*
Звук снова и снова капающей воды в кухонной раковине сводил его с ума. Была уже ночь. Луи ужинал в одиночестве в столовой. Теперь он знал, что его семья не вернётся. Ему было трудно в этом признаться. Потому что это означало бы, что Гарри был прав с самого начала. В тот же вечер, проходя мимо гостиной, он услышал голос матери, громкий и ясный, зовущий его. — Луи? Его сердце пропустило удар. Он огляделся по сторонам. — Мам? — Луи, дорогой, где ты? Её голос, казалось, доносился из ужасной комнаты. Он включил свет: конечно, ну конечно же там было пусто. Её слова звучали приглушённо, как будто она пряталась за дверью. Он прищурился — его не проведешь. Затем клочок бумаги выскользнул через щель под дверью. Он подошёл к ней, хоть и не собирался открывать. Слова, казалось, были написаны очень маленьким ребёнком. Почерк казался неуклюжим и трясущимся, а подписана записка была как «Мэгги Т»: «Лу нам нужна твоя помощь мы нпуганы пажалуста пажалуста он забрал меня и мамочку и папочку и эстер и рози и он такой страшнный я так хачу дамой пажалуста помоги нам». Это было так захватывающе, что он даже не подумал о том, что это могла быть ловушка. Он постучал в дверь соседа, держа в руке записку. — У него моя семья. — Это неудивительно. — Я должен вернуться, — серьёзно объявил он, протягивая мужчине клочок бумаги. Мистер Уокер надел очки и прочёл записку. — Знаешь, если ты вернёшься, то попадёшь прямо в его ловушку. Ради твоего же блага, я надеюсь, ты понял, что все эти записки, которые ты получал… были написаны им самим. — Мне всё равно. Там моя семья. Я это знаю. Иначе почему он так уверен, что я вернусь к нему? Мужчина сел на свой старый стул, стоявший рядом со столом, на котором находились фотографии, в том числе и Джейн. — Вы тоже пытались вернуться, — напомнил ему Луи. — Хотя вы и знали, что у него были только плохие намерения. Вы хотели спасти свою сестру. Мистер Уокер с тоской посмотрел на фотографию Джейн. — Полагаю, я не могу винить тебя. — Вы должны пойти со мной. Я знаю, где она. — Я сомневаюсь, что двери для меня откроются. — Мы могли бы попробовать. Это было довольно рискованно. В конце концов никто из них не гарантировал, что они могут вернутся невредимыми — или вообще вернутся. Старик заявил, что ему больше нечего терять и что если он увидит свою сестру в последний раз, хотя бы для того, чтобы должным образом извиниться, то всё это будет стоить того. Итак, он собирался, пока Луи с тревогой ждал на пороге. Очутившись в гостиной, они с минуту просто стояли и смотрели на эту проклятую дверь. Сердце Луи бешено колотилось в груди, а мистер Уокер, казалось, медленно вспоминал всё, что ускользало от него с годами. Чем ближе он подходил, тем меньше неясностей становилось в его голове. Сомнений не было: это была работа существа с иной стороны. — Это я затащил Джейн в другой мир, — признался он. — Я нашёл ключ. Я убедил её переступить порог вместе со мной. — Это я виноват, — сказал Луи. — Если бы я не был таким наивным, нас бы здесь вообще не было. — Это то, что он делает. Это то, что он делал десятилетиями. Ты умён не менее, чем остальные. Паренёк хитер. Когда я был рядом с ним, я заметил одну вещь: он любит игры. Он самовлюбленный, конечно, он процветает, когда его приветствуют, хвалят и доказывают, что он прав… Но больше всего он любит игры. Брось ему вызов. Не могу тебя заверить, что он будет играть честно, но, по крайней мере, не откажется. — Что за игра? — Любая игра. Подумай об этом. Луи оттащил стул от двери, вынул ключ и вставил его в замок. Он глубоко вздохнул и открыл её. Перед ним простирался коридор, который он так хорошо знал. — Ну что, пойдём? Мистер Уокер только кивнул, и Луи пошёл впереди, показывая дорогу и сжимая холодный ржавый ключ в руке так крепко, что крошечные металлические зубчики оставили свои отпечатки на его ладони. Мистер Уокер следовал за ним тихо, как мышь. По коридору пронёсся ледяной сквозняк. Они не прошли и половины пути, когда другая дверь со скрипом открылась, впустив ослепительный поток света. Луи остановился, как вкопанный. — Луи, это ты? — послышался голос матери. А потом она появилась в дверях. Это была его настоящая мать. Та, которую он знал и любил. Она была бледна и болезненно выглядела, но прежде всего она выглядела не просто испуганной — в её глазах стояли слезы. — Луи… мне было так страшно… — Мама… Он подбежал к ней, не обращая внимания на слабую попытку мистера Уокера удержать его. Он практически прыгнул в ее объятия, когда она крепко обняла его. — Ох, Луи, дорогой. Почему ты вообще убежал от меня? Что-то было не так. Её голос стал глубже, и то, что он обнимал, стало выше, тоньше и холоднее на ощупь. Луи в ужасе попятился. Это был он. Гарри рассмеялся — расхохотался, как настоящий псих. Безумный смех, который резонировал глубоко в костях Луи. Конечно, он был единственным, кто смеялся. Быстрым движением руки он расстегнул пуговицы своего платья — матери Луи. Он разорвал своё жемчужное ожерелье и выбросил его куда-то. Теперь он был одет только в полосатый костюм, который был на нём до побега Луи. — Я же говорил тебе, что люблю играть в переодевания. Разве