Чёрное и белое 2: Союз

— Вы подвели меня, Мотма. Мон сидела на диване, опустив глаза в пол и рассматривая трещины на бетоне. Снова провал. Снова они проиграли дело из-за её недоверчивости и подозрительности, чуть не приведших к ужасному исходу - больше половины отряда никогда уже не встанет на защиту Галактики. И самое ужасное, что её - не кого-то обычного, а самую настоящую сенаторшу, прирождённую лидершу в своём политическом деле и просто уважаемую женщину - отчитывают, будто какую-то провинившуюся школьницу! Если б она могла, то возразила бы ему. Но пока она не могла. Она слишком боялась даже поднять глаза, чтоб посмотреть ему в лицо. — Извините, сэр. Думаю, стоило раньше вам сказать. У меня нарушение зрения, и издали я врага от союзника не отличу. - со вздохом призналась она. — Но вы же меня никогда не слушаете, капитан Геррера - какой смысл был в этом? Теперь сами убедились, что прислушиваться к младшим по званию иногда стоит, верно? — Младшим? Хм. - с сомнением произнёс мятежник, почесав затылок. — Вы же себя главной среди повстанцев вроде бы считаете. Но как хотите - я не возражаю. Тем не менее, поздно же вы спохватились - всех-то уже положили, а теперь только сообщили мне о своей проблеме. Что ещё скажете в своё оправдание, сенаторша? Я вас слушаю. Чандрилианка опустила голову и закрыла покрасневшие щёки руками. К своему стыду, сейчас она думала совсем не о погибших солдатах, а кое о чём другом. И было ещё более отвратительно от ощущения неотвратимого желания в такой неподходящий момент, когда она должна извиниться перед теми, кто погиб по её вине. — Н-ничего... - кое-как пролепетала неудачница, закрыв лицо рукавом, чтобы ненароком не выдать себя. Подумать только - погубила двадцать шесть солдат! Двадцать шесть живых людей и гуманоидов, у многих из которых наверняка были семьи, дети, друзья. А она при всём этом ещё смеет думать о каких-то пустяках! Да она вообще не заслуживает нормального разговора после такого деяния! — «Ничего» - это не ответ. Я сказал - слушаю вас. - надавливая на тон в последних словах, повторил Со. — Объясняйте подробно, во всех деталях - в чём вы именно неправы, и только тогда я уже вас отпущу. И поживее давайте - у нас скоро обед по расписанию! Но совершенно не факт, что у вас тоже. - со злорадной усмешкой добавил он, постукивая костяшками пальцев по столу. У Мон опять предательски затряслись колени. — Ладно, сэр. Как хотите. Я понятия не имею, как ведутся военные действия - сведения о них знаю только в теории и без подробностей. К тому же то, что я плохо вижу, заметила только тогда, когда осталась без автоприцела на винтовке и пыталась что-то сделать с этим сама: попросить вас я не могла, вы были далеко, а наступление продолжалось. А вы бы что мне предложили? Бросить оружие и побежать? — По крайней мере, не выбирать настолько далёкие цели без полной уверенности, что они в самом деле верны. Я и сам так же однажды ошибся... или нет. - на секунду лицо радикала накрыла тёмная тень. — Получается - халатность в обращении с оружием, допущение гибели подкомандных бойцов и, возможно, попытка саботажа... Знаете, что за такое полагается? — Могу только догадываться, сэр. Но ясное солнце, что ничего хорошего. Не стоило мне лезть в это дело вообще. — Верно. Не стоило. - ещё более жутким тоном произнёс Геррера. — Но поздняк метаться. Конвоир! Стоявший возле двери солдат приосанился. — Да, капитан? — Отведите рядовую в карцер. Приказ понят? — Понят, сэр. Рядовая! Встать! Руки за спину! Шагом из кабинета марш! Политичка метнула на лидера экстремалов уничтожающий взгляд и резко встала, отодвинув стол. — Вы забываетесь, сублидер Геррера. - не очень громко, но выразительно отчеканила она. — Сами же только что сказали, что я главная в Альянсе, которого, к слову, как такового ещё и нет, а теперь называете меня «рядовой» и предлагаете посадить в карцер, как какую-то безответственную дурочку! Знаете, что за это-то полагается? Как минимум - штраф в размере до пяти миллионов кредитов за угрозу жизни, здоровью и личной неприкосновенности гражданки Галактики. Вы вообще помните, что я не ваша подчинённая, даже не контрактная? Просто - фактическая законная супруга, которой по закону вы не можете ничего приказывать и ни в чём ограничивать. А если что - я и жалобу в Совет Союза по восстановлению Республики могу подать, вы в курсе? — А я могу вас незаметно для всех осьминогу скормить или башку свернуть, вы в курсе? - перебил её