The Lion's Den

– Ах, посмотри на него! Ну разве не прелесть! – Комаэда. То, что он получил новый титул месяц назад, не означает, что ему всего месяц. – Вообще-то, может быть, и означает. Старый Наэги-кун никого не волнует. Улучшенная версия куда популярнее! Наэги пошевелился. Он буквально кожей чувствовал присутствие нависшего над ним Комаэды, продолжающего мурчать себе под нос какие-то абсолютно бессмысленные вещи. Было не очень понятно, где именно находится Камукура, но скорее всего он все еще лежал на кровати, пялясь в потолок. Что-то мягкое коснулось его щеки. Все еще сонный Наэги лениво вытянул руку, на автомате прижал эту вещь к себе и снова заерзал, прогоняя остатки сна, но внезапный прилив волнения, пробежавший по спине волной мурашек, заставил его резко открыть глаза. Обувь, которую он взял у Камукуры, была спрятана под толстовкой, но Комаэда стоял прямо над ним… К счастью, во сне он сжался так, что его колени довольно хорошо скрывали выпирающую из-под ткани выпуклость. А, да. Та мягкая вещь? Это был еще один плюшевый Монокума. …Наэги не считал себя жестоким человеком, но иногда ему очень хотелось ударить Комаэду прямо в лицо. – Ты хорошо поспал? – поинтересовался тот, склонившись над ним и оперевшись руками о бедра. – Я спал на полу. На мгновение чужое лицо омрачило беспокойство, но Комаэда почти сразу же растянул губы в улыбке. – Скоро ты вернешься к своей кровати. Давай, пойдем! – Что ты… Эй! Прекрати трогать меня! – Но как мне еще нести тебя? Я не хочу, чтобы ты снова на что-то наступил. И вот, его на самом деле подняли на руки. Наэги ничего не мог с этим поделать: его ладони были заняты тем, что прятали то и дело пытающуюся выскользнуть из-под одежды обувь. Должно быть, из них получилась забавная парочка: Комаэда, легкомысленно улыбающийся, держал на руках хмурого Наэги – они прямо-таки сошли со свадебной фотографии (только свадьба не удалась). Эта сцена выглядела настолько необычно, что даже Камукура бросил на них почти любопытный взгляд. – Что, если кто-то увидит? – пробормотал Наэги. – Все нормально! Вчерашняя неудача с Кузурю-куном гарантирует, что сегодня все пройдет хорошо. Мы ни на кого не наткнемся. Наэги не до конца понимал, как работает вся эта тема с удачей, но Камукура, похоже, тоже не имел ничего против их рискованной идеи пройтись по коридорам средь бела дня. Выходя наружу, Комаэда толкнул дверь ногой и, гордо выпятив грудь, двинулся вперед резкой и быстрой походкой человека, которому поручили по-настоящему важное задание. И Наэги знал: Комаэда правда считает, что держать его в заложниках – это нечто особенное и очень важное. В дневном свете городские руины выглядели совсем по-другому. Ночь скрывала масштабы разрушений, окружив окраины города неземным сиянием, но сейчас этот серебряный лунный свет пропал, а на его место пришел коричневый цвет разложения, черный – сажи и разрухи, и красный – огня. Яркое голубое небо, обещающее хороший спокойный день, совсем не вязалось со всей этой картиной. Наэги отвел глаза от окон и беспокойно поерзал в чужих руках. – Комаэда-кун, что произошло вчера? – Ничего интересного, – рассеянно ответил тот. – Но тебе придется немного подождать, прежде чем я смогу найти новый комплект одежды. – …Он был зол? – несмотря на то, что чужой ответ прозвучал довольно спокойно, Наэги никак не мог унять неприятную тревогу, сконцентрировавшуюся в груди. Все-таки одежда, которую воровал Комаэда, принадлежала не кому-то безобидному, а Абсолютному Якудза. – Определенно! – засмеялся Комаэда. – И… Гх… Он вдруг качнулся вперед, почти опустив руки. Наэги избежал удара о землю только благодаря огромному усилию, которое приложил побледневший Комаэда, чтобы удержаться на ногах. – И… Извини, – он тяжело вдохнул сквозь сжатые зубы. – Прямо сейчас мне немного больно смеяться. Но я ничего не могу с собой поделать… Я так счастлив, когда говорю с тобой! Больно смеяться?.. – Ты ранен? – спросил Наэги. – У меня всего лишь пара ушибов. Я в порядке. Но он определенно не был в порядке. Люди не должны задыхаться так сильно, даже если несут кого-то в руках… Комаэда определенно не был