Тот, кто заполняет пустоту

И новый день начался: налился золотом и светом, свежим холодным ветром и новыми заботами. Особенно удивляло ярко светившее солнце: в Ривенспайре хорошая погода — большая редкость, оттого и радует куда больше. Хотя вампиры этому не очень-то радовались. Верандиса пришлось оставить — нужно было привести себя в порядок после затянувшейся ночи. Это не заняло много времени: холодной водой Астор смыл усталость, после — обновил маскирующие чары на лице и с сожалением заметил, что с рубашки, которую ему вернула Эстель, так и не отстиралась кровь. Стоило бы позаботиться об одежде и других нужных вещах, которые понадобятся, если он останется в замке Рейвенвотч: хоть это и не планировалось изначально, нельзя сказать, что перспектива здесь задержаться его не радовала. Вскоре Астор присоединился к остальным обитателям замка. На первом этаже царило оживление. Гвендис, Дженеви, а также слуги дома не могли успокоиться, окружая Верандиса вниманием и заботой — именно тем, что он заслуживал после всего пережитого. Вампир нуждался в большом количестве крови: новое тело требовало подпитки. Конечно же, слуги не жалели себя для этого… особенно Каллин, остроухий и серокожий "любимец" графа. Он явно перестарался, наполнив зачарованный против свёртывания крови графин почти наполовину, а после едва не потерял сознание. Астор ещё с первого своего визита в замок, который начался как раз с "семейной трапезы", задавался вопросом, не слишком ли этот Каллин увлечён жертвованием крови на благо маленького вампирского общества. Казалось, он получал от этого своеобразное удовольствие… завсегдатаи сангвинических вечеринок оценили бы. — Ты здесь надолго? — излишне громко спросила Гвендис, прищурив большие, ярко-красные глаза. На её губах осталось несколько капель такой же ярко-красной крови. — Я имею в виду, надолго в замке останешься? — Гвендис, дитя, не будь такой грубой, — Верандис покачал головой. На “дитя” вампирша явно обиделась, но промолчала. — Астор может оставаться здесь как угодно долго. Загнанный в угол страх, что вчерашние события — хрупкая, тонкая иллюзия, грозившая поутру развеяться, прошёл, и всё же возможность снова видеть Верандиса, слышать его голос, сидеть с ним за завтраком воспринималась как чудо. Графу стало немного лучше со вчерашней ночи: глаза на свету просвечивались зелёным, кожа выглядела живой, здоровой, пусть и несколько бледной — хорошие признаки сытости и покоя… не то чтобы Астор считал себя экспертом по вампирам, но он неплохо разобрался в них на примере Рейвенвотчей. Впрочем, не стоило обобщать: вампиры под покровительством Лами Бал, напротив, выглядели наиболее человечными, если давно не ели, потому были втрое опасны. — С радостью. Тем более, что нам нужно ввести тебя в курс дел с Серой Ратью. Уверен, с тобой нам удастся утихомирить их куда быстрее, — Астор улыбнулся, и Верандис ответил ему коротким встревоженным взглядом. Выглядел он лучше, да только умиротворение и спокойствие было, скорее всего, внешним, напускным. — Хотя я всё-таки ненадолго отлучусь: не рассчитывал, что… всё так обернётся. Мне нужно забрать кое-какие вещи и бумаги в Вейресте. — И как долго тебя не будет? — Верандис приподнял по-альтмерски тонкие, ровные брови. — Вряд ли успеете соскучиться, — Астор потёр манжет одолженной рубашки. Простая, довольно грубая ткань. В ней было терпимо, но уж точно не приятно. Вампиры вернулись к “завтраку”, и в воздухе повис насыщенный, очень хорошо знакомый запах крови. Рот наполнился слюной, и Астор сглотнул, задумчиво уставившись в свою тарелку. Первый его визит в замок получился… неприятным — и тоже начался с вампирской трапезы. Если Эжен и уяснил что-то за своё весьма и весьма недолгое существование, так это золотое правило: если что-то светится красным, будут проблемы. В Ривенспайре красным светилось всё небо. И