Со. Дыхание его участилось и отдавало хрипотой, а руки словно сами потянулись к незащищённому горлу сенаторши. — Не забывайте - здесь, среди партизан на Ондероне, ваша власть силы не имеет. Поэтому - будьте добры покинуть кабинет без сопротивления, если не хотите, чтоб я прогнал вас через строй или ещё что похуже. Поняли? Мотма сдавленно икнула и закивала, мечтая о глотке воздуха. Она тоже могла бы запросто пережать ему трубку с кислородом в ответ, но союзник Герреры удерживал её за руки, лишая возможности этого действия. «Прав был Органа - он ничуть не лучше Вейдера. Даже хуже - Вейдер хотя бы сразу ломает шею без лишних мучений.» - безрадостно подумала она, пытаясь хоть что-то внятно выговорить через стиснутое железной рукой горло. Наконец мучитель отпустил её, и женщина бессильно упала на колени, уже не пытаясь даже сопротивляться. Никогда ещё она не чувствовала себя настолько слабой и униженной, как сейчас. — Я отыграюсь. Обязательно отыграюсь. - просипела она вместо оправдания, позволяя выволочь себя насильно. Ноги её уже не слушались. — Ты ещё узнаешь, каково это - получать выговор при всех тех, кто так доверял тебе. Гарм Бела это тоже касается, и, конечно же, твоего обожаемого Лакса Бонтери. И даже смерть меня не остановит, поверь уж! Тёмный коридор, лестница, пост охраны, дверь - и вот она уже в карцере. В помещении было темно, хоть глаз выколи, только вставленный кем-то в стену фонарик тускло мерцал, оставляя на стенах огненные отблески. Казалось, он угасал; но угасание его было подобно вечной агонии, так как с аккумулятором подобного объёма он должен был гореть ещё лет стандартных пятьдесят, как минимум. Проштрафившаяся «партизанка» села на пол, скрестив ноги, и задумалась. Ничто её не так напрягало, как неизвестность: по крайней мере, от имперцев знаешь, чего ожидать, свои же могут зачастую поступать непредсказуемо, и это гораздо опаснее. Ну как ты отрежешь человеку голову, если это просто твой тупящий союзник, не желающий признавать очевидного? Особенно тот, который ночью становится с тобой единым целым, а при свете дня дерзит и огрызается, особенно на людях? Она уже много раз говорила, что стрелять не умеет и в сражениях никогда не участвовала - её не послушали и бросили в бой наравне с остальными. Начальство ведь всегда лучше знает, как, когда и кому что делать, особенно если это Со Геррера. Разве она заслуживает такого обращения с собой? С другой стороны, вполне заслуживает. Мон уважала военную дисциплину, командование старших и подчинение младших, и с самого первого дня своего нахождения здесь была готова к тому, что с ней тут цацкаться не будут. Сенатор, не сенатор - никого не волнует: ослушалась приказа, подвела командира - получай выговор или на гауптвахту. Но этот случай просто выбивал её из колеи: как же так, если она ничего не могла другого сделать, но всё равно получает по шапке? Лучше б её избили, но не заставляли сидеть здесь, в темноте и одиночестве, со скованными руками. Это было бы для неё гораздо меньшим наказанием - по крайней мере, физическая расправа, как правило, проходила быстро и не вызывала длительного ощущения безысходности, нежели одиночное заключение. Нет сомнений, это гораздо более неудобно и больно, когда бьют, зато не так тошно от осознания собственной ненужности. Плевать на то, что он клялся, будто никогда руки не поднимет на неё - это обещание он уже неоднократно нарушал, последний раз буквально только что. Пусть ударит. Или же она ударит его сама и заставит публично покаяться в своих грехах, как и хотела. Последний вариант, правда, оптимизма внушал гораздо больше, и мысли сенаторши потекли уже совершенно другом направлении, пока руки нашаривали в карманах отмычку от цепей, а глаза прикидывали, за какое время получится взломать окованную железом дверь. Всё же не зря ей даются в жизни эти испытания, правда, испытатели за это тоже заплатят немалую цену. *** — Что... А, блин. Задремавший было на балконе самодельного «офиса» имени себя Со буквально почувствовал, как ему в затылок дышит смерть. Смерть эта носила название «9-миллиметровая дробящаяся бластерная пуля», выпускаемая из T-45GR9 (а других стволов, собственно, у них и не было), который держала рука - ну конечно же, проклятой хитрюги Мон Мотмы, которой он совершенно напрасно забыл обшарить карманы. Ну или хотя бы дать инструкцию, как вести себя с командирами после подобных учений, ибо даже шуток она ну совсем не понимала. — Доигрался, капитан