***
Фрэнк довольно улыбается и исподлобья окидывает взглядом напряженные лица партнеров. — Блэк-джек, господа, — сообщает он и поворачивается к сидящему рядом омеге, обхватывая его подбородок пальцами, — Мы опять выиграли, малыш. Ты приносишь мне удачу! Парень что-то мурлычет в ответ и прижимается ближе, забираясь пальцами под расстегнутую на груди альфы рубашку. — Тебе сегодня фортит, Айеро, — хмыкает сидящий напротив молодой мужчина и залпом допивает свой коньяк, — Завершаем партию, и на этом - все, пока ты мне всю кассу не вынес. — Фортит… Вот только жаль, что не во всем, — отзывается Фрэнк и многозначительно смотрит на альфу, чей взор едва заметно твердеет. Мужчина коротко кивает и возвращается к игре, в то время как Айеро ненадолго переключает свое внимание на парня, который беззастенчиво льнет к нему и трется щекой о плечо. Фрэнк вроде и не против, но сам его действия особо не поощряет. Карточные столы, омеги — это лишь обертка, часть обязательной программы, а вот главной своей задачи Айеро сегодня не выполнил, и это портит все впечатление от прекрасного вечера. Спустя пару минут карты сброшены, крупье освобождает стол, а хозяин благодарит каждого из присутствующих и вежливо прощается. — Билли, ангел мой, иди погуляй, — обращается он к омеге, что продолжает обхаживать Фрэнка и даже не думает двигаться с места. В глазах парня мелькает недовольство, однако он послушно встает и, шепнув что-то Айеро на ухо, покидает комнату. Мужчина провожает омегу взглядом, и крутит волчком лежащую на зеленом сукне фишку, — Так значит, это все-таки не дружеский визит. Айеро не тратят время впустую, да, Фрэнк? — он с усмешкой смотрит на парня, — Как я понимаю, мой брат снова тебя послал… — Зря иронизируешь, Даллон, — Фрэнк качает головой и встает из-за стола. Он подходит к панели, закрепленной на стене, снимает с нее дротики и принимается запускать их в мишень, установленную чуть выше, — Осталось всего ничего до переутверждения соглашений, и в том случае, если Атланта не поменяет свои взгляды и будет продолжать настаивать на изолированном статусе центров, а она именно так и поступит, отец не будет больше ждать. — А что ты мне это объясняешь? — мужчина пожимает плечами и прислоняется к стене, наблюдая за полетом очередного дротика, — Мне политика ваша до одного места, своих проблем хватает. Но я согласен с братом — Огаста и так вечно в огне. К нам с соседнего штата уже как на работу ходят. Армия вся в дырах, идти поперек такой махины, как Атланта — неразумно. — Ты меня не понял, — вкрадчиво произносит Фрэнк и останавливается, — Все эти мелкие потасовки — детские игры в сравнении с проблемами, которые возникнут у столицы и у тех, кто, как ты выразился, тоже посчитал, что «неразумно». Атланта уже проиграла. — Вы излишне самонадеянны, — фыркает альфа и поправляет манжеты черной атласной рубашки, выглядывающие из-под рукавов пиджака. Фрэнк, в целом, Уиксу нравился. Не сказать, чтобы они были такими уж близкими друзьями, но, в целом, оба могли бы охарактеризовать компанию друг друга как вполне приятную. Вот только их с отцом безумные планы всегда вызывали у мужчины лишь улыбку. Мутить воду у Мэйкона получалось хорошо, демонстрировать свой авторитет — тоже, но свержение центров… Это просто смешно. — А вот это, как раз, больше относится к вам, — Фрэнк не скрывает насмешки в голосе. Его забавляет то, как расслабленно ведет себя альфа. Столько лет — а центры все никак не хотят понять, что Мэйкон давно уже вырос из детских штанов. — Я мог бы не приезжать сегодня и не распинаться тут перед вами с Райаном, потому что не скажу, что ваше согласие на что-то сильно повлияет. Но было бы неплохо знать, что вы не станете мешаться под ногами. Когда речь заходит о ресурсах и их потерях, тебе, как бизнесмену, должно быть хорошо известно, что чем меньше — тем лучше. Даллон пристально смотрит на Айеро и хмыкает: — Знаешь, что мне нравится в тебе, Фрэнк? Вот эта твоя прямолинейность. А то я уже решил, что всему причиной сентиментальные дружеские чувства… Фрэнк запускает последний дротик в мишень и разворачивается к Уиксу. Несколько мгновений он разглядывает альфу, пытаясь понять, что скрывается за этим сарказмом, однако по лицу мужчины сложно определить — действительно он не воспринимает всерьез его слова, или же специально блефует. — А знаешь, что мне не нравится в вас с Райаном, Уикс? — произносит, наконец, Фрэнк и замечает, как на долю секунды в глазах Даллона мелькает удивление. Айеро делает несколько шагов вперед, приближаясь к альфе почти вплотную, и останавливается, потирая большим пальцем нижнюю губу, будто размышляя о чем-то. Тот, несмотря на то что превосходит Фрэнка ростом, как-то сразу проседает и на всякий случай косится в сторону, с досадой отмечая, как растет внутренняя напряженность от этого нечитаемого взгляда напротив. А хуже всего то, что Даллон прекрасно знает — Фрэнк это чувствует. Чувствует и улыбается: — Вы не умеете мыслить на перспективу. Плывете по течению, но совершенно не задумываетесь, куда оно вас несет. — Что ты имеешь ввиду? — Даллон сводит брови к переносице и озадаченно смотрит на Айеро. — Только то, что потратил впустую день, пытаясь убедить вас в необходимости побеспокоиться о ваших же задницах. — Нет, Фрэнк, — моментально реагирует Даллон, возвращая своему голосу уверенность, — Ты предлагаешь Огасте сменить один ошейник на другой! Причем ваш новый еще и шипованный вдобавок. Айеро еле сдерживается, чтобы не засмеяться. Хочется расхохотаться Уиксу прямо в лицо. — Как это мило, — Фрэнк качает головой и все-таки не сдерживает приглушенного смешка, — бояться ошейника, сидя с петлей на шее. — Да можешь ты прямо говорить, а не этими своими загадками?! — Даллон нервничает. Он чувствует, что что-то витает в воздухе. Что-то, что хорошо известно Фрэнку, тогда как сам он никак не может это что-то ухватить. И это бесит. — Да вам хоть прямо, хоть по кривой — один хрен, ни черта не понимаете, — внезапно рявкает Фрэнк, теряя терпение и идет обратно к игровому столу. Однако уже дойдя до него, он оборачивается, — Вот скажи мне, в чем выгода от того, что вы поддерживаете Атланту? — Они не влезают в наши дела… — В какие дела, Даллон? — Фрэнк засовывает руки в карманы и присаживается на край стола, — Огаста — богатейший город, но вы головы поднять не можете из-за постоянных набегов! Все, что вы делаете — это обороняетесь. Никакого развития, никакой промышленности — вот результат вашего изолированного статуса! В скором времени вы станете очередной колонией Атланты, которую она, так уж и быть, возьмет под свое крыло. Бесполезный и никому не нужный прицеп. Последняя фраза звучит как пощечина. Сильная, хлесткая, от которой звенит в ушах и горит кожа. Она приносит с собой боль, злость и… отрезвление. Айеро видит, как в ярости заостряются черты лица Уикса и мысленно аплодирует себе. Отцовские уроки. Пока не врежешь посильнее — не дойдет. — Фрэнк, ты бы поскромнее в выражениях, — цедит предостерегающе Даллон, — Огаста скорее съест сама себя, нежели чем пойдет побираться… — А не надо побираться, приятель, — Фрэнк подходит к мужчине и кладет ему руку на плечо, — Нам тоже нужны сильные границы и надежные люди, которым можно доверять. Да, вы утратите абсолютную независимость, но получите возможность направить все силы на собственное развитие, — Айеро косо улыбается и хлопает альфу по спине. — А набеги? — интересуется Уикс. — Не ваша головная боль, — тут же реагирует Фрэнк, — Вопрос безопасности перейдет к штату. Даллон недоверчиво прищуривает глаза: — Все это выглядит как-то слишком просто. В чем подвох? — Да твою ж! Нет никакого подвоха! — Фрэнк нервно запускает руку в карман пиджака и достает оттуда сигареты, — Разуй глаза и подумай головой! Мы все только выиграем от этого! Нам нужен надежный тыл, вам — спокойная граница. Ладно промышленные центры, к большинству из них мы даже не суемся, потому что для них суверенитет вполне удобен. Но вас он губит… Айеро звучит весьма убедительно. В особенности теперь, когда ушла его привычная вальяжность, и в голосе слышатся совсем другие нотки. Даллон размышляет еще несколько секунд, а затем кивает: — Ладно, я подумаю. Мне нужно сообразить, как преподнести все это брату, потому что… — Уикс замолкает, прерванный вибрацией лежащего на столе телефона Фрэнка. Айеро засовывает фильтр сигареты между губ и принимает вызов. — Пит, давай только быстро, что ты… Что?! — альфа выдергивает сигарету изо рта и вскидывает голову. Он слушает друга, и губы его постепенно растягиваются в довольной улыбке. В глазах появляется хищный блеск, и парень весело тянет: — Да ладно?! Неужели те самые? Ты уверен? Вентц, да ты просто… Да, да, разумеется. Ждите, я выезжаю! Фрэнк засовывает телефон в карман и поворачивается к Даллону, что все это время пребывает в каких-то своих мыслях. — Уикс, у меня тут внезапные гости нагрянули, надо встретить их как полагается, поэтому поеду. А ты давай, думай, — Айеро снова хлопает по плечу несколько растерянного альфу, — Я очень надеюсь, что вы с Райаном не станете глупить и все сделаете правильно.***
