The Lion's Den

После всего, что случилось, Наэги быстро выпроводил Комаэду из комнаты. Единственное хорошее качество его похитителя заключалось в том, что он с готовностью выполнял любую просьбу – за исключением требований вернуть ему свободу – и всегда с улыбкой на лице. Ну… на самом деле эта вечная улыбка, словно приклеенная намертво к тонким губам, была жутковатой, но она все равно не шла ни в какое сравнение с по-настоящему устрашающими оскалами механических роботов Монокум. Как только дверь закрылась, Наэги прижал ухо к ее гладкой деревянной поверхности, то ли чтобы проверить, действительно ли Комаэда ушел, то ли чтобы убедиться, что никто не придет сюда, пока он настолько уязвим. Он застыл на месте, обливаясь холодным потом и ожидая непонятно чего, не понимая, зачем это делает, лишь зная, что обязан проверить, что творится с другой стороны. Но там было тихо, и это только усугубляло ситуацию. Он стиснул зубы, наконец осознав, в какой огромной опасности находится. Комаэда и так не скрывал этого, объясняя, почему нельзя шуметь, но теперь… Недавнее предупреждение Камукуры и паника, возникшая, когда они оба услышали его стук, наконец-то дали ему понять, насколько ситуация серьезна. До этого мысль об опасности была абстрактной и далекой, как потенциальная возможность стать жертвой во время убийственной игры. Наэги никогда в эту возможность не верил. Конечно, после первого суда он не забывал, что в теории это может произойти, но в то же время не мог представить, что кто-нибудь из одноклассников решится на такой ужасный поступок. В конце концов, он никогда не становился свидетелем убийств, не видел собственными глазами тот самый момент, в который его друзей захватывало отчаяние, и... Вот в чем была разница. Наблюдая только кровавые последствия очередной резни, Наэги не мог представить, что на месте жертвы мог находиться он сам. Когда мысли сбились с нужного курса, на помощь пришла совесть, вернув его в чувство. Нельзя даже думать о том, что кто-нибудь из одноклассников мог предать его! Все они (кроме, пожалуй, Эношимы) были хорошими людьми. Как можно было ожидать, что они продолжат вести себя нормально, столкнувшись с таким давлением и стрессом? Это не их вина, а дурацкого черно-белого медведя. Наэги почувствовал себя немного лучше, обвинив во всем ненавистного Монокуму. Взглянув на выпотрошенную плюшевую игрушку в центре комнаты, он даже подумал, что было бы здорово пнуть ее разок-другой… но ему не хотелось отходить от двери. Без особого энтузиазма он прижал к ней ладонь, продолжая напряженно вслушиваться в тишину. Внезапное уныние навалилось на него, и он медленно опустился на колени, устало скользя щекой по деревянной поверхности, не обращая внимания на жгучее неприятное ощущение от трения. Он хотел… ему хотелось заплакать, но слезы просто не шли из глаз. Горло, однако, болезненно сжалось, как перед начинающимися рыданиями. Подтянув колени к груди, Наэги прижался к ним лбом. Почему это просто не может закончиться? Разве убийственной игры было недостаточно? Ему очень хотелось вернуться обратно к друзьям, ведь наверняка они беспокоятся о нем, даже Тогами. И он тоже очень беспокоился о них… В последний раз, когда он их видел, у них оставалось совсем мало еды. Если они будут искать его… это ведь не заставит их позабыть о себе, так? В бессилии вцепившись пальцами в волосы, он сжал руку в кулак. Нет, Тогами ни за что не забыл бы о собственном благополучии и не стал бы отказываться есть. Киригири тоже не пойдет на поводу у эмоций и позаботится о себе и о других. Она не даст им голодать. С ними все будет в