Я ненавижу тебя

Слэш
NC-17
Завершён
131
автор
Размер:
133 страницы, 20 частей
Описание:
Посвящение:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
131 Нравится 89 Отзывы 39 В сборник Скачать

Глава 8. Мама.

Настройки текста
      Эрвин не знал, где в новом для него городе находится кладбище. Ехать туда не хотелось, но составить компанию Леви он считал своим долгом. Тем более новый друг не прогонял его как это было во все прошлые разы. Аккерман направлялся в сторону единственной по близости расположенной автобусной остановке.       — Ты уверен, что хочешь ехать? — спросил Леви, мельком взглянув на Эрвина, который шел рядом с ним.       — Да, — ответил блондин.       — Я не смогу оплатить тебе проезд, — поникнувшим голосом сказал Леви.       — Ничего страшного, — Эрвин говорил так, будто это нисколько его не смущало.       Он хотел быть рядом с Аккерманом и за это мгновение он был готов купить цветы, оплатить проезд туда и обратно. Хоть солнце уже уходило в закат Смит не собирался отступать. Дома надо было сделать уроки на завтра, но Леви почему-то был в большем приоритете, чем домашнее задание.       Стоя на остановке, Леви временами поглядывал на Эрвина. Они были одни под прозрачным козырьком. Брюнет задал вопрос:       — Почему ты перевелся?       — Влюбился в одноклассника, признался ему, а он всем разболтал, — честно и откровенно сказал Эрвин.       Аккерман не смог отреагировать на это должным образом. Он был не в силах подобрать слова поддержки, лишь процедил сквозь зубы:       — Ну и мразь он.       Смит улыбнулся ему, обнажив ряд белых ровных зубов.       — Спасибо, я тоже так считаю, — искренняя нотка в голосе располагала Леви к этому человеку. Больше всего младший Аккерман любил именно честных людей. — Любовь прошла сразу же, а потом родители привезли меня сюда от греха подальше. Велели молчать, но, как видишь. У меня язык без костей.       После этих слов Эрвин опустил глаза вниз, но понимал, что староста продолжает пристально на него смотреть.       — Мне сказали, что ты считаешь меня соперником, — сказал высокий блондин, не отрывая взгляда от носа своих начищенных туфель. — Но будь ты плохим человеком, ты бы сразу рассказал всем о том, что я гей ведь так?       Леви ничего не ответил на вопрос нового одноклассника. Даже когда блондин поднял свои голубые глаза на него, брюнет посмотрел на него так, будто и не слышал его вопроса.       Когда к остановке подъезжал нужный им автобус, Аккерман кивнул в сторону транспорта. Леви первым зашел в открывшуюся дверь автобуса, следом за ним и Эрвин. Внутри провонявшего чужим запахом транспорта было лишь одно свободное место. Смит встал возле него и указал ладонью на пустую сидушку, глядя на Леви       — Садись, — попросил блондин.       Аккерман стоявший с букетом розовых лилий в руках огляделся по сторонам и спросил тихим голосом:       — А ты?       — Постою, — ответил Смит.       Леви сел. Эрвин все это время держался за поручень и временами смотрел на старосту своего класса. Аккерман размышлял над вопросом Смита, который тот задал, когда они стояли на остановке. Ему не нравилось, когда его вот так открыто называют хорошим человеком. Он считал, что не достоин такого звания, потому что на самом деле его сердце было полно зависти и ненависти именно к Эрвину, но достойное воспитание не давало ему поступать подло к тем, кого он не долюбливал.       — Я никому не скажу, — прошептал Аккерман.       Эрвин обратил внимание на этот шепот, но ничего не расслышал. Он наклонился к сидящему возле себя парню и спросил:       — Что ты сказал?       — Сказал, что никому не скажу о тебе, — повторился Леви, глядя на того исподлобья своим привычным пронзающим взглядом серо-голубых глаз. — Не беспокойся, пожалуйста.       Блондин улыбнулся. Леви нервно теребил розовый бантик, которым связали букет и не понимал, какие же все-таки чувства он испытывает к новому однокласснику. Сдружиться хотелось, а обжечься было страшно. Вдруг Эрвин предаст его, уедет, забудет. Лучше вовсе не сближаться, чем потом мучиться от этой душевной боли.       «Если посудить с другой стороны, он купил букет для Кушель, едет со мной на кладбище, может, ему можно довериться?» — думал Леви, уставившись в одну точку, не переставая теребить бантик.       Он почувствовал теплую большую ладонь, которая мягко легла на его руку. Он поднял глаза и увидел, что это рука Эрвина. Он погладил холодную бледную ладонь Леви и сказал:       — Успокойся.       Не было желания одернуть ее, странный трепет в сердце не дал этого сделать. Стало как-то спокойнее. Парень оставил розовый бантик в покое и слегка улыбнувшись в несвойственной ему манере, проговорил:       — Я в порядке.