Противная трель врывается в мозг, грозясь распотрошить все то, что и без того еле-еле держится внутри несчастной черепной коробки. Омега стонет и тянет руку, на ощупь нажимая кнопку отбоя. Не успевает он убрать пальцы, как телефон снова заводит свою визгливую мелодию. Парень с трудом поворачивает голову и, щурясь от режущего глаза света дисплея, хватает трубку. — Да, — хрипло отвечает он и перекатывается на спину. Во всем теле страшная слабость из-за только-только отпустившей течки, а внешние раздражители ощущаются в несколько раз сильнее. — Почему трубку не берешь?! Я уже раз пять тебе звонил! — голос, что еще несколько дней назад был столь желанным и необходимым, теперь вызывает лишь головную боль. Омега морщится и отводит мобильник от уха. — И звонил бы дальше, если бы я сразу догадался вырубить телефон, — недовольно выговаривает парень, — Это по твоей милости я почти неделю провалялся на таблетках в медблоке, так что претензии свои оставь при себе! Говори, что надо и дай мне уже выспаться нормально. — Ты когти свои попридержи, иначе в следующий раз опять один будешь корячиться! — голос альфы приобретает стальные интонации, — Я не по своей воле не смог приехать, тебе это известно! Где Райли и его солдаты? — Нет, ты нормальный? — омега все еще огрызается, но теперь не столь агрессивно. Он чуть не подох за эти дни, мучаясь от нестерпимой боли и сжигающего все внутренности желания, и перспектива повторения подобного не прельщает от слова совсем, — Мне откуда знать, где эти кретины? Я со вторника день от ночи отличить не могу… — Черт… — мужчина напряженно выдыхает и, судя по звукам, начинает нервно расхаживать туда-сюда, — Вы точно договаривались на послезавтра? Ты ничего не перепутал? — Точно. В понедельник на рассвете там пересменка как раз на границе, и остаются только дежурные, я тебе говорил. По моим расчётам, мы бы успели проскочить, — омега приподнимается на локте и включает ночник. Он уже чувствует, что начинается какая-то херня, и поспать ему не удастся. — Я не могу ни до кого из них дозвониться целый день, — не то раздраженно, не то растерянно произносит альфа, и его шаги затихают, — А пару часов назад вообще вызовы проходить перестали. Ты же вешал на них свои маяки? Можешь посмотреть? — Да, конечно, — голос омеги сразу меняется, становясь серьезным, — Погоди, — парень встает с кровати, подходит к столу и включает ноутбук. То, что связь пропала сразу у всех — плохой знак, потому что это могло произойти только в одном случае — если солдаты каким-то образом оказались на территории штаба Акворта, где все сторонние сигналы моментально глушатся. — Так. Сегодня с утра они были еще здесь, в лагере. Потом, около полудня, где-то у озера, видимо помогали нашим, а дальше… — он с досадой бьет по клавиатуре, — Дальше последняя точка — граница части! — Какого черта они там оказались?! — вне себя от ярости кричит мужчина, — Я десять раз повторил, чтобы никакой самодеятельности! — Ты меня спрашиваешь? Райли, видимо, слишком претило то, что ты поставил меня над ними, — парень мрачно усмехается, — Он вечно повторял, что не собирается ходить в подчинении у омеги и ему плевать, что это я нашел ту лазейку и просчитал весь маршрут в обход камер. — Сука, — альфа со злостью втягивает воздух и чем-то гремит, — Как они могли нас так подставить?! Если их поймали, что скорее всего и произошло, то наверняка нашли прослушку! Хер мы еще раз сможем подобраться так близко!.. Блять, год подготовки просто взяли и … — Я пойду туда. — Что? Куда еще ты пойдешь? Жить надоело? — грубо интересуется мужчина, но омега не ведется на эту показную заботу и хмыкает: — Ой, вот только давай без этого. Мы оба прекрасно знаем, что именно это ты от меня и ждешь. Но я иду туда не потому, что оно нужно тебе, а в первую очередь потому, что привык все доводить до конца. Я столько сил положил на это дело и подвергал себя опасности не ради того, чтобы какие-то идиоты все запороли. — Что, прямо сейчас? — спрашивает альфа с сомнением, — В прошлый раз, когда разведку засекли, ты, помнится, первый кричал, что это глупо. — Именно сейчас, — кивает в трубку парень, просовывая голову в свитер грязно-зеленого цвета, — Тогда было да, глупо. А сейчас, когда все их внимание сконцентрировано на твоих придурках, самое время попытаться пролезть туда. Я поставлю один из жучков на себя, на всякий случай. Если вдруг что, и я не выйду на связь к утру — приедешь, заберешь мой ноут. На нем останутся все записанные файлы. — Послушай… — мужчина мнется и подбирает слова, — Ты… ты там осторожнее и… — Пока, — омега не хочет ничего больше слушать. Все эти «осторожнее» не имеют никакого смысла. Альфе всегда было на него плевать, и этого уже не изменить. Потому что у них изначально не могло быть долго и счастливо. Он отбрасывает телефон на кровать и крепит на внутреннюю сторону кармана джинсов маячок, продолжая дальше собираться. Страха отчего-то нет. Парень знает, на что идет, понимает, чем все может закончиться, но теперь как-то уже все равно. Этот год дался ему крайне нелегко. Дело, которое начиналось как увлекательная игра, в итоге поглотило его с головой, став частью жизни, кинуло вызов его изворотливости, и отступить назад теперь он просто не может. Не имеет права.***
Джерард бесконечно долго елозит по простыням, пробуя хоть как-то пристроить противно ноющую руку, чтобы та перестала сводить его с ума тупой мерзкой болью, пока, в конце концов, не сдается, садясь в кровати и принимаясь растирать мучительно гудящее плечо. Прошло чуть больше года с тех пор, как он был официально принят в Эпсилон, и уже этим летом успел словить свою первую пулю, прикрывая раненого сослуживца, над которым суетился их военный врач. Примерно с середины зимы Атланту начало ощутимо трясти от периодических набегов со стороны непонятно кого. Небольшие отряды атаковали границы, абсолютно беспорядочно нанося удары и выводя из равновесия оборону города. Невозможно было просчитать ни день очередного вторжения, ни место. Рейды на столицу то учащались, совершаясь едва ли не через день, то прекращались на неопределенный срок, вводя в заблуждение и сбивая с толку главу Атланты и его армию. Люди без каких-либо знаков отличия появлялись словно из ниоткуда, будто из-под земли прямо у границы вырастали десятками в полном боевом оснащении. В одном из таких сражений Джерарда и наградили пулей в правое плечо. Ранение оказалось крайне неприятным, заживало тяжело, так как ткани никак не хотели срастаться, и Джерарду пришлось почти все лето провалялся в военном госпитале в компании Майки. Брат наотрез отказался отходить от него, вынудив врачей притащить дополнительную койку в палату. Из-за случившегося омега пропустил массу важных мероприятий, включая и очередной стрелковый чемпионат. Однако конкретно этой потере парень был даже рад. После прошлогоднего инцидента возвращаться к участию снова совершенно не хотелось. Несмотря