Геррера. - насмешливо произнесла чандрилианка, буквально воткнув бластер ему в шейный позвонок. — Давай, доставай планшет и звони в Союз. Извинишься передо мной у всех на глазах и только попробуй что-то вякнуть или полезть не туда - и я пущу тебе пулю в затылок. Совсем уже достал со своими фокусами. Живо. — Затылок не там. - поправил глава мятежников, кое-как разворачиваясь в сторону противницы, стараясь не допускать резких движений. Не дай ранкор, и вправду пальнёт. Мотма хмыкнула, но ствол не перевела, а лишь презрительно прищурила глаза и отступила на полшага - сама, видно, догадалась, что в упор стрелять не всегда удобно. — Ладно, собрание, говоришь? Сейчас... Он притворился, будто тянется за планшетом, на самом деле вытаскивая электрошокер - и тут же упал, сбитый с ног находчивой сенаторшей. Внезапный выстрел тут же обжёг ему колено, заставив скорчиться на полу и стиснуть зубы. Кричать от боли гордость ему не позволяла. — Ах ты, гадина... Всё ведь просчитала! - со злостью и даже некоторым уважением в голосе произнёс ондеронец, шаря по карманам в поисках своего бластера. И тут его поразило страшное открытие - он ведь и был в руках Мон, а другого из принципа не носилось. Эх, научил он её, научил на свою голову... — Следующие будут в запястья. Небось, несподручно станет без рук-то, а?- предупредила мятежница, отходя ещё на шаг. — Так что, если не хочешь лишиться своих драгоценных конечностей - быстро созывай экстренное собрание и проси у меня прощения. Денег можешь не предлагать - нет их у тебя, да и сыта я ими уже по горло. Ну! — А почему не в затылок? - надеясь потянуть время, пока свои не поднимут тревогу, спросил Со и тут же снова дёрнулся - Мотма прострелила ему правую кисть, заставив ту заискриться и даже слегка долбануть его током. — Хорошо, понял я! Звоню, будь ты неладна, трижды проклята, чтоб ситхи на том свете драли, дрянь чандрилианскую... - кривясь от отвращения, произнёс мужчина, с трудом набирая номер экстренного собрания. Пальцы его совершенно не слушались, то и дело соскакивая в экрана. — Алло, с вами Геррера. Со Геррера, сублидер Союза. Что? А, ясно! Созовите экстренное собрание, говорю вам! Да, со всеми! Да, сейчас! Причина? Да хрен её знает! Надо! Лидерша где? Со мной она! Всё! Живее уже подключайтесь! — Что там... У нас три часа утра, мы спим... - пробормотал сонный Бейл Органа, снимая с головы ночной колпак. — Имперцы напали? Сейчас я, сейчас, только патроны найду. Женаааааа! На заднем плане послышалась возня и чей-то недовольный бубнёж. Очевидно, миссис Органа тоже была недовольна столь ранним пробуждением и особенно тем, что ей придётся искать патроны фиг знает зачем посреди тёмного замка в полчетвёртого, особенно учитывая то, как легко может от любого шума проснуться Лея. — Да, действительно, что случилось-то? - зашумели остальные экраны. — Отвоевали Ондерон? Да? — Не совсем. Кое-кто хочет перед нами извиниться. - знаком приказывая подождать с вопросами, объяснила Мотма. — За издевательство надо мной и за смерть Бертони, Чучи, Галлериана и Танис Мотмы. А ещё Фернандо Санчесса, мужа королевы Фэйны. Он тоже был за повстанцев, хоть и не помогал им явно, кстати - просто временно подал в отставку и поехал обратно на Датомир. Ну же, Софиус - проси прощения! Как бы он сейчас хотел, чтобы она отвернулась, хоть на секундочку, и снова взять всё в свои руки - зажать нахалку в уголке и медленно, секунду за секундой, забирать её самоуверенность, чтоб потом посмеяться над тем, насколько она, растерянная и опущенная, бессильна своей мощью логической против его физической. В действительности же всё было наоборот - она его держала на прицеле, и рука не дрожала, и глаза не излучали страх. Убьёт, обязательно убьёт. И он решился. — Извини, Мон Мотма. И вы, мертвецы - тоже. - неохотно, с третьей попытки кое-как выговорил он сплёвывая на пол. — Вы ещё поймёте, насколько я был прав. Собрание окончено! Планшет с треском хрустнул и переломился пополам, на прощание мигнув голубым экраном, и на балконе снова стало темно и тихо. Только и слышно было, как в темноте стрекотали цикады и шумел ветер в кронах деревьев. — Ладно, повоевали - и хватит. Нож из рукава выкинь. - приказала Мон, взводя курок. — Хорошо. Я тоже медленно отхожу назад и кладу бластер на место, вот так. Видишь? — Предположим. И что дальше? Ты думаешь, я так вот просто тебя прощу после простреленного колена и сломанного протеза? - полушёпотом прорычал бунтовщик, кое-как