порядке. Так… так должно быть… Он судорожно вдохнул, но дыхание сбилось – воздуха не хватало. Из груди вырвался кашель, а и без того напряженные мышцы спины свела судорога. Наэги медленно поднял голову, смотря перед собой помутневшим взглядом. Все вокруг расплывалось и мерцало, но вскоре его глаза сфокусировались на кровати, на столе рядом с ней и на… коробке хлопьев, которую Комаэда принес ему. …И он сидит на полу и переживает, что его друзья не смогут найти достаточно еды, чтобы не голодать, пока ему самому несколько раз в день прямо в комнату доставляют полноценные обеды? Пока он спит без страха, что его найдут черно-белые роботы и люди с масками Монокумы на лице? Еще и на настоящей кровати?! Это так несправедливо. Наэги встал так резко, будто нечто жесткое и тяжелое, как металлический стержень, ударило его по спине. Он подошел к столу и схватил коробку, настолько сильно сжав пальцы, что картон тут же смялся. Ничего из этого не было справедливым. Он, не думая, развернулся, на автомате прошагал в ванную и, оказавшись внутри, буквально оторвал верхушку коробки. А затем перевернул, вытряхивая все до самой последней крошки в унитаз. Звук сливающейся воды показался ему самой настоящей музыкой. Наблюдая, как весь его завтрак уходит в небытие, Наэги не почувствовал ни капли сожаления. Наоборот, он чувствовал себя… хорошо, будто у него получилось по-своему, но все же бросить вызов Комаэде. Он никогда не участвовал в таком бунте против Монокумы, но лишь потому что гораздо эффективнее было пытаться объединить студентов против него. А еще потому что Монокума установил камеры и пулеметы буквально на каждом углу. В итоге, отбросив порванную коробку хлопьев к двери, где Комаэда обязательно ее увидит, когда вернется, Наэги с наслаждением смял то, что осталось от игрушечного медведя, и, прицелившись, несколько раз со злостью кинул импровизированный мяч прямо в мусорное ведро, удовлетворенно отмечая, как пустая оболочка каждый раз взлетает в воздух и попадает в цель. Вот это было приятно. Когда он выберется отсюда, то обязательно расскажет Асахине и Хагакурэ о том, как здорово перекидываться подобной игрушкой, а потом избавиться от нее, как от мусора. Может быть, Убийца Се присоединится к ним, чтобы пнуть пару раз какую-нибудь голову черно-белого робота. Наверняка будет здорово! После того, как Наэги попал в ведро в шестой раз (попутно создав для себя совершенно непроходимую полосу препятствий), он остановился, тяжело дыша. Можно было подумать, что недели, проведенные в блужданиях по городским развалинам, сделают его сильнее – он был уверен, что так и произошло, – но впервые после освобождения из плена в академии у него выдалось несколько дней, когда его тело не было подвержено постоянным физическим нагрузкам, и он до сих пор чувствовал себя не до конца восстановившимся. Плюхнувшись в кресло, успокаивая свое дыхание, Наэги уставился на смятого потрепанного Монокуму, на все остальное, что сделал, вновь подумал про дурацкую игру, в которую только что играл… и внезапно все показалось ему таким бессмысленным. Потому что так и есть. Ничего из этого не поможет тебе или твоим друзьям. Он закрыл глаза. Комаэда настаивал, что ни за что не изменит свое решение, и Наэги начинал верить в это. Но он не останется здесь навсегда. Если бы Комаэда согласился помочь ему выбраться отсюда, было бы проще избежать опасности, исходящей от других обитателей этого здания… Но раз он отказался, Наэги просто сбежит самостоятельно, чего бы это ни стоило. Он сможет сделать это. Так ведь? Получить нужную информацию будет легко. Комаэда уже рассказал ему