I just wanna be loved.

В то утро Номер Пять проснулся необычно рано — солнце ещё только поднималось из-за горизонта, озаряя комнату первыми лучами, скользившими по лицам детей. Поморщившись, он медленно стал открывать глаза, будто боясь, что тепло, которое он чувствует рядом, исчезнет, как ночное наваждение, ведь уже пару лет ему снятся слишком реальные сны про Лили, где они вместе и безумно счастливы и где нет ни отца, с его вечными упрёками, ни преступников, которых им надо ловить, рискуя жизнью, где Лили может спокойно выступать в театре, а он — любоваться ей одной. Но когда он окончательно раскрыл глаза, тепло никуда не ушло, как и легкое дыхание девочки, лежащей рядом. Номер Восемь все также прижималась к его груди, слегка щекоча ее носом, и парень невольно залюбовался тем, насколько во сне она похожа на ангела также, как в детстве, не сдержавшись, он аккуратным движение убрал непослушную прядь с ее лба и легонько поцеловал в макушку. Девочка улыбнулась во сне, и ещё крепче его обняла, а он прижался своим лбом к ее и прошептал. -Я больше никому не позволю отнять тебя у меня, Лили, и буду бороться за тебя до самого конца. А Лили, все ещё старательно делавшая вид, что спит, лишь сильнее заулыбалась, уткнувшись в грудь парня так, чтобы он не смог увидеть выражение ее лица, и вслушиваясь в биение его сердца. -Ты же уже проснулась, верно? — в утренней тишине голос Пятого казался громче обычного, а недавнее пробуждение прибавило к нему ещё немного хрипотцы, сделав более взрослым, отчего вопрос прозвучал несколько грубее, чем хотелось мальчику. -Никогда не понимала, как ты это определяешь, — девочка оторвала личико от фирменного жилета парня, и улыбнулась, подняв голову так, чтобы видеть лицо парня. -Это опыт, малышка, — посмеиваясь ответил парень, ведь не говорить же ему, что вместе с ней просыпается и ее сила, которая сразу же начинает что-то менять вокруг девочки — то вода начинала подниматься вверх из небольшого аквариума, то легкий ветерок гулял по комнате, Номер Пять даже помнит, как девочка умудрилась несколько раз зажечь и потушить свечу, внутри фонаря. -А я знаю почему ты так рано проснулся, — вдруг заявила девочка с очень хитрым выражением лица. -И почему же? — удивился парень. -Потому что ты солнышко, а солнышко всегда встаёт рано, — парень на это лишь ещё шире распахнул глаза и как-то по-глупому улыбнулся, не скрывая, что ему очень приятно от этих слов. Вдруг взгляд парня зацепился за костюм с белыми перьями, слегка выглядывающий из шкафа девочки; он быстро переместился к шкафу и уже схватил костюм одной рукой, когда Лили вдруг вскрикнула: -Не надо! — и сильным потоком воздуха захлопнула дверцы, но Пятый оказался проворнее и уже стоял рядом с окном, внимательно разглядывая костюм, состоящий из белого боди, украшенного жемчужинами и перьями, пышной белой пачки, ободка, тоже сделанного из белых перьев, и пары белых пуант. В памяти сразу всплыло то, как Лили вместе с Клаусом по ночам выбирались из дома и возвращались под самое утро, как блондинка, закусив губу, бинтовала лодыжку, сидя в гостиной, думая, что ее никто не видит, как она вскрикнула, когда Диего наступил ей на ногу, и Пятый вызвался проверить, что случилось — под серым гольфом он увидел, что почти каждый палец у Восьмой заклеен пластырем — все эти, мало чем связанные, события выстроились в единую логическую цепочку, которую завершил костюм. -Ты убегаешь по ночам заниматься балетом, — мрачно протянул Пятый, осознав, что Лили все же не оставила занятия, хотя и он, и отец строго-настрого запретили ей это после того, как на одной из репетиций она чересчур увлеклась и не заметила, как создала из воды струю, похожую на ленту и продолжила танцевать с ней. -Да, — ответила ему несмело девочка, но потом вдруг резко подняла голову и уже увереннее продолжила. — Это моя мечта — танцевать на большой сцене, и я не хочу от неё отказываться. А у тебя есть такая мечта? Слова девочки застали парня врасплох, и он, не думая, выпалил: -Я просто хочу быть любимым, — но он тут же смутился от этих слов и уже хотел телепортироваться к себе, чтобы ещё сильнее не покраснеть, как Восьмая налетела на него с крепкими объятиями и произнесла то, что он уже и не надеялся услышать: -Можно я буду тебя любить? — девочка смотрела на парня своими большими глазами, будто действительно спрашивая разрешения. -А у тебя получится? Я ведь бываю просто невыносим, — парень присел перед ней на колени и совершенно серьезно заглянул ей в глаза, боясь найти там хотя бы намёк на шутку или сомнение. -Обязательно! — произнесла девочку и поцеловала парня в нос. — До самого-самого конца. Пятый сгрёб Лили в охапку и закружил в объятиях, чувствуя себя самым счастливым человеком на Земле, но вот раздался звон колокольчика, оповещающий ребят о том, что время спускаться к завтраку; мальчик опустил сестру, поцеловал в макушку и первый вышел из комнаты, чтобы успеть сказать отцу о том, что-нибудь будет бороться за Лили, и отец не испугает его ни угрозами, ни наказаниями, а девочка осталась в комнате, чтобы немного привести себя в порядке, но вдруг с первого этажа послышалась ругань, за которой последовал громкий хлопок двери. Лили подбежала к окну, чтобы понять, кто вышел из здания, и увидела Пятого, который через мгновение исчез в голубой вспышке. Ещё даже Номер Пять не осознал произошедшего, но каким-то шестым чувством Лили почувствовала, что свершилось что-то непоправимое. У неё вдруг подкосились ноги, она упала на пол и расплакалась; на шум прибежал перепуганный Клаус и бросился к сестре, пытаясь узнать, что же случилось, но ничего, кроме слез в тот день ему добиться не удалось.