ситуация здесь царила соответствующая. Мрачный пейзаж не радовал взгляд: по правую руку скалились серые каменистые холмы, по левую — вилась змеёй мутная речушка, и ветер выл в ушах голодным волком. А может, это и правда были волчьи завывания. После густых лесов Гленумбры и солнечных равнин Штормхейвена мёртвая враждебная земля угнетала сильнее: голые скалы, вода, которую нельзя пить, затянутое низкими тучами небо — чуть больше синевы, холода и острых углов, и покажется, что он снова в Хладной Гавани. Не сказать, что путешествие от Шорнхельма к Крестшейду выдалось приятным, но и не очень утомило: он выехал утром, а доехал в сумерках, и это несмотря на то, что пришлось сойти с дороги, чтобы миновать возможные засады монтклеровских головорезов. Ориентироваться было несложно: Крестшейд и замок Рейвенвотч стояли у подножия Скалы Гибели, а здоровенный зловещий пик, от которого поднимался столб красного света и волнами исходили ритмичные вибрации, потерять из виду попросту нереально. Даже если очень хотелось. Да, путь на север получился быстрым и лёгким, зато Крестшейд показал себя во всей красе. Встретили его "замечательной" новостью о том, что городок атаковал ручной ящер барона Монтклера, Ризал-Джул, извращенец, некромант, бывший сторонник безумного короля Рансера… дурную славу аргонианин в очередной раз оправдал: он сотворил что-то с жителями Крестшейда; большая часть людей превратилась в кровавых монстров, которые тут же напали на своих же соседей и устроили бойню. Редгардка, прятавшаяся у подножия холма, где возвышался замок, со слезами на глазах умоляла помочь выжившим, если таковые ещё остались. В ответ на вопрос, почему не попросила помощи и убежища у Рейвенвотчей, она растерялась: — Не знаю я! Я хотела, видят Восемь, хотела, но что-то просто мешает подняться по этим ступеням. Эжен только пожал плечами, посмотрел на замок, чёрным силуэтом выделявшийся на фоне агонизирующей Скалы Гибели, и понял, что визит к графу придётся отложить. Крестшейд оказался кошмаром. Даже для него. Сотни растерзанных трупов, безумные монстры, бросавшиеся толпами на любое движение — такого он даже в Хладной Гавани не видел. Решив обойти их, привычно набросил невидимость, слившись с загустевшими тенями… и тут же услышал громкий, полный боли, гнева и отчаяния крик, исходивший от призрака, чьё изувеченное тело Эжен нашёл в одном из домов. То была мэр Гетт. Оказалось, Ризал-Джул не стал довольствоваться малым: тела тех, кто не превратился в чудовище и погиб, ящер использовал для создания гигантского атронаха-из-плоти, которого запер в городской часовне. Души его жертв оказались прикованы к проклятому городку и мучились, чувствуя всё, что происходило с их осквернёнными телами. Это было уже слишком. Мэр Гетт решила, что с помощью двух других её соратников, Тарлас и Джонна, с которыми она пыталась забаррикадироваться в башне, атронаха удастся взять под контроль и убить. И Эжен отыскал призраков, а также их личные вещи, чтобы они могли лучше сфокусировать свои силы в решающий момент. Но пока искал, почти всё время поддерживая невидимость, он слышал… он слышал всё: ужас, крики и стоны, мольбы, предсмертную агонию целого города. Это было хуже, чем Гавань, хуже, чем кошмары Вермины — чьи-то тени хватали его за руки, умоляя помочь им найти дорогу назад, но он ничего не мог сделать: ни выполнить просьбы, ни облегчить боль… Расправившись с малочисленными солдатами Монтклера, что базировались в часовне, Эжен спустился в крипты, где держали атронаха. Тот оказалось живучим, даже сдерживаемый призраками, и с первого удара расправиться с ним не удалось. Атронах был совсем недавно сшит: кое-где швы расходились, отдельные куски разных тел отваливались и безуспешно пытались слиться вновь в одно целое... Всё время, что он кромсал чудовище, призраки кричали — они всё ещё чувствовали