      Оба парня вышли из автобуса недалеко от ворот кладбища на окраине города.       — Далековато, — сказал Эрвин, как только двери автобуса наглухо закрылись и транспорт уехал.       — Сто лет тут не был, — проговорил Леви направляясь к черным длинным воротам. Забор, ограждающий кладбище был одного уровня высоты с воротами, чем накалял общую атмосферу вокруг.       Глядя на них, Смиту стало не по себе. Он стоял как вкопанный, в это время Аккерман уже отдалился от него на приличное расстояние. Низкого роста брюнет оглянулся посмотреть на сопровождающего его Эрвина и, нахмурив тонкие черные брови, громко спросил:       — Ты идешь?       — Да, — ответил Эрвин чуть тише Леви, — извини.       Высокий парень нагнал своего старосту и вместе они вошли через приоткрытые ворота на территорию кладбища в буквальном смысле, усеянном множеством черных надгробий. Леви будто точно знал куда ему надо идти, Эрвин лишь послушно следовал за ним, тревожно озираясь по сторонам.       — Никогда не был на кладбище? — спросил Аккерман с равнодушием в голосе, будто просто хотел разбавить угнетающую тишину в столь и так угнетающем месте.       — Нет, не был, — ответил Смит с виноватым видом глядя прямо на худую спину того, кого сейчас сопровождал.       — Я сам здесь был всего один раз, — сказал Леви, — дядя бывает здесь довольно часто, хоть он особо и не ладил с мамой.       — Он, наверное, все равно любил ее, — добавил Эрвин.       — Не знаю, — с прежним равнодушием в голосе ответил младший Аккерман. — Кушель была своеобразной женщиной, ее не все понимали, однако я ей благодарен за достойное воспитание.       — Что с ней произошло?       Смит посчитал, что его вопрос сейчас совершенно не уместен, но любопытство заставило его спросить. Аккерман остановился, повернулся к блондину и произнес:       — Болела.       Леви не хотел рассказывать подробно. При подробном рассказе о смерти мамы ему бы пришлось вновь и вновь переживать все те события, что произошли тогда. Это было два года назад. Ему пришлось сменить школу, потому что даже стены этого здания напоминали о Кушель. Дом, где они жили с мамой, пришлось продать. За два года он ни разу не пришел на кладбище. Не хотелось верить, что человека, которого он любил и которому доверял больше всего теперь не существует. Молодой парень хотел убедить себя в том, что мама уехала, но это совершенно не походило на нее. Она бы ни за что по собственному желанию не оставила своего любимого и единственного сына Леви.       Леви вспоминал, что, когда он родился, все семейство Аккерманов отреклось от Кушель. По крайней мере сама женщина так рассказывала. Она уединилась в маленьком домике и постоянно работала, чтобы прокормить единственного ребенка. Леви жил с ней достаточно долго, помогал по хозяйству и на работе, а в один из дней ей просто стало плохо, и она слегла. Тогда еще гордая Кушель отказывалась идти на контакт с бросившей ее семьей и думала, что поправится, вернется на работу и все будет как прежде.       Запас денег вскоре истощал и ради единственного сына она впервые за много лет позвонила старшему брату. Леви хорошо помнил тот день, когда порог их с матерью дома переступил высокий мужчина в порванных штанах и тяжелой кожаной куртке, накинутой на широкие мускулистые плечи. Несмотря на неприятную внешность Кенни оказался единственным, кто был готов позаботиться о Кушель. За свой счет он положил ее в больницу и взял сына сестры под опеку. Однако спасать уже исхудавшую и болезненную женщину было поздно. Леви не хотелось знать, от чего умирает его мама. Она оставила его, когда ему было четырнадцать.       Добравшись до бедного надгробия почти у самого забора городского кладбища, Леви сказал:       — Это ее могила, — указав пальцем на черную плиту с вырезанным на ней именем «Кушель Аккерман». — Привет, мам.       У могилы лежал букет увядших лилий. Леви взял их и вместо мертвого букета положил еще живые цветы, купленные Смитом.       — Можно идти, — сказал Аккерман.       — Уже? — удивленно спросил Эрвин.       Леви кивнул и добавил:       — Не люблю кладбища.       Эти слова прозвучали тоскливо. Блондин тоже помрачнел, но остался стоять на месте.       — Мне кажется тебе стоит побыть тут немного, — сказал Эрвин и, словив себя на мысли, подумал, что лучше бы молчал.       — Зачем? — скривив рот, спросил Леви.       — Мне кажется, это как-то неправильно.       — Чего? — Аккерман впервые будто выдернул из внутреннего из себя эмоцию возмущения. — Знаешь ли, мне не по себе осознавать, что она тут в земле лежит, так что думаю…       Резко он ощутил приступ тошноты и закрыв рот рукой произнес еле слышно:       — Пойдем уже.

