* * *
Бóльшую часть воскресенья вы потратили на прогулку по побережью Восточного моря, омывающего берега Пусана и прогулялись по извилистым горным тропам горы Кымчжонсан. Вечером того дня Чонгук решил остаться с тобой до вторника. Чусок ты отпраздновала, как и последние два года, с двумя десятками друзей, собравшихся в баре. Каждый внёс свою долю в подготовку пиршества. Ты отличилась двумя большими мисками фруктового пудинга с черникой, который оказался на удивление вкусным, особенно если учесть, что в нём, помимо воды, было всего три ингредиента. Ты вернулась домой в сумерках. Чонгук праздновал Чусок с семьёй своего коллеги и обещал позвонить, так что тебе бы не хотелось пропустить этот звонок. По крайней мере, подобной причиной ты оправдывала своё нетерпеливое ожидание возле телефона. После того, как вы поговорили и договорились о следующей встрече, а затем повесили трубки, ты признала, что цельность, которую ты ощущала внутри, крепчала. Вы с Чоном договорились, что ты приедешь в Сеул и проведёшь ночь с пятницы на субботу у него дома, а затем вы вместе отправитесь в небесный парк Ханыль, чтобы погулять в кустах пушистой травки, похожей на розовые облака, спустившиеся на поля. Но тебе не хватило терпения дожидаться дневного рейса, поэтому ты уехала рано утром. Чон был на конференции на другом конце города, когда ты приехала в его офис. Он не ждал тебя так рано. В свою очередь, ты сначала терпеливо его ждала, потом ждала не очень терпеливо, и так — пока парень не вернулся. И огромная радость, озарившая его лицо при виде тебя, вознаградила за все ожидания. Захлопнув дверь офиса пинком, он прошёл по ковру, положил руки на подлокотники твоего кресла, наклонился и впился в твои губы. Не прикасаясь к тебе больше никак, Чонгук всё равно заставил тебя почувствовать себя на седьмом небе от счастья. И он не прикоснулся потому, что не был уверен, сможет ли сдержаться. Но об этом Чон рассказал гораздо позже, когда вы уже оказались у него дома и сдерживаться больше не было необходимости. Но вы и не сдерживались. Правда, вы не только вознаграждали друг друга за разлуку: вы пообедали и поделились новостями прошедшей недели. — Кто бы мог подумать? — бормотал парень тебе в шею. Его руки под твоим свитером работали над пуговицами блузки. — Ты действительно сводишь меня с ума. Как ты это делаешь? Ты сдернула с него галстук и уронила на пол. — Это лишь самая малая часть, — улыбнулась ты, вытаскивая подол рубашки из его брюк. Стаскивая рубашку с его плеч, ты успела только прижаться губами к его мускулистой груди, когда Чон потянул твой свитер вверх, через голову. Отбросив его в сторону, он быстро избавил тебя от блузки. — Помоги мне, — тебе никак не удавалось расстегнуть его ремень. Чонгук сделал это сам. Он расстегнул застежку сзади на твоём бюстгальтере так же быстро, как и свой ремень. Снял кружевные чашечки с грудей и отшвырнул бюстгальтер в сторону. Вы оба так лихорадочно и коротко дышали, словно только что пробежали марафон. Ваши руки то и дело путались друг о друга. Это замедляло вас и увеличивало нетерпение. — Мой отец хотел пригласить тебя на ужин, — сказала ты, осторожно расстегивая молнию поверх его возбужденного органа. — Ах, Гук-и... Взяв твой сосок в рот, он втянул его так сильно, что движение отозвалось во всем твоём теле. Немедленно выпустив его член из рук, ты запустила пальцы в его волосы. — М-м, Чонгук... Всё всегда сводится к этому... У тебя перехватило дыхание, потому что парень сделал что-то зубами, и, когда оторвался, подняв голову, ты тут же почувствовала себя обделенной. — Мне остановиться? — Боже, нет! — ваши губы слились в страстном поцелуе и снова твои руки скользнули вниз. Член Чонгука был горячим и очень твёрдым. Ощущая его таким под своими ладонями, ты почувствовала, как возбуждение током пронеслось