Все мы более или менее были радикалы

      Махви Лихнн рывком пришла в себя, ей показалось, что подстрелили её лишь секунду назад, но на самом деле прошло намного больше.       Она огляделась, но вокруг была лишь разруха, оставшаяся после перестрелки, которая в памяти осталась лишь каким-то смутным смазанным пятном бластерных вспышек. Но в остальном она чувствовала себя хорошо. Даже слишком, особенно для той, в кого стреляли.       Махви медленно встала, каждый шаг был как в тумане, хотя мозг регистрировал происходящее с удушающей точностью, затем пришли до умопомрачительности отчётливые воспоминания и она провела ладонью по своей груди: в верхней одежде была значительная прожжённая дыра от выстрела практически в упор, но броня из шёлка защитила её кожу и органы. Так что не зря она выложила практически всю свою часть денег за ауродий на неё, а на остатки приобрела и вживила себе имплант. Только их совокупность и спасла ей жизнь.       Имплант был удивительнейшим изобретением: он вводил организм своего обладателя после получения травмы в кому и в это же время внутривенно посылал по жилам бакту. Благодаря этому она осталась в живых.       Однако, кто-то передвигал её тело, пока она находилась в бессознательном состоянии… Может, Коул, если ему посчастливилось сбежать?       Наверняка, он подумал, что она мертва и поклялся отомстить. Идиот геройского образа, как впрочем и всегда.       И лишь теперь она осознала, что иметь образ более или менее радикальной личности ей нравилось только из-за Коула.       Но настала пора вернуться к тому что у неё всегда хорошо получалось и оставить приключения на «Нетопырке» позади. Может посетить ненадолго родной Алдераан?       Лишь недавно проснувшийся мозг подкидывал её внутреннему взору картины прошлого, которые она была не в силах, как бы ни хотела этого, забыть. Бреха — её младшая сестрёнка плакала, когда объявили о её политическом браке. Из таких же, красивых карих, как и у самой Махви, глаз, катились градом слёзы. Но затем она встряхнулась, безмерно элегантным движением утёрла их и взяла себя в руки. Махви восхищалась ею, ведь сама так никогда не умела. — Всё будет хорошо, рано или поздно я стану королевой, — мягко улыбнулась Бреха.       В её голосе звучала скрытая сила, которую она в полной мере сознавала и была готова использовать. Харизма и немного мрачное обаяние, что заставят людей идти за ней. Голос её был голосом лидера и вожака. А в зрачках лучилась жажда большего. Да, она станет великолепной королевой — Алдераану очень повезёт.       А затем своими мыслями она вновь вернулась к Коулу. Махви тяжело вздохнула, в очередной раз обозвав его про себя непутёвым.       Но она всё равно любит и будет любить только его одного. Глупый-глупый, её вечно героически настроенный Коул… Она тогда сказала ему, что изменилась сама, как и её представления о том, что смешно, а что — не очень. Человек велик в своих замыслах, но немощен в их осуществлении. В этом его беда, и его обаяние. Таков и был Коул, за это она его и любила и продолжит любить, ведь это её дар и проклятие — невозможность забыть. У самых неистовых чувств всегда трагичный конец. Их роман был именно таким — обречённым с самого начала, так что для Коула лучше всего посчитать её мертвой и мстить, реализовывая свой мальчишечий порыв быть героем. Он это переживёт, а она… Видели ли вы хоть раз, вышедших на пенсию наёмников?       Принцип «стерпится — слюбится», который Бреха использовала в своём браке с алдераанским принцем, ей не подходил.       Махви всегда было нужно, чтобы ею восторгались! Она хотела, чтобы из-за неё теряли голову! Какое-то время рядом Коулом она ощущала это счастье. Но всё же он сможет жить без неё. Всегда мог и продолжит дальше!       А период мимолётного счастья Махви закончилось, теперь у неё впереди лишь одинокое отчаяние. Вечное дешёвое горе — тоска сумеречной темноты. Приходит с наступлением ночи и исчезает на рассвете. Ей нужно пережить лишь одну тёмнейшую секунду забвения без Коула и она сумеет двинуться дальше.       Ведь все мы словно искорки, гонимые неведомым ветром. Вспыхиваем, а затем забываемся, растоптанные беспощадным и неведомым будущим.

