***
Все летние каникулы, Гарри переписывался с уже довольно близким другом Седриком. Они общались, рассказывали чем занимаются, делились впечатлениями, радостями и переживаниями. И омега чувствовала, что его начинало необъяснимо тянуть к альфе, и он все больше и больше к нему привязывался, боясь потерять общение. Поддерживал переписку с Панси, та рассказывала, как пару раз ездила в небольшое поместье Забини, и какие строгие оказались у него родители. Но все же, девушка им симпатизировала, и они обходились с ней, как можно приветливее. Что не могло не порадовать и не обнадежить омегу на что-то более серьёзное. С Драко же, они так и не списались, и даже не виделись, лишь порой к нему с отцом заходил Люциус, спрашивал у омеги, как у него обстоят успехи, отмечал насколько же он хорошеет на глазах, грустно вздыхал, и удалялся в кабинет Сириуса, где они скорее всего болтали и обсуждали свои дела, под стакан выдержанного и дорого коньяка. Иногда сам Блэк, оставлял уже достаточно взрослого Гарри одного, и отправлялся в Мэнор, на денёк–два. И не факт, что они проводили это время в Мэноре, скорее всего втихую ходили по соответствующим статусам барам, дегустировали новые виды алкоголя, обсуждали политику, семью и будущее. Что касается самого Гарри, то если сказать честно, то уже с конца того учебного года, он стремительно хорошел и распускался словно тот самый аленький прекрасный цветочек. И уже на последних неделях, «заработал» звание самой завидной омеги. И если бы, не его настоящая фамилия Блэк, и общее происхождение, то его бы давно зажали в углу всем кому не лень. Но и течки так же не было, чтобы башню от инстинктов сносило поголовно любому альфе. Поэтому все было терпимо, за исключением разных писем: от поэтически-романтических, до бывалых «ну это, ты мне очень нравишься», и каких-то побрякушек подарков, которые бедная Букля уже запыхалась притаскивать к нему в комнату. С того момента, Гарри строго настрого запретил ей принимать чьи либо письма, за исключением тех, с кем он общается. И собственно, этот год не стал исключением. Под влиянием омежьей моды, из-за которой многие омеги школы надевали шорты, примерно по середину ляжек, Поттер приобрёл себе точно такие же. И под гулкий весёлый гогот учеников, плавно прошёл к своему слизеринскому столу. Некоторые лица были недовольны началом учебного года, кто-то был рад, в общем эмоций была целая каша, в которую не углублялся Гарри в силу своей задумчивости. Он так же не заметил, как некоторые альфы оглядывали его, довольно улыбаясь, особенно слизеринцы, что у них на факультете учится такой красавец. И так же от него ускользнули два изучающих взгляда, скользящие прямо от головы до ног. Но и как же без квиддичной звезды, и просто самого сногсшибательного красавца и ловеласа – Драко Малфоя, который с первых же минут окружён вниманием и лаской всех, кого не попадя. От воздыхающих неподалёку омег, до поздравляющих альф факультета за такого игрока команды. Он самодовольно улыбался, превознося свои победы за матчи, и одновременно, будто невзначай поглаживал бёдра сидящего рядом русоволосого, кареглазого омежки. Смуглый, худенький третькурсник, ох, прямо сладкая похлава, а не ученик. И хищно облизываясь, он предвкушал сегодняшний вечер в компании очередного горячего омеги. Драко за короткое время прославился своими нескончаемыми и непостоянными связями с бетами и омегами, он почти со всеми бывал только один раз, в редком случае два. И каждая или каждый кто должен был оказаться в его постели, надеялись, что окажутся тем, кто зацепит блондина и не будет тем, кого он будет иметь сзади, даже не смотря на лицо. Но пустые надежды и миражи, распадались после первых пяти минут, как они оказывались в его спальне