Ярость

      Присматривать за Шепард на совместных вылазках у него вошло в привычку еще на первой «Нормандии». Да и она не оставалась в долгу, всегда отвечала тем же. Это был какой-то негласный договор, сложившийся из совместной работы и взаимного уважения, которые постепенно переросли в дружбу. Не только между ними двумя. Это распространялось на каждого из их старой команды.       Он и сейчас продолжал следить за капитаном по-своему. Может быть, иногда даже слишком пристально. Возможно, всему виной страх допустить роковую ошибку, подобную той, что произошла на Омеге с его отрядом. Гаррус не сомневался, что Оливия может постоять за себя, но ему гораздо спокойнее было находиться рядом и следить за ситуацией. Турианец даже допускал, что Шепард часто берет его с собой именно по этой причине – каким-то образом видит его тревожность и пытается сгладить. Но в открытую об этом они не говорили никогда.       Но как бы она, интересно, отреагировала, если бы узнала о том, что о ней беспокоятся здоровый кроган и язвительный пилот «Нормандии»? Может быть, это ее приободрило бы. А может и разозлило. Когда на Тучанке Рекс отозвал его в сторону на разговор, он никак не ожидал услышать от него просьбу приглядывать за Шепард. Тогда его это даже несколько вывело из себя. Он предложил Урдноту самому присоединиться к ним и присматривать за Лив сколько угодно. Но боевой мастер отказался, повторил слово в слово ровно то, что сказал парой часов назад Шепард, невзирая на его открытое раздражение. И он, конечно же, понимал старания Рекса относительно своего народа. Понимал, но все равно злился.       А сегодня его вдруг позвал Джокер. Само по себе событие из ряда вон выходящее, Гаррус редко покидал свое убежище, да и главная заноза «Нормандии» (как порой называла его Шепард) предпочитала связываться с ним по комлинку. Благополучно миновав пост наблюдения Келли, турианец преодолел путь до рубки пилота, игнорируя любопытные взгляды людей. Немало позабавившись над представшей перед ним сценой спора ИИ и Джефа по поводу камер, он все же вмешался и спросил, с какой целью тот его оторвал от калибровки винтовки. Джокер развернул к нему кресло и, бросив мрачный взгляд в сторону притихшей голографической сферы СУЗИ, ответил:       — Дело в Шепард. И в Аленко. Он тот еще придурок, но это ты и без меня знаешь. Короче говоря, ей сейчас хреново. Хотя она не признается в этом даже себе.       — А при чем тут я?       — Я пытался с ней поговорить, – всплеснул пилот руками. – Но она сказала, что все в порядке.       Гаррус озадачено потер лоб и еще раз задал тот же самый вопрос.       — Блин, Вакариан, не тупи, – вздохнул Моро, порывисто откинувшись на спинку кресла. Он немного помолчал, потом ткнул в сторону Гарруса пальцем и наконец-то выдавил из себя все, что собирался сказать. – Она тебе доверяет. Думаю, что больше чем мне или нашему доброму доктору Чаквас. Хотя я все равно остаюсь ее любимчиком. С этим даже не спорь. Но дело даже не в том, что она тебе доверяет. Ты с ней почти всегда рядом. А я себе такого позволить не могу. У меня другая забота – быть крутым пилотом, а не линч… В общем… Гаррус, пожалуйста, присмотри за ней. Встреча на Горизонте с тем идиотом здорово ее подкосила.       Потом Джокер отвернулся и продолжил, как ни в чем ни бывало, проверять системы корабля. Горячая речь пилота турианца немного смутила.       — Ты считаешь себя виноватым, что она тогда… – догадался он наконец, но так и не смог озвучить фразу до конца.       — Если бы я не уперся, а сразу пошел бы в капсулу…       В кабине едва не повисла натянутая тишина, но ситуацию спасла СУЗИ.       — Это вина лежит на Коллекционерах, – заметил ИИ спокойно. – Внезапное нападение застало всех врасплох. Шансы на выживание экипажа были очень малы. Любой мог погибнуть в тех условиях. Вам не стоит винить себя, мистер Моро.       Гаррус развернулся, чтобы уйти, дальнейшее слушать не было никакого желания. Предоставив с настроением Джокера разбираться странно участливому ИИ, турианец направился к лифту. Ему бы разобраться с самим собой. Впрочем, выход для себя он в любом случае видел только в одном – выследить и убить предателя. А на Горизонте Шепард… действительно звучала сердито, немного обиженно, наверное, но по большей части – надломлено. И вот это как раз обескураживало. Да, она хорошо умела держать маску уверенного лидера, но в тот момент, когда они не очень-то хорошо распрощались с Кайденом, а потом и после сухой встречи с Лиарой, эта маска дала трещину. И хотя позже он не замечал за подругой особых изменений, некоторая отчужденность, присущая ей в профессиональной деятельности, казалось, стала углубляться.       Вакариан с задумчивым видом зашел в кабину лифта. Сейчас «Нормандия» была пристыкована к «Цитадели». Шепард объявила всем увольнительную, а сама скрылась под предлогом срочных покупок для корабля. Вряд ли она будет рада компании. Да и искать ее на огромной станции… Это могло бы стать проблемой, но попробовать стоило. Сколько Шепард сделала лично для него? Он решительно промаршировал, уже во второй раз игнорируя удивленных церберовцев и джокеровское «передай Шепард, чтобы принесла мне что-нибудь вкусное!», прямо к шлюзу и покинул «Нормандию».       И вот теперь он здесь. Глубоко задумавшись, Гаррус поболтал в бокале турианский виски, который не уменьшился ни на грамм. Громкая музыка «Сверхновой» не способна была его отвлечь. Как и алкоголь. Зато сидящая рядом человеческая женщина – вполне. Шепард разговаривала, правда, не с ним сейчас, а с турианцем-барменом, который в очередной раз старался подбить коммандер к новым алкогольным экспериментам. Наверняка запомнил ее по прошлому разу как человека, который выпил слишком много крепкого алкоголя и остался на ногах. Ровно до кроганского ринкола, конечно. Гаррусу стоило бы сейчас вмешаться, но Шепард его не послушала бы. Настроение обманчиво миловидной блондинки, на которую засматривались даже представители других видов, было подобно бомбе замедленного действия. Ему вообще-то и не полагалось сейчас быть тут. С ней. Она на «Цитадель» пошла одна.       Он думал, что уйдет много времени прежде, чем найдет ее на станции. Но почти сразу Вакариан так удачно наткнулся на человека, который буквально прилип к терминалу новостей, не уйдя далеко за пределы поста СБЦ. Она не была в привычной для него одежде. Поэтому, собственно, он узнал ее не сразу. Это было что-то земное, возможно. Длинная черная кофта с капюшоном, за которым скрывалась ее голова, плотные темно-синие штаны облегали ноги, а завершали все не привычно армейские ботинки, а какая-то белая гражданская обувь с небрежно завязанными шнурками. Лив слушала каждую новость с жадностью, которой не наблюдалась больше ни у одного местного жителя. Одну за другой она прослушивала, переключала и переключала. А каждый раз, когда информация касалась непосредственно Шепард, капитан хмыкала и сжимала кулак левой руки, по которому скользила синяя биотика. Одного только этого вида было достаточно, чтобы понять, насколько все на самом деле скверно. Это подтолкнуло его действовать, а не стоять в стороне.       — Шепард? – позвал он, подойдя ближе.       Оливия опасливо взглянула на него, но правой руки от кнопки терминала не отняла. Ее растерянность внезапно сменилась подозрением. Нахмурившись, женщина дернула плечами и поинтересовалась, почему он шпионит за ней вместо того, чтобы нормально отдохнуть, пока есть такая возможность. Гаррус не успел ответить, потому что зазвучала следующая новость, и она вцепилась в его руку.       «Стипендия имени Шепард теперь выплачивается детям из малообеспеченных семей Земли – планеты, на которой прошло трудное детство самого известного из людей. Это позволило нескольким десяткам юношей и девушек оставить уличные банды и пойти на военную службу или продолжить обучение».       — Хоть что-то нормальное… – выдохнула она, отпуская его руку. Шепард отошла от терминала и посмотрела на турианца с кривой улыбкой. – Представляешь, я тут вендинговый автомат нашла, который утверждает, что я люблю напитки, что в нем продаются. Хм… «Тупари», кажется… Не важно. Думала его разбить, но потом решила, что не стоит злиться на то, как используют фальшивое имя, которое я сама себе придумала.       Гаррус переступил с ноги на ногу. Что он мог сказать? Чувства Шепард ему были понятны. Его это раздражало еще до того, как он ушел из СБЦ и с обучения на спектра.       — Слушай, я… хотела выпить. Пока увольнительная. Так что… если желаешь, можешь присоединиться, – предложила она, засунув руки в карманы кофты. – Но если нет, мои планы не изменятся. Сейчас мне это чертовски необходимо. И не смотри на меня так, пожалуйста.       Гаррус приподнял руки перед собой в примирительном жесте.       — И не собирался осуждать, Шепард. Думаю, я все же составлю тебе компанию.       Составил, да. Теперь наблюдать за ней приходится не только на поле боя. И он не мог в этом обвинять ни старину Рекса, ни Джокера. Он и без их просьб не собирался оставлять подругу одну. Не беспокоиться за нее у него не получалось.       Краем глаза он наблюдал, как Шепард воодушевленно вливает в себя очередную стопку понравившейся ей зеленой жидкости под ликующие и одобряющие голоса окруживших ее мужчин. И когда она только успевает привлекать к себе столько внимания? Турианец тяжело вздохнул и покачал головой. Внутренний магнит этой женщины не скрыть никакой чудной одеждой. И в последнее время его сильно волновало, что этот магнит влияет и на него. Гаррус отставил бокал в сторону и подошел к Шепард, спугнув грозным и мрачным взглядом парочку человеческих мужчин. Остальные, поняв, что ничего в перспективе им не светит, тихонько растворились в танцующей неподалеку толпе.       — Шепард, думаю, что нам пора, – мягко заметил он. – Ты уже.. кхм… достаточно выпила.       — А ты, кажется, нет, – весело заявила она и нажала ему на нос. А потом рассмеялась, когда он фыркнул. Щеки капитана изрядно порозовели. Поведение становилось нетипичным для нее. Кажется, имплантаты в этот раз не справлялись с ее эмоциональным состоянием, разбавленным алкогольными напитками. Турианец не успел ничего ответить, осекся, когда она наклонилась и доверительно прижалась к его руке щекой, обхватив ее в подобии объятия. Она что-то говорила, но музыка была слишком громкой, чтобы услышать ее. Гаррусу пришлось наклониться ближе, ему удалось ухватить, что Лив просит прощения. – … знаю, что у турианцев не приняты все эти эмоциональные жесты, объятия… Ты прости, но мне сейчас так приятно, что ты здесь, Гаррус. Да и не только здесь, а вообще. Так что, дай мне пару минут, и я от тебя отстану.       — Не за что извиняться, Шепард, – ответил он, обуздав взбунтовавшиеся субгармоники. Ситуация была немного волнующей, но отнюдь не неприятной. Да и не проблема это вовсе, ничего плохого в простом дружеском объятии нет и не было. Только утешение. Наверное, он слишком много общался с людьми, чтобы принять и частично перенять правила их поведения. – Иди сюда, так будет удобнее.       