Catch a Falling Star

      — Чонгук, неужели я сделал это? — Пак не верит в то, что он действительно сбежал со своей собственной свадьбы. — О, Господи, я свободен!       Чимин выставляет руку в открытое автомобильное окно и смотрит на быстро сменяющийся ряд домов у дороги. Ему кажется, что он вообще впервые видит то, что происходит за окном. Там есть другая жизнь, отличная от той, в которую себя заточил омега. Автомобиль, съемочные площадки, квартира в Каннаме — это все, где он застегнулся, как в скафандре, теперь лопнуло, будто мыльный пузырь. Его жизнь наполнилась новыми красками. Проезжая мимо, Чимин посмотрел на площадке на маленьких детей и впервые подумал о том, что хочет точно также водить своего малыша гулять, баловать его конфетами, разбираться с соседскими мальчишками. Он столько всего в жизни не видел!       Осознание свободы пьянит покруче спиртного, и Чимин понимает, почему иногда заливал свое горе в бокале. Нереальная реальность ему была удобна, пока не появился Чонгук. Он заставил его чувствовать, ненавидеть, любить, ошибаться, смеяться, реагировать и бояться — целый спектр человеческих чувств накатил на омегу, сбивая мощным комом с ног. Чимин не может оторваться от этой свободы, но решает последний раз вспомнить о прошлом:       — Чонгук, мне нужно связаться с менеджером. Наверное, стоит дать объявление в прессу.       Альфа сосредоточенно смотрит на дорогу. Он совершенно не знает, как там принято в актерской среде решать подобные скандалы, но то что у Пака такого опыта нет — это точно. Не каждый день известный на всю Корею актер Пак Чимин убегает с собственной свадьбы. Телефон омеги, что был до этого выключен, дабы его на свадьбе не отвлекали, засветился приветственным сообщением. Спустя пару минут, когда появилась связь, прилетели и оповещения. Два пропущенных от Намджуна — что же, довольно сдержанно, и пятнадцать от родителей — ну, все как по канону, мама волнуется больше всех. Сообщение от Чихена в какаотоке — рука с пальцем, поднятым вверх. На душе у Чимина моментально теплеет, и он не может не улыбнуться.       — Что там? — кивает Чонгук на телефон, не отвлекаясь от трассы. Слова Тэхена о том, что он совершает ошибку, стоят у него перед глазами, они словно дорожные знаки на обочине, и на каждом щите он видит предупреждение — STOP, STOP, STOP. Поздно, думает Гук и стискивает руль сильнее, чтобы избавиться от наваждения.       — Вполне ожидаемо, — Чимин невероятно доволен и улыбается. — Намджун и мама, но это я и думал. Зато Чихен меня поддержал. Ты знаешь, я рад, что у меня есть такой брат. Он хоть и младше меня, но кажется таким опытным и умным — моя полная противоположность. Мы словно белое и черное, я идеалист, а он больше прагматичен. Или наоборот? А ты когда-нибудь хотел брата?       Чонгук отворачивается в сторону и делает вид, что закашлялся от холодного воздуха, задувающего в окно. Хотел ли он брата? Ему так не хватало поддержки Хоби, что только об этом он и думал в последнее время. Больше всего на свете Гук хотел, чтобы хен смог жить полноценной жизнью. А как можно этого не хотеть для человека, который вырастил тебя, защищал, отдавал тебе последний бутерброд и зашивал рюкзак по ночам, потому что в школе старшие мальчишки обидели и лямки оторвали? А теперь он готов за брата обидеть любого.       Гук поджимает губу и думает, сколько раз он ранил Хосока своими необдуманными поступками — школьными драками, тем, что не поступил в колледж, ушел из дома, перестал с ним общаться и доказывал невесть кому, что он может прожить и сам. Если бы это время вернуть назад, он бы много чего сделал по-другому. И не было бы того злосчастного утра возле школьного двора, когда они поругались, парка, где хен встретил омегу, крыши, на которой Чонгук так и не успел его спасти.       — Нет, не хотел, — коротко бросает бодигард и продолжает вести автомобиль. Слишком перевозбужденный Чимин крутит головой по сторонам, вздыхает, но не тяжело, а с облегчением, после чего открывает ленту новостей.       NAVER можно просто не просматривать — поисковик пестрит его именем, а слова «Ким Намджун» и «свадьба» в связке с «Пак Чимин» теперь смотрятся так глупо и нелепо, что Чимину буквально в экран хочется показать фигу. Первая же новость на портале «Сеул сегодня» не повергает его в шок.       «Известная модель и киноактер Пак Чимин совершил очередной громкий поступок. Он сбежал с собственной свадьбы на глазах у сотен приглашенных. Была ли эта эпатажная выходка игрой на публику или Пак Чимин действительно пошел на то, чтобы разорвать отношения с Ким Намджуном — читайте далее».       — Фу, дальше и открывать не хочу. Очередные журналистские домыслы. Интересно, у кого они брали интервью, — Чимин листает ленту дальше.       «Ким Намджун не комментирует происходящее. По его словам, пресс-секретарь подготовит официальный ответ для прессы и обнародует его в личном профиле на сайте компании. Будем следить за дальнейшими новостями».       — Ага-ага, конечно не комментирует. А бедный господин Кан будет вынужден полночи сочинять бредятину, чтобы выгородить репутацию Намджуна.       — За счет тебя? — спрашивает Чонгук, но почти знает ответ.       — Конечно, Чонгукки, в мире шоу-бизнеса выживает сильнейший. В данном случае пожертвуют мной, потому что начинающий актеришка и медиамагнат никогда не смогут тягаться друг с другом. Моя репутация будет порвана в клочья — теперь хоть всех животных бездомных на планете спаси, а Пак Чимин так и останется неудачником, неблагодарным омегой, что не смог оценить своего идеального жениха. Знаем, проходили.       Пак листает дальше и натыкается на фотографии. Много фотографий. Такое впечатление, что их заливали в сеть прямо с места событий, даже без ретуши. Он с бокалом, родители, Намджун с партнерами. Чонгук. Становится липко и противно от того, что даже такое интимное мероприятие, как свадьба, превратилось в оружие самопиара. Впрочем, он тут получился довольно ничего, и Чимин даже сохраняет пару фотографий в телефон.       — Мне кажется, что мы как Бонни и Клайд, — смеется Чимин, отключая телефон. — Хочется колесить так всю жизнь, чтобы никогда не возвращаться в одно и то же место. Интересно только, что же мы украли?       — Новую жизнь? — усмехается Чонгук и заворачивает в переулок. — Машину все же придется вернуть.       — Эх, позвоню Сири, — Чимин ответственный, поэтому даже здесь не может себе позволить плюнуть на все.       Через пару гудков менеджер отвечает, а Пак просит ее разместить сообщение следующего содержания. Только он открыл рот надиктовать, как Сири ответила смущенным голосом:       — Извините, но господин Намджун сказал, что вы уволены. Я теперь не занимаюсь никакими проектами, связанными с вами, господин Пак. Извините, еще раз.       Телефон отключается, и идут гудки. Ким Намджун его уволил спустя час после произошедшего. Оперативно отреагировал. Чимин крутит телефон в руках, пока Чонгук паркует автомобиль.       — Я теперь еще и безработный, — Чимин выходит из автомобиля, а Гук подходит ближе и обнимает его за талию.       — А еще счастливый, — напоминает альфа и целует Пака в шею. Это его самая чувствительная зона, он буквально может отключиться, если поцеловать у пульсирующей вены чуть ниже мочки уха. — Пойдем домой.       Домой. Это слово так понравилось Чимину. От него веет теплом, а еще теми воспоминаниями, когда он был дома у Хосока. Это его первый опыт совместной жизни с альфой, и пусть они не могли всегда быть вместе, но именно ту старенькую квартирку он считал своим домом. Туда хочется вернуться, там любят и ждут, с утра там горячий кофе и еще более горячие поцелуи, от которых напиток в чашке кажется совсем ледяным — Хосок умел распалить его до тысяч градусов, как на Солнце. Чимин чуть ли не пропадает в воспоминаниях, а Гук тянет его за рукав.       — Пойдем же.       Заходя внутрь, Пак очень хочет, чтобы это место тоже стало его домом. Воспоминания о Хосоке так и останутся в его памяти, это самые светлые моменты в его жизни, но нужно двигаться дальше, нести ответственность за свое будущее. Сегодня, приняв судьбоносное решение в своей жизни, Чимин хочет разделить свою радость и надежды с Чонгуком. Мысленно улыбнувшись воспоминаниям о Хоби, Чимин отпускает их и решает начать новую жизнь, дав себе шанс на счастье.       У входа в квартиру, как только они переступили порог, Гук прижимает Чимина к стене и, не сдерживаясь, целует. Ему так много надо еще сделать, а времени для них двоих катастрофически мало, оно утекает сквозь пальцы, а стрелки на часах словно стали бежать быстрее. Чимин ноет от будоражащих прикосновений, а Чонгук скидывает с себя мешающий пиджак. Наконец-то теперь можно не соблюдать этот ненавистный дресс-код и переодеться в джинсы и футболку. Он снимает свадебный костюм с Чимина, вжимая его головой в стену и только притягивая за талию к себе, чтобы скинуть пиджак. Рубашка вытаскивается сама по себе, а под ладонями Чонгука оказывается оголенная часть кожи. Альфа сжимает бока Чимина, буквально распластывает его по всей стене, прижимая за руки, чтобы Пак не дергался. Чимин стонет от возбуждения и поцелуев, его волосы растрепались, а губы опухли, черный карандаш совершенно не хочет держаться на повлажневших веках.       Когда Чонгук смотрит в глаза, наполненные слезами, Пак молчит, а у Гука разбивается сердце. Он уперся рукой в стену по сторонам от сжавшегося в комочек Чимина и восстанавливает дыхание. Такое впечатление, что он провел только что бой, но лучше бы его избили до потери памяти, чтобы он не помнил, что произошло и самое главное — что он собирается сделать. От собственной ничтожности и гадости становится противно до тошноты. Гук ослабляет удушающий галстук и отталкивается ладонями, оставив Чимина, смахивающего слезы. Он посмотрел на омегу и поцеловал его в щеку, слизывая соленую влагу.       — Ты чего? — он знает «чего», это, наверное, омежье предчувствие или еще какая-то хрень работает безотказно.       — Мне страшно, — говорит Чимин и смотрит на альфу в поисках защиты.       И, черт возьми, Чонгук, ты же такой крутой боксер, да ты же одним кулаком и правильным ударом можешь оставить человека инвалидом, так какого же хрена сейчас ты не можешь защитить плачущего омегу, а ведь все в твоих силах. Гук выдыхает и старается больше не смотреть Паку в глаза. Он прижимает его к себе и кажется, что сейчас раздавит хрупкое тельце. Чимина действительно трясет от страха.       — Чего ты боишься? — да, именно это и нужно было спросить, молодец, Чон Чонгук, пятерка за тупость тебе обеспечена.       — У меня такое впечатление, что все это сон. Будто меня здесь нет, и тебя нет. И квартира эта придумана. Чонгук, я не сошел с ума. Просто мне очень страшно, что с нами будет дальше, — Пак смотрит на альфу и упирается ему в подбородок, который Чонгук медленно опускает на голову Чимина и прижимает его еще сильнее. Возле своей шеи он слышит напряженное сопение и мокроту от слез.       — Перестань, ты просто перенервничал. А сейчас тебе нужно отдохнуть, а мне по делам. Я скоро вернусь, возьми пока мои вещи и переоденься. Нужно отогнать машину и отдать документы и ключи, а потом еще в пару мест съездить.       Чимин поджимает губы и понимающе кивает. Все это лучше сделать, пока Намджун не в офисе, иначе очередного конфликта не избежать, а зная Чонгука Пак рисковать не хочет — там и до драки не далеко. Не хватало еще в один скандал вляпаться.       — Не скучай, — Чонгук целует его в макушку и выходит из квартиры, а Чимин остается с непонятным чувством, словно его не пригласили сюда жить, а бросили на обочине, как щенка, что надоел хозяевам. Он уже как с десяток минут не может отделаться от этого тревожного чувства и даже втайне надеется, что просто словил паническую атаку. Она то хоть проходит, а вот от навязчивых мыслей в голове ему не избавиться.       