Masks and Pills

Краткое содержание

Расстроенный Какаши и рассерженный Четвертый делают открытие.

Примечание Автора

Немного поздно, ну да ладно, вот и новая глава :Р. В любом случае, спасибо за чтение и комментарии. Наслаждайтесь! (Дополнительные примечания см. В конце главы.)

Masks and Pills Глава 5 Арка I: Проблема с нянями Часть IV

      Какаши посмотрел в обе стороны, не зная, куда свернуть. На них бросали взгляды: некоторые проявляли любопытство, а другие безразлично уходили после быстрого осмотра их маленьких фигур. Четвертый отвлек его, потянув за рукав пиджака. — Семь, полиция здесь, — обеспокоенно прошептал Четвертый, указывая на людей в форме. Какаши кивнул и сделал знак идти влево. Им нужно было любой ценой избегать того, чтобы их заметили. Какаши сканировал и запоминал улицу, чтобы не заблудиться, когда они будут возвращаться домой, но из-за толпы высоких фигур было трудно понять, что их окружает. Голоса людей, входившие в его барабанные перепонки без его на то разрешения, беспокоили. Город терял свое очарование. — Четыре, возьми меня за руку, — он протянул руку и мальчик крепко ее сжал. По крайней мере, он мог сосредоточиться на биении сердца Четвёртого, пока искал это место. — Семь, ты знаешь, куда идти? — спросил он с широко раскрытыми, от страха, глазами. — Да, — соврал он. Нехорошо его напугать. Он искал взрослых, чтобы спросить дорогу, но делать это в открытом пространстве, когда за ними наблюдают, было плохой идеей. Торговец был бы идеальным выбором, если бы они что-то купили у него, то он не мог отказать им. Седьмой ускорил шаг, но рывок за руку остановил его. — Что это такое? — спросил Какаши, но Четыре не обратил внимания, потому что смотрел на что-то в витрине магазина. Он молча пошел посмотреть, что отвлекло мальчика. Телевизор, напоминающий микроволновую печь. Рука Седьмого, крепко сжавшаяся в руке мальчика, раскачивалась вверх и вниз, потому что Четвертый начал прыгать, как ребенок, которым он был. — Четыре, давай, — Седьмой попытался потащить мальчика, но его слабые руки сделали это действие невозможным. Четыре будто прилип к полу, а глазами к витрине. — Они играют в мяч, так круто, — сказал он с трепетом и Седьмой вздохнул, это была бессмысленная игра. — Перестань быть ребенком, — прошипел он. — Ты сказал, что сначала поможешь мне. — Но Семь… Ладно.       Они шли еще несколько минут и Какаши, нахмурившись, посмотрел в небо. Надвигалась буря, темные сероватые облака издалека были достаточным предупреждением о надвигающемся дожде. Им нужно было добраться до этого места как можно скорее. Он перевел взгляд на угрюмого Четвёртого. Так ведут себя настоящие дети? Может, только Четыре. Семь не думал, что Первый будет так себя вести. Какаши задумался, был ли он тоже ребенком. Скорее всего, нет. Он был осведомлен о своем окружении с детства, чего не следовало бы нормальному ребенку. Места и люди, которых он помнит, но не знает, преследовали его.       Возможно, эти силы были тем, что создали иллюзию как средство вырваться на свободу. В конце концов, его способности и дети не имели для него никакого смысла. Их собственное представление - тоже. Однажды, Первый спросил, не похожи ли они на семью, как в книге, которую он носил по дому. Единственное, что он не сломал, вместо этого относясь к ней с чем-то вроде заботы. Реджинальд сказал им, что у них разные матери и он не был их отцом, потому что его у них его вообще не было. Затем объяснил им все об этом. Седьмого это сбивало с толку, а детей, которые надеялись, что они большая семья, считали себя братьями и сестрами, мучило сердце. Остальные плакали часами: слезы не переставали течь, потому что няни были лишь размытыми фигурами позади внушительного Реджинальда. — Не утешайте их. — Но сэр... — В печали они найдут в себе силы, урок, который им придется выучить самостоятельно. Шиноби - это тот, кто терпит. А потом болезненная пульсация в левом глазу и слезы, похожие на кровь. Вскоре, он присоединился к детям в их горе. Что-то изменилось во всех них, на их лицах скрывалась небольшая тень, которая со временем только росла. Первый уничтожил свою книгу голыми руками и решил назвать Реджинальда своим отцом. Остальные последовали его примеру. Но не он. Потому что единственное, что казалось реальным, это его собственное имя. Не Семь. Какаши.       