Ярость

      Она не смотрит на свое отражение, когда натягивает облегающий костюм «Цербера». Гадать, что ей больше противно: то, кем она становится или то, что она носит униформу террористической организации, ей не хочется. Но эта одежда хотя бы позволяет скрывать шрамы, через которые просвечивает кибернетика и следы от знакомства с молодым кроганом, что она выпустила три дня назад из инкубатора. Она тяжело вздыхает, в который раз себе напоминая, что сейчас не время. Не время ковыряться в своих чувствах и желаниях. А лучше бы и вовсе никогда не касаться этого. Кто знает, что она выпустит наружу, если начнет перебирать осколки прежней жизни. Пока они худо-бедно держатся вместе, и этого достаточно. Она машинально кормит рыбок и идет на обход экипажа.       Пресекать ссоры Джокера и СУЗИ почти забавно, а вот от жизнерадостной Келли она немного устала, но ей нужно быть милой в ответ. «Будь милой девочкой, волчонок. И тогда овечки заметят твою серую шкурку и зубы, когда будет слишком поздно для них». Так учил ее действовать на территории врага Карлос. Кто бы мог подумать, что она вернется к старым приемчикам по выживанию.       Мордин и Джейкоб сегодня были не готовы с ней пообщаться, и она делает короткую передышку в столовой – младший экипаж ее отвлекать почти никогда не решается, а более смелого Гарднера нет на месте. И Шепард выпивает противный черный кофе в одиночестве в столовой полной людей, собравшихся поужинать. Она заглядывает к доктору Чаквас, а потом к Миранде, но последняя сегодня особенно холодна – все еще дуется, что Оливия дала полный доступ Джек к файлам «Цербера». Капитана это немного радует, хотя признается она себе в этом не сразу. Она задерживается на пороге своего зама – ведь так и подмывает спросить, не забыла ли Миранда где-то на базе (чертовски похожей на христианский крест или кинжал) одну важную деталь – душу, когда работала над телом мертвого коммандера Альянса. Потому что осколки прошлой жизни скрипят, острыми углами раздирая изнутри. И если это не отсутствие души, то она не знает, что с ней не так.       — Что-то еще, Шепард? – спрашивает безупречно вежливая Миранда. Но Оливия качает головой и выходит из каюты.       Следующий – Гаррус, вот только ее друг снова занят. И Шепард оставляет калибрующего турианца в покое. Она и так кажется себе слишком навязчивой в последнее время – на каждой миссии он с ней, а все потому, что кое у кого проблемы с доверием. И потому что ей кажется, что, если его не будет рядом… Осколки рассыплются, а она больше не сможет собрать их вместе.       Дальше по плану обитатели нижнего этажа – инженеры, Грюнт, Джек и Заид. Завершить обход она планирует у Касуми. Воровка ей очень даже нравится. И что-то подсказывает, что вечер лучше проводить с ней, а не с Джек или Грюнтом.       Кроган, кажется, ей рад. Охотно делится своими впечатлениями и надеется на скорую вылазку. Она оставляет его в хорошем расположении духа и навещает Гебби и Дениелса. Ее радует, что хотя бы у этих двоих все в порядке. Потом она спускается к острой на язык Джек. Шепард смотрит на девушку и видит в ней свое отражение. Такой она могла бы стать, если бы продолжила жить на Земле. Но что еще более удивительно, так это то, что Джек предлагает Оливии заняться пиратством. На что Лив усмехается (видимо, девица изучила ее биографию) и вежливо отказывается. Джек считает, что ей следует подумать над ее словами. Шепард не собирается отвечать.       Зачем-то считая шаги, капитан поднимается по металлической лестнице и покидает инженерный отсек. Она заворачивает к Заиду. Наемник во время предыдущих обходов уже делился с ней парочкой историй про подвиги и игры на выживание. Правда тогда еще между ними не было просящих о помощи работников завода.       Оливия останавливается напротив мужчины, что пытливо всматривается в ее светящиеся глаза – он ее не боится. В этом он хочет заверить ее или себя? Вот только на Зоре не один раз ей пришлось показывать ему, чьи приоритеты важнее. Пожалуй, именно это заставило Лив вспомнить старые способы решения проблем. Она не в Альянсе. Больше нет. И здесь авторитет доказывают грубой силой. А не строгим уставом военных и угрозой трибунала.       Шепард скрещивает руки у груди и, выставив вперед правую ногу, спрашивает, как обстановка, мотнув головой в сторону монитора с изображением с камер. Массани хмыкает в ответ. На губах солдата удачи расползается кривая ухмылка.       — Ты хочешь узнать, что я вижу через камеры? Или пришла снова получить урок, Шепард?       — Не знаю, – говорит Лив, не отрывая прямого взгляда от его лица. Она слегка наклоняет голову и светлые густые волосы с сединой мягкой волной стелются по плечам и небольшой груди. И Заид думает, что эта женщина была бы очень красива, если бы не следы кибернетики. По крайней мере, на тех фотографиях, что он видел в экстранете, и на агитационных плакатах Альянса – она была из тех, кто очень запоминается. Неудивительно, что даже после ее исчезновения от них не отказались. Наверняка своей очаровательной мордашкой эта блондинка привлекла не одного солдатика в ряды армии человечества в порыве чувств поднявшегося патриотизма. Сейчас же этот образ далек от того, что он видел и читал о ней. – А есть что-то, чему ты можешь научить меня?       Заид неожиданно спрашивает:       — Куришь, Шепард? – Она удивленно ведет бровью вверх и молча плавно качает головой в ответ. Заид делает шаг к ней и эмоционально одобряет. – Вот и правильно. Никогда не кури. Эта дрянь может тебя убить.       Он рассказывает ей очередную байку, не особо задумываясь над выражениями, про какого-то парня, который опрометчиво курил рядом со взрывчаткой.       — Далеко же его задница отлетела, – заканчивает Массани рассказ и прислоняется спиной к стенке. Не без удовольствия отмечая, когда Шепард тихо смеется над концовкой, что все-таки она не такая непробиваемая, какой хочет казаться.       — Ладно, – Оливия опускает руки, заметно расслабляясь. – Вижу ты в норме и не попытаешься меня убить за то, что упустил свой шанс на Зоре.       Они какое-то время молча смотрят друг на друга, а потом Шепард разворачивается и уже собирается выйти, когда Заид затрагивает тему, которую касаться не стоило.       — Так, значит, ты давно знакома с Архангелом?       Он видит, как женщина замирает, хотя двери уже открылись. Ее правая рука сжимается в кулак, когда она поворачивает к нему голову. И в ее глазах он отчетливо видит неистовое пламя. Словно до сих пор окружен огнем на том проклятом заводе.       — Нет, – глухо отвечает капитан. – Я давно знаю Гарруса Вакариана. А Архангел умер на Омеге, мы к нему не успели. Успел забыть, Заид?       Массани не надо долго думать над ответом. Он четко понимает, что не перейдет этой женщине дорогу, даже если она в очередной раз каким-то образом помешает ему.       — Точно, Шепард, – говорит он. – Голова иногда барахлит.       Она коротко кивает в ответ и выходит, пожелав наемнику хорошего вечера. Оливия не задерживается в коридоре. И только в лифте замечает, что до сих пор сжимает правую руку в кулаке. Она тяжело выдыхает и расжимает пальцы, прислонившись спиной к стене лифта. Капитан устало нажимает на кнопку третьего этажа и разглядывает потолок. Массани мог бы попытаться ей отомстить, и в таком случае она бы с достоинством ему противостояла. Угрожать тем, кто ей дорог – это большая ошибка. Но наемник только проверяет ее на прочность, изучает. И она ведется. Вряд ли от Заида укрылось ее переменившееся настроение, как только он упомянул Гарруса. Ей плевать, кто и что думает про дружбу с турианцем. Но она не позволит причинить ему вред. Вакариан… не просто ее лучший друг.       Он – огромное связующее звено ее былой жизни, которую она, без сомнения, любила. И по которой скучает, хочет она того или нет. Другие частички – Кайден, Лиара, Тали… Она не знает, сможет ли их вернуть, чтобы хоть вполовину почувствовать себя вновь целой.       Двери лифта открываются, выпуская мрачную экс-коммандер на третью палубу. Она не спеша идет по коридору и наталкивается прямо на своего снайпера. Вакариан стоит у мужской душевой. Он разводит мандибулы в улыбке, когда капитан останавливается в двух метрах от него. Вежливая дистанция, что Лив предпочитает держать сейчас, его не удивляет. Шепард всегда немного в стороне от других.       