Чонгук запирает дверь, выходит из подъезда и садится в автомобиль. Неприятное и неуютное чувство не покидает его, как и Чимина, наблюдающего в окно за отъезжающей ламбой. Перед тем, как отдать машину, Чонгук направляется в больницу, чтобы было быстрее. Поток автомобилей небольшой, и он быстро добирается в нужное место, но в холле на первом этаже сталкивается с Тэхеном.       — Ты здесь? — удивленно спрашивает Чонгук.       — Да, я думал уж сегодня тебе не до клиники, — сказал ехидно Тэ и дернул плечами, давая понять, что знает о произошедшем. — Ну что, ты доволен?       — Тэхен…       — Что Тэхен? Я смотрел новости. Карьеру мальчишке ты уже испортил, его теперь только в рекламу кошачьего корма возьмут, да и то по блату. Весь интернет ополчился против него, только ленивый сегодня не обсирает имя Пак Чимина. А его армия фанатов тупо превратилась в мерзкое болото, которое вонять будет еще долго. Ты знаешь, что его теперь называют неблагодарным, неудачником, а увольнение из компании Кима сродни клейму на всю жизнь. Ты подонок, Чонгук!       Тэхен разворачивается, а Гук даже забыл спросить, как там брат. Он знает, что поступил, как последняя тварь, но назад дороги нет. Он не для этого втирался в доверие к напыщенному Киму и терпел его снисходительный взгляд, не для этого втискивался в эти дурацкие костюмы и отсиживал задницу за рулем дорогущей тачки, на которую смотреть страшно, не то что водить. Не для этого он по уши в Пак Чимина, чтобы…       Размышления приводят к дурацким выводам, поэтому Чонгук выбрасывает мысли из головы и осматривается вокруг. Пока ждал лифт, альфа успел улыбнуться одной медсестре и помочь старенькому бете преодолеть ступеньки в аптеке рядом. Раскрывшиеся на нужном этаже двери жалостно отозвались в ушах — Гук всегда с тяжелым сердцем заходит на этаж. Одинаковые двери палат, в каждой из которых можно ошибиться, потому что сюда люди приходят в крайнем отчаянии: реанимация — место не простое, где жизнь борется со смертью. Напрягает. Он сам пару раз в прострации чуть не пошел в другую сторону. Тишина, зависшая здесь, отдаленно напоминает траурную атмосферу на кладбище, и альфа всегда по минимуму старается находиться в больнице. Хорошо, что есть Тэ. Ему бы хотелось быстрее забрать брата отсюда и начать с ним новую жизнь где-то за городом, как и обещал хену.       С замиранием сердца альфа заходит в палату. И все-таки Тэ крутой, думает Гук — он сильный духом и стоически посещает друга, а вот у Чона коленки трясутся на входе. Он заглядывает чуть повыше, на мониторы, и только после этого подходит к кровати.       — Ну здравствуй, хен, — Гук садится рядом и гладит его по руке. — Я вернулся. А завтра я приду не один, я приведу его тебе. Просто ему надо отдохнуть.       Чонгук замечает, что в горле собирается комок, и он неприятно давится последним предложением. Это — откровенная ложь. Его бы самое время сюда за шкирку притащить, прямо со свадьбы, но Чонгук говорит оправдывается тем, что омега устал. А может быть тем, что ему хочется продлить этот день? Продлить последние минуты вместе, после которых они окончательно станут чужими.       — Такое ведь не прощают, да, хен? — Чонгук не замечает, как проговаривает мысли вслух, вновь обращаясь к брату. — Он меня никогда не простит. А ты… сможешь простить меня?       Чонгук понял, что ком к горлу был только началом. Теперь защипало в носу и увлажнились уголки глаз, а потом и вовсе в них стали слезы. Он попробовал стиснуть зубы и втянуть носом побольше воздуха, но это оказалось триггером для срыва. Держась все это время сильным, Гук разразился рыданиями у кровати брата, растирая слезы по лицу.       — Хен, я не хотел, брат… Я-я честно не х-хотел… Я не знаю, как все п-получилось, — Гук кинулся на холодные ладони брата, целуя их хаотично и беспорядочно, словно пытаясь вымолить прощение. — Прости меня хен, п-пожалуйста, прости. Я просто бороться больше не в силах.       Лицо Хосока такое же, как и всегда, когда Чонгук приходил его проведывать. Эмоций нет, когнитивные способности в отключке, говорит врач, но это и хорошо — пока все системы организма не наладят свою работу на чем-то нужно экономить энергию. Чонгуку иногда хочется быть таким же, как мумия — без чувств, чтобы не болело нигде, и нигде совесть не скребла за содеянное. Через сколько восстановится хен — до сих пор никто сказать не может. Несколько месяцев, в течение которых Хосок находится здесь, перевернули жизнь Чонгука полностью. Его ценности, его приоритеты, его желания изменились, не изменилось только состояние брата.       Неблагодарные аппараты продолжали монотонно пищать, а альфа вытер нос и лег на плечо Хоби, как делал это, когда был маленьким. Он всегда чувствовал с ним защищенность и мог рассказать обо всем, что случилось с ним за день плохого и хорошего. Хосок всегда поймет, наставит, защитит, а иногда и по шее легонько надает, если Гук тупит. Смотря сейчас на хена, младший понимает, что остался совсем один и принимать решение и нести за него ответственность — только ему.       Но он упертый, поэтому бросает последний раз взгляд на брата и уходит, тихонько прикрывая дверь, дабы не нарушить коридорную тишину. Чтобы довести начатое до конца, нужно раздать старые долги — Чонгук садится в автомобиль и уже через двадцать минут паркует его перед зданием корпорации Ким Намджуна. Дома, уходящие в небо своими этажами, он ненавидел с детства. Ничего милее их старого домика он не видел, поэтому подобные строения всегда считал холодными и бездушными. Они все из стекла, даже кабинеты и стены, разве что только туалеты не видны — такое впечатление создается, что люди здесь находятся на виду у всех, как животные в зоопарке.       