Но он предпочитал не думать о том, что это значит, потому что это всегда приводило его в плохое настроение. Когда он это делал, ему пели искаженные голоса и они не прекращались. Они сказали только одно. Друг - Убийца Какаши. Он был дефокусирован. Семь моргнул несколько раз. Это неизвестное место действовало ему на нервы. Засунув руку в карман, он почувствовал знакомый вес украденного ножа. Это была мелочь, но она была хорошей. Не идеальной. Немного задумавшись, он предпочел бы острый нож, похожий на форму листа. Проще бросить. По крайней мере, было бы проще. Он был довольно слаб в руках и запястьях, а ножи выглядели обманчиво легкими. Он сконцентрировал свое слуховое чутье, позволяя звуковым волнам обрабатываться его мозгом, пока он не услышал справа, как об этом месте говорил высокий голос, который мог принадлежать только ребенку. Он побежал навстречу голосу. — Папа, я хочу пончиков, пойдем в «Griddy's», пожалуйста, пожалуйста? — Семь, моя рука! — Четвертый заскулил тем прерывистым тоном, который его до бесконечности раздражал. — Тихо. Впереди был перекресток и он удивился, почему люди останавливаются, но он спешил. — Подожди! — предупреждающий голос не был обращён во внимание, потому что голос ребенка был единственным, о чем он думал. Звук тормозов и визг покрышек о тротуар, а также задыхание Четвертого заставили его остановиться, машина внезапно оказалась впереди них. Он был пойман, как новичок, против своего первого врага. Тупой. Адреналин тек по его венам и их учащенное сердцебиение звенело в ушах. — Дети, это было очень глупо с вашей стороны! Разве родители не говорили вам смотреть в обе стороны перед переходом? Я не могу в это поверить. Он пробормотал тихое извинение и немного поклонился, женщина была так потрясена, как и расстроена. Ропот людей вокруг превратился во встревоженные голоса. Они заметили, что что-то не так. — Семь, мне страшно. — Просто иди быстрее, — прошептал он Четверому, который кивнул, ища его руку.       Они бежали, проталкивая между ничего не подозревающих взрослых. Они кричали им вслед, но он игнорировал их. Дети бежали несколько минут, со лба на шею капал пот. Устав, они остановились, чтобы перевести дух. Седьмой был голоден, заметив пустоту в желудке и был уверен, что Четвертый тоже. Они замедлились. Слишком устали, чтобы даже говорить. Мальчика, которого он слышал раньше, нигде не было видно, но его голос был рядом.       Они подошли к грузовику, где мужчина продавал мороженое. Семь увидел в этом грузовике какие-то красочные рисунки, которые использовались для того, чтобы заманить детей купить его. Он ничего подобного не ел. Не то, чтобы он помнил, но он почти чувствовал это на вкус. Этот человек мог быть полезен и их присутствие рядом с другими детьми остановило бы взрослых, заметивших, что что-то не так. Глядя на детей в гражданской одежде, он задался вопросом, привлекает ли их форма еще большего внимания. — Давай возьмем мороженое, — сказал Какаши Четвёртому, переведя дыхание. — Мороженое? — Да, думаю, тебе понравится, — искренне сказал он. Дети и взрослые разговаривали и он впитывал информацию, просто чтобы понять, какими они были, что отличает их от них. Пока это была просто чушь: некоторые рассказывали о своей работе, семье, опозданиях на работу, другие флиртовали. Гражданская жизнь. — Семь, Семь, Семь! — Четыре пытались привлечь его внимание. — Что? — Что ты делаешь? — Подслушиваю, — прошептал Седьмой ему на ухо. Четвертый сформировал свои губы в форме буквы «О». Хотя Седьмому в этом не было необходимости, потому что его дальность слуха, на данный момент, составляла около пятисот метров. С годами она будет