свою плоть, и каждый удар приносил им нестерпимую боль. Когда всё закончилось, Эжен и сам готов был выть вместе с ними, зажав голову между коленей и надеясь, что когда-нибудь крики, звеневшие в ушах, исчезнут из памяти. Но он не мог — должен был сначала упокоить эти души, затем всё-таки добраться до графа. Эжен взял личные вещи, собранные ранее — значок мэра, передававшийся из поколения в поколение несколько веков; посох редгардки Тарлас, овладение магией она считала лучшим моментом своей жизни; череп учёного Джонна, для которого наибольшей ценностью всегда был ум — и похоронил их во дворе часовни, проговорив короткую молитву Аркею, которую выучил, пока ехал от Вейреста к Старым Вратам в компании нескольких священнослужителей. Затем он вернулся туда, откуда начал, к лестнице, ведущей в замок Рейвенвотч. После увиденного его переполнял ужас и усталость, но кроме того — гнев. Граф был отменным магом, продемонстрировавшим свои незаурядные способности ещё в Шорнхельме, при первой встрече… неужели он не чувствовал? Не слышал? Неужели, вернувшись в замок и обнаружив Крестшейд в таком состоянии, не попытался что-либо сделать? Эжен поднялся к замку, сгорая от злости. Ещё и обнаружил, что лошадь сбежала — видимо, на неё напали кровавые монстры, и животное испугалось, отвязалось… где взять новую, пока не понятно. Разве что "одолжить" у солдат Монтклера чуть позже. Вблизи жилище графа выглядело не таким уж величественным и зловещим; к тому моменту его и обитель Молага Бала не напугала бы. Отдышавшись, он постучал в массивные двери и дождался, пока откроют. — Простите, но вам придётся подождать, — сообщила молодая девушка, закрывая собой проход. После недолгих препирательств Эжен, закатив глаза, просто отдвинул её в сторону. — Где граф? У меня к нему срочное дело, — он вошёл в замок, прошёл в большой пустой зал, игнорируя попытки служанки остановить его. На сегодня весь запас цивилизованности, вежливости и учтивости был исчерпан. Ему нужны были ответы, так что плевать, спал ли граф в это позднее время. — Лорд Верандис! — позвала служанка, поняв, что незваный гость не собирался слушать её, и, подобрав юбку, поспешила в другую комнату, из которой слышались голоса, будто кто-то оживлённо спорил. Эжен последовал за ней — и так оказался в обеденном зале, где граф и его подопечные ужинали. В иной раз излишне скромное убранство бросилось бы в глаза первым делом, но Рейвенвотчи умело отвлекли внимание самой трапезой. На длинном столе, накрытом тёмной тканью, стояло всего несколько кубков, которые молодой слуга-данмер наполнял… прямо из своих вен. Запах свежей крови и вид маленьких, как зёрна граната, капель, стекающих по стенкам кубков, ни с чем не перепутать. Четыре пары красных глаз уставились на него. Одна, естественно, принадлежала данмеру. Три другие — графу, каджитке и рыжей босмерке, которую он ранее видел в часовне в Шорнхельме. Надо же, какой… неприятный сюрприз. Эжен прикинул на глаз: в случае чего, пространства для любого манёвра предостаточно, и он успеет сбежать. Или убить. Вопрос в том, понадобится ли. Верандис Рейвенвотч, сидевший во главе стола, встал, не сводя с него внимательного взгляда, однако обратился к своему слуге: — Спасибо, Каллин, что поделился с нами своей кровью. — Я живу, чтобы служить, мой лорд, — ответил данмер с таким неподдельным обожанием, что возникли серьезные сомнения в его адекватности. Трэлл, наверняка. Совсем как в Двиннарте. — Прошу прощения, если эта сцена вызвала… дискомфорт. Я не ожидал, что ты приедешь во время нашего ужина, Эжен. Эжен почувствовал себя идиотом: он ведь ещё при первой встрече уловил следы косметической иллюзии, наложенной графом, вот только списал это на какой-нибудь безобидный изъян вроде шрама на лице или следов болезни, которые альтмер предпочёл скрыть магией. Не вязался Верандис Рейвенвотч, которого