Ощущение изнутри, будто ты голый и на тебя все смотрят. Нет, это точно не для Чонгука — он поежился от неприятных мурашек по коже и достал конверт с доверенностью на автомобиль. Закрыв машину на сигналку, Чонгук кинул ключи, запечатал конверт и попросил охранника передать его господину Киму. Обернувшись, он положил электронный ключ от квартиры в Каннаме — все, теперь с прошлым покончено. Осталось совсем немного.       Домой он вернулся на автобусе и вышел за две остановки, чтобы пройтись. Его охватывало двоякое ощущение — с одной стороны, с Чимином хотелось увидеться больше всего, а с другой — это начать отсчет их последним часам. Ноги домой не несли, и Чонгук даже с десяток минут посидел в стареньком парке, оттягивая время, но уже начало темнеть, а еще дома в холодильнике не особо много еды. Он упустил это и зашел в маркет неподалеку, купив несколько кусочков мяса, овощи, пирожных и кофе. Без кофе Чимин просто не обходится.       Когда Гук открыл дверь, его на удивление встретила тишина. Он думал, что Чимин кинется ему на шею с радостными криками или наоборот, будет ворчать на журналистов, но ничего из этого не происходило. Альфа снял туфли, откинув их в угол, и поставил пакеты прямо у входа. Заглянув на кухню, Чимина он там не нашел, а потом догадался пойти в спальню. Омега спал на краю кровати, смешно подложив ладони под щеку. Он взял его вещи и переоделся в них, но спортивные штаны и особенно кофта были велики. Маленькие пальчики едва выглядывали из-под резинки рукава, а брюки до смешного прикрывали стопы, собираясь складками на щиколотках. Чонгук на голову выше омеги, поэтому о вещах он не подумал. Гук улыбнулся и отнес продукты на кухню. Есть не хотелось, поэтому он только выпил чай и впервые за вечер посмотрел в телефон.        Новости были ужасными, если не сказать низкими. Чимина шерстили все новостные порталы города, странички в социальных сетях, фанатские базы резко заговорили об отписывающихся поклонниках, обвиняя Чимина во всех смертных грехах. Писали о том, что омега понял свою ущербность и не выдержал давления со стороны общественности, поэтому оставил Ким Намджуна «для более достойного спутника». Еще одни новости писали о том, что на самом деле бросить Чимина собирался Ким, а омега так подстроил, что он бросил альфу, чтобы не остаться в дураках. Дальше смотреть было противно и Чонгук выключил телефон, бросив его на стол. Что ж, карьера Чимина разрушена и Тэхен прав — после всего он останется совсем один.       Чонгук выключил свет в кухне, принял душ и вернулся в комнату. Он лег на кровать рядом, стараясь не разбудить омегу. Он сегодня перенес стресс, ведь как не крути такое решение ему далось нелегко. Чонгук поправил пряди светлых волос и подушку под головой, но Пак начал ворочаться и ненароком приблизился вплотную к альфе. Противостоять соблазну обнять мелкого и зарыться в его волосы, пахнущие ванилью, Чонгук не смог. Он так и пролежал всю ночь, не сомкнув глаз и охраняя сон Чимина.       Утреннее пробуждение счастливой мордашки, зарывшейся от смущения в подушку, не ускользнуло от Чонгука. Он передремал ночью минутами, то проваливаясь в сон, то просыпаясь вновь. Присутствие Пака будоражило, а вся ситуация напрягала несказанно. Чонгук впервые подумал о том, что паническая атака может быть и у него — описать свое состояние в тот момент он не мог. Тотальное опустошение и камень вины тяготели над душой, и Гук понимал, что станет легче, когда он закончит дело до конца. Поцеловав Чимина в щеку, он пошел делать кофе, а смущенный Пак поплелся в ванную, потирая лицо. Он явно спал больше обычного — щеки и глаза припухли как у человека, что перебрал свою физиологическую норму. От такой милоты Гук не мог не улыбнуться.       Спустя пару минут Чимин вернулся удивительно посвежевшим и сел пить кофе, сдувая горячий пар пухлыми губами, вытянутыми в трубочку. Чонгук старался не смотреть и размешивал сахар, а потом придвинул пирожные. Пак с удовольствием слизал крем, измазал щеки и пальцы, а потом еще долго, как ребенок, облизывался после вкусного лакомства.       Гук вспомнил, как впервые привел Пака сюда после панической атаки. Он тогда завтракал с таким аппетитом, будто не ел три года. Мы в ответе за тех, кого приручили, правда, Чонгук? Ты же выдернул этого ребенка из его привычной среды, сделал его счастливым, а теперь кто будет отвечать дальше? За утреннюю улыбку, измазанный в креме нос, ночное спокойствие с тобой, потому что ты рядом? Ты через час сделаешь его самым несчастным в мире человеком, с твоей жесткостью Ким Намджун и рядом не стоял. Чонгук, тебе не тягаться с ним, ты однозначно займешь первое место — разрушишь Пак Чимина именно ты, а не медиамагнат, что хотел с ним простого человеческого счастья. И он не виноват, что Чимин его не полюбил, а вот ты виноват в том, что омега полюбил тебя. Там — просто желание обладать, здесь — казнь с особой жестокостью.       Ты последняя тварь, Чонгук, если думаешь, что он переживет. Да, конечно, и порицание семьи, и общественный позор, и конец карьере, и даже потерю тебя он переживет. Хуй ли, каждый день такое происходит, и этот раз тоже ничем не отличается. Пак железный. Он выдержит. Он отличный актер, расчетливая сучка, что довела твоего брата до больницы, он черствая мразь, выбравшая Ким Намджуна, а не Хосока. Стоп! Чонгук-а, посмотри на него. Чимин сейчас бросил все ради тебя — он по твоей милости без семьи, работы и финансовой поддержки сейчас сидит в твоей квартире, болтая босыми ногами на твоем слишком высоком стуле, и вытирает крем с губ, которые ты вчера целовал у двери, потому что не мог себя сдержать. Ты — тряпка, а он — выдержит.       — Чонгук! Чонгук! — перед глазами альфы Чимин щелкнул пальцами и улыбнулся. — Ты о чем задумался? Вообще пропал куда-то из этого мира!       — А, извини, ни о чем, — Чонгук кисло улыбнулся и пошел мыть за собой чашку. — Погуляем?       — М-м, давай, — Чимин слазит со стула, который ему действительно немного не по росту, и топает к раковине. Он ставит чашку, обнимает Чонгука сзади и ластится щекой по его широкой спине. — Мне так хорошо с тобой. Почему ты меня не разбудил, когда пришел. Я бы приготовил горячий ужин.       — Не страшно, я не голоден, перекусил по дороге, а ты устал за вчера.       — Да, день выдался нелегким, но я рад, что этот кошмар закончился, — ладошка Чимина гладит Чонгука по спине, а альфе завыть хочется от того, как это все идеально. Это та реальность, которую он хотел всегда, то, чего у него не было с Тэхеном, и то, что он разрушит сам.       — Пойдем?       — Да, только мне нечего надеть, — смеется Чимин. — Не в свадебном костюме же гулять. Не хочу его даже видеть.       — Возьми мои джинсы и футболку. Они великоваты, но потом… потом купим, — не будет никаких «потом», Чонгук, не будет, не тешь себя надеждами.       Гук выдыхает и ему кажется, что такие разговоры с самим собой — первые признаки шизофрении. Или совести. Чимин появляется через десять минут. Он натянул самые узкие джинсы и выбрал самую маленькую футболку, но все равно это смотрелось смешно. Гук посмотрел на босые ноги и вздохнул — хоть размер обуви у них одинаковый.       — Кроссовки возьми в шкафу.       Пак, покрутившись перед зеркалом, исчезает в дверях, а потом появляется при полном параде. Сквозь натянутую улыбку Чонгук обнимает его и подталкивает к двери.       — Пешком? — предлагает альфа.       — С тобой — хоть на край света, — Чимин обнимает его за шею и давит, чтобы Чонгук наклонил голову. Альфа сдается, а Пак сам тянется за поцелуем. Сильные большие руки ложатся ему на талию, сжимая до боли, а язык проникает в рот быстро и настойчиво, так, что Чимин чуть не задыхается. Гук сжимает мягкие бока, пробирается под футболку, ощущает под пальцами напряженные мышцы спины, хватается за пояс джинсов.       — Ах, Чонгук, ты такой настойчивый, — Чимин улыбается, хотя спровоцировал альфу сам. — Успеем еще нацеловаться, пойдем.       Через почти сорок минут они добираются к Центральному госпиталю, но Гук не сказал, куда вел Чимина. Омега порядком устал, но улыбка не сходит с его лица. Всю дорогу он болтал с Чонгуком о чем попало — вспоминал смешные истории из детства, как они с Чихеном проказничали, рассказывал о школьной экскурсии, в которой чуть ли не потерялся. Чонгук благодарно слушал и не перебивал, впитывая каждое слово и каждую улыбку.       — Чихен прикрыл меня перед родителями, — сообщает с благодарностью Чимин. — Как видишь, мой телефон не разрывается от маминых звонков. Ему чудом удалось убедить ее, что я имею право выбора, поэтому мама смирилась. Надеюсь и папа тоже, хотя он не особо хотел, чтобы я был с Намджуном.       — А ты? Почему ты его выбрал?       — Чонгук, все сложно. Мне кажется, что его выбрал не я, а обстоятельства. Так случилось, что в тот момент, когда мне было плохо, он оказался рядом. Он своеобразный человек и, наверное, любил меня по-своему, просто я не мог ответить взаимностью. Конечно, его это раздражало, он злился, а когда я выкидывал очередную глупость, то портил его репутацию.       — Но ты продолжал жить с ним…       — Пока не встретил тебя. Ты перевернул во мне все с ног на голову и заставил поверить в себя. Я бы никогда не осмелился сделать это. Пойми, жить в том мире очень удобно и комфортно. Противно, но удобно. Ты знаешь, что проснешься в элитной квартире в дорогом районе, в твоем холодильнике всегда много еды, под жопой сиденье элитной тачки, на банковской карточке никогда не заканчиваются деньги, а работа нужна только для того, чтобы светить привлекательной мордашкой и еще больше увеличивать свой капитал. Это очень удобный мир, только там нет тебя. И никогда не будет. Ты не из тех, кто станет жить по правилам высшего общества. Там нельзя выйти на ринг и набить кому-то морду, — Чимин смеется и бьет альфу в грудь. — Ты же не будешь делать это с Намджуном?       — Нет, — улыбается Чонгук. — А до того, как встретил Кима, ты был счастлив?       — Зачем ты спрашиваешь? — тускнеет Чимин. — Мы уже говорили с тобой об этом, и я не хочу, чтобы ты копался в моем прошлом. Да, я был счастлив, но этого не вернуть, а оставаться в прошлой жизни нет смысла, если есть ты. Или ты сравниваешь? Подожди! Ты серьезно? Ты сравниваешь себя с ним?       На лице Чимина расползается улыбка, и омега крепко прижимается к Чонгуку, держа его за руку.       — Даже не думай ни о чем, Гуки. Ты самый лучший.       — А если ты ошибаешься? — альфа смотрит и тянет Чимина ко входу. Они уже прошли по тротуару и поравнялись со входом. Обычные стеклянные двери-вертушки, снующие туда-сюда посетители и персонал — жизнь кипит, и Гук подмечает, что редко бывал здесь днем, в основном больше по вечерам, когда поток людей схлынет. Может быть от этого больница казалась пугающей, пустой и безжизненной. Чимин с удивлением смотрит на Чонгука, но тот только кивает, а в глазах «доверься мне», и ведет его к лифту.       — Мы здесь… — даже не может предположить зачем омега.       — Навестить моего брата, — коротко кивает Чонгук и нажимает кнопку этажа.       — Но ты говорил, что у тебя нет брата, — Чимину становится не по себе. Начинать отношения со лжи? Зачем? Или он что-то пропустил и был невнимателен?       — Есть.       