кое-что, правда, Наэги все равно должен держать в уме предупреждение Камукуры: он не дурак. Факт, что он без видимых проблем смог выкрасть человека под носом у группы других людей, говорил о том, что изобретательности ему не занимать. Наэги должен вести себя осторожнее, а не так, как обычно, дружелюбно… иначе он случайно поддастся чужим уговорам или уступит в чем-нибудь. В то же время ему придется притворяться, что все в порядке, иначе Комаэда заметит… Если бы только Киригири была здесь. Он потряс головой, прогоняя эти мысли – жалеть о произошедшем он будет позже, а сейчас надо понять, как выбраться из комнаты. Дверь оказалась крепкой. Наэги пнул ее и зашипел от боли. Даже если бы ему хватило сил выбить ее, о таком способе побега не могло быть и речи, поскольку он не мог проверить, находится ли кто-нибудь в пределах слышимости. Издавать много шума слишком рискованно… Он проверил замок, но его, похоже, невозможно было взломать с этой стороны. Но откуда ему знать? Он же не герой боевика. Может, он сможет обмануть Комаэду и заставить его открыть дверь? В конце концов, его комната прямо за стеной, и он уже дал Наэги разрешение звать его в любое время суток. Если он будет действовать быстро и непредсказуемо, у него наверняка получится пробиться наружу до того, как дверь захлопнется. Оставалась еще проблема побега от Комаэды и остальных, но «нужно рискнуть, чтобы продвинуться вперед», верно? …Конечно, Киригири имела в виду расследования, когда произносила эту фразу, а не попытку сбежать из здания, заполненного людьми Эношимы. Тогда стоила ли игра свеч? Не лучше ли найти такой способ спастись, при котором похититель не сразу обнаружит его пропажу? От напряжения у него заболела голова. Не то чтобы Наэги хотел принять решение прямо сейчас. Нет, прежде чем начать действовать, он должен был убедиться, что его тело готово к побегу, и, кстати говоря, сейчас было идеальное время, чтобы вернуться к тренировкам, которым научила его Огами. Прошло много времени с тех пор, как он в последний раз практиковался, но, будучи в Академии, он методично выполнял упражнения даже после ее смерти (будто отдавая ей дань уважения), и все еще помнил нужные движения. Необходимость вести себя тихо и маленькое пространство ограничивали его возможности, но, отдохнув, Наэги сразу же приступил к выполнению базовых упражнений. Было не очень удобно, потому что под ногами был расстелен ковер, и в итоге он непонятно скользил каждый раз, когда пытался встать в основную боевую стойку. Ну, ничего страшного. Все-таки он не планировал драться с Комаэдой или с кем-нибудь еще. Он тренировался, тренировался и тренировался. Не имея ни малейшего понятия, сколько прошло времени, он не остановился до тех пор, пока ноги не подкосились, и, из последних сил рухнув на кровать, Наэги ощутил, как быстро стучит его сердце. Он слишком устал, чтобы вставать. Слишком устал, чтобы приподняться и перевернуться так, чтобы ему не приходилось лежать поперек, свесив ноги. Слишком устал, чтобы думать над планом побега. Он просто лежал, пока дверь вдруг не открылась.