только расти, и это ужасно и удивительно одновременно, потому что невероятно представить, как это работает, как его мозг может это обрабатывать. Они могли выглядеть как люди, но это не так. На самом деле нет. Они отличались от других людей. На уроке биологии Пого рассказал, что слепые люди могут обострить свои чувства, потому что потеря зрения лишает мозг способности обрабатывать больше информации. Но если ситуация изменится, как в его случаи, другие чувства должны быть затронуты, потому что мозг будет перегружен информацией, всегда возбужденной и бдительной, независимо от того, сколько Какаши пытался медитировать. Остальные четыре основных чувства были в порядке. Интересный мозг у него был. Но на самом деле это не так. Может быть, он уже отключился, а результатом стал Какаши. — Четыре, ты должен попробовать подслушать, — он повернулся к мальчику, который корчил лицо улыбающемуся младенцу перед ним. — Зачем мне это надо? — мальчик прекратил свои выходки и скрестил руки на груди. — Для сбора информации. Это полезный навык, когда ты выполняешь секретную миссию и… — он пожал плечами, отбрасывая свои мысли. Четвертого это не убедило. — Звучит скучно, ты такая странная, — Четыре обратил свое внимание на ребенка. Казалось, более интересную компанию для мальчика.       Были дни, когда он не мог даже заснуть, потому что каждый звук подавлял. Он лежал в своей кровати с настороженными глазами и напряжением в теле, вздрагивая и ожидая атаки, которая так и не наступит, потому что даже если источник звука находился в ста метрах от него, Какаши мог слышать его с чистой ясностью, и, как подсказывали инстинкты, ему стоит оставаться начеку. Сегодня было похоже на те дни. Его заинтересовал разговор. — Папа, куда мы сейчас идем? — Сегодня твой день рождения. Куда ты хочешь пойти? — В парк! Мужчина засмеялся. — Хороший выбор, — мужчина нес ребенка на спине. Седьмой уставился на них, чувствуя, как у него в груди что-то дрожит, что он, с удивлением, определил как зависть. Он наткнулся на чужой вес в спине, но Седьмому не пришлось поворачиваться, чтобы понять, что это Четвёртый. — Что это такое? — он вырвался из объятий, толкнув его в ответ. — Подошла наша очередь, — Какаши смотрел вперед, перед ними стояла пара детей и их родители. Возле прошел ребенок с конусом в руке. — Правда. — Ты сегодня выглядишь «тише», ты думаешь о цветах? Бабочках? О нашем дне рождения? — Какаши зажал Четверому рот рукой, чтобы он не болтал. Без сомнения, единственное, что могло усугубить его головную боль - это его глупый голос. Четвёртый лизнул руку Седьмой. — Ух, это отвратительно, — Какаши использовал свою юбку, чтобы очистить эту отвратительную руку. Четвёртый игриво усмехнулся. — Тогда не суй мне в рот руку, это грубо. Ты груб. Он закатил глаза, вспомнив, что часы тикают и у него есть всего час, чтобы добраться туда. — Я хочу съесть все мороженое, — Четвертый поднял руки, чтобы подчеркнуть свое заявление. Он уставился на него, что-то понимая. — Нет, ты можешь попросить только о двух вещах. У меня мало денег, — Семь был рад, что украл деньги у садовника. Они стояли перед грузовиком, потому что была их очередь. Старику пришлось наклониться вперед, чтобы поприветствовать их. — О, вы посмотрите, двое симпатичных маленьких детей. Что вы хотите? — его голос звучал сварливо. Седьмой устало посмотрел на Четвертого, чтобы дать ему возможность попросить все, что он хотел. — Я еще не знаю? Что есть в... Меню? — спросил Четыре, понимая взгляд на Какаши. — У меня есть сэндвичи, рожки, фруктовое мороженое, молочные коктейли, что вы желаете? — сказал он скучающим тоном. Четыре этого не заметил, будучи слишком взволнованным, чтобы даже заботиться о таком. — Шоколадный рожок и сэндвич! Мужчина повернулся к нему: — А ты, маленькая девочка? — То же самое, — ответил он. Его желудок начал урчать. Мужчина кивнул и двинулся готовить угощение. Менее чем через минуту старик передал им рожки и сэндвичи. — Четыре доллара, — он достал из кармана