на то, что его взаимоотношения с Рэем быстро пошли на поправку и, кажется, теперь стали даже лучше, чем были прежде, омеге приходится прилагать немало сил, чтобы выгнать из головы мысли о том, чьего имени он предпочел бы никогда не узнавать и не слышать. Днем Джерард еще как-то отвлекается и забывает о нем, но ночью образ альфы полностью захватывает сознание, беспрепятственно прокрадываясь в сны. Омега видит его будто наяву, слышит размеренное дыхание и звук шагов, когда тот медленно приближается к нему… и Джерарду бы бежать от своего кошмара со всех ног, нестись сломя голову без оглядки, но вместо этого парень, как под гипнозом, каждый раз идет навстречу, с головой утопая в ореховых омутах, на дне которых собственное сердце кровью истекает… Омега ненавидит сам себя в эти моменты — каждая его клеточка противится происходящему, по щекам текут бессильные слезы, но ноги все несут и несут к самому страшному на свете видению… к самой прекрасной в мире улыбке… Джерард морщится и сползает с кровати, сразу же отправляясь ванную. Он включает ледяную воду и с остервенением трет лицо, стараясь прогнать остатки сна и выскрести из головы все мысли, зараженные этим человеком. Кожа уже буквально пылает под пальцами, вода разъедает веки и омега, наконец, оставляет свои глаза в покое. Джерард выключает воду и долго смотрит на себя в зеркало. За несколько месяцев, проведенных в кровати, его физическая подготовка заметно ухудшилась — он сильно похудел, а привычный рельеф мышц, добытый потом и кровью, практически исчез. Тонкая, белая кожа отдает синевой просвечивающихся сквозь нее вен и сосудов, а на плече бордовыми щупальцами расползается еще совсем свежий шрам. Омега вздыхает и, зачесав волосы пятерней назад, перехватывает их резинкой. Глядя в отражение на ярко красные прядки, непослушно выпадающие из импровизированной прически, парень подцепляет их пальцами и заправляет за ухо. Отросли. Обновить корни, что ль? Джерард улыбается, вспомнив вдруг, как после чемпионата заявился в часть с пылающей головой. Рэй тогда на построении едва не лишился дара речи, сумев пробормотать только что-то вроде: «Брайар, я же пошутил», на что омега весело ответил: «А я нет». Потом Джерард всю неделю проседал в нарядах с ведром и тряпкой в руках, потому что Боб его нового «образа» не оценил. Как и большинство остальных офицеров. Один только Джаред назвал изменения «интересными», многозначительно ухмыльнувшись и потрепав омегу по волосам, чем сильно его воодушевил, потому что самому парню новый цвет отчего-то крайне нравился. Несмотря на насмешки и шепот за спиной, что посыпались на него градом, Джерард решил, что перекрашиваться обратно не станет и на зло всем продолжал рассекать по части, отсвечивая ярко-красной головой. И оказался более, чем прав, потому что интерес к нему быстро угас, неожиданно сменившись уважением. Даже Боб, что все еще скептически на него поглядывал, не мог не признать, что смелости и упертости парню не занимать. Джерард же, в свою очередь, испытывал что-то похожее на удовлетворение, в очередной раз замечая, как Брайар неодобрительно смотрит на его волосы. Это была его маленькая месть альфе за Хью. Хоть омега больше и не замечал за Бобом каких-то косяков, тот вечер перед чемпионатом прочно въелся в память. На улице завывает ветер, и Джерард, выйдя из ванной, мельком кидает взгляд за окно. Немного постояв, он подходит к подоконнику и опирается о него ладонями. Отрешенно глядя в темноту, слушая, как за стеной Боб сражается с очередным приступом глухого кашля, омега вдруг оборачивается через плечо и смотрит на тумбочку, где лежат ключи от его джипа, подаренного Брайарами на двадцатилетие. Парень раздумывает еще некоторое время, а затем решительно отходит от окна и принимается спешно одеваться. Он втискивается в узкие светло-голубые джинсы, достает из шкафа первую попавшуюся футболку и, шипя от простреливающей боли в плече, натягивает на себя черную кожаную куртку. Разобравшись со шнуровкой на берцах, Джерард хватает с тумбочки ключи и быстро спускается вниз, не давая себе шанса передумать. Все уже спят, поэтому никто не замечает, как омега выезжает со двора, решив отправиться туда, куда рвался уже очень давно, но все никак не мог собраться с духом.***
Вдали виднеются редкие огни города, когда Джерард останавливается на высоком холме, так и не решаясь проехать дальше. Днем отсюда можно было бы, как на ладони, увидеть весь Акворт, но сейчас разглядеть что-то еще, кроме тускло светящихся точек внизу, практически невозможно. Омега глушит двигатель и выключает фары, однако по-прежнему сидит в машине. Семь лет спустя взглянуть снова на родной город оказывается непросто. Джерард не знает, что увидит и не уверен, готов ли вообще что-то видеть. Страх ползет по позвоночнику, заставляя сердце наращивать удары, и омега посильнее сжимает чуть подрагивающими пальцами кожаный руль. Либо он сделает это сейчас, пока паника еще только пугает, извивается змеей у ног, либо не сделает вообще, когда она сожмется кольцом вокруг его шеи, шипя своим отравленным дыханием прямо в лицо. Джерард закрывает глаза, делает пару глубоких вдохов и хватается за ручку на двери, собираясь выйти. Он только успевает коснуться замка, когда громкий рев разрывает тишину, и омега щурится, ослепленный светом фар проносящейся мимо машины. Поглощенный собственными мыслями, Джерард даже не услышал ее приближения. Он отдергивает руку от двери и прикрывает рукой глаза. Черный мустанг, подняв песок с дороги, проезжает немного вперед и резко тормозит, отчего его заносит и разворачивает чуть ли не на сто восемьдесят градусов. Но на этом представление не заканчивается. Шелби снова пролетает мимо, практически сразу сбрасывает скорость, обогнув джип Джерарда, и останавливается поперек дороги. Гул мотора затихает, и форд замирает в облаке пыли, глухо порыкивая. Джерард всматривается в зеркало, висящее над головой, и пытается рассмотреть машину, что теперь стоит сзади. Парень различает две белые полоски на капоте, отражающиеся от света ярко горящих фар, но дальше мрак сгущается, не позволяя увидеть того, кто сидит за рулем. Умом омега понимает, что все это не просто так, и что сейчас у него, скорее всего, возникнут проблемы, но все равно старается надеяться на что-то более оптимистичное, успокаивая себя тем, что, может, и пронесет. Только звезды сегодня точно не на его стороне. Дверь мустанга отворяется, и из него, не торопясь, кто-то выходит. Человек несколько секунд стоит, не двигаясь, потом прислоняется спиной к черному боку машины и, достав из кармана сигареты, закуривает. Он курит неспешно, размеренно, и омега постепенно начинает беситься. Происходящее давит на нервы, ведь совершенно очевидно, что тот явно не на перекур здесь остановился. Он просто ждет. Ждет, когда Джерард выйдет сам. Но омега не выходит. Продолжает сидеть и даже не думает двигаться, потому что… Ну, потому что, какого черта?! Он не нарушал ничьей территории, никого не трогал. Он просто стоит — имеет право, в конце концов. Мужчина тем временем докуривает свою сигарету и, оттолкнувшись от машины, медленно идет в сторону джипа. Джерард внимательно следит за ним, на всякий случай держа руку на ключе, готовый в любую секунду сорваться с места. Человек крадется, шаг за шагом подходит все ближе, ближе… еще ближе… настолько близко, что омеге резко становится нехорошо. Он знает эту походку. Он запомнил ее на всю свою чертову жизнь. Альфа пару раз обходит внедорожник, пристально разглядывая его, а Джерард ощущает себя загнанной хищником в угол зверушкой. Монстр ходит вокруг него, точит клыки, капая ядовитой слюной, играется, с наслаждением оттягивая тот момент, когда вонзит зубы в мелко дрожащее тело своей добычи и одним взмахом головы разорвет ее на части. Сделав очередной круг, Фрэнк меняет направление и вплотную подходит к джипу. Привалившись к нему бедром, он стучит костяшками пальцев в окно. Омега нервно отшатывается и смотрит на руку, усеянную татуировками, что теперь