я не хорош в том, чтобы быть женщиной? С возвращением! Луи застыл на месте. Мистер Уокер в свою очередь вышел из-за двери. Взгляд Гарри тут же упал на него, и он ухмыльнулся. — И ты привёл с собой друга… Ну здравствуй, Эрни. Давно не виделись. Чем больше, тем веселее, как говорится. Дверь за ними захлопнулась сама собой. Луи в шоке выронил ключ. А когда он это заметил, было уже слишком поздно. Гарри уже поднял его с пола, бросил в рот и проглотил. — Ты вернулся. Полагаю, ты здесь надолго. — Где моя семья? — спросил Луи, у которого не было времени, чтобы принимать участие в его игре. — Я знаю, что ты их забрал. — Это очень серьёзные обвинения. Где доказательства? — Я просто знаю. Это был твой план с самого начала, не так ли? Конечно же ты не ожидал, что я вернусь по собственной воле. — Не понимаю, почему ты хочешь вернуть свою старую семью. У тебя в этом мире есть другая совершенно респектабельная. Взгляни. Он наклонился, чтобы поднять разлагающуюся отрубленную руку другой Эстер. Он обошёл вокруг дивана и, схватив за лодыжку, потащил безжизненное тело по полу к ним. Луи и старик попятились. Если бы он не видел её вздымающуюся грудь, то мог бы поклясться, что она мертва, потому что он практически тащил её мертвым грузом. Гарри присел рядом с ней на корточки и попытался снова прижать её руку к плечу. — Тише, — сказал он. — Она спит. Не шуми, а то разбудишь её. Вот так, — заключил он, как только прикрепил руку обратно к её телу. — Как новенькая. — Гарри. Услышав свое имя, тот удивился. Он тут же прекратил своё занятие и посмотрел на парня снизу вверх. Луи подошёл ближе и присел перед ним на корточки. — Могу я попросить тебя об одолжении? — Что ж, можешь попробовать. — Он хотел бы увидеть свою сестру. Или, по крайней мере, то, что от неё осталось. Это самое меньшее, что ты можешь сделать. Ты у него в долгу. И, кроме того, тебе нечего терять. — Полагаю, что могу это устроить. Это было сказано так любезно. В мгновение ока они снова оказались в квартире Гарри. Он отпер комнату, где в течение многих лет были заперты призраки. Изнутри доносились слабые голоса — они были напуганы. Гарри пугал их, и не без причины. — О, а ну тихо, — рявкнул он на них. — Я почти готов пролить на вас обоих самый яркий свет. Маленькие сплетники — вот вы кто, — он отступил назад и указал на комнату. — Девушка там, внутри. Старик посмотрел на него с такой ненавистью и презрением, что Луи почти ощутил его боль. Он вошёл в тёмную комнату и узнал свою сестру. Он не смог сдержаться от слез, увидев её. Он взял её за ручку, тоненькую и холодную, и попросил прощения за то, что втянул её в это, за то, что не смог спасти её, за то, что не сделал всё, что было в его силах, чтобы найти её все эти годы. Он рассыпался в извинениях перед Виктором, который исчез прежде, чем он успел предупредить его. Он извинялся, потому что тогда не мог об этом вспомнить. Но Джейн забыла большую часть своей жизни. Она говорила с усилием, желая, чтобы её тоненький голосок был услышан: — Мои извинения, сэр… Я не знаю, кто вы такой. — Это я.… Эрнест. Твой брат. — Мне действительно очень жаль. Я знаю, что вы чувствуете. Как вы храбры… что вернулись сюда. Я молюсь, чтобы он сжалился над вашей душой. Тем временем Луи искоса взглянул на существо, стоявшее рядом с ним. Он начал мысленно называть его тварью, так как теперь знал, что это не человек, а какое-то чудовище. — Я никогда не встречал никого более жестокого и бесчувственного, чем ты. Он протянул руку и двумя пальцами приподнял подбородок Луи, заставляя его посмотреть на себя. — Неужели я не дал тебе всего? Неужели я не вернул тебе любовь всей твоей жизни, ты, неблагодарный мальчишка? Неужели такой жестокий и бесчувственный человек, как я, пошёл бы на всё это только для того, чтобы прокормиться? Луи не ответил, и поэтому он продолжил. — Ваш мир — жалкое, безжизненное и претенциозное место. Я знаю об этом больше, чем ты. Ты вёл такое жалкое существование там. Я видел твоё сердце. Я знал, что ты так ужасно несчастен, я чувствовал это из-за двери. Я создал это место с нуля специально для тебя. И людей тоже: твоего любовника, которого ты в конце концов отверг, и твою семью, которую ты бросил без всяких угрызений совести. — Всё это было не по-настоящему. — Видишь, это лишь твоя проблема. Тебе всегда мало. Ты знаешь… Джейн любила этот сад. Она проводила все дни среди цветов и деревьев, дремала в траве, и можно было подумать, что она попала в рай. Виктор хотел стать актёром. Я дал ему это. Он был лучшим из всех. Я отдал им всё, но этого было недостаточно для них. Все они отвернулись от меня. Так же поступали и другие, те, кто пришёл до них… И они ещё говорят, что я бесчувственный. Впервые с тех пор, как они встретились, Гарри, казалось, был по-настоящему возмущён и, надо осмелиться сказать, обижен. Он развернулся на каблуках и быстро вышел, исчезнув в углу зала.*
