***
Светало. Хенрик Мюллер вышел на улицу подышать свежим воздухом. Почесывая заросший подбородок, он глубоко дышал, потягиваясь и разминая шею. Потом перевёл взгляд на топор и множество бревен, лежащих на земле. — Н-да... Ну и куча! Он медленно зашагал к топору, хрустя пальцами рук. С наслаждением вдыхая пахнущий после недавнего дождя сыростью воздух, он взялся за рукоятку, прямо поставил одно из бревен и, замахнувшись, со всей силы ударил по нему. Он наносил удар за ударом, едва постанывая - Бог наделил Хенрика сильными руками, но при этом дал больную спину. Жмурясь от неприятных ощущений, претерпевая эту боль и продолжал колоть. Из дома доносился женский смех. Звонкий и веселый смех его дочери Эльзы ласкал уши Хенрика, придавал ему сил. Но когда спина совсем разнылась, остановился и стал стирать со лба пот. Хенрик жутко устал, а переколоть успел лишь половину. Разрубив последнее на сегодня бревно, мужчина и вовсе лег на землю, отложив топор в сторону. Со стороны дороги донесся гул моторов. Хенрик, тихо выругавшись, встал с земли и решил пойти посмотреть, что происходит. — Пап, я в курятник! — Крикнула Эльза отцу из дома. — Хорошо, дочка. По дороге ехали четыре мотоцикла с солдатами, вооруженными винтовками, и один черный автомобиль. Мужчина сощурился и почесал затылок. Он знал, что они приехали сюда для обыска. Его подозревали в укрывании дома евреев. Соседи Хенрика оказались в страшной опасности, когда к власти пришел Гитлер, но вот самому ему повезло. Его предки жили на территории Германии испокон веков, что пока обеспечивало мужчине свободу. Мотоциклисты, одетые в форму СС, остановились у дома Хенрика, а из машины вышел немец с ожогом на всю правую щеку и безобразной, словно застывшей, ехидной улыбкой. Голубые глаза офицера пронизывали Мюллера насквозь, обдавая холодом каждую клеточку тела. — Здравствуйте, герр Мюллер, — произнес немец, спрятав руки за спину. — Рад встрече. — Я тоже, — хмуро пробормотал Хенрик. — К моему огромному сожалению, меня уже в третий раз направляют к Вам, герр Мюллер, — театрально вздохнув, медленно проговорил офицер. — И снова по делу Вайсов. Может, пройдем в дом? — Да, конечно. Немец внимательно оглядел помещение. — Не перестану восхищаться чистотой и порядком в вашем доме, как в сказке. Я присяду? — Конечно, чувствуйте себя как дома, — скрестив руки, произнес Хенрик. — Что ж, герр Мюллер, мне бы хотелось узнать, где сейчас Вайсы, — за всё время улыбка так и не сползла с его лица. Хенрик налил в стакан воды. — Ну, точных фактов нет, но зато есть слухи, — проговорил он. — Выкладывайте. — Согласно этим слухам, они сбежали в Швейцарию, — Хенрик одним глотком осушил весь стакан. — Года три назад, как я помню. — Хорошо, герр Мюллер, — откинувшись на спинку стула, произнес офицер и продолжил уже на другом языке: — Вы же говорите на французском? — Да, — с акцентом ответил Хенрик. — Тетушка научила. — Отлично, — с широкой улыбкой сказал немец. — Вы же помните мое имя, не так ли? — Ганс Стиглиц, — пробормотал в ответ мужчина, разминая шею. — Правильно. А знаете, как меня зовут в Германии? — Орёл, — буркнул в ответ мужчина. — Ведь Вы, как хищная птица, охотитесь на беззащитных евреев. — Верно, — кивнул немец. — И делаю это очень успешно, я знаю, как они думают. Я знаю все места, где они прячутся. Погреб, чердак, пыльный амбар… Можно перечислять бесконечно. Итак, назовите мне членов семьи Вайсов, — он достал из кармана блокнот и ручку. — Ну… — замялся Хенрик. — Исаак Вайс, его жена Ионна, сын Аарон. — Сколько лет отпрыску? — Около пятнадцати. Или шестнадцать. Не очень помню. — Спасибо, герр