поднимаясь с пола. — Лучше не подходи близко, если хочешь жить. А лучше - вообще уйди куда-нибудь, пока я не решу, как к тебе относиться дальше и не проведу обсуждение по этому поводу с партизанами. Свободна. Ствол мне отдай. — Чтоб ты мне пулю в лоб пустил? Я не дура! - усмехнулась Мотма, хватая оружие обратно в руку. — Я прекрасно знаю твой характер, и понимаю, что в таком состоянии ты и убить можешь. А вот я ещё подумаю. Иди, иди - не бойся, я не выстрелю... Если не нападешь. — Разряжен. - коротко возразил Со, и, не давая повстанке опомниться, с силой ударил её об стену. — Слишком самоуверенна. Слишком нагла. Слишком много привязанностей. Где идеальная лидерша, Мон, что жила в тебе когда-то? Где? Издали донёсся раскат грома и в небе сверкнула молния. Синяя, как у Палпатина, и столь же опасная и смертоносная своей убийственной сущностью. — Её больше нет, как и Мэй-чан! Она была ею! - пытаясь перекричать зловещий грохот и шум начинающегося дождя, ответила сенаторша, с трудом поднимаясь на ноги. Ну и пускай она даже может быть убитой прямо сейчас из-за чужого разочарования в ней - уже не оставалось сил скрывать правду. — Я Мон Мотма, живая женщина со своими недостатками, а она садо-мазохистическая политическая искусственная кукла! Не видишь разницы? А она есть! — Ты лжёшь мне! Будь Мэй-чан мертва, ты бы не прицелилась мне в голову, требуя унизиться при всех! Не видишь сходства? А оно есть! - с силой ударив искрящимся кулаком по стенке, выкрикнул Геррера в ответ. — И лжи я этой больше не потерплю! Получи своё! Тонкая игла блеснула в воздухе, впиваясь в худую бледную руку, выглядывавшую из-под порванного рукава. Экс-сенатор хрипло закричала, по наитию дёргая за какой-то провод. Вдали снова блеснула зарница, грохнуло - и холодный тропический ливень полил на их полубессознательные тела, валяющиеся на неосвещенной веранде где-то в джунглях возле Айзиса. Поистине, странное место для последнего разговора, но довольно романтическое в каком-то смысле. — Мы умираем, да? - улыбаясь в тёмное небо неизвестно чему, спросила Мон. Голова её кружилась от неизвестного вещества, которым напоследок «снабдил» её товарищ по несчастью. — А почему бы, собственно, и нет? Очень интересная ситуация. Прикинь, встают утром твои бойцы - а на веранде два трупа... Миленько. — Ты будто бы о смерти своей беспокоишься меньше, чем я. А, между прочим, ты лидерша. Безответственно с твоей стороны было бы так поступать - бросать своих на произвол судьбы. - Софиус мигом прервал её странные мечты, возвращая из эфемерной дарк-фантазии в реальность. — Поднимайся. Сила не простит нам, если сдохнем оба. Никто из повстанцев не простит. Ох, ч-чёрт, а я подняться и не могу... Поможешь? Женщина кивнула, неохотно вставая с уже ставшего удобным дощатого пола, и начала втыкать провода обратно, молясь, чтоб ничего не замкнуло (особенно сейчас, под дождём, это было опасно), попутно обшаривая карманы на предмет противоядия и тут же вводя найденную капсулу себе - чётко и быстро, без всяких сомнений, как того и требовала ситуация. Получив обратный доступ к оставшейся руке, Со с трудом перевязал свои раны и помог им обоим встать. Ливень уже хлестал со всех сторон, и всё было мокрым - пол, стены, они сами, а где-то высоко, в тучах сверкали молнии и грохотало всё громче, словно предвещая неотвратимое наступление природной стихии на их временный лагерь. — Больше не станем лезть в дела друг друга. - прервав долгое молчание, произнёс мужчина, уцелевшей рукой облокачиваясь о перила. — Я - в политические, ты - в военные. И так уже друг друга чуть было не убили. Уходи отсюда, Мон - как союзницу пока что прошу, уходи - ты лишь погубишь себя и всех нас. Не так уж сильно и беспокоишься ты обо мне, чтоб везде за мной бегать. Слышишь меня? — Ась? Да, слышу. Не воевать, значит. - Мотма разочарованно цокнула языком, но кивнула, подтверждая тем самым своё согласие. — Ладно. Кстати, Лакс нас всё это время снимал - я только что заметила. Вон он, в окне машет, улыбается. Ну разве не милашка? Такой ведь замечательный юноша... — Замечательный, блин... Шпион он, вот кто. - недовольно пробурчал Со, косясь на светящийся огонёк в левом окне. — Если в Голонет выложит, то пускай со своей замечательностью идёт полы у Бор Галлета драить. Уж я-то ему устрою весёлую жизнь. Ответом было молчание. Он повернулся - и никого не увидел. Мон Мотма, его союзница, любовь и невольная жертва, сбежала, не прихватив даже оружия и