Она отпустила его руку, когда Гаррус решился приобнять ее. Вакариан опустил голову на светлую макушку капитана, как только она устроилась поудобнее с учетом расположения барных стульев, его брони и роста. В свете того, как на них сейчас удивленно посмотрел бармен, зрелище очевидно было как минимум забавное, как максимум – его сочли за любителя человеческих женщин. И он мог сказать, что это его ни капли не волнует.       — Кстати, с чего ты решила, что в турианской культуре это не принято? – спросил он, чтобы отвлечь себя от странных и смущающих его дум.       — Никогда не видела, чтобы вы обнимались, – отозвалась Шепард, пытаясь пожать плечами. По крайней мере именно такое складывалось ощущение, исходя из ее скомканных движений под его рукой. – Даже если видела парочку азари с турианцем. Держатся на расстоянии. Хоть бы за руки взялись. Но нет. Солдаты Турианской Иерархии такие… сдержанные.       — Ну… всякого рода… нежности действительно принято выражать наедине, – он ощутил, как женщина подобралась, кажется, сказал лишнего. Или она подумала лишнее, а потому поспешно добавил, – Но ты ведь человек, Шепард, я отношусь к этому нормально. Так что, если хочешь меня обнимать, то пожалуйста.       — Не переживаешь, что испорчу твою репутацию хорошо воспитанного турианца? – спросила она и слегка отстранилась, так что ему пришлось оторваться от нее тоже и встретиться с ней взглядом.       — Ха! – Гаррус отрицательно покачал головой. – Было бы из-за чего переживать, Шепард. На мой взгляд не… как же вы это говорите… Ах да, обнимашки. Так что, не обнимашки портят репутацию сдержанных турианских солдат.       Она рассмеялась. И, видимо, ей действительно было весело, учитывая, что Лив старалась не согнуться пополам, одновременно балансируя на барном стуле и пытаясь удержаться за его руку.       — Где ты услышал это слово?       — «Обнимашки»?       — Да, – улыбаясь кивнула она.       — Еще в СБЦ. Во время патрулирования улиц Президиума. Я как раз вводил в курс дела новичков, – пожал он плечами. – С этим криком две человеческие женщины бросились друг к другу и стали обниматься у всех на глазах. Признаюсь, сначала мои новоиспеченные коллеги забеспокоились, что это какой-то человеческий боевой клич, но…       Шепард не слушала, она снова смеялась. Да и он не стал продолжать рассказывать, чем дело кончилось. Вместо этого тоже смеялся. В памяти всплыли вытянувшиеся от удивления лица новобранцев. Да и сам он тоже тогда был изрядно ошеломлен. Люди, первое время, поражали своей активностью и шумом, который привозили с собой с Земли или колоний, в которых они жили. Потом те, кто оставался на «Цитадели» ассимилировались, вливались в межгалактическое сообщество и несколько притупляли свойственный им колорит. Только военные Альянса, пожалуй, были дисциплинированными и безупречно правильными. Понятными хотя бы отчасти. Это, в свое время, позволяло ему и другим турианцам-офицерам СБЦ отличать ставших уже местными гражданских, туристов и многих других от военных, даже если те расхаживали по станции в гражданке. Не считая и других способов. Таких как запах, цвет глаз, жесты, мимика, маленькие темные пятнышки на коже… У Шепард, к слову, такие тоже были. Он видел их у нее на руках, еще интересно два маленьких пятнышка смотрелись у нее на левой щеке, а вместе с тем, что чуть больше, над ними на скуле, все три напоминали одно из многочисленных созвездий, которое ночью можно было увидеть где-нибудь вдали от крупных городов Палавена. Кажется, оно было связано с легендой о трех героях. Но он уже не помнил конкретных подробностей подвига, в честь которого было названо это самое созвездие. Поймав себя на том, что перестал смеяться и уже довольно продолжительное время рассматривает эти самые пятнышки, Гаррус коротко улыбнулся Шепард и перевел взгляд на группку азари, устроившихся прямо за ними. Не мешало бы вернуться на корабль. Но у него было уверенности, что она к этому готова.       