Что ее удивляет, так это то, что смотрит турианец на нее как раньше – словно для него нет никаких светящихся алым глаз и шрамов. Оливия не знает, быть ли ему благодарной за это. Часть ее хочет, чтобы он заметил, чтобы хотя бы он сказал, что она не такая, как прежде. Неважно, убьет ли ее это или спасет. Но она хочет слышать это от него.       — Поздновато ты гуляешь, Шепард, – говорит Гаррус, забрасывая так небрежно и свободно на плечо полотенце, как может делать только он. А она лишь приветливо улыбается. Нет, не той милой улыбкой, которой ее учил Карлос. А своей настоящей. – Прости, что сегодня не поговорили. Я пытался закончить все быстрее, но…       Он виновато разводит руками, а Лив следит за их движением и думает, что было бы, если бы она все-таки обняла его тогда на Омеге. И на долю секунды ей становится ужасно жаль, что она не решилась сделать этого. Если ей представится когда-нибудь такая возможность еще раз, то она не станет больше размышлять над культурными различиями их рас. Гаррус поймет, что в ее действиях не будет плохого подтекста.       — Все в порядке, Гаррус, – говорит Оливия и заправляет волосы за ухо. – Я не обижаюсь. Вообще-то не люблю отрывать кого бы то ни было от дел. Просто…       — Шепард, – перебивает Гаррус и тянется к ее воротнику, приближаясь так моментально, что женщина не успевает ни отойти, ни не дать ему ухватиться за ткань воротника костюма. Он хмурится, разглядывая сине-лиловые синяки на шее женщины. – Когда это тебя так зацепило? Я не помню, чтобы ты…       — Это не на высадке, – она мягко обхватывает его пальцы, но настойчиво тянет руку вниз. Гаррус подчиняется и выпускает ткань. Шепард все еще держит его руку, пока пытается придумать, как бы помягче выразиться, кто это сделал. И при каких обстоятельствах. – Скажем так, первая встреча с Грюнтом прошла менее дружелюбно, чем я рассчитывала. Но лучше, чем думали все остальные.       Вакариан молчит, продолжая смотреть на ее шею, плотно прижимая мандибулы. Лив давно догадывается, что с ним происходит то же самое, что и с ней, когда она потеряла на Акузе весь свой отряд – вина выжившего и страх потерять людей снова. Это не легко пережить. Со временем чувства притупятся, но никогда не исчезнут полностью. В ее случае вышло не очень хорошо. Потому что потом был Иден Прайм – где погиб Дженкинс, а следом Вермайр – где она оставила Эш. В случае с Гаррусом… Что ж, она попытается ему помочь.       — Гаррус, – Шепард отпускает его пальцы и к их общему с Гаррусом удивлению, крепко обнимает его. – Знаешь, когда я проснулась первый раз после… В общем, было чертовски больно и страшно. Я видела Миранду и ее ассистента. Они тоже испугались. Не ожидали, что я очнусь так рано. Как я поняла.       Она чувствует, как он поначалу неуверенно, но потом более свободно смыкает руки у нее за спиной, отвечая на внезапный порыв своего капитана. И его ладони удивительно горячие и сильные. И Шепард понимает, что очень давно никто не прикасался к ней так. Просто и по-дружески.       — Они меня усыпили. Не сделай они этого, наверное, я бы здорово там нашумела, - продолжает она торопливо говорить. – Так что, поведение Грюнта для меня понятно. Если бы он хотел меня убить, то убил бы. Думаю, он просто защищался. Не о чем волноваться.       Она все же отваживается поднять голову, чтобы поймать его взгляд. Гаррус смотрит как-то иначе. Немного тревожно, но одновременно с этим понимающе. Хотя возможно, что ей это только кажется.       Он тихо выдыхает, немного расслабившись, а потом склоняет голову и осторожно касается лбом ее лба. Шепард замирает под пристальным взором друга и тронутая этим неизвестным ей жестом. Может быть, Миранда все же не забыла о душе, когда возвращала ее с того света. Иначе, что это она такое чувствует в этот момент?       — Помнишь, ты рассказывала нам историю про толстяка, Шепард? – спрашивает он тихо, борясь со своими чувствами, вышедшими из-под контроля. К счастью, его подруга не может уловить в субгармониках того, как он сбит сейчас с толку тем, что делает и тем, что говорит.       — А… философская задачка?.. – также тихо спрашивает она, припоминая этот случай.       — Да, – говорит Гаррус и прижимает ее к себе ближе, удивляясь податливости человеческой женщины, доверчиво замершей в его руках. И собственной наглости от того, что она ему это позволяет. – Та задача… Я тогда не очень-то понял ее смысл. Согласись, это странно, когда нет неправильного ответа. И спросил, что насчет нее думаешь ты. Помнишь, что ты мне ответила?       — Я сказала… – Оливия нахмурилась, пытаясь вспомнить, что именно она тогда ответила на вопрос порывистого офицера СБЦ, который почему-то выбрал ее в качестве своего наставника, как она когда-то выбрала для той же роли Андерсона. – Я сказала, что считаю, что эта задачка показывает, способен ли человек пожертвовать своей жизнью, чтобы спасти других людей. Что толстяк в ней – ты сам.       — Верно, Шепард, – он отстраняется, выпуская ее из такого уютного и живого тепла. – Так что, будь осторожна. Я за тебя беспокоюсь. Не подумай, что осуждаю. Мне нравится то, что ты делаешь. Но…       Он отводит взгляд в сторону. Хмыкает, как будто что-то припоминая из ее недавних безумств на поле боя.       — Но ты бываешь слишком штурмовиком в своих решениях и действиях.       — Я и есть штурмовик, Гаррус, если ты забыл, – смеется Шепард. – Но я тебя поняла. Лишний раз не рисковать. Я стараюсь, честно. Только приключения как-то сами с собой меня находят.       — Да, это я заметил.       — О, – вдруг отчетливо раздается воркующий голос воровки прямо рядом с ними. – Вы такие милые, ребята.       — Касуми, – вздыхает Шепард, пытаясь принять недовольный вид. Вот только смущенная улыбка все ей портит. – Даже не буду спрашивать, как давно ты здесь.       — Я не виновата, – весело отвечает Гото, на миг отключив тактическую маскировку. С довольным видом и хитрой лисьей улыбкой девушка огибает парочку и затем вновь исчезая. – Шла с ужина к себе, а тут вы двое. Такое нельзя было пропустить.       Гаррус отвлекается на сообщение в инструментроне, пока Шепард разговаривает с Касуми. Вообще-то в нем ничего важного не оказывается, к его сожалению. Так, весточка от старого знакомого, к которому он обращался, чтобы найти Сидониса. Знакомый лишь приступил к работе, о чем и дал знать. Но настроение остаться и поболтать с девушками его стремительно покидает под давлением мрачных воспоминаний. И потому, вежливо попрощавшись с Гото и Шепард, Гаррус уходит к себе.       — Прости, что спугнула его, – говорит Касуми, когда Вакариан скрывается из виду.       — О, сомневаюсь, что это была ты, – замечает Шепард. На пару минут она заходит к Гото за книгой. Лив не помнит, сколько лет уже не читала. Не говоря уже о таком раритете, как настоящая бумажная книга в твердом переплете. Касуми многозначительно говорит, что там что-то о любви. Тема книги, по правде говоря, Лив безразлична, возвращаясь к себе на чердак она лишь думает, что сегодня вечером стала чуть более целой, чем была с утра. А в каюте она просит СУЗИ стереть записи того, что было в коридоре последние полчаса.       — Призрак заметит, что в отчете не отражено…       — За всеми подробностями можешь отправлять его прямиком ко мне, – перебивает Шепард, падая спиной на кровать. Хотя совсем другие слова просятся в адрес этого человек с сигаретой. Может быть, его тоже стоило бы послать туда, куда и Совет. Пожалуй, ей бы взять парочку уроков по обогащению нецензурными эпитетами у Джек, чтобы проводить всю эту веселую свору более красочно. Впереди всех точно бы шли Спаратус с Удиной. Третье место она отдаст Призраку.       — Хорошо, коммандер, – быстро соглашается ИИ и исчезает. Лив отмечает, что сейчас в словах СУЗИ нет былого осуждения или непонимания. Странно, что у нее вообще возникает это подобие человеческих эмоций.       Над головой капитана ничем неприкрытый иллюминатор и звезды. А в сердце замирает тревога – они летят на Горизонт. Призрак сказал, что там Кайден. И Коллекционеры… Встреча вживую с собственными убийцами и с парнем, с которым у тебя было подобие отношений. Такое, видимо, может случиться только с ней. Нестройный хор из собственных мыслей сливался в одно простое чувство – надежду на возвращение себе еще одного кусочка прошлого.