Дурная кровь (Bad Blood)

Сюэ Ян закинул руки на плечи Мэн Яо и упёрся ему в макушку подбородком, лохматя небольшой аккуратный пучок волос. — Яо-гэгэ, я хочу есть, — захныкал он. Торопящиеся мимо прохожие поглядывали в их сторону, замечали пионы на золотых одеждах и быстро отводили взгляды. Мэн Яо покачнулся от неожиданного веса — то, что теперь Мэн Яо был ниже, никогда не перестанет быть забавным, — и похлопал Сюэ Яна по руке. — Тише, тише, — успокаивающе пробормотал он. — Я уверен, мы сможем найти что-нибудь перекусить. На что у вас сегодня есть настроение? Сюэ Ян окинул взглядом улицу перед собой. Они были за пределами богатых кварталов Ланьлина, где, куда бы ты не посмотрел, можно было наткнуться взглядом на Сияние среди снегов, а заведения носили отвратительные названия в духе блядского «Золотого бутона» и подобного дерьма. Адепты Ланьлин Цзинь обычно оставались там: зачем бы им уходить, когда торговцы готовы были до блеска вылизывать землю перед их сапогами, если это позволит увидеть крупицу золота Ланьлин Цзинь? Но всё же они ещё не покинули приличные кварталы. Этот просто был чуть уютнее, и его жизнь не полностью вращалась вокруг преклонения перед Башней Кои. Ланьлин был куда крупнее Юньпина, но его толпы и суета были успокаивающе знакомы; Сюэ Ян не терял времени, превращая его в свою вотчину, как и Юньпин когда-то. Он знал его весь: ночные рынки в глухих переулках с подпольными товарами, хорошо обставленные лавки, проход куда ему и его воровской улыбке мог купить только пион на груди, места, где богачи платили хорошеньким женщинам, чтобы те умоляли вставить в них член, и места, где бедняки платили уродливым женщинам, чтобы те раздвигали ноги и не говорили вообще ни о чём. Сюэ Ши сказала бы, что Ланьлин был его по праву, что все ему должны за то, что его выплеснуло из этого ущербного подобия члена Цзинь Гуаншаня. Но Сюэ Ян не намеревался повторять её ошибку, думать, что этот член как-то его спасёт. — Я хочу танъюань, — сказал он, показывая пальцем на прилавок на другой стороне улицы. — Яо-гэгэ, купи мне танъюань! Мэн Яо попытался сбросить Сюэ Яна со спины, но тот держался крепко. — Несомненно, у второго молодого господина Цзинь более чем достаточно монет, чтобы купить себе танъюань самому. Сюэ Ян снова упёрся подбородком в его макушку. — Это папочкины деньги точно так же, как и Яо-гэгэ. Хватит быть таким ебучим скрягой. Сколько он вообще тебе платит, чтобы ты за мной таскался? Мэн Яо под ним замер, а потом фыркнул от смеха. Как бы он ни старался, у Сюэ Яна не получалось распознать реакцию Мэн Яо на то, что он прекратил притворяться. Будто бы за годы, которые они провели врозь, Мэн Яо стал ещё более мутным, а его уже в бордельные времена было пиздец как трудно читать. — Даже близко недостаточно, это уж точно. Но думаю, хватит на пару мисок. Ян-Ян. Сюэ Яна передёрнуло, и он слез с Мэн Яо, чтобы тот мог купить ему танъюань. — Не называй меня так. Любезно улыбнувшись ему через плечо, Мэн Яо с мисками в руках прошёл вглубь узкой тесной лавки. — Сюда, Ян-Ян. Внутри было прохладно, темно и пусто. Сюэ Ян с энтузиазмом напал на свой танъюань. Маленькие шарики из клейкого риса приятно вязли на зубах, но супу не хватало сладости. — Я всё гадал, что же с тобой случилось, — сказал Мэн Яо. Он забирал еду в рот аккуратными, выверенными порциями, не слишком большими, но и не слишком маленькими. И не скажешь, что ему приходилось драться с собаками за объедки в Куйчжоу; по крайней мере, как-то раз он об этом рассказывал. Сюэ Ши пыталась научить Сюэ Яна манерам. По большей части безуспешно. — Ой, правда? — ухмыльнулся Сюэ Ян. — Ты правда подумал, что я продал мозги этому уёбку? — Я не знал, что и думать, Ян-Ян, — Мэн Яо улыбнулся чуть шире, заметив, как нахмурился Сюэ Ян. — Много что может случиться за... сколько? Три года? — Может быть, — сказал Сюэ Ян. Он всё ещё не знал как — и почему — Мэн Яо стал