Столько крови, Бак

      Выбежав из комнаты, Джеймс направился в сад.       Лучи солнца легко касались ветьеватых изгибов деревьев. Светлые листочки в энергичном танце шуршали своими кончиками, отдавались ветру, тянулись к небу. Каждый изгиб отливал золотой волной в изумрудном убранстве.       Барнс поёжился. Ветер неприятно взъерошил волосы и пробрался холодными пальцами к шее. Изумруд, кричащий, зовущий и яркий, манил к себе. Белизна отливающих лучей, будто сама притягивала руку к себе. В этом саду почти всё напоминало Локи. Нет, не так — везде всё напоминало о Локи. Этот странный человек вызывал смешанные чувства: было безумно жаль странника, но Джеймс боялся его; Локи напрочь подрывал всё, к чему он так привык за девять лет, но даровал нечто большее — надежду на будущее; необычайная харизма и какая-то неуловимая изюминка, примагничивали всё внимание, но это же и отталкивало резкими углами, порезавшись о которые, казалось, можно умереть.       Мысли роились в голове безумным потоком. Мучили грехи, которые были почти ощутимо привязаны к щиколоткам. Джеймс, ты думаешь, что видишь свет? Что сможешь быть поводырём? Джеймс, Джеймс, Джеймс… пути Господи неисповедимы, ты знаешь это, так теперь ты сам забрёл не туда, и хочешь чем-то помочь явно запутавшемуся Локи? Всё ещё хочешь? Или Локи не запутался?       В висках больно застучало. Нужно срочно решить, что делать с Локи. С одной стороны, Джеймс сам вытащил его из петли, освободил от статуса смертника и приютил, но с другой, он может всё исправить, выгнав его на вольные хлеба. Но как же «во имя справедливости», а, Джеймс? Кто говорил что будет просто?       Шелковистый ветер легко обрамил лицо своими кружевами. Кружева, уродливо покрывающие от кисти до предплечья.       Мягкая трава, нежно шелестящая и щекочущая тонкими паль… кончиками.        Барнс понял, что не может больше ощущать это давящее присутствие Локи, его невидимое давление и сложный нрав в сочетании с недюжинной харизмой и обаяним — просто сводили с ума. Буквально. Вспомнилось, как осторожно он убирал смольные локоны с шеи, как поглаживал хрупкое плечо и смотрел своими бескрайними глазами прямо в душу. Столько противоречий обвили шею, что дышать стало просто невозможно.       Джеймс искал искупление и шанс на что-то хорошее в его, окрашенной мрачным тонами, жизни. Призраки прошлого не отпускали ни на миг, будто всегда стояли за спиной так близко, что переферийное зрение иногда ухватывало слуг подлунного мира. Липкие грехи до боли сдавливали грудную клетку.       Почти десять лет он носил свой багаж — огроменную сумку, когда другие монахи видели лишь маленький портфель. Каждая исповедь была страшной пыткой, глаза метались в поисках помощи, язык не слушался, а сердце бешено колотилось. Брал иррациональный страх, что кто-нибудь догадается, узнает, и тогда представить невозможно, что будет.       Рука ныла тупой болью в местах трения льняной ткани с повреждённой кожей. Тёплые лучи солнца проникали через ткань, нежно оглаживая. Джеймс закусил губу в раздумьях. Почему Локи испытывает такие вспышкиагрессии? Вполне возможно он псих. Но почему был так нежен, когда клал хрупкие кисти ему на спину?       Джеймс терялся в догадках и бесконечных вопросах, на которые у него не было ответа. Также в ступор вводил и резкий выпад из-за… ревности к мыслям о Изэбель? Нет, не могло быть такого. Локи, тот самый Локи, приревновал Джеймса. Надо же, осознание только сейчас пробило его под раскидистым деревом в этот жаркий день. Определённо, странный выходец из другого мира страдал. Но почему? Возможно, что поэтому он так тревожно себя вёл. Локи был похож на раненого зверя, который корчится от тяжких ран и никого к себе не подпускает, ожидая атаки.       Монах вдруг вспомнил о той картине, которую застал в озере: высокий трон, властный мужчина с бородой, маленькая фигура и кровь. Ситуация была безумно похожа на историю пяти отметин, горящих пламенем сейчас на правой руке. Что-то важное так повлияло на Локи, травмировало его и сделало таким.       Сочувствие вдруг сжало сердце стальной хваткой, а любопытство разожгло костёр в глазах. Теперь Джеймс точно должен разобраться в этой странной ситуации, помочь Локи. Но искупление, к которому так долго шёл монах, рисковало просыпаться пеплом. Мысли о своих грехах тяготили, тормозили и не давали думать, пока монах не принял окончательное решение — помочь Локи.       Сам страдающий уговаривал себя продолжить думать, что это его истинное решение, а не навязанное уставшим мозгом. Безумно хотелось верить в шанс на успех, забыть про риск, разгадать и понять. Услышать истину и, возможно, произнести перед старым распятием то самое, терзающее сердце уже очень долгое время.       Джеймс поднялся с мягкой травы и отправился к Николасу. Сегодня Барнс сделает нечто хорошее, маленький шаг вперёд, туда, где точно будет свет.