в таком состоянии, когда пришел в комнату Наэги ночью, поэтому легко было догадаться, что эта травма произошла во время ссоры между ним и Кузурю. Несмотря на то, что теперь каждый шаг Комаэды сопровождала болезненная гримаса, он отказался отпускать Наэги, даже когда тот предложил спуститься на землю и пойти самостоятельно. Поэтому Наэги решил отвлечь его от боли и снова завел разговор: – Если Кузурю узнал, что ты воруешь его одежду, почему он стучал в мою дверь? – А? Я думал, ты уже понял. Ты находился в моей комнате… Наверное, тебе интересно, где был я, раз ты спал у меня? Попробуй угадать. Даю тебе три попытки. – Ты был в соседнем помещении, – задумчиво ответил Наэги, – но я же ничего не знаю про это место. У меня совсем нет идей. – Ну да… – немного растерянно протянул Комаэда, словно забыв, что его пленник еще ни разу не выходил за дверь своей комнаты до этого момента. – Это кладовка. Превосходное место для мусора, до которого никому нет дела. – …Ты жил в кладовке все это время? Рука Комаэды обвилась вокруг его тела, прижимая его к себе еще крепче. – Все в порядке. Цель оправдывает средства, когда дело касается Абсолютной Надежды. Для меня большая честь принести надежде такую жертву! К тому же, я получил эту комнату только благодаря невероятной щедрости моих одноклассников, и правильно, что я уступил ее, как только появился кто-то более достойный. – Но это твоя комната… – еще до того, как Наэги заговорил, он уже понял, что Комаэду бессмысленно переубеждать. Тот искренне верил в то, о чем говорил. На обратном пути у них и правда не возникло никаких проблем. Комаэда спокойно внес Наэги в комнату, прошел мимо стола с еще горячей едой и положил его прямо в кровать. Все еще держа руки на животе в попытке скрыть выпирающую сквозь ткань обувь, Наэги неуверенно моргнул, не понимая, что теперь ему делать. – Дом, милый дом, – пробормотал Комаэда. – Я правда очень сожалею о том, что произошло ночью. Теперь ты можешь выспаться. – М-м, хорошо… Я в уборную! И он сбежал в душевую, двигаясь достаточно быстро, чтобы Комаэда не успел заметить, что он что-то прячет. Как только дверь за ним закрылась, он позволил ботинкам вывалиться из-под одежды, а потом спрятал их в ванну и задернул штору. Попятившись к двери, он проверил, видна ли обувь оттуда. Сойдет. Нога Камукуры больше моей, но, думаю, у меня получится что-нибудь с этим сделать. Наэги кивнул, довольный своими планами. Когда он вышел, Комаэда стоял, прислонившись к стене, и держал руку на ребрах – там, где у него, видимо, болело сильнее всего. Его улыбка не отражала ни капли переживаемых страданий, но когда он заговорил, его голос прозвучал несколько хрипло: – Если тебе не требуется что-либо еще, я оставлю тебя одного. Когда он, пошатываясь, направился к выходу, Наэги проводил его взглядом, чувствуя неприятное волнение в животе. Знакомая волна жалости захлестнула его. – Комаэда-кун, я не думаю, что тебе стоит куда-то идти. Комаэда одарил его неуверенной улыбкой. – Я очень не люблю быть для кого-то обузой, Наэги-кун. – Но… Но ты ранен, и скорее всего ты снова пойдешь спать в ту кладовку. Даже учитывая, что это твоя комната… Наэги глубоко вздохнул, собрался с мыслями и выпрямился. – Комаэда-кун, я буду рад, если сегодня ты останешься здесь. Застигнутый врасплох Комаэда замер, бросив на него пораженный взгляд. – …Останусь? – Тебе точно нельзя ходить прямо сейчас, – твердо ответил Наэги. – Ты… Я хочу, чтобы ты лег и отдохнул. Здесь. В своей кровати. Не в кладовке или где-нибудь еще. Натянутая улыбка Комаэды явно была приправлена доброй порцией страха. – Но это твоя кровать, Наэги-кун. – Тогда я хочу, чтобы ты лег в мою кровать. – Лежать под теми же одеялами, что и Абсолютная Надежда… Это… Это невозможно, – улыбка все еще была на его лице, но теперь она стала такой широкой, что чужому взгляду открылось неприлично много зубов. – Я не могу сделать с тобой такое. Меня тошнит от того, что я могу испачкать твою кровать своим отвратительным присутствием! Это ужасно! Я должен быть наказан за одну только мысль об этом. – А меня тошнит от мысли, что ты продолжишь ходить где-то