***

Шесть лет спустя. Во входную дверь Академии забарабанили так, что стёкла на соседних окнах начали опасно подрагивать, как бы намекая на то, что в любой момент могут разбиться. Диего, который по странной случайности оказался приехал сегодня раньше других и был явно недоволен этим, вновь пошёл открывать дверь, гадая кто же это будет на этот раз. -Диего, — протянул с порога экстравагантный мужчина в потрепанной шубе и подведёнными чёрным карандашом глазами. — Милый братик, как же я рад тебя видеть. — Не могу сказать обратного, — произнёс Номер Два, уворачиваясь от объятий брата. — Все ещё мотаешься из клиники в клинику? — А вот и нет! — слегка обиженно протянул Клаус. — Я уже давно выбрал себе одну единственную, где меня уже все знают. — Сомнительный повод для гордости, — задумчиво протянул шатен, проводя по ещё не затянувшейся ране на лице. — Мы ждём только Элли, и можно начинать. — Уже не ждёте, — ответила девушка, стряхивая с зонта капли недавно начавшегося дождя. — Только закончила на прослушивание, и поздравьте меня — я получила эту роль. — Поздравляю, детка, ты будешь не отразила, протянул Клаус из гостиной, гремя чем-то стеклянным. «Отцовский бар» — подумали ребята и переглянулись. Хоть их и собрал снова вместе повод не столь радостный, они не выглядели опечаленными или разбитыми. Наверное, все же сэр Реджинальд не стал для них тем отцом, о смерти которого стоило бы сожалеть, но в доме все же был один человек, которого смерть отца все же задела. На немой вопрос Клауса, читавшийся у него в глазах, Диего лишь помотал головой. Со второго этажа спустилась Ваня в одиночестве, что означало лишь одно — провожать отца в последний путь им придётся впятером. -Лютер, говорить, что отца убил кто-то из нас — маразм, — Клаус перешёл на крик от возмущения. — Я не это сказал! — протестовал Первый. — Ты сейчас издеваешься?! Ты говоришь, что эту его штуку мог взять только кто-то из близких, а на момент смерти этого старого засранца дома был только Диего с … — он осекся, но все и так поняли о ком речь. — Но ведь Диего был все время с Пого на заднем дворе, тогда получается, что отца уби… — Я этого не говорил! — Ты именно это и хотел сказать! — вскочил на ноги Второй. — Вечно как что-то случится, тебе легче найти кого-нибудь, чтобы обвинить во всем его, чем просто принять действительность! И теперь ты решил обвинить самого невинного человека в нашей семье, которому и так тяжелее остальных! — Тише вы, — вдруг подала голос Ваня, удивив всех. — Вы слишком шумите, а ей надо немного отдохнуть. Но вдруг на заднем дворе раздался громкий раскат грома и гостиную залило голубое свечение; вся семья подскочила и сразу бросилась на звук, но от увиденного они сразу же застыли на месте — небо делила пополам трещина, искрящаяся голубыми молниями, которая расширялась с каждым мгновением. -Что это такое?! — закричала Эллисон, прикрывая глаза руками. -Нашла у кого спросить! — заорал в ответ Диего. -Похоже на временную трещину, — Лютер старался закрыть собой до смерти перепуганную Ваню. Вдруг перед всеми выскочил Клаус, который, размахнувшись, швырнул в разлом ярко-красный огнетушитель. -Ну и нахера ты это сделал? — Диего непонимающе посмотрел на брата. — Слушай, заткнись! — огрызнулся Четвертый. — Я хоть что-то сделать пытаюсь! -Эй, смотрите туда! — Эллисон указала в центр свечения, где показались сначала ладони, а потом и вовсе отчётливо стало видно лицо мужчины лет шестидесяти, который присутствующим не был знаком. Но вдруг лужайку озарило несколько молний и на мокрый газон перед молодыми людьми упал мальчик лет шестнадцати, в белой рубашке, которая была ему явно не по размеру, и в таких же темных брюках, на шее у него болтался чёрный галстук, казавшийся полуразвязавшейся петлей. Голубо-зелёные глаза хмуро оглядели присутствующих, задержавшись немного дольше на причудливом прикиде Клауса. -Это невозможно, — прошептала Ваня, прижав ладони ко рту. -Слушайте, я один сейчас вижу маленького Пятого? — раздался удивленный голос Номера Четыре.

