***
— Гук, ты что, дуешься? — Джин пытался заглянуть в лицо идущего рядом Чонгука, который продолжал сохранять слишком серьезное выражение лица. — Ну, перестань! Мне достаточно хмурящегося неба, чтобы к тому же смотреть на твою хмурую мордашку. Джин говорил с Чонгуком как с ребенком, мило растягивая гласные и дуя губы, но увидев обращенный на него взгляд, сразу стал серьезным. — Это вообще кто? И почему ты так себя с ним ведешь? — его тон звучал для Джина непривычно холодно. — В какой момент ты вдруг решил, что я буду перед тобой отчитываться? Услышав совершенно справедливое замечание, Чонгук нахмурился и надул губы, явно не осознавая, насколько по-детски теперь выглядела его обида. И Джин сразу смягчился, взяв надувшегося молодого человека за плечо. — Мы сначала позавтракаем, а потом погуляем, или наоборот? — теперь его тон вновь звучал почти ласково, и Чонгук, наконец, поднял на него свой взгляд. — А ты как хочешь? — прежняя серьезная холодность сменилась обычными в присутствии Джина мягкими и осторожными интонациями. — Я первый задал вопрос! — А я первым ушел от ответа. — Чонгук улыбнулся, и Джин, до сих пор испытывая какую-то безотчетную слабость перед этой кроличьей улыбкой, театрально закатил глаза. — Тогда сначала мы пройдемся. И ты расскажешь мне, как у тебя дела. А я расскажу тебе, как дела у меня. — У меня все отлично. Вчера я провел трехчасовой стрим, играл в только что выпустившийся хоррор и собрал больше тысячи донатов. Со страшными играми всегда прокатывает: люди сами боятся играть, но с удовольствием щекочут себе нервы за счет других отважившихся. В данном случае, меня. — Напомни, сколько у тебя подписчиков? — Джин знал, что Чонгуку будет приятно вновь упомянуть о своем успехе. — Чуть больше миллиона. Ко мне уже обратились с предложением протестировать на камеру игровую консоль до ее официального релиза. При этом, я получу и консоль, и гонорар за рекламу. — Я горжусь тобой, Чон Чонгук. По-моему, на момент нашего знакомства у тебя было… пятьсот тысяч? И вот спустя месяц… Ты молодец. Ай, ладно, ты просто гений, который смог сделать из своего хобби очень внушительную статью дохода. Мне до этого далеко. — Тебе это ненужно. — Чонгук посмотрел на Джина, затем сразу отведя глаза, как только заметил на себе вопросительный взгляд. — Ты пишешь сценарий к фильму, а это намного круче. Вспомнив о сценарии, Джин сразу тоскливо вздохнул. — А лучше бы я играл в хорроры, пусть и терпеть не могу этот жанр. Это все равно намного приятнее, чем постоянно находиться в ожидании вдохновения или внезапного озарения. Чонгук, услышав в голосе Джина беспокойную интонацию, поспешил взять его за плечо, мягко приблизив к себе. — Ты его обязательно дождешься. — В его голосе звучала уверенность, которая явно могла бы воодушевить Джина. — Почему ты так думаешь? — Ну… — Чонгук явно задумался, пытаясь облечь своим мысли и чувства в правильное словесное оформление, затем смущенно улыбнувшись. — Потому что ты должен получать все, что тебе нужно. — Гууук… — Джин улыбнулся. — Я не могу тебя выносить, когда ты настолько очарователен! Это слишком для моего слабого и мягкого сердца. — Тебе не нравится, когда я очаровательный. Тебе не нравится, когда я дерзкий. Тебе… — Чонгук начал сосредоточенно перечислять, но Джин сразу прервал его. — Кто сказал, что мне это не нравится? Возможно, я не могу это выносить лишь потому, что мне это слишком сильно нравится… И Джин слишком поздно понял что то, что он сказал было лишним. Как раз в тот момент, когда рука с плеча переместилась на его талию. Одновременно с этим, Джин не мог понять, почему не может себе позволить принять так настойчиво адресуемую ему симпатию. Возможно, сложное расставание на самом деле нанесло ему больший вред, чем он мог предполагать, в один момент решив, что сумел все пережить. Он действительно перестрадал и отпустил, но, кажется, на месте пережитого остался след, который лишил его свободы чувств. Каждый взрослый человек знает, что дуть на воду, когда ты обжегся на молоке, более чем глупо, но возможно, здесь был замешан