Гарри исчез. Его нигде не было видно. И, возможно, это было хорошо. После такого испытания мистер Уокер вышел на крыльцо. Через окно, выходящее на его квартиру-двойник, он увидел себя, сидящего на стуле, с зашитым чёрной нитью ртом. Его труп гнил, медленно поедаемый личинками и тараканами. Никогда ещё луна не была такой яркой, как в ту ночь. Но растения умирали. Цветы увядали, плоды гнили, деревья и кустарники теряли листья. Иллюзия была на исходе. Совсем как Гарри. Луи отважился выйти в сад. Внезапно стало очень холодно. Растения, которые ещё не были мертвы, начали падать на его пути. Он оставался настороже, активно ища подсказки, которые могли бы помочь понять ему, где его семья. Он всё ещё не совсем понимал, куда направляется. Но вскоре он вышел в лес. Деревья становились более грубыми и менее похожими на деревья, чем дальше он продвигался. Довольно скоро они показались чем-то, что походило бы на деревья: серовато-коричневый ствол внизу, зеленоватое пятно чего-то наверху, что могло быть листьями. Луи задумался. Гарри просто не позаботился о деревьях как следует, потому что никто не должен был заходить так далеко? Интересно, что стало с другим Аппер-Редли в это время и с пляжем, который они посещали? Он продолжал идти. А потом опустился туман. Он не был влажным, как обычный. Было ни холодно и ни тепло. Ему казалось, что он идет в никуда. Мир, по которому он бродил, был бледным, как чистый лист бумаги, или огромная пустая белая комната. У неё не было ни температуры, ни запаха, ни текстуры, ни вкуса. Луи продолжал двигаться вперёд, хотя ничего не видел. Внезапно на линии горизонта нарисовался силуэт дома. Сначала это было похоже на карандашный набросок, затем — на полный рисунок, всё более реалистичную картину, пока она не слилась с тем, что казалось реальностью. Или, по крайней мере, её версию. Мистер Уокер всё ещё стоял на крыльце, когда Луи подошёл к нему, совершенно сбитый с толку. Сад вокруг него, казалось, стал меньше. Так оно и было. Мир, который Гарри создал, медленно, но верно сворачивался и стирался. — Как можно уйти от чего-то и всё равно вернуться к этому? — Обойти вокруг света. — Маленький мир. — Но ему достаточно, — сказал он. — Паутина должна быть большой, чтобы ловить мух. Он создал только то, что, как он знал, произведёт на тебя впечатление. — Значит, он создал это место? Всё это, я имею в виду. — Создал, нашёл, какая разница? В любом случае, у него это было уже давно. — Мистер Уокер? — Да? — Вы собираетесь остаться здесь? — Не беспокойся обо мне. Делай, что должен.*
После, казалось бы, нескольких часов поисков Луи почти решил сдаться. Всё, чего он хотел, — это вернуться домой и найти свою семью, ожидающую его. Хотел, чтобы всё это оказалось невероятно реалистичным кошмаром. Он пообещал себе, что никогда больше не будет жаловаться, если выберется отсюда живым. У него не было ни малейшего желания кончить так же, как Джейн и Виктор или Мистер Уокер. И тут он вспомнил совет, который ему дали перед тем, как он вернулся сюда. Он подошёл к входной двери Гарри и стал ждать. Конечно, она открылась сама собой — все двери в этом месте, казалось, имели свой собственный разум. Он вошёл на свой страх и риск, оставаясь в полной боевой готовности. Возможно, Гарри держал семью в плену в комнате, которую ему ещё предстояло исследовать. Из кухни доносился мужской голос, напевавший какую-то песню. И тут до него донёсся восхитительный запах. Это напомнило Луи, что он давно ничего не ел. Он вошёл в кухню и, как и ожидалось, увидел там Гарри. Тот только что вытащил из духовки большую тарелку. Золотистый жареный цыпленок. — Ты ведь сам напросился на ужин, не так ли? Ему даже не нужно было оборачиваться, дабы понять, что Луи здесь. — Всё в порядке. Я приготовил для нас обоих. Надеюсь, ты голоден, — сказал он, перекладывая цыпленка на круглую декоративную тарелку, которую поставил на середину стола. Немного салата и дымящаяся хрустящая картошка уже были там. — Присаживайся. Луи послушно подчинился. У него на уме был план. Гарри вернулся к плите и деревянной ложкой начал помешивать что-то в кастрюле над огнем. — Я не сержусь на тебя. Никогда бы не стал. Я не хочу портить единственное хорошее, что случилось со мной за последние десять лет. Я знал, что ты придёшь, понимаешь. Я ждал тебя всё это время. Как же я тосковал… по тебе. Я не злюсь, совершенно нет. — Правда? Значит ли это, что ты можешь предсказывать будущее? — насмешливо спросил он, упершись подбородком в ладонь и положив локти на стол. — Это ещё одна из твоих сверхспособностей? — Локти со стола, — сухо скомандовал он, хотя даже не обернулся. — Одна вещь, которую я презираю, — это когда люди, кажется, не знают правила столового этикета. Ты что, вырос в сарае? Луи закатил глаза и сложил руки. — Уже лучше. Наконец Гарри повернулся к нему лицом. Он заметно похудел и стал ещё бледнее, чем раньше. Его скулы выдавались вперёд, как подбородок и ключицы. Его волосы остались той же длины, они были такими же вьющимися, блестящими и мягкими, как и в первый день. Но несмотря на это, он выглядел, как какой-то кошмарный персонаж. Он схватил кастрюлю и вылил её содержимое на цыпленка — подливка выглядела просто восхитительно. — Ты сомневаешься в моих словах, — очень тихо сказал Гарри. — Мне просто трудно в это поверить, вот и всё. — Придержи эту мысль. Через несколько лет в Европе разразится