аурум разбитой англии

      Корица и ваниль.       Они как-то прогуливались по берегу реки.       Провожали последнюю часть дня. Темнело розовое небо, и становилось холоднее на несколько оттенков. Фиолетовое. Такими только были пионы, что разбросались в тёмно-зелёной гуще.       Это было несколько недель назад.       Скрипнула ветка под наступившим на неё низким каблуком. Из травы попрыгали стрекочущие кузнечики в метре от девушек. Беспокойство травяных насекомых заменилось снова свирелью, а дамы удивились красоте. Небольшая речушка принимала хладность неба, пусть и за половину лета стала достаточно теплой. Она весь сезон успокаивала тучи, впитывая дожди в себя, а рыб прятала от грозы и грома. Солнце её немного осушало. Поддержка в природе — завораживающий процесс. Эта чаща замаскировалась в одних из остаточных лесов железного мира.       — Тут и правда свежо.       Шиён ступает после слов по мокрой траве. Недавно был дождь и здешние обитатели, видимо, его любят, раз вышли собирать влагу. Светлячки ещё прячутся под листьями маленьких деревьев — боятся внезапных гостей.       Стелет на землю кожаную куртку для себя и Юхён. Они собирались сегодня погулять вместе, в выходной день. До этого смотрели на огромные сосны. Хотелось забраться на их верх — к облакам и солнцу. Тут, наверное, такой же ветер, как и на вершине сосен. Дует с открытой стороны противоположно горам — истоку реки. Слева как раз сидит Юхён, что защитила девушку, которая слегка покрылась мурашками, от ветра. Она накинула и обернула их двоих в просторную накидку, схожую с тонким одеялом.       Темнело. На небе уже светилось созвездие Змееносца. Юхён любит астрологию и ночное небо в точечках звёзд; любит искать рисунки в них, как в облаках; любит считать, пока первые гаснут из-за наступления рассвета; любит подолгу дышать ночным воздухом даже зимой, когда горло проедает мерзлотой.       После Змееносца — Северная Корона — венец Ариадны в греческой мифологии. Яркая звёздочка созвездия — Гемма. Бросается в глаза, когда Шиён и Юхён считают точки. Последняя сбивается, досчитав до ста двадцати шести. Она уже смотрит на бегающие по светилам глаза Шиён. Они прыгают сосредоточенно через несколько световых лет, приземляясь на соседнюю звезду. Перелетают на другую. Периферийным зрением видно, как нижние скулы вздрагивают от шевелений языка и еле слышимого шёпота порядковых.       Отблеск воды на шиёновых губах отвлёк Юхён от любования её глазами.       Её только выдают мелькающие огоньки, отражающиеся в своих. Их можно принять за упавшие звёзды, что горят не хуже небесных.       Темнота — это наша подруга.       Она прячет снаружи желание и выпускает его изнутри души и мыслей.       — Хочу свести тебя под венец.       Шиён перестает считать, и скулы встают на место.       — Острые. Как и слова Юхён.       — Сладкие. На языке, где, когда сглатываешь, слова проникают в сердце и перчат с сахаром.       — Горячие. Но уже не шиёновы, оказываются ближе, чем раньше, к щеке.       — Жгучие. Но уже губы на уголке своих.       — Нежные. Как и их собственница.       — Аккуратные. С лёгких слоем помады.       — Любимые…       Ваниль, кажется, стала сильнее пахнуть из-за теплоты. Шиён цветёт под несколькими поцелуями в щёку, а жар от дыхания красит кожу, как одной, так и второй. Открыв глаза, замечает краем губы целующей и перехватывает их взглядом, а подушечками пальцев — подбородок.       Смотрят на отблеск расширенных зрачков в пяти сантиметрах.       Светлячки уже вылетели из-под листьев и кружат вдоль всей реки.       Погасла половина, и появилась другая мириада звёзд.       Зашелестел куст через реку, и в траве показалось что-то маленькое и тёмно-серое — ёжик с семьёй вышел к тёплой реке.       Шиён это не волнует сейчас. Лишь волнуется её сердце вместе с юхёновым. Через пару толчков рёбер изнутри губы впиваются в другие, и девушки прижимаются плотнее друг к другу, не оставляя пространства между телами.       Одна дополняла уже другую ароматом.       Столько смешений произошло за это время в объятиях, что рубашка Шиён пропахла коричневыми трубочками, заменив ей свой запах.       Она лежит на спинке кровати, с мятыми рукавами, а её хозяйка, просыпаясь, утопает в воздухе другой.       Шинни не открывает ещё глаза, вспомнив в поверхностном сне событие месяц назад. Оно трогает ей сердце, как и недавние поцелуи, когда прятались обе от ливня под крышами домов, в переулках. Они стали ещё чаще выходить вместе. Становится так тепло на душе, как солнышко попадает через занавески на участки кровати и нагревает кусочки одеяла. Девушка проводит рукой пару сантиметров по постели и хочет протереть глаза, но на её пути что-то мягкое. Поднимается выше на подушечках пальцев, проходит ладошкой по гладкости. После чего открывает глаза — это были бёдра. Смотрит выше — спящая на боку Юхён с немного взлохмаченными волосами рядом с ушком. Она лежит к ней лицом… И телом. Одеяло укрывает только край ног и спину сзади. Шиён снова может близко разглядеть её черты, и ещё не приходит волнение — думает, что спит, но начинает что-то осознавать.       — Боже… — вырывается первое слово, как обычно хриплое с утра — связки ещё не проснулись, Юхён — тоже. Она мирно посапывает, пока Шиён уже пытается вспомнить, где её жизнь свернула не туда, чтобы произошло такое. Она верит принципу «После плохого всегда наступает хорошее».       Где-то в голове вспоминается услышанное через сон:       «Шиён, согрей меня»       Юхён тогда уже ложилась без одежды в постель.       «Ши, прошу»       Стоном она молила сонное тело о тепле и плотно прижималась к шиёновой майке, кутаясь в её руках под одеялом. Обвила собою девушку и быстро заснула.       Обветренные губы поцеловали тогда её однократно, пожелав сладких снов. От них ещё пахло алкоголем, но за ночь он выветрился.       Шиён сейчас смотрит на них. Она уже прошлась глазами по телу. По бёдрам, где греет полоска света солнышка за занавесками. По плоскости живота и… По груди. Юхён точно будет стыдно за это, ведь это первый раз, когда Шиённи видит её так близко голой. Один раз был в душевой, но быстро, непонятно. Краснеет настолько, как губы у Ким. Пунцовые. Ещё сухие, но Ши тянется их целовать, облизнув поочерёдно свои и её. Нежно, но с влажным звуком отлипания. После тихонько поднимается и уходит, чуть шатаясь от ощущений и ритма сердца.             Она оставит их на потом в качестве десерта. И губы, и тело.