Эжен встретил в Шорнхельме, с монстром-кровопийцей: он показал себя не только хорошим магом, но ещё и хорошим мером — искренне обеспокоенным судьбой окружающих его людей, умеющим прислушаться к другим. Но граф мог и обмануть. Возможно, умело скрывал он не только выступившие сейчас клыки, но и свою истинную суть. Возможно, он знал, что происходило в Крестшейде. Знал и, как и все отродья Молаг Бала, подпитывался от чужих страданий. Король Эмерик отзывался о графе положительно, но король мог ошибаться: гамбит Вермины вообще здорово показал, как легко люди поддаются чужим и собственным иллюзиям. Не получив ответа, Рейвенвотч спокойно продолжил: — Наверняка ты хочешь спросить, почему я скрыл свою сущность при первой встрече? Король Эмерик настаивал на этом. Приказы верховного короля, как ты знаешь, оспаривать неразумно. Не ожидал прибытия, как же… судя по тону и будто бы заранее заготовленным фразам, наоборот, наслаждался спланированным представлением. Странные ужимки графини Тамрит и барона Дорелла внезапно обрели объяснение — они-то наверняка знали о состоянии графа. Им тоже король запретил сообщать правду… или они просто боялись своего клыкастого соседа? — Значит, вампир. — Меня называли и худшими словами, — продолжая разыгрывать спектакль, Рейвенвотч пожал плечами и с иронией улыбнулся. Пока что от вампира не исходило явной угрозы, а смысла нападать первым Эжен не видел. Пока что. — Однако я и мои дочери не монстры. Мы не стыдимся своего состояния, наоборот, используем свои способности во благо, в чём ты, несомненно, убедишься позже… но сейчас ты спросишь: "Как же я могу тебе доверять?" Сердце забилось быстрее. Не от страха — от гнева. В конце концов, что кучка кровососов сможет ему сделать? Эжен шагнул к графу, едва сдерживаясь, чтобы не схватить того за ворот одежды — уж больно высоким тот был, — и спокойно, гораздо спокойнее, чем ожидал от себя, проговорил: — О, нет… Сейчас я спрошу: ты знал, что происходит в Крестшейде? Или это просто очередной день в Ривенспайре, ничего необычного? — Следи за языком! — подала голос босмерка и вмиг стала похожа на разъярённую краснопёрую гарпию. — Гвендис, — граф жестом остановил её. Он остался невозмутимым, но из глаз исчезла весёлость. — Да, я знаю. К сожалению, Ризал-Джул добрался сюда раньше и воспользовался моим отсутствием. Мы оценили ситуацию и, боюсь, пострадавшим жителям уже не помочь, как бы мне ни хотелось. — Понятно. Тогда ты знал, что, пока ты... ужинал, Ризал-Джул привязал души умерших жителей к здоровенному атронаху-из-плоти, сшитому из их трупов? И что они чувствовали всё, что происходило с их телами, пока я не убил чудовище? Ты знал? Он сказал это — и почти сразу внутренним чутьём понял: не знал. Граф прекрасно контролировал своё лицо, только дрогнул подбородок, и размеренное дыхание на несколько мгновений сбилось, однако этого оказалось достаточно, чтобы распознать чужое замешательство. Оно могло быть и поддельным, конечно... — Нет, — глухо ответил Верандис, явно делая усилие, чтобы не опустить взгляд. — Но мы же сами осматривали город, когда искали выживших! — встрепенулась каджитка. Её неожиданно приятный бархатистый голос в конце сорвался на почти животный рык. — Адуса даёт слово: никакого атронаха не было. Ничего! Откуда ты вообще это взял? — Со мной заговорил призрак мэра, она и двое других жертв помогли мне выманить и убить чудовище в крипте городской часовни. А выжившие уже давно бежали на юг, в… Очанковые поля, полагаю? Как раз туда, где базируются сейчас солдаты дома Тамрит? Он немного остыл, высказавшись. Граф выглядел неподдельно потрясённым и задетым новостью, и, хотя это могло быть очередной уловкой, пока что Эжен предпочёл в искренность чужого шока поверить… …позже пришлось извиниться за резкие слова: как показала практика, Верандис Рейвенвотч не был тем, кто смог бы