Возможно, в другой жизни?
Не забывай меня.Я не там, где ты оставил меня.
Наконец-то всё встаёт на свои места.Я понял, что такое любовь.
Твоё имя — мёд и вино на моих губах. Оно невероятно на вкус, когда его произносишь.Мы же не забудем друг друга, да?
Каждую ночь я засыпаю в надежде встретиться с тобой во сне.Всё, что я люблю, становится тем, что я теряю.
Я потерял уже слишком много, не могу потерять ещё и тебя.Ты дорог мне.
Не иметь возможности прикоснуться к тебе — настоящая пытка.Надеюсь, ты обрёл то, что искал. Надеюсь, ты счастлив сейчас. Надеюсь, что будешь.
Ты лучшее, что со мной происходило.Счастливого рождества. Я хотел бы быть рядом.
Ты моё наказание.Для меня света в будущем нет.
Ты заслуживаешь быть счастливым. Значит, мне всё же стоит уйти.Позволь попрощаться.
Небольшая стопка подписанных фотографий лежала перед женщиной на столе. Когда она отправилась на чердак, чтобы найти в коробке с посудой блюдце на замену нечаянно разбитого, то и предположить не могла, что наткнётся на импровизированный тайник. Поначалу хотелось поистерить и устроить мужу скандал по приходе домой. Однако первый эмоциональный всплеск быстро прошёл, и его место заняла заинтересованность. Джамия была не из той категории людей, которые вступают в брак с теми, кого едва знают. Эта женщина могла похвастаться почти что энциклопедическими знаниями о душе Фрэнка Айеро. Да он и сам с радостью доверял ей всё, что у него было: и сердце, и мысли, и страхи — так было спокойнее; понимание, что его принимают таким, какой он есть, с импульсивностью и некоторой мнительностью, дарило ощущение почвы под ногами, вселяло надежду. Джамия знала о Фрэнке всё. До этого небольшого происшествия. Вопросы жужжали и ворочались в её голове, пока она просматривала уже по второму кругу каждую фотографию. Джамия понемногу пила обжигающе-горячий травяной чай и терпеливо ждала возвращения Фрэнка. В окно небольшими порывами ветра заглядывал апрель, заставляя Джамию иногда подёргивать плечами от прохлады. Поглядывая время от времени на часы, она нежно поглаживала уже порядком округлившийся животик, успокаивая таким образом и себя, и девочек. Скрежет замочной скважины, шелест пальто и небольшой сквозняк. Тёплый, слегка хриплый голос, заполонил дом: — Милая, я дома. Представляешь, сегодня… Айеро остановился посреди гостиной и прекратил развязывать галстук. Джамия поставила чашку на стол и подняла на мужа вопросительный взгляд. Ни гнева, ни ревности, только интерес. Фрэнк внимательно посмотрел на стопку фотографий на столе, параллельно продумывая возможные варианты дальнейших событий. Но ни в один из них не входило сочинение легенд — эту привычку бывший агент Айеро оставил в Бюро в тот день, когда покинул свой пост. В их семье было негласное правило: лучше сказать правду, какой бы она ни была, чем исказить всё и лишить себя доверия близких. Поэтому, наконец сняв галстук полностью и отложив его на спинку кресла, Фрэнк прошёл на кухню, взял стул и поставил его прямо перед креслом жены и столиком с «уликами». Через некоторое время, он произнёс с тяжёлым вздохом: — Спрашивай, отвечу как есть. — Хорошо, Фрэнк. Что же… — Джамия разбила лёгким движением руки стопку полароидов и взяла первую попавшуюся фотографию. «Ты лучшее, что со мной происходило». Джамия улыбнулась и протянула фотографию мужу, а потом спокойно задала первый вопрос: — И как давно ты получаешь такие послания? — Чуть больше полугода. — Ты знаешь, кто отправитель? Он бы мог сказать, что это наверняка кто-то из студентов, но это звучало бы дёшево и слишком неправдоподобно для реальной жизни, вовсе не имеющей ничего общего с популярными мыльными операми. — Точно нет, но догадываюсь. Когда агент Айеро поднял взгляд на жену, он заметил, как плотно сжались её губы, как напряжённо стали постукивать её пальцы по кромке чашки, хотя глаза выражали согревающе холодное спокойствие. Заключив руки в замок и облизав пересохшие от волнения губы, Фрэнк твёрдо произнёс: — Я не ответил ни на одно. — А вот это зря. Твоё молчание — невербальный знак принятия всего того, что изложено на этих фотографиях. Ты не отказываешь, но и не отказываешься. Это неправильно. Ты же держишь душу человека, которому