***

      Валорум, Сеи Тарья и прочие члены делегации Корусанта ждали прибытия дипломатического кортежа, который должен был их доставить к месту саммита. Они стояли у главного входа резиденции заместителя губернатора Таркина. Собравшиеся щеголяли в нарядных мантиях и парчовых плащах. Это не относилось разве что к сотрудникам службы безопасности, которых было столько же, сколько и дипломатов, а может даже и больше. — Надеюсь, пребывание у нас доставило вам удовольствие? — Говорил Таркин Валоруму. — Огромное, — отвечал Валорум. — Буду рад оказать ответное гостеприимство, когда вам доведется посетить Корусант.       Таркин растянул тонкие губы в улыбке, которая при всей своей привлекательности, источала нечто змеиное: — Канцлер, я лелею надежду, что в один прекрасный день Корусант станет моим вторым домом, как и все Центральные миры. — Уверен, так оно и будет, — вежливо согласился Валорум.       К ним подошел капитан гвардейцев Сената с дюралис­том в руке. Вместо традиционного церемониального оружия на плече у него висела современная бластерная винтовка. — Мы получили маршрут кортежа, Верховный канц­лер, — сказал он. — Разрешите взглянуть? — вытянул шею Таркин.       Гвардеец взглядом испросил разрешения у Валорума. — Дайте ему посмотреть.       Таркин стал разглядывать, протянутый ему, лист. — Кружной маршрут, — прокомментировал он, — возможно, даже излишне. Но мы можем не бояться опоздать к началу саммита. — Он взглянул на подъездную дорогу к особняку. — Губернатор должен появиться здесь с минуты на минуту. Тогда мы сможем выехать.       Таркин хотел что-то добавить, когда на дороге вдруг возник двухместный лендспидер и устремился к ним. — Что ещё? — недовольно спросил Таркин, когда машина поравнялась с ними и резко остановилась.       Ади Галлия и Сэси Тийн выбрались наружу и подошли­ к Валоруму. Традиционных плащей джедаев на них не было, чтобы не выделяться.       Тийн заговорил: — Верховный канцлер, положение осложнилось. У нас есть подтверждения тому, что убийцам, которых нанял «Невидимый фронт», удалось обойти систему безопасно­сти Эриаду. Квай-Гон Джинн и ещё несколько джедаев от­правились в космопорт в надежде задержать их. — Теперь угроза вашей жизни совершенно реальна, Верховный канцлер, — веско добавила Ади Галлия.       Валорум наморщил лоб и глубоко задумался. — Найдите их, — сказал он наконец. — Я не стану переносить саммит.       Тийн и Ади кивнули. — Теперь вы разрешите нам сопровождать вас? — спросил Тийн. — Нет, — решительно сказал Валорум. — Нужно сохранять видимость спокойствия.       Ади умоляюще посмотрела на него: — Тогда, по крайней мере, дайте согласие укрыть вашу машину защитным полем! — Я категорически настаиваю на этом, — встрял Таркин. — Это долг Эриаду — позаботиться о вашей безопас­ности!       Валорум весьма неохотно кивнул: — Только до тех пор, пока мы не доберемся до здания, в котором будет проходить саммит.       Таркин вдруг побагровел от гнева и повернулся к группе сотрудников службы безопасности Эриаду, стоявшей позади него: — Смотрите, чтобы улицы были пусты! Хватайте каж­дого, кто покажется вам подозрительным! И не беспокой­тесь о формальностях — делайте все, что будет необхо­димо!