***

Комаэда вернулся не только с обедом (который Наэги предпочел проигнорировать, почувствовав тошноту при одном только взгляде на еду), но и с коробкой, заполненной разнообразными вещами. Наэги понятия не имел, как использовать большую часть из них. Ну, например, зачем ему нечто, похожее на оторванную лапу Монокумы-робота? Что он должен с ней делать? Он вздохнул. Наверняка в коробке были и полезные вещи, поэтому он сел рядом с ней, намереваясь методично просмотреть ее содержимое, спиной ощущая на себе взгляд устроившегося на кровати Комаэды, но решив не обращать на него внимания. Если бы тот захотел встать, заскрипевшие пружины мгновенно оповестили бы об этом, поэтому Наэги постарался немного расслабиться. Первым, что он вытащил из коробки, оказалась газета пятилетней давности. На заглавной странице была помещена статья о каком-то массовом отключении электричества, которое накрыло всю страну, хотя Наэги почему-то не мог вспомнить о таком происшествии. Задняя часть газеты была испещрена непринужденными статьями о событиях из повседневной жизни простых городских жителей, вынудившими его улыбнуться, пока он не стал приглядываться к мелькающим в тексте именам, переживая, в порядке ли эти люди сейчас. Закрыв свое лицо листом газеты, он постарался спрятать прорвавшиеся наружу чувства от Комаэды, не желая доставлять тому удовольствие переживаемыми эмоциями. Вместо этого он потянулся к лежащим в коробке часам. – Комаэда-кун, эти часы показывают правильное время? – спросил он, разглядывая циферблат. Стрелки показывали половину второго. – Да, – широко улыбнулся Комаэда, и Наэги положил часы рядом с собой. Затем из коробки была выужена наполовину нечитаемая манга, смятая и когда-то явно промокшая в воде. За ней последовал потертый игрушечный кролик, весь в пыли и грязи (и еще один абсолютно чистый плюшевый Монокума. Наэги потребовалась пара секунд, чтобы взять себя в руки). Рядом с ними нашлась какая-то треснутая тарелка и пара столовых приборов. После этого он вытащил наружу надувной мяч. Конечно же, невозможно было удержаться от желания бросить его об пол, и мяч, отскочив от ковровой поверхности с удивительной скоростью, ударился в стену, изменил направление движения и пролетел рядом с его головой, нацелившись… прямо в Комаэду. Тот с легкостью откинул его в сторону и непринужденно засмеялся. – В следующий раз предупреждай, когда захочешь поиграть со мной. Наэги неуверенно посмотрел на него. Нужно ли ему признать, что это вышло случайно, или лучше проигнорировать чужое высказывание и продолжить разбирать вещи? Но разве он не решил, что ему необходимо выпытать из Комаэды всю возможную информацию? Отталкивая его, он вряд ли сможет добиться цели. – М-м-м, извини. Мы… можем поделать что-нибудь вместе, если ты хочешь, – он даже не взглянул на Комаэду. Ауч. Было так больно предлагать такое! Но это было необходимо… и, наверное, все не так уж и плохо. Если у Наэги и был какой-то талант, так это быть дружелюбным по отношению к другим людям. – У меня есть карты, – в полной тишине вдруг прозвучал голос, который не принадлежал ни Наэги, ни Комаэде. Наэги резко обернулся. Когда Камукура успел зайти?! Он даже не услышал, как открылась дверь. Тем не менее, это, несомненно, был именно Камукура, прислонившийся к стене и не особо заинтересованно смотрящий в их сторону. – Звучит весело, – согласился Комаэда. – Но, Наэги-кун, я должен предупредить тебя. Как бы ужасно это ни было, у меня есть только одна способность, и это удача. А Камукура самый настоящий мастер во всем, что делает! Наэги пожал плечами. – Ну и ладно. Я ведь тоже Абсолютно Удачливый, ты помнишь? Так что… «Найди пару»? Они сели в круг. В момент, когда Наэги раздал карты, он уже знал – это будет игра в игре. Иначе было бы слишком просто. Предложение поиграть без какого-либо подтекста точно не могло прийти со стороны Камукуры, поэтому наверняка здесь есть какой-то скрытый мотив… может это проверка! Но чего? Вот что его озадачило. Если он собирается проверять меня, я должен показать все, на что способен. Наэги, не подавая виду и не раскрывая своего волнения, приготовился сделать именно это.