оставив его одного на волю судьбы. Напрасно он искал её по всему лагерю, напрасно звал - ответом ему был только шум дождя и потрескивающий ещё где-то вдали звук грома. Как будто и не было этих нелёгких дней и безумных ночей, проведённых ими бок о бок эти три недели, пока шла война за Ондерон, возникшая из ничего и закончившаяся никак. *** — Просыпайся, брат, ленивая задница! Совсем уже запаршивел со своей бездеятельностью! Вставай, говорю тебе, поднимайся, уже десять утра на дворе! Сразу же, как он открыл глаза под звук знакомого голоса, его взору предстала знакомая композиция его комнаты, и на миг ему показалось, что вся эта жизнь была страшным сном, и он до сих пор живёт с сестрой в прежней старой деревне, и руки-ноги целы, и соседка, как прежде, бросает мусор через забор, и богатенькие чуваки из дома напротив врубают музыку на всю улицу, а их маменькин сыночек Лакс вечно шатается возле болота с Бор Галлетом и бегает за Стилой. Но разочарование ждало его в следующую секунду - дом был старым, обветшалым, Стила - призрачной (от живой хотя бы уйти куда-нибудь можно было), а Бор Галлет - старым и дряхлым осьминогом, плюхающимся в гигантском аквариуме во дворе, с тухлой и грязной водой. Да и сам он был уже практически полностью негодным и чуть ли не разваливающимся на части средних лет холостяком. Кто на такого позарится? — Женился бы ты, брат ленивая задница. - уже более доброжелательным тоном заметила сестра, встряхивая распущенными длинными патлами - последняя её посмертная причёска, сделанная лично им. — Хоть кто-то вернул бы тебя к нормальной жизни. Что мне, одной, да ещё и после смерти тебя пихать? — Да женился я уже... Года три назад. А потом она от меня сбежала. - с трудом вспомнил он, косясь на старую печь - последнее пристанище их брачного договора, который он так скоропалительно поспешил заключить. — А с другими женщинами мне не везёт. Тви’лечки шалапендры, Идрисса пьёт по-чёрному и по злачным местам шляется, Лира помирилась с Галеном, но косится на Хреника... Как с такими жениться? Только горе хлебать. — Так ты сам виноват во всём, брат ленивая задница! - торжествующе злорадно произнесла младшая Геррера, хлопая в ладоши. — Кто просил тебя отказывать Рисе, провоцировать Лиру и издеваться над Моникой? Слава патронам, ещё хоть до тви’лечек не скатился и сам осознаёшь всю падлючесть их натуры. И к кому ты теперь такой пойдёшь? Софиус тяжело вздохнул и ничего не ответил. В доме повисла абсолютная, как в гробнице ситхов, тишина, только и слышно было, как тикают старые часы с дятлом, висящие на стене напротив и плюхается во дворе Бор Галлет. Ему вдруг вспомнилась та фотография, которую Мон случайно выронила из кармана, когда копошилась, собираясь в Сенат (в последний раз их совместной жизни), и которую он зачем-то сохранил у себя и не предал судьбе их недолговечного листа с распиской - она сама и двое очаровательных детей на фоне какой-то местной, явно чандрилианской достопримечательности. Были это их общие дети, её ли родные дети вообще - об этом он понятия не имел, хотя и смутно угадывал сходство белокурой девочки с бледной чародейкой из его снов, а мальчик чем-то напоминал частично его самого, частично проклятую Танис - несостоявшуюся тёщу-богачку, которой он за издевательства над любимой с удовольствием свернул голову, и Мон даже практически не обиделась, узнав об этом (видимо, маманя ей самой уже давно осточертела). Но это были явно не его дети - у них была другая жизнь, другая судьба. Возможно, даже и другой отец. Железная рука от такой мысли сжалась в кулак, но тут же расслабилась - зная независимый и одновременно чуткий по отношению к другим характер Мон, она скорее предпочла бы жить с детьми втроём или навещать их у родственников, нежели продолжить вращаться в политических кругах общества в одиночку, кинув малышей на произвол чужого человека. Нет, она слишком, слишком хороша для этого... Хотя уже три года прошло, мало ли что могло перемениться. Может, он уже и вовсе не нужен ей. Может, и дети не нужны. Может, и не Мотма она уже, и не грозная валькирия Эммануэлла из его мечт, а жалкая рабыня собственных пристрастий, подобно Палпатину, вернувшаяся в облике новой Мэйдзи и сеющая хаос по Галактике. Всё может быть. А он... что он? Он останется в этой деревне и проживёт до конца дней своих в одиночестве, изредка посматривая на симпатичных соседок и представляя их в длинном белом халате и латексных перчатках... стоп, каких соседок? Тут