***

      Когда Квай-Гон, Оби-Ван, Вержер и Ки-Ади-Мунди добрались до таможенного пакгауза, агенты безопасности Эриаду были уже там.       Один из них наводил сканер на караван из несколь­ких грависаней. Караван висел на приличной высоте и представлял собой цепочку продолговатых грузовых кон­тейнеров. Через открытые люки было видно, что контейнеры пусты. Неподалеку допрашивали группу разъяренных таможенников.       Из слабоосвещенного коридора вышел командир под­разделения службы безопасности — в штатском. За ним шли два насекомообразных двуногих существа, покрытые зеленоватыми хитиновыми пластинами, с большими черными глазами, гребнями на макушках и беззубыми ртами.       Квай-Гон заметил, что его верный падаван уставился на них с открытым ртом. — Это верпины, — пояснил он поражённому уче­нику. — У них в грудной клетке есть орган, который позволяет им общаться при помощи радиоволн. Но они способны говорить и на общегалактическом с помощью устройств-переводчиков. Благодаря своей обостренной чувствительности они блистательно справляются с тонкой работой. — Верпины… — Оби-Ван в изумлении покачал головой.       Командир подразделения увидел джедаев и направился к ним. Инсектоиды принялись тщательно исследовать посыпанный опилками пол.       Квай-Гон назвался сам и представил остальных. — У нас тут труп в задней комнате, — сказал командир, уставившись на Вержер примерно с тем же безграничным изумлением, что Оби-Ван на верпинов-следо­пытов. — Мужчина-человек убит из блас­тера с близкого расстояния. Судя по пятнам окалины на полу и стенах, здесь состоялась перестрелка и огонь велся на полной мощности бластеров. Пятна крови на полу говорят о том, что по крайней мере один из тех, кому удалось уйти, ­ был родианец. Из аптечки пропало несколько упаковок бакта-пластырей, синтплоть и тьма знает что ещё. Ждем результатов анализа отпечатков пальцев и ладоней. — Напарник капитана Коула — родианец, — сказал Квай-Гон.       Командир сделал отметку у себя в планшете и указал на таможенников: — Их захватили врасплох. Нападающих было не мень­ше восьми — люди, четверо никто и пара битов. Пленников сразу после высадки засунули в коридор, так что к этому они мало что могут добавить. Но вон та женщина — главный инспектор таможенного корабля, который захватили террористы. Она все ещё не совсем пришла в себя после инъекции, но говорит, что видела и родианца, а также, возможно, готала и пару людей-мужчин и одну женщину. Похоже, все, кто покидал этот пакгауз, де­лали это через заднюю дверь, которая ведет на служебную­ дорогу космопорта. Мы предполагаем, что они отправились на лендспидерах и скиммерах. — Командир шагнул к центру помещения и обвел его рукой. — Здесь практиче­ски всё оставлено так, как было, когда мы пришли. Кроме одного устройства, которое мы обнаружили под грависанями. — Он указал на портативный голопроектор, установленный на упаковочном ящике. — Коул кто угодно, но только не растяпа, — сказал Квай-Гон. — Нам тоже пришло в голову, что это было сделано нарочно. Но, как известно, даже профессионалам свойственно иногда ошибаться.       Командир шагнул к проектору и собрался его включить, но тут вмешался один из его помощников: — Командир, верпины говорят, что обнаружили следы присутствия более десятка существ, несколько из которых появились из этих длинных контейнеров. В какой-то момент большинство из них собрались вот здесь. На этом месте, должно быть, стоял ящик. Возможно, они ­изучали изображения, которые демонстрировал голопроектор. Среди них был готал, он тоже вылез из контейнера. Они обнаружили клочья меха в предпоследнем из контейнеров и вон там, на полу, в большом количестве. — Борьба? — коротко спросил командир. — Возможно, командир. Готалам свойственно терять шерсть, когда они пугаются или волнуются. — Что могло испугать его? — Нет сведений, командир.       Командир поднял глаза от инфопланшета: — Что-нибудь ещё? — Следы на полу ведут в заднюю комнату и обратно. Одна пара определенно принадлежит родианцу. Кровь в задней комнате объясняет, почему родианец шёл так не­уверенно, когда возвращался сюда. Тот, кто возвращался вместе с ним, тоже не слишком хорошо себя чувствовал, судя по тому, что при ходьбе он опирался на импровизированный костыль из обрезка трубы. Следы этих двоих здесь повсюду. Родианец нашел что-то под грависанями, но мы не можем сказать, что это могло быть. Разве что го­лопроектор. Следы позволяют предположить, что эти двое тоже ушли отсюда через заднюю дверь, как и все остальные, но отправились пешком, по крайней мере до остановки общественного транспорта на углу. Судя по следам, немного позже пришла в себя и женщина, она надолго здесь не задержалась и ушла тоже пешком, но достаточно бодрым шагом.       Командир закончил делать пометки в инфопланшете и посмотрел на Квай-Гона: — Все это вам что-нибудь говорит? Появились до­гадки? — Капитан Коул, родианец и женщина подверглись неожиданному нападению в задней комнате. — Нападению? Со стороны Хавака?       Квай-Гон кивнул. — Хавак думал, что все трое мертвы? — уточнил офицер. — Нет. Он рассчитывал, что мы найдем хотя бы Коула живым. — Зачем бы ему так рисковать? — с сомнением в голосе спросил командир.       Квай-Гон посмотрел ему в глаза: — Затем, что он хотел сбить нас со следа.       Командир задумчиво почесал затылок.       Оби-Ван пододвинул голопроектор: — Посмотрим, что за подарочек нам оставили.