***

Мальчик, уже успевший поправить галстук, торопливо делал себе бутерброд с арахисовым маслом и зефиром, будто на автомате задавая вопросы. -Какое сегодня число? -Двадцать третье, — отозвалась Эллисон. -А точную дату можно? — с раздражением попросил парень. -Двадцать третье марта. — Чудно, где Бен? — Он умер, — ответила тихо Ваня, неотрывно смотря на мальчика. — Дерьмово, — вдруг мальчик замер, резко развернулся на пятках и пересчитал всех, находящихся в комнате. В холодных глазах появилась тень страха. — А где Лили? В комнате повисло напряжение. Все это время молодые люди с ужасом ждали от него этого вопроса, совершенно не зная, что на него ответить, когда мальчик задаст его. Ребята испуганно переглянулись, что не укрылось от взгляда Пятого и лишь усилило его страх. -Что с ней?! — закричал он. — Вы что дали ей умереть?! — Нет, она жива, — подал голос Клаус, принимая весь удар на себя. — Она на втором этаже. — Мне нужно ее увидеть, — на лице у мальчика появилась счастливая улыбка от предвкушения встречи, которую он ждал более сорока лет. — Нет, Пятый, тебе к ней нельзя, — постарался загородить ему проход Лютер. — Она тебя… — Диего, ты отвезёшь меня в театр? — раздался голос в дверях. Лили наконец спустилась со второго этажа, впервые после смерти отца. Пятый замер, не в силах оторвать от неё взгляда — Лили заметно похорошела с их последней встречи. Светлые локоны теперь доходили ей до середины спины, серые глаза, хоть и были слегка красными, видимо, после слез, но смотрели также по-доброму и тепло, фигура обрела более женское очертание — под чёрной водолазкой выделялась хорошо очерченная грудь среднего размера, а чёрные узкие джинсы подчеркивали стройные ноги и красивую попу. Она смотрела на всех с легкой улыбкой на пухлых губах, но почему-то совершенно не обращала внимания на Пятого. -Ты все же решила пойти, малая? — подал голос Номер Два, стараясь разбавить повисшее в воздухе напряжение. — У меня премьера «Лебединого озёра», где я танцую в главной роли, — голос девушки показался Пятому самым красивым звуком на свете. Тягучий и мягкий, словно мёд, он был похож музыка. — Я не могу это пропустить. Вы пойдёте? Я попросила придержать шесть билетов. -Шесть? — удивилась Эллисон, понимая, что вряд ли сестра по ошибке взяла один для Бена. -Да, сама не знаю почему, — Восьмая смущенно улыбнулась. -Лили…- единственное, что смог произнести Пятый, понимая, что ему недавно стукнуло пятьдесят восемь, а перед ней он смущается так, будто ему снова шестнадцать. -Извините, а мы знакомы?