Fix You [РЕДАКТИРУЕТСЯ]

      — Расскажи о себе, Субин. Что для тебя в жизни важно? — спросил Чон, уже сидя за столом на кухне.       Девушка посмотрела на него и задумчиво перевела взгляд на потолок.       — На это так просто не ответишь, — особенно когда до сих пор чувствуешь жар и головокружение от поцелуя. — Я не знаю, с чего начать.       Су нуждалась в подсказке, в опыте человека, который умеет быстро приходить в себя после оглушающих приступов страсти. Чонгук как раз из таких.       — Почему ты здесь? Я помню, отец сказал, что ты осталась учиться здесь и занимаешься рисованием. Но мы оба знаем, что этим ты могла заниматься и в Сеуле. Так почему ты не поехала со своей семьей?       — Я просто люблю Пусан. Мне нравится море. Тут я влюбилась, — он выжидающе молчал. — Я хочу не зависеть от своих родителей и начать жить самостоятельно. А еще я бы не вписалась в ритм жизни столицы.       — Неужели? Я слушаю, — протянул он, попивая кофе.       — Люди связаны условностями. Вне зависимости, находишься ты наверху или внизу, существует масса определенных ожиданий, которым ты должен соответствовать. Внизу ты должен быть грубым, подавленным и злым. Наверху – самоуверенным, умеющим вести себя в обществе и обаятельным. В любом случае это как шаблон, в который надо вписаться. Я бы не сумела, — он погладил девушку по руке легким, утешающим движением. — Я никогда не была такой. Это в последние несколько лет я стала довольно самоуверенной. И думаю, теперь сумею правильно вести себя в обществе, если нужно. Но обаяние? Никогда такой не была… — чтобы Чону не показалось, будто Субин напрашивается на комплименты, она заговорила быстрее. — Я довольно симпатичная, знаю. Но обаяние – это больше, чем внешность, это как аура. Такой блеск, шик и изысканность. Знание правильных людей, и посещение правильных мест. Когда ты замечаешь всех, все замечают тебя. И я не ощущаю себя во всем этом комфортно.       Даже просто думая об этом, девушка почувствовала ту самую нервную робость, что когда-то преследовала день ото дня. Ее руки непроизвольно сжались.       — Родителям очень понравилась такая жизнь. Жизнь на публике мне совершенно не подходит. Не то, чтобы я не старалась в нее вписаться. Пыталась почти десять лет. Мне казалось, что если приложить много усилий и долгое время тренироваться, то некоторые вещи, в конце концов, сложатся правильно. Но они так и не сложились, — она посмотрела на парня. — Итак, я ответила на твой вопрос: я не поехала с родителями в Сеул, потому что хотела остаться собой. В ответ Чонгук снова начал гладить ее руку.       — Часто видишь родителей?       — Раз или два в год.       — Сама к ним ездишь? Субин кивнула в ответ.       — Они сюда больше ни за что не приедут. И хорошо. Дай отцу шанс, он тут же испортит мою жизнь. Поэтому я езжу к ним.       — На праздники?       — Нет-нет, праздников стараюсь избегать. На праздники гораздо лучше оставаться здесь. Обычно выбираю какие-нибудь выходные.       — Они, наверное, рады тебя видеть.       — Ну да, первые пять минут. А потом мы начинаем ругаться. У меня собственный взгляд на разные вещи. И в последние годы я начала его озвучивать. Наверное, именно это я имела в виду, когда сказала, что стала более самоуверенной. Здесь я чувствую себя в безопасности.       — Скорее всего, потому, что ты завела друзей. А если бы у тебя были такие друзья в том мире, ты бы чувствовала себя больше в безопасности и там.       — У меня и там много друзей.              — Друзей из твоей старой жизни. Но не тех, которые тебе по-настоящему нравятся, которым ты доверяешь. Иначе ты бы ездила туда чаще.       С этим Су не могла спорить. Чон успешно обрисовал ситуацию. Ее удивило, что он сумел это сделать, поскольку подошел к этому разговору с другой стороны. Большой город, большое имя, большие деньги, но он отличался от того Чонгука, с которыми девушка когда-то пыталась общаться. Он не только слушал — он слышал. Это достойно уважения.       Его ладонь накрыла ее руку, пальцы переплелись. Субин не сопротивлялась. Ей нравилось его прикосновение. В том, как сплелись их пальцы, таилось что-то такое естественное, такое искреннее, и девушка вдруг созналась:       — Иногда я скучаю по незначительным вещам. Например, походы в музеи. В любимые рестораны. Я могла бы это делать, приезжая туда, но обычно не делаю.       — A если бы вместе со мной?       Субин набрала больше воздуха, чтобы так же легко ответить «Да», но не смогла, вместо этого сухое:       — Это не твой стиль.       — Конечно, не мой, черт побери. Я и не собирался, и ты сама этого не захочешь. Мы оба это знаем, — его голос снова понизился. — Но… ты бы стала это делать со мной? Проводить со мной время в городе?       — Когда? — недовольно спросила девушка.       — Если поедешь на выставку работ Пикассо, я мог бы сводить тебя в…       — Я не знаю, поеду ли на выставку, — перебила парня.       — Ты могла бы поехать, если бы захотела. Но это только твое решение, Субин. Мы могли бы прекрасно провести время.       Да, только Ким плохо представляла его идею о «прекрасном времяпрепровождении». Она собиралась возразить Чону, как вдруг зазвонил телефон. Выругавшись себе под нос, Су пересекла комнату и схватила трубку.       — Алло! Субин? — девушка услышала голос старшей сестры. Опустив голову, помолчала, пытаясь взять себя в руки.       — Привет, онни.       — Он там?       — Кто? — спросила Ким, как будто не понимала.       — Чонгук, — в ответ сестре Субин молча разглядывала пол. — Он правда сногсшибательный?       Ким так и видела ее глаза — нетерпеливые, широко распахнутые, как и ее улыбка. Девушка повернулась к кухне спиной.       — Как дела? — она попыталась перевести тему, но сестра проигнорировала вопрос.       Она была старше на семь лет и всегда видела в Субин больше досадную помеху, чем сестру. Конечно, это не означало, что она не обращалась к ней, когда ей что-то было нужно. Вот как сейчас.       — Не помню, когда в последний раз видела Гуки, — небрежно продолжила сестра. — О нем заговорили два года назад. Говорят, университет закончил поздно, а что делал до этого – большая тайна. Ну, так что, он и вправду так красив, как выглядит на фотках в инстаграме?       — Онни, я не могу сейчас разговаривать.       — Он что, сидит прямо там? — девушка взвизгнула. — О, господи. Папа говорит, он остается у тебя на неделю. Счастливая ты девчонка… Впрочем, ты вряд ли это понимаешь. Или сидишь, дергаешься и вся на нервах. Ты же после расставания с Минхо ни с кем не встречалась, да?       Натянув телефонный провод, Субин перешла в гостиную, привалилась плечом к стене и, продолжая стоять к кухне спиной, ответила, буквально прижимая трубку к губам:       — Я не понимаю, о чем ты говоришь. Он здесь по работе.       — Это может быть и так, но как знать, чем все закончится, — онни перешла на заговорщицкий шепот. — Чон, вроде, холост, он подходит и тебе, и нашей семье. Он успешен, богат, свободен, и он в твоем распоряжении на всю неделю. Сделай это!       Субин не желала выслушивать этот бред, в то время как на кухне ее ждал Чонгук.       — Онни, я действительно не могу сейчас разговаривать, — она старалась отвечать как можно тише, но сестра, должно быть, заметила в ее голосе нетерпение. Ее собственный, громкий, зазвучал обиженно.       — Ты просто не хочешь разговаривать. Ты никогда не хочешь, потому что думаешь, что и так все знаешь. Так вот, Ким Субин, не все! Ты ничего не знаешь о мужчинах. Ты с первого же дня старшей школы начала встречаться с Минхо, потом его сосватали с какой-то красоткой, и ты с тех пор живешь, как монашка. Ты собираешься провести так остаток всей своей жизни?       — Господи! — вспомнив, что она не одна, Субин понизила голос до хриплого шепота. — Что ты несешь? — прижимаясь спиной к стене, она заскользила вниз, пока не очутилась на полу. — Ты делаешь из мухи слона! Это просто бизнес. Бизнес. И точка.       — Бизнес? Точка? А как насчет саморазвития, а? Я думала, тебя это интересует. Ты осталась в Пусане, чтобы быть поближе к природе. Ты говорила, что собираешься развивать свой талант художника. Ладно, а как насчет развития социальных талантов? Или романтических? Это твой шанс, Субин, не упускай его!       — Шанс на что? — Су рассердилась. — На сумасшедший и необременительный секс в эти выходные? Если это твое представление о саморазвитии – прекрасно, но мне его не навязывай. У меня есть лучшие способы проводить время.       — Конечно, есть – играть в мученицу. Ты занимаешься этим так долго, что тебя уже больше ничего не интересует.       — Закрой рот!       — Ты такая ханжа. И круглая дура вдобавок. Да если бы у меня не было других планов, я бы приехала и показала тебе, как это делается. Ты явно не имеешь никакого представления о том, как соблазнить мужчину.       Субин задело, когда сестра обозвала ее мученицей, однако она понимала: сестра представления не имеет, о чем говорит, когда речь заходит о любви и отношениях. Зато, если дело касается секса — ей равных нет, и поэтому ее оскорбление ударило точно в цель. Рядом с сестрой Су с детства чувствовала себя ущербной. Но ведь они больше не дети, и младшая не обязана выносить ее ругань.       — Если ты действительно так думаешь, то круглая дура тут только ты, — ответила Ким в трубку. — У меня не такая одинокая жизнь, как тебе хотелось бы думать. Здесь есть потрясающие парни, действительно потрясающие. Они не носят одежду из бутиков, у них нет дизайнерских машин и пентхаусов, поэтому им приходится привлекать к себе внимание исключительно собой, и, поверь мне, они прекрасно с этим справляются. Они – те, о которых говорят «настоящий мужчина», и они чертовски сексуальны. Я могу соблазнить такого мужчину за одну минуту.       — Да ты хоть раз это сделала? — насмешливо хмыкнула онни.       — Тебе так хочется это знать? — хмыкнула Су в ответ точно так же насмешливо. Сестра запнулась, но тут же нашлась:       — Ах, простите, пожалуйста, Ким Субин. Я думала, что могу помочь. Но ты явно не нуждаешься в помощи. Удачных тебе выходных, — трубка онемела. Прижимая ее к губам, Су почувствовала, как ее охватывает знакомая грусть.       Она давно привыкла к мысли, что они с сестрой никогда не поймут друг друга. И это наполовину вина Субин — ведь она не уступает ей в упрямстве. Но все равно жаль. В ее жизни случались моменты, когда не помешала бы сестра рядом.       Глубоко вдохнув, Ким повернулась, чтобы встать, и, увидев вдруг прямо перед собой чьи-то ноги, испуганно вскрикнула. Ее взгляд метнулся вверх по узким бедрам, плоскому животу, скрытому футболкой, широким плечам и вежливому выражению на лице Чон Чонгука.       — Господи, ты меня напугал, — прижав руку с телефонной трубкой к своему колотящемуся сердцу, девушка перевела дыхание. — Я привыкла быть одна и забыла, что здесь еще кто-то есть.       — Все нормально?       — Да. Когда собираешься встретиться с коллегами?       — После полудня, — с облегчением выдохнув на его ответ, Су попыталась вспомнить конец своего разговора сестрой.       Без лишних слов Чон помог ей встать и, вернувшись на кухню, открыл холодильник. Но чтобы налить молоко, ему пришлось искать стакан. И, прежде чем Ким успела прийти в себя, Чонгук уже стоял рядом с ней, выискивая предмет.       Девушка снова почувствовала, как в груди что-то екнуло. В этот раз не удалось сделать вид, что ничего не происходит. Протянув руку, чтобы открыть шкафчик, она заметила, как пальцы трясутся. Сделав неопределенный приглашающий жест в сторону посуды, она быстро опустила руку на твердую поверхность кухонной столешницы. Парень взял стакан, но не отодвинулся. И не произнес ни слова. Их разделяли буквально миллиметры. Плечо Субин почти касалось его груди, рука — его живота, ноги — его бедер. Чонгук стоял так близко, что Ким ощутила его дыхание на своих волосах и опять уловила восхитительный мужской аромат. Но сильнее всего на ее подействовал жар его тела. Свободно проникая сквозь ткань их одежды, он обещал утешение, которого девушка была лишена.       «Отойди!» — приказала себе, но не смогла даже сдвинуться с места. Этот мысленный посыл утонул в море бушующих в ней ощущений, ноги не слушались. И Су беспомощно замерла, чувствуя соблазн, притяжение, желание. Дыхание стало поверхностным, сердце колотилось, как безумное. Она уставилась на покрытую плиткой столешницу и ждала, когда Чон заговорит. Но тело начало поддаваться его жару, и Ким поняла — ждать больше нельзя. Нужно разрушить чары, которыми парень околдовал. Это были именно чары, обычно девушка не реагировала на мужчин подобным образом. Просто не реагировала, и все.       — Чонгук, — прошептала еле слышно.       — М? — это мычание не было ни озорным, ни насмешливым, ни даже соблазняющим. Очень тихое «М-м-м», такое невинное, такое задумчивое, что и вправду казалось сексуальным. Смущенная последним соображением, Ким попробовала еще раз:       — Чонгук…       — Да? — она собиралась что-то ему ответить, но слова не приходили.       — Я… Э-э… — Субин напряженно пыталась привести свои мысли в порядок.       Парень не двигался еще секунду, затем медленно отошел. Не заботясь о том, как это может выглядеть, Ким опустила голову и, наконец, набрала в легкие воздуха. Когда она подняла взгляд на Чона, он стоял к ней спиной, наливая молоко в стакан.       В стакан, поиски которого и заставили его подойти к ней так близко. На первый взгляд Чонгук выглядел совершенно спокойным. Казалось, то, что потрясло девушку до глубины души, совершенно его не тронуло. Но она заметила, как расправлены и напряжены его плечи, как голова его остается склоненной, хотя стакан давно уже полон. Произошедшее задело и его тоже. Субин не была уверена в том, что именно произошло, и не знала, показалось ли это ему таким же непрошеным, как и ей, но от осознания взаимного воздействия стало значительно лучше.