тёмным заклинателем. Мэн Яо никогда особо не интересовался заклинательством, разве что всё размышлял о богатстве крупных орденов. Но вот он здесь, и под его кожей гудит тёмная энергия. Его хотелось вскрыть, посмотреть, на что он способен теперь, его безжалостный разум поддерживала сила. — А теперь ты герой войны, — размышлял Мэн Яо. — Великодушно признанный незаконнорожденный сын Цзинь Гуаншаня. Любимый младший брат Цзинь Цзысюаня. Ты воплотил в жизнь всё, о чём только мечтала твоя мать. Сюэ Ян глумливо усмехнулся. — Тоже мне, сраные мечты. — Надёжная крыша над головой и горячая пища — не то, над чем стоит насмехаться, — чопорно сказал Мэн Яо, откусывая ещё кусочек шарика танъюань. У него всегда были какие-то такие простые мечты. — Старик держит меня при себе, потому что думает, что я достаточно тупой, чтобы меня использовать, и достаточно дурной, чтобы убивать по команде. — А ты нет? — осведомился Мэн Яо ровным голосом, и на мгновение Сюэ Яну захотелось стереть эту сраную улыбку прямо с его щёк с ямочками. — На время. — Высокая цена за то, что принадлежит тебе по праву рождения. В конце концов, инструменты могут выбросить. Сюэ Ян рассмеялся; хохот разнёсся по лавке, и продавец танъюань в тревоге оглянулся на звук, а потом решительно уставился обратно в сторону улицы. — Когда ему хватит ума попробовать, я уже буду далеко. Мэн Яо подался вперёд и понизил голос: — Что у тебя на уме, Сюэ Ян? — Расскажу, когда станешь постарше. Улыбка на лице Мэн Яо наконец поблёкла, он слегка намурился. Было даже мило, но пропало в мгновение ока. Сюэ Ян решил считать это победой. — Тогда зачем ты сбросил маску? — Потому что мне пиздец как скучно. Мне надо, чтобы ты не докладывал дорогому милому папочке, что в действительности затевает его драгоценный Ян-Ян. — И зачем бы мне это делать? — Мэн Яо смахнул невидимую пылинку с золотой ткани рукава. — Твой отец, как ты сам любезно заметил, неплохо мне платит. — Чтобы ты не давал мне ввязываться в неприятности, — заметил Сюэ Ян. — Я сам не дам себе ввязываться в неприятности, а ты можешь не стесняться и поставить себе это в заслугу. Может быть, он даже повысит тебя или ещё что. Ты же хочешь заработать его расположение? Готов поспорить, что да. И не говори мне, что тебе больше нечем заняться, кроме как целыми днями вынюхивать мою задницу. Мэн Яо задумчиво постучал ложкой по краю миски. — Я подумаю. — Сраная лицемерная помойная крыса. Просто скажи «да». Мэн Яо зачерпнул последний шарик танъюань, от улыбки его глаза сомкнулись в узкие щёлочки. — Я сказал, что подумаю. *** Зажатый за бочкой с водой, с колотящимся о рёбра сердцем — от бега, вот и всё, в этот раз ему пришлось бежать слишком быстро и слишком долго, вот и всё, — Сюэ Ян ждал, пока разыскивающие его отойдут от входа в переулок. Он усилием воли замедлил дыхание и сидел тихо как мышь, прижимая к животу тяжеловесный комок своего трофея. Спустя какое-то время люди ушли. Сюэ Ян оставался на месте ещё несколько невыносимо долгих мгновений, считая вдохи. Только удостоверившись, что они не вернулся, Сюэ Ян позволил себе вдохнуть, по-настоящему вдохнуть, и, не сдержавшись, расплылся в ухмылке. Сраные идиоты. Он выполз из-за бочки с водой, держась в тенях — их было предостаточно: в это время года быстро темнело, и на город уже опустилась вечерняя прохлада. Он тихо перелез через стену в конце переулка, стрелой пронёсся сквозь два задних дворика и перелетел через ещё одну стену прежде, чем дремлющий пёс успел хотя бы подумать о том, чтобы на него залаять. Вернувшись к борделю, даже от укрытой тенями задней части здания он почувствовал запах еды с бренчащих служанками и поварами кухонь и услышал смех и восклицания. Торговля в этот вечер уже шла вовсю и в ближайшие несколько часов не собиралась прекращаться. Сюэ Ян водой из бочки смыл с рук и лица грязь, в которой весь измазался, быстро высвободился из столь же грязных