явно не безразличен, за поводок. — Ты считаешь, стоило ответить? Теперь удивление сквозило в голосе и жестах бывшего агента. Он не ожидал, что на эту ситуацию можно взглянуть под таким углом. — Конечно. Фрэнк, послушай, — Джамия поставила чашку с чаем и взяла руки Айеро в свои, таким образом пытаясь собрать его, распадающегося на кусочки от волнения, в единое целое. — Я знаю, что ты меня любишь. Я верю тебе, верю в тебя, и всегда буду рядом, что бы ты ни выбрал в итоге. Казалось, после этих слов что-то внутри Фрэнка перестало держать его в постоянном напряжении. Устало выдохнув, он положил голову на колени Джамии, позволяя ей лёгкими касаниями развязывать свои мысли-морские узлы. — Значит, стоит пойти на встречу? — неуверенно поинтересовался Фрэнк через некоторое время. Джамия вопросительно посмотрела на него в ответ. Вместо слов, Фрэнк ненадолго скрылся в прихожей, чтобы вернуться в гостиную с молочного цвета конвертом. Джамия сразу же поняла, что это. Однако вместо фотографий в нём была небольшая записка: пару строк и координаты. — О, тебе прислали приглашение… — И я не знаю, как правильно поступить. — Глупый, конечно же принять. Как следует действовать дальше, поймёшь по ситуации. Фрэнк повертел в руках кусочек бумаги, ещё раз пробежался глазами по короткому посланию и после этого маленького ритуала кивнул. Да, похоже, пора поставить в этой истории точку.***
Снаружи белоснежные стены, новенькие окна — привлекательный фасад, внутри — пустота, лишь балки перекрытий над головой, соединяющие две стены, которые никогда не станут домом кому-либо. Проём между двумя фальш-стенами, бетон и строительные лампы. Удивительно, но этого призрака до сих пор не отключили от городской сети, и свет исправно горел на протяжении всего помещения-коридора. Таких строений, ошибок человеческой беспечности и алчности, пытающихся захватить каждый кусочек земли, было довольно много по всему миру. Дома-призраки, обречённые не быть достроенными вследствие многих факторов: от нехватки средств до неверно выбранного под строительство места, привлекали довольно разнообразную публику. И во время службы агент повидал множество людей, предпочитавших подобные укромные уголки для важных встреч. Вот и сейчас дом-призрак впустил бывшего агента внутрь для того, чтобы он встретился с другим призраком из прошлого. Его слегка сутулая фигура, отмеряющая шагами расстояние от стены до стены в ожидании гостя, мгновенно замерла, как только стало понятно, что он больше не один в этом помещении. — Я думал, ты уже не придёшь. — А я сперва и не хотел. И снова между ними молчание. Привычное за многие годы, но почему-то невероятно раздражающее сейчас. Он изменился за эти несколько лет. И впервые стоял перед агентом на расстоянии вытянутой руки. И, видит бог, Айеро понятия не имел, что ему делать с таким «сюрпризом» теперь, когда жизнь только обрела размеренный ритм. — Рад тебя видеть. — Не могу похвастаться тем же. Хотя внутри всё кричало об обратном, агент упорно игнорировал своё второе я, грубо заставляя его замолчать. В конце концов, он не подписывался на то, чтобы быть кем-то наподобие сторожевого пса, которого нерадивый хозяин время от времени оставляет наедине с самим собой, а потом вдруг объявляется и ждёт проявлений любви и вечной преданности. Ну уж нет, ни за что. Ещё бы дыхание так не перехватывало, и руки не дрожали. — Мне нужна твоя помощь. Хрипло, неуверенно. Невысказанные слова раскачивались на нити напряжения между двумя мужчинами, будто канатоходец во время дебюта. Губы сжимались в тонкую напряжённую линию, запирая внутри души всё, что хотелось выразить. А очень хотелось обнять и не отпускать. Но можно ли, возможно ли?.. Что делать теперь? — Зачем? Спустя несколько лет… Я думал, мы завершили нашу игру и с миром отпустили друг друга. Молчание начинало обретать формы бетонной плиты, стремительно спускающейся на голову Фрэнку. Он ощущал, как его кровь начинала бурлить от возмущения, отдаваясь стуком в висках. — Занимательная форма общения у нас, не находишь? Посланиями на фотографиях. Романтично, конечно, но для чего? Скептически выгнутые брови агента, скрещенные на груди руки, едкость голоса заставили Джерарда