намеренно проигнорировать чужие страдания. Астор до сих пор помнил всё в деталях, хотя старался не думать об этом. Он боялся вспоминать и одновременно боялся забыть — словно голыми руками ловил клинок, норовивший соскользнуть в пропасть. Пять лет назад он едва не бежал отсюда, когда закончил дела с Адусой: стены комнат смыкались вокруг, давили, воскрешали в голове детали разговоров и нескольких проведённых вместе коротких вечеров, отогнать которые Астору было не по силам. Замок казался мрачным, молчаливым, погружённым в траур, подобно его обитателям. Сейчас же он был залит солнечным светом; как прежде, навевал воспоминания, но теперь в них, не очернённых потерей, окунаться было терпимо. Вот что заставляло Астора избегать этого места все годы — прошлое здесь оживало очень легко. Замок Рейвенвотч относительно новый, но тень его куда старше, чем каменные стены. Если бы Астор захотел, мог бы отловить в этом омуте не одного даэдрота — в древних местах история будто бы сама зовёт и жаждет быть рассказанной. Некоторые тайны хотят огласки, хотя бы перед одним зрителем. Но он отогнал их и поборол интерес — было бы кощунством узнать что-либо здесь без разрешения Верандиса. — Если ты не против, я хотел бы поговорить, — кивнул Верандис, вставая, и Астор поднялся вместе с ним. — Идём ко мне в кабинет. Поблагодарив слуг, Верандис направился к выходу из обеденного зала, однако затем остановился и обернулся, деловито сложив руки за спиной. — Гвендис, дитя, подготовь для меня отчёты и документы о делах дома за последние семь лет. Она возмущённо вздохнула — тоже хотела провести с графом время и что-то своё обсудить, — затем медленно кивнула: — Да, конечно, — нервно пригладила волосы, поджала нижнюю губу, отведя взгляд. Выглядело это почти трогательно. Астор молча последовал за Верандисом на второй этаж, и они быстро оказались в просторном кабинете. Через высокие окна открывался вид на залитые солнечным светом руины Крестшейда. Верандис бросил долгий, тяжёлый взгляд на разрушенный город и громко вздохнул. — За что ты так с ней? — с иронией спросил Астор, глядя на бледные стены и полки, заставленные книгами и небольшими фигурками. — Мне и правда нужны эти отчёты. К тому же… я знаю, у тебя много вопросов о моём прошлом. Я готов дать ответы, но они должны остаться между нами. Некоторые вещи Гвендис просто не поймёт. — Я не допрашивать тебя собирался, — ответил он резче, чем хотел, и тут же смягчил тон. — Чего ты? Верандис напряжённо вздёрнул подбородок, хмурясь. Смотреть ему в глаза стало труднее: он ведь и так был выше на целую голову, если не больше. — Ты думаешь, что с моей помощью сможешь просчитать Раду, прочитать его мысли и опередить на несколько шагов. Думаешь, что я могу залезть к нему в голову. Но правда в том, что мы не виделись тысячу лет. Я был уверен, что Рада мёртв, потому что он не сбежал бы с поля боя. Я думал, это не в его характере, — Верандис помолчал, собираясь с мыслями, постучал пальцами по столу, затем спрятал руки за спиной. — Но он… сбежал. И затаился на столько лет, только чтобы снова повторить ту же ошибку. Астор терпеливо ждал, когда он продолжит — не нужно было даже ничего спрашивать. — Мы были очень близки, ближе, чем друзья или любовники: у нас была общая цель, общее видение, общий взгляд на то, как мы хотели жить и что мы могли изменить. Знал бы ты, какие у нас были планы!.. — Верандис улыбнулся, будто на мгновение вернулся в счастливое прошлое, и тут же помрачнел, отвернувшись. — По крайней мере, я считал, что у нас много общего. Просчитался… ты же сам видел: я не мог повлиять на него даже тогда. Теперь и подавно. Верандис закончил спокойно и чуть отстранённо, будто эта история его никак не касалась, но в плотно сомкнутых губах, в подрагивающих пальцах чувствовались сдерживаемые эмоции. Хотелось успокоить его, тронуть за плечо, но