Бикфордов шнур

Более-менее приведясь в порядок, Уилл наконец почувствовал себя человеком. Он вымылся с ног до головы в гостевой ванной и, слегка обсохнув, переодевался в принесенную с собой одежду, сидя на кровати и ощущая в себе непривычное и практически неприличное для таких обстоятельств безразличие к произошедшему. Он не помнил, когда в последний раз так остервенело тер себя мочалкой. Словно пытался соскрести не кровь, а кожу. Будто она была чужой. Будто под этой кожей скрывалось что-то, чему было нужно помочь выбраться наружу. Уилл молча сидел на кровати в пижамных штанах, отложив футболку, и разглядывал свои покрасневшие от горячей воды и далеко не бережных действий руки. Краснота постепенно уступала обычной бледной белизне, но он не мог сдвинуться с места, словно это зрелище в эту секунду было самым важным в его жизни. У всех в детстве были подобные ритуалы. Не наступать на стыки плит, не вставать с кровати с левой ноги. Будто мир рухнет, если нарушить правила маленькой, но такой важной игры. Мужчина молча смотрел на спадающие покраснения и думал. Вспоминал. Вернее, пытался вспомнить, что именно произошло несколько часов назад. — Ты все еще не спишь, Уилл. Уже очень поздно. — Прости, я только закончил, — он обернулся, опуская руки и смотря через плечо. — Ты сделал для меня уже намного больше, чем я когда-либо смогу… оправдать, — на губах появилась легкая улыбка. — Меня уже даже практически не расстраивает тот факт, что вы с Эбигейл сделали меня своим сообщником, — Уилл мягко хохотнул, отвлекаясь и отворачиваясь. — Считаю это замечательным прогрессом, — Ганнибал прошел в комнату и поставил на прикроватную тумбочку прозрачный стакан. — Вода?.. — Легкое снотворное, — Лектер окинул его одобрительным взглядом, под которым Уилл осознал, что так и не надел футболку, по его щекам разлился тусклый в слабом освещении румянец. — Исходя из твоего состояния, могу предположить, что из-за нервного перевозбуждения у тебя могут возникнуть проблемы со сном. — О… — профайлер моргнул и коротко поджал губы, неловко пожимая плечами. Его светлый погрустневший взгляд опустился на пол, затем снова поднялся на стакан. — Ты снова проявил заботу. — Уилл, — Ганнибал подошел ближе и приподнял его лицо за подбородок, внимательно рассматривая. Тот вздрогнул, явно намереваясь отшатнуться, но замер. Между губами мелькнул кончик языка, но тут же скрылся. Смотреть снизу-вверх было выше его сил, тем более в таком положении, поэтому он прикрыл глаза, громко сглатывая, когда по его нижней губе мазнули большим пальцем, слегка ее оттягивая. — Я делаю это исключительно по своему желанию, — мужчина отпустил его, отступая на шаг назад, различая в тишине судорожный вдох. — Тебе это нужно. — Уже совершенно не уверен, что именно мне нужно, — профайлер нахмурился, все еще несколько смущенный. — Ты спас Эбигейл жизнь и сохранил жизнь самому себе. Позволь мне быть тебе благодарным. Уилл удивленно взглянул на чужое лицо. Ганнибал улыбнулся с легким прищуром, отмечая, как тот бессознательно скользит языком по краям зубов за приоткрытыми губами. — Я даже не помню, как именно это сделал. Я… ничего не помню, — сокрушенно пробормотал Уилл, теперь глядя мужчине прямо в темные глаза. — Это важно? — Ганнибал, не отрывая от того взгляда, сделал легкое, но очень выразительное движение головой. — Ты это сделал. — Даже не знаю, пугает ли меня тот факт, что ты не выглядишь удивленным, но меня от этого в дрожь бросает, честно говоря, — Грэм растрепал подсохшие после душа волосы и тихо фыркнул, разминая затекшую шею. Было очень странно находиться настолько не одетым рядом с Ганнибалом. Ритуал облачения в более-менее презентабельную одежду ради Ганнибала за последнее время стал привычным и почти естественным. За это время Уилл пришел к выводу: не важно, что ты носишь, важно — как ты это делаешь. Одежда — это броня, защита. Сейчас рядом с облаченным в тройку доктором Лектером, не привыкший демонстрировать свое тело никому кроме отражения в зеркале, он чувствовал себя беззащитным. Беззащитным рядом с хищником. Рядом с реликтом, способным лишить его жизни одним движением руки. Это должно было вызывать страх, но вызывало лишь легкое головокружение и странную податливую расслабленность. Уиллу нравилась мысль