вздрогнуть. В его глазах бурлила смесь из отчаяния, вины и ярости на нечто от него не зависящее. Он сейчас стоял, нервно покусывая губы, перед последним человеком, к которому мог обратиться, единственным, кому ещё доверял, но не видел ответного отношения в его глазах. И это открытие невероятно ранило. — Айеро, если ты думаешь, что я буду умолять тебя о помощи, то глубоко заблуждаешься. — Мне от тебя ничего не надо, Уэй. — Мне жаль, что мне больше не к кому обратиться. — Послушай, Джерард, — тяжело выдохнув и прикрыв глаза, начал Айеро. — Ты исчезал из моей жизни дважды. Внезапно и слишком резко. Будто и не было. А потом вновь возникал. Последняя игра меня порядком утомила, да и в том послании, что я обнаружил тем рождественским утром рядом с телефоном, было предельно ясно для меня сказано, что игра окончена, занавес опущен. Я принял это, ушёл из Бюро — моя жизнь сильно изменила декорации. Я больше не хочу погони и адреналина, потому что мне есть о ком думать и заботиться. Джерард, я женат, скоро стану отцом. — Да, я знаю. У тебя замечательная жена. Со стороны агента раздался то ли рык, то ли стон. Теперь в его глазах кипело отчаяние. — Что ещё ты обо мне знаешь? Хотя нет, не отвечай, пожалуйста, иначе я сойду с ума. Джерард засунул руки в карманы пальто и будто весь сжался. Напряжение начало колоть кожу. Не так он себе это представлял… — Всё кончено, понимаешь? Я боюсь снова ввязываться с тобой в авантюру, я не хочу подвергать опасности семью, которую только обрёл. Ты ведь должен понять меня, Джерард. Да и кроме того, я понятия не имею, чем могу теперь тебе помочь. Я агент в отставке, преподающий в академии! — Не поверю, что у тебя не осталось знакомых в Бюро. — Джерард, ты слышишь меня? У меня наконец новая жизнь. Счастливая жизнь. Без тебя. И что же теперь? Ты вновь появляешься из ниоткуда. Я уже чувствую, как трясётся земля под моими ногами, потому что ничем хорошим лично для меня твои игры не заканчивались никогда. — Хочешь назвать меня причиной всех своих несчастий, Айеро? Я ведь не заставлял тебя совершать должностные преступления ради меня. У тебя всегда был выбор. Казалось, что вся робость в его движениях испарилась в одно мгновение. Сейчас он был похож на хищника, готового к прыжку на жертву. — Ты меня провоцировал. Играл мной, как хотел.Три
— А ты, значит, безвольная марионетка в руках коварного кукловода? — А разве было не так? Сколько раз я прикрывал тебя! Моё начальство, чтобы ты знал, меня за это по голове не гладило.Два
— Ты мог сдать меня ещё в самый первый раз. Но не сделал этого. Ты, именно ты развязывал мне руки и только подстёгивал придумать что-нибудь такое, что точно заставит тебя, наконец, понять, на чьей ты стороне! Но нет… Тебе же было интересно, что будет дальше, каков финал! И кто тут ещё кем управлял? — Конечно, давай разыграем сейчас жалкую сценку из второсортной мыльной оперы «они друг друга не поняли и что из этого вышло»!Один
— Чёртов псих! — А ты не лучше.Ноль
Переглядки, больше похожие на игру в Дартс, закончились так же внезапно и неожиданно, как и начались. Только через некоторое время они поняли, что сжимают друг друга в объятиях до боли, будто пытаясь выразить всё, что накопилось за эти годы. — Я ненавижу тебя. Убирайся к чёрту из моей жизни, — всё ближе прижимаясь к человеку из снов, лихорадочно шептал агент. Ближе. Касаться губами выглядывающей из-за ворота ключицы и родинки на ней. Ему казалось, будто внутри него сейчас был торнадо, разрушающий его прямо до основания. Пальцы, сжимающие ткань чёрного шерстяного пальто, горели, лёгкие покалывало от запаха, казавшегося таким странно родным и правильным, внутри что-то спотыкалось и продолжало свой смертельный марафон, трепетало, взлетало и падало. Хотелось зажмурить глаза так сильно, как только возможно, лишь бы запомнить надолго эти краткие мгновения обретения, ощущения целостности. — Я знаю. Но это не взаимно, даже не надейся, — хрипло смеясь, отвечал Джерард, прижимаясь щекой к коротким волосам, с упоением проводя по ним самыми кончиками пальцев. В конце концов они отошли друг от друга, снова привыкая к объятиям пустоты. Былого гнева, испуга в глазах агента и его любимого преступника не было. Лишь