***

      Скачок осторожно выглянул через маленькую дверцу, ведущую на крышу явочного дома «Невидимого фронта» в южной части города. Патрульная машина появилась откуда-то с юга, прошла на низкой высоте над крышами и направилась дальше, в сторону места проведения саммита. — Точно по расписанию, — удовлетворенно сообщил он пятерым бойцам, которые сгрудились на лестнице. — У нас есть десять минут.       Готал протиснулся мимо него и резво поскакал по кры­ше. Его витые рожки подергивались, словно старались уловить худые либо добрые предзнаменования в душном воздухе.       Отбежав метров на пять от выхода на крышу, готал жестами просигналил Скачку, что всё чисто, и скрылся за первым из покатых куполов, которые надо было пройти, прежде чем они доберутся до места, откуда будет открываться вид на конференц-зал.       Скачок и остальные поспешили на крышу и в обход купола. На бедре у Скачка висел виброклинок в ножнах, а на запястье был закреплен портативный ракетомет. У остальных были при себе и бластеры, и оружие ближнего боя.       За первым куполом им открылась сильно пересеченная местность: округлые и отвесные пики высоток, а между ними — узкие ущелья и мелкие овраги. И среди всего этого были разбросаны рощицы восьми­угольных башен, остроконечных шпилей и приемных антенн.       Скачку, правда, пришло в голову другое сравнение — все эти шишковатые купола, по его мнению, напоминали колпаки, которыми накрывают в ресторанах горячие блю­да. Словно попал на кухню к великанам, подумал он.       Некоторые здания венчали длинные полуцилиндриче­ские своды, но были здесь и двускатные крыши, крытые черепицей или шифером. Маленькие домики с крошечными окнами подарили им несколько простых и ровных участков пути.       Они продвигались вслед за готалом — быстро, но без лишней спешки, протискиваясь сквозь узкие щели, пре­одолевая предательские карнизы и запрыгивая на более высокие участки этой кровельной страны. Маскировочные костюмы успешно подстраивались под серую черепицу, красный кирпич и краску, уже почти полностью съеденную кислотными дождями.       Вскарабкавшись на очередную крышу, они спустились­ во впадину, образованную четырьмя смежными куполами. Обогнув один из них, они впервые смогли без помех разглядеть конференц-зал. К востоку от купола тянулась гряда холмов, окутанная дымкой смога. Далеко на севере река впадала в узкую губу залива.       Последний на пути купол возвышался над перекрестком, где две улицы сливались в широкий бульвар, ведущий к конференц-залу; от него их отделяла теперь только долгая прогулка по плоской крыше.       Они уже были на полпути, когда внизу, на улице, раздался какой-то шум. С великим трудом преодолев свой страх высоты, Скачок подполз к краю крыши и осторожно посмотрел вниз. Наряды полиции направляли в объезд наземный транспорт и разгоняли зевак, собравшихся в надежде поглазеть на важных персон.       В доме напротив люди задергивали шторы и закрывали ставни. С медленно курсирующих над дорогой лендспидеров раздавались трубные предупреждения на полудесятке языков, обещающие страшные кары тому, кого поймают на крыше или в закрытых зонах у зала саммита.       Скачок дал знак одному из людей Хавака, чтобы тот присоединился к нему, — с юга приближался кортеж из десяти машин в сопровождении столь же многочисленного эскорта на мотоспидерах.       Человек Хавака навел макробинокль на пятый лимузин в кортеже. — Валорум, — негромко сообщил он. — И с ним губер­натор Эриаду и его заместитель.       Скачок одолжил у него макробинокль: — Жаль, что твой шеф меня не послушал и не позволил нам пришить Валорума прямо здесь. — Он ласково похлопал по ракетомету на правом запястье. — Один выстрел из этой штуки — и дело сделано.       Сообщник отобрал у него макробинокль: — В данный момент Хавак и твой шеф тоже. Кроме то­го, машина Валорума защищена силовым полем. А теперь­ доставай комлинк и скажи ребятам в зале, что объект пройдет через южный вход.       Скачок пополз обратно, туда, где ждали остальные, и вытащил из кармана комлинк. — Валорум прямо под нами, — пояснил он.       Он включил комлинк и набрал номер, который дал ему Хавак, но ответом ему был только оглушительный треск помех. — Надо забраться куда-нибудь выше уровня того пуч­ка антенн, — посоветовал готал. — Попробуй с макушки вон того большого купола.       Скачок кивнул, трусцой добежал до основания купола и начал восхождение. Ему оставалось совсем немного до заветной вершины, когда позади раздался гул моторов. Оглянувшись через плечо, он увидел, что со стороны конференц-зала к ним быстро приближаются три аэроспидера. Он соскользнул вниз и побежал к остальным: — К нам направляется патруль.       Женщина, которую нанял Коул, взглянула на хронометр на запястье: — Слишком рано для очередного облёта.       Все присели на корточки, когда у них над головами прошли три тупоносых аппарата. Пролетев над ними, аэроспидеры развернулись и полетели обратно. — Они нас засекли, — сказал готал.       Скачок взвел ракетомет на запястье. — Это можно исправить, — сказал он.       Вытянув правую руку, он сосредоточился на ведущем аэроспидере.

