Четверг, 8 июня, 0:05
Аурик устал. В то время как командование его марионетками обычно было тривиальным делом, за последние несколько ночей они стали гораздо более непокорными. Раньше они подчинялись без особого сопротивления. Теперь они сражались с ним зубами и когтями, даже коричневый, который раньше не желал ничего, кроме бессмысленного насилия. Это было довольно неприятно, но у него было достаточно сил, чтобы держать их в узде до поры до времени. Более тревожным был сам Начальник Тюрьмы. Он ... не стал бы. Умри. Никогда еще он не видел, чтобы человек так отчаянно цеплялся за жизнь, прокладывая себе путь, несмотря на все заговоры против него. В другой ситуации Аурик, возможно, был бы впечатлен. Однако, столкнувшись с поражением во второй раз, он почувствовал только ненависть и общее чувство смущения. Если бы у него был рот, он бы закричал. Однако он согласился бы на следующую лучшую вещь. Его пешки ревели от негодования существа, находящегося далеко за пределами их понимания, того, кто мог исказить разум и исказить душу. Пора было начинать всерьез.1:24
Дела шли хорошо… на данный момент. По вибрациям вокруг Аурик понял, что Страж начал видеть вещи, как и с самого начала. Прошлой ночью это была кровь. Хотя это прекрасно работало, ему не хватало тонкости, личной связи, необходимой для того, чтобы по-настоящему разорвать чье-то здравомыслие. Его новая манипуляция была намного лучше; он должен был подумать об этом раньше. Призрак мертвого друга детства сломал бы любого. Сосредоточившись сильнее, он сделал видение настолько отталкивающим, насколько это было возможно. Хотя он мог чувствовать основные эмоции, буквальное чтение мыслей не входило в число его многочисленных талантов. Тем не менее, он был среди людей достаточно долго, чтобы знать их самые большие, самые первобытные страхи, среди которых были личинки, ходячие трупы. Да, страх Охранника неуклонно рос, легко обнаруживаемый в огромной безжизненной оболочке здания. Ах, эта аура. Это не было похоже ни на что другое во вселенной: энергия исходила от души. Он счел бы их красивыми, если бы заботился об эстетике. Каждый из них был уникален, многогранный набор цветов и энергии. Кроме его собственного. Нет, его аура была полностью золотой. Оно никогда не менялось, напоминая о его совершенстве. Многие философы древности определяли трансцендентность как статическую силу, всегда постоянную. Он согласился. Он приказал одному из своих рабов – желтому – приблизиться и воспользоваться ситуацией Стража. Он дернулся, пытаясь сопротивляться, но то немногое, что осталось от его разума, было быстро подавлено. Аурик видел его глазами, когда он приблизился, мягко топая по коридору. Из кабинета донесся дрожащий голос, усиливающийся с каждой секундой. - Джеймс, я уже говорила тебе. Мне жаль. Мне очень, очень жаль." Ответа, разумеется, не последовало. Он почувствовал, как его украденные губы изогнулись в улыбке. Его противник начал верить в представленную ему ложь, тонкие сдвиги в химии его мозга, нервное возбуждение и чакры, наконец, сломили его волю. Это та самая ночь. - Я не понял! Как я мог это сделать? Я был всего лишь ребенком." Всего несколько шагов. Пешка замедлила ход, двигаясь на удивление незаметно для гигантской птицы. -Уходи, черт возьми! И скажи этим... кошмарам, чтобы они тоже держались подальше." Аурик был в нескольких минутах от того, чтобы завернуть за угол, чувствуя себя более довольным, чем за последние месяцы. Обычно он не мучил своих жертв – сильно, – но эта будет страдать. "Черт, у меня действительно болит голова." Прежде чем Аурик успел среагировать, Надзиратель завернул за угол, схватившись за голову, и вошел прямо в него – или, скорее, в продолжение его самого. Мгновение они смотрели друг на друга, слишком потрясенные, чтобы сделать хоть шаг. На самом деле, растущее выражение тревоги на лице Смотрителя было довольно забавным, учитывая, что пешка, которую он в настоящее время контролировал, была единственной, кто был ниже его ростом. А потом случилось то, чего он не ожидал. Вместо того, чтобы с криком ужаса броситься обратно в офис, лицо его врага сменилось со страха на презрение. - Правда, Аурик?! - закричал он в потолок. - Я думал, ты Мастер Ужасов или еще какого-нибудь хичкоковского дерьма! Что это за чертовщина?!" Вены на его шее вздулись, а бледное лицо покраснело. Это был взгляд одержимого, что было недалеко от истины. - Это чертов антропоморфный цыпленок! И у нее даже нет иголок для зубов или крови, вытекающей из глаз!" Мужчина продолжал бессвязно бормотать, Аурик был слишком ошеломлен, чтобы что-либо предпринять. После того, как на него обрушилось так много видений за такой короткий промежуток времени, казалось, он окончательно потерял всякое подобие здравомыслия. Хотя таков был план с самого начала, это не был предполагаемый результат. Аурик ожидал, что он станет кататоническим овощем, созревшим для сбора, а не злобным животным. "Возвращайся, когда подумаешь о чем-то более страшном, чем гигантский домашний скот в нагруднике". вскинув руки в воздух, он вернулся в свой кабинет и закрыл дверь, Аурик все еще был ошеломлен.2:47