мелькает прямо у его лица. Стук повторяется, но на этот раз уже требовательнее. Нужно выходить, если Джерард не хочет остаться без стекла. Омега призывает на помощь всю свою выдержку, клянется, что не позволит себе стать той самой добычей. Только не для Фрэнка Айеро. Длинные пряди волос падают на глаза, когда Джерард вылезает наружу, но омега не спешит их убирать. Он держит спину прямо и с вызовом смотрит на Фрэнка. Красивый, черт. Как и год назад — совершенный, будто из камня высеченный. Ворот белой рубашки слегка распахнут, открывая взгляду витиеватые татуировки, что переплетаются на груди и ползут дальше вверх по шее. В прошлый раз Джерард даже не заметил, что их так много… А еще этот запах. Ноздри омеги еле заметно раздуваются, когда он вдыхает поглубже. Корица. Конечно же, это корица, теперь Джерард отчетливо ее чувствует. Обожаемый, с детства сводящий с ума аромат мог бы принадлежать кому угодно в этом мире, но нет. Он окружает того, кто должен пахнуть кровью и болью. Айеро, в свою очередь, тоже сканирует парня с ног до головы, но только в его глазах, в отличие от омеги, витает явный интерес. Он тянет носом воздух, принюхивается, но, очевидно, не улавливает того, на что рассчитывал, и, не успевший набрать силу огонь в его зрачках, гаснет. Однако разглядывать парня, что стоит перед ним, он не перестает. Джерард начинает нервничать под этим изучающим взглядом, и не придумывает ничего лучше, как сразу перейти в наступление: — Ну как? Все рассмотрел? Могу я сесть обратно, или мы так и будем тут стоять? Брови Фрэнка ползут вверх, и он недобро качает головой, кривя губы в саркастической ухмылке. Парень, похоже, совсем с головой не дружит, раз сходу скалит зубы. — Если я посчитаю необходимым, то да, будем стоять. Такой ответ тебя устроит? — он отлипает от двери джипа и встает прямо напротив омеги, сложив руки на груди. — А что, если нет? — Джерард продолжает смотреть на него сквозь челку и не позволяет своему голосу выдать плещущуюся где-то внутри панику. Фрэнк прищуривается, наклоняется ближе, и вдруг в его взгляде мелькает подозрение. — Мы ведь встречались раньше, — его голос звучит утвердительно, тогда как омеге стоит неимоверных усилий сохранить спокойствие на лице, — Я тебя знаю! Если бы мог, Джерард бы выругался. То, что Айеро его вспомнит, он опасался больше всего. Такое развитие событий было вполне вероятным, и омега это сразу понимал, правда рассчитывал, что память на лица у альфы окажется не столь хорошей. Видимо, зря. Но сейчас он не собирается так просто сдаваться, помня об обещании, которое дал самому себе еще в машине. — Смешно, — Джерард ухмыляется как можно естественнее, протискивая руки в карманы джинсов, — Потому что что я тебя — нет. — Мы точно где-то встречались, — уверенно говорит Фрэнк. Он снова принюхивается, но слабый запах можжевельника, который исходит от парня, ни о чем ему не говорит. Альфа еще некоторое время задумчиво лижет кольцо на губе, припоминая, однако, видимо, так ничего и не вспомнив, произносит: — Ладно. Это неважно. Что ты здесь делаешь? — А почему я должен пред тобой отчитываться? — Джерард удивлен такой легкой победе, но не дает себе расслабиться и спешит перехватить инициативу, — Это нейтральная территория, могу делать здесь все, что захочу. — Это моя территория, — с нажимом произносит альфа, и тон его голоса становится ниже, — Закрытый объект. — И где об этом написано? Охраны нет, запрещающих проезд табличек — тоже, — Джерард поднимает бровь и нахально смотрит на Айеро. Откуда у него внезапно появилось столько смелости — парень сам не понимает. Ощущение такое, будто он надышался какой-то дури, от которой инстинкт самосохранения сломался, и омегу потянуло на подвиги. — Почему тебе до сих пор не прострелили колеса, я разберусь позже, — от альфы за километр разит угрозой, но Джерарду это только добавляет какого-то безрассудного адреналина в кровь. — Еще раз — что ты здесь делаешь? — спрашивает Фрэнк, чеканя каждое слово и сокращая между ними расстояние до минимума. — Заблудился, — мысль поистине гениальная, особенно если учесть, как омегу кроет в данную минуту. Причем он уже даже не может разобраться — ненависть в нем бурлит, или же так на него действует это гребаный запах. — Заблудился? — переспрашивает Фрэнк, и его взгляд темнеет. — А что? Нельзя? — Джерард наклоняет голову вбок, глядя альфе прямо в глаза. — У тебя номера Атланты, что ты мне, блять, пиздишь тут! — срываясь, рычит Айеро и ударяет ладонью о дверь джипа. Что за хрень такая? Он же видит, что парень врет! С наглой ухмылкой вешает ему лапшу на уши, водит его за нос, а он… он просто берет и позволяет ему это делать. — Между нами одна дорога, где ты там заблудился?! — И что, что одна? — по-прежнему спокойно спрашивает Джерард. Нет, он точно будто под чем-то. Или с ума сошел от страха, что более вероятно. — Я катался, увидел эту дорогу. Стало любопытно, — омега пожимает плечами, — ну я и свернул. Он смотрит на Фрэнка своими большими глазами, и тот на мгновение теряется, потому что звучит действительно вполне правдоподобно. В какой-то момент он даже сам начинает думать, что перегнул палку и ни с чего прицепился к человеку, создавая проблему на пустом месте. Это уже попахивает какой-то паранойей. Потом он отчего-то отмечает, какие нереально пушистые ресницы у парня, и что это заметно даже в тусклом отсвете фар… Обращает внимание на то, как тот быстро пробегает языком по нижней губе… Айеро мысленно крутит себе пальцем у виска. Совсем мозгами поехал. — Хорошо, допустим, я тебе поверил, — Фрэнк делает пару шагов назад, отпуская то ли Джерарда, то ли сам спасаясь от непонятного волнения, которое парень в нем вызывает. И все равно он чувствует, что что-то где-то тут не сходится, поэтому повторяет: — Допустим. Но, я надеюсь, теперь ты удовлетворил свое любопытство и больше соваться сюда не станешь. Я запомнил номера и твою машину. Айеро отворачивается и снова достает сигареты. Он собирается прикурить одну, засунув ее в рот, но замечает, что парень все еще продолжает стоять на месте. С так и не подожженной сигаретой в зубах он угрюмо косится на него: — Мы, вроде, договорились, что ты меня убедил. Дальше по сценарию ты должен сесть в тачку и свалить отсюда, разве нет? — альфа недовольно сводит брови. — Машину свою отгони, — хмыкает Джерард и кивает в сторону мустанга, что перекрывает дорогу, — Не знаю как твоя, моя летать не умеет. Фрэнк бросает взгляд на форд и чертыхается, запоздало осознавая свой проеб.***
Джерард проезжает всего несколько километров, когда его появившийся из ниоткуда драйв испаряется без следа, оставляя после себя болезненную ломку, как во время сильнейшего похмелья. По телу струится холодный липкий пот, и омегу трясет так, что ему приходится съехать на обочину. Стуча зубами и ощущая свой желудок где-то в районе горла, Джерард открывает все окна в машине, пуская прохладный воздух в салон. Он утыкается лбом в сложенные на руле кисти рук и пытается прийти в себя. Состояние такое, будто его сутками ногами лупили. Вдобавок к дикой слабости, что перемалывает в муку его кости и вытягивает все жилы, низ живота внезапно простреливает незнакомой ранее болью. Омега, приподняв голову, мычит сквозь плотно сжатые зубы, обхватывает себя руками и глубоко дышит, стараясь уменьшить неприятные ощущения. Проходит минут десять, но боль не отпускает. Опасаясь, что может стать еще хуже, парень собирается с силами и заводит двигатель, когда карман его куртки начинает вибрировать. Джерард достает телефон и хмурится. Только этого не хватало. Почему Хью не спит? — Джерард, где ты?! — кричит из динамика омега, стоит только парню ответить. Тревога в душе усиливается, потому что в голосе старшего он слышит слезы и еле сдерживаемую истерику. — Что случилось?! Ты что, плачешь?! — Джерард забывает о собственной боли, а сердце начинает стучать еще быстрее в недобром предчувствии. — Боб… У него кровь горлом идет, я не знаю, что делать! — голос Хью дрожит и срывается: — Где ты?! Джерарда бросает в жар. Все мышцы цепенеют, а дорога перед глазами начинает раскладываться на пиксели. — Скорая, Хью! Звони быстро в скорую! — Уже вызвал, но он задыхается! Майки плачет, пытается войти в комнату, а я его не пускаю… — рыдает в трубку омега. — Я сейчас позвоню Джареду, — парень берет себя в руки и давит на газ, сразу набирая скорость, — Хью, подожди немного, я скоро приеду! — Джерард, умоляю, быстрее… мне очень страшно… — просит старший, судорожно всхлипывая, и омега чувствует, как по его щекам текут слезы. Черт, Боб, ну как же так?..***