***

      С пассажирского сиденья аэроспидера вся столица Эриаду выглядит одинаково. По крайней мере, именно к такому выводу пришел Квай-Гон после часа с лишним бесплодных поисков с воздуха того участка на крышах, которое было в голопроекторе Хавака.       Город представлял собой одно сплошное скопление ку­полов, внутренних двориков и неустойчивых башен. Все это безобразие рассекала на части мутная медленная река, множество узких улочек и несколько проспектов. Дома здесь строили где и как попало, чуть ли не на крыше у соседа, достраивая флигелёк здесь, парочку этажей там и мансарду ещё тут. При этом единство стиля, естественно, никого не волновало. Дома, громоздясь и напирая друг на друга, занимали все пространство от сомнительной голубизны залива до гряды холмов на окраинах.       Ничего удивительного, что никто из офицеров охраны­ не смог распознать пяток крыш, которые высветил голопроектор Хавака. Просмотр двумерных карт только запутал всех окончательно. Тогда было решено ввести изобра­жение в память компьютеров трех аэроспидеров в нелепой надежде, что воздушное патрулирование позволит компьютерам сравнить изображение с реальным кровель­ным ландшафтом внизу. Но полеты на север и на восток от конференц-зала не дали ни малейших результатов.       Квай-Гон по-прежнему считал, что Хавак оставил голопроектор неспроста, но он не хотел упустить ничтожный шанс, что ему в руки попало указание на реальный наблюдательный пункт.       Три аэроспидера проносились примерно в двух километрах к югу от конференц-зала. Квай-Гон с Оби-Ваном летели в качестве пассажиров на ведущем аэроспидере, на втором — Ки-Ади-Мунди и Вержер, на третьем — двое приставов. За рулем были офицеры службы безопасности Эриаду.       Квай-Гону показалось, что внизу, на одной из крыш, что-то движется. Он всмотрелся пристальнее, прикрыв глаза ладонью, но движение вполне могло быть игрой све­та у основания узкой кирпичной башни.       Квай-Гон попытался прощупать этот участок при помощи Силы.       В то же мгновение запищал бортовой компьютер аэро­спидера. На экране картинка из голопроектора Хавака со­вместилась с изображением рельефа крыш прямо под ними. Квай-Гон обернулся и увидел, как Ки-Ади-Мунди ма­шет рукой, показывая, что компьютер второго аэроспи­дера тоже обнаружил совпадение.       Офицер по дуге развернул аэроспидер, и они снова по­летели над опознанным скоплением крыш, но тут заверещала система предупреждения бортового компьютера. — Ракета! — Охнул пилот.       Оби-Ван рискованно свесился с аэроспидера и показал вниз: — Вон они, учитель!       Квай-Гон увидел вспышку ракеты и понял, что запус­тили её от основания кирпичной башни, именно оттуда, где он чуть раньше заметил движение.       Пилот резко направил аэроспидер вниз, приготовившись совершить ещё один маневр, если ракета окажется самонаводящаяся, но снаряд не изменил курса. Едва не задев их корму, ракета взорвалась высоко над аэроспи­дером, осыпав его дождем осколков. Аэроспидер снова изменил направление и устремился к тому месту, откуда был произведен выстрел. — Движение внизу, — сообщил пилот, взглянув на дис­плей сканера. — Я насчитал шестерых.       Оби-Ван привстал на сиденье: — А я никого не вижу… — Маскировочные комбинезоны, — сказал Квай-Гон и тронул пилота за плечо. — Найдите место, чтобы высадить нас.       Ещё один снаряд взорвался между вторым и третьим аэроспидером. — Объекты уходят на юг, — сказал пилот.       Квай-Гон позволил своим глазам смотреть туда, куда им вздумается, рассеянно скользя взглядом по куполам и двускатным крышам. Из узкой расщелины между двумя куполами вынырнули три человеческие фигуры и тут же исчезли, слились с черепичной кровлей.       Пилот посадил аэроспидер на длинной выгнутой крыше. Воздух мгновенно наполнился свистом бластерных зарядов. Выстрелы едва не задели корпус машины и срикошетили от черепицы. Квай-Гон с Оби-Ваном спрыгнули с аэроспидера, активировали мечи, оттолкнулись от покатого склона и, перекувырнувшись в воздухе, приземлились на плоскую крышу внизу. Позади уже спускались Ки-Ади-Мунди, Вержер и приставы.       Одним молниеносным броском Квай-Гон и Оби-Ван преодолели немалое расстояние до края плоской крыши, вклинившейся между несколькими куполами, и миновали­ узкий карниз. Не отставая друг от друга ни на шаг, они перепрыгнули небольшой внутренний дворик — заряды шипели у них под ногами — и, не теряя темпа, продолжали погоню.       Террористы отступали в глубину кровельного лабиринта. Квай-Гон старался не терять из виду пару неясно различимых силуэтов и, двигаясь параллельным курсом, значительно их обогнал. Тогда он остановился, принял боевую стойку и стал ждать, когда они примчатся прямо к нему в объятия.       Его зелёный клинок с тихим гудением отразил дюжину­ зарядов — и рассек метко брошенный бластер с севшей батареей. Прикинув новое направление отступления террористов, Квай-Гон призвал Силу и с её помощью дал обоим хорошего пинка. Двое приставов появились как раз вовремя, чтобы схватить боевиков, прежде чем маскировочные комбинезоны успели перестроиться.       Квай-Гон почувствовал недоброжелательное присутствие у себя за спиной и резко развернулся, но опоздал: метровый виброклинок, стиснутый в кулаке почти неразличимого противника, распорол его плащ, едва не задев ребра. Квай-Гон взмахнул мечом и рассёк оружие пополам.       Боевик отбежал к центру крыши, где кирпичная стена маленькой надстройки обеспечивала ему лучшую маскировку, и достал бластер. Квай-Гон бросился вперед, уклоняясь от выстрелов, и сошелся с противником врукопаш­ную. Оказалось, что они примерно в одной весовой категории.       Едва он успел повалить террориста на ребристую поверхность крыши, как череда выстрелов едва не снесла Квай-Гону левое ухо. Ещё два выстрела прошли так близко, что опалили его длинные волосы. Он прыгнул вправо и откатился в укрытие. Обратившись к Силе, джедай уговорил кусок шифера покинуть остроконечную крышу надстройки. Шифер выскользнул из креплений и ударил противника в висок. Тот сразу затих.       Квай-Гон подбежал к поверженному террористу и рва­нул маскировочный комбинезон. Внутренние цепи кос­тюма лопнули, и его обладатель стал видимым.       Квай-Гон решил, что боевик пробудет без сознания достаточно долго, чтобы его могли без опаски подобрать приставы. Слева от него Вержер огромными прыжками перелетала с крыши на крышу, словно у неё был ракетный ранец за плечами. Проследив направление её движения, он увидел, что они с Ки-Ади-Мунди настигают готала. Готалу не повезло — его маскировочный комбинезон не мог скрыть клочьев меха, которые тот от волнения терял на бегу.       Квай-Гон огляделся в поисках своего падавана. Оказалось, тот торчит на виду, у основания огромного купола возле глубокого двора-колодца. Квай-Гон двинулся к нему, и тут едва различимая тень соскользнула по крутому изгибу купола, отправив Оби-Вана в полёт.       Пришлось поднажать. Квай-Гон бросился вперед, держа меч у бедра, и нанёс резкий рубящий туда, где, по его расчётам, должен был приземлиться противник.       Вопль, огласивший окрестности, подтвердил правильность его догадки. Сначала проявилась правая рука отдельно от тела, а потом поврежденный маскировочный комбинезон отключился — и обнаружилась стоящая на коленях женщина. Левой рукой она сжимала обрубок правой.       Квай-Гон не стал задерживаться, а поспешил к кромке крыши, надеясь, что Оби-Ван нашёл для посадки местечко помягче. Но не успел он добежать, как над крышей всплыл аэроспидер, на правом стабилизаторе которого висел, уцепившись одной рукой, его верный падаван.       Аэроспидер мягко и бережно поставил Оби-Вана рядом с учителем. Ки-Ади-Мунди, Вержер, приставы и двое офицеров службы безопасности Эриаду оперативно обезоруживали захваченных террористов.       Ни Коула, ни Хавака среди них не было. — Отличный трюк, падаван, — снисходительно похвалил Квай-Гон. — Ну конечно, я понимаю, вы бы предпочли, чтобы я висел на зубах, — буркнул Оби-Ван, разминая кисть.       Квай-Гон непонимающе уставился на него. — Ну, я о той притче-загадке мастера Ануна Бондары — помните, он загадал её своим ученикам? — пояснил Оби-Ван. — О человеке, который повис, уцепившись зубами за опору скиммера над ямой с хищником. — Да, теперь припоминаю, — неожиданно заинтересовался Квай-Гон.       Оби-Ван тяжело вздохнул: — Я много размышлял и понял, что скиммер — это Сила, а яма — опасности, подстерегающие каждого, кто собьется с пути. — А что символизируют путешественники, просившие о помощи? — Ну, с одной стороны, они должны были головой по­думать, прежде чем задавать вопросы человеку, который висит на зубах. Но по сути, они — просто ложные сигналы, и тот, кто следует по пути Силы, не должен обращать на них внимание. — Ложные сигналы… — пробормотал Квай-Гон.       Он снова вспомнил покушение на Валорума, события на Асмеру и улики, обнаруженные в таможенном пак­гаузе.       И Квай-Гон от души хлопнул падавана по плечам: — Ты помог мне понять кое-что, что все время от меня­ ускользало. — Он покосился на шестерых террористов. — Успокаиваться пока рано. Вперед, мой падаван, план Хавака уже в действии. — Куда мы теперь, учитель? — спросил одновременно польщенный и сбитый с толку Оби-Ван. — Туда, куда нам следовало отправиться с самого начала.