инстинкт самосохранения. И Джин все чаще ловил себя на мысли, что ему легче быть одному, чем снова окунуться в романтический водоворот. Снова знакомиться, снова узнавать другого человека, снова выстраивать отношения, притираясь и решая неминуемые разногласия. Он однажды потратил на это несколько лет, и все это время, как оказалось, по итогу было потрачено в пустую. И логично вставал вопрос: а стоит ли это того? Но… Перед ним было чистой воды очарование. Детская непосредственность, облаченная в слишком привлекательное, знающее о своей привлекательности и активно ею пользующееся тело. И Джин не знал, что теперь было тяжелее: противостоять этой привлекательности или, наконец, спустя больше года, решиться на близость во всех ее проявлениях.***
— Чон Чонгук! Чтобы я еще хоть раз доверился тебе… — Джин очень раздраженно зачесывал назад пальцами свои мокрые волосы, пытаясь убрать их с лица. — Хватит причитать. Ты от этого суше не станешь. — Чонгук, такой же мокрый, но намного более спокойно справляющийся с мокрыми спадающими на лицо прядями, улыбался. — Я насквозь мокрый, понимаешь? Насквозь! Уверен, у меня даже трусы можно выжимать! — Джин, нахмуренный и очень раздраженный отвратительно мокрым и холодным ощущением от прилипшего к коже промокшего свитшота, прикрытого сверху таким же мокрым пальто, с агрессивной тоской осмотрел себя. — Ну, дождь пошел слишком резко. И слишком сильно. Мы даже такси не успели бы дождаться, если учесть, что нигде не было вот такого козырька. — Чонгук показал пальцем наверх. — Ладно. Ты просохнешь у меня в номере, а потом навсегда скроешься с моих глаз, ты понял?! — Джин подошел к нему вплотную, очень строго грозя пальцем, но по взгляду Чонгука прямо ему в глаза было понятно, что молодой человек был взволнован не из-за серьезного увещевания, а по другому поводу. Это было понятно Чонгуку, но не Джину, который продолжая ворчать, лишь раз прервавшись на благодарность швейцару, буквально втащил Чонгука за рукав в уже ставший ему родным и приятным холл. — Можно ключ от 13 номера и дополнительный халат и полотенца, чтобы я мог как-то высушить это… безобразие! — Джин обращался к Хосоку, двумя руками беспорядочно указывая на Чонгука, который почему-то беспечно улыбался. — Разумеется. Могу предложить услуги химчистки, чтобы быстрее высушить ваши вещи. — Хосок, находящийся за стойкой администрации в гордом одиночестве, с сочувствием осмотрел Чонгука и Джина, в следующий момент уже протягивая ключ от его номера. — Будьте так любезны. И чем быстрее, тем лучше, потому что я не смогу долго выносить общество этого… — Джин посмотрел на Чонгука, на его невинно раскрытые глаза, и решил не продолжать. — Все будет сделано в лучшем виде.- Хосок утвердительно кивнул, и Джин на этот раз дружелюбно улыбнулся. — Почему ты потащил меня сюда? Я бы мог поехать домой… — Чонгук с любопытством смотрел на нетерпеливо стоящего рядом и ожидающего прибытие лифта Джина, который тут же бросил в него очень серьезный взгляд. — Потому что на улице уже не лето, а тебе до твоего дома добираться больше получаса. Даже на такси, с мокрой задницей ты все равно можешь заболеть. Но ты можешь уйти прямо сейчас, как тебе угодно. Я слишком сильно хочу сбросить с себя все это… — Джин очень раздраженно повел плечами. — Чтобы взывать к твоему здравому смыслу. После слов Джина «Сбросить все с себя» Чонгук понял, что он теперь не уйдет, даже если его будут выпроваживать силой. — Сейчас тебе принесут халат. — Джин быстро открыл дверь, буквально влетел внутрь и тут же принялся с раздосадованным звуковым сопровождением избавляться от обуви. — Все мокрое. Буквально. Справившись, он аккуратно направился в номер, наблюдая за тем, как его носки оставляют на паркетном, не укрытом ковром полу, небольшие мокрые следы. — Видишь? Вот это вот твоя вина, Чон Чонгук! Я последний раз попадал под дождь без зонта в школе, и теперь не могу сказать, что мое отношение ко всему этому поменялось. Джин быстро стянул с плеч намокшее пальто и не слишком аккуратно приземлил его на стул, пока Чонгук, не спуская с него