Охранник оказался более настойчивым, чем ожидал Аурик. Нет, цепкий-не то слово... Агрессивный подходит лучше. Сомнений больше не было; его разум рухнул. Однако явная воинственность, которая заменила его здравомыслие, была поразительной. Энергия вокруг здания, все еще сдерживающая страх, была гораздо больше энергии насилия. Воздух наполнился оттенками красного, и он почти почувствовал запах адреналина. В отсутствие высших мыслительных процессов, его рудиментарные инстинкты взяли верх, импульсы, которые люди пытались подавить с самого начала своей цивилизации. Это было довольно увлекательно, и Аурик на мгновение задался вопросом, будет ли любой человек, поставленный в такое положение, регрессировать до такого состояния, или если у Стража есть – или, возможно, не хватает – какой-то фундаментальной части человеческой головоломки. Однако он был здесь не для того, чтобы философствовать. Он был там, чтобы убивать людей. К счастью, у него было достаточно времени. Независимо от того, как дико действовал его противник, было только так много, что кто-то, человек или нет, мог принять, прежде чем поддаться истощению, включая его самого. Он тщательно проанализировал поле игры и позиции своих пешек. Из-за огромного количества психической энергии, которую он каждую минуту прилагал, чтобы сокрушить нервную систему своего врага, он мог контролировать только одного за раз, не поддаваясь усталости. Желтый притаился на кухне, категорически отказываясь двигаться. Его встреча с Надзирателем ранее той ночью сделала его невосприимчивым. Он был расстроен. Это его не удивило. Он был мягким по своей природе, не любил конфронтации; больше, чем кто-либо другой, он нуждался в подстрекательстве, чтобы следовать приказам. Несмотря на все свои усилия, Аурик никогда не мог полностью контролировать свои фигуры. Их инстинкты и личности остались нетронутыми, остатками более сложных систем. Как и сам Надзиратель, даже без их разума, они все еще были в какой-то степени самими собой. В любом случае, однако, он просидит остаток ночи. Пурпурный стоял в столовой, почти ничего не делая. Аурик ненадолго задумался, не послать ли его, но решил не делать этого; хотя это могло быть полезно, два других варианта были гораздо лучшим выбором. К сожалению, они также требовали "убедительности"." Рыжий прятался в темноте своего дома. Хотя он всегда был полезен Аурику из-за своей скорости и хитрости, он был еще более эффективен против его нынешнего противника. То, что кто-то, о ком он заботился, пытался убить его (даже если он знал, что кто-то другой контролирует ситуацию), глубоко беспокоило Начальника Тюрьмы. Его страх был не только восхитителен, но и увеличивал вероятность того, что он оступится. И когда это произойдет, Аурик будет там. Но я думаю, что нет. Он не знал, как его враг отреагирует на это в своем слабоумии. Возможно, это приведет его в бешенство. Может быть, это вообще не вызовет никакого отклика. Невозможно было сказать наверняка, потому что он никогда не толкал человека так далеко в царство безумия. Однако, если игра продолжится до конца ночи, все изменится. Значит, это был коричневый. С мыслью он начал двигаться по коридору. Пространство вибрировало в отрывистых ударах, как бьющееся сердце. С каждым шагом его кукла отбивала ритм все быстрее, громче, пока не превратилась в барабан. Несколько клочков сдержанности удержали Стража – Аурик знал, что без них он сдался бы инстинкту "борьбы" своей плоти. Он замер, когда под объективом камеры в холле вспыхнул маленький красный огонек. По собственной воле пешка помахала рукой и приподняла шляпу перед Смотрителем. Аурик ожидал ответа – рычания или какого-то другого первобытного, агрессивного шума, но в физическом мире царила полная тишина. Однако за пределами обыденности барабанный бой превратился в единый непрерывный шум, представляющий больше ярости, чем обычный человек мог себе