***

      У южного входа в конференц-зал царил хаос. Толпы зевак и наряды охранников топтались на одном месте. Репортеры безжалостно толкались в стремлении заполучить кадр получше. Кордоны полицейских в бронежилетах отчаянно пытались сдержать напор толпы, когда к арке у входа стали прибывать делегаты на разнообразных­ транс­портных средствах — от примитивнейших до самых рос­кошных. Приставы смешались с толпой — горошины ушных­ микрокоммуникаторов и хитроумные комлинки на запястьях позволяли сохранять инкогнито. А вот рыца­ри-джедаи в своих традиционных плащах и со световыми мечами на поясе выделялись даже слишком. — Капитан, по-моему, у нас нет шансов просочиться внутрь, — поделился наблюдениями Бойни. Они стояли в первом ряду толпы. — Даже если мы ухитримся добраться до дверей, нам ни за что не протащить ни одной железки мимо сканеров.       На них обоих были просторные плащи, сандалии и тюрбаны — последние пришлось нацепить, чтобы скрыть раны. Коул обзавелся настоящим костылем из легкого сплава, но сильно ослабел с тех пор, как они с Бойни спешно покинули негостеприимный пакгауз. Оба держались только на бакта-пластырях да периодических инъекциях обезболивающего.       Коул разглядывал здание. Кроме охранников у входа, в башенках по углам гигантского здания сидели снайперы. — Давай-ка взглянем на какой-нибудь другой вход, — тихо сказал он, стараясь беречь дыхание.       И они отправились сложным зигзагом огибать здание. У западных и северных дверей толпы были ничуть не жи­же. Зато у восточного и охраны, и народа было поменьше.       Здесь ждали своей очереди быть допущенными в зал всевозможные помощники, референты, переводчики, про­токольные дроиды и дроиды-слуги, ансамбль барабанщиков и трубачей в высоких шлемах и ярких костюмах; сюда же затесались интернациональные группы представителей Лиги борьбы за права личности и Ассоциации миров свободной торговли. — А здесь исключительно публика с галерок, — заметил Бойни. — Наши ребята, — с усмешкой кивнул Коул.       И они пристроились в конец длинной очереди.       Где-то гораздо ближе к входу под ярким знаменем стояло около сотни ветеранов Гиперпространственной войны Старка. В этой короткой, но кровопролитной войне, разразившейся двенадцать лет назад, сильно пострадали миры, где бакта была либо слишком дефицитной, либо слишком дорогой. Поэтому у многих ветеранов — людей и не только — до сих пор оставались ужасающие шрамы, многие носили повязки, скрывающие изуродованную плоть, у некоторых недоставало конечностей или хвостов. Были среди них и несколько парализованных — в результате попадания из деструктора или взрывов элект­ромагнитных детонаторов, — они перемещались на репульсорных креслах и носилках.       Вот они-то и привлекли внимание Коула. — Думаю, билет на праздник уже почти у нас в кармане, — сообщил он Бойни.