Лифт открывается на нужном этаже, и Чонгук резко тянет Чимина на себя. Он сжимает его руку, чтобы оставить напоследок хотя бы память от тепла маленьких ладошек, потому что до палаты остаются считанные метры. Гуку кажется, что он идет к краю пропасти. Ну конечно, Чонгук, ты же так и хотел сделать? Ты несколько месяцев шел к тому, чтобы в реальности сделать последние шаги и отпустить руку, что панически вжалась в твою. Убейся, Чонгук, убейся, подонок, на этом краю пропасти, потому что дальше ты жить все равно не сможешь — не будет ни желания, ни цели, ни — че — го! Ну, давай же, осталось два шага, найди в себе силы сказать, что это все — глупая шутка. Сядете под палатой, посидите пару минут и уйдете гулять дальше. А брат выздоровеет и все образуется. Ты просто останешься в дураках и лучше Чимин покрутит пальцем у виска, чем…       Чонгук открывает дверь и проталкивает омегу внутрь. Все так же, как и всегда — палата, мониторы, безучастный Чон Хосок. Гук смотрит в спину Чимину, но не делает ни шагу. У Пака со зрением все нормально, но он зажимает рот ладонью в тихом всхлипывании и подходит к кровати. Его сильный малыш. Он взялся за железные ручки наклонился над хеном.       — Чонгук… — голос у Чимина изменился, а омега обернулся, уставившись на него отсутствующим взглядом. Сколько секунд или минут прошло — он не помнит. Кажется, так и стоял у двери, но сейчас Гук уже возле брата, а Чимин только плачет и стискивает хена за руку. Больно видеть, что Хосоки этого не знает. Чонгук? Его позвали?       — Да, это мой брат.       — Но, как, Чонгук… — Пак стискивает руку Чона-старшего и прикусывает губу. Из его глаз льются слезы, и омега одной рукой пытается их стереть, попеременно поглаживая Хосока по лбу. — Как же так случилось?       — Рассказать? — в голосе Чонгука металл и Чимину это не нравится.       Омежье чувство не подводит, когда что-то очень важное и нужное обрывается, а Пака охватывает накатывающая паника. Здесь что-то не так. Вернее, здесь все не так, но ему нужны объяснения. Иначе он просто напридумывает себе невесть Бог чего.       — Пойдем, выйдем.       Чонгук берет его под локоть, причем довольно больно, и буквально вытаскивает силой из палаты. Он спешит за ним, оглядываясь на лежащего Хосока, и почему-то запоминает номер палаты. В стрессе голова работает по-другому, а память цепляется за любые ориентиры, будто он боится потеряться. Широкими шагами Гук подходит к лифту и нажимает на первый этаж. Заполненный людьми лифт останавливается тут же, избавляя их от секунд неловкого молчания. В толпе в замкнутом пространстве, прижимая спиной к спинам незнакомых людей Чимину неловко и очень страшно. А взять Чонгука за руку он не может — пропасть между ними пролегла еще в палате. На первом этаже альфа ведет его по узкому коридору, который выходит в зимний сад. Высоченные зеленые декоративные деревья, цветы в горшках разных размеров создавали живые водопады со стен. Здесь гуляют пациенты, но, к счастью, никого не оказалось, и только растения стали свидетелями неприятного разговора. Гук стал напротив Чимина и скрестил руки на груди, закрыв к себе доступ.       — Ты знаешь, почему он здесь? Мой брат, — уточняет альфа.       Чимин молчит, плачет и только отрицательно кивает головой.       — Я расскажу, если он тебе обо мне не рассказывал. Хосок воспитывал меня с детства, мама умерла очень рано от рака, а отец бухал и бил меня время от времени, пока сам не отправился на тот свет. А Хосок учился в школе, подрабатывал по ночам на заправке и занимался мной. Как-то мы поссорились, и потеряли контакт надолго. А потом в его жизни появился ты. Когда я нашел после стольких лет брата, он знаешь, что сделал?..       Чимин смотрит невидящими глазами, полными слез. Плакать не хочется, но ком в горле стоит так, что болит в груди. Он уже понимает, что это конец.       — Он сбросился с крыши, когда узнал о твоих отношениях с Ким Намджуном и предстоящей свадьбе. А теперь он в коме из-за тебя, — Чонгук чеканит каждое слово, которое пощечиной отдается Чимину. У него приливает кровь к голове и раскраснелись щеки, словно его действительно бьют по лицу. — Я нашел его дневник, где он писал, что все еще любит тебя. А что ты с ним сделал в ответ на эту любовь? Хен любил тебя до последнего дня, пока не решил уйти из этой жизни из-за тебя — продажного, который повелся на деньги богатенького альфы, а теперь тебе и это наскучило, захотелось романтики, жизни попроще? Теперь ты понимаешь, зачем ты здесь? Ты все увидел, Пак Чимин? Я обещал ему уничтожить тебя и привести сюда покаяться. Теперь для этого у тебя есть вся оставшаяся жизнь, а я займусь хеном. А теперь исчезни из нашей жизни, чтобы больше никогда ни я, ни Хоби не слышали о тебе.       — Чонгук, что ты говоришь? — Чимин сжимает сумочку до побеления пальцев и смотрит на альфу. Нет, это точно бред — такого не может быть. Чимин открывает рот, чтобы объясниться, но Гук быстро подходит и, низко наклонившись к самому уху, рычит:       — Даже не вздумай мне врать. Я добился своей цели, мне больше ничего от тебя не нужно — ни лживых фраз, ни оправданий, ни слезливых сцен прощения. Твой свадебный костюм я вышлю на домашний адрес — может быть, еще пригодится.       Чонгук развернулся и ушел, оставив Чимина в зимнем саду. Омега сел на скамейку, прижимая сумочку к груди. За сегодня слишком много потрясений. Хосок и Чонгук братья? Он нашел Хосока и в этот же день потерял Чонгука? Ну нет же, это бред. Тот Чонгук, который был с ним — другой, он не мог его бросить. Это какое-то наваждение. Чимин смотрит в спину уходящему альфе, а спустя минуту видит через огромное стекло, как Чонгук перебегает дорогу и садится в подъехавший автобус. Слезы текут настолько обильно, что Чимин, кажется, умылся ими сполна. Он растирает их по щекам, и тут на плечо опускается рука медсестры.       — Молодой человек, вам нужна помощь? — она ласково улыбается и участливо смотрит на омегу.       Да уж, опухшего и заплаканного Чимина в джинсах и футболке совсем не узнать. Омега только мотает головой и просит стакан воды. После воды становится немного полегче, и Пак поднимается на лифте на этаж и заходит в палату, аккуратно прикрывая дверь. Чонгук уехал, значит у него есть немного времени. Он побудет здесь, а потом решит, что делать дальше. Наверное, это последний раз, когда он увидит Хосока — нарываться на Чонгука не хочется. Чимин всхлипывает, но старается держаться, а потому садится на стул рядом с кроватью и снова берет Хосока за руку:       — Хосоки, как же так? Ну почему, Хоби? Почему ты бросил меня и ушел? Я искал тебя, — Чимин прикладывается лбом к холодному металлу кровати и замирает. — Если бы я знал ответ хоть на один вопрос… Если ты любил меня, почему ушел?       