заготовленные деньги и отдал их старику, который смотрел по сторонам в поисках кого-то. Старик пожал плечами. — О, хорошо. Мужчина дал ему сдачу. — Сэр, вы знаете, как добраться до «Griddy's donuts»? — мужчина нахмурился, почесывая висок. — Я знаю это место, пару раз ходил туда с внуками, — сказал растерянно старик. — Я не могу точно сказать, как добраться, вызовите такси. Семь кивнул. — Что такое такси? — Желтая машина, на которой написано «такси», — сказал старик почти саркастически, затем прищурился. — Где ваши родители? — В том магазине, — солгал Седьмой, указывая на место позади них. — Родители наших дней*, — пробормотал про себя мужчина, покачал головой, затем взглянул на Четвертого, приподняв бровь. — Нравится? — Четвертый растерялся, на брови у него было мороженое. Седьмой вздохнул, не зная, как мальчик мог это сделать. Старик дал им салфетки. Он был весьма услужлив, несмотря на свою манеру поведения. — Спасибо, сэр, — хором сказали они. — Вежливые дети, а? Это ново, — он махнул им, чтобы они не мешали. — Уходите, мне нужно заниматься бизнесом. Позади них начинали нетерпеливые дети и родители. Они шли около дороги, конус таял в его руке. Он попытался съесть и то, и другое быстро. Искусственный аромат был хорош, его желудок успокаивался холодной сладостью. — Давайте поищем такси. Это желтая машина, — проинструктировал Какаши мальчика.       Четвертый ему отсалютовал. Через несколько минут они увидели женщину, поднявшую руку, и желтую машину, остановившуюся перед ней. Как только она села в машину, она сказала водителю, куда ехать. Это было практично. Они скопировали ее, ожидая того же результата, но такси для них не остановилось. Было уже поздно, у них оставалось минут пятьдесят.       Какаши терял терпение и решил двинуться именно туда, где стояла женщина несколько минут назад. Четвертый тоже терял терпение и, чтобы скоротать время, начал петь на иностранном языке. Он знал, что это немецкий или голландский, или любой другой язык, который Реджинальд выбрал для его изучения. Четыре хотел, чтобы Какаши спел с ним. Он сказал, что это будет дуэт.       Седьмому стало более плохо, он был готов ударить Четвертого, чтобы заткнуть ему рот, или, что еще хуже, взорвать его, как стеклянную чашу. Это было чудо, что он этого не сделал. Седьмой был уверен, что сахар заставляет Четвертого вести себя страннее и смелее, не подозревая об опасности, которую представляет Седьмой. Наконец, перед ними остановилась желтая машина, и он грубо открыл дверь. — Дети, вы одни? — спросил мужчина, когда они с недоверчивым взглядом вошли в машину. — Не ваше дело. Отвезите нас к «Griddy's donuts», — он был не в настроении иметь дело с любопытными взрослыми. — Стоп, что? — «Griddy's donuts», — рыкнул он, пытаясь успокоить внезапный приступ гнева глубоким вздохом. — Хорошо, хорошо, Господи.       Автомобиль тронулся, и он воспользовался моментом, чтобы осмотреть мужчину. Тонкий, с щетиной на лице, бледный. Похоже, он несколько дней не принимал душ. Расширенные зрачки. Возможная угроза. Семь сунул руку в карман, понимая, что ему следовало засунуть нож в правый рукав, чтобы быстрее отреагировать. Четвертый дергал его за рукав пиджака, но Какаши отбил его руку. Он уловил в машине странный запах лака для ногтей Третьей. Все это "омывало" его нос, и это его беспокоило. — Семь, — Четыре жестом показал ему посмотреть вперед, на переднее сиденье. Он вздохнул. Мальчик не переставал доставлять неудобства. Усмехаясь над ним, Какаши посмотрел на то, на что он указывал. Ничего такого. Мужчина, по разным причинам, смотрел на них через зеркало заднего вида и напрягал плечи, готовясь атаковать в случае необходимости. Четвертый сжал губы, желая что-то сказать, но не мог.       