новая война. Даже более смертоносная, чем первая. Ты услышишь об ужасах, коих человечество никогда не знало прежде. Это будет время диктатур и ужасных преступлений, и ваш мир будет покрыт шрамами навсегда. Война, которая положит конец всем войнам? Боже милостивый, ты как будто напрашиваешься на то, чтобы над тобой смеялись. — Не думаю, что ты должен говорить мне это. — Да, но что ты будешь делать с этой информацией? Кто тебе поверит? Приятного аппетита, Луи. Луи щедро угостился, пока Гарри отвернулся, чтобы убраться на плите. — Я так понимаю, ты очень любишь игры, Гарри. Он напрягся, но продолжил свою работу. В его глазах мелькнуло что-то, чего он не смог разобрать. — Все любят игры, — защитился он. — Тогда давай сыграем в одну из них. Не лучше ли будет, если ты победишь меня в честном бою? — Возможно, — сказал Гарри. Он изобразил полное безразличие, но пальцы его дрожали и барабанили по столешнице, и он облизнул губы языком. — Что за игра? — Это будет исследовательская игра. У меня есть время до восхода солнца, чтобы найти свою семью. — И это ты называешь игрой? — Если мне это удастся, — продолжил Луи, — ты меня отпустишь. На самом деле, ты должен отпустить нас всех. Мою семью, души Джейн и Виктора, и всех тех, кого ты поймал здесь, чтобы они могли покоиться с миром. — М-м-м, — промурлыкал он, закрывая кран и прислоняясь к стойке, положив руки по обе стороны раковины. — Но что, если ты потерпишь неудачу? — Тогда я позволю тебе забрать моё сердце. Я останусь здесь с тобой навсегда, я позволю тебе любить меня, и я буду хорошим, и ты победишь. — Звучит очень мило. Думаю, мне нравится эта игра. Да, давай сыграем. Гарри повернулся к нему лицом. Он улыбнулся, но Луи это не убедило. — Откуда мне знать, сдержишь ли ты своё слово? — Клянусь тебе. Клянусь могилой моей матери. — Она в могиле? — О, да. Я сам похоронил её. И когда я увидел, что она пытается вылезти, я толкнул её обратно. — Поклянись чем-нибудь другим. Так, чтобы я смог верить, что ты сдержишь своё слово. — Моя правая рука, — сказал Гарри, поднимая её. Он медленно пошевелил длинными пальцами, демонстрируя когтистые черные ногти. — Я клянусь ею. — Значит, договорились. Всё было кончено, но Гарри не спускал с него глаз. Он тупо уставился на него, и было трудно разобрать, что означает его взгляд, но Луи догадался, что он был так же голоден, как и он сам. — С чего мне начать? — спросил он. На это Гарри ничего не ответил. Кончиком ногтя он легонько постучал по поверхности столешницы — ровное «тук-тук-тук». — Ты не дашь мне даже подсказку? Вот и прекрасно. Я что-нибудь придумаю. Он сразу же вернулся к еде. Он должен был признать, что всё было восхитительно приготовлено. Постукивание ногтя по столешнице было ровным и безжалостным, как стук капель воды из крана в раковину. Когда через несколько секунд Луи снова поднял глаза, он понял, что это действительно был протекающий кран. Гарри ушёл, и он остался один на кухне. Луи вздрогнул. Он предпочитал, чтобы у этого создания было место: если он был нигде, то мог быть где угодно. В конце концов, всегда легче бояться того, чего не видишь. Он отложил тарелку с остатками еды и принялся бродить по дому в поисках своей семьи. Он окликнул их, блуждая по коридорам и десяткам пустых комнат. Вскоре он оказался в гостиной, лицом к массивной книжной полке. Маленькие часы на полке показывали три часа ночи. У него оставалось не так уж много времени. Он подпрыгнул, когда на пол упала книга. У неё не было названия. Он взял её и открыл, но обнаружил, что страницы пусты. Однако, присмотревшись внимательнее, он увидел, что текст пишет сам себя. На первой странице он прочел:ГЛАВА 1
Падение в кроличью нору
Луи начинал очень уставать от безделья и от посиделок рядом с сестрой на берегу: раз или два он заглядывал в книгу, которую читала сестра, но в ней не было ни картинок, ни диалогов: «а что толку в книге-то, — думал Луи, — без картинок и диалогов?» Он тут же захлопнул книгу. Название было выгравировано золотыми буквами, словно дразня его: «ЛУИ В СТРАНЕ ЧУДЕС». Он не находил это очень забавным. Когда он уже собирался повернуться, на землю с громким стуком упала ещё одна книга. Он громко вздохнул, но всё же поднял и её. — Умора, — сказал он созданию, где бы оно ни находилось. Он открыл роман на рандомной странице. И снова, пока он читал, печатались слова. — Я завидую всему, чья красота не умирает. Я завидую тому портрету, который вы написали обо мне. Почему он должен сохранить то, что я должен потерять? Каждое мгновение, которое проходит, что-то отнимает у меня и что-то дает ему. Ах, если бы всё было наоборот! Если бы картина могла измениться и я мог бы всегда быть тем, кто я есть сейчас! Зачем ты его нарисовал? Когда-нибудь он будет издеваться надо мной, ужасно издеваться! — горячие слезы выступили у него на глазах; он вырвал руку и, бросившись на диван, уткнулся лицом в подушки, как будто молился. — Это твоих рук дело, Гарри, — с горечью сказал Холлуорд. — Моих рук дело? — Да, твоих, и ты это знаешь. Прочитав достаточно, чтобы получить ясное представление о том, что это должно быть, он закрыл книгу. И, конечно