***

Две игры спустя Наэги заработал ровно ноль очков. Невидящим взором он посмотрел на свои карты, когда Комаэда собрал три пары за раз. Опять. Он явно не шутил, когда говорил, что удача была на его стороне. Украдкой бросив взгляд на Камукуру, Наэги еще раз спросил себя, почему тот вообще продолжает играть. Иногда он даже не смотрел на свои карты и едва выполнял необходимые для игры действия, безразлично интересуясь о наличии нужных ему мастей у одного из них. Но несмотря на его очевидную скуку, Камукура сам попросил о втором раунде. Комаэда радостно согласился (наверное, он готов был играть в одну и ту же игру целый день, если его попросить), а Наэги был настолько ошеломлен, что, не задумываясь, кивнул. Во второй игре Камукуре везло меньше, но, как бы сильно Наэги ни старался, Комаэда и его удача забрали все преимущество себе. Именно он и выиграл в этом раунде, несмотря на извинения, льющиеся из него потоком каждый раз, когда ему приходилось забирать чужие карты и складывать их в свою стопку. К слову, в этот раз Камукура будто бы стал более заинтересован в процессе игры, по крайней мере, Наэги решил, что холодный взгляд, то и дело предназначающийся ему, выражал собой именно заинтересованность. Наконец Камукура вытянул последнюю карту, завершая раунд. Прежде чем Наэги успел погрузиться в уныние, расстроившись от очередного проигрыша, красные глаза вновь взглянули на него, но теперь в них плескалась такая… жестокость, что, пожалуй, воздух между ним и Камукурой вполне мог воспламениться. – Я поддавался, – признался тот, – но даже так заработал больше очков, чем ты. Ты проиграл специально. Ты пытался обмануть нас. Наэги почти съежился под этим взглядом. – Я не пытался! Мне просто не везло. Как всегда… – Неправда, – возразил Комаэда, вновь напомнив ему о его титуле. – Ты же был студентом в Пике Надежды! Чужая рука легла на его плечо в жесте, который должен был быть поддерживающим, но Наэги дернулся, желая отстраниться. – Да, но мне кажется, большую часть времени меня преследует именно плохая удача, – отстраненно ответил он. По какой-то причине Комаэда отреагировал на это слишком бурно, едва не взвизгнув от восторга и воскликнув: – Нет-нет, Наэги-кун! Все это невезение нужно для того, чтобы сбалансировать твою удачу, вот как это работает! – …Ты ведь был Абсолютно Удачливым в своей параллели, – голос Камукуры вдруг понизился, но Наэги не смог понять, почему. Комаэда задрожал от смеха. Он перекатился на спину так резко, что Наэги испугался, что он просто упадет с кровати. – Два Удачливых в одном месте! Должно быть, тебе все-таки будет немного интересно, Камукура-кун. Уголки губ Камукуры дернулись вверх. Это было судорожное, бессознательное действие, больше похожее на спазм мускулов, чем на настоящее проявление эмоций, и Наэги внезапно захотелось оказаться подальше… подальше от этого человека. Тени, упавшие на чужое лицо, придавали ему практически зловещий вид, сгущаясь вокруг глаз так, что они, казалось, вот-вот засветятся. Наэги… Наэги захотелось пересесть чуть ближе к Комаэде. – Мы все еще должны проверить, что его удача настолько же сильна, как твоя, – произнес Камукура. Это предложение звучало жутко. Наэги сжал в пальцах за ткань собственных штанов, пытаясь унять дрожь в руках, и повернулся к улыбающемуся Комаэде. Он, может быть, и похитил его, но при этом хотя бы выглядел относительно добрым. – Комаэда-кун, ты когда-нибудь проигрывал в таких играх до сегодняшнего дня? – спросил он. – Только когда играл против двух людей, – ответил Комаэда. – Против Камукуры и Абсолютного Азартного Игрока. Ученым из Пика Надежды было интересно, найдется ли человек, который сможет победить меня в моей стихии. Я даже не знаю, зачем они пытались. Результат был очевиден. – Ты знал Селестию? – Ага! Я знал всех твоих одноклассников! Я ведь смотрел, как они боролись против Эношимы, но все, как один, поддавались ее влиянию, пока всего один яркий свет не рассеял тьму и… – Я не это имел в виду. Ты знал ее до того, как произошла Трагедия? Комаэда рассмеялся, снисходительно махнув рукой. – Ты правда не помнишь? Камукура-кун и