Сквозь неплотно закрытые створки ангара, что стоит неподалеку от главного здания штаба, льется тихая музыка. Легкая, невесомая, но, в то же время, заставляющая ощущать колючую дрожь всех тех, кто когда-либо слышал ее здесь, на территории базы. Тех, кто отлично знал, что это за мелодия. На грязном брусчатом полу друг напротив друга на коленях сидят двое альф со связанными за спиной руками. Головы у обоих опущены, а кожа, проглядывающая из-под одежды, густо покрыта ссадинами и бордовыми кровоподтеками. — Ну, что же вы не уследили за своим товарищем? — притворно огорченным тоном спрашивает Фрэнк, расхаживая по помещению с пистолетом в руке и дирижируя им в такт музыке, — Втроем интереснее бы было, согласитесь. А он взял и струсил сразу, мозги себе прострелил раньше времени. Теперь, вот, скучно даже… — Айеро останавливается напротив мужчин и задумчиво смотрит на них, — Что мне делать с ними, Пит? Они неразговорчивые какие-то… Вентц подходит ближе и останавливается за спиной у Фрэнка, повесив руки на автомат: — В правду или действие поиграть можно… — предлагает он и пожимает плечами, глядя на удивленно обернувшегося друга, — Ну, а что? Очень стимулирует развязывание языка у особо скромных. Мы им вопрос, отвечают если — молодцы. А если нет — тогда, как в русской рулетке… — Вам что, делать нечего? — зло хрипит один из мужчин, что постарше, и приподнимает голову, прожигая Фрэнка взглядом, — Я ему уже сказал, — он кивает на Вентца, — мы не собираемся ни о чем с вами говорить! — Пит? Мистер утверждает, что им нечего нам сказать… — тянет Айеро, параллельно отмечая, как трясутся руки у второго альфы, как затравленно он смотрит на старшего. Вентц тоже это видит. — Ну конечно нечего, это же не они еще год назад тут рыскали постоянно и не с них мы целый муравейник прослушки стрясли, — он медленно подходит ко второму и присаживается рядом, намеренно упираясь дулом автомата ему в грудь, — Мэтт тебя сразу узнал, — Пит усмехается и резко давит на винтовку, загоняя компенсатор альфе под ребра. Тот дергается, принимаясь трястись еще больше, — Ведь это ты ему яйца в том году чуть не прострелил. Ну, давай, я же вижу, что тебе очень хочется что-то нам рассказать, — почти ласково проговаривает Вентц, посильнее налегая на автомат. — Он ничего не скажет! — неожиданно громко произносит старший и дергает связанными на пояснице руками, — Ничего! Вы, уроды, только зря тратите время! — кричит мужчина и в следующую секунду с болезненным стоном сгибается пополам, получив от Вентца прикладом по печени. — А вот это верно, время мы тратим действительно зря, — произносит из-за его спины Фрэнк и взвешивает пистолет на ладони, раздумывая. Стрелять не хочется, потом по всему полу ошметки валяться будут, костюм еще его новый запачкают… Он отбрасывает ствол в сторону и достает из кармана складной нож. Айеро подходит к корчащемуся на полу альфе и, схватив его за волосы, тянет на себя, одновременно освобождая лезвие из рукояти. Он прижимает холодную сталь к горлу мужчины и кидает через плечо одному из своих солдат, что стоят по периметру, — Стэн, сделай погромче, тут у нас одному не терпится. Музыка заполняет собой все помещение, и Фрэнк застывает на несколько секунд, наслаждаясь ее умиротворяющими звуками. Эта мелодия с ним с двенадцати лет. С того самого дня, когда отец привел его на одну из своих казней и заставил стрелять в пленных. Фрэнк сначала долго сопротивлялся, отказывался, едва ли не плача. Он не хотел убивать, не понимал, зачем Фликс требует этого от него. Тогда отец, придя в ярость, схватил сына за шкирку, и принялся трясти его, как тряпичную куклу. Парень и теперь слышит его свистящий шёпот в ушах: «Если не возьмешь этот чертов пистолет и не пробьешь ему череп, то я тебя, щенок, поставлю рядом и пристрелю собственными руками!» Это сейчас Фрэнку плевать, а тогда умирать было страшно. Дрожащими пальцами он сжал рукоять, взвел курок и выставил пистолет перед собой, прицеливаясь. В какой-то момент мужчина, сидящий перед ним на коленях, поднял на него глаза, и мальчик вздрогнул. Ствол заплясал в его руках и Фрэнк, не имея сил выстрелить в беззащитного, попытался опустить оружие, за что тут же снова получил увесистую оплеуху от отца. Чувствуя тошноту в горле, Фрэнк уже решил, что пришел его конец, когда вдруг из открытого окна подсобки, у которой происходила казнь, донеслись звуки музыки. Музыки настолько прекрасной и завораживающей, что Айеро невольно заслушался, отвлекаясь от происходящего. Ему казалось, что она подхватила его на своих волнах и понесла, понесла… И вот он уже совершенно в другом измерении, в совершенно другом пространстве стоит и смотрит, как совсем другой мальчик поднимает оружие, не он, а кто-то другой давит равнодушно на спусковой крючок и абсолютно чужая рука окропляется теплыми багровыми каплями… Потом Фрэнк отнимал жизни еще не раз, и еще не раз отнимет. Однако до сих пор он терпеть не может делать это тогда, когда его противник полностью беззащитен. В бою — да, на корриде — да, но вот так, без сопротивления ему тошно. Поэтому в такие моменты округа снова наполняется все теми же звуками, той же волшебной, ангельской музыкой, которая для многих оказывается последним, что они слышат в своей жизни. — Не многим выпадает шанс умереть вот так… — шепчет Айеро альфе на ухо, — Считай, что это — мой тебе подарок. За верность и смелость, — он дергает мужчину за волосы и одним движением рассекает артерии на его горле, из которых сразу же фонтаном выстреливает кровь. Фрэнк расслабляет пальцы, и тот падает на пол, хрипя и дергаясь в предсмертной агонии. Парень безразлично смотрит на него, а затем переводит взгляд на второго. Альфа в ужасе таращится на уже слабо содрогающееся тело товарища, и Фрэнк презрительно хмыкает. А вот этот — трус. Пусть сейчас он еще ломается и пытается играть в храброго, но чуть поднадавить — и он все расскажет. — Оттаскивайте, — бросает Айеро, кивнув на тело, — А этого — под охрану. Пит, поработай с ним потом, только не перестарайся. И пошли, поздно уже. Они выходят из амбара, попадая сразу в прохладу ночи. Фрэнк молчит, а Вентц его не трогает. Он знает проблему друга и относится к ней с пониманием, уважая необходимость Айеро побыть некоторое время с самим собой. Парень, по привычке, протягивает Фрэнку платок, чтобы тот вытер нож, и отходит в сторону, с наслаждением вдыхая свежий воздух. Пит делает очередной глубокий вдох и вдруг замирает. Альфа косится на друга, что с отрешенным видом стоит неподалеку и разглядывает испачканную кровью ткань в своей руке. — Фрэнк, я пойду, пройдусь! — Ответа не следует, и Пит, покачав головой, уходит в направлении небольшого дикого сада. Айеро же остается на месте, засмотревшись на каплю крови, которую случайно заметил на манжете своей белой рубашки. Его волосы были точно такие же красные, как эта капля. Фрэнк не любит убивать, но, что парадоксально, обожает кровь. Ее режущий глаз цвет и стальной запах… А он пах можжевельником… Надо же, как иногда может ошибаться природа — этот запах совсем ему не подходил. Альфа прикрывает глаза, вспоминая лицо парня. Красивый. Фрэнку бы понравился, окажись он омегой. Только слишком своенравный и нахальный. С такими вечно возни больше, чем удовольствия… Дьявол, о чем ты думаешь, Айеро? Альфа отшвыривает грязную ткань в сторону, наподдав ее в вдогонку еще и носком ботинка. Это все нервотрепка последних дней, иначе подобный бред не пришел бы ему в голову. Будь он сейчас в Мэйконе, то долго бы не размышлял, сразу поехал к одному из тех омег, которые всегда помогали ему расслабиться и снять напряжение в отсутствии Брендона. Но здесь, на базе, единственное развлечение, которое его ждет — это горы отчетов и планов, накопившихся с самого утра. Может, оно и к лучшему.***
