Быстрее пули

      Дыхательная система в два раза превосходит человеческую на его обычной скорости. Ингаляционный наркоз бесполезен.        Приборы не могут зафиксировать пульс.        Сыворотка никак не воздействует на его физиологические особенности. Как такое возможно?       Громкие незнакомые голоса, писк, принадлежащий явно медицинским аппаратам, и собственное учащённое дыхание — всё это слилось в единую какофонию звуков, что монотонным гулом отдавалась где-то на периферии сознания. Каждый малейший шорох вызывал пульсацию в висках, звуки становились всё отчетливее и громче, порой вновь уплывая и оставаясь лишь фоновым шумом, за который Питер не мог ухватиться, как бы он ни старался. Сознание не желало проясняться, и парня будто бы затягивало в глубокую тёмную бездну, выхода из которой явно не было, и это, признаться, пугало. Тело словно стало тяжелее в сто крат, как если бы его облили свинцом, веки разомкнуть было вовсе невозможно, какие бы усилия Питер для этого ни прилагал — казалось, в глаза насыпали целую пригоршню песка. Это ощущение было чем-то средним между сном и реальностью. Тёмной, именно тёмной серединой.        — Нужно взять больше образцов, доктор Смит, — послышался чужой холодный голос откуда-то сверху. Питер попытался открыть глаза, но прямо в лицо светил яркий, холодный свет, который доставлял сильный дискомфорт. Парень был готов поклясться, что в него светят ярчайшим прожектором. Не без труда открыв глаза, он поспешил вновь зажмуриться, стараясь уклониться от света хирургической лампы. В нос ударил едкий запах антисептика, и люди, на лицах которых спидстер пока не мог сосредоточиться, вмиг засуетились.        — Он пришёл в сознание, — отрапортовал женский голос, пока Питер всё ещё старался вспомнить события прошлой ночи. Или позапрошлой, если уж не говорить, что он, возможно, находится здесь неделю, а то и больше. И вообще, где это — здесь?        — Действия амобарбитала хватает лишь на два часа, запиши, — ответил уже мужской голос. Питер очень хотел сконцентрироваться хотя бы на одном человеке, но пелена всё ещё застилала глаза. — Поразительно. Следующую дозу введём через полчаса, подготовьте фенобарбитал. Увеличьте дозу в два раза в соответствии с особенностями его организма. И поставьте доктора Траска в известность, что он очнулся.        Доктор Траск — чёрным пятном всплыло в сознании имя человека, которого Питер предпочел бы и вовсе никогда не встречать. Кусочки пазла собирались в единую картину непозволительно долго, пока до него наконец не дошло всё произошедшее. Друзья. Наставники. Отец. Они ведь в порядке? Они должны быть в порядке. Парень дёрнулся, как ошпаренный, но относительную тишину разрезал грохот наручников, которыми его приковали за обе руки. Он попытался приподнять голову, отчего новая вспышка боли вновь заставила сильно зажмуриться.        — Школа… — прохрипел Питер, удивляясь тому, как тихо звучит его голос. В горле запершило, пить в данный момент хотелось донельзя сильно, хотя любое естественное желание организма игнорировалось из-за несвойственного парню волнения.        Мужчина, что всё это время давал распоряжения, подошел поближе к нему, ловким движением повернув лампу так, чтобы свет не бил Питеру в лицо. Питер был почти благодарен за столь незначительное для незнакомца, но необходимое для него самого действие. Когда глаза немного привыкли к искусственному освещению, он перевёл взгляд на доктора, судя по белому халату, в который тот был облачён. Он, впрочем, так же внимательно и в некоторой степени вопросительно смотрел в ответ. Питер почти сразу узнал осунувшееся лицо пожилого врача, который не так давно прибыл в школу в качестве фельдшера, пытая парня своей навязчивостью.        — Да вы, блин, издеваетесь! — хотел было громко произнести парень, но вновь получилось только прохрипеть. — Кто тут ещё на вашей стороне? Профессор Ксавье?        — Кто-кто, но явно не он, — добродушно сказал доктор. — Школа Одарённых Детей в порядке. Вернее, все те, кто остался с вами после пожара. Кстати, доктор Траск просил передать, когда ты очнешься, что он выполнил своё обещание.       Питер ещё раз дёрнул руками и теперь без всяких сомнений мог сказать, что его приковали наручниками.        — Полегче, Питер, — спокойно произнёс мужчина. — Скажи пожалуйста, как ты себя чувствуешь? Может, присутствует некая тяжесть в теле?        — Отвратительно себя чувствую, — зашипел Питер, морщась от неприятных ощущений. Как раз в этот момент затылок прорезала острая боль, и он в бессилии прикусил губу. — Вы по мне танком проехали?       Доктор на мгновение улыбнулся и отрицательно покачал головой.        — Нет, — ответил он, отведя взгляд от парня. Сейчас Питер наконец смог сфокусировать свой взгляд полностью и заприметил планшет, в котором учёный что-то отмечал. — Лишь проверяли действие наркоза.        — Десять раз?        — Пять, — утешительно заверил он. — У обычного человека от такого количества случился бы анафилактический шок, как следствие, но в твоем случае подобные дозы не вызвали даже гипотензию. Как тебе такое?        — Я очень рад за себя, — язвительно бросил Питер. Понимать бы ещё, что эта гипотензия значит.        — Думаю, мне следует представиться как подобает, — учёный слегка подался вперед, и яркие блики заиграли на линзах его очков. — Всё же не впервые видимся.        — Лучше бы вообще не виделись, — небрежно отмахнулся парень. — Вы, помнится, и в прошлый раз пытались упихнуть меня в лабораторию.        — Не стану этого отрицать, так уж было необходимо, поверь, — заметил мужчина с искренней улыбкой. — Меня зовут Роберт Смит.        — Ой, не поверите, но мне так плевать, — почти с такой же искренней улыбкой ответил Питер, игнорируя боль в затылке.        "Проклятый Уильям!" — пронеслось в мыслях. Сколько раз он его ударил? Питер даже не сопротивлялся вовсе, позволив себе потерять сознание после третьего удара. Парень на всякий случай попытался размять челюсть, а то мало ли что там сместилось — болит она так же, как, впрочем, и всё лицо.        — Твой организм поистине удивителен, — восхищенно произнёс Смит, отчего у Питера глаза на лоб полезли.        — Да ладно, — сухо ответил парень. — Где-то я уже слышал это, но не стоит разбрасываться комплиментами, мне приятно, но вы не в моем вкусе.        — Внутренние процессы великолепны, — игнорируя спидстера, мужчина продолжал свой монолог. — Они настолько быстры, что антидот даже на мгновение не в силах замедлить их, — Смит взял в руку шприц, набирая в него мутноватую жидкость. — А как твоя физиология адаптирована под способности, словами не описать! Слизистая оболочка глаз более вязкая, чем у людей, и именно это позволяет тебе достигать скорости звука без вреда зрению. Невероятно! А сухожилия? Они прочнее проволоки! Потрясающе! Но больше всего меня привлекает устойчивость твоего организма к вирусам.        — Я польщён, — беззлобно хмыкнул парень. — Все ученые ведут себя как ненормальные садюги, или вы с Траском исключение?        — Прошу извинить за излишнюю эмоциональность, ничего не могу с собой поделать, когда диалог заходит о работе.        — Монолог, — тактично поправил Питер.        — Что?        — Монолог заходит о работе. Знаете, я не то чтобы в себе не заинтересован, но вы говорите как чокнутый псих, при всем уважении, которого у меня нет, конечно же.        — В таком случае очень жаль, что у нас нет общих тем для разговора… — с сожалением подметил ученый.        — Можете не прерываться. Я сделаю вид, что мне не наплевать. Даже зевать не буду, обещаю.        — Можешь себе представить, Питер, это малая часть результатов исследования всего за три дня! Тут открытий хватит на двадцать лет вперёд в области анатомии и медицины...        — Мои искренние поздравления, — скептически отозвался спидстер после того, как, вопреки ожиданиям, зевнул. Он хотя бы узнал, сколько дней находится взаперти. Интересно, его уже хватились? — Извините, продолжайте.        — Доктор Траск, признаться, восхищался Рейвен Даркхолм, секретом её мутации, кодом, спрятанным в ДНК… — без особого внимания подметил мужчина. — Это интересно, да, но генная инженерия, признаться, не мой профиль. Вирусолог из меня получше будет.        — А нет, — перебил Питер. — Мне всё ещё плевать, — чуть менее напряжённо пролепетал он.        — С тобой не соскучишься, — улыбнулся Смит, поправляя сползшие очки.        — Не могу сказать то же самое про вас.        — А ты явно не из робкого десятка, раз не боишься спорить с человеком, у которого целый хирургический набор за спиной.       Питер нервно сглотнул, меняясь в лице. Очень не хотелось поддаваться страху и показывать слабость перед тем, кого принято считать врагом, но остаться без какой-либо конечности не хотелось и того больше. Да что там не злить, ещё в школе не раз говорили о том, что в случае, если ты стал заложником, лучше всего наладить контакт с преступником.        — Успокойся, сынок, я пошутил, — усмехнулся доктор.        — Зачем я вам нужен? — собравшись, спросил спидстер. — Зачем вообще устраивать всё это?        Смит с минуту молчал, по всей видимости раздумывая, стоит ли отвечать на вопросы.        — Сожалею, но я не вправе разглашать подобного рода информацию.        — Ах, точно, — притворно эмоционально вспомнил парень. — Вы ведь все тут под каблуком у этой Дюймовочки. Как я мог забыть?        — Доктор Смит, — окликнули учёного, прежде чем он успел ответить. К нему подошла та женщина, голос которой Питер слышал ранее, и, не обращая внимания на спидстера, продолжила:        — Расчёты не сходятся, мы не можем измерить пульс, давление и прочие параметры. Они меняются и перестраиваются с бешеной скоростью.        — Что вы хотите этим сказать? — раздражённо оборвал доктор.        — Барбитураты надо вводить сейчас.        — Жаль, что мы не смогли нормально побеседовать, Питер, — после секундной паузы обратился к спидстеру Смит. — Ты на редкость интересный собеседник.        — Не подходите ко мне, — прошипел Питер, инстинктивно сжимаясь. — Я серьёзно, даже не думайте, что я…        Мир начал мутнеть до того, как парень успел понять, что с ним сделали. Питер с силой постарался сморгнуть пелену, но выходило из рук вон плохо. Конечности онемели, и веки начали тяжелеть.        — Что это… такое?        — Засыпай, парень. Для тебя скоро всё закончится.