Чимин чуть ли не кричит, глядя на лежащего на койке Хоби. Ему хочется взять его за плечи и потрясти, чтобы тот открыл глаза и объяснил, за что все это заслужил Чимин. Он помнит тот ужасный день, когда альфы просто не стало в его жизни. Он ушел, исчез, растворился. Чимин сдерживает слезы и ладонью закрывает рот, чтобы не заорать на всю палату, иначе его просто вышвырнут отсюда, а еще хуже — позвонят Чонгуку.       Чонгук… Пака передернуло только от одного этого имени. Как он мог спланировать? Значит и работа телохранителем, и их непреднамеренные встречи, прогулки, поцелуй и — Боже, Пак вспоминает, что они творили — это все часть одного большого плана, который в результате привел к сегодняшней цели? Омега растоптан и унижен. У него нет работы, нет дома, нет семьи. Он остался изгоем после всего, что сделал, а теперь еще и нет единственного человека, ради которого он ожил.

***

      Молодец, Чонгук, справился, просто красавчик! Возьми конфету за смелость! Ну ты же альфа, ты же показал, кто тут самый главный! Показал и наказал. Да кто этот Пак Чимин вообще? Актеришка с паничками, который кроме смазливой мордашки ничем особенным похвастаться не может? Ну да, так оно есть. Конечно, это не тот самый омега, в которого ты влюбился по уши. Это не его ты спас на краю пропасти, не ему ты отсасывал на капоте ламбы, не убаюкивал, как ребенка на руках, пока он не заснет. А ты знаешь, что в твоей квартире наверняка еще остался его запах. Ты придешь и будешь задыхаться от того, что его нет. Ты откроешь окно и постираешь постельное белье. Ага, только мозги не забудь постирать и черепную коробку проветрить тоже. А то там что-то совсем все плохо. Да образуется оно потом, не загоняйся ты так.       Чонгук сидит на заднем сиденье автобуса и методично бьется головой об стенку. Подголовники на задних сиденьях сломаны, и он попадает как раз затылком по какой-то металлической штуковине. Альфе кажется, что за три остановки он даже ритм сложил, только та зараза в голове, которая с ним разговаривает, не дает сосредоточиться, и сбивает с такта. Точно, домой нельзя. Еще слишком свежо и слишком больно. Чонгук на автомате выходит из автобуса и смотрит по сторонам. Он понимает, что оказался недалеко от Итэвона, а значит можно убить вечер в «KITTY». Гук плетется абсолютно безвольной массой даже ни о чем не думая. И тот, что сидит в его голове, тоже заткнулся.       Он заходит в клуб во второй половине дня, и народ уже начал собираться. Протиснувшись через посетителей у бара, Гук приветственно кивнул охраннику, а тот улыбнулся и только подмигнул — ключи? Чонгук подошел ближе, шутя толкнул его в плечо и взял ключи от раздевалки — ему их всегда давали без проблем. Он прошел через узкий коридор, открыл двери и включил на ринге свет. Здесь также одиноко, как и в больнице. Акустика в пустом зале — мама не горюй, звук от кроссовок шелестит прямо в голове, до дрожи. Он идет в раздевалку, находит первые попавшиеся шорты и бинтует руки, а потом надевает перчатки.       Груша, одиноко висящая в центре ринга, покачивается в свете ламп, а альфа начинает ударять по ней ритмичными движениями, представляя перед собой противника. Последним был Юн Джесин — отлично, сойдет. Он попадает мнимому сопернику в лицо, ловко проезжается по скуле, рассекает бровь. У Чонгука в голове картинка настолько реальна, что через время вокруг появляются даже зрители, сидящие в зале. Он лупит по воображаемому Джесину и видит кровь на перчатках. Противнику не долго осталось стоять на ногах, Чонгук чувствует в себе силу, он доволен собой и смотрит на реакцию зала, но ищет там глаза только одного человека. Вот же он! Гук на покачивающихся ногах смотрит в пустоту, где трибуны скрыты под темнотой выключенных ламп. Чимин улыбается ему с места и машет рукой, а потом зарывается в его толстовку и натягивает ее до глаз, скрывая тревогу за альфу. Окей, Гук продолжает бить грушу-Джесина не переставая.       — Когда бой, господин Ким? — наверху в ресторане Тэхена останавливает охранник. — Хочу друзей пригласить, в прошлый раз были — очень понравилось.       — Бой? — Тэ удивленно смотрит на секьюрити.       — Ну Чонгук же тренируется.       — Он здесь? Почему мне не сказали? — зло сверкнул глазами омега.       — Я дал ключи от зала, думал вы знаете, — охранник понял, что сплоховал и с извиняющимся видом замялся перед хозяином.       — Ладно, ничего страшного, — Тэхен разворачивается и быстрыми шагами направляется в зал. Спускаясь по лестнице через две ступеньки, он чуть не упал в полутемном коридоре, но вот осталось несколько метров и перед ним предстает привычная картина — тренирующийся Чон. Только никакого боя не запланировано и альфа здесь просто сгоняет свою злость.       — Чонгук!       Боксер его не слышит и продолжает лупить по груше. Тэ спускается по небольшой лестнице вниз и подбегает к рингу, пролезая под канаты.       — Гукки! Остановись!       Тэ смотрит и понимает, что Чонгук не в адеквате. Иногда у него так бывало — он зависает при просмотре фильма, может затупить за обедом, а теперь еще и здесь. Ситуация патовая и Тэ ищет раздражитель. Он возвращается к двери, включая все лампы в зале. Резкий свет бьет в глаза и действует отрезвляюще. Никакого Чимина на трибунах нет, они вообще пусты, вместо Джесина обычная боксерская груша, а сзади подходит Тэхен. Он запыхался и на лице от нервов выступили красные пятна.       — Чонгук, заканчивай!       