Омега чуть было не попался, пока протискивался в ту дырку, которую в начале этого лета нашел в бетонном заборе, окружавшем военный штаб Акворта. Похоже, местная охрана ее тоже обнаружила, потому что ровно через минуту после того как парень оказался по эту сторону ограды, к ней подошли двое солдат и принялись осматривать прореху, негромко обсуждая, чем будут ее завтра закрывать. Пробравшись к зданию штаба и прячась за деревьями, омега видел, как приехал Айеро, а через какое-то время заметил, что из главного корпуса под охраной вывели двух людей и повели их в сторону ангара. Те еле шли и, хоть и были полностью в гражданском, парню не составило никакого труда узнать в них Райли и его второго помощника. Куда делся первый, было неясно, но омега догадывается. Путаясь в колючей траве, он подползает как можно ближе к ангару и принимается ждать. Не проходит и получаса, как в дверях показывается Фрэнк и тот второй, который заправляет тут всем в отсутствие Айеро. Пит, кажется. Омега часто видел его, пока дежурил у границ, досконально изучая периметр. Альфы практически сразу расходятся, и парень концентрирует все свое внимание на Фрэнке. Надо дождаться, пока он уйдет и все-таки попытаться выяснить, что там с их людьми. Ждать долго не приходится. Постояв немного, альфа быстрым шагом уходит в сторону штаба, освобождая путь. Омега караулит для верности еще минут десять, и начинает выбираться из своего укрытия. Неожиданно с левой стороны слышится шелест травы, и парень даже не успевает вскрикнуть, как уже в следующее мгновение его в два счета скручивают. Он чувствует лопатками чью-то жёсткую грудь, но обернуться, чтобы посмотреть, не может. Допрыгался — мелькает в голове. — Ну и что мы тут делаем? — раздается над самым ухом, и горячее дыхание опаляет кожу. — Пусти меня! — омега пыхтит, пробуя вывернуться, но каменные тиски рук крепко держат его, пресекая любые попытки вырваться. — Ага, щас! Я думал, мне показалось… — парня резко дергают и разворачивают к себе лицом, — А чуйка-то не подвела! Только столкнувшись нос к носу с Питом, омега осознает, насколько все в действительности хреново. Хуже просто не придумаешь, и он не знает, что в данную секунду эффективнее — начинать читать про себя молитвы или материться. Попадись он кому-то другому, еще можно было бы что-то придумать и как-то выпутаться, но с этим — не пройдет. Парень это абсолютно ясно понимает. От тела альфы исходит жар, а карие глаза прожигают насквозь, и омега инстинктивно опять начинает брыкаться. — А ну тихо! — рыкает на него Вентц и предупреждает: — У меня нет желания делать тебе больно, но если ты не прекратишь вырываться, то мне придется тебя вырубить. Что тебе здесь надо? Пит, как может, старается держать себя в руках, и небо видит — сделать это непросто. От омеги пахнет так, что аж зубы сводит. Хочется прекратить все разговоры, повалить его на землю и вжаться носом в шею, бесконечно долго вбирая в себя этот невозможный запах спелой малины. Затягиваться им, вдыхать, как лучший наркотик. Звериное нутро бунтует, сходит с ума и взывает к инстинктам. — Ничего, — бурчит омега и отворачивается, прячась от почти черных из-за расширившихся зрачков глаз. — Я случайно… — Случайно прошел сквозь стену? — с усмешкой интересуется альфа таким голосом, что у омеги от его звучания каждый нерв начинает вибрировать. Уж лучше бы придушил сразу. Парень молчит. Что бы он сейчас ни сказал в свое оправдание, будет только хуже, потому что нет ни одного адекватного объяснения тому, как он, омега, оказался в этом волчьем логове. Поэтому он лишь все так же уводит взгляд и старается не дышать даже, чтобы лишний раз не соприкасаться тяжело вздымающейся грудной клеткой с горячим телом Вентца. Альфа, между тем, посильнее стиснув рукой его запястья, прижимает парня поближе и начинает обыскивать, уверенно прохаживаясь рукой по спине, животу, бокам, быстро скользит ладонью по бедрам… Омега приходит в ужас, когда пальцы Пита проскальзывают в карман, внутри которого прикреплен маяк. Парень спрятал его достаточно хорошо, но опытному военному не составит труда его обнаружить, если он задастся целью найти нечто подобное. Однако здесь омеге, похоже, везет, потому что альфа молча вытаскивает руку из кармана и продолжает ощупывать его дальше. — Пошли, — наконец сухо произносит он и опять поворачивает его спиной к себе. Подняв с земли автомат, Вентц несильно толкает парня вперед. — Куда? — омега упирается и отказывается двигаться с места, мысленно проклиная тот миг, когда решил в одиночку лезть в это пекло. Последнее, что ему хочется делать — это идти куда-то вместе с этим альфой, из-за которого все поджилки трясутся и кожа от одного только взгляда плавиться начинает, не выдерживая запредельных температур. Пит даже головы в его сторону не поворачивает. Не обращая никакого внимания на сопротивление, он хватает парня за локоть и тащит за собой к зданию штаба. Тот всю дорогу пихается и даже пытается кричать, пока Пит, потеряв терпение, не рявкает на него так, что омега моментально затихает и больше не брыкается. Минуя проходную, они заходят внутрь через небольшую неприметную дверь и попадают сразу на узкую пожарную лестницу. Парень сначала пробует запоминать, куда его ведут, но вскоре бросает эту затею, так как совершенно запутывается в петляющих коридорах, бесконечных поворотах и рядах однообразных железных дверей. Он удивляется, как альфа вообще здесь ориентируется. По его собственным подсчетам, они уже давно должны были оказаться где-нибудь на крыше. Тем не менее, преодолев еще пару коридоров, они подходят к очередной двери, у которой альфа, на этот раз, останавливается и начинает греметь ключами. Под потолком вспыхивает яркий электрический свет, и омега сразу понимает, что Пит привел его к себе. В комнате, в которую они заходят, витает легкий мятный аромат, а сама она совсем не похожа на весь остальной облик штаба. Помещение выглядит так, будто это не часть военной территории, а обычная студия в одной из многоэтажек где-нибудь в Атланте. Парень нерешительно топчется в небольшой прихожей и осторожно осматривается. Обстановка достаточно простая, но, при этом, вполне уютная. Везде чистота, и не скажешь вовсе, что здесь живет одинокий альфа. Даже цветы в горшках стоят… Громко хлопнувшая позади дверь отвлекает его от размышлений. Вентц кидает ключи на тумбочку и молча проходит вглубь комнаты. Так же молча, он садится в кресло прямо напротив замершего в замешательстве омеги, доставая из кармана телефон. Пит нажимает пару кнопок и, как только трубка начинает отзываться длинными гудками, бросает ее на стол. Не сводя с парня внимательных глаз, он откидывается на спинку кресла, принимаясь ждать. — Слушаю, — раздается из динамика через несколько секунд. Альфа мрачно улыбается, когда при звуке голоса Айеро омега непроизвольно косится на телефон, и в его глазах на долю секунды мелькает беспокойство. — Фрэнк, не думаю, что ты будешь в восторге, но я опять с новостями, — почти радостно сообщает он и подается вперед, упираясь локтями в колени и кладя подбородок на переплетенные в замок пальцы. Он продолжает с интересом наблюдать за реакцией на лице парня, что всеми силами старается не выдать волнения. И у него это почти выходит. Почти. — Блять, это не военная база, а какой-то филиал дурдома! — взрывается Фрэнк, как только Вентц вкратце излагает ему возникшую проблему, — Че их всех несет сюда сегодня?! — Интересные мы, — усмехается Пит, — вот и лезут. Жизнь-то, наверно, у них не одна… Ты, давай, командуй — что мне с ним делать? — Ты хорошо его осмотрел? Точно ничего не обнаружил? — устало спрашивает Айеро, шелестя бумагами по ту сторону трубки. — Ничего, что