слишком прямой и немигающий взгляд, последовал его примеру, оставив на другом стуле, находящемся рядом, свою кожаную куртку, которая пострадала не так значительно, в отличие от его рубашки. — Я сейчас мечтаю о том, как встану под теплый… Нет, горячий душ! — Джин взялся руками за нижний край своего свитшота, аккуратно стягивая его наверх, так, чтобы мокрая ткань по возможности меньше касалась итак настрадавшейся кожи. — Кажется, так намного лучше. Кажется, Джина совершенно не смущало то, что он теперь стоял по пояс голый, развернувшись спиной к своему гостю и справляясь со своей одеждой. И Чонгука не смущало. Он, как завороженный, смотрел на широкие, покрытые холодной испариной плечи, и как завороженный расстегивал свою рубашку, в один момент смирившись с нетерпением и просто стянув ее через голову. — Пожалуй, нужно было заняться этим в ванной. — Джин бросил свитшот на пол, и уже было собирался отправиться за своим пушистым, мягким, теплым банным халатом, как вдруг, неожиданно внезапно, ощутил прислоненное к его спине тело. Гладкая, холодная, очевидно такая же омерзительно влажная как у него кожа. Затем он ощутил, как на его предплечьях сомкнулись пальцы. — Гук, вот теперь совсем не время. — Джин, разумеется, ожидал, что после случайно инициированного поцелуя молодой человек повторит свою попытку физически сблизиться, но не теперь, когда Джин был слишком раздражен, до сих пор испытывая промозглый мокрый холод от перенесенного дождя. И Джин был решительно настроен все это незамедлительно прекратить, но в момент, когда он попытался выпутаться, его собственные предплечья, все еще находящиеся в руках Чонгука, скрестились на его животе, и это стало походить на слишком крепкое и все-таки недобровольное объятие. — Чон Чонгук, отпусти меня. Не будь ребенком и… — Джин намеревался продолжить, пока теплые губы не стали торопливо оставлять на его плече короткие мягкие поцелуи. — Гук! Джин пытался звучать строго, но чем настойчивее и непреклоннее были губы, тем сложнее удавалось сохранять самообладание. Просто потому, что Джин однажды отказался от любого близкого физического контакта, который обычно выражается в чувствительных ласках, также обычно приводящих к сексу. Он противился, но кожа, чувствительность которой вдруг предательски обострилась, не противилась. И Джин пропустил тот момент, когда именно он немного откинул голову, с каким-то не поддающимся контролю и осознанию предвкушением ожидая почувствовать губы на своей шее. — Чон Чонгук… Пожалуйста, перестань. Услышав в голосе Джина неуверенность и очень красноречивое придыхание, Чонгук лишь стал настойчивее. То и дело останавливающиеся на коже губы теперь были приоткрыты, и помимо волнения, Джин могу ощущать теплое дыхание и язык, который чувственно касался то и дело мягко зажимаемой между зубами кожи. Это было почти невыносимо. Если бы Джину кто-то дал гарантии, что он после ни о чем не будет жалеть, он бы незамедлительно откликнулся, начав принимать активное участие в этих пока деликатных, и потому очень чувствительных предварительных ласках, которые в последствии обязательно бы привели к сексу, по которому Джин, разумеется, очень скучал. Но он категорически не мог себе позволить секс без обязательств, как ни пытался. А он теперь не хотел обязательств. — Просто расслабься… — Тихий шепот раздался в районе уха, и за ним сразу последовали остановившиеся на мочке губы. — Это, в сущности, пустяки. В сущности пустяки… Поняв, что Джин перестал оказывать ожесточенное сопротивление, Чонгук отпустил его предплечья и развернул к себе. В сущности, пустяки. Джин прямо смотрел на Чонгука и готовился что-то возразить, но не стал сопротивляться, когда его губы лишили возможности говорить. И на этот раз, он ответил на поцелуй, сразу завладев инициативой, взяв Чонгука за талию, пока тот крепко и нетерпеливо обнял его за плечи. Он просто попробует, чтобы потом решительнее сопротивляться. Потому что это, действительно, в сущности, пустяки. Даже в тот момент, когда ладони сами собой, без разрешения центральной нервной системы