уже давным-давно никто не живёт. Эх, Софиус, Софиус, как же ты вляпался... Всю жизнь теперь будешь мечтать о несбывшемся и жить прошлым, зато - мирно, у себя дома. Природа, экология, птички поют. Город через три остановки на летающем автобусе - трассу ещё при прошлом правителе проложили, который, кстати, сделал для страны больше, чем новая принцесса - глупая девчонка на троне, одержимая местью за своего отца Санджея (того самого узурпатора-негодяя, маму его к Джаббе во дворец!) и ненавидящая всех победителей в той революции со всей жестокостью своей подростковой души. Масла в огонь подливал и её дядя, фактический нынешний правитель Ондерона Сзикас Раш, приказавший без суда и следствия вешать всех мятежников где, как и кому угодно. Зато налоги на экспорт нефти понизить и на личный бизнес поднять, блин, самое время. Кризис же, дивизию его. А как мятежники-то в лицо выглядят - никто и не знает, бьют на улицах всех подряд. Но то ведь - в городе, а он-то сам - за пределами... — Не расслабляйся, дружок. И на твою шею найдётся верёвка. Главное - посидеть на жопе ровно достаточное количество времени и ничего не делать, при этом усиленно привлекая внимание своим полумёртвым видом и неестественным для мирного жителя поведением, и тогда начнётся заварушка... Полюбуюсь я тогда, как ты передо мной на коленях ползать станешь, неудачник. - из огня в камине показалось странное существо, напоминающего огненного духа. Зрачки у него полностью отсутствовали, выставляя на обозрение ярко-алые белки, а волосы торчали в стороны ярко-синими всполохами. — Думал, избавился от меня? А вот фиг тебе. Ты лишь помог мне освободиться. Помнишь ли ты нашу последнюю встречу? Как я тогда был жалок! Как я просил не совершать ошибок, не принимать поспешных решений? Как умолял меня не скармливать тому чудовищу? Да, я боялся исчезнуть, хоть и был лишь частью сознания. И ты боишься. Боишься же, да? Пусть я и не вижу тебя, зато слышу, как дрожат твои яйца, как костлявые пальцы нервно скребут дерево стола, как съёжившаяся в комок душа ищет, куда забиться, но везде находит лишь мрак и отчаяние? Это ли тот самый храбрец-боец, который жизнь готов был отдать за всё, что ему дорого? Сейчас ты похож только на жалкую клушу, на рыбу, лежащую на берегу, на свинью под топором, на комок слизи, варящийся в унылом болоте и всё глубже погружающийся в омут злости и разочарования... А вот я стал сильнее. Ну и кто же из нас настоящий, а кто фальшивка? — Наговорился? Молодец. - мужчина иронически хмыкнул и пожал плечами, смотря на свою «тень» с неким скептическим выражением лица. — Уж чего-чего, а силы я в тебе особой не вижу. Может, она вся в болтологию ушла? Небось, годами перед зеркалом готовился, умаялся весь, аж смотреть на тебя жалко. Но я, пожалуй, поаплодирую. На бис повторишь или тебе ещё цветочков подарить? — Да пошёл ты, козлина поганая! - пламенный мальчишка со злостью встряхнул огненными кудрями и погрозил владельцу его бывшего тела кулачком. Тот только фыркнул и показал ему средний палец. — Я ж к тебе по-нормальному, со всеми метафорами, эпитетами и олицетворениями, а ты? А ты - варись дальше в своём омуте уныния, пока жизнь позволяет! Пока! Я ушёл править миром! - и тут он с шипением растворился, залитый вместе с горящими углями водой из ведра и оставив за собой лишь облачко подозрительно долго не исчезающего пара. Когда пар рассеялся, Со понял, что он в комнате один. Ни сестры, ни Юмы - все они исчезли, как кошмарный сон под утро в грозу летом, но чьё-то ещё незримое присутствие ощущалось рядом. Что-то... невесомое, лёгкое и белое, точно дух, кислое, будто лимон, горькое, как острый перец. Не седоволосая женщина - та была мрачной, сероватой и пахла сажей, а нечто другое. Неужели она тоже мертва? Тогда ему незачем продолжать влачить это жалкое существование - проще сразу пойти в огород и закопаться, чем жить одному на свете. Или не она? Нет, не она. Другая. Мэй тоже пережила путешествие на ту сторону мира и теперь пришла смущать невинные человеческие души, вселяя в них недоверие и паранойю. Но на этот раз он не поведётся. Ну или хотя бы чуть-чуть... Нет, всё-таки «нет». Твёрдое, как кости его сестры в мавзолее Айзиса, лежащие в вечной карбонитной заморозке без возможности возвращения к прежнему состоянию. Она не пройдёт. — Здравствуй, Юма-сан. - хищно и одновременно соблазнительно оскалившись, пропела тёмная сущность, прижавшись к нему сзади и обвив ручками талию. Тощими и