представить. Он на мгновение задумался, не совершил ли он ошибку. Конечно, он не беспокоился о безопасности Смотрителя, но убийство его не было бы таким катарсисом, если бы у него не было умственной способности умолять о пощаде. Так оно и идет. Надзиратель, должно быть, также регулярно занимался кардиотренировками; если бы он этого не делал, его сердце перестало бы биться двести раз в минуту. Подойдя еще ближе, он заметил кое-что странное. Свет в офисе был выключен, и стало еще темнее, чем везде. И все же вибрации продолжались, когда все остальное погасло. Впервые за долгое время Аурик почувствовал укол... не страха, а тревоги. Ему нравилось быть на шаг впереди, и он не мог этого сделать, если не знал, с чем имеет дело. Он мог бы отделить свое астральное тело от пешки и лично осмотреть местность, но это растратило бы его и без того истощающуюся выносливость. Более того, это было бы частичным признанием поражения, говоря, что у него не хватило смелости противостоять одному безобидному сумасшедшему. Он (или, скорее, его марионетка) глубоко вздохнул и подошел к порогу офиса, удивленный, когда металлическая дверь не захлопнулась у него перед носом. Он победил. Однако в офисе все еще было темно; даже компьютер был выключен, оставив после себя непроглядную пустоту. Хотя он прекрасно знал расположение комнаты, он не мог сказать, где находится его противник. Затем он услышал рычание. - Это я." Слова были циничными и хриплыми, вероятно, потому, что Надзиратель разорвал себе горло от всех криков ранее. Но что еще более важно, они издевались над ним. По крайней мере, казалось, что он был достаточно ясен, чтобы пресмыкаться в конце концов. Шагнув вперед, он был застигнут врасплох проволокой, прикрепленной к дверному косяку. Для нормального человека простая ловушка не была бы большой проблемой, но полная темнота и тело весом в несколько сотен фунтов заставили Ауру упасть, как камень. Он вытянул руки, чтобы остановить падение, пытаясь контролировать свой гнев; чем быстрее умрет Надзиратель, тем лучше. Конечно, он все еще был гарантирован – Волна боли пронзила его пешку, когда два ножа вонзились в ее ладони. Конечно, когда Аура заняла его тело, он тоже это почувствовал. Разъяренный, он шарил в темноте, рыча и извиваясь, вытаскивая лезвия. На мгновение ему пришло в голову, что толкать кого-то в отчаянной ситуации за пределы всех запретов, возможно, было плохой идеей. Эта мысль была прервана сильным ударом по голове. Обычно такой удар безвредно отскакивал от металлических костей его марионетки, но, похоже, Надзиратель думал и об этом – он носил сапоги со стальными носками. Аурик закричал и приказал своему рабу атаковать: терзать его, царапать, что угодно. - Давай, Джеймс! - закричал Надзиратель, нанося еще один удар ногой. Этот врезался в чувствительный нос раба, заставив их обоих зарычать в агонии. "Черт возьми, дерись со мной! И остальные твои кошмары тоже!" Однако у Фредди – Да, так это называется – были другие планы. Охваченный агонией, он вскочил на ноги и убежал, скуля, как щенок. Это было еще больнее, чем когда его ударили по лицу вращающимся вентилятором. Но это было не важно. Несмотря на боль, все, что имело значение, - это убить своего противника и вернуться к статус-кво! Без трепета победы его существование было бессмысленным, независимо от самой охоты. -Вернись сюда!- крикнул ему вслед Надзиратель. - Я бы сделал это, если бы мог!" - крикнул он в ответ, хотя изо рта его раба вырвался лишь шум помех. - Я так и знал! Ты меня боишься! А ты говоришь, что я трус!" Эти слова заставили Аурика закипеть; он ничего не боялся, и меньше всего безумца, выжившего за шкуру своих зубов. Тем не менее, Фредди не останавливался, пока не достиг сцены шоу, рухнув, когда он начал лечить свои раны. Он все еще слышал, как Надзиратель кричит на него издалека, хотя это перешло в бессвязный лепет. Полагаю, ни один из нас не умеет обращаться со словами.4:42