***

       Родители бы непременно гордились тобой, если бы знали обо всём.        Ты уже поговорил с Эриком?        Питер, ты обуза и проблема, ошибка, за которую мне уже поздно брать ответственность.        Поверь, это плохо кончится.        Ты — настоящий герой.        Эта «штука» не для того, чтобы остановить тебя.        Предлагаю сделку.        И скольких ты успеешь спасти, пока будешь тратить эти секунды на то, чтобы выбраться отсюда?        Ты удивительный, Питер! Просто удивительный!       Тысячи мыслей и картинок крутилось в голове парня, заставляя его болезненно жмуриться. Темнота не была блаженной, она не была спасительной: воспоминания, словно что-то неприятное и вязкое, душили его со всех сторон. В голове то и дело мелькали события ощутимой давности и те, что произошли совсем недавно. Впервые Питер жалел, что скорость его мыслей такая высокая. Что бы ему ни вкололи, какой бы яд ни впрыскивали в кровь, он, вероятно, выполнил своё предназначение. И ещё более вероятно, что это самое «предназначение» — отмена адаптации организма к способностям.       Открыть глаза было намного труднее, чем в предыдущий раз. Мир не просто расплывался — плыл, вызывая головокружение и сильную тошноту. Пошевелиться и вовсе не получилась, всё тело словно парализовало.        — Доктор Траск, — позвал знакомый голос откуда сверху. — Он очнулся. Нужен перерыв перед следующей дозой, иначе организм не выдержит.       Питер попытался тряхнуть головой, отгоняя пелену, но это действие далось ему с колоссальным трудом, тупой болью отдаваясь во лбу.        — Я вас понял, доктор Смит. Займитесь испытуемыми номер тридцать семь и тридцать девять. Об этом я позабочусь.       Парень усилием воли заставил себя вслушаться в разговор. Глупо было надеяться, что Траск остановится только на нём, хотя бы потому что он явно спятил. Но эти испытуемые… Это ведь не его друзья? Это не могут быть Люди Икс! Питер попытался сделать глубокий вдох, собирая мысли в порядок.        — Помилуйте, я думал, что ничего хуже я уже сегодня не увижу, — сморщился спидстер, когда в свете хирургической лампы смог сфокусировать взгляд и воочию увидеть Траска. Тот держал в руке планшет, в котором до этого момента что-то просматривал. Он перевёл взгляд на парня.        — Ты так и не научился держать язык за зубами? — прищурившись, спросил Боливар.        — А ты так и не нашёл себе хобби получше?        — Я удивлён, — хладнокровно подметил Траск. Спидстер заметил за собой желание швырнуть в него чем-нибудь тяжёлым. — Многие перестают бороться на этом уровне испытаний. Способности начинают отказывать, — пояснил он. — Приятно быть исключением из правил, не правда ли?        — О да, очень. И тебе, наверное, приятно быть психопатом, не правда ли? — фыркнул Питер, пытаясь заключить всё своё презрение в это слово, но из его уст вырвался очередной хрип. — Я бы посмотрел на тебя, подонка, когда все узнают, что ты на свободе. Правительство…        — Правительство, — громко оборвал Траск, — не против моих методов борьбы с мутантами, если ты об этом.        — Ты блефуешь, никто в здравом уме не будет поощрять это.        — И всё же ты здесь, — ухмыльнулся доктор. — В лаборатории, оборудованной по последнему слову техники. В лаборатории, где работают настоящие знатоки своего дела. О защищённости этого места даже говорить не стоит. Ты думаешь, я прибег к услугам частников?        — Не неси ерунды. Есть закон и устав…        — Конечно, есть закон и устав, — вторил Боливар. — Законы о равноправии мутантов и людей, которые не без помощи вашего профессора были выдвинуты.        — Что ты хочешь этим сказать?        — То, что на моей стороне также есть люди в твоем обожаемом правительстве. Эти люди очень влиятельны, и им ты и тебе подобные стоят поперёк горла. Я уже не упоминаю интересы других государств и обычных граждан. Да-да, я знаю, что ты хочешь сказать: вас просто боятся, но это действительно так, страх — призыв к действию.        — Ой, какой же ты душнила… — скорчился Питер.        — Да даже если и так. Я и мои методы — единственный шанс защиты от мутантов.        — И что же? Будешь убивать их направо и налево, наплевав на все моральные устои? Ну, давай, подтверди делами свою садистскую натуру.        — Никто не собирается никого убивать, — прошипел ученый. — Всех, по крайней мере.        — Тогда какого тебе понадобилось создавать Стражей? Какого ты держишь тут меня и, я уверен, не только меня одного? Ты думаешь, что кто-то тебе поверит? Надо же, явился спаситель всея Земли, встречайте-обнимайте. «Страх — призыв к действию» — передразнил Питер похожим голосом. — Ты просто закомплексованный, заносчивый, психованный кретин, который пытается перекрыть свою убогость ложной добродетелью и байками о спасении людей. Но знаешь, что действительно поможет человечеству? Если ты с разбегу скинешься с небоскреба, — на выдохе произнёс парень, чувствуя, как небольшой разговор утомил его похлеще тренировок. Честное слово, он лично вколит Траску всё то, из-за чего ему сейчас приходилось настолько плохо.        — Всё сказал? — скептически отозвался Траск. — Я воссоздал не только Стражей, но и антидот, чтобы нейтрализовать способности всех мутантов. Всех без исключения.       Питер в ужасе посмотрел на учёного. Вот оно что. Вот зачем это всё было, зачем следовало создавать антидот, прикрываясь этой «тренировкой».        — Тогда и против моих изобретений никто не выйдет, и остальная часть правительства встанет на мою сторону. Я верну себе имя и статус.        — Убив ни в чем неповинных мутантов-испытуемых?        — Это вынужденная жертва. Я не только тестирую и улучшаю антидот. Он подходит не всем и пока не даёт долговременного эффекта. Есть множество нюансов, и ты поможешь нам их решить.        — Что ты…?        — Знаешь, кто такие альфа-мутанты? — перебил Траск. — Давай же, пораскинь мозгами.       Питер очень хорошо знал, кто это. Хэнк и сам не раз упоминал, что Питер входит в их число и относится к категории сильнейших мутантов на Земле, на уровне с профессором и, отчасти, Джин.        — Но есть еще и омега-класс. Эрик Леншерр, как пример. Непредсказуемые и опасные.        — Непредсказуемый и опасный тут пока только ты.        Траск пустил смешок, но в следующую же секунду вернул себе серьёзное выражение лица. Питеру это не понравилось. В его взгляде не было человечности. Это был взгляд преступника, хладнокровного убийцы. Всё, что двигало Траском, — задетая гордость, опороченное имя и пошатнувшееся самолюбие.        — Ключ к мутации Мистик — основной потенциал Стражей. Но ключ твоей мутации — фактическая неуязвимость для них. Я создам настолько быстрые машины, что мутанты не будут в силах даже заприметить, не говоря уже о том, чтобы бороться.        — Поверь, это так просто никто не оставит. Если не профессор и не Люди Икс, так другие тебя остановят.        — Твой оптимистичный настрой сейчас ни к чему.        — Реалистичный, — поправил Питер. — Мне тебя искренне жаль. Ты полнейший неудачник, который даже пальца того же презираемого тобой Эрика не стоит.        Боливар с по-прежнему пустым взглядом посмотрел на спидстера, ухмыльнувшись уголком губ. Он ничего больше не сказал, и парень вряд ли хотел бы ещё о чем-либо с ним говорить. В какой-то момент ему стало просто всё равно на то, что этот учёный может сделать с ним за слишком острый язык.        — Кстати говоря, Хэнк упоминал, что у тебя есть рецессивный признак, доставшийся от одного из родителей, — перешёл к другой теме Боливар. — Ещё одна способность, проще говоря. А вот что именно, он так и не сказал. Не поделишься?        — Конечно, — хмыкнул Питер, усилием воли удерживая себя от того, чтобы показать ему средний палец. — Моя вторая способность — притягивать неприятности на свой зад. Вот прямо сейчас этим и занимаюсь, запиши. Досталась она от матери, которой не повезло встретить моего отца, ну или же от отца, которому не посчастливилось встретить мою мать — неизвестно. Удачи.        — Я так и думал, что отвечать ты не собираешься, — с толикой ненатуральной грусти добавил доктор. — Но попробовать стоило. Что же тогда, продолжим испытания?