      На остановке Леви сидел на скамейке, закрыв лицо руками. Эрвин стоял подле него не решаясь сесть рядом со старостой и не понимая, что сказать ему.       — Тебе больно, почему ты держишь все в себе? — спросил Смит наконец.       В ответ лишь молчание.       — Леви, — с недовольством в голосе окликнул его Смит.       — Ты можешь помолчать? — спросил Аккерман.       — Нет, — ответил тот и присел на корточки напротив Леви, попытавшись убрать худые бледные ладони старосты от его лица.       Эрвин оказался сильнее именно в этот момент и сейчас ему предстало белое как полотно лицо старосты с покрасневшими глазами. Слез не было, стояла лишь разочарованность в его взгляде. Леви опустил глаза вниз, Эрвин прижал его к себе и уткнувшись тому в плечо, прошептал:       — Все хорошо, тут никого нет.       Ощутив теплые слезы на своем плече Смит со спокойствием выдохнул. Он хотел верить, что его однокласснику должно стать легче, однако Леви не был из категории тех людей, к которым привык Смит. Он почувствовал, как своими цепкими пальцами Леви обнимает его и поток слез будто только усиливается.       — Я не смотрю, — сказал Эрвин.       — Угу, — глухое и еле слышное подтверждение от Леви в очередной раз заставили Смита почувствовать себя нужным кому-то за все время.

      Подъезжающий автобус к остановке у кладбища был пуст. Эрвин подошел к открывшимся дверям транспорта вместе с Леви, пропустив старосту внутрь первым, следом за ним вошел сам. Свободных мест было больше, чем достаточно. Дав Аккерману сесть у окна, сам присел рядом с ним, позволив тому положить свою голову себе на плечо. За все это время Эрвин не посмел взглянуть Леви в глаза, понимая, как сильно того может это обидеть. Брюнету было тяжело принять полностью свое скудное положение слабого и беззащитного подростка, каким его впервые увидел малознакомый недавно переведенный в его школу лицеист. Из-за этого и довериться было не просто.       Смит чувствовал запах неизвестного ему шампуня, который исходил от черных волос Леви, которые еле касались подбородка Эрвина.       — Я прибью тебя, если хоть кому-нибудь расскажешь об этом, — с хрипотцой в голосе сказал Леви.       — Никому не скажу, — ответил Смит.       Спустя некоторое время, что ехал автобус, Леви уснул. Его сопровождающий заметил это лишь по глухому звонку сотового старосты, на который сам Аккерман никак не реагировал. Эрвин аккуратно достал гаджет из кармана его рюкзака. Леви лишь шелохнулся, слабо простонал во сне и продолжил спать. На дисплее высветилось имя «Ханджи Зоэ», чему сам Смит очень удивился. Он ответил на звонок:       — Алло.       — Эрвин? — удивленный голос девушки на том конце провода. — Я думала, что набрала Леви… Стоп, что?       Смит узнал свою подругу в ее спешном и скором разговоре будто с самой собой.       — Это телефон Леви, — ответил Эрвин.       — Ого! — восклицательный голос Ханджи, — вы что, общаетесь?       — Учимся вместе, — ответил парень.       — Да ты что?!       Разговор был прерван проснувшимся Леви. Он отобрал телефон и сбросил звонок, затем выключил телефон.       — Ты охренел? — спросил Леви, нахмурив брови и глядя на Эрвина презрительным взглядом.       — Прости, — сказал Смит, виновато опустив глаза вниз. Аккерман уже давно поднял голову с плеча одноклассника и был очень сильно подавлен.       Автобус остановился, двери открылись, Леви, схватив рюкзак, перепрыгнул через ноги Эрвина и выбежал на улицу. Смит погнался за ним, выкрикивая:       — Стой! Остановись! Прости!       — Отстань от меня! — кричал Леви, удирая что есть мочи от догоняющего его Эрвина.       Аккерман оказался намного ловчее и быстрее, чем Эрвин. Он не побоялся перепрыгнуть через забор и оказаться тут же в другом квартале. Порванные брюки не пугали Леви, а прилежный и прилизанный Смит побеспокоился о своем внешнем виде. Он застыл на месте, обвиняя себя в том, что подорвал доверие того, кого так хотел заполучить. Сделав один маленький шажок своим недавним действием, он совершил и два шага назад. Достав сотовый телефон, он написал старосте одно единственное сообщение: «Прости» и поплелся домой по ровному, недавно уложенному асфальту. Каждую минуту блондин доставал телефон, чтобы проверить почту на наличие новых сообщений от Леви, но она постоянно оказывалась пустой. Потом он вспомнил, что Аккерман выключил свой телефон еще в автобусе, когда вырвал его из чужих рук. Почему-то Смит продолжал надеяться на то, что парень включит телефон, как только доберется до дома.       