верхних одежд и вывернул их лицевой стороной вверх, чтобы было не видно пятен. Так никто не спросит его, где он был или зачем валялся по земле, хотя он и не смог скрыть расцветший на лице синяк — знак внимания от первого человека, которого он попытался ограбить этой ночью. Но до этого никому в борделе не будет дела. Все привыкли, что Сюэ Яна избивали до кровавых соплей если не охранники борделя, то кто угодно, кого бы он не рассердил на этот раз в Юньпине. Сюэ Ши расстроится, но, кажется, она уже с этим смирилась. Чем хуже ей становилось, тем легче она покупалась на ложь, что он свалился с лестницы. Теперь она просто вздыхала, морщинка меж её бровей делалась глубже, и говорила быть осторожнее, смотреть себе под ноги, его отец, его отец, бла-бла, блядь, бла-бла, его отец. Сюэ Ян прокрался через заднюю дверь к комнате, где Мэн Яо занимался счетами. Там было темно и тихо, и он остался наедине со своими мыслями. В это время ночи Мэн Яо любезничал с посетителями на пару с госпожой Ляо. Его не будет ещё несколько часов. Сюэ Ян попытался не думать о том, как чувствовала себя мать. Какие посетители доставались ей теперь, когда ей больше не хватало сил флиртовать и очаровывать, как раньше. Кажется, лекарство больше почти не помогало, хотя Сюэ Ян продолжал прилежно заваривать его дважды в день и каждый раз упрашивал её выпить всю блядскую порцию, даже когда она начинала жаловаться на вкус и ему хотелось надавать ей пощёчин и силой влить ей лекарство в глотку. Он сдерживался. Он был спокойным и терпеливым, её хороший маленький А-Ян. Как же обрадуется отец, когда получит такого воспитанного и почтительного сына. Как будто Сюэ Яну нужен был его дерьмовый отец! Нужен человек, который засадил Сюэ Яна в мать и бросил её гнить в этой воняющей духами дыре. Он хотел вернуть свою мать. Хотел, чтобы Сюэ Ши читала ему стихи низким плавным голосом и с блестящими глазами объясняла их смысл, пропуская его волосы сквозь пальцы. Хотел, чтобы она держала его на коленях и, вложив в его пальцы кисть, помогала аккуратными мазками выводить иероглифы его имени, которое было и её именем, а не именем какого-то путешественника, который лучше управлялся с монетами, чем с членом. Если бы всё могло быть по его... Он бы заработал достаточно, украл достаточно, чтобы выкупить контракт Сюэ Ши и увезти её... куда-нибудь. Куда угодно, только подальше от этого сраного борделя. Мэн Яо разбил эти мечты вскоре после того, как они с трудом пришли к неустойчивому миру: открыл шкатулку, где хранились контракты, и показал Сюэ Яну её и его собственный. Рассказал ему, сколько палочек танхулу стоила свобода его матери, сколько мисок танъюань, сколько дорогих трахов и сколько дешёвых. Рассказал, что Сюэ Ян может провести следующие десять лет, каждую ночь принимая по десять членов в задницу и ещё столько же в рот, но ему всё равно никогда не заработать достаточно, чтобы освободить Сюэ Ши от госпожи Ляо, от А-Сян, от этой тупой блядской жемчужной пуговицы, за которую она продолжала цепляться, будто бы та могла волшебным образом призвать из ниоткуда уродского ублюдка, который засунул в неё Сюэ Яна. Потом он снова запер контракты и безмятежно проигнорировал истерику Сюэ Яна, которую тот закатил в его маленьком кабинете — настоящую, всамделишную блядскую истерику, а не то притворное дерьмо, которое он обычно устраивал, чтобы добиться своего. Возможно, Мэн Яо наслаждался местью за все иглы и чернильные камни, садистский уёбок. Сюэ Ян задремал, дожидаясь возвращения Мэн Яо; его последней задачей за ночь было подсчитать ночную выручку. И открыв глаза, Сюэ Ян первым делом увидел его лицо: Мэн Яо осторожно тряс его за плечо; на столе тускло горела лампа. — Выглядишь ужасно, — заметил он. — Отъебись, — непроизвольно пробормотал Сюэ Ян, ещё толком не проснувшись. Здание казалось тихим и пустым: раз Мэн Яо был здесь, значит, последние посетители уже выбрали себе