В течение следующих нескольких часов Аурик почти ничего не делал. Он устал. Устал проигрывать, устал от позора и физически истощен. Поэтому он просто ждал. Может быть, пришло время двигаться дальше. Это была не первая игра, которую он создал – в прошлом было много других, некоторые из них были так давно, что он едва мог их вспомнить. Но это было его любимое из всех: идеальное сочетание мастерства и удачи, риска и вознаграждения. Несмотря на то, насколько неортодоксальным это казалось претендентам поначалу, они быстро усвоили основы. И все же она была склонена в его пользу ровно настолько, чтобы он всегда мог выиграть. По крайней мере, так было раньше. "Нет, это временная неудача", - подумал он, глядя на мир семью глазами. Я выберусь из этой колеи. Скоро. Время ускользало, когда ночь подходила к концу, минуты и часы исчезали навсегда. В конце концов Аурик решил, что ему нужно выпить. В его настоящем теле не было пищеварительного тракта – или каких – либо органов, если уж на то пошло, - так что единственным способом испытать радость опьянения было стащить одну из своих пешек. Обычно он приберегал такую активность для празднования, но ночь была достаточно плохой, чтобы оправдать это. Выбрав красного раба без всякой на то причины, он вывел его из Бухты. Он был гораздо более восприимчив к идее алкоголя, поэтому у него не было проблем с контролем. Ауры гнева и страха, которые когда-то висели в воздухе, давно исчезли, оставив тонкие намеки на прошлое, как дым в комнате для вечеринок после ухода гостей. Страж, вероятно, пришел в себя; Аурик не предпринимал новых попыток сломить его разум. За ночь он мог сделать не так уж много. Добравшись до конца коридора, он открыл дверь в комнату Филиппа, не потрудившись оглянуться на стальную плиту, защищавшую кабинет его врага. Зоркие глаза его пешки быстро привыкли к относительной темноте, и он пробрался через лабиринт излишков, чтобы добраться до стола. Хотя подвал можно было бы расширить для дополнительного места для хранения, Филипп был плохим менеджером; независимо от того, сколько денег он получал, они всегда ускользали у него из рук. Не то, чтобы он когда-либо так говорил. Он услышал, как снаружи поднялась металлическая дверь, но не ответил. Эта ночь была достаточно неловкой для него. Он покопался в ящиках стола, прежде чем вытащить богато украшенный графин с бурбоном, который сверкнул в тусклом свете. Филипп пил на работе не так много, как раньше, но все равно время от времени выпивал. Откупорив бутылку здоровой рукой своей куклы, он отпил прямо из нее. Сильная штука. На самом деле, за это он должен был благодарить Начальника Тюрьмы. Если бы он не починил его рот, он не смог бы использовать его, чтобы наслаждаться выпивкой. Я полагаю, что даже самые вульгарные могут внести свой вклад. Он долго сидел и пил. Сидеть, пить, предаваться воспоминаниям – такова была схема. Как только примерно четверть самогона была выпита, Аурик начал чувствовать себя возбужденным. Он был несколько удивлен, что марионетка так хорошо держала спиртное, но, с другой стороны, это была черта пиратов. Через несколько минут бутылка была наполовину пуста, и он решил лечь спать, чувствуя себя довольно пьяным. Перестроить все было трудно, имея только одну руку и полный желудок спиртного, но он сделал все, что мог. Комната закружилась, когда он прошел через коробки, и он подумал, не заставил ли он своего раба выпить слишком много. Последнее, что ему было нужно, - это чтобы на следующую ночь у него было похмелье. Войдя в коридор, он нисколько не удивился, увидев, что дверь кабинета снова опущена. Однако вместо того, чтобы рассердиться, он чувствовал себя довольно довольным. На самом деле, он был позитивно весел! Он знал, что это алкоголь ударил ему в голову, но тем не менее хотел поздравить своего противника с тем, что он такой хороший спортсмен. Пошатываясь, он подошел к окну и постучал в него, в то время как глупая ухмылка пересекла лицо его пешки. Надзиратель вздрогнул и потер глаза, казалось, сбитый с толку происходящим. Понятно: он, вероятно, не помнил первую половину своей смены. - Ты очень хорош в этом, - пробормотал Аурик, вынужденный прислониться к стене, чтобы не упасть. "Эм, что?" - Я сказал, что у тебя это хорошо получается. Ты достойный противник! Я презираю тебя, но ты действительно знаешь, что делаешь!" Это не сработало – его опьянение и естественное отсутствие произношения делали общение невозможным. Когда он уже собирался сдаться, ему в голову пришла идея. В одно мгновение он снова оказался в комнате Филиппа. Схватив бутылку со стола, он вышел, изо всех сил стараясь ни о что не споткнуться, хотя с каждой минутой это становилось все труднее. -Вот тебе маленький подарок от меня, - снова сказал он через окно, прижимая виски к толстому стеклу. "Это личный фаворит вашего босса! У него очень хороший вкус!" - Черт, у меня опять галлюцинации." Начальник тюрьмы опустил голову на стол, не поднимая глаз. Пожав плечами, Аурик оставил графин рядом с дверью, прежде чем быстро упасть на землю, почти потеряв сознание в пьяном оцепенении.