Звуки, крики и рев двигателей заставили его вздрогнуть, он шел со всех сторон. Начался дождь, и он попытался запомнить все места, которые можно было использовать в качестве указателей, как им добраться домой. Понимая, что если он захочет, если на секунду ему в голову придет мысль, он сможет уничтожить все машины, которые будут перед ними. Вот почему Реджинальд ему не доверял и почему Какаши не доверял себе. Музыка доставляла ему головной боли. — Выключи это, — ощетинился он. — Ты слишком молода, чтобы ценить «The Rolling Stones», — мужчина не прислушался к его просьбе. Вместо этого громкость увеличилась. Всё окно немного треснуло, но Седьмой укусил себя за щеку, чтобы не нанести большего вреда. Мужчина этого не заметил.       Какаши подумал, что если он скажет что-то ещё водителю, то сломается. Он стиснул зубы и попытался сделать глубокий вдох, досчитав до десяти. Чтобы снять ощущение кипения в животе, которое хотел взорваться, движение его запястий было всем, что нужно было, чтобы провалить миссию. Он вздрогнул, когда рука Четвертого легла на его. Он посмотрел на него широко раскрытыми глазами. Они смотрели друг к другу в глаза. Четвертый волновался, лицо его теряло цвет, а его рука была влажной от пота. — Четыре, что случилось? — он изо всех сил пытался это произнести. Мальчик хныкал и дергал себя за волосы. Какаши не знал, что сказать. Может его не впечатлило то, что он находился в машине. Или запах? Его силы? Он увидел привидение? Вероятнее всего. — Не обращай на это внимания, — прошептал он Четвертому и слабо кивнул. — Что с ним? — мужчина повернулся к нему. — Не о чем беспокоиться. Глаза на дорогу, — отрывисто ответил Какаши, и он почти мог слышать «тц» изо рта человека. — Малышка, у тебя есть деньги, чтобы мне заплатить? — глаз водителя слегка подергивался, он бормотал что-то, что беспокоило Какаши. — Да, — решил Седьмой ответить ему правдой. В конце концов, они были клиентами. — В самом деле? Я не вчера родился, в отличии от тебя. Покажи мне деньги, — тон голоса мужчины становился враждебным. Какаши обдумал плюсы и минусы этого: в любом случае, он мог остановиться и отправить их в другое место, но Седьмой мог убить его, не чувствуя себя виноватым. Семь показал ему десятидолларовую купюру. — «Griddy's», — Какаши махнул банкнотой, мужчина схватил ее и сунул себе в карман, внезапное движение вызвало звуковой сигнал из машины позади них. — Когда речь идет о деньгах, меня не волнует, исходят ли они от детей, — заявил водитель, глядя на них в зеркало заднего вида. — Хорошая мысль, — сказал Какаши, и мужчина весело фыркнул. Четыре оперся на его плечо, и Седьмой решил сосредоточиться на сердцебиении мальчика. Его голос раздражал, но звук его сердца был, на удивление, успокаивающим.       Он сложил руки, пытаясь отвлечься видом города. Деревья, люди, высокие здания и магазины - все это он пытался запомнить. Машина остановилась, и все, что он увидел, - это яркие красные слова и рисунок шоколадного пончика. Они прибыли вовремя. — Мы приехали, детки. Где остальные деньги? — У меня больше нет денег, — сказал Какаши. У надоедливого водителя было десять долларов, этого ему должно хватить. — Девочка, где остальные деньги? — повторил мужчина и быстрым движением схватил Четвертого за воротник его формы. — Семь, помоги, — сказал Четыре, со слезами на глазах, приглушенным голосом, пытаясь выбраться из рук мужчины. — Отпусти его, — сказал он сдержанным тоном, понимая, что если он нападет на него или потеряет контроль, то Четыре может пострадать. Нанесение удара ножом привлечет нежелательное внимание. — Я сделаю это, если ты отдашь мне оставшиеся деньги, — взгляд мужчины был тревожным, почти не сфокусированным. — Хорошо. Сначала отпусти его, — повторил он, не доверяя мужчине. — Трехлетний ребенок не будет командовать мной, дай мне денег, — Какаши протянул ему оставшиеся деньги одной рукой, другая была в кармане, схватившая нож на случай, если мужчина не отпустит Четвертого. — Это все, что у меня есть, — мужчина выхватил деньги и отпустил Четвертого. — Убирайтесь, гребаные дети.       