Шепард смотрела на возвышавшегося над ней друга и пыталась понять, стоит ли озвучить сейчас ту просьбу, о которой долго думала в последнее время. Еще перед встречей с Кайденом на Горизонте, будь он неладен. Вообще-то она надеялась, что скажет это не Гаррусу, а Аленко, ну или хотя бы Лиаре. Но все пошло так, как пошло. Рядом с ней не было старой команды, за исключением Вакариана. Она не видит для себя перспектив вернуться в Альянс. Не после того, как связалась с «Цербером». Удивляло, что ее вообще не арестовали. Лив подозревала, что за ее спиной ведется какая-то игра, а она в ней кто-то вроде пешки. Не стать бы только разменной монетой…       — Гаррус, – позвала она охрипшим голосом. Шепард чувствовала, что в голове начинает проясняться. Когда турианец снова к ней наклонился, чтобы разобрать слова за грохотом музыки, она наконец-то решилась попросить его, наверное, о самом мерзком, что только могло бы быть. Но выхода не было. Ни Джокер, ни Чаквас не смогут сделать того, что ей нужно. А другой ситуации уже может и не будет: поговорить с другом об этом следует прямо сейчас. – Есть кое-что, о чем я хочу тебя попросить. Поэтому присядь, пожалуйста. Думаю, что будет лучше, если этот разговор состоится не на «Нормандии».       Она увидела, как отразилось понимание в его взгляде. Все они знали о жучках и камерах на корабле. Мордин вообще вручил горсть несколько дорогих прослушивающих устройств, чтобы она передала их Миранде. Профессор отчего-то пожалел эту технику. Шепард не пожалела бы. Но тогда пожелание саларианца выполнила чисто из любопытства – было интересно посмотреть на реакцию Миранды. Оперативница лишь продемонстрировала улыбку Моны Лизы и забрала жучки, сдержанно поблагодарив.       Когда Гаррус сел на соседний стул, Шепард облокотилась о барную стойку и со скучающим взглядом обвела все и всех, кто их окружал. Не заметив интереса или чего-то подозрительного, женщина перевела уверенный взгляд на друга. Теперь он убедился, что она трезва и настроена на очень серьезный разговор.       — Я много думала и пришла к выводу, что Кайден был прав насчет меня. Или не очень трезва и серьезна.       — Прости, что? – он не знал, как выглядел со стороны. Но сказать, что сейчас он был крайне удивлен, это не сказать ничего. Стараясь задушить в себе негодование и неизвестно откуда взявшуюся злость, Гаррус не мигая уставился на Шепард.       — Я о том, что не могу быть уверена до конца, кто я на самом деле, – она говорила об этом так спокойно словно они обсуждали нечто обыденное: удачным ли был обед или покупка нового оружия. – Кто знает, как именно меня усовершенствовали… что в меня вложили. Возможно, я всего лишь программа. ВИ. Допускаю все, что угодно.       Она замолчала, вспомнив выражение лица Кайдена. В нем было столько боли и отвращения. Неудивительно, учитывая все эксперименты, с которыми им приходилось сталкиваться раньше. Оливия провела рукой по волосам.       — Шепард…       — Подожди, пожалуйста, – попросила она. – Дай мне закончить. Потом можешь сказать, что хотел.       Гаррус плотно прижал мандибулы и просто кивнул в ответ. Шепард посчитала, что он будет против. Против ее плана Б. И ей придется много доказывать и убеждать его в необходимости его принять и выполнить, если все закончится плохо для нее.       — Я решила не думать, что со мной сделали. Но мне важно, чтобы этого не повторилось, – она быстро облизнула внезапно пересохшие губы. Посмотрела на него почти с мольбой, как ему казалось. – Поэтому, Гаррус, я хотела тебя попросить… Если я погибну…       — Шепард, я не хочу этого слышать, прости, – не выдержал он, поднимаясь со стула. Ну конечно, он раздражен. Только уйти не может, потому что Лив тут же оказалась рядом, преграждая ему путь к отступлению. Знает, что не оттолкнет ее.       — Гаррус, мне больше некого просить, – сказала Шепард, взяв его за руки и заставляя остаться и дослушать до конца. Оливия говорила быстро, со свойственным ей напором и убежденностью. С верой в каждое свое слово. – Если я погибну, надо сделать так, чтобы мое тело никому не досталось. От него необходимо будет избавиться. Может быть, сжечь или еще что-то. Но так, чтобы ничего не осталось. Ты ведь сам слышал коллекционеров, им оно зачем-то нужно. И «Цербер» снова может попытаться сделать что-нибудь… Не важно, что. Главное, чтобы подобное не повторилось никогда. Это неправильно. Это… это…       Турианец молчал, но крепко сжал ее руки в ответ. Шепард считала, что просить о таком именно его – ужасно и безжалостно. Но у нее больше никого не осталось, кроме него.       — Значит, сделаем так, чтобы ты не погибла, Шепард, – заявил Гаррус. Он болезненно ухмыльнулся, видя, как меняется выражение ее лица – от смятения к неверию и наоборот. Человеческая мимика – это что-то с чем-то. У него такое повторить не получится.       — Но все же, если…       — Никаких «если», Шепард, – он покачал головой, отпуская ее руки. – Я с тобой, а значит прослежу, чтобы никаких «если» не было.       — Гаррус…       Оливия замолчала, потому что он не стал спорить или возражать ей, как она ожидала, вместо этого турианец опустил голову и коснулся своим лбом ее лба. Вакариан не стал задумываться над тем, смотрят ли на них или нет, слышат ли их или нет. Все, что он сейчас хотел, так это прогнать мрачные мысли своей подруги. А заодно успокоиться самому. Да, она переживала и имела право на это. Но он не Кайден Аленко, он не может и не хочет осуждать Шепард только за то, что ее вернули к жизни. Пусть они все не знают, насколько рассказанное «Цербером» о проекте «Лазарь» правда или ложь. Пусть все происходящее на грани безумия и фантастики. Но Шепард – живая, настоящая. Стоит здесь и сейчас. Ему этого достаточно. Турианец смотрел в ее глаза и не видел в них ничего кроме удивления, мольбы и немого ожидания на вопрос, который она не успела ему задать. Он не хотел, чтобы она его задавала. И ответил согласием.       — Да, – коротко сказал он, чтобы ее успокоить.       — Спасибо, – искренне поблагодарила Лив.       А у него что-то сдавило в груди. Какая-то тупая боль, что сбивала дыхание, парализовывала. На языке привкус горечи. Раньше он не знал вкуса лжи. Как она может быть благодарна за такое обещание? За обещание, за которое он не собирался браться всерьез.       «Присмотри за ней».       «Она тебе доверяет».       «Мне больше некого просить».       Это все слишком для него. Турианцу было не по себе, что пришлось дать обещание Шепард, которое он не собирался выполнять. Нет. Не так. Гаррус поправил себя – он дал обещание, которое не понадобится осуществлять. Потому что никаких «если» он точно не допустит.       — Вернемся на «Нормандию»? – спросила Шепард тихо. Он только сейчас сообразил, что они так и стоят, соприкоснувшись лбами. Но поднявшаяся в нем тревожность затихла, видя, что женщину такая близость отнюдь не беспокоит. – Или еще побудем здесь?       — Давай возвращаться. Только… – он осторожно отстранился и застенчиво провел по шее рукой под пристальным взглядом Шепард. Не зная, как лучше озвучить то, о чем он вдруг вспомнил, когда речь зашла о «Нормандии». Ничего так и не придумав, Вакариан предпочел сказать напрямик, как есть. – Джокер просил передать, чтобы ты прихватила для него что-нибудь вкусное.       Шепард удивленно приподняла бровь, скрестив на груди руки. Она усмехнулась и сокрушенно покачала головой. Некоторые вещи, а точнее люди, не меняются даже спустя два года ее отсутствия. И она была этому чертовски рада.