костлявыми, не сильными, как у Мотмы - это сразу бросилось ему в мысли, значит это точно была не та. — Я давно тебя не видела с тех пор, как эта гадина отняла у меня моё законное тело. Повеселимся? — Вали нафиг. Я не он. - коротко отрезал бывший бунтовщик, пытаясь вырваться из цепких объятий. Не помогало - Тёмная Сторона была куда сильнее полумеханического инвалида, только-только начинавшего приходить в себя после общения с бывшим собой. — Я кому сказал? Исчезни, наваждение! Иди к своему ситховому папаше, к Бейлу, к Юме, не знаю там к кому ещё и расстилайся перед ними, а меня не тронь! Ишь чего выдумала - мертвячка чтоб с живым баловалась! А не выйдет по-твоему! Женщина отпрянула, словно он её ударил. Прекрасное лицо скривилось от отвращения, превращаясь в уродливую гримасу. Призрачные руки переместились с живота на шею, сжимаясь в удушающей хватке. Геррера захрипел, судорожно клацая на кнопку подачи дополнительного кислорода и другой рукой пытаясь сорвать невидимую петлю с горла. Не помогало. — Негодяй! Умри! - Мэйдзи злобно оскалилась и впилась в его артерию. Парализующая боль сковала ондеронца, заставив его упасть на кровать и закричать в голос, насколько позволяло пережатое горло. Терпеть сил уже не было. — Ты точно пожалеешь, что сказал мне это! А ну живо попросил прощения, или смерть ждёт тебя через десять... «Ну точно она. Точь-в-точь как тогда. Мотма солгала мне. Точнее, солгала эта стерва, а сенаторша сейчас наверняка находится у неё в подавлении не без помощи влиятельного батьки. Где же она, когда так нужна? Где?» — Шесть... Пять... «Мон, помоги мне! Прости, если можешь, но не дай ей убить нас обоих! Быстрее же!» Сознание уже угасало. Надежда умирала последней, и не было за ней ничего больше. Только мрак, холод и пустота бесконечного космоса, что ожидает его в вечности. Четыре секунды... три... две... одна... Помощь не пришла. Он умер, задохнувшись от собственных амбиций и чужой ненависти и теперь плавал в пустоте, взирая сверху на своё тело, неподвижно лежащее и медленно остывающее под лучами полуденного солнца. *** — Тупой брат! Немедленно возвращайся, я тебе сказала! Свалил обратно на тот свет, ты мне здесь не нравишься! Свалил быра, или я тебя лично выпинаю! — А уж как ты мне не нравишься, систр. - парировал Со, скрестив руки на груди. Сейчас, когда он был призраком, она выглядела ещё реалистичнее и противнее, чем была раньше. — Вот прям бы так и взял за волосы и оттаскал. Да только ты уж кусаться больно ловка, поэтому даже пытаться не буду. Чего агришься-то? Я те чё сделал? А? Дебилка долбаная, вот ты кто. Стила фыркнула и отвернулась. Кучерявые лохмотья всколыхнулись на невидимом ветру, черноватым облаком обрамляя её голову. Противная, да. Но красивая. Как сестра, разумеется, а то и дочь. Его даже затошнило при мыслях о том, что она к нему когда-то приставала а он, дурак, почти соглашался... Не то что Мон - она хотя бы помягче, да и красотой наделена большей. Видимо, судьба и вправду существует, если уберегла его от этой черножопой стервы, мдааауж... — Сам дебил. Я уже в скорую позвонила, пока ты над телом своим шатался. Не отвертишься, брателло! - злорадно произнесла сестра, закатывая глаза. — Откачают тебя, а потом в полицию потащат и допрашивать начнут: кто, куда, когда, откуда, почему, зачем и как. А как упекут в тюрьму лет на тридцать, так точно завоешь... Пожалеешь о том, как с сестрой обращался! Вот, смотри уже увозят! О, откачивают! Радуйся - жить будешь! Лаксу привет передашь, с Гарм Белом выпьешь, с Мотмой своей ненаглядной в постельке полежишь! Добром ещё меня помянешь, яйцами клянусь, твоими и моими! И постарайся сбежать с Ондерона как можно быстрее, пока не лишился своих потенциальных возможностей! Чао, брат ленивая задница! Не поминай лихом! Со попытался возразить - но лишь белый туман окутывал его с головы до ног, сестра становилась всё бледнее и бледнее, а чёрные больничные стены всё явственнее и реалистичнее, пока глаза его не увидели пустое космическое полотно, подсвечиваемое далёкими точками сверкающих в небытии звёзд, становившихся всё ближе и ближе, пока яркий белый свет не ослепил его, погрузив в яркое сияющее море небесного огня... *** — Шеф, очнитесь! Очнитесь, шеф! Пожалуйста! - послышался плаксивый голос где-то извне сознания. — Риса, он ведь будет жить? Будет? Рисааааа.... — Ну чего ты ревёшь, как маленький? - послышался строгий голос мисс Баррук, и Лакс (а кто же ещё?) ойкнул - Идрисса влепила ему подзатыльник, следуя самым лучшим воспитательным методам во многих системах Галактики. — Будет, конечно. Я полетела, надо ещё собрать партизан, кто уцелел, и провести с Гарм Белом совещание. Остаёшься здесь с Софиусом за главного. Никки проследит. И не вздумай спорить!