в таком состоянии! – прокричал Наэги, ощутив, как кончики пальцев закололо от раздражения. – Ты сказал, что уйдешь, если мне больше ничего не потребуется. Ну так вот, есть кое-что, что я хочу. Я хочу, чтобы ты прекратил ранить себя и лег! Комаэда издал странный икающий звук, словно заевшая пластинка. Его широко раскрытые глаза наполнил испуг, и он посмотрел на него так… будто из них двоих Наэги был похитителем. Ладно. Попробуем другой подход. – Ты сказал, что собираешься защищать меня, так? Как ты собираешься делать это, если едва можешь ходить? Если случится что-то по-настоящему плохое, ты не сможешь ничего сделать, просто потому что тебе слишком больно. Ты должен отдохнуть. Ты обязан лечь в эту кровать ради Абсолютной Надежды. Прямо сейчас. Вот. Последняя фраза должна была убедить его. Наэги почти услышал, как в чужом мозгу тяжело скрежещут шестеренки, а затем... Внезапно все тело Комаэды содрогнулось. – Я… Я понял! – Комаэда поплелся к кровати, переставляя ноги настолько быстро, насколько мог. Сдерживая сдавленное хихиканье, он повалился боком на тот ее край, где обычно лежали ноги Наэги, и зажал рот рукой, но его тихий шепот все равно был хорошо различим. – Ничего страшного. В конце концов, в ногах спят собаки. Скорее всего, Комаэда не будет ложиться нормально: это был максимум, на который он готов был пойти даже ради надежды. Наэги сел бы на кровать рядом с ним, но его одолевало предчувствие, что это заставит Комаэду снова выйти из себя, поэтому он просто пододвинул стул к кровати и уселся на него. – Комаэда-кун, ты не против, если я взгляну на твои ребра? Комаэда уставился на него, а затем его губы растянулись в острую, как лезвие, ухмылку. – …Ты хочешь, чтобы я разделся для тебя, Наэги-кун? Что? – Н-нет! Нет! Я не… – Прости, прости! Я подумал, это будет смешно. Я хотел немного рассмешить тебя и поднять тебе настроение… Прости. Это была не очень хорошая шутка. Наэги закрыл лицо руками. Он почти пожалел, что заставил Комаэду остаться здесь. – Просто… Я просто собираюсь посмотреть на твои ребра. И все. Он приподнял ткань светлой футболки. Ужасная шутка все еще отдавалась эхом в его голове, и поэтому Наэги очень старался не касаться чужой кожи. В нижней части грудной клетки он обнаружил огромный длинный пурпурно-черный синяк. Выглядел он крайне болезненно. Наэги не имел ни малейшего понятия, каким образом Комаэда так долго скрывал свою боль. – Впечатляет, не так ли? – глаза Комаэды блеснули восхищением. – Абсолютная Мечница с легкостью могла бы убить меня или сломать мне пару костей, но она прекрасно знает, что делает. Наэги вздохнул. – Просто постарайся особо не двигаться, хорошо? – Ради тебя, Наэги-кун, я могу остановить свое сердце! Глубокий вдох. И еще раз… глубокий вдох. Сдавшись в своих попытках помочь, Наэги передвинулся в противоположный конец комнаты, сел там, достал одну из книг, которые Комаэда принес ему, и открыл ее на странице с загнутым уголком. Он уже читал ее – еще до того, как мир сошел с ума. По его мнению, она была довольно детской, но даже такая книга лучше, чем ничего. Все же приятно было на время отвлечься от происходящего. Прошло не так много времени, прежде чем он закончил читать. Отложив книгу в сторону, Наэги бросил взгляд на Комаэду, все еще лежащего на кровати с закрытыми глазами. Его вид казался почти умиротворенным, пока Наэги не заметил, насколько напряжена чужая шея. – Комаэда-кун, тебе не нужно так мучиться ради меня. – Мне все равно, – ответил тот, все еще не открывая глаз. – Надежда требует жертв. – Но это не значит, что тебе нужно лежать вот так и страдать от боли. У вас же есть Абсолютная Медсестра, почему ты не попросишь у нее обезболивающее? – Тсумики-сан захочет усугубить ситуацию, – пробормотал Комаэда и наконец открыл глаза. – Но раз я тоже часть Абсолютного Отчаяния, я могу сказать ей, что если она мне поможет, в долгосрочной перспективе это вызовет больше отчаяния… Если, конечно, она захочет унизиться, опустившись до помощи такому человеку, как я. Наверное, мне придется умолять ее до последнего, чтобы она согласилась. – Эм… – и как он должен отвечать на