о том, что этот хищник признал его своим. В его груди разливалось что-то древнее и темное, какое-то странное томное успокаивающее чувство. Он не знал, чем именно являлся Ганнибал, лишь интуитивно понимал, что тот не может не быть опасен. Вендиго не могут не быть опасны. Но ему хотелось не бежать и прятаться, а подойти к тому ближе, прижаться крепче, врасти в того корнями, как врастает в почву древо. И Уилл знал, что не встретит с его стороны сопротивления. — Тебя привлекает то, что рядом с тобой есть человек, способный дать тебе ответы на многие вопросы, — Ганнибал уже даже не скрывал своего интереса к его телу, но, не имея желания Уилла смущать, все же вернул взгляд на его лицо. — Ну прям-таки гейм-мастер, — Уилл хохотнул, слегка отклоняясь назад, перенося вес на руки, чтобы не сутулиться настолько сильно, насколько привык. Безволосая грудная клетка, небольшой старый шрам от пули на плече, вероятно, оставшийся еще с первых попыток профайлера попасть в ФБР. Рассыпанные по телу родинки, заживший след от непонятного укуса на боку, темные соски. Красивое по всем канонам пластического искусства тело. Уилл напоминал Ганнибалу скульптуру Святого Себастьяна в разных вариациях. — И во что мы играем? — видя, что разговор затягивается, он опустился обратно в свое кресло и привычным деловым движением закинул ногу на ногу. — Ну не знаю… — Уилл не отрывал от него прямого внимательного взгляда. — В «Мафию». — В «Мафию»? — эхом повторил Ганнибал, приподнимая брови. Уилл отзеркалил это движение, на секунду немного комично изобразив удивление. Его подвижная мимика снова сменила несколько выражений за пару секунд: — Да, причем с ненормированным количеством участников, которые могут сочетать в себе разные черты устойчивых образов. "Как вам такое, доктор Лектер?" как бы говорил его прямой немного вызывающий взгляд. — Профилей? — позабавлено уточнил доктор Лектер. — Возможно, — покривил губы в ироничной гримасе Уилл. — И… что бы ты сказал по этому поводу? Взгляд Грэма на несколько секунд замер. Повисла тишина. — Мне перестает нравиться эта игра, доктор, — губы Уилла снова расползлись в улыбке, теперь обнажая ровные белые зубы. — Или начинает нравиться еще больше, не знаю. — Как ты определяешь свою роль в этой игре? — Гм, — Уилл втянул губы, резко их отпуская и приоткрывая рот. — Возможно, как Комиссара. — То есть имеешь возможность проверить подозреваемого? — То есть все зависит от того, смогу ли я доказать, что я прав, даже если я буду… знать, — Уилл отвел взгляд. Он тихо хмыкнул, его гладкая грудная клетка тяжело поднялась и опустилась. Ганнибал понимал, что именно тот имел в виду. Эти намеки были вполне прозрачными. Тем временем хрипловатый приглушенный усталостью голос Уилла продолжал. — А ведь где-то рядом, действительно, бродят опасные существа. Город засыпает — просыпается Чесапикский Потрошитель, Миннесотский Сорокопут, Дракон и Бог знает, кто еще, — он склонил голову набок и чуть назад. — А мы словно стоим на последнем рубеже обороны, — Уилл слегка прищурился, словно параллельно о чем-то размышляя, — и не даем всему этому темному миру заполонить улицы, как это происходило в средние века. Ганнибал цепко следил за каждым его движением, но молчал, видя, что тот собирается что-то добавить. — Меня пугают перспективы. У меня начинает складываться впечатление, словно кто-то открыл ящик Пандоры и выпустил оттуда целый бестиарий, готовый порвать всех на куски. Хотя бы вся эта ситуация с Джорджией Мэдхен или… — Уилл запнулся. — О чем вы говорили с Джеком? Ты что-то ему сказал? Тот выглядел удовлетворенным. — Я попросил его показать мне тело. Губы Уилла округлились в беззвучном «о». Между бровей пролегла морщинка: — И он оказался тебе знаком? Ганнибал медленно кивнул, складывая руки в замок на колене: — Рендал Тир. Когда-то, лет шесть или семь назад, наблюдался у меня. Проблемный мальчик… не скажу, что удивлен таким последствиям, теперь они кажутся мне вполне естественными. — Ты его не «починил»? — Уилл хмыкнул, криво усмехнувшись. Чувствуя на себе чужой взгляд, он качнулся, вставая и подходя к столу, чтобы налить еще виски. — Ведь так? — Да, Уилл. Его проблемы лежали глубже. Недосягаемо для психотерапии. Тот случай был довольно любопытным, поэтому в состав врачей были