Узнаю, что баловался - убью, если она не сделает это первой! Ты понял меня? — Но мэм, можно не Никки? Она слишком принципиальная для нас! Шеф не выдержит! - снова захныкал юный Бонтери, топая ногой. — Ему покой нужен, а не джедайские цитатки под музычку из фильма «Криминальный джентльмен» и пердение старого мотора "Икаруса"! Можно, с нами побудет Селя? Она хоть потише, да и я б присмотрел... — Не говори глупостей. Селитра очень шумная, да к тому же ещё совсем молодая девочка. Сама справлюсь. - отрезала темнокожая, закидывая косу за спину и кое-как прилаживая её к коротко стриженой голове. — Я твои повадки, Бонтери, знаю давно и не понаслышке. Никаких приставаний, никакого флирта - Никки замужем и голову тебе оторвёт, если что-то пойдёт не так, просто предупреждаю. А шеф твой раз уж выдержал эту Мотму, - сделав особый упор на предпоследнее слово, произнесла женщина, - так Никки для него вообще пустяком будет. Я пошла! Дверь с шумом заехала обратно и тут же опять открылась, скрипя давно не смазанными механизмами. Геррера приоткрыл один глаз и тут же закрыл, потому что в палату вошла неизвестная женщина в халате полуджедайского фасона и медицинской шапочке. Чем-то она напоминала Эллен Райдер из «Убить Ситха» (такая же хладнокровная и беспристрастная), а с другой стороны - Лириту Ред (физиономией лица и повадками телодвижения). Словом, ещё та подозрительная мадама. Лакс поморщился и попытался спрятаться за кроватью, но тут же был обнаружен и вытащен наверх за шиворот. — Поднимайся и забирай командира. Мы едем. - отчеканила тоном своей мамаши Вероника, встряхивая светлыми крашеными кудрями. Шапочка наполовину сползла с её головы, но она ловким движением сдвинула её в прежнее положение и снова вернула взгляд на место. — Машина готова. Трясти сильно не будет, музыку включать не стану. В дороге будет тихо, как на тракторе и чисто, как в реакторе. Поняли? Вы, шеф, поедете в багажнике с ремнями - на всякий случай. Документы все имеются. Ну, поехали! — Эх! - тоскливо произнёс Бонтери, потягиваясь с хрустом и помогая встать начальнику. — Всё ведь предусмотрела, поганка! Даже поругаться не о чем! А я страсть как люблю ругаться и потом жаловаться на других, что они первые начали! Так замечательно сразу становится! — Ну ты и крыса, брат. - неодобрительно ответил Софиус, спихивая его руку с плеча и вставая самостоятельно, держась за спинку кровати. Тело ломило, но не сильно, а протезы вообще были в полном порядке. — А я даже и не знал, с кем работаю. Эх, политика тебя запортила, противный ты стал, скользкий, скрытный. Союзники - и то от отвращения плюются. Лакс снова вздохнул и пожал плечами. Глаза его были печальными и влажными, будто у маленького щеночка. — Да такой ли я был! Маменька во мне души не чаяла, наряжала, как куклу, работать не заставляла - что хочу, бывало, то и делаю. Знаешь, как я в подростках жил? Вот я вам сейчас расскажу. Встану я, бывало, утром, в школу пойду и все-все предметы на отлично сдам. У меня предметов было много-много. Потом домой вернусь, за уроки сяду, сделаю и в клуб юных политиков отправляюсь, я и другие ребята - у нас полон дом был различных детей важных типов. Так до ужина время пройдёт, тут друзья домой пойдут, а я поем и в компьютер играю, а мама работает. Потом гулять с ней отправляемся, а затем возвращаемся и спать ложимся. Таково хорошо было! — М-да, зажрался ты в своё время, мой юный друг. То-то и видно, что обычную картошку жрать брезговал и на печке спать боялся. - припоминая их старые добрые дни жизни во времена Республики и Конфедерации, ностальгически прокомментировал мужчина. — Ну а испортился-то ты почему? Этот Сенат, что ли, будь он неладен? Или Иблис? Или и то и другое? — Много что, шеф. Ладно, поехали. Кое-кто вас ждёт - не дождётся. - многозначительно ухмыльнувшись, проговорил Лакс и выскользнул за дверь. Геррера наскоро оделся, вынул из себя ненужные трубки и поспешил за союзником, держась за стены. Уже забыты были и отчаяние, и одиночество, и даже минутное желание умереть - такое глупое, сиюминутное, но чуть не приведшее к необратимым последствиям. Его ждали, в нём нуждались - и это сейчас было главное, остальное - пустяки.