вверх по твоим пальцам, по рукам и дальше, по всему телу. Ты провела ладонью по его длинной напряжённой плоти, гордясь и радуясь тому, как она твердеет ещё больше. Казалось, ещё немного — и взорвётся. И себя ты чувствовала точно так же. Тогда Чонгук выругался и, отодвинув тебя от себя, взялся за твою одежду всерьёз. — Ты иногда так сильно меня отвлекаешь, — прорычал он, встав на колено, чтобы стянуть с тебя юбку, — что я не могу сосредоточиться на том, что делаю. — У тебя всё прекрасно получалось делать, — шёпотом поддела его ты. — Просто захотелось... Его глаза, поблескивающие тёмными искрами и затуманенные сейчас, пригвоздили тебя к месту жадным взглядом, отчего ты забыла, что собиралась сказать. Затем Чонгук посмотрел вниз, наклонился вперёд и поцеловал тебя туда, куда никто никогда ещё не целовал. Подходящее наказание за твои шуточки. Ты чуть было не достигла оргазма прямо в тот момент, особенно когда поцелуй вдруг стал глубже, а язык агрессивнее. — Пожалуйста, — прошептала ты. Чон знал, чего ты хотела. Парой грубых рывков он освободил тебя от оставшейся одежды и разделся сам. Какое-то время вы просто стояли, глядя на обнаженные тела друг друга. Однако вам требовалось больше. Ты должна была к нему прикасаться, чувствовать жар его тела на своём, внутри своего, и потому, как Гук тебя схватил, стало ясно — его одолевали такие же ощущения. Ваши тела столкнулись, соединяясь всё так же идеально, как раньше. Твои руки обвились вокруг его шеи, ноги — вокруг его бедер. Он поднял тебя, и, когда ты почувствовала, как он вошёл, из твоей груди вырвался короткий стон наслаждения. До этого дня ты не могла описать то чувство, которое охватывало тебя, когда Чонгук находился внутри. В тебе одновременно клубилось столько разных эмоций: цельность, желание, возбуждение, удовлетворение, завершённость, защищённость. Мысли путались. — М-м, Чонгук! — воскликнула ты. — Что ты со мной делаешь? — Расскажи мне, — прошептал он в ответ. — Что я с тобой делаю? Гук двигался ритмичными толчками, держа тебя снизу за ягодицы своими большими ладонями. Ты чувствовала, как он выскальзывает из тебя почти полностью, а затем возвращается томительно медленно. — Ты заставляешь меня гореть, — сумела ты выдохнуть ему в шею. — Разве ты этого не видишь? Он ответил не сразу, голос его был глубоким и хриплым: — Я чувствую это, малыш. Не позволяя вашим телам разъединиться, он осторожно опустил тебя на кровать. Все ещё находясь глубоко внутри тебя, он опирался на свои руки и сверху вниз смотрел на твоё лицо. Как же он красив! Его глаза, лицо, тело... Очень красив! При мысли о том, как тебе повезло, что он твой, к твоим глазам подступили слёзы. Из-за Чонгука твоё сердце как будто увеличилось вдвое. Его губы прикоснулись к твоим с нежностью, противоречащей пульсированию, которое ты ощущала внутри. — Всегда сводится к этому, — сказал он хрипло, — это то, что мне нужно, — он поднял голову, и ваши глаза встретились. — Только когда мы вместе так, как сейчас, я понимаю, что ты меня любишь. Появившийся у тебя в горле ком по размеру мог сравниться с твоим сердцем. Ты знала, что Чон прав. Но ты не находила слов, которыми можно охарактеризовать то, что ты тогда ощущала, да ты и не хотела в тот момент об этом говорить. Точно ты знала только одно — это по-настоящему. Ничем больше нельзя объяснить то, что Гук заставлял тебя чувствовать. Даже защищённость, о которой ты подумала чуть ранее. Когда вы занимались любовью, ты чувствовала себя защищённой, потому что в это время Чонгук был безоговорочно твоим и тебе не приходилось делить его с кем-нибудь. Ты могла к нему прикасаться, целовать его, обнимать, любить. И тебе нравилось, что это так. Издав тихий стон, он внезапно зажмурился: — Что это было? Что ты только что сделала? Ты не поняла, что сделала, пока твои мышцы не