Завеса тайны

      Бюрократия была страшной вещью. Кто бы её ни придумал, он был настоящим садистом и монстром. Все эти тонкости и подводные камни, условности и формальности — даже адское извращённое сознание не способно на создание нечто чего-то настолько же ужасного и изощрённого.       А сколько из-за этого случалось различных казусов и ошибок!..       Бюрократическая путаница не была редкостью ни в одной из контор. Бесконечное множество формальностей пожирало действительно важные мелочи, которые тускнели на фоне внушительной громадины церемониала. Оно сводило с ума, теряло и растворяло в себе, кружило голову. Накладки и недоразумения уже давно превратились в норму и стали неотъемлемой частью безжалостной машины под названием «бюрократия».       К величайшему ужасу обеих Контор, появившиеся на Земле нефилимы стали одной из таких накладок. Досаднейшим недоразумением и бюрократической путаницей, которую Верхняя Канцелярия просто не успела вовремя ликвидировать.       Ведь в неё вмешалась врачебная сознательность одного ангельского врачевателя. Который к тому же утащил на это сомнительное мероприятие ещё и своего демонического коллегу.       Марбас уже тогда, когда сияющий Рафаил завалился в его щель, заподозрил неладное. Ангелы, святее которых была разве что вода в божественных источниках Эдемского Сада, кажется, краснели и возмущались от одного лишь даже иносказательного упоминания о сексе. А тут часть из них делегировали на Землю возлежать с дочерьми человеческими?.. Что-то в этом определённо не сходилось.       Но беременные необычными детьми женщины в наличии всё равно имелись. Значит, ангелы сходили уж точно не вхолостую. Значит, делать с этим и вправду что-то нужно было. — И откуда только у ваших пернатых лицемеров такие познания... в вопросах заделывания детей? — мажущим взглядом окидывая женщину, которую он осматривал, недовольно проворчал Марбас. — На Небесах же подобное, вроде, считается грехом. — Для этой миссии специально были посланы ангелы девятого чина, — пожав плечами, отозвался Рафаил. — Рядовые ангелы, знаешь. Они больше остальных проводят времени на Земле, присматривают за всеми царствами человеческими... Чему-то, видимо, и научились. — Нда, — демон фыркнул, скрестив руки на груди. — Заделать ребёнка ума много не надо. Даже ваши пернатые тугодумы справились... Одного не могу понять, какого херувима демонов обделили?! В смысле, никому в Аду не поступали никакие директивы и указания на союзы с дочерьми человеческими и рождение от них таких детей! — в голосе Марбаса, который пытался казаться максимально невозмутимым и равнодушным, всё равно промелькнули обиженные и негодующие нотки. — Ну-у, — опустив взгляд на вечного товарища и соперника, начал было Рафаил, на что тот предостерегающе сверкнул глазами. — Только попробуй мне сказать, что рождение — ангельская привилегия, что демоны не могут ничего созидать, лишь разрушать, и прочий бред из вашего пропагандистского арсенала, и я тебе все перья из крыльев повыдёргиваю, — хирургические инструменты той древней эпохи всё равно достаточно угрожающе блеснули в руках демона, и Рафаил, если и хотел что-то сказать, предпочёл промолчать.       Испытывать судьбу сейчас он не очень-то и хотел. Особенно учитывая, что сейчас как никогда ему следовало сохранять целостность своего тела и здравый смысл, чтобы эффективно помочь нуждающимся женщинам, когда помощь его будет необходима. — Это ещё хорошо, что понесли они только от ангелов, — вместо этого рассеянно пробормотал он, поведя плечами. — Будь на их месте чины повыше, боюсь, даже до половины половины срока эти смертные не дожили бы. — Всегда знал, что у Неё извращённое чувство прекрасного, — выходя из дома невольной пациентки, фыркнул Марбас. — Проводить через боль и муки, по сравнению с которыми Ад — сад блаженства, чтобы в итоге сотворить нечто новое... Звучит, как какое-то странное извращение. — Не богохульничай, — слегка сведя брови на переносице, откликнулся Рафаил. — Её пути непостижимы.       Демон в ответ демонстративно закатил глаза, но промолчал. Он имел на этот счёт собственное, достаточно конкретное мнение, которое, тем не менее, предпочёл оставить при себе — ссориться с Рафаилом сейчас было бессмысленно и абсолютно непрактично.       Ведь до самого главного геморроя в виде рождения ангельских, исполинских младенцев, оставалось не так уж и много времени. А после их ждало несколько удивительных десятилетий бюрократической тягомотины в качестве ответа за проявленную сознательность, так, что даже если и был мимолётный соблазн собственноручно, так сказать, повторить эксперимент, бюрократия не оставила им ни малейшего шанса.       Ни Марбасу, ни тем более Рафаилу.