включены специалисты разных направлений. — Он оборотень, да? — профайлер присел на край стола, отпивая. — Верно. — Но он не обратился. Он утратил эту способность с возрастом? — Он не обращался ни разу в жизни, а целый штат врачей так и не нашел возможности ему с этим помочь. Его тело было на это не способно из-за феноменальной скорости регенерации. Уилл замер со стаканом у губ. Его глаза расширились, по лицу прошла судорога. Он неверяще нервно замотал головой: — Нет. Не-ет, — голос подвел, — этого не может быть, Ганнибал. Беверли показывала собранные пули. Четыре пули. Если его регенерация настолько развита, что кости успевают восстанавливаться аж в самом процессе обращения, то это значит, что… — Уилл замолчал, прикрывая глаза и надавливая на веки пальцами. — Он не мог умереть от пуль. Это просто невозможно. — Это действительно невозможно, Уилл, — Ганнибал поднял на него взгляд, слегка повернув голову, чтобы стоящий сбоку профайлер попал в поле его зрения. - Но он мертв. И его убил ты. Грудь Грэма сдавило тяжелым тревожным чувством. Это меняло многое. — Ганнибал… — Да? — Я опасен. — Не отрицаю. Их взгляды столкнулись. Уилл прикусил нижнюю губу. Лицо Ганнибала излучало слегка насмешливое заражающее спокойствие. — Могла ли у Рендала быть мотивация желать Эбигейл зла? — проговорил профайлер, осторожно подбирая слова. — У него — вряд ли. Но его безумие всегда было благодатной почвой для манипуляций. — Есть вероятность, что он совершил несколько преступлений, которые мы списывали на неудачно обращенного оборотня… я видел, что он делал со своими жертвами. Рендал был крайне жесток, — Уилл все-таки прикончил вторую порцию виски и со стуком отставил стакан. — Позволю себе дополнить: он не был способен на элементарную эмпатию. Всю жизнь его вел лишь страх и чувство собственной неполноценности. — Я чувствовал… — профайлер поморщился. — Ненаправленную ненависть. И страх. Но не свой или Эби. Его. — Значит, ты все-таки что-то помнишь? — Эбигейл стало нехорошо. Кажется, она первая почувствовала приближение опасности. У нее пошла кровь из носа, — подсохшие волосы Уилла снова запушились и топорщились упрямыми завитками. Он нервным жестом пригладил пряди, но никакого эффекта это не возымело. — Эбигейл очень сильная банши. Она практически сейсмометр опасности. Мы могли бы научить ее пользоваться этим даром в полную силу, — Ганнибал разгладил складки на штанине и снова сложил руки на колене. Уилл сделал глубокий успокаивающий вдох, неопределенно пожав плечами. — Я хотел открыть аптечку, — продолжил он, погружаясь в еще свежие воспоминания. — Но погас свет. Я понял, что что-то произошло, выхватил пистолет… Повисла тишина. Уилл нервно постукивал пальцами по столу. — А потом? Грэм разочарованно цокнул языком. — Ничего не помню. Какой-то спазм в висках. Кажется, я отключился от боли. В следующее мгновенье услышал один выстрел, словно сквозь воду, и почувствовал, как он умирает. Я не видел ничего. В такой кромешной темноте было не разглядеть, но… — он сглотнул. — Но я ощутил, как в нем гаснет эта невероятная сила. Это было так странно, — Уилл перевел тревожный напряженный взгляд на Ганнибала. — Практически как видеть подобное своими глазами, но ощущать, как оно выветривается, испаряется. Это, как… не знаю, как задуть свечу и видеть поднимающийся дым. — Ты чувствуешь вину перед командой Джека, передо мной, но чувствуешь ли ты вину перед самим Рендалом? Уилл свел брови, поморщившись, будто испытывая отвращение от одной мысли о том, что такое возможно. — Понятно, — кивнул Ганнибал. Его губы изогнулись в понимающей улыбке. Он, как никто другой, знал, насколько сильно профайлера тяготила смерть Гаррета Джейкоба Хоббса, а ведь на руках у старика было намного больше крови, чем у юного Тира, явно еще только начинавшего познавать свои способности. Ганнибалу стало интересно, а как бы повел себя Уилл, случись нечто подобное полгода назад, но он лишь медленно поднялся, подходя к тому ближе. Он не ошибся. Уилл был интересным. Они с Эбигейл буквально обрушились на его размеренную отрепетированную жизнь, и Ганнибал привязался к ним намного сильнее, чем планировал изначально. Сейчас, стоя перед растерянно покачивающим головой Грэмом, он понимал, насколько сильно все изменилось за