Save me

Ложь нигде не спрячешь, как бы не пытался.

Мы с Лилой стали общаться. Так у меня появился первый, в моей жизни, друг. Человек, готовый выслушать и поддержать. Готовый сказать тебе в глаза всё, что о тебе думает, а всем скажет, что ты — замечательный человек. Убеждённый в том, что я особенный. Теперь переносить мать и брата было проще. К слову, после того раза, брат просто игнорировал моё существование. Он больше не лез ко мне, что очень облегчило жизнь. Лилс же помогала всегда, когда могла. Мы стали лучшими друзьями. Кстати о нашем желании устроить хаос в цирке. Мы его честно, изо дня в день, исполняли, выставляя все секреты обитателей на всеобщее обозрение. Теперь ко мне и взрослые старались не лезть, а то вдруг… Я решу отомстить… Так пролетело четыре года моей жизни. Мне уже исполнилось восемнадцать. Днём я и Лилс работали, даже иногда выступали на арене цирка, портили жизнь остальным и рассуждали о будущем. Ночью же я опять погружался в сны. Слышал столь желанный женский голос и всматривался в обворожительные глаза. Несмотря на то, что у меня была Лилс, моя лучшая подруга, эти глаза и голос стояли на первом месте. Именно они придавали сил с утра, зажигали во мне надежду на светлое будущее. Это было что-то само-собой разумеющееся. Лилс, к слову, выступала на арене в качестве гимнастки. Зрители её обожали и всегда восторженно приветствовали её. Для её 16 лет, она была очень красивой. Её рыжие волосы, как она любила говорить «волосы цвета клубничный блонд», теперь отросли и не вились так сильно, создавая лёгкие волны. Лицо приобрело женственные черты, глаза потемнели, теперь они напоминали тёмное грозовое небо, особенно когда она была зла. Длинные ноги, подтянутое тело привлекали внимание противоположного пола. Мальчишки постоянно звали её на свидания или прогулки. Особо дерзкие предлагали пошлости. Но умная Лилс от всех этих поклонников быстро нашла выход. Просто раз ляпнула, а потом говорила как отговорку: я её парень. 90 процентов ухажёров слились, однако, остались самые озабоченные и наглые. Лилс мой единственный друг, поэтому к вопросу о её безопасности от этих особей мужского пола я подходил очень внимательно, за что она меня очень благодарила. Стоит сказать, что она очень талантливый художник. Однажды он попросила меня попозировать ей и я согласился. Результат меня поразил — на меня, с бумаги, смотрело моё отражение. Удивительно правдоподобное. С тех пор она почти каждый день рисовала. Был тёплый осенний день. Солнце ещё грело, но не так как летом. Деревья были одеты в огненные, золотые, багряные оттенки. На небе ни облачка, чистое, лазурное небо. Природа медленно готовилась ко сну. Птицы кружили над землёй, решая куда же полететь на этот раз. Я шёл в сторону трейлера Лилс, когда услышал испуганный девичий вскрик и смех парня. Притаившись за машиной, я решил разузнать, что произошло. Лилс, в своём знаменитом тёмно-синем костюме для выступлений, сидела на земле и держалась за щёку. Из глаз текли крупные слёзы, а губы подрагивали, как и сама хозяйка. Я всмотрелся в лицо подруги и ужаснулся. На другой щеке уже проступил след от чужой ладони. Уже собираясь выйти из тени и хорошенько проучить эту особь, парень заговорил с Лилс: — Как ты не понимаешь? Лишь я один люблю тебя! Все эти люди мешают. Ну же, любовь моя, признайся! Почему ты молчишь?! — Да, он больной. Как там таких называют? Сталкеры? Люди, яро навязывающие свою любовь объекту воздыхания и преследующие его постоянно. Он резко схватил её за плечи и потряс, как тряпичную куклу. Всё, хватит тут сидеть! Я быстро подбежал к подруге, которая, увидев меня рядом, облегчённо вздохнула и вытерла слёзы. Я обернулся и окинул взглядом этого урода. Так как я встал между этими двумя, то парень решил, что я — враг №1. — Ты кто такой?! — он завизжал мне в лицо, обдавая своим несвежим дыханием. Я, тем временем, вспомнил, где его видел. Это его я недавно ударил по лицу за приставания к Твосс. Ублюдок, мало было?! — Я? Её парень. Какие-то проблемы? — Он покраснел, его ноздри свирепо раздулись, а глаза яростно смотрели на Лилс. -Ты не имеешь