Дойдя до ворот своего дома, он прошел внутрь, ключом открыл входную дверь.       — Эрвин? — донесся из гостиной женский голос.       — Да, мам, я пришел, — ответил парень, снимая свои начищенные коричневые туфли и проходя в коридор. — Отец не звонил?       — Должен скоро набрать, — ответила женщина, выходя из гостиной в домашнем халате, под которым скрывалась белая домашняя футболка и широкие штаны черного цвета в белый горошек.       — Как ты тут? — спросил парень, проходя вдоль коридора в свою комнату, оставив дверь открытой, чтобы мама вошла следом.       — Нормально, — ответила женщина, откидывая назад длинную русую косу. — Отпустила последних клиентов.       — Надеюсь, тебе не тяжело работать по скайпу, — сказал Смит, ставя рюкзак возле своего стола.       — Наоборот, даже легче, Эрвин, — ответила женщина, скрестив руки на груди, — и прекрати уже винить себя.       — Вы же здесь из-за меня, — сказал он.       — Давай не будем сейчас это обсуждать, — предложила мать. — Лучше иди поешь, пока отец не позвонил.       Держа телефон в кармане пиджака, Эрвин прошел через коридор на кухню, куда за ним пошла и мама. Сев за стол, он вытащил телефон и положил его на стол. Пока его мать, достаточно крупного телосложения, накладывала недавно приготовленный суп в маленькую белую и глубокую тарелочку, он снова проверил телефон на наличие уведомлений.       Сообщение, которое он отправил Леви, было прочитано. Смит окончательно помрачнел. Женщина с длинной русой косой поставила перед ним тарелку, наполненную супом и проговорила с дружелюбной улыбкой на лице:       — Убери, пожалуйста, сотовый со стола, солнышко.       — Не могу, — ответил Смит, подняв на маму глаза.       — Почему? — удивленно спросила она, подходя к кухонному гарнитуру, выполненному из коричневого дерева и доставая из одной выдвижной полки столовую ложку.       Она вернулась к столу и положила ее по правую руку Эрвина. Смит взял ее, но в тарелку с супом так и не окунул.       — Что-то стряслось? — обеспокоенно спросила мама Смита, усаживаясь на соседний стул.       — Все в порядке, — ответил, глубоко задумавшись Эрвин.       — Тогда убери сотовый, — попросила снова она.       Эрвин не шелохнулся. Женщина с недовольством закатила карие глаза и хотела было что-то сказать, но в гостиной, вход в которую располагался прямо напротив входа в кухню зазвонил телефон. Мама парня направилась туда, в этот момент зазвонил и телефон Эрвина. Он увидел на дисплее имя «Леви» и не промедлив ни секунды, отложил трапезу, после чего сразу ответил на звонок, удалившись к окну кухни.       — Ты меня тоже извини за сегодня, — услышал он хриплый голос старосты. — Давай просто не будем больше общаться.       Такая короткая просьба заставила сердце Эрвина биться быстрее, чем обычно.       — Я хотел быть твоим другом, — успел лишь добавить Смит.       — Не получится, — равнодушие в голосе Леви раздражало.       Их диалог прервала мама, вернувшаяся из гостиной со своим сотовым в руках.       — Тут отец на трубке, — она оступилась немного назад, когда увидела, что сын никак не реагирует на ее появление. — Ты разговариваешь?       Эрвин не заметил ее и продолжил этот бессмысленный разговор со старостой.       — Ты мне нравишься, — тихо произнес он.       — Эрвин! — уже громче позвала его мама.       В этот момент Леви бросил трубку и Смит остался наедине со своей семьей и непринятыми чувствами. Он смотрел на маму как потерянный и нуждающийся в защите. Она лишь сказала:       — Ты снова начинаешь? — спросила она, закрывая рукой микрофон своего сотового. — Иди поговори с отцом. Сейчас же. О твоем этом разговоре с кем-то неизвестным я умолчу.       Она протягивала сотовый. Смит, положив свой мобильник на подоконник, прямо у окна, подошел к маме и взял телефон. Мысли образовали собой огромную кашу, в которой Эрвин был готов утонуть, лишь бы больше никогда не видеть этих непривычных бешеных и злых глаз матери.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.