расслабились. — Это? — прошептала ты и напрягла их снова. Он испустил какой-то животный звук, тяжело сглотнул и кивнул. Его руки задрожали. Однако глаза, за секунды до этого полуприкрытые веками, внезапно широко раскрылись в напряженном взгляде. — Это моё место, Т/И. Внутри тебя. И не только, когда мы занимаемся любовью. Всё время, всегда. Моё сердце у тебя и навсегда у тебя останется. А я хочу твоё. — Оно у тебя, — прошептала ты, обхватывая его голову руками. — Сейчас – да. А навсегда? Не только в постели. Ты не была готова произнести те самые слова, но и лгать не могла, отрицая их. Поэтому ты просто опустила руки в его волосы и притянула его голову к себе. Твои губы, прижавшиеся к его рту, молча поведали ему о твоих чувствах. Но этого оказалось недостаточно. Чонгук навалился на тебя сильнее. Ваши тела полностью соприкасались, чтобы тебя не раздавить, он удерживал вес своего тела, опираясь на локти. Голос парня, став таким же мягким, как его волосы, зазвучал проникновенно и испытующе: — Т/И, я кое в чём не уверен. Прежде всего, — его дыхание опаляло твоё лицо, а глаза обжигали, — в тебе. Я думаю о тебе всё время, когда мы не вместе. Я хочу быть уверен, что ты думаешь обо мне так же. Обещай мне. Я хочу, чтобы ты отдала мне себя всю, целиком и полностью. Никаких поворотов назад. Никаких отходов и уловок. Навсегда. Ты слушала Чонгука, и какая-то часть тебя хотела именно этого: быть вместе. Здесь не таилась угроза потерять себя, полностью растворившись в Чоне, напротив, предполагалась возможность вести более насыщенную жизнь с ним рядом. Тебе просто требовалось время привыкнуть к определенным изменениям, ты пока не чувствовала готовности делать это сейчас, будучи полностью во власти Гука, глядя на него, вдыхая его запах, чувствуя его прикосновения. — Покажи мне, чего ты хочешь, — шепнула ты. И он показал. Он любил тебя всем своим существом и даже больше. Чонгук был то нежен, то яростен, заставляя тебя ощущать себя то драгоценным сокровищем, то искушенной женщиной. Не можешь сказать, что одно нравилось больше другого, потому что оба этих чувства складывались в единое самое восхитительное чувство на свете. И оно захватывало настолько, что все мысли улетучивались из головы. Тем не менее, когда вы, обвившись друг вокруг друга, с покрытой потом кожей, упали обратно на простыни, ты уже понимала, что никогда и ни с кем больше не будет у тебя такой любви, как с Чонгуком. Вы задремали и, проснувшись через час, снова занялись любовью. Затем еще поспали и поднялись, изголодавшись по пище иного рода. Однако душ, в который вы сначала отправились, опять распалил вашу плоть. Близилась полночь, когда Чон, наконец, прошел к входной двери, чтобы принять две огромные пиццы, от которых вскоре остались только крошки: он проглотил и свою порцию, и три куска от твоей. Наевшись до отвала, вы вернулись в свое гнездышко, обнялись, кутаясь в большой шерстяной плед, который Чонгук купил где-то в своих путешествиях, и принялись беседовать. Должно быть, парень понял, что в эту ночь ты не готова говорить о любви и обещаниях.* * *
Через неделю Чонгук снова приехал в Пусан. — Как ты провела время, пока меня не было? — спросил он, играя с твоими волосами. — Довольно неплохо. На Чусок многие из моих друзей разъехались к своим семьям и все еще не вернулись, но все равно было весело. Только с Уоном давно не общались, — услышав это, Чон напрягся, что ты заметила. — Кто-то сказал мне, что он расстался со своей девушкой. Я хотела встретиться с ним. — Я бы тоже мог с ним поговорить. Тем более, он, вроде, хорошо относится ко мне. — Будет лучше, если я встречусь с ним наедине, — по выражению лица Чонгука ты видела, что он не считал это хорошей идеей, но ты знала, что делаешь. — У нас с Уоном особые отношения, — ты подняла руку выше и провела большим пальцем