старосты. И самое обидное было то, что он даже ну хотя бы каплю, не старался оставить на них свой запах. Омеги сами как можно больше терлись об него, чтобы может хоть как-то удержать на себе его запах: многогранный глубокий и по своему пикантный, в нем слышны древесные и травяные ноты. И добавлял свежести, едва уловимый цитрусовый слой. Запах Гарри раскрывался долго и томно, но апогей его взрыва наружу, случился после поцелуя с Седриком 12 сентября. Видимо омега в Гарри, созрела до конца, и вброс гормонов, сделал свое дело. Его запах обладал интересным и насыщенным ароматом – цветочным, влажным, чистым, с травяными нотками и сладковатыми оттенками кедровых орешков. Тонкие флюиды распространялись повсюду, в силу чистоты крови, его запах был сильнее и гораздо крышесносным, если сравнить с запахом обычного полукровного омеги. Но никто не мог определить, чем же именно он пах. Конечно, сам он знал, чем, но раскрывать карты, не было самой оптимальной затеей. И довольствовался описанием своего благоухания. Ведь, если ни один Альфа не мог определить точное составляющее, значит, он является тем омегой, у кого есть истинный Альфа, и только он, сможет ответить точно. И когда очередные альфы, подходили к нему с догадками, он устало отмахивался. Ведь эта игра в угадайку его сильно утомляла, и чертов Седрик не спешил ничего говорить, лишь загадочно улыбаясь. Диггори пах тепло, пряно, сухо и резко, с оттенками сладкого... корица и мёд. Скорее всего. Хотя нет, абсолютно точно корица с ложечкой мёда. Наверное, уже не стоит томить о том, что естественно Гарри и Седрик начали встречаться. Он часто встречал его с уроков, нежно обнимая за плечи, и целуя в лохматую макушку. С ним, омеге было спокойно, он чувствовал себя настолько приземлённо и гармонично, что это просто вселенская расслабленность. Альфа не давил на него, не переходя никаких границ, несмотря на то, что был на год старше. И несмотря на то, что они вроде как не афишировали, но и не скрывали свои отношения, о них уже узнали многие. И каждый вечер, Панси как-то грустно спрашивала у него, как обстоят его амурные взаимоотношения с барсуком. Гарри с энтузиазмом, во всех красках рассказывал своей близкой подруге обо всем. Какой же он галантный и воспитанный, умный. И совсем-совсем не испорченный. Седрик был довольно симпатичным альфой, и не одна омега воздыхала по юному волшебнику. Но как порядочный мужчина, деликатно отказывал, сильнее приобнимая стройного и красивого омегу к себе. Носом проводя по бархатному ушку брюнета. Можно было сказать, что Поттер почти что счастлив. – Гарри, но ваши запахи, ведь никак не подходят? – как можно более деликатно, утвердила Паркинсон, вуалируя вопросом. – Это совсем неважно. Потому, что я вижу по его глазам, что он знает как я пахну, но не говорит. Дразнит, – влюблённо улыбается он, присаживаясь на кровать. – Все решит знак, думаю, в ближайшие месяцы он начнёт проявляться, и тогда, окажется, что он мой истинный. – Хорошо, но будь внимателен, ладно? – девушка прекрасно знала, что если он в чём-то убеждён, его очень трудно переубедить. И она просто за него беспокоится. Она подняла руки в сдающемся жесте, и легла на кровать. Панси честно не нравился Диггори. Не то, чтобы ее слизеринская ненависть к барсукам и львам, даже не это. Просто чувствовало ее девичье сердце и женская интуиция, что есть этому Седрику что скрывать. Да и вообще, почему он стал так часто маячить в жизни Гарри? Да и не подходят их запахи! Вот абсолютно никак не смешиваются, он даже ведь не пахнет особо им. Хотя, может она всего лишь себя накручивает, выплескивая ведро яда, просто за глаза. И правду; пусть он окажется самым честным и преданным, и просто золотым мальчиком отполированным без единого изъяна и скола, Панси не назовёт его хорошим. Да и вообще, человеком.***