же, затем появилось название: «Портрет Дориана Грея». Луи положил книгу на место, вне себя от ярости. Он был убежден, что Гарри зря тратит своё время — другими словами, он не хотел смотреть дальше того факта, что он просто делает это, чтобы сбить его. Он покинул квартиру Гарри и подошёл к мистеру Уокеру. — Мне нужна ваша помощь, — взмолился он. — Я бросил ему вызов, как вы и велели. Но я понятия не имею, где он держит мою семью. — Он не дал тебе ни малейшего намека? — Нет. По крайней мере, я так думаю. Он чуть было не швырнул мне в лицо книги, но… Старик пожал плечами. — Если ты хочешь заглянуть в мою квартиру, дверь открыта. На свой страх и риск. Бог знает, что он сделал с этим местом. Луи не терял ни секунды. Войдя, он прикрыл рот и нос, чтобы не чувствовать отвратительного запаха гниющей плоти. Другой мистер Уокер разлагался в своем кресле — еле живой, как он мог судить по его тяжелому дыханию. Хорошо, что он полностью игнорировал Луи. На кофейном столике стоял торт, который Луи принес ему несколько дней назад, и подарок Гарри. Внутри была катушка ниток и иголка, которой он зашивал ему рот. Только из этого он заключил, что именно Гарри зашил рот и Мэгги. Периферическим зрением он заметил, как что-то движется. Рамы картин на маленьком столике — они двигались. Во-первых, он опознал сына мистера Уокера, погибшего солдата. На фотографии он потерял форму, сменив её на повседневную одежду, и улыбался в камеру. Вскоре к нему присоединилась молодая женщина и позировала вместе с ним. Он обнял её за талию и поцеловал в щеку. Рядом с рамкой стояла фотография Джейн. Она смотрела прямо на него. Луи присел на корточки, когда она приблизилась. Она подышала на стекло изнутри и быстро, пока оно всё ещё было запотевшим, кончиком указательного пальца написала слово «помоги». — Чем я могу вам помочь? Она снова подышала на стекло и написала крошечными буквами:«забери фотографию из этого мира освободи мою душу»
— Ты хочешь сказать, что он запер твою душу в этой фотографии? Если я сбегу с ней, он освободит тебя? Она кивнула, и он всё понял. Он вытащил фотографию из рамки и осторожно сунул её в карман. Он подумал о Викторе. Как же его тоже можно освободить? Может, где-то есть его фотография? Конечно же есть. Статья в газете. Прежде чем он узнал это, он вернулся в квартиру «В». Луи направился прямиком в кабинет своего второго отца. Комната была пуста. Он рылся в ящиках стола, когда дверь захлопнулась сама собой и лампочка погасла. Он остался в полной темноте. — Всё в порядке, сэр, — послышался слабый голос из угла. Несомненно, он принадлежал Виктору. — Я прямо здесь. Я дам вам немного света. Как и было обещано, появился слабый голубоватый свет, достаточно яркий, чтобы различать предметы. Мальчик стоял очень близко к Луи и следовал за ним в его поисках. Его тело было холодным, как лед, Луи чувствовал это, но было приятно знать, что он не один. — Он в бешенстве, — признался ему Виктор. — Он не ожидал, что вы найдете душу Джейн. — Чёрт с ним. Довольно скоро он обнаружил под столом картонную коробку. Виктор подошёл ближе, чтобы дать ему немного больше света. Он просмотрел газеты, чтобы найти единственную, в которой говорилось об исчезновении Виктора. Он вырвал первую страницу с его фотографией и положил её в карман вместе со второй. — Спасибо, сэр, — выдохнул Виктор. — От всего сердца. Спасибо. Я очень надеюсь, что у вас всё получится. Призрачный парень наклонился и легонько поцеловал Луи в щёку. Его губы были холодными, но от его прикосновения щёки Луи загорелись. Как по команде, дверь отперлась и со скрипом отворилась. Луи вышел и уже собирался нажать на выключатель в коридоре, когда холодная рука коснулась его запястья и остановила его как раз вовремя. — Никакого света, сэр, — сказал Виктор. — Помните, что это сожжёт нас. Рядом с ним появилась Джейн. — Мы будем сопровождать вас до рассвета, если понадобимся. Луи посмотрел на них обоих. — Вы не знаете, где он? — Нет, — ответил Виктор. — Но он никогда не уходит далеко. Насколько нам известно, он может стоять прямо перед нами, и мы его не увидим. Кожа Луи покрылась мурашками. Он ненавидел это. Он ненавидел его. — Вы должны поторопиться, сэр. Осталось совсем немного времени. И как только он это сказал, Луи чуть не сломался. Это было правдой. Он потерял драгоценное время, пытаясь помочь им, и до сих пор понятия не имел, где его семья и как добраться домой. Он сокрушенно покачал головой. — Это бессмысленно. Я искал везде. Не знаю, что пришло мне в голову, когда я вызвал его на эту чертову игру, но он явно собирается победить. Мне очень жаль, — извинился он перед ними, и в его голосе послышались слезы. — Не останавливайтесь пока, сэр, — подбодрила его Джейн. — Думайте. Я видела, как он швырял в вас эти книги. — Да, вот же чёртов ублюдок, а это ещё зачем? — Он издевается над вами, — сказал Виктор. — Он думает, что вы недостаточно умны, чтобы понять его подсказки. Он швырял их вам в лицо. — Подсказки? — В книгах упоминались картинки, не так ли? — спросила Джейн, подталкивая его. — А вы знаете, что сотни лет назад он заточил душу своей матери в картину? Он держал её