необъяснимо сладкое, ранящее чувство и тревога о будущем. — Я действительно могу тебе помочь? — Надеюсь на это. — Мне стоит пытаться узнать, что произошло? — Не надо. Спокойнее спать будешь, поверь. Это старые счёты, Фрэнки. Но мне нужно исчезнуть по-настоящему. Не как в прошлые разы. Сам не справлюсь, нужна поддержка профессионала. — Если бы ты мог держать себя в руках, то не прокололся бы и раньше. — Что же, у всех бывают свои слабости, — устало улыбаясь и снова пряча руки в карманах пальто, заключил Джерард. Что-то в его взгляде снова напоминало Фрэнку того мальчишку с русыми волосами со старой фотографии в его блокноте. Лишь небольшие морщинки возле уголков глаз, остро выступающие скулы и беспорядок на голове кричали о том, что время неумолимо бежит, никого не щадя. — Кому как не мне об этом знать, — усмехнулся агент, копируя позу своего визави. — Я сделаю всё, что потребуется, Джерард, обещаю. — Спасибо, мой милый агент. — Хватит паясничать, я могу передумать. — Всё-всё, беру свои слова обратно, — поднимая руки в сдающемся жесте, насмешливо произнёс Уэй. Агент Айеро лишь покачал головой, понимая, что именно из-за своего ребячества Джерард еле уносил ноги от серьёзных передряг. Он всё воспринимал как игру, пытался поступать, как лучше, а получалось наоборот. Вот и сейчас, зная, что к нему подобрались как никогда близко, стоит и почему-то держит его, Фрэнка, руки, в своих, мечтательно улыбаясь. Один бог (или чёрт) знал, что творилось в его голове в тот момент, но агент, как бы ему ни хотелось спускать мечтателя с небес на землю, всё-таки решил уточнить кое-что: — Джерард, прости, что я не отвечал. Я… — Не надо. — Строго, пронзительно смотря прямо в душу Айеро, попросил Уэй. — Я знаю, что ты хочешь сказать, однако момент не самый подходящий. — Нет, нам нужно решить ра- Закончить фразу ему не дали горячие, слегка пересохшие губы. Казалось бы, невинное прикосновение, а сколько эмоций, электрических разрядов пошло по конечностям агента, срывая рубильник его самоконтроля. И вот он уже не замечает, как сильно хватает чужие волосы, как отчаянно впечатывается губами в губы, как трепещут ресницы обоих. — Гореть кому-то в аду… — О, можешь не волноваться, я прихвачу тебя с собой. Чтобы скучно не было. Водоворот ощущений, переплетение сердечных ритмов, клятвы-прикосновения и взгляды-обещания… Наваждение растворилось лёгким, почти что дружеским поцелуем в уголок губ агента, вызвавшем на его лице лёгкую улыбку. Как только он раскрыл глаза, то заметил стремительно удаляющегося в сторону выхода Уэя, по дороге напевающего какой-то мотив из старых кинолент. — Подожди! — окрикнул его агент. — Как же мне найти тебя? Чтобы передать все документы и… Джерард остановился у дверного проёма чтобы, очаровательно улыбнувшись, прозвенеть в воздухе маленькой связкой ключей. — Я знаю, что ты не продал её, а просто переехал. — Не устаю поражаться твоим способностям, Джерард. — А я твоей удачливости. Кстати! Джамия настоящее сокровище, и я бы на твоём месте поскорее увёз её подальше от Джерси. — Ты вот сейчас серьёзно? После всего, что сейчас было? — Тебе нужна стабильность, Фрэнк. Все эти обычные хлопоты нормальных людей. Дети, семейные праздники. Тихая оберегающая любовь, в конце концов. — Да, ты прав… Я и сам давно это понял. Наверное, просто пришло время что-то менять и… — Идти дальше. Оба тепло улыбнулись. — Знаешь, я бы с радостью сейчас бросил всё ради спокойной жизни на другом побережье. А ещё небольшого сада. Всегда хотелось быть счастливым, как все. Но мы оба знаем, что для меня это всё невозможно. Поэтому я буду рад, если это обретёшь ты. — И всё-таки некудышный из тебя злодей, Уэй. — А у тебя размытые нормы морали, Айеро. — Прошу отметить, твоими стараниями. — Ты неисправим, агент Айеро, — с тёплой улыбкой сказал Уэй и направился к выходу. Он исчез в тумане сумерек, оставив ошеломлённого Фрэнка стоять посреди помещения. Под высоким потолком ветром раскачивалось несколько слабо горящих строительных ламп, свист гулял по голым бетонным стенам. Бывший агент Федерального бюро расследований прикрывал широкую улыбку ладонью, абсолютно не веря в произошедшее. «Ты моё наказание», — вертелось в его голове.