Драко нравилось внимание к своей персоне, он купался в этой славе и успехе квиддича. Он стал почти лучшим игроком команды, а все эти взгляды текущих сучек, так веселили и забавляли его нутро. Он чувствовал себя блаженно и свободно, зная, что в любой момент может позвать абсолютно любую свободную омегу в свою спальню, а порой, и несвободную, это ещё больше поднимало его самооценку. У него было много друзей, и они без проблем могли выбираться в Хогсмид выпить не простого идиотского сливочного пива, а напитки покрепче. Но порой, холодными и одинокими ночами, он чувствовал, что ему что-то не хватает, и какой-то чуждый ему запах, вечно стоял столбом в носу, не давая ему полного покоя. Чувство отсутствия какого-то кусочка его самого, поселялось тяжёлым грузом на его широких плечах. Но приходило утро, и он обвиняя в этом всем свою избалованность, возвращался к обычной жизни, лишь отмечая, что обязательно должен найти обладательницу или обладателя этого запаха. Ведь не дело киснуть как депрессивный недоальфа, ибо о такой жизни как у него, наверное мечтает каждый подросток. Он довольно осматривал своё нагое тело, и сразу же одевался, чувствуя как поднимается его настроение.***
Седрик мягко прижимал к себе омегу за талию, представляя смущённого брюнета, покрывшимся пунцовым румяном, своим друзьям. Младший что-то стеснительно ворковал, чувствуя себя максимально неудобно в этой компании. Не потому, что они казались какими-то недобрыми, а потому, что были старше и незнакомы. И вот это чувство, на протяжении всей посиделки в «Три мётлы» докучало его, заставляя ёжиться на стуле, и чувствуя как с него снимают взглядом кожу, всматриваясь и анализируя бедного мальчишку. И даже энергичный хлопок по плечу и веселое «расслабься» никак не помогли и не успокоили. Слишком все какие-то простые и добрые, что ожидаешь подвоха в любой момент. На слизерине, своим никто не делает дряни исподтишка, только подойдут и в лоб скажут, что ты их бесишь. Поэтому ты не ожидаешь от них чего-то неожиданного, какого-то выстрела из лука, на расстоянии пяти километров. В общем, если ты кому-то не нравишься, это видно по лицу, и другом никто прикидываться не будет. В этом гораздо ему легче. Но он терпел и улыбался ради Седрика, ведь по-сути его друзья, теперь и его, верно? И казаться всего недовольным омегой, требующим исключительного внимания к себе, от своего альфы, было бы абсурдно. Пуффендуец же не устраивает разборки из-за того, что он часто видится с Панси, или же даже иногда проводит некоторое время с Блейзом или Дином. Значит и он не должен. И не должен заострять внимания на том, что иногда от него пахнет парным молоком. Этот запах, даже как-то придаёт больше тонкости и приятного, вот просто идеально смешиваясь. Гарри потёр глаза. Чем дальше, тем все сложнее и сложнее, и он начинает путаться в собственных мыслях, и единственный у кого он может спросить какой-либо совет, это у отца. И он молниеносно достал кусочек пергамента, немного потрёпанный, впрочем как и он сам. И с этой мыслью, страдальческий смешок вырвался из его уст. Перо старательно, утонченно с многочисленными вензелями и украшениями, вырисовывал буквы в слова, словно чувствовало своего хозяина. Внимательно перечитав письмо, он уверенно положил его в золотистый конверт, передавая его в лапы полярной совы, которая была на низком старте для вылета, зная, как хозяин любит, когда она все делает быстро. И наверное, старается она так, чтобы после того, как прилетит с ответом, посидеть у него на коленях, чувствуя как ее пёрышки нежно перебирают тёплыми пальцами, и любя называют «хорошей и единственной девочкой». И странная привязанность Букли к юному хозяину, наверное дала свои корни когда маленький, испуганный птенчик увидел яркие зелёные глаза, которые почти влюблённо осматривали «красивейшую птичку на свете». И как он брал ее в ладошки, покрывая поцелуями миниатюрную пуховую голову. Они вместе росли, и сова действительно дорожит и любит его. Радуясь, что досталась в такие заботливые объятия. Поэтому сразу получив в клюв письмо, вылетела в окно, к дому по адресу Гриммо 12.***