там, чтобы она могла шпионить за нами. — Итак… картина? — Да. Картина. Или фотография. Изображение в любом случае. Он серьезно кивнул — и вдруг его словно осенило. Он спустился по лестнице, пока за ним по пятам следовали два призрака. Он подбежал к портрету дамы с цветами. Она сидела на траве, её белое платье развевалось вокруг неё, как лепестки цветка, и она держала на руках одного из своих детей. Маленький мальчик, не старше пяти лет, уткнулся головой ей в грудь, пока она нежно гладила его волосы. Луи не испытывал никакого сочувствия к тому, что пытался показать ему этот портрет. В прошлом он слишком часто подвергался эмоциональным манипуляциям. На этот раз он просто протянул руку к раме и отцепил её, прежде чем положить на пол лицом вниз. И действительно, под ним была спрятана большая фотография, приклеенная к стене скотчем. Когда он подошел поближе, на его глазах выступили слезы облегчения. Это была его семья, и фотография была очень живой. Они все смотрели на него, напуганные до смерти, особенно маленькие близнецы. Эстер подошла ближе к раме и подняла табличку с надписью «помоги нам». Близился рассвет. Когда первые лучи солнца проникли в комнату, призраки медленно отступили, опасаясь, что свет достигнет их. Прежде чем это произошло, шторы грубо задернулись. Сами по себе, конечно. Как по команде, Гарри вернулся в тот момент, когда Луи прятал фотографию под рубашку. Существо медленно спускалось по лестнице, каждый его шаг был легким и рассчитанным — он шел, словно паук. Его кожа была такой бледной, что казалась почти прозрачной — Луи мог видеть несколько тонких вен под кожей. Его глаза были еще более впавшими, чем когда-либо, его тело и руки были почти скелетообразными. Он был лишь тенью молодого человека, которого Луи когда-то знал. — Доброе утро, — сказал он тихо и сухо. — Привет, вы двое, — сказал он Джейн и Виктору. — Луи, как продвигается твоя маленькая игра? — Я знаю, где моя семья. — О, правда? Значит, ты их нашел? — спросил он, заметно удивлённый, хотя тон его голоса оставался спокойным и уравновешенным. — Нет. Но я знаю, где они находятся… Они вон за той дверью, — он указал на дверь, которую уже много раз пересекал. — Они в коридоре. Я это знаю. Я не мог их найти, потому что ты проглотил ключ. Конечно, это была уловка. Настало время дать и Гарри попробовать его собственное лекарство. Он очень хорошо знал, что его семья не находилась за дверью, так как они были пойманы, словно в ловушку, на фотографии. Но Гарри просто упустил главное. Уголки его губ приподнялись в довольной усмешке, когда он медленно подошёл к двери. Половицы скрипели под его ногами. — Ты лжец, Луи, — прохрипел он низким голосом, словно из ночного кошмара. Он поднёс руку ко рту и выкашлял ключ, прежде чем вставить его в замок. Он широко распахнул дверь и грациозным жестом указал на полную темноту коридора. — Видишь? — тихо прошептал он. — Их здесь нет. Ты проиграл игру… Как жаль. Ты останешься здесь навсегда. — Чёрта с два я останусь. — Прошу прощения? Далеко позади него тихими, осторожными шагами приближался мистер Уокер. Они с Луи обменялись быстрыми взглядами. — Я же сказал: ты сгниёшь здесь. Прежде чем Гарри успел отреагировать, мистер Уокер схватил стеклянную вазу и швырнул в него. Она врезалась ему в затылок, и Луи, воспользовавшись моментом, убежал через открытую дверь. Призраки последовали за ним и прокрались за дверь раньше, чем он закрыл её. Виктор успел схватить ключ и протянул тот Луи. В коридоре было так холодно, словно он в тёплый день спустился в подвал. Он не ожидал, что Гарри последует за ним — в конце концов, насколько ему было известно, тот никогда не заходил так далеко. Но тут дверь распахнулась с порывом ветра, и Гарри появился прямо перед ним, капли чёрной крови стекали по его лицу. Мистер Уокер попытался оттащить его назад, чтобы дать Луи немного времени, но тварь не позволила этого сделать. Он оттолкнул его с такой силой, что мужчина упал навзничь на пол и больше не встал. Затем он схватил Луи за руку и попытался втянуть его обратно — Луи сопротивлялся изо всех сил. Он взялся за ручку двери и попытался закрыть её — Гарри сделал то же самое со своей стороны. — Отпусти меня! — закричал Луи. Призраки окружили его, и они вцепились в рукоятку со стороны Луи. Их пальцы сомкнулись вокруг его, а он всё тянул и тянул. Трое из них наверняка сильнее одного. Дверь начала легко закрываться. Последовал последний момент сопротивления, как будто что-то зацепилось за дверь, а затем та с грохотом захлопнулась. Что-то упало на пол. Оно приземлилось на пол с каким-то глухим стуком. Сила удара оторвала кисть Гарри, которая была прикреплена к его запястью не более, чем тонкими связками и хрупкими костями. Правая рука. Коей он клялся. Луи отшатнулся в шоке и отвращении. Он упал на землю, не сводя глаз с оторванной конечности создания. Пальцы задвигались. Луи вскочил на ноги и запер дверь на ключ, прежде чем сделать несколько шагов назад, задыхаясь и дрожа. Он широко раскрыл глаза в почти полной темноте. Тишина длилась несколько секунд, прежде чем он услышал протяжный жалобный вой, доносящийся с другой