по его губам, — не такие, как у нас с тобой, но все-таки тесные. Я хочу это использовать, но в твоем присутствии будет сложнее. — Он пользуется этим, чтобы держать меня на расстоянии от тебя. Поднявшись на цыпочки, ты прижалась губами туда, где только что провела большим пальцем. «Я люблю тебя», — подумала ты и почти произнесла эти слова вслух, но в последний момент они застряли у тебя в горле. Не знаешь, из-за обстоятельств, в которых вы оказались, или ты просто не была еще готова их сказать, но к тому времени, когда ты опустилась на пол, момент прошел. Быстро застегнув свою куртку и натянув на голову капюшон, ты повернулась к входной двери и встала как вкопанная. У входа в кухню неподвижно стоял Уон. Он явно слышал ваш с Чоном разговор и явно видел, как ты его поцеловала, но сколько он успел yслышать из того, что вы говорили, ты не знала. Парень, усмехнувшись, развернулся на пятках и вышел из дома. На побережье уже начинало смеркаться, ветер усилился и стал холоднее. На причале Уона не оказалось, и ты, плотнее закутавшись в куртку, двинулась к пляжу Хэундэ. В самом его конце, пробираясь вниз по петляющей во все стороны тропинке, которая заканчивалась у небольшой груды камней, ты его увидела. Он сидел на одном из самых больших валунов и швырял камешки в пенное море. Ты продолжила спускаться, пока не остановилась прямо позади него. Уон не повернулся, но он знал, что ты пришла, и, несомненно, тебя ждал. Его голос заглушил грохот прибоя. — У тебя ничего не получится, Т/И. Можешь говорить хоть до посинения, но мне уже ничего не надо. Разговор закончен. Ты открыла рот, чтобы все равно начать разговаривать, но передумала. Уон посмотрел на тебя. Засунув руки в карманы, ты присела на корточки, чтобы тебе не пришлось кричать. — Вы правда расстались? Он снова посмотрел на тебя, на этот раз слегка удивленно. Затем швырнул в море еще несколько камешек и, когда ты уже начала сомневаться, что он ответит, парень тихо заговорил: — Я думал, теперь тебе наплевать на меня. Закрутилась с этим Чоном и забыла обо мне совсем, — усмехался сам себе парень. — У меня была поддержка – Юна. Когда я увидел ее впервые, мне показалось, что меня ударили в живот. У меня дыхание остановилось. Ты знала, как это бывает, но никогда бы в жизни не подумала, что Уон на такое способен. — Это была любовь с первого взгляда? Он пожал плечами: — Я был просто мальчишкой и видел только местных пусанских девчонок. Они не давали мне того, что было нужно, — он вздохнул. — Юна приехала из Кванджу, чтобы учиться тут в университете. Она моложе меня, но гораздо опытнее. Одна ночь с ней и все, я пропал. Ты хотела спросить, почему он не заставил ее остаться здесь, но уже знала ответ. Юна ни ради кого не собиралась задерживаться, поэтому, окончив университет, сразу же уехала заграницу. — Мы были вместе все время, пока она жила здесь. И я поехал за ней в пару других мест, когда она искала работу. А потом она уехала в Нью-Йорк, сказав, что у нас ничего не выйдет. — Ты пытался ее остановить? — он покачал головой. Затем швырнул еще один камень в прибой. Затем сказал так тихо, что ты едва расслышала: — Я боялся. — Что она тебя не послушает? Чуть помедлив, он пожал плечами. — Она знает, где я. Она знает, что я бы сделал для нее все, скажи она хоть слово. Именно этого ты никак не могла понять. Уон, которого ты знала, уважала и любила, был независимым и практичным парнем. У тебя не получалось представить его рабом женщины. Тем более такой, что его не стоит. — Ты сделал бы это даже сейчас, когда она уехала, разорвав все связи? Он задумчиво вытянул губы и через минуту кивнул: — Я люблю ее, — он поднял еще один камень, потер о валун, затем швырнул, — до сих пор, — сердито признался. — И не проси меня объяснить. Это совершенно определенное чувство. Оно приходит каждый раз, когда