Драко сидел с тремя друзьями, попивая небольшие стопки огневиски. Перебирать не стоит, учитывая, что завтра в семь утра пара у Снейпа, и он на коротком письме, если так можно так выразиться, с его родителями. Не дай Мерлин, что-то пойдёт не так, об этом тут же узнают. И сейчас, достаточно окосевший Блейз, пошло улыбнулся, закидывая последнюю стопку. – Я пойду ребят, хочу ещё увидится с карамелькой, – двое альф сначала с шарами вместо глаз взглянули на него, и после этого залились смехом так, что не могли нормально произнести. – Вот это нечто новое. Ка-ра-ме-лька, да, действительно важно, давай дружище, – Нотт был абсолютно серьёзным. Пробуя это слово, новоиспеченное прозвище для ко... кхм, Панси, на вкус. Но видя, как Забини согласно кивает, подавился воздухом ещё больше, смеясь на весь паб. – Иди, иди, я бы к таким сиськам тоже на драконьих крыльях летел. Альфа был достаточно пьян, что желания вступать в спор с кем-то, не было. И он спешно скрылся за потрёпанной деревянной дверью заведения. И когда они остались вдвоём, он развязно повернулся к блондину, проводя языком по вылезшими клыкам. – По-сути, наверное неплохо иметь одну постоянную сучку, которая потом возмо-о-ожно станет спутницей жизни, хах, – Теодор сам усмехался тому, чему только что сказал, – кстати, у тебя ведь видов на Поттера нет? Слизеринец внимательно и абсолютно на этот раз серьезно, смотрел на собеседника. Драко как-то неприятно вздрогнул, дёрнув плечом, он лишь раздраженно буркнул: «Нет, конечно, с чего бы?» – Ну вы же там терлись, первое время то, вот я и спрашиваю, – потягиваясь за очередной порцией алкоголя, оправдался он. – Что было, то было. Если бы он меня интересовал, поверь, проблем с тем, чтобы затащить его в постель не было, – снова самовлюбленно произнёс он, улыбаясь самому себе, – и вообще, у нашего сладкого мальчика есть парень, тебя это не волнует?– колко отметил блондин, чувствуя неприязнь от слова «парень», хотелось сплюнуть, и ещё больше отвращениях к нему добавляло осознание, что это недоразумение ошивается с омегой. – Да какой там парень, Драк, – взгляд собеседника удивленно и без единой былой усмешки смотрел прямо на него, – если не вся, то добрая половина школы знает, что барсук зверски мурыжик когтевранку в туалетах плаксы Миртл, – издевательски рассказывал он, но продолжая хищно облизываться, – а я, ну мариновать не буду месяцами его, а так, разочек засадить ему... Договорить альфе не дал кулак, прилетевший ему прямо в переносицу. Карие глаза встретились с разъярённой, стальной серой радужкой. Вся расслабленность тела Малфоя тут же испарилась, выбрасывая на волю весь гнев, что скопился у него за последнее время. Мысли леденящим и сумасшедшим водопадом полились в его голове, отметая все пути к рациональным думам. Альфа вскипел, и находясь в долгой спячке, просыпаясь лишь во время случек, и то, недовольно рыча, проснулся и нёсся за собой, все прекрасные (не совсем) эмоции. Так какого черта, он оставил этого доверчивого омегу одного. Подумаешь, ну поторопился один раз, извинился и взял все в свои руки. Но нет, нужно было сказать себе, что это мы страшные извращенцы, и лучше выебать всех остальных, но не трогать нашего Поттера. Драко почти со всей дури ударил по шаткому деревянному столу, вылетая из паба, как можно