по дырке и разошлись по комнатам, а остальных уже выпнули на улицу. Сюэ Ян молча протянул трофей: вышитый кошель для монет, наполовину полный деньгами на шлюх какого-то заезжего торговца. Мэн Яо обменял его на миску с остатками с ночного стола. Сюэ Ян бездумно ел, пока он высыпал монеты из мешочка на стол и считал выручку за ночь. Не поднимая взгляда, Мэн Яо произнёс: — Сегодня она не выполнила норму. Это поможет. Я оставлю немного на завтра, чтобы госпожа Ляо ничего не заподозрила. — Что сделала эта старая карга? — спросил Сюэ Ян, приканчивая свою порцию. С каждым годом госпожа Ляо всё больше и больше сходила с ума с этими её сраными нормами. — Сысы помогла её прикрыть. Ничего не случилось, — сказал Мэн Яо. Его лицо было таким же пустым, как и миска, треснувшая в стиснувших её до побелевших костяшек пальцах Сюэ Яна. — Что эта ёбаная сука сделала с моей матерью? — вскинулся Сюэ Ян. — Ничего не случилось, — успокаивающе сказал Мэн Яо. — Этого и Сысы хватит, чтобы всё было в порядке. Просто дай мне сосредоточиться на книгах. Сюэ Ян швырнул миску через всю комнату. Это совершенно ничем не помогло. Мэн Яо даже не поднял взгляда. — Подними, пожалуйста. Сюэ Ян поднял. Палочки тоже. Он с грохотом поставил всё это на стол — от чего Мэн Яо разочарованно цыкнул — и ушёл поить мать лекарством. *** Когда месяц спустя Сюэ Ши умерла, никому до этого не оказалось дела, кроме тёти Сысы — и Сюэ Яна. Сюэ Ши была никому не нужным пережитком прошлого, позором заведения вместо сияющей звезды, которой она когда-то была. Её тело попросту увезли в повозке в бедняцкую могилу, а Сюэ Ян смотрел вслед с каменным лицом. Уголки глаз щипало от слёз, которые он не собирался проливать — отказывался выглядеть слабым перед старой каргой. Остальные хихикающие сучки, наполнявшие бордельные стойла, уже набросились на комнату Сюэ Ши, чтобы разобрать украшения и наряды, оставшиеся с её золотых деньков, и как будто, блядь, Сюэ Яну было до этого дело? Его матери больше не было. Госпожа Ляо вместе с ним наблюдала, как увозят тело его матери, обмахиваясь веером, в котором Сюэ Ян опознал один из любимых вееров Сюэ Ши, последний по-настоящему красивый, который у неё оставался. — Невелика потеря, — сказала она и громко вздохнула. — А теперь о твоём ночлеге и содержании... Охранникам пришлось его вырубить, когда он попытался выцарапать ей глаза. Он проснулся на кровати Мэн Яо, пока тот бинтовал порезы у него на руках. Он отдёрнулся от него и свернулся клубочком, отвернувшись к стене, и немедленно ударился в уродские, отвратительные слёзы, самые что ни на есть настоящие. Последовала напряжённая пауза, во время которой, как он догадывался, Мэн Яо пытался решить, притворялся ли Сюэ Ян или действительно плакал. Но, видимо, он достаточно долго завывал как сраный тупой ребёнок: Мэн Яо отложил в сторону миску с водой и мокрую тряпку, а потом — с некоторым усилием — притянул его к себе и забрал в объятия, прижимая лицом к своему плечу. В последний раз Сюэ Яна обнимала Сюэ Ши. Должно быть, это случилось сразу после того, как она обернула жемчужную пуговицу в платок и вжала свёрток в его ладонь, потому что точно знала, что не вытянет, что этот приступ болезни будет последним. Почему? Почему она должна была умереть? Да, она не отличалась большим умом и была помешана на его отце, но она заботилась о Сюэ Яне. Она усердно работала до самого конца. У его отца было и богатство, и жена, и заклинательские силы, и всё остальное. У Сюэ Яна никогда не было никого, кроме матери. Это было нечестно. Это никогда, блядь, не было честно. Но со временем слёзы иссякли. Сюэ Ян не мог вспомнить, когда он по-настоящему так рыдал. Возможно, когда госпожа Ляо сказала, что ему больше нельзя будет спать вместе с Сюэ Ши в её комнате. Ёбаная карга. Когда-нибудь он перережет ей глотку. Мэн Яо не отпустил его даже после того, как он наконец затих. Он просто держал Сюэ Яна, позволил сжаться в кольце его рук. — Эй, — сказал Сюэ Ян ему в плечо. — Он мог это сделать? Мог выкупить мамочкин контракт? Последовало долгое молчание, пока Мэн Яо решал, стоит или нет показывать, что ему было известно, кто предполагаемый отец Сюэ Яна. — Если Ланьлин Цзинь так богат, как все говорят, то да, Цзинь Гуаншань мог выкупить её контракт. С лёгкостью. Сюэ Ян глубоко прерывисто вдохнул. Он никогда не подозревал, что может настолько сильно ненавидеть кого-то, кого никогда даже не видел. Мэн Яо утешающе поглаживал его по спине. — Что будешь теперь делать? — пробормотал он. — Собираешься его найти? — Не, — сказал Сюэ Ян. — На хуй его. На хуй. — Это то, чего хотела бы твоя мать. — И посмотри, как она закончила, — Сюэ Ян сжал пальцы на одеждах Мэн Яо. — Она звала его. До самого конца она, блядь, звала его. Держу пари, он выебал ещё сотню шлюх с тех пор, как ушёл. Возможно, он даже не помнит, как её зовут. — Не теряй голову. Что ещё ты можешь сделать? Воровать? Рано или поздно удача изменит тебе. Ты действительно собираешься принять предложение госпожи Ляо, когда у тебя есть отец, который где-то тебя ждёт? — На хуй и эту суку тоже, — сказал Сюэ Ян. Он устал; у него ныло всё тело, и болели глаза от того, что он столько плакал. Он хотел заснуть на тысячу лет. Хотел вскочить, добежать до Ланьлина и вспороть Цзинь Гуаншаню брюхо от подбородка до члена. — Я не... На хуй. Мэн Яо фыркнул. — Ну, тебе лучше придумать что-нибудь побыстрее. Твой контракт всё ещё у госпожи Ляо. — Я придумал. Я знал, что она умрёт. Я не ребёнок. — Да-да, — Мэн Яо встал, чтобы уложить Сюэ Яна обратно на свою кровать и набросить на него одеяло. — На сегодня можешь остаться в моей комнате, но что бы ты ни задумал, тебе стоит поторопиться. Она хочет продать тебя на другую сторону города. Туда, где располагались дешёвые бордели. Госпоже Ляо нравилось рассказывать девушкам страшные истории про другую сторону города, как напоминание, насколько хуже могла сложиться их судьба. Насколько хуже она ещё может сложиться. Сюэ Ян свернулся под лоскутным одеялом. И вообще, как Мэн Яо умудрился заполучить себе целую кровать? И целую комнату. У Сюэ Яна был свой угол в комнатах прислуги, но ему приходилось пинать остальных слуг, пока те не соглашались потесниться. Нечестно. Он возненавидел за это Мэн Яо, но только на мгновение. Последним, что он почувствовал, было то, как Мэн Яо подтыкает вокруг его плеч одеяло. *** Кажется, Мэн Яо удивился, когда первым делом после того, как он согласился помочь Сюэ Яну, — потому что ещё бы он, блядь, не согласился, ему просто нравилось наблюдать, как корёжило Сюэ Яна, вот же садистский мелкий уёбок, — они направились в библиотеку. — Никогда бы не подумал, что в тебе это есть, — сказал он. У него прям явно встал, когда он во плоти увидел драгоценную кучу скучного дерьма Башни Кои. — Разве не я научил тебя писать? — возразил Сюэ Ян, даже не оскорбившись. — В смысле, по-настоящему писать, а не те каракули, которые ты корябал, как курица лапой. — Насколько я помню, под давлением, — сказал Мэн Яо. Взгляд на его лице был почти тёплым. — А я научил тебя обчищать карманы, так что я бы сказал, что здесь мы более-менее в расчёте. — Но ты не научил меня, как пользоваться ножом. — Я боялся, что ты можешь меня прирезать, — беззаботно сказал Мэн Яо, улыбаясь чуть шире. Сюэ Ян рассмеялся. Наконец, Мэн Яо выбрал себе пару томов, но не отнёс их к одному из столов для чтения. Вместо этого он последовал за Сюэ Яном к пропахшим плесенью, реже используемым полкам в глубине библиотеки. Сюэ Ян не читал вычурного дерьма, которое его мать декламировала на память посетителям, больше заинтересованным в её сиськах. Нет, что было нужно Сюэ Яну, так это книги по медицине и по ботанике. По ядам и по анатомии. Вэнь Жохань привил ему вкус к разделке человеческих тел, жажду, которой Цзинь Гуаншань был более чем счастлив потворствовать.