стороны, из глубины его души — если она у него была, — и затем что-то ударилось в дверь с огромной силой, такой мощной, что Луи был уверен, что это чуть ли не вышибло её. И он не ошибся. Коридор только что стал по меньшей мере на шесть футов короче. — Не оставляй меня! — закричал Гарри хриплым и надтреснутым голосом. — Не уходи, не оставляй меня, не оставляй! Луи быстро отступил, услышав ещё один громкий стук в дверь. Каждый раз, когда Гарри пинал её, дверь будто придвигалась к нему. Охваченный ужасом, Луи помчался ко входу в реальный мир, а коридор с каждым ударом становился всё короче. Луи цеплялся за одну-единственную мысль: «иди домой, иди домой, иди домой», — и это было то, что удерживало его в сознании. Становилось всё холоднее. Он знал, что если упадет в этом коридоре, то уже никогда не сможет подняться. Что бы это ни было, оно было намного старше самой твари. Оно было глубоким и медленным, и оно знало, что Луи здесь. — НЕ ОСТАВЛЯЙ МЕНЯ! НЕ УХОДИ! Я УМРУ БЕЗ ТЕБЯ! Вскоре Луи достиг реального мира. Появился дневной свет, и он побежал к нему, пыхтя и хрипя. Но при свете он обнаружил, что призраки ушли, и он остался один. Тяжело дыша, он проковылял через дверной проём и смотрел на то, как другая дверь приближается с каждым возгласом. Он захлопнул её и запер так быстро, как только мог. Он приложил ухо к дереву и прислушался. Последний удар сотряс всю стену и отшвырнул его на землю. А потом — ничего. Ни единого звука. Ни одного стука. Ни единого голоса. Свет, проникавший через окно с другой стороны дома, был дневным, настоящим золотым утренним солнцем, а не белым туманным светом. Небо было голубым, как яйцо малиновки, и Луи видел деревья, а за деревьями — зелёные холмы, которые на горизонте переходили в пурпурные и серые тона. Небо никогда не казалось таким небом, мир никогда не казался таким миром. Задыхаясь, с сердцем, всё ещё колотящимся так часто в груди, он вытащил фотографии из карманов. Все они были пусты, чисто белые. От них ничего не осталось, даже на газетной заметке. И тут Луи вспомнил, что мистер Уокер всё ещё был там. Прежде чем он успел подумать, что бы это могло значить, он услышал шаги. Он повернул голову налево: близнецы спешили в столовую на завтрак. До него, в свою очередь, донёсся запах хрустящего бекона, и раздражённый голос Эстер подозвал его к столу: пора есть. Он поднялся на ноги, всё еще немного потрясенный, и вошёл в столовую. Там была вся семья. — Вы вернулись! — закричал он. — Вы вернулись! Эстер только нахмурилась в замешательстве, пока готовила тарелку для их матери, которая, казалось, чувствовала себя намного лучше. — Откуда? — Но… — Почему ты уже одет? Сейчас так рано, — заметила его мать. — И ещё… у тебя дырка на рубашке. Что ты там натворил? Они ничего не помнили. И всё же он побежал обнимать свою старшую сестру. Этот жест застал её врасплох, но она не оттолкнула его. — Так, ладно… Садись, пожалуйста. Передай мне свою тарелку.*
В ту ночь во сне он увидел Джейн и Виктора. Они казались ему не призраками, а, скорее, существами во плоти, как настоящие люди. Все трое сидели в большом красивом саду, греясь на солнышке. Было тепло и приятно, и все были счастливы. — Вы освободили наши души, — сказала Джейн, чьи светлые волосы блестели на солнце. При свете он понял, насколько она хорошенькая. — Мы благодарны за всё это больше, чем могли бы выразить словами. — Теперь мы покоимся с миром, — заключил Виктор, беря Луи за руку. — Но это значит, что вы действительно мертвы, не так ли? — О, поверьте мне, — сказал Виктор. — Я скорее предпочту смерть тому, что нам пришлось пережить вместе с ним. Это очень хорошая вещь, которую вы сделали для нас, сэр. — Я просто рад, что всё закончилось, — сказал Луи. По лицам Джейн и Виктора пробежала тень. Девушка приблизилась и сказала, спокойно и осторожно: — Для нас всё кончено. Это наш перевалочный пункт. Отсюда мы отправимся в неизведанные земли, а что будет дальше, никто из живущих не может сказать… — Есть одно «но», — пробормотал он. Он почувствовал это, как дождевую тучу. — Вы в опасности, — сказал Виктор с сожалением. — Но как? — выкрикнул он. — Я вернул вас обоих. Я вернул свою семью. Я закрыл дверь. Я запер её. Что ещё мне надо было сделать? — Ключ, сэр, — сказала Джейн, — есть только один. И он не успокоится, пока не найдет его. Он ненавидит вас. Он так давно ничего не терял. Луи казалось, что мир рушится. — Но это несправедливо, — сердито сказал он. — Это просто нечестно. Всё должно быть кончено. Виктор и Джейн прижались к нему и крепко обняли. — Утешьтесь этим, — сказала Джейн. — Вы всё ещё живы. Сон пропал, и вскоре его сменило огромное ничто. Луи проснулся от резкого толчка и сдавленного горла. Внизу, в гостиной, не было никого, кто мог бы услышать тихий скребущий звук, доносившийся из-за большой деревянной двери. Как будто кошка пыталась открыть её. Это была рука, чьи ногти царапали дерево. Его костлявые пальцы нашли в себе силы создать отверстие достаточно большое, чтобы кисть полностью могла проскользнуть внутрь и приземлиться в гостиной. Она опиралась на пять пальцев с черными ногтями. Это была правая рука этого