быстрее. Плевать, что бедный Нотт ничего не понял и теперь сидит на полу с разбитым носом, ибо с такой атаки и стул полетел в другой конец. Наверно боясь, что и в него попадёт. С Теодором он разберётся обязательно и без проблем. Сейчас он должен найти Гарри, и просто сделать то, что должен был ещё год назад – извинится. И если упаси Мерлин эта проблема не разрешится мирно, он просто запрет несносного омегу в своей комнате. И все эти переживания, на которые он, тупоголовый, клал огромный болт, не были напрасными и пустыми. Все же, как не отрицай, но эту связь и чувства ничем не оборвёшь и не заткнешь. Он любит его, и полюбил с того абсолютно ничем не примечательного дня в библиотеке, что даже потерял дар речи. Он, хладнокровный наследник Малфоев. Он сам все испортил, оттолкнув его от себя, убеждая себя и делая вид, что ему абсолютно плевать на него. Копая себе и ему эту пропасть, своими же руками и необдуманными действиями. Создавая свой образ, и начиная охотно верить сам. Ведь если и он сам поверил в это, то и Гарри, несомненно, что Малфою он безразличен. Хотя ни черта не плевать, и он готов прямо сейчас перегрызть горло потерявшему стыд барсуку. Сердце готовилось вылететь из груди на соседнюю планету, и он впервые за последнее время, так сильно нервничал, что не мог найти нужный коридор в собственную гостиницу. На трясущихся ногах бегая в разные стороны. – По.. Гарри, – вдалеке появилась такая знакомая, и Мерлин его дери, такая родная макушка. Омега остановился лишь на мгновение, но в следующую же секунду, пошёл дальше, как ни в чем не бывало. – Подожди, – он схватил его за рукав, слегка наклоняясь, пытаясь отдышатся, – мне нужно с тобой поговорить. – Нам не о чем говорить, – отстранённо выплюнул Гарри, даже не поворачиваясь в сторону бывшего лучшего друга, – никакого совета как затащить и трахнуть то, что движется в кровать, я не смогу. – Да постой же, глупый, – он старался сильнее удержать брюнета. Но Поттер лишь яростно вырвал мантию, как можно дальше отходя от альфы, и срываясь на презрительный крик, выдал: – Малфой, тупой здесь только ТЫ! Если думаешь, что я сейчас или через десять лет, буду с тобой разговаривать. И младший слизеринец быстрым шагом двинулся вперёд, не оборачиваясь на замершего альфу, который сейчас, кажется готов был закричать на всю гребанную школу. Но он ведь сам виноват, правда? Не нужно было так себя вести, идиотина ты Малфой. Не было ведь в этом надобности, или в твоей голове заиграли гормоны, что затмили весь рассудок. Чего ты ожидал, что он сейчас прыгнет к тебе на шею и простит все, что произошло, за те усмешки, подколы и демонстративные зажимания омежулек на завтраке, обеде и ужине? И как самый настоящий истеричный герой романа, вдруг в один момент изменился. Смешно. «Черт» – беззвучно произнёс он. Все можно было решить по человечески, без всяких концертов, надевая на себя маски других актеров. Ведь тем дольше ты играешь чужую роль, тем быстрее становишься тем, кого играл, и больше не помнишь себя. А собственные мысли заменяются чужими. И сейчас до трясучки, он готов был сделать, что угодно. Это как проснуться после пьяного угара, и понять, что ты совершил одну из худших ошибок. Никогда нельзя поддаваться минутным наслаждениям, теряя то, что действительно тебе дорого. Туманный мозг, не понимает, что хорошо, а что нет. Ком разрастался в горле, сдавливая стенки, перекрывая дыхания, и эмоциональная дрожь никак не поддавалась контролю. Но одна мысль, озарила его разум. Ворвавшись, словно последний спасательный круг, и на этот раз, Малфой этот шанс не упустит. И пропустив через лёгкие достаточный поток воздуха, чтобы мысли немного отрезвели и пришли в себя, слабо успокаивая всплеск бушующих эмоций. – Водяная лилия!