права! — Он решил даже не договаривать и кинулся на меня с кулаками. Правда он кое-чего не знал. За прошедшие три года, я многому научился. Особенно в физическом плане. Теперь по силе мой брат был для меня ребёнком. Это неудивительно. После того случая, я решил перестать терпеть. Собственно, теперь меня обходят десятой дорогой ради своей же сохранности. Этот же, видимо, потерял последние мозги. Отказали тебе, так успокойся и остынь. Тогда никому не придётся пачкать свои руки о твою тошнотворную рожу. Он и пискнуть не успел, как оказался повален лицом на землю. Зафиксировав его руки за спиной, я посильнее нажал коленом на его хребет. Раздался хруст. Парень резко заорал и забрыкался, словно яростный бык, пытаясь сбросить меня с себя и освободится. Все его усилия оказались бесполезны со мной. Хоть по мне и не скажешь, но я намного сильнее своих ровесников. Я лишь ещё выше завёл его руки, послышался ещё один вскрик и всхлип. Он это серьёзно? Всхлип? Сам ведь хотел ударить меня. Я слез с него, настрой пропал из-за его соплей. Всё так же зафиксировав его руки, по-доброму помог ему подняться. Приблизился к его слуховому органу и проговорил чётко и медленно: — Не дай боже, Лилс увидит тебя ещё раз. Я не настолько добрый. Вали, чмо сопливое.- Толкаю этого недоразвитого. Он что-то пропищал и кинулся прочь от нас. Вспомнив о подруге, я повернулся проверить её самочувствие. Она смотрела на меня каким-то жалостливо-извиняющимся взглядом. Будто была в чём-то виновата передо мной. Не нравится мне этот взгляд. — Эй, Лилс, ты в порядке? Всё хорошо? Не сильно испугалась? — Я заваливал её вопросами, какие только лезли в голову. Обычно она бы фыркнула и съязвила что-нибудь смешное, но не сейчас. Странная атмосфера. Вроде как всё позади, но что-то ещё до сих пор только предстоит выдержать. Самая необычная вещь — выражение лица Твосс. Она кисло улыбнулась самой себе, одними губами что-то прошипев под нос. Обняла дрожащие плечи руками и залилась крокодильими слезами. В перерывах между всхлипами, слышались какие-то извинения. Вот к чему всё привело. У неё истерика, появившаяся из-за недавних событий. Взяв её на руки, я зашёл в её трейлер и положил её на диванчик, который стоял у самого входа. Пытаясь унять эти содрогания, похлопал её по спине и сказал, что она не виновата ни в чём. Именно после этой фразы Лилу прорвало. Она резко села на диване и уставилась на меня. В её глазах плескалась вина вперемешку со стыдом. Она вытерла влажные щёки и хриплым, от истерики, голосом начала говорить: — Д-дже-р-ром… Пр-рости мменя… Хнык… Я бес-сердечная дур-ра. Ты та-акко-оой хоро-ооший, а я… Уаааа! — Вообще не понимаю, к чему она это говорит. Судя по всему, виновата она передо мной. Но в чём? Почему она так истерит из-за этого? Всё так страшно и плохо? Я снова похлопал её по плечу, желая услышать почему она такая плохая. — Я тебя ни в чём не виню. Не наговаривай на себя, Лилс. — Я хотел её успокоится, но лишь ухудшил ситуацию. Она замерла и обманчиво-спокойным голосом продолжила: -Ннет, Р-ром. Я виновата перед тобой. Очень сильно виновата. Я плохой друг. Ты такой хороший, постоянно защищаешь меня от других, а я — неблагодарная. Я просто завидую тебе. Мне казалось, что если ты ничего не узнаешь, то она придёт ко мне. Прости-прости. Я грёбанная эгоистка. Я же просто хотела, чтобы меня так же защищали от всего плохого. Я плохой друг. Ударь меня. — Я удивлённо уставился на неё. Она-то плохой друг? Что за бредни? И кто вообще эта она? И что за защита от плохого? Я выгнул бровь и сказал ей: — Хэй, Лилс. Что за ерунда? Ты мой друг. Кто эта она? Я не понимаю, можешь объяснить? Хочу понять, что происходит. — Тяжело выдохнув и, видимо, собравшись с силами, Твосс ответила мне: -Просто понимаешь, тогда три года назад я соврала тебе. Я солгала почти обо всём случившимся. — Стоп, что?! В смысле солгала о случившемся? О том случае с Джеремайей?  — Это не бред и не выдумка. Я утаила всё, что ты хотел узнать. Ну, касательно твоего спасителя. — Лила говорила, что вообще не увидела его лица и не знает кто это был. Если она солгала мне, то получается… Она видела того человека?! Вот это новости! — Я непросто стояла за деревом и наблюдала за всем происходящим. Именно меня попросил тогда о помощи твой ангел-хранитель. И лишь я видела и слышала, как он запугивал Джеремайю. Потом твой родственник со всех ног умчался, как можно дальше. — Это же… Я могу получить сейчас ответ на один из моих вопросов? Получается, Лила видела лицо и слышала голос моего защитника. Стоит спросить об этом. — Лила, а ты помнишь его? Ну того ангела? — Она усмехнулась и начала говорить. Я же ловил каждое её слово, боясь что-то упустить. — Хех, это хочешь узнать. Хорошо, в конце концов, давно стоило тебе рассказать. Тем днём я шла с ярмарки, посвящённой какому-то празднику. Повсюду висели яркие гирлянды, украшавшие ларьки со сладостями. Торговцы зазывали прохожих попробовать разные вкусности. Слышался смех детей и взрослых. Я, по просьбе моего братика Кевина, посетила эту ярмарку и прикупила разных вкусностей. И вот проходя мимо полянки рядом с телефонной будкой, я стала свидетелем невероятного. Воздух засветился тёплым, белоснежно-золотым светом, поднялся ветер. Я зажмурилась из-за света и ветра, а когда открыла глаза, то на пустой ранее поляне стоял ангел. Я тогда сразу убедила себя в том, что это сверх-существо. Оглядываясь по сторонам, словно убеждаясь, где находится, ангел заговорил тихо, но я смогла расслышать. Он спрашивал самого себя: «Где я? Это же… Цирк? Цирк! Значит… Джером… Здесь Джером?». Не удивляйся, рано ещё. Потом послышались голоса, да, ты прав. Это были те мальчишки и ты с братом. Ангел спрятался за телефонную будку, и стал наблюдать за происходящим. Я же стояла у одинокого дуба, оттуда хорошо было видно и ангела, и вас. Заинтересованная этим созданием, я смотрела исключительно на его лицо. Когда Джеремайя начал своё представление, то на его лице залегло сильное раздражение. Ангел с силой сжимал руки у груди и с болью смотрел на тебя. Он еле сдерживался, хотел вмешаться. Это было слишком очевидно. На его лице читалась явная злость. В какой-то момент, тот самый, когда ты потерял сознание, он почти закричал твоё имя, словно это самое важное. Мне тогда стало завидно очень. А когда банда Джеремайи решила привести тебя в сознание, то он достаточно громко крикнул «Джером! Очнись, ну же!». Понятное дело, что ты его не услышал, как и твои обидчики. И вот Джеремайя занёс руку с камнем над твоей головой. Я даже не успела увидеть, какое выражение лица было у ангела. В ту же секунду, твой брат отлетел от тебя, рухнул на землю, держась за свою щёку, и испуганно таращился на неожиданного участника. Твой спаситель схватил братика за ворот его рубашки и прошипел ему угрозы. Он спрашивал, почему тот так не любит собственного брата, почему он такой жестокий, за что Джерому, то есть тебе, все эти страдания. Пообещал сделать так, что ему будет страшно жить, так как он будет жить в аду, если ещё хоть пальцем тронет тебя. Сбросив Джеремайю на землю, он кинулся к тебе. Опустился на землю и стал звать тебя, плача горькими слезами. Наверное, сам не заметил, что плачет. Он с ужасом в голосе звал тебя, но ты не отзывался, находясь в бессознательном состоянии. Тогда я решила показаться. Заметив меня, он сразу же позвал меня и попросил о помощи. Его просьба состояла в том, чтобы я дала ему две булочки и бутылку воды. Я же потребовала что-нибудь в обмен на это. И знаешь, что он дал мне? В обмен за еду, не стоящую и 20 долларов? — Я отрицательно мотнул, а она дотянулась до тумбочки и достала коробочку. Маленькая красная коробочка бережно была отдана мне. Я не понимая, что мне с ней делать, вернул её обратно. Лилс, фыркнув на этот мой жест, открыла и показала мне кое-что. У неё на ладони лежал прекрасный золотой браслет, отливающий всеми цветами радуги из-за бриллиантов, инкрустированных в него. Сразу понятно — стоит целое состояние. Тончайшая ювелирная работа. Я не понимал откуда у Лилы, ребёнка из цирка, подобное украшение. Она пояснила, видя моё удивление: — Да, это не моё. Как я и говорила, тот ангел отдал его мне за еду и воду для тебя. Увидев тогда браслет, я отказалась брать его, а он сказал: «Доброе сердце достойно награды». Я была восхищена тогда. Когда он опять повернулся к тебе, желая привести тебя в чувство, неожиданно его ноги стали таять в воздухе прямо у меня на глазах. Я шокировано наблюдала за этим всем. Перед полным исчезновением он попросил меня позаботится о тебе, пообещав, что он ещё придёт тебе, ну и ко мне. Он исчез, словно его там не было, и единственной вещью, напоминавшей о его существовании, стал браслет. Ты спрашивал видела ли я его? Да, видела. Я запомнила каждую чёрточку на её лице. — Ч-что?! Её лице?!!! Ангел — она?!  — Джером, вернись в реальность. Дослушай, а потом впадай в глубочайший шок. Так вот. Ты не ослышался, нет. Этот ангел, спасший тебя, девушка. Помню, как была поражена её неземной красотой. Фигура, лицо и голос — всё это было потрясающе. Длинные чёрные волосы слегка вились и сильно контрастировали с бледной кожей. Яркие алые губы и глубокие синие-почти-чёрные глаза. Вот что я запомнила ярче всех других деталей. В голове до сих пор иногда звучит её голос. Нежный, мелодичный, звонкий. — Эт-то… Не может быть. Мне настолько повезёт и я узнаю хозяйку того голоса? — Л-лилс, есть что-то ещё? — Очень на это надеюсь. — Знала, что ты это спросишь. Я начала рисовать после того случая. Я так боялась забыть её. Хотела помнить её красоту, как можно дольше. Спустя три дня я нарисовала её портрет. У меня получилось создать точную копию. Я отдаю тебе этот рисунок. Также тот браслет. Это должно быть твоим. Только твоим. И я прошу прощения за враньё. Прости меня. — Я смотрел на её виноватое выражение лица и не злился. Она ведь рассказала мне правду. Молчание затянулось. Я скупо проговорил, что не злюсь и мне надо подумать. Я медленно пошёл обратно. Уже становилось довольно темно. Было странное чувство. Я ясно чувствовал, что скоро что-то произойдёт. Что-то масштабное. Но сейчас была и другая проблема. Внутри меня от напряжения, почти ощущалась вибрация. Я весь дрожал. Смешно, но, когда я наконец могу увидеть то самое лицо, мне дико страшно. До этого я гадал. Был в постоянном поиске. Сейчас же я был на пороге раскрытия внешности незнакомки. Я не могу сказать, что она мне чужая. Она, её голос, был со мной с детства. Именно она вкладывала мне в руки смысл для жизни и терпение. Давала терпение и спокойствие. Будто бы гладила своими руками мою голову, забирая всю грязь, успевшую свалиться на меня за день. Являлась личным сокровищем. Мне страшно, что я стану искать её. Буду, как чёртов одержимый, искать её в толпе. А в перерывах подыхать, как дворовая собака, от безнадёги. Я даже могу сойти с ума. Сойти с ума от одиночества. Я в этом уверен. Я знаю себя. От рождения я жадный. Нет, не в еде или воде. Я до ужаса жадный собственник и эгоист. Если есть шанс получить хоть каплю любви, то я заберу всё. Все капли. Сделав глубокий вдох, я решился. Будь, что будет. В конце концов мы живём один раз. Даже если я сойду с ума от безнадёжности. Свихнусь от невозможности увидеть её. Я подошёл к фонарному столбу, слабо освещавшего угол земли, где я стоял. Шелест бумаги. Дрожащие пальцы. Сбившееся дыхание. Я жмурюсь до белых пятен в глазах, больно стискиваю зубы. Выдыхаю и смотрю на рисунок. Ровно три секунды. Мне потребовалось ровно три секунды. Первая секунда. Я судорожно выдохнул, изучая портрет неизвестной девушки. Она была невероятно красивой. Вторая секунда. Глаза. Я узнал эти глаза даже на рисунке. Глубокие, синие глаза. Третья секунда. Я чётко осознал, что попал. Конкретно так. Я всегда думал, что ненавижу женщин. Это было просто, учитывая мою мать. Многие говорят, что женоненавистнику хватит и пяти секунд, чтобы влюбиться без памяти. Потерять все ориентиры.Чёрт, они не правы. Мне хватило трёх секунд. Мне хватило трёх секунд, чтобы стать одержимым. Словно моё сердце наконец-то обрело свою хозяйку. В таком состоянии я завалился на сено. Пытался заснуть, ворочаясь из стороны в сторону. Это было невозможно. Передо мной до сих пор стояло лицо девушки. Я заснул, мечтая встретить её в живую. Чтобы она спустилась в этот серый мир. Чтобы она была моей. Только моей и ничьей больше.