Астор только ободряюще улыбнулся, хотя его лица никто не видел. — Ты не так меня понял, я не собирался тебя использовать как отмычку к его голове. Просто надеялся на совет, и не только по поводу Рады: я рассчитываю на твою помощь, когда придётся договариваться с предельцами и их ардом — местным королём. Верандис кашлянул, склонил голову, извиняясь: — Прошу прощения за это… Я не совсем хорошо себя чувствую. Он медленно опустился в скрипнувшее кресло, спиной к окну, и жестом предложил Астору сесть. — Предельский король, значит? Никогда не интересовался им. Что ты о нём знаешь? — сменив тему, Верандис и сам переменился: его голос обрёл привычную твёрдость, расправились плечи, в глазах появился заинтересованный блеск. Было ли это напускное или же он действительно отвлёкся, Астор не взялся судить. — Немного, на самом деле, хотя мне представилась возможность расспросить леди Нилену Девьерин. Это королевский посол, пять лет назад она приехала в Маркарт с дипломатической миссией… — задумавшись, Астор положил подбородок на кулак, и в челюсть неприятно впилось кольцо. — Ард Каддах — кузен императоров Длинного дома. Сидит на двемерском троне, умеет читать, дерзить испуганным женщинам и убивать родственников: сбросил со скалы всех своих родичей из клана Чёрного змея, за что его прозвали Маркартским деспотом. — Смею предположить, на деле он ещё хуже. — Сомневаюсь, что с ним удастся договорится, если нам понадобится помощь. У меня в последнее время как-то не складываются отношения с королями, — Астор криво улыбнулся. — Они всё время умирают раньше, чем мы успеваем прийти к компромиссу. Сам ард не проблема. Меня больше беспокоит другое: леди посол очень нехотя упоминала некую леди Белейн, советницу Каддаха. — И что тебя настораживает? — Знатная бретонка из неизвестной семьи, легко втёрлась в доверие к арду ещё при императоре Морикаре… всё ещё прекрасна и молода, несмотря на то, что минуло несколько десятков лет, — Верандис сощурился. — Ещё она едва не очаровала леди Девьерен. Тонкие брови удивлённо взлетели вверх. Леди Нилена — известная в узких кругах мастер магии разума, собственно, поэтому её и направляют на сложные миссии вроде переговоров с предельскими дикарями. Мало кто мог сравниться с ней в умении исподволь воздействовать на собеседника. Мало кто из смертных. Судя по выражению лица Верандиса, мысли его двигались в схожем направлении. — Вампир? — он кивнул сам себе. — Белейн… не слышал это имя раньше, но кроме экзархов и нескольких пентархов я никого из армии Рады не знал. Могла она быть частью Серой Рати или у Рады новый союзник? Интересно, что им нужно в Пределе? — В твоём воспоминании о Сером Убежище Тзингалис упоминал какой-то артефакт, найденный Радой под предельскими горами. Верандис нервно рассмеялся, откинув волосы назад. Открылась бледная шея с выступившими под кожей багровыми венками, поднимающимися от ворота одежды к поросшему тёмной щетиной подбородку. — Это было так давно, я не могу всё помнить!.. — тем не менее, он задумался, воскрешая в памяти свою последнюю попытку вразумить экзархов Серого Совета. Астор благоразумно не мешал. Замолчав, он положил руку на стол и отодвинул массивное пресс-папье. Там, где оно лежало, по контуру остался небольшой пыльный овал — слуги убирали здесь, но, видимо, недоглядели… машинально Астор смахнул пыль рукавом и лишь после заметил, как пристально Верандис за этим наблюдал. — Кажется, я припоминаю, — задумчиво протянул граф, очнувшись от ступора. — Но я так и не смог добиться внятного ответа о природе и назначении этого артефакта: Рада уже не доверял мне тогда, Тзингалис — тем более, он просто наслаждался моим неведением. — Под Пределом находится Чёрный Предел. Полагаю, Рада нашёл там что-то двемерское и очень мерзопакостное: и того, и другого там, внизу, предостаточно. На любой вкус и пожелания, так