Семь вытащил его из машины и ударил ногой по двери, чтобы закрыть ее только потому, что он мог. Мальчик мог бы избежать рук мужчины, если бы он обратил внимание, но тот был слишком занят плаксой. Раздосадованный, он поднял руку в направлении такси, чтобы заставить его заплатить за то, что он сделал, но Четвертый остановил его, убрав руку в сторону и перенаправил атаку на мусорный бак. К счастью, свидетелей, которые бы заметили повреждения, не нашлось. — Четыре, ты идиот, — прорычал Какаши, движением рук он попал в припаркованную машину. Он остановился посреди тирады. — Заткнись, только ты здесь идиотка, — сорванным голосом фыркнул Четвертый, а Седьмой глубоко вздохнул, понимая, что он сделал. Сработала сигнализация, они уставились друг на друга широко раскрытыми глазами и побежали в противоположном направлении, чтобы избежать встречи с владельцами машины. Их нельзя было винить. «Griddy's donuts» был прямо перед ними, только дорогу перейти. — Четыре, миссия почти завершена. Следую моему примеру, — мальчик закатил мокрые глаза, как это делал Какаши, выглядя рассерженным. — Глупая миссия, глупая Семь, — Четвёртый пнул небольшой камень и усмехнулся шутке, которую знал только один. Какаши подумал, что он должен быть злым.       Они перешли на другую сторону дороги. Затем пошли налево и использовали припаркованные машины перед магазином пончиков, чтобы спрятаться. Семь услышал знакомый звук, биение сердца этого подозрительного садовника. Он был в кафе. Какаши решил, что зайти туда и напасть на него будет плохой идеей, потому что было много свидетелей. Ему нужны были доказательства, но он не знал, как получить их, не убив его. Какаши дал Четвертому знак ждать. — Что это значит? — Мальчик хмыкнул.       Казалось, Четвертый все еще злится по какой-то причине, поэтому вместо этого он проигнорировал его. Четвёртый ударил себя по бицепсу, набравшись смелости. Мужчина покинул место после долгого ожидания и пошел направо. Седьмой заметил, что его одежда была другой: черный костюм подходил к черному портфелю. Подняв бровь, он молча последовал за ним. — Молчи, — он повернулся и на всякий случай предупредил Четвертого. У мальчика хватило ума выглядеть осторожным. Прислонившись спиной к стене в магазина пончиков, они немного наклонились, чтобы взглянуть на мужчину. Он все еще был там, ждал, смотря на свои наручные часы и ел пончик. Он ждал человека? Няню? Человек на картинке? Садовник не двинулся с места и на мгновение задумался, стоит ли вступить в бой, ведь он может разрушить магазин.       Теряя терпение, Седьмой решил, что это так. Подняв руку в направлении садовника и легким движением запястья, он собрал энергию звука города в своих пальцах, чтобы атаковать его, глубоко дыша, чтобы контролировать себя, но синий свет, исходящий из портфеля, охватил человека. И вот так человек исчез, даже не заметив их. Пауза, затем секунда молчания. Какаши недоверчиво моргнул. — Семь, ты это видела? Потрясающе! — Четыре воскликнул, забыв, что злился на него. — Это было похоже на…. — начал Какаши, но Четвёртый украл его слова. — ...на Пятого! — он прыгнул влево, а затем вправо, подражая ему. Да, на того раздражающего мальчика. Но, в отличие от Пятого, мужчина полностью исчез. Он нигде не мог слышать стук его сердца.

Примечание Автора

Мне было весело писать Какаши вот так, как бы мрачно это ни звучало. Я понял, что даже если он хочет сохранять хладнокровие, ему следует бороться еще больше, я имею в виду, что у него очень «реактивный» мозг. Какаши, как параноик, не получает удовольствия от чрезмерно развитого слуха на неизвестной территории. Думаю, я немного ослабил его диапазон, но он все еще ребенок. Наличие мозга, способного обрабатывать такой объем информации, сделало бы Седьмого/Ваню гением, по крайней мере, гением с СДВГ, но я не уверен, я не эксперт, ха-ха. Я не описал детскую книгу Первого, но она была о семье с многими фотографий счастливых лиц... Четвёртый и Седьмая борются с их связью, потому что они противоположны, но Четыре немного успокаивает Седьмую. Следующая глава закрепит это. И да, этот садовник определенно теневой. Спасибо за прочтение!