***

      Сенатор Палпатин, Кинман Дориана, Сейт Пестаж и прочие сидели на местах, отведенных для делегации Набу, — как раз на осевой линии амфитеатра, строго посредине между делегацией Корусанта и директоратом Торговой Федерации.       Палпатин немного сместился влево, чтобы видеть, как рассаживаются на своих местах члены директората. Взвод охранных дроидов с бластерными винтовками, закреп­ленными на угловатых ранцах, застыл по сторонам от четырех человек, салластанина, грана и неймодианца, словно почетный караул скелетов-убийц.       Палпатин так увлекся этим зрелищем, что прозевал прибытие сенатора Орна Фри Таа. Хотя не заметить это явление было трудно — тучный рутианский тви’лек влетел в зал на репульсорном кресле в сопровождении огром­ной свиты атташе и референтов. — Какое зрелище! — поделился впечатлениями Таа, приземлившись рядом с Палпатином и оглядывая блиста­­тельный зал. — Представители Салласта, Клак’дора, сектора Сенекс, Маластера, Фаллиина, Ботавуи… Ба, да здесь даже планеты хаттов представлены! — Таа ненадолго при­молк и проследил взгляд Палпатина. — А, дроиды Торговой Федерации! Объект всеобщего обожания. — Определенно, — рассеянно кивнул Палпатин. — Как это похоже на их директорат — притащить с со­бой дроидов. Хотя, по мне, так разница невелика — один вот рыцарей-джедаев привел, другие — дроидов. Я слышал, что директорат вдобавок настоял на силовом поле. — Да, я слышал то же самое, — сдержанно сказал Палпатин.       Таа некоторое время пристально разглядывал его: — Сенатор, позвольте заметить, но вы как будто заняты какими-то своими мыслями.       Палпатин наконец оторвался от созерцания дроидов и повернулся к Таа: — Честно говоря, вы правы. Я только что получил очень плохие новости с моей родной планеты. Похоже, король Набу Веруна отрекся от трона.       Толстые головные хвосты Таа дрогнули. — Я… я должен признаться, сенатор, что не знаю, следует ли выразить вам соболезнования или поздравить вас. Но скажите, как это повлияет на ваше положение? Существует ли опасность, что вас отзовут? — Это покажет время, — сказал Палпатин. — До выборов нового короля на Набу будет править регент. — И кто имеет шансы занять место Веруны? — И это тоже покажет время. — А позвольте поинтересоваться, кого вы хотели бы видеть на троне?       Палпатин чуть заметно пожал плечами: — Кого-то, кто будет более активно способствовать участию Набу в политической жизни Галактики. Кого-то — как бы это сказать? — менее приверженного традициям, чем Веруна.       В глазах Таа что-то мелькнуло. — Или кого-то, кто лучше поддается убеждению?       Прежде чем Палпатин успел ответить, по залу прошла волна оживления. Все взгляды обратились к южному вхо­ду. Вскоре оттуда появились Верховный канцлер Валорум и остальные члены делегации Корусанта. Зал разразился долгими и даже искренними аплодисментами. — Явился, — прошипел Таа, когда Валорум в сопровождении охраны направился к своему месту. — Но кто это с ним? Губернатора сектора я узнал, а кто вон тот, тощий и злобный на вид? — Заместитель губернатора Таркин, — ответил Палпатин, не переставая аплодировать. — Ах да, Таркин… Он где-то в чем-то — ходячий атавизм, не правда ли? Очень авторитарен и воинствен. — Власть даже тишайшего из бюрократов превратит в хищника. — Именно так, именно так. А кстати, сенатор… — заговорщицки добавил Таа, — помните те данные, которые я некоторое время назад доводил до вашего сведения, относительно недвижимости семьи Валорума на Эриаду? — Смутно, — рассеянно ответил Палпатин. — Там было что-то о транспортной компании, насколько я помню?       Таа кивнул: — Как вам известно, многие мелкие корпорации ожидают, что их положение на рынке значительно упрочится, ­ если предложение Валорума о введении налогов будет принято и если им удастся получить финансирование из Центральных миров. Например, такие миры, как Раллтиир и Куат, уже принимают меры для привлечения ин­весторов. — А какое отношение все это имеет к недвижимости Валорумов? — мягко перебил Палпатин. — Дело в том, что эта транспортная компания недавно получила значительное вливание капитала, о чем Верховный канцлер Валорум не сподобился проинформи­ровать соответствующие комитеты и комиссии Сената. Естественно, я поинтересовался, знал ли Валорум о том, что кто-то инвестировал в его семейный бизнес, и кто, собственно, сам инвестор. — Это не похоже на Верховного канцлера Валорума — скрывать дела такого рода. — Поначалу я тоже на это надеялся. Я полагал, что, если будет установлено, что эти средства действительно поступили от финансовых спекулянтов, которые не имеют прямой связи с Валорумом, можно будет считать, что, несмотря на кажущуюся несообразность, никаких нарушений норм и правил не произошло. Но когда я попытал­ся выяснить это сам, я завяз в бесконечных тупиках, развилках и глухих стенах. По вашему совету я передал это дело сенатору Антиллесу, ведь у него есть допуск к тем зонам, которые мне недоступны. — И что же, сенатору Антиллесу удалось продвинуться дальше, чем вам?       Таа еще больше понизил голос. Теперь его было едва слышно даже Палпатину: — То, что я должен вам сказать, — новость куда более сенсационная, чем отречение короля Веруны. На самом деле я только что узнал, что Антиллесу удалось отследить источник средств. Сначала он думал, что это некий венчурный консорциум, но оказалось, что все пути ведут к подставному банковскому счету, предназначенному для перевода средств, полученных незаконным путем на некоторые профессиональные нужды.       Палпатин пристально посмотрел на него: — Под профессиональными нуждами, полагаю, вы подразумеваете мзду, которую сенаторы получают от различных организаций, в том числе преступных? — Именно. — Но тогда нужно установить происхождение этих средств. — Мы уже близки к этому. И чем мы ближе, тем больше неприятностей это обещает Верховному канцлеру Валоруму. — Я ценю, что вы держите меня в курсе дела.       Таа расплылся в улыбке: — Мы не будем делать никаких широких заявлений, не посоветовавшись с вами.       Палпатин и Таа обернулись на канцлера. Валорум поприветствовал толпу, которая разразилась повторным взрывом аплодисментов. — Звездный час Верховного канцлера, — прокомментировал Палпатин. — Не будем нарушать болтовней торжественность момента.       Таа поскучнел: — Прошу вас, примите мои извинения, сенатор. Я вовсе не хотел портить торжественность момента. — Он покосился налево. — Оставлю это удовольствие Торговой Федерации.