сказать. Верандис улыбнулся: — Все считали Чёрный Предел легендой, а оказалось, там целый вампирский замок и двемерский город. Даже я не знал. — Ты этому рад? — Приятно, что миру всё ещё есть, чем меня удивить. Неприятно, что это связано с Серой Ратью, — он вновь помрачнел. — В любом случае, рано строить чёткие планы, пока мы не знаем, что сейчас происходит в Пределе. Дождёмся Адусы. Астор рассеянно кивнул. Помимо Адусы, он рассчитывал ещё на кое-кого, однако тот человек до сих пор не отозвался. Они помолчали немного, потом Верандис устало откинулся на спинку кресла, приложив пальцы к высокому лбу. — Знаешь, что ещё меня тревожит? Почему именно сейчас? У Рады были и каменные оболочки, и основа формулы, и возможность забрать прах из братской могилы ещё столетия назад. Чего он ждал? В ответ Астор пожал плечами. Он обдумывал это раньше — очевидно, какие-то внешние обстоятельства были сильнее и важнее желания воскресить экзархов, — но так и не нашёл более-менее ясной причины настолько большой задержки. — Как он… вынес это? — произнёс Верандис с прежней нервозностью, очень тихо и опустив взгляд, будто говорил сам с собой. — Ночью я не мог заснуть, много о чём думал. Почему Рада не обратился ко мне после битвы, не попробовал даже… подать знак, намекнуть, что жив? На него это не похоже. — Пришлось бы признать, что ты был прав с самого начала и стоило послушать тебя. Что он потерял целую армию из-за своей самоуверенности, хотя ты предупреждал, что так будет. — Когда-то Рада боялся одиночества больше уязвлённой гордости, — Верандис уставился в пространство и замер на несколько мгновений, а после — пронзительно, грустно улыбнулся, глядя на свои сцеплённые в замок руки. Астора этой улыбкой обожгло как огнём: в груди поднялась волна жара, и он отвернулся, нахмурившись. Наверное, не стоило удивляться, что воспоминания о бывшем любовнике вызывают приятные чувства: вампиры вообще трудно расстаются со своими привязанностями… а у Верандиса мягкий характер. Чего доброго, решит наставить Раду на путь истинный, как до последнего хотел достучаться до Монтклера. — Как я уже говорил, мне нужно в Вэйрест, — прозвучало глухо; Астор вздохнул, набирая в лёгкие побольше воздуха. — Заберу кое-какие вещи, в том числе, копии отчетов леди Девьерен. Это займёт день, не больше. Изначально он планировал наведаться туда вместе с Гвендис, в рамках их расследования, но этому плану не суждено было сбыться — как и многим планам на ближайшее время. — Хорошо, — медленно кивнул Верандис и перевёл взгляд на дверь. — Как раз ознакомлюсь с тем, что подготовила Гвендис. Несколько секунд спустя раздались тихие шаги, а затем и стук. Дверь отворилась: сначала показалась рыжая голова, потом — огромная стопка исписанных бумаг, и только после всё остальное тело. С явно преувеличенным облегчением Гвендис сгрузила свою ношу на стол перед Верандисом. Астор примерился: стопка высотой в половину его предплечья. — О. Мне теперь и за год не разобраться с тем, что вы натворили, — блеск в глазах выдавал, что Верандис шутил. — Это всё он и Адуса, честно! — Гвендис подыграла, очень правдоподобно изобразив на лице виноватое выражение. Верандис улыбнулся, немного прищурился, отчего в уголках глаз появились морщинки: — На самом деле, спасибо, Астор. С твоей помощью Адусе даже удалось связаться с членом клана Волкихар. Я на это и не рассчитывал, ведь они всегда были очень скрытны. Астор пожал плечами: он и сам не рассчитывал, что случайная встреча в Истмарке так обернётся. Валерик, вампир, которому он помог, имел схожее с Рейвенвотчами мировоззрение, потому Астор и устроил им встречу. Рейвенвотчам нужны были новые союзники, а Валерику — поддержка, и они удачно нашли друг друга. Официально ни он, ни его подопечные к дому не примкнули — это могло очень расстроить старейшин его клана, — однако впоследствии неоднократно предоставляли свою помощь. Благодаря Валерику удалось узнать, что Рада когда-то обращался к клану Волкихар, но лорд Харкон довольно грубо отказал ему; также именно подопечные Валерика помогли предотвратить вербовку в Серую Рать нескольких общин вампиров, и сейчас они продолжали активно мешать пентархам Рати в холде Вайтран.