заслуживало бы твоего внимания, — отмахивается Вентц. Он видит, как расслабленно опускаются плечи омеги, и едва заметно улыбается. Пит тянется к карману форменного жилета и что-то достает из него. Альфа раскрывает ладонь и снова поднимает на парня глаза. Взгляд его твердеет. На губах уже нет и тени улыбки, а лицо приобретает угрожающее выражение. Омега, недоумевая, присматривается к тому, что находится в руке у Пита, и широко распахивает глаза, разглядев лежащий на его ладони собственный пластмассовый жучок. Вентц, фыркнув, небрежно швыряет его на стол рядом с телефоном и снова откидывается назад. — Ну, раз ничего, то он нам без надобности. Делай что хочешь, — в голосе Фрэнка больше никакой заинтересованности, — Я бы на твоем месте отдал его сержантам. Пусть поразвлекаются, они сегодня заслужили. Омега на этих словах вздрагивает и тут же вскидывает голову. Вентц тоже как-то хмурится, бросая на парня быстрый взгляд. Тот бледный, словно мел. В каре-зеленых глазах отчетливо плещется паника, тонкие пальцы судорожно цепляются за рукава свитера и тянут их вниз словно в попытке защититься. — Сержантам, говоришь… — задумчиво произносит альфа и трет пальцами подбородок, — Ну что ж… сержантам, так сержантам. Омега слышит, что говорит Вентц. Слышит каждое слово и еще сильнее сжимает ткань свитера в руках, пытаясь держаться… Однако чувствует, что не выдерживает. Слезы подступают к глазам, и он уже близок к тому, чтобы позорно разреветься. Любые пытки, любое наказание, но только не это. Только не публичное унижение, которое будет убивать его мучительно медленно, мучительно больно. Уничтожит его душу, наполнит отвращением к самому себе… Пит тем временем заканчивает разговор и неторопливо поднимается с кресла. Он подходит к парню и останавливается, засунув руки в карманы штанов. — Полковник сказал к сержантам, — негромко говорит Вентц и чувствует, как внутри завязывается непонятная злость. Нечто гадкое скребется под ребрами, нестерпимо мерзкое, вынуждая отвернуться, лишь бы не видеть эти потухшие глаза, что заставляют ощущать себя последней сволочью. Пит не понимает, когда все так сильно поменялось, и почему ему вдруг стало так тошно от самого себя и от того, что он собирается сделать… Пит не понимает, почему он все еще медлит. Альфа сжимает в карманах пальцы в кулак и хрипло произносит: — Пошли. Он идет к выходу и берет оставленные на тумбочке ключи, собираясь открыть дверь, когда слышит надломленное: — Убей лучше… Питу кажется, будто пуля в спину прилетела. Он ловил их и не одну, но так глубоко вошло впервые. Альфа скрипит зубами и разворачивается, сталкиваясь с глазами, прозрачными настолько, что душу на дне увидеть можно. Губы омеги дрожат, когда он собирается с последними силами и еле слышно просит, приходя в ужас от своей ничтожности: — Пожалуйста… не надо… я не хочу… Парень закрывает лицо руками и оседает на корточки, замирая. Он не плачет, но и не говорит ничего больше. В голове лишь одна единственная мысль — быстрее бы конец. Скорее бы закончить эту битву, где он, сломленный, полностью побежденный, чуть ли не на коленях вымаливает у врага собственную смерть. Вентц стоит, как идиот, у двери и не знает, что ему делать. Вернее, альфа прекрасно знает, что должен сделать, но проблема в том, что он не хочет. Не хочет отдавать омегу кому бы то ни было, а убивать — тем более. Не хочет и не будет этого делать. Пит откидывает ключи обратно и произносит то, от чего сам же приходит в шок: — Тогда останешься со мной. Омега резко отнимает руки от лица и непонимающе смотрит на альфу, ощущая неумолимо подступающую истерику. Ему одновременно и страшно, и противно, и стыдно, а теперь еще и смешно. Придурок! Это он шутит сейчас, что ли? Решил поприкалываться напоследок? Альфа между тем опровергать сказанное не собирается. Наоборот, он буравит его своими темными глазами и повторяет еще раз: — Выбирай: или с ними, или со мной. Предложение на миллион долларов, блять, никак не меньше. Что за бред? Омега его просил, чуть ли не на колени встал, моля лишь об одном — взять пистолет и вышибить ему мозги, однако мозги вышибло, похоже, самому альфе. То есть, сейчас ему предлагается либо лечь под десяток солдат, либо под одного офицера? Ситуация настолько дикая и нелепая, что у парня даже мучения по поводу своего недавнего капитулирования отходят на второй план. Ну почему вот так всегда? Почему даже умереть он не может нормально? Омега еле давит истерический смех, который так и рвется из горла. Его никчемная жизнь. Какой была, такой и осталась. Пора бы уже сдаться, а не верить в сказку со счастливым концом. Сколько бы он ни рвал зад, сколько бы ни пытался доказать альфам, чего стоит, в конечном итоге, все они все равно хотели от него только одного. Даже его собственный отец. Так чего тогда он ждал вот от этого? Злость на жизнь застилает разум, и в этом огне омега вдруг ясно понимает, что не хочет больше ничего. Ни борьбы, ни унижений… он сам отпустит себя, сам подарит себе избавление. Зря он тогда вообще сбежал из дома, надо было позволить отцу добить его, уже и так одной ногой шагнувшего на тот свет. Парень глубоко вдыхает, опирается о колени ладонями и, оттолкнувшись от них, поднимается на ноги. Он выберется отсюда. Обязательно выберется, чтобы, наконец, все закончить. Глядя куда угодно, только не на альфу, что так и стоит у двери, омега подцепляет пальцами свой свитер и тянет его вверх. — Что ты делаешь? — неожиданный вопрос заставляет его остановиться. Он так и застывает в наполовину задранном свитере и вопросительно смотрит на Пита. — Ты сказал выбирать. Я выбрал, — его голос словно чужой, но парень не обращает на это внимания и возвращается к одежде, — Быстрее начнем — быстрее закончим. — Какая прыть, надо же… — качает головой Вентц и подходит к нему ближе. Он протягивает руку и, помедлив, осторожно касается кожи на животе омеги, что моментально покрывается мурашками. Пит делает еще полшага вперед, оказываясь совсем близко. Удерживая чужой взгляд, он аккуратно ведет подушечками пальцев вверх. Альфа наклоняется к его шее, вдыхает носом сводящую с ума малину и произносит севшим голосом: — Ты в курсе, что просто охуенно пахнешь? — он улыбается, почувствовав, как сбивается дыхание омеги, а тело под его пальцами начинает мелко дрожать. Пит делает еще один глубокий вдох, а затем перехватывает свитер парня своей рукой и резко тянет вниз. Он отстраняется от изумленно уставившегося на него омегу и хмыкает: — Я никогда никого не заставляю спать с собой насильно. Принцип, если хочешь. Ну и самоуважение, — он смеется глазами, но голос его совершенно серьезен, — Ко мне приходят сами. Поэтому, как бы сильно мне сейчас ни хотелось отыметь тебя на всех поверхностях, что здесь есть, я, все-таки, подожду. Так что расслабься, я переночую в казарме. И настоятельно рекомендую не пытаться сбежать. Во-первых — здесь все под камерами, а во-вторых — рискуешь попасть к сержантам. — А что будет, если я не приду? — омега все еще пребывает в некотором шоке и не до конца осознает происходящее, но мозг уже во всю работает, силясь найти ответы на миллион вопросов. — Придешь, сам не заметишь, как придешь, — без какого-либо сомнения в голосе отвечает альфа и улыбается. Уже выходя, он вдруг оборачивается: — Кстати, как тебя зовут? — Патрик, — тихо отвечает омега и отчего-то краснеет. — Патрик… — медленно повторяет Пит и кивает, — Красиво, как я и думал. Дверь захлопывается, а омега, ни на миллиметр не двигаясь с места, растерянно смотрит туда, где только что стоял альфа. Вместе с проворачивающимся в замке ключом в голове скрипят мысли. И одна из них скрипит громче прочих — во что, черт возьми, он только что ввязался?***