последние несколько месяцев. Река повернула в другое русло и ускорила свой ток. Теперь вопрос стоял в том, сможет ли Ганнибал без сожалений отказаться от того, ради чего все это затевалось. Грэм поднял на него взгляд. Ганнибал даже сейчас видел, что эта высеченная на чужом лице обманчивая наивность останется с Уиллом до преклонного возраста, даже если его характер будет тысячи и тысячи раз болезненно перекроен. В нем было что-то особенно мягкое, располагающее к проявлению заботы, и, если нежность к малышке Эбигейл было можно списать на так и не растраченную любовь к Мише, то этому глубокому сильному чувству к Уиллу никакого рационального объяснения не находилось. Оно занимало особенное место, до этого никем не занятое. Между бровей профайлера снова пролегла морщинка. Он чуть неловко подвинулся, то ли отстраняясь, то ли освобождая немного места у стола для Ганнибала. — Ты ведь знаешь, кто может за всем этим стоять, правда? — прошептал Уилл, доливая себе еще виски. Ганнибал мягким, но властным жестом остановил его руку, чуть склонив голову набок. — Я знаю, что ты такое. Кто ты такой. И я ни за что не поверю, что ты не пытался что-либо с этой ситуацией сделать, — Уилл отставил стакан, поворачиваясь к Лектеру, теперь упираясь в столешницу бедром. Серьезный сосредоточенный взгляд блуждал по чужому лицу в поисках ответов. Ганнибал накрыл ладонью его руку, какое-то время молча поглаживая выступающие косточки. Грэм сглотнул, опуская голову и криво усмехаясь. — Я не психотерапевт, доктор Лектер, но, кажется, Вы сейчас пытаетесь перевести тему разговора. — Если это тот, о ком я думаю, то у меня нет никакой возможности оказать на него воздействие, пока он находится в ведьмином кругу. — Охо? — Уилл удивленно рассмеялся, его брови приподнялись. — Даже так? — Он не знает, с кем имеет дело, но предпочитает держать меня подальше, как и других представителей нашей расы. Ведь ты знаешь, о ком идет речь, не так ли? Уилл хмыкнул, но так и не ответил, лишь поджал губы, когда сгибы чужих пальцев невесомо коснулись его живота рядом с пупком. Удивительно интимный жест, лишенный всякой сексуальности. Ганнибал, словно изучая, погладил теплую, покрывшуюся мурашками кожу. Его задумчивый взгляд был направлен в прошлое. В себя. — Несколько лет назад в Дорчестере произошел скандал, связанный с консервами. Могу предположить, что ты о нем уже слышал, так как компания Вергера — один из самых известных поставщиков мяса на территории восточных штатов. — Ты был как-то с этим человеком связан? — Какое-то время я проводил неофициальные — по настоятельной просьбе мистера Вергера — сеансы с его сестрой. Уилл вздрогнул, на пару секунд замерев с приоткрытым ртом. Мысли разбегались, он чувствовал, что смертельно устал и не может сконцентрироваться. В конце концов он едва слышно проговорил: — Ты имел с ним дело лично? — Пожалуй даже больше, чем мне бы того хотелось, но в какой-то момент сеансы прекратились, — губы Ганнибала слегка изогнулись в усмешке. — И на то были свои причины, — догадался Уилл, внимательно слушая, отмечая, как верхняя губа Ганнибала едва заметно покривилась в презрительной гримасе. Даже презрение доктор Лектер умел выражать с ощутимой долей аристократичности, словно будучи выше всего этого. Отстранённый темный взгляд снова скользнул на лицо Уилла. Ладонь легла на бедро и поднялась на изгиб талии, приятно согревая кожу. Уилл уже не чувствовал в себе подкармливаемого стыдом желания отстраниться, хотя ему все еще было несколько неловко. — Безусловно, Уилл. Мейсон полагал, что я подговорил его сестру его убить. На пару секунд повисла тишина. Недоверчивое удивление в глазах Грэма сменилось насмешливым интересом: — А это, конечно же, неправда? — Думаю, этот мир бы вздохнул с облегчением, если бы мисс Вергер добилась успеха, — понизил голос Ганнибал, продолжая поглаживать чужую кожу подушечками пальцев. — Однако мне сложно сказать, была ли эта попытка убийства следствием терапии или ответной реакцией на очередной акт его агрессии. Мисс Вергер может быть крайне расчетливой и жестокой женщиной, этого у нее не отнять, как бы ее брат ни пытался ее уничтожить. Я не могу утверждать, что это было первой ее попыткой выступить против Мэйсона. Такие вещи обычно остаются за закрытыми