме, Акира-кун? Это ты тоже смотрел? – Дазай кивает на внезапный подарок, и мальчик утвердительно кивает. – Спасибо.  – Дазай, тебя точно уже заждались, – Чуя говорит это спокойно, но лучше не провоцировать.  Осаму сует игрушку в карман плаща, который перекидывает через руку и в самом деле быстро покидает дом. Чуя прав, у него есть свои дела, но вообще-то не настолько они для него важны, чтобы он захотел в самом деле отсюда уйти. Однако кое-чем полезным он все же займется.