я были в одном классе. Мы поступили на год раньше тебя. Правда? Наэги посмотрел сначала на одного из них, а затем на другого, пытаясь вспомнить хоть одну ситуацию, связанную с ними, будто надеясь, что если он будет пялиться на них достаточно долго, потерянная память вернется. Увы, он не смог найти и следа их присутствия в своих воспоминаниях. Но если Комаэда и Камукура были в одном классе… – Комаэда-кун… – начал Наэги, почувствовав, как ладони покрываются потом. – А что случилось с остальными вашими одноклассниками? – О, они здесь! – В этом здании? – Ага. Киригири гордилась бы его невозмутимым выражением лица. Все-таки он был прав: Комаэда прятал его от остальной части своего класса. Они… Это они присоединились к Эношиме. Именно они помогли погрузить мир в отчаяние, именно они заманили его друзей в эту убийственную игру, а теперь (не напрямую, конечно) именно они удерживали его в этой комнате. – Ско… – Пятнадцать, – прервал его Камукура. Наэги моргнул. – А? – Исключая Эношиму, слуг и солдат, присоединившихся к Отчаянию, нас всего пятнадцать, но не все сейчас находятся в этом здании. Он пристально посмотрел на него, и Наэги вдруг осознал одну очень важную вещь. Камукура точно догадывается, почему он спрашивает об этом. Но даже если он знает, что Наэги планирует сбежать, почему он так просто делится с ним такой важной информацией? Да, он мог и соврать, но Наэги так не казалось. Взгляд Камукуры был слишком уж пристальным, он точно говорил правду, и его совершенно не заботило, что он помогает Наэги с планами, которые направлены против него. Почему? «Камукура сказал, что не будет помогать мне сбежать, – напомнил он себе. – Но если взглянуть с другой стороны… Он никогда не говорил, что будет мешать мне. Может быть, ему так интереснее, поэтому он решил дать мне шанс. Физически он мне не поможет, но, если он даст мне достаточно подсказок, я действительно смогу осуществить побег». – А те, кто сейчас находится здесь, кто они? Какие у них таланты? – спросил Наэги. Нужно было узнать, нет ли среди их одноклассников какого-нибудь Абсолютного Охранника, Следопыта или кого-нибудь еще, на кого нужно обратить особенное внимание. – Тебя это так интересует? – протянул Комаэда. – Эй, Камукура-кун, у нас же остались альбомы с фотографиями со школы? – когда Камукура кивнул, Комаэда встал и блаженно потянулся, вытягивая руки вверх. – Я скоро вернусь! И он выбежал за дверь. – Разве он знает, где искать? – пробормотал Наэги. Камукура хмыкнул. – Это все его удача. Он найдет альбом в первом же месте, которое решит проверить. Значит, поиски займут не так много времени. Наэги потянулся за часами и придвинул их к Камукуре. – Они показывают правильное время? – Спешат на три минуты, – тот даже не взглянул на циферблат. Пауза. – …У вас есть армия? – Комаэда велел солдатам задержать тебя, если обнаружат за пределами этой комнаты, – Камукура слегка наклонил голову. Наэги кивнул, напряженно размышляя. – Почему это беспокоит тебя? – вдруг прозвучал неожиданный вопрос. – Ничего не получится, и ты это знаешь. – У меня совсем маленький шанс на успех, но я же должен попробовать, так? Я не могу просто сидеть здесь и ничего не делать. – Это не сработает. Ты не сможешь сбежать. – Я смогу, – упрямо ответил Наэги. Наступила короткая тишина. – Комаэда сосредоточен на тебе. Даже если ты покинешь это здание, его удача вернет тебя обратно. Отсюда нет выхода. Пока он хочет, чтобы ты был здесь, ты не сможешь выбраться. – Я не могу этого принять, – Наэги покачал головой. – Я выберусь. Я должен. Камукура моргнул. – Ты же не идиот. Даже если ты не видел всей силы таланта Комаэды, ты все равно должен понять. Но все же ты не сомневаешься… Почему? Наэги пожал плечами. – Ну, если фокусироваться только на негативном и говорить себе, что ничего не получится, то так оно и будет. Поэтому я стараюсь думать о хорошем. Если я продолжу говорить себе, что мой план сработает, и буду надеяться на лучшее, то все будет хорошо! – Надеяться… – Камукура уставился в стену. – Ты делаешь это ради надежды. – … Наверное? Камукура не ответил. Наэги не знал, хорошо это или плохо.