— Джерард! — Хью кидается к омеге, стоит только тому войти на порог, — Куда же ты пропал? Я думал, что с ума сойду, когда еще и тебя не оказалось в комнате! Старший крепко обнимает парня и опять начинает всхлипывать. Джерард обхватывает его руками в ответ, взволнованно бормоча извинения и поглаживая по спине. — Как Боб, Хью? — с тревогой в голосе он отстраняет омегу от себя и смотрит в его красные от слез глаза. Парень пытается отвлечься от очередного болезненного спазма в животе и не выдать того, что ему нехорошо. Пока он ехал, не полегчало ни на грамм, но терпеть можно. — У него врач и Джаред, — старший машет рукой в сторону лестницы, ведущей наверх, — Меня выгнали. Сказали, что я слишком много паники развожу и заставили пить успокоительные, — Хью недовольно кривится, и идет к дивану. Джерард немного расслабляется. По крайней мере, Боб жив и сейчас находится под присмотром врача. Омега тем временем продолжает: — Боб проснулся часа два назад. Долго кашлял, как обычно, а потом вдруг пошла кровь… Я, как увидел, чуть в обморок не грохнулся, — Хью берет с кофейного столика стакан с водой и делает глоток, — Побежал к тебе — тебя нет. Майки еще подскочил тоже… — А где он? — Джерард запоздало замечает, что брата в гостиной нет, — Сильно перепугался, да? — С Заком наверху в своей комнате. Я так благодарен, что он приехал вместе с Джаредом и взял Майки на себя, потому что это был просто полнейший ад… — омега подносит руку к лицу и прикрывает глаза. — Ну, а тебя-то куда понесло посреди ночи? И почему ты такой бледный? — Рука болела, не мог заснуть… решил проехаться немного, — уклончиво отвечает Джерард. — Не делай так больше, ладно? — просит Хью и глядит на него огромными печальными глазами, — Я понимаю, ты уже взрослый и ни в коем случае не хочу посягать на твое личное пространство, а уж тем более диктовать, что делать, но… Я очень сильно волнуюсь. Каждый день молюсь за тебя, мальчик, пока ты там, среди солдат… Пусть ты никогда не назовешь меня папой, и я не жду этого от тебя, но для меня ты всегда был, есть и будешь моим любимым сыном. Как и Майки… Джерард отводит глаза в сторону и кусает изнутри губу. Перед Хью стыдно. Чертовски стыдно. Он с самых первых дней принял их с Майки как своих родных детей. Никогда не делал между ними различий, и ни от кого больше парень не получал столько тепла и заботы, сколько дарил ему омега. Джерард злится на себя, ругает за бездушность, хочет подойти к нему, обнять и сказать, как сильно его любит, но не успевает. На лестнице раздаются голоса и громче всех, как обычно, звенит его младший брат. — Зак, смотри! Там Джи! — мальчик опрометью слетает с лестницы и уже через секунду виснет на Джерарде, без умолку треща ему на ухо и рассказывая о том, что произошло. Старший смешно морщится от его высокого голоса и старается удержать на слабеющих руках карабкающегося на него Майки. Следом за Заком по лестнице спускаются врач с Джаредом, о чем-то тихо беседуя. Джерард вглядывается в их лица, отмечая некоторую озабоченность в глазах у Лето, а Хью вскакивает с дивана и почти бежит к ним на встречу. — Сейчас его состояние стабильно, он заснул, — врач аккуратно берет омегу за локоть и уводит в сторону, — Но нужно следить, и я бы настаивал на стационарном лечении. Так будет спокойнее и вам, и мы сможем среагировать сразу. — Но что с ним? Он давно уже кашляет, однако чтобы кровь… — Хью обеспокоенно качает головой. — Нужны анализы, пока сложно что-то сказать, — пожимает плечами врач, но Джерард успевает заметить, как они с Джаредом перекидываются взглядами. И омеге это не нравится. Бета, похоже, говорит далеко не все. Парень делает шаг вперед, незаметно стирая со лба выступившую испарину, и собирается расспросить его поподробнее, но Лето не дает ему этого сделать. — Джерард, можно тебя на минутку? — окликает он омегу, и тот вынужден остановиться, — Пойдем, выйдем. У меня к тебе разговор. На улице как-то резко похолодало, или омеге просто кажется, но он поеживается и поплотнее закутывается в свою кожаную куртку, от которой не очень-то много толку. — Я слушаю вас, сэр, — говорит Джерард, когда они стоят на крыльце, опершись на перилла, — Это по поводу Боба? Мне кажется, врач… — Это по поводу предстоящего переутверждения соглашений, — перебивает его Джаред, вынуждая омегу захлопнуть рот и внимательно послушать. — Как ты понимаешь, Брайар присутствовать не сможет, поэтому его заменит Рэй. Однако ему нужен помощник, чтобы подстраховать на всякий случай. Я хочу, чтобы это сделал ты. — Я? — Джерард подскакивает от неожиданности и изумленно смотрит на Лето, — Но почему… А как же вышка? Я всегда там… — Парень, ты, бесспорно, один из наших лучших снайперов, но, к счастью, не единственный, так что в этот раз кто-то другой прекрасно справится с этой задачей вместо тебя, не вижу никакой проблемы, — отвечает альфа. — Но ведь помогать Рэю может кто угодно, а вышка… — пытается объяснить омега, но Джаред снова не дает ему договорить: — Не кто угодно, а только тот, кому я доверяю. — Хорошо, но у меня нет в этом опыта! Вот на вышке… — Вышка проживет один день без тебя, Джерард, и хватит препираться! Расценивай это как приказ, — выйдя из себя, отрезает Лето, — Ты будешь помогать Рэю на собрании и точка. Как раз посмотришь, поучишься. Джерард не верит. Не верит, что причина во всем том, о чем говорит Джаред. Здесь дело в чем-то другом, гораздо более серьезном. Его начинает ощутимо знобить, а живот крутит уже не на шутку, отчего нормально соображать и довести логическую цепочку до конца не выходит. — Нет, — омега решительно мотает головой и поворачивается к альфе, — Нет, вы делаете это не из-за доверия и не потому, что мне нужно учиться. Вы почему-то не хотите, чтобы я был на вышке в этот день, только я не понимаю — почему? Джаред слегка прищуривается, глядя в зеленые глаза, что испытующе цепляются за его лицо, и усмехается. — Ты недооцениваешь себя, знаешь? — Лето переворачивается и облокачивается спиной на перилла. — С такой проницательностью тебе не в сержантах сидеть, а потягаться бы с Рэем за командование армией. У тебя бы получилось. — Скажите, почему? — стоит на своем Джерард, слегка встряхивая головой, чтобы отогнать подступающую муть в глазах и не позволить увести разговор. — Мне так будет спокойнее, — отвечает альфа и прямо смотрит на парня, — На этой встрече будут главы всех центров. Всех. Ты понимаешь, что это значит? Лето замолкает, потому что дальше говорить уже ничего не нужно. Все и так понятно. — Я могу себя контролировать, — после недолгой паузы хмуро произносит Джерард. Коленки подгибаются, но он держится изо всех сил. — Если бы мог, то кубок бы в том году получил ты, а не Рэй, — припечатывает альфа, и у омеги волосы на затылке дыбом встают. Значит, Джаред все видел. И все понял. — А ведь конкретно в твоем случае вина Фрэнка лишь в том, что он — сын своего отца. Джерард долго смотрит на свои руки, переваривая услышанное, и неожиданно для самого себя злится: — То есть поэтому вы решили, что я псих, и мне нужны няньки?! — Ты забываешься, Джерард, — обманчиво сдержанно говорит Лето, но тон его голоса такой, что металл резать можно. — Начнем с того, что я не говорил, что ты псих, ты назвал так себя сам, а во-вторых… Можешь сколько угодно скалиться, но после той истории на чемпионате, я не могу поручиться за то, что ты не выкинешь чего-нибудь, когда на мушке твоей винтовки окажется Фликс. Мне не нужна война! — раздраженно произносит альфа, однако голос его тут же теплеет, когда он смотрит на как-то пришибленно скрючившегося омегу. Лето, испытывая что-то похожее на угрызения совести, протягивает руку и кладет ее Джерарду на плечо: — Ты абсолютно прав, и, как человек, я тебя прекрасно могу понять и ни в чем не обвиняю. Но, как глава Атланты, обязан в первую очередь думать о безопасности. Твоей в том числе. Поэтому не обижайся и просто сделай так, как я говорю. Однажды ты поквитаешься с ним, парень. Однажды, но не сейчас. Джаред говорит что-то еще, но омега уже его не слышит. Сильнейший спазм скручивает живот, и он мучительно стонет, прижимая к нему руки. — Джерард, что с тобой? — восклицает испуганно Лето и ловит оседающего парня в нескольких сантиметрах от пола. Омега корчится в его руках и, скуля от боли, хрипит: — Мне… мне плохо… Мистер Лето, мне очень плохо…