Мюллер, — немец закрыл блокнот. Он перевел взгляд на Хенрика и стал выжидающе смотреть в глаза. Тот нервно взглотнул. — А теперь давайте на чистоту, Хенрик. Они на чердаке? Неуверенное "да" в ответ. — Они говорят по-французски? — Ганс поднялся со стула. — Нет. — Значит, они нас не понимали, — ухмыльнувшись, сказал немец. — Подыграйте мне, — он перешел на немецкий: — Спасибо, герр Мюллер, что приняли меня в свой дом. Думаю, мне тут делать больше нечего. По команде в дверном проеме показалась солдаты с винтовками. Ганс, приказывая им вести себя тихо, на французском попросил Хенрика провести на чердак. — Да, герр Стиглиц, до свидания, — его голос дрогнул, а ноги стали совсем ватными. Аккуратно открыв дверь, ведущую на чердак, Хенрик первым зашел туда и бросил беспомощный, полный отчаяния взгляд в сторону Вайсов, сидящих в углу. Ганс вытащил свой «Маузер» и три раза выстрелил в спину Хенрика. Тот упал замертво, издав тихий стон. Ганс прошел вглубь чердака, с удовольствием наблюдающий за перепуганной семьей. На чердак вбежали солдаты, открыли огонь по людям. Стиглиц вытирал с лица каплю крови белоснежным платком. — Что ж, с ними покончено, — торжественно, — Хайль Гитлер! — Хайль Гитлер! — раздались голоса солдат. Эльза слышала выстрелы. Она тихо вскрикнула и закрыла уши. Перепуганная, она побежала прочь. Слезы текли по лицу, сердце выпрыгивало из груди, но она продолжила бежать вперед и вперед, думая об отце. Они убили его! Убили! Эльза всё прекрасно понимала. Они не пощадили Хенрика, как и бедных Вайсов. Ганс же упивался своей очередной победой, осматривая дом Мюллеров.***
— Солдаты! Наше время пришло! — Кармайкл расхаживая между рядами солдат. — Франкфурт — наша конечная станция! Мы либо убиваем треклятого Ганса Стиглица и спасаем мир, либо умираем и даем немцам время на реорганизацию войск и десант в Лилль! Сейчас или никогда! — Винсент выдержал короткую паузу. — Слава Америке! Смерть фрицам! — Слава Америке! Смерть фрицам! — В один голос крикнуло пятьдесят солдат. — Через полчаса начинаем! Ура, товарищи! — Ура! Ура! Ура! Винсент с блаженной улыбкой смотрел на военных. Пять десятков элитных и обученных солдат-десантников, одетых в форму и держащих в руках винтовки, радовали взор. Никто из них не сомневался в действиях командования. Все они — не просто пушечное мясо, а гордость нации и герои войны. Часть из них воевала в Африке, другая — в Италии или Нормандии. Истинные американцы, истинные патриоты, они смело шли в бой, не страшась пуль, бомб и смерти. Винсент ликовал. Его дурманила сама мысль о том, что они могут повернуть ход войны в свою сторону и окончить кровопролитие. Винсент направился в свой кабинет. Перед опасной операцией грех не выпить виски! Никто в штабе не знал, что лейтенант припрятал у себя в кабинете немного спиртного. Целая бутылка скотча находились в ящике его стола, потому он частенько попивал во время работы. Ускоряясь с каждым шагом, он быстро двигался к своему кабинету. Проходящие мимо него солдаты жали Винсенту руки и желали удачи. Подполковник благодарил их и, напевая под нос какой-то военный марш, почти бежал вперед. По дороге к кабинету он успел встретить и полковника Пейна, и майора Харриса, и даже генерала Рэтчета. Когда, наконец, добрался, откупорил крышку бутылки и, полюбовавшись на нее, словно в последний раз, сделал нескромный глоток. Поморщился и поставил обратно под стол. Часы пробили десять часов вечера. Винсент отпил еще немного и, спрятав бутылку обратно в стол, поправил медали на форме. Глубоко вдохнув, он быстрым шагом двинулся к самолетам. — В добрый путь, — полковник улыбался.