создания, и она хотела заполучить ключ. Она двигалась по комнате, не производя особого шума, за исключением слабого постукивания, когда пыталась ориентироваться в доме. Луи сидел на кровати, сжимая ключ в кулаке. Он хотел, чтобы тот волшебным образом исчез, но знал, что этого не произойдет и что если он не избавится от него, то существо найдёт дорогу обратно к нему. Он не мог терять времени, поэтому оделся и выскользнул из дома, пересекая задний двор посреди ночи. Он твёрдым шагом направился к лесу. Он не знал, куда идет, но знал, что хочет уйти далеко. Не было никакой гарантии, что это помешает Гарри найти ключ, но он решил, что спрячет его настолько далеко, насколько это возможно. В лесу было холодно. Он скрестил руки на груди, чтобы согреться, зажав крошечный ключик между пальцами. Откуда-то из-за деревьев донеслось уханье совы. Он оказался на какой-то поляне или, по крайней мере, там, где деревья были гораздо менее густыми и грелись в лунном свете. Перед ним был старый кирпичный колодец. Это должно было сработать. Чего он не знал, так это того, что рука твари преследовала его с тех пор, как он покинул дом. Она двигалась быстро, но бесшумно, и не отставала от него. Она остановилась у него за спиной, как раз когда он собирался бросить ключ глубоко в колодец. Рука, высоко поднявшись на кончиках пальцев, пробралась сквозь высокую траву и вскарабкалась на пень. Мгновение она стояла неподвижно, словно краб, пробующий воздух на вкус, а затем сделала один триумфальный, щелкающий ногтями прыжок на правую ногу Луи. Она ползла вверх по его телу на полной скорости. Луи закричал от ужаса, но не выпустил ключ из рук. Рука схватила его за шею, пальцы обхватили её и крепко сжали. Он задыхался; хватка твари была сильной и твёрдой, кости пальцев впивались в его плоть, практически раздавливая трахею. Он сопротивлялся, пытаясь оторвать руку. Его лицо было красным, когда он наконец смог это сделать. Луи бросил руку на землю, хватая ртом воздух, а затем раздавил её каблуком ботинка. Он прыгнул на неё несколько раз, ломая кости в удовлетворительной серии сокрушительных звуков, пока она не успокоилась. Задыхаясь, он держал ключ вне досягаемости, вытаращив глаза на бесформенную фигуру на земле. Он наступил на неё в последний раз, для пущей убедительности. Она уже почти не походила на руку. Его чуть не вырвало. Луи отодвинул тяжелые деревянные доски, закрывавшие колодец, и бросил ключ внутрь, отсчитывая секунды до того, как услышал приглушенный всплеск, доносившийся откуда-то снизу. Внутри колодец был покрыт слизистыми, скользкими водорослями. Если бы чудом рука твари захотела выползти наружу, она наверняка не смогла бы этого сделать. И вот, несмотря на отвращение, он схватил руку и бросил её в колодец. Он поднял тяжелые доски, прикрывая колодец так тщательно, как только мог. Он не хотел, чтобы что-нибудь упало. Он не хотел, чтобы что-нибудь когда-нибудь вышло наружу.*
Был август, до начала нового учебного года оставалось всего несколько недель. Погода стояла великолепная, как будто само лето пыталось компенсировать ту скверную погоду, которая у них была, подарив им несколько ярких и славных дней, прежде чем оно закончится. Поскольку было так хорошо, его семья решила пообедать на улице. Летом, теперь, когда его мать чувствовала себя намного лучше, они занялись садоводством. Конечно, этот сад не был таким ослепительным, как тот, другой сад, но он был красивым и полным цветов. Девочки были счастливы, еда была вкусной, и Луи подумал про себя, что он действительно будет скучать по своей семье, когда переедет в Лондон. — Я забыла лимонад внутри, — сказала Эстер. — Луи, ты не… — Уже иду. Он направился к дому, поднялся по лестнице на крыльцо и остановился, как вкопанный. Справа от него в старом кресле-качалке сидел мистер Уокер. — Мистер Уокер? — он вскрикнул. — Вы здесь, — сказал он, — но… каким образом? Старик слегка улыбнулся ему. — Есть пути из другого мира, о которых даже он не знает. — Но… А как же тогда он? — О, не беспокойся. Для него всё кончено. — Да будь я проклят. Это же здорово! Почему бы вам не присоединиться к нам, мистер Уокер? Мы обедаем на улице. — Оу, я не хотел бы вам мешать. — Конечно вы не помешаете. Ну что, идём? Ой, одну секунду. Он побежал за кувшином лимонада, а затем сделал знак старику следовать за ним. Он представил его должным образом, хотя его родители уже имели представление о том, кто он такой. Обед был отменным. Они хорошо проводили время. По крайней мере, до тех пор, пока по мощеной дорожке, ведущей к усадьбе, не проехала машина. — А-а, — протянула мать. — Это, должно быть, новый сосед. — Новый сосед? — эхом отозвался Луи, вставая, чтобы получше рассмотреть новоприбывшего. — Да, — ответил отец. — Он переезжает в квартиру «А». Он купил её. Двадцатилетний парень, представляешь? — Ну, по-видимому, он актёр, — добавила мать. — Актёр. Машина въехала на стоянку, два чемодана были привязаны к крыше верёвками. Дверь отворилась. И оттуда вышел молодой человек. С кудрявыми волосами и большими зелеными глазами. Он посмотрел на семью издалека и поприветствовал их взмахом руки. Своей правой руки.