дверями. — Ты ведь знаешь о том, какой официальный диагноз был поставлен ей позже. У тебя не было желания его оспорить? — Все, что обсуждалось между нами на сеансах, скрыто за ширмой врачебной тайны. Я не имел права вмешиваться в последовавшие за этим процессы, а так как все было не официально, мои показания не имели бы в суде никакого веса, Мейсон мог опровергнуть сам факт проведения сеансов. Я заведомо предполагал подобный исход. — Но все равно… — Уилл поморщился. — Тебя это не остановило? — Мне было любопытно, — признался Ганнибал. Он улыбнулся с легким прищуром. — Нечасто удается поработать с интересным пациентом. Иногда я преследую исключительно личные интересы, Уилл, — его брови приподнялись, лукавый взгляд смягчился. — «Иногда»? — профайлер облизнул нижнюю губу, задумчиво наблюдая за движениями чужой руки. Улыбка Ганнибала стала шире. Он оценивающе кивнул, склоняя голову набок: — Даже не собираетесь меня осуждать, мистер Грэм? — Сомневаюсь, что владею монополией на право осуждать кого-либо… после всего этого, — Уилл слегка отклонил голову назад, открывая шею. Он снова посерьезнел, но поглаживания успокаивали. Они с Ганнибалом так медленно и так осторожно сближались, словно одно неловкое движение могло привести к взрыву. Уилл не сомневался, что Ганнибалу нравилось его касаться. Однако, несмотря на то, что тот не в первый раз оказывался в зоне чужого личного пространства, прикосновения скорее были приручающими, словно прощупывающими границы, чем интимными. В них не было секса, только искреннее желание, в первую очередь, эмоциональной близости. Иногда Уилл задавался вопросом о том, сколько женщин прошло через постель доктора Лектера. Он спрашивал себя, а была ли среди них Алана Блум. — Полагаю, личный опыт дает особый уровень понимания, Уилл. Профайлер сглотнул. Их взгляды встретились. У них был поцелуй. Два поцелуя. Один — первый, осторожный, словно сломавший выстроенную между ними стену. Второй — всепоглощающий, сметающий все на своем пути. После каждого поцелуя Уиллу казалось, что что-то между ними перестраивается, меняется, но пару дней спустя все возвращалось на круги своя. Иногда он думал о том, что все это ему всего лишь снилось, но видел последствия и осознавал, что… — Это правда. Ему хотелось сделать что-то, что могло бы их сблизить, но он не знал, была ли способна какая-либо сила в этом мире оказать на них подобное воздействие искусственно. Каждым словом, каждым жестом они, казалось, балансировали на краю бездны — для каждого своей. Уилл не знал, что удерживает Ганнибала, но знал, что его самого удерживает то же самое. Нечто неизвестное и пугающее, нависающее над ними, будто готовый взорваться в небе раскат грома. Он медленно отвел взгляд, опуская ресницы. Уголок губ нервно дернулся. Ему казалось, что он, словно зеркало, отражает даже те скрытые чувства и опасения, о существовании которых не имеет ни малейшего понятия, будто Ганнибал, с его запертыми глубоко внутри страстями, облучает его ими насквозь. Они воздействовали друг на друга деструктивно. Они оба не были склонны выражать свои чувства словами напрямую, но по разным причинам. Еще профайлер отмечал, что доктор Лектер был не слишком тактилен. Его брезгливость не была секретом ни для кого. Грэм не раз был свидетелем ситуаций, в которых Ганнибал завуалированно выражал неприязнь к чужой близости. Доктор остро чувствовал запахи, не любил грязи и держал дистанцию с друзьями и незнакомцами. То есть, у него, определенно, существовали конкретные осознаваемые рамки комфортного взаимодействия, но он с самого начала проявлял нетипичное для себя стремление к их сокращению, когда дело касалось Уилла. — Думаю, завтра тебе придется воздержаться от поездок на работу и отоспаться. Я поговорю на этот счет с агентом Кроуфордом. Человеку такой высокий уровень активности не подходит, — Ганнибал мягко направил того в сторону кровати, скользнув ладонью по обнаженной спине вниз к копчику, вызывая у Грэма едва заметную улыбку. Ему действительно хотелось спать. Он вдруг остановился, полуобернувшись: — Давно хотел спросить. — Ты волен задавать мне любые вопросы. — А как часто нужен сон тебе? Ганнибал какое-то время молча смотрел ему в глаза. Затем, испытующе прищурившись, с легкой усмешкой ответил: — Нечасто.