скользнули на сильные и упругие ягодицы Чонгука, чуть их сжав, тем самым выбив из молодого человека одобрительный, затерявшийся между сплетенными языками стон. — Джин… — Чонгук сам отстранился, и в его взгляде Джин сразу увидел причину, почему он, возможно, не сможет отказаться. — Нет. — Или сможет, приложив почти критичное усилие воли. — Я знаю, ты хочешь этого так же, как и я. — Чонгук запустил свои пальцы в волосы все меньше и меньше сомневающегося Джина, и если бы они оба не были поглощены этим моментом, они бы обязательно услышали аккуратный, но настойчивый стук в дверь. Спасительный стук, который позволил Джину вздохнуть и одуматься. И он понял, что готов броситься на шею, тому кто собирался войти. — Я стучал, правда. Но ответа не было, так же, как и запрещающей входить таблички. Оу… — В комнате появился Тэхен, с банными махровыми принадлежностями. — Я помешал? Чонгук тихо выругался, и Джин все прекрасно расслышал, мягко отстранив его от себя, потом вдруг вспомнив, что он по пояс голый. Чонгук явно не стеснялся, потому он решил прикрыться его спортивным телом. Встав за ним. — Помешал. — Чонгук говорил сквозь зубы, пока на лице Тэхена появилась хитрая и самодовольная улыбка. — Я старался. — он аккуратно оставил халат и полотенца на столе, затем встав, сцепив сзади руки. — Мокрая одежда? — Да! Да, минутку. — Джин, уже предвкушая возможность поскорее отделаться от Чонгука, а точнее, от тех желаний, что он стал вызывать, смирился со своим обнажением, и стал торопливо собирать в охапку вещи. А Тэхен, не моргая, наблюдал за суетливо то и дело нагибающимися к полу широкими плечами. Он не мог оторвать глаза и не хотел это делать, стремясь по полной воспользоваться вдруг представившейся ему возможностью лицезреть свою любовь в таком виде… И все равно, что он до этого обжимался с Чонгуком, который теперь явно пытался убить Тэхена взглядом или как минимум прожечь на нем дыру. — Прошу! — Джин торопливо передал Тэхену свои пальто и свитшот, и одежду Чонгука. — Гук, сними джинсы. Только не здесь, а в ванной. И до этого возьми халат и полотенца. Чонгук послушно взял находящиеся на столе банные принадлежности, при этом вновь бросив в Тэхена убийственный взгляд, на который тот отреагировал победно спокойно. Через несколько мгновений в руках Джина была пара джинсов, а за закрытой дверью его ванной комнаты раздавался плеск воды. — Вот. — Джин протянул Тэхену последний мокрый предмет одежды. — А твои? — О… Ничего. Это не столь важно. — Джин, все еще не отошедший от недавно почти произошедшего с ним секса, уже с нетерпением ожидал, когда администратор уйдет. Голодный администратор, явно пытающийся его съесть своими глазами. — Тебе не кажется, что это неприлично? — Джин думал, чем может прикрыться, но из того, что теперь было в шаговой доступности, было только внушительное бархатное покрывало, которым была застелена его кровать, но прикрываться им от всего лишь прямого взгляда было бы слишком радикально. — Я не ханжа. — Тэхен пожал плечами, все еще не имея возможности отвести свой слишком красноречиво выдающий его заинтересованность взгляд. — Просто в следующий раз, если он будет, используйте предупреждающие знаки на дверной ручке. Джин ничего не ответил, наблюдая за тем, как Тэхен направился к двери, напоследок обернувшись. — Одежда будет готова в течение 15 минут. Хорошего отдыха. Администратор, наконец, удалился, а Джин всерьез задумался над тем, что все это могло бы значить, перестав обращать внимание на все еще находящиеся на нем мокрые джинсы. А затем он вдруг вспомнил о том, что ему придется в течение как минимум 15 минут противостоять Чонгуку, которому все меньше хотелось противостоять. Но чем меньше хотелось противостоять, тем больше было осознание ответственности. Ни один оргазм не стоит мук совести. Сегодня он явно будет сидеть с лэптопом в холле дольше обычного. Продумывание сюжета расслабляет и отвлекает, правда под пристальным взглядом Тэхена… Опять это странное чувство. Возможно, именно сегодня вечером ему удастся что-то прояснить для себя. А может, и наоборот.