такое? – Но я правда не должен беспокоить ее своими несущественными проблемами, – завершил Комаэда, ясно давая понять, что покончил с сомнениями. – Нет, ты должен! – возразил Наэги. – Потому что, если ты не пойдешь к ней, я… Я перестану есть! Комаэда бросил на него взгляд, который показался ему почти свирепым. – Прибегаешь к угрозам? Это удручает… Полагаю, я должен послушаться, пока ты не придумал что-нибудь похуже. Я скоро вернусь. Он медленно поднялся с кровати и направился к двери. Наэги пораженно следил за ним, ощущая нарастающее онемение в конечностях. Только что он сделал просто фантастическое открытие. У него есть оружие, которое он может использовать против Комаэды. И это оружие – он сам. Что, если он просто решит заморить себя голодом? Не то чтобы Наэги был готов попробовать что-то подобное, но… Заставит ли это Комаэду отпустить его? Или… Или он может сам взять себя в заложники! Он может сказать, что порежет себя, если… если… Неважно. Он не будет прибегать к такому, и Комаэда скорее всего понимает это. Наэги не знал, что делать с его новым открытием, но оно определенно должно пригодиться ему в будущем. Когда Комаэда вернулся, он в самом деле выглядел гораздо лучше. Наэги постарался не обращать на него внимания и занялся своими повседневными делами (теми, которые не скрывал от Комаэды), пока тот отдыхал поблизости. Оказалось, он вполне может вести себя тихо и незаметно, так что Наэги не чувствовал себя настолько неловко, насколько ожидал. Прошел ужин, и близилась ночь. Наэги нашел применение своим новым знаниям и заставил Комаэду переночевать вместе с ним: было бы очень плохо, если бы он вернулся в кладовку и попытался заснуть сидя, превратив сегодняшний отдых в бесполезную трату времени. Им обоим повезло, что Наэги не был высоким, так что он не касался Комаэды, даже растянувшись на кровати во весь рост. Несмотря на это, он остро ощущал чужое присутствие рядом с собой. …Но заснуть оказалось проще, чем он думал.

***

Комаэда наотрез отказался отдыхать дольше одного дня. Независимо от того, что Наэги пытался сделать, он не смог убедить его не отправляться на ежедневную охоту за вещами, которые он приносил потом своему пленнику. Максимум, на который он согласился – это обыскать ближайшие здания, а не руины вдали от дома. Ключ повернулся в замке, и Наэги снова остался один, целую минуту в растерянности рассматривая дверь. Наконец, он очнулся от этого ступора и заставил себя приступить к своим обычным делам. В какой-то момент он, задремав перед обедом, проснулся с тревожной мыслью, что ему что-то послышалось. Так и было: ручка двери двинулась почти сразу же после его пробуждения. Наэги пошевелился, намереваясь встать и поприветствовать вернувшегося Комаэду, но… Стоп. Что-то было не так. Для обеда еще слишком рано. Но, может быть, Комаэда чувствовал себя плохо, поэтому решил исполнить свои обязанности пораньше, чтобы как следует отдохнуть после этого… Наверное, нужно освободить для него место на кровати. – Эм-м-м, Комаэда-кун, я принесла тебе еще обезболивающего. Наэги повернулся к двери, прежде чем понял, что происходит. В дверном проеме стояла Тсумики Микан, Абсолютная Медсестра… Абсолютное Отчаяние. Ее глаза широко раскрылись, когда она осознала, что нет, это не Комаэда успел покрасить волосы за ночь. – Кто… Кто ты?! – оглушающее завывание вырвалось из ее груди, и она, схватив себя за волосы, с силой потянула пряди вниз. Ему должно быть страшно, да? Но это было не так. Мысли Наэги были такими смутными и далекими, будто это был всего лишь сон… – Кто ты такой?! – завопила Тсумики. И тогда ужас ударил его в грудь. Кровь закипела от всплеска адреналина, и Наэги панически дернулся к краю кровати, неловко свалившись вниз и прижавшись спиной к стене с другой ее стороны. Она идет сюда? Она ведь не узнала его? Что он теперь должен делать? Где Комаэда? Он подавился собственным дыханием, не видя, что происходит в остальной части комнаты. Но Тсумики обошла кровать. Теперь их ничто не разделяло. – Я знаю тебя. Ты… И весь мир замер, когда панику и слабость в ее голосе заменила чистая сталь. – Ты Наэги Макото!