***

      Наместнику Нуту Ганрею казалось, что все на него смотрят, хотя на самом деле вниманием зала безраздельно владел Валорум. Ганрея же в данный момент персона Верховного канцлера интересовала меньше всего на свете. Его взгляд был прикован к дроиду. К боевому дроиду, которого доставили в последний момент, когда члены ­директората уже покидали свои временные резиденции и направлялись на саммит.       Внешне это неожиданное пополнение ничем не отличалось от прочих охранных дроидов, обеспечивавших защиту директората, за исключением желтых отметок на лицевой части головы. И вот сейчас это пополнение стоя­ло справа от Ганрея, у самого края части зала, отведенной для Торговой Федерации. И что-то наместника в этом но­вобранце нервировало.       Ганрей едва успел расположиться в своих апартаментах на Эриаду, когда ситх, верный своему слову, объявился­ в голопроекторе, присланном Сидиусом несколько месяцев назад. Однако на сей раз изображение было совершен­но четким, без обычных помех, и это наводило на мысль, что Сидиус скорее вышел на связь с Эриаду или одного из соседних миров, чем из того загадочного логова, откуда он творил свое тёмное колдовство. «Некие незнакомцы доставят вам дополнительного дроида, — сказал Сидиус. — Боевого дроида. Не спрашивайте ни кто они, ни зачем нужен дроид. Просто задайте ему команду присоединиться к остальным дроидам, которых вы взяли с собой на Эриаду. Он будет подчиняться вашим указаниям».       А Ганрею как раз до чесотки хотелось спросить. Но он сумел сдержаться, когда обещанные незнакомцы с боевым­ дроидом появились у его дверей. Он даже ничего не сказал Лотту Доду. Он промолчал, даже когда сенатор Дод — единственный среди всей делегации — заметил лишнего дроида и заявил, что готов поклясться: когда они прилетели на Эриаду, дроидов было только двенадцать.       Словом, Нут Ганрей мог бы гордиться своей сдержанностью, но ему было не до того. Он нервничал.       Конечно, если заглянуть в таможенную декларацию, то все обнаружится. Но, учитывая дипломатический статус Торговой Федерации, представлялось совершенно не­правдоподобным, что таможня станет придираться, когда делегация вернется в космопорт с лишним дроидом в багаже.       А вот второе указание, полученное от ситха, не давало Ганрею покоя. Занимало все его мысли. Да он просто мес­та себе не находил!       Сейчас он тупо смотрел, как перед амфитеатром поспешно выстраивается оркестр, чтобы исполнить торжественный туш, который и будет сигналом к началу саммита.       Оставалось всего несколько минут. Ганрей отметил себе, где уселся Лотт Дод.       Он осторожно вытер выступившую на лбу испарину и попытался успокоиться.       Успокоиться не получилось. Тогда он замер и стал счи­тать оставшиеся минуты тишины.