Мелодия бессердечных

      Ехали в тишине, минута молчания превратилась в часы, что сами грустили, оплакивая жизнь. Глаза пустые, а слезы прозрачные. Они смогли оторваться от охраны благодаря Сохену, теперь осталось потерпеть немного, совсем чуть-чуть мучений и все закончится. Хочется счастливого конца. Чимин держит на руках маленького Чонгука, укачивает уже минут пятнадцать, а тот все всхлипывает, сжимает в кулачках ткань рубахи омеги, прячет красные щеки в чужой груди. Хистачи рядом сам успокоился недавно, обнял хвост, что повис уныло, бросает взгляды на главнокомандующего. Альфа сидит с закрытыми глазами, откинув голову на стенку повозки и молчит. Юнги больше не ведется на такую маску безразличия и спокойствия, глядит глубже, а там горечи полное изобилие, осознание потери единственного родного человека, что обрел впервые за столько времени. И теперь никого. Альраун сидит на голове Намджуна под капюшоном, прикрыл лапами клюв, пытается согреться, нет ему не холодно, ему страшно. Пернатое создание боится за своих друзей, боится, что на месте старшего омеги мог оказаться каждый, не уверен теперь в своих целях. Ведьмак сидит тихо, держит поводья, смотря каким-то задумчивым взглядом вперед, а потом вздрагивает от надрывного голоса, который, к сожаленью, слышно хорошо: Кима и остальных разделяет тонкая ткань занавески.              — Папа… — опять начинает тяжело дышать мальчишка. — Я к папе хочу, где папа-а-а… — и снова горькие слезы.              — Тише, Чонгук, тише-тише. — укачивает Пак, но не так интенсивно: руки сильно устали держать пятилетнего альфу. — Ну, пожалуйста успокойся… — омега не выдержит, если тот продолжит.              — Чонгук… — все посмотрели на Каменного Алмаза, тот направил взор на свою маленькую копию. Глаза без единого грамма неприязни. — Мы не одни, он нас не оставил. — тянет руки к малышу, а в ответ глаза с неописуемым желанием оказаться в крепких объятиях. Сажает на колени, заставляя смотреть в глаза. — Наш папа передал мне кое-что — он будет ждать нас на той стороне, понимаешь? Мы с тобой справимся, мы с тобой одно целое, нам ничего не страшно, когда мы вместе. — и берет кулачек в свой кулак. — Не смей плакать, когда ты нужен кому-то, а особенно самому себе, ты обязан изменить мир ради себя же самого, ради папы и отца. Они любят тебя? — получает кивок. — А ты их? — еще один. — Я тоже. Поэтому не расстраивайся, просто знай, что в любом времени есть человек, который любит тебя всем сердцем, даже если он плохой, даже если не достоин любви, — все слушают, не перебивают слова, которые проходят сквозь, что-то они там оставляют, там, внутри. — Многие будут против тебя, но ты-то знаешь, тебя любят не избранные, ты не тот, кого можно назвать «не таким как все», ты один из нас, а мы копия тебя.              Омеги рот закрыли, зажмурив глаза, сдерживают истерику, им так хочется проплакаться, так хочется шепотом в темноте высказать все себе, и в дневное время накричать на всех. Видеть шокированные лица, знать, что кажется сказали лишнего, но жалеть не станут, с чего бы? Их никто не жалел. Так думают они все. Теперь никто не будет одинок, дают себе и каждому слово.              Им достался старый конь, идет, еле переставляя ноги, останавливается к концу дня и солнцестояния, кажется, засыпает. Юнги выходит первым, рассматривает бедное животное, что шагало целый день без передышки, гладит по морде, шепчет благодарности за труд. Обнимает, каждого сейчас жалко, каждому нужна поддержка, даже обычному коню. Говорит всем, что нужно постоять хотя-бы минут пятнадцать, дать бедняге отдохнуть. Все вышли размять ноги, но маленького Чонгука Каменный Алмаз с рук не выпускает, а тот успокоился наконец и просто лежит на крепкой груди, надув губки, обнимает ручками за шею. Намджун, так с фамильяром на голове, разминает ноги от долгого положения сидя. Небо окрашено в розовый закат, омеги смотрят на него с восхищением, будто никогда не видели. Так и есть, в Грамире такого нет, там лишь тучи, что не дают ни днем солнца увидеть, ни ночью звезд. Почему все не любят тучи, почему им, таким пушистым, большим, скрывающим от жары, спасающим людской посев не дать чуточки любви. Да, небелые, не пропускают солнце, некрасивые, но почему плохие? Потому что «не те». «Ну и что» — думают омеги, в Грамире нет солнца, там много туч, постоянный холод, но это их дом, там их семья, там живут люди, познавшие все прелести жизни, настоящие, прямолинейные, без лживых улыбок, не идеальные, но зато свои. Говорят, в Аморе много убийц, много почерневших душевно существ, но в каждом уголке вселенной есть такие. Хмыкнув, они повернулись, посмотрев на альф.              — Так, — стоят мужчины, облокотившись на повозку, Ким держит руки в карманах, перебирая ниточку. — Зачем тебе нужны были те хвосты Кицунэ? Я изначально знал, что ты привез с границы, но зачем?              — Мне наплели, что они усиливают энергию любой силы, любого существа, но была проблема, которая встала у меня на пути. — подал голос Чонгук.              — Сопротивляемость аур Каменных Алмазов и Кицунэ. — кивнул Намджун. — Но она тебя обошла стороной.              — Да, наша армия терпела большие потери. — говорит, и не видно, что не жаль. — И тут узнал о них, я мог убить любого за них, за шанс моих людей. Встретил по пути в Грамир охотника, он то мне и предложил купить их, где он взял столько, знать не хочу. — хмурится. — Я бы никогда не посмел, но ситуация… Я был ослеплен мыслью — «Одна смерть или несколько тысяч», выбрал первое.              — Главное, что ты понимаешь это. — похлопал поддерживающе по плечу, но не сильно, чтобы не разбудить только заснувшего ребенка. — Наша задача сейчас это позаботиться о нем, о нас всех. А потом, — посмотрел на друзей, что сами засмотрелись на засыпающее солнце. — Можно подумать и о будущем. — а после добавил. — Я сожалею.              — Нет, не надо. Я не прощался с ним, поэтому еще встречусь.              Когда же они собирались двинуться дальше, то лис подошел тихонько к Чонгуку, обняв сзади, еле выглядывая из-за плеча, хихикнул. На вопросительный взгляд альфы, он ответил:              — Ты словно заботливый отец. Тебе очень идет. — на это главнокомандующий только улыбнулся кратко, а Чимин ахнул. — Улыбайся почаще, тебе очень идет улыбка. — и, поцеловав быстро в щеку, убежал в повозку, оставляя мужчину замершим на месте.              — Голубки. — фыркнул Хистачи, но сам расцвел от счастливого друга. Сидит он вместе с Намджуном и фамильяром на облучке.              — Мы тоже так можем. — будто просто так подчеркнул Ведьмак, а Тю только закатил глаза и залез на крышу повозки.              — Ох, правда? — искусственно удивился парень, приоткрыв рот будто от шока. — Мм, я не знал, Намджун. — и сразу после слов притянул к себе лицо альфы впиваясь губами в чужие, отстранился лишь спустя несколько секунд. — Я не романтик, Ким.              — Ах, да? — усмехнулся уголком красных губ и потянулся снова, но омега пальцами отвернул его голову в сторону дороги.              — Поехали, Намджун. — и улыбнувшись хитро, положил голову на плечо мужчины.              Поле закончилось, прошли леса, обошли болото. Столько времени потратили, столько сил. Но они дошли, теперь осталось немного. Вышли из повозки: дальше только пешком, дальше висячий мост, а под ним пропасть. Нельзя, чтобы все было зря. Юнги сказал, что оставлять среди непонятного места бедного коня нельзя, он очень помог им, надо отплатить. Уговаривать не стали, бесполезно. Отцепив от упряжки и, взяв поводья, повели за собой. Мальчишка проснулся, слез с сильных рук, решил идти сам, но за ладошку все-таки держал. Пак наблюдает за неуклюжими шагами ребенка и пытается не улыбнуться, это маленький Чонгук, его будущий альфа. Но в следующую секунду нахмурился, остановил его за плечико, заставляя остановиться всех. Присел рядом на корточки и по щечкам провел ладошками, но пятна не оттираются. Посмотрел на остальных, мол, может поможет кто? Все поочередно осмотрели мальчика, на что тот хмурился и недовольно бубнил, только потом, когда уже проверили животик, поняли, что пятна эти разбросаны по всему телу.              — Он заканчивает цикл. — осенило Намджуна. — Становится Каменным Алмазом. — и все выдохнули. Малыш просто взрослеет.              