Альфа останавливает грушу и размеренными движениями сходит с ринга вниз. Погляди на него со стороны — ну точно обкуренный. Тэхен подошел и взял лицо в ладони, вглядываясь в глаза — с ним все в порядке, это стресс. И не дай Бог гены — то, чего Чонгук боялся больше всего: агрессии и спиртного. Он не хотел быть, как отец.       — Гукки, ты сделал это? — Тэхен спрашивает, потому что понимает причину. Потому, что слишком хорошо чувствует Чонгука и ту боль, которая его гложет. Он видит по глазам, что да, но Гук проговаривает.       — Мы были у Хоби. Я все сказал. Теперь все кончено.       — Какой же ты глупенький, — у Тэхена за него сердце кровью обливается. Он не чужой ему человек, поэтому видеть страдания Чонгука и пропускать их через себя просто невыносимо, хоть плач. Но Тэ держится и даже внутренне дает себе обещание быть мамочкой этому дурачку. — Ну все, хватит, хватит.       Тэхен поглаживает Чонгука по щекам, по вискам с прилипшими волосами от пота, который крупными каплями стремится по вискам, по спине. Омега убирает волосы со лба и заглядываете ему в глаза.       — Все будет хорошо, слышишь? Это просто стресс, Чонгук! Так бывает.       — Да, я понял. Просто я еще вижу его лицо, он был здесь.       Ким в шоке. О нет, Гук не сходит с ума и даже не пьян. Он все понимает, просто память подбрасывает такие флешбеки, что реальность смешалась с воспоминаниями. Все пройдет, но Гуку надо отдохнуть.       — Нет, Чонгукки, ты путаешь, — Тэ гладит его по плечам и ведет в сторону душевых. Взгляд у альфы немного проясняется, и он уже может трезво мыслить.       — Тэ, я такой дурак, я высказал ему все и бросил, — альфа чуть ли не всхлипнул, но перед Тэхеном не стыдно. — Он меня не простит, я ему столько всего наговорил.       — Дурак, конечно, но все образуется. А сейчас иди пока в душ, освежись, тебе станет легче.       Тэ подталкивает Чонгука в душевую и следит, как он копошится у кранов. Если он правильно понял, то они с омегой поругались прямо в клинике — после похода к Хосоку, когда все открылось, они вряд ли могли отсрочить разговор. А еще Тэхен помнит, что Гук рассказывал про приступы панических атак у омеги.       Черт, все так не кстати и не вовремя, бесится Ким. Ну а когда что-то эдакое планируешь? Всегда наваливается, как снежный ком. Тэ набирает Джина и просит его приехать в клуб побыть с Гуком. Он вкратце описывает ситуацию, а Джин без вопросов выключает смартфон и сдергивает с кресла курточку — уже через пятнадцать минут он домчал до Итэвона и вошел в клуб.       — Я поеду в клинику, а ты побудь с ним. Пожалуйста, следи, чтобы он ничего не натворил.       — Надеешься застать? — Джин идеальный альфа для Тэхена, он читает его мысли на расстоянии, без пояснений.       — Я больше чем уверен, что он там. Я бы на его месте сделал так же, — пожимает плечами Тэ и проверяет содержимое сумочки. — Надеюсь, что я успею.       — Удачи! — Джин стискивает его за плечо и целует. Он восхищен этим качеством Тэхена — приходить друзьям на помощь в самых трудных ситуациях, поэтому терпеливо садится у бара и заказывает пиво в ожидании Чонгука.       Тэхен долетает до госпиталя в рекордно короткие сроки. Сейчас девять вечера, дороги не такие загруженные, как в час-пик. Лифт удачно стоит на первом этаже, поэтому и здесь судьба только «за». Чуть ли не пролетев дверь нужной палаты, Тэхен резко открывает ее, не рассчитав силы, и она с грохотом ударяется об стену. В палате, кроме Хосока, никого нет. Черт, Тэ был уверен, что омега здесь! От грохота двери до сих пор звенит в ушах и Киму кажется, что такой стук даже мертвого с того света поднимет. Ему так хочется треснуть дверью еще раз, чтобы Хосок очнулся и наконец-то разрулил всю ситуацию. Чонгук явно видит ее однобоко, поэтому и напорол сгоряча ошибок, не выслушав вторую сторону. А ведь Хоби явно знает больше.       На стук на этаже прибежала медсестра, но Тэ уже склонился в извиняющейся позе.       — Виноват, не рассчитал, простите еще раз.       — В следующий раз будьте аккуратнее, — медсестра не ругалась, но и замечание сделала заслуженно.       — Подскажите, у Чон Хосока сегодня были посетители?       — Н-да, я как раз сменилась и вышел молодой парень, но я его раньше не видела, это не его брат и не сиделка.       — Спасибо, — быстро ответил Тэхен и включил телефон. 21:17. Куда он мог податься? Черт!       Тэ еще раз бросил благодарность и сбежал по лестнице, потому что лифт был занят. Он огляделся у регистратуры, в зоне ожидания, у круглосуточного кафетерия, даже в аптеку забежал — Пак Чимина нигде не было. Да чтоб тебя!       Тэхен выругался под нос и вышел на улицу. Воздух немного прохладный и по-летнему свежий. Город вдали еще горел огнями — центральная площадь, колесо обозрения в парке, подсвечивалась набережная. Куда он мог пойти — непонятно. От досады Тэ пнул колесо тачки, сел и завел двигатель. Автомобиль медленно катил по спуску, а Ким прикусывал палец в раздумьях. Медленно в свете фар мелькали ограничительные столбы, поставленные за пару кварталов внизу, но взгляд Тэ зацепился за белое пятно. На тротуаре посреди столбов сидел Чимин. Это явно он — ошибки быть не могло. Тэхен отлично помнит его по фото, да и встреча в клубе была не так давно. Тэ остановил машину и вышел на дорогу:       — Чимин! Эй! — он тронул омегу за плечо. Его трусило, как при лихорадке, глаза стеклянные, но Тэхен осмотрел его и успокоился — вроде был цел и невредим. — Чимин, пойдем поговорим в машине.       Чимин поднимает глаза и с трудом пытается вспомнить, где он видел. Точно, этот высокий красавчик — друг Чонгука из клуба.       — Что вам нужно? — безжизненным голосом спрашивает Пак.       — Помочь.       — Мне не нужна помощь.       — Ошибаешься, давай сядем и поговорим. Я хочу тебе многое рассказать, но не здесь.       Тэхен поднимает Чимина под локоть и усаживает в автомобиль. Он сбрасывает сообщение Джину, чтобы тот закрыл клуб и переночевал у Гука дома, а Чимина он заберет к себе. Утро вечера мудренее.