я о ней думаю. Если хочешь, назови это одержимостью. Я не могу это остановить. Он начал бросать камни с большей силой. Ты подумала, что от этого ему становится легче и не стоит ли тебе последовать его примеру. Уон встал, повернулся на пятках и оказался перед тобой, возвышаясь. Его лицо оказалось в сумеречной тени, но ты отчетливо ощущала напряженность его выражения. — Зачем держишь Чона на расстоянии, если он очень тебе подходит? — Это не так, я не держу его на расстоянии... — Я хорошо тебя знаю, Т/И. С самого детства. Вижу, как ты относишься к Чонгуку. Ты уважаешь его. А за что? — спросил парень, а ты поняла, к чему он клонит. — Он тебя интересует. И интересовал всегда. Он заставляет тебя напрягаться и думать. Но Чон тебя пугает. Все еще боишься, что он, как десять лет назад, выставит тебя посмешищем перед своими дружками? Ты закрыла уши руками, затрясла головой и повернулась, чтобы уйти, однако Уон схватил тебя за локоть: — Маленькая, влюблённая в соседского мальчишку-задиру Т/И. Он либо не помнит, как его друзья доводили тебя до истерик, либо хорошо притворяется. Зачем ты ему? Подумай об этом, Т/И. — Тут не о чем думать. И вообще, как это мы перешли на меня? Мы должны поговорить о тебе! — Но дело-то в тебе! — Уон стиснул пальцы на твоей руке, слегка наклонил голову и горячо продолжил: — Т/И, разве ты не видишь? Не нужно меня спасать, я слишком влюблен, чтобы что-то менять. — Ты слишком упрям. — А ты? Ты – нет? — Нет! — Что-то не похоже. — Я просто осторожна. Не хочу торопиться. — Ну, так позволь тебе, дорогая, объяснить, что будет, если ты продолжишь цепляться за Чонгука... — — Я не обязана это слушать, — пробормотала ты. Вырвавшись, ты ринулась вверх по тропинке. Уже совсем стемнело. Ты начала спотыкаться и чувствовала, что Уон пытается тебя подхватить. Но ты каждый раз удерживалась на ногах и бежала дальше. Выбравшись на улицу, ты зашагала в сторону дома так быстро, как только могла. — Не упусти свой шанс, Т/И! — прокричал тебе Уон. — Какой шанс? — заорала ты в ответ. — Почему я не могу? — Потому что, — ответил он, догоняя тебя — быть одному – хреново. Если бы я встретил девушку, которая могла бы произвести на меня впечатление такое же, как Юна, я бы в нее сразу вцепился. Но я такую, видимо, не встретил. — Какое отношение это имеет ко мне? — Ты снова встретила Чонгука. Ты остановилась, словно налетев на препятствие, и повернулась к другу, упершись руками в бока. Затем отвернулась и быстро зашагала дальше. Минутой позже Ли просто нагло схватил тебя за руку и снова остановил. Его голос звучал низко и необычно мягко, он словно шел из холодных и темных глубин: — Ты многое для меня значишь, Т/И. Мы друзья с тех пор, как я защитил тебя от компании Чонгука, и я всегда это ценил. Я иногда считал себя идиотом от того, что не начал с тобой отношений. Не то чтобы ты согласилась, но попробовать стоило бы. Только я не могу, — он, вздохнув, улыбнулся. — Хочу навсегда оставить тебя, как свою подругу. Но в глубине души я верю, что Чон теперь другой. Слышал, что он много дерьма повидал. И ты его все еще любишь. И... извини. — Но я... Вместо того чтобы с тобой спорить, Ли обхватил тебя руками и прижал к себе. Ты была застигнута врасплох и настолько удивлена его поступком, что не сопротивлялась. Тебе показалось, он безмолвно дает понять, как многое значат его слова. Вы постояли так недолго, секунд десять, не более, после чего Уон отодвинулся и посмотрел тебе в лицо. В свете уличного фонаря его глаза выглядели влажными и блестящими. Вы развернулись и вместе продолжили свой путь по улице, но через несколько шагов снова остановились: сначала Уон, а затем и ты. — Я не хочу тебя обидеть, — начал парень. — Наоборот, желаю тебе счастья. И, если Чон больше не тот задира-Гук из прошлого, то я надеюсь, что ты будешь счастлива с ним.