И вот они стоят прямо пред мостом, доски потрепаны временем, веревка трепещет на ветру, того гляди и порвется. Мин оглядел коня, что сам боится идти дальше, но омега гладит его за ушком, обещает провести через этот путь и тогда он сможет отдохнуть. Первым ступил на мостик, на удивление ни что не шелохнулось, сделав еще пять шагов, он повернул голову и сказал, что лучше переходить по одному. Когда он оказался на другой стороне, махнул рукой подав знак. Следующий пошел Чимин с Тю на плече, а второй наблюдал внимательно за концами троса. Хистачи решил идти последним, стоял и наблюдал за главнокомандующим. Чонгук шел ровно не опасаясь, а его копия мотала головой по сторонам, чтобы все рассмотреть. Ведьмак крикнул Юнги, чтобы тот шел более аккуратно, ведь конь очень тяжелый. Кивнув, он начал делать первые шаги по деревянным дощечкам, попутно поглядывая назад, на коня. Все было хорошо, пока мост не начало качать из-за сильного порыва ветра, от чего Мин чуть не свалился. Животное сзади него напуганно заржало, но омега успокаивает, тянет за собой. Осталось немного, но подумав, парень протиснулся назад, между веревкой и конем, толкая того вперед. Вот животное на этой стороне, но внезапно трос лопается, а мост опадает в сторону. Все вскрикивают от испуга, особенно напуган Юнги, который успел схватиться хвостом за балку от троса. Тю подлетает и опирается в спину Хистачи, толкая вверх, а там его за руку хватают остальные. Намджун с тихим матом притягивает и обнимает, руки его трясутся, а сердце стало бешенным. Кажется, на миг потерял рассудок.              — И все ради коня. — вздохнул Ведьмак.              — Он нам помог, а я помог ему. Надеюсь, о нем там будут заботиться. — виновато улыбнулся Мин.              Огромная стена не позволяла пройти дальше, но в ней было отверстие. Альраун подлетел и сел прямо туда, замер каменной статуей, напугав Чимина и Мина, но буквально через секунду снова задышал. Земля затряслась, а стены разошлись в стороны, оказавшись за ней, та снова закрылась. Пройдя сквозь толстенные деревья, перед глазами открылись высокие здания из камня, они будто упираются в небо, перед входом арка с фонарями, что освещают округу. Наконец, дошли. Они подходят ближе, и только сейчас замечают людей в капюшонах. Друиды стоят смотрят на чужаков, и выходит из кучки один, снимает накидку с головы, улыбается, приветствуя.              — Я долго ждал, Намджун. — и обнимает второго дружески, а фамильяра гладит по голове. — И тебя, Тю.              — Прости, друг, если бы ты знал, что за путь мы прошли. — в ответ улыбается, но устало.              Альфа смотрит на остальных, что тихо стоят и не подают звука.              — А вы…? — взгляд Друида такой, будто знает каждого, но делает иной вид.              — Это мои друзья, встретил каждого случайно, но судьба, не иначе. Это Чимин и его друг Юнги, главнокомандующий страной Амор, сын Сохена, которого вы также должны были ждать, и… — смотрит на коня, что почти спал.              — Его зовут Маркус. — ответил Хистачи и погладил «Маркуса» по гриве.              — …Маркус, да.              — Где же сам Сохен?              — Он не смог. Я пришел к тебе… — начал Ким, но был перебит.              — Знаю, проходите за мной. — все остальные расступились по сторонам, пропуская вперед.              Стены здания были покрыты деревом, что создавало более теплую атмосферу нежели камень. Они шли по большим коридорам, проходили мимо библиотеки, от вида которой омеги удивленно вздохнули. Малыш, держась за ладошку Чонгука, еле поспевал за всеми. Когда они вошли в большую круглую комнату, что была заполнена стеклянными шкафами, то двери резко закрыли, а на ней засветилась печать. Чонгук нахмурился, дотронувшись до дерева, его руку обожгло.              — Что это все значит, Чон Хосок?! — рыкнул Ким.              — Тю, — махнул рукой альфа и тот подлетел к Друиду, садясь к нему на плечо. — Ты отлично справился с задачей.              — …Что…? — не понимал ничего Ведьмак. — Тю…              — Прости, Намджун. — очень грустно сказал питомец. — Простите меня все, но я не мог по-другому.              — Что происходит? — не показывает страха Юнги, держит хвост наготове. — Намджун, ты уверен, что они нас ждали?              — Теперь нет. — загораются татуировки, но потом все будто становятся легче, сил будто и не было никогда. — Что за…?              — Печать. — отвечает на не озвученный вопрос Хосок, показывая на светящийся легким светом круглый вырез на деревянном полу. — Я не хочу причинять вам вреда, поверьте, просто меры предосторожности.              — Зачем, черт возьми?! — сжимает зубы Ким, как и кулаки. — Если ты про книгу, то не волнуйся, мы уже все знаем.              — Павда? — не удивлен. — Я лишь хотел сказать, что могу помочь, могу выпустить их из вас. — смотрит на омег. — Это были очень сильные люди, которые хотели построить свое будущее, но пошли по наклонной. — отвернулся, чтобы взять что-то из стоящего рядом стола. — Пак Чимин, Мин Юнги, Ким Намджун и Чон Чонгук. Вы можете помочь изменить будущее, я прошу вас, помогите нам всем.              — Что не так? Почему мы? — задает логичный вопрос Чонгук.              — Все начнется с тебя, Чонгук. Ты вырос без родителей, они погибли еще в твоем неосознанном возрасте, но знаешь ли ты как? — направил его вопросом Друид.              — Дядя рассказывал, что на них напали, пока те ехали из Форана. — ответил без заминки альфа. — Они пересекли границу, поэтому основ для обвинения правительства Форана не было.              — Но ты-то знаешь, что это были они.              — Безусловно.              — Я ничего не понимаю. — повертел рукой Кицунэ. — К чему эти вопросы? И как Сохен смог с вами связаться, если он… Не от сюда.              — Ох, мы знакомы еще с коронации сына Чонов, с его первой свадьбы. — улыбнулся воспоминаниям мужчина. — А с семьей альфы был знаком еще дольше. Я сразу сказал им, что их ребенок наделен силой предвидения, но те только отмахались от моих «глупых мыслей». Кто еще и глуп. — достает из шкафчика в столе пергаменты. — Но он видел будущее своего ребенка, видел, что произойдет с миром. Но рассказать кому-то боялся: думал, посчитают неразумным. — и подает им всем длинные листы.              Каждый раскрывает, смотрит на свою копию. Все изображены в традиционных нарядах своих стран. У Чимина красное кимоно с длинными рукавами, а в руках веер, глаза жгучие, несколько дикие, а волосы расплетены, ни как у Юнги, у того кимоно желтого оттенка, смотрит будто в душу, но сам взгляд теплый, не злой, не скользкий, а улыбка на губах мягкая. Намджун не видит ничего странного, видит себя, как обычно — рабочая рубаха, свободные штаны, да книги в руках, но вот главнокомандующему не нравится, не нравится, как пусто в ответ глядят, так холодно, он не такой, сейчас не такой. И меняться ему нравится.              — Получается, — нервно перебирает пальцами края пергамента лис. — Мы просто переродились? Это ведь мы, одно лицо.              — И да, и нет. Переродись вы все, но в ваших телах, — указывает на омег. — По две души. Их нужно выпустить, им нужно обрести покой, что бы они не сотворили раньше, каждый имеет на это право.              — Но… — моргает часто лис. — То есть, наши чувства, то что зародилось в нас к друг другу это все не принадлежит нам? — и потерянно смотрит на Каменного Алмаза.              — А сам ты что ощущаешь? — спрашивает Друид.              Пак смотрит на портрет, опускает его и берет ладошку своего альфы, что сжимает в ответ, кажется, ему этого хватило.              — Папа Чонгука решил спасти своего ребенка от участи быть всегда погибшим. Каждый раз перерождаться вновь, любить вечность одного человека. Это сильный омега.              Чимин стоит, смотрит на свою копию, потом кусает губу и, опустившись на корточки, перед этим отойдя на расстояние от других, ближе к ребенку, что рассматривает старинные артефакты, показывает ему портрет.              — Скажи, он красивый? — краснея спрашивает он у альфы.              — Да. — кивает, чем немного расстраивает омегу.              — А вот, смотри еще. — подносит к своему лицу. — Кто из нас красивее? — и с надеждой смотрит на мальчишку.              — Ты мне нравишься больше. — тихо ответил, чуть краснея.              — Ой, скажешь тоже. — улыбается Пак, кладя руки на горящие щеки.              — Чимии-и-ин. — с небольшим укором и смешком зовет друг.              — Ну что? Не буду же я спрашивать у Чонгука, какой тип ему нравится больше.              — А у ребенка спрашивать ничего не мешает. — шепчет Хистачи, легко ударяя парня. — Тут так много всего.              — Точно, куча книг старинных. — и подходят к одной, мельком читая строки, замирая на миг, а потом глаза загораются новой жизнью.              — «Проложили путь от неба до моря, но так и не стали теми, кем мечтали. Внутри них бушует зло, но любви намного больше. Мечтали стать господами, но стали пустотой». — хмыкнув, оба посмотрели на друг друга.              — Какая же ложь, никто не понимал нас изначально. — с твердостью произносит Чимин.              — А что именно случилось с ними, что решили уничтожить всех? — поинтересовался Намджун.              — Я не знаю точного ответа, а врать не буду, лучше узнать все из первых уст. — и смотрит на омег, что рассматривают картины.              — Что? — не понимают они.              — Давно вы тут? — потемневшим взглядом смотрит на парней Хосок.              — Ох, — усмехнулся лис, отбрасывая портрет на стол. — Как понял?              — Только ты имеешь такой взгляд.              — Сочту за комплимент. — разминает шею, а потом потягивается. Оглядывает всех, останавливая взгляд на главнокомандующем, после чего улыбается и шепчет. — Как же я скучал, Чонгук. — обнимает, а тот вдыхает запах и понимает, не тот. Замечая реакцию альфы, омега отстраняется, злится тихо, но недолго. — И ты здесь прелесть? — смотрит на маленького Каменного Алмаза. — Как твой папа?              — Заткнись. — твердит главнокомандующий.              — Что? — с неким презрением спрашивает, но после усмехается громко. — Ах, вот оно как! Ты теперь любишь своего папочку? Помнится, ты ненавидел каждого из своей семьи.              — Я не он, Чимин, поэтому заканчивай этот цирк.              — Цирк… — горько шепчет и снова смешок. — Да ты просто не знаешь ничего о своей семейке. Я открыл глаза ему, открою и тебе.              — Не надо, Чимин, мы не за этим. — останавливает его Хистачи, и еле взгляд отрывает от любимого. — Чон Хосок, мы пришли попросить вас об услуге. Мы хотели бы оставить этих мальчиков.              — Ты хотел, не я. — отрезает лис.              — Что? Но мы же договорились! — шипит на друга Мин. — Ты сам согласился на это!              — Перестань верить всему, что я говорю, Юнги! Это и погубило тебя в прошлый раз, ты поверил моим скользким, лживым словам и был убит тем ублюдком!              — Я доверился тебе, потому что ты мой друг! — чуть ли не плачет гневными слезами Юнги, а где-то за спинами альф спрятался пятилетний напуганный ребенок.              — Нет… — не держится и Кицунэ, слезы капают, а лицо неприкосновенно эмоциями, кажется, растерял во времени. — Мы не друзья и никогда ими не были. Мне нужна была твоя сила и я получил ее.              — Я не… Подожди… Ты не мог. — замер Юнги.              — Это я на самом деле напустил народ на ваш дом, из-за меня, — видит, как сужаются чужие зрачки, как удлиняются когти. — Вы потеряли ребенка.              — Убью… Убью! — хочет кинуться, но застолбенев от крика в голове, жмурится, ведь его просят не причинять боль другу, просят не ранить. Сжимает зубы, а слезы катятся.              — Ты использовал ребенка как рычаг. — рычит Ведьмак, вставая перед своим омегой.              — Да. Да! Я именно так и поступил! Я ублюдок! — не замечает, что лицо его покрыла боль. — Единственный, кто мне важен это я сам! Я, я, я! И никто больше! Ах, — хватается за голову. — Даже Чонгука не любил, никого и никогда… Хватит! Заткнись! — и падает будто замертво.              

***

      Здесь как-то темно, смотрит на свои руки, они полупрозрачные. Именно в таком месте был Чимин все время? Грустно. Слышит голоса, кажется, его зовут, может стоит выйти. Стоит, но он не может.              — Почему не ушел? — появляется перед ним его копия, только с длинными белыми волосами, и в кимоно как на портрете. — Пошел вон.              — Нет. Ты мне расскажешь, как все произошло на самом деле, иначе я останусь с тобой здесь надолго.              — Хах, что ты хочешь узнать? И так все понятно, вам сто раз рассказывали историю о монстрах, что почти погубили мир. Этого хватит.              — Я не верю. — сжимает кулаки Чимин.              — Мне без разницы, уходи. — и поворачивается, но был остановлен громким:              — Ты любил не Чонгука, да? — крикнул Пак лису. — Я периодически видел на протяжении восемнадцати лет сны. Я видел…              — Что ты видел? — смотрит потемневшим взглядом. — Ты ничего не знаешь.              — На самом деле... Ты хотел быть с Чон Сону — отцом Чонгука, не так ли?              В истории много лжи, его правда станет истинной.