* — Даже не знаю, что сказать. Ты просто удивителен, — протянул Верандис, когда Гвендис пересказала то, что они узнали от Валерика. Не зная, что ответить, Астор неожиданно для себя смутился и отмахнулся: тогда, в Истмарке, он увидел возможность и воспользовался ею. Потомок бретонских торговцев, он чуял хорошие сделки интуитивно, а идея свести Рейвенвотчей с Валериком казалась не просто хорошей, но отличной. — Не знаю никого другого, кто стал бы помогать вампирскому клану найти новых союзников. Наверное, это было странно, но Астор в какой-то мере чувствовал ответственность за Рейвенвотчей — даже за Адусу, которая старше его на боги знают сколько десятилетий, — и не мог оставить их в трудное время: без Верандиса, без его поддержки и колоссального влияния на знатные дома Хай-Рока, вампирам пришлось нелегко. Впрочем, Адуса блестяще справлялась с трудностями и без посторонней помощи. Об этом — и о многом другом — Верандису ещё предстояло узнать подробнее. Он пропустил всего семь лет, для древнего вампира — совсем незначительный срок. Вот только случилось за эти годы столько, что историки последующих эр, пожалуй, здорово настрадаются, разбираясь в летописях… при условии, что оные сохранятся. — Что ж, не буду вам мешать, — улыбнулся Астор, вставая. — Всё-таки оправишься в Вэйрест? — на мгновение Верандис показался расстроенным, но быстро взял себя в руки. — Если так, можешь открыть портал прямо в замке. — Да, не волнуйся, вряд ли кто-то вообще заметит грёбаный портал в нашей гостиной… — фыркнула Гвендис. — Устроила Дженеви выговор? — Ещё какой! Она очень рассеянная в последнее время, всё из-за сестры: они наконец-то начали переписываться, — Гвендис закатила глаза и задумчиво хрустнула пальцами. — Ты был прав, оставлять её здесь одну плохая идея. Спорить Астор не стал. Конечно, заметить присутствие клинка ночи — задача сложная даже для тренированного человека, но им с Гвендис дважды удалось проникнуть в замок без помех. Значит, сможет и кто-то ещё. Оставить Рейвенвотчей с этой мыслью было ещё труднее: в голову тут же пришли с десяток возможных сценариев, и все они заканчивались плохо. Вампиры не в полном составе, о Верандисе никто не знает, но он ослаблен; напасть на замок сейчас — логичное решение. На месте Рады он точно отправил бы сюда одного-двух пентархов. И то, что до сих ничего не произошло, не означало, что Рейвенвотчи — Верандис — застрахованы от нападения в будущем. Вэйрест мог и подождать: копии отчётов леди Нилены из королевского архива никуда не пропадут, препараты всё равно пока не пригодятся, а что до одежды… когда-то Астор обходился и меньшим. А если что-то случится в его отсутствие (история любит повторяться, верно?), разве сможет он простить себе, что не был рядом? — Передумал? — Верандис верно истолковал его молчаливый ступор. Гвендис закинула ногу на ногу, расслабилась в свободном кресле. Астор поделился с ними своими опасениями, с каждым произнесённым вслух словом убеждаясь, что остаться — лучшее решение. Так спокойнее и ему, и Верандису, да и Дженеви с Гвендис не откажутся от помощи. — Вэйрест подождёт до возвращения Адусы и Юшихи, — заключил он. На втором имени Гвендис едва заметно скривила губы. Кажется, новая вампирша в клане её совсем не радовала, и она совсем не рассказала о ней Верандису. Хотя визит в Вэйрест откладывался, Астор, как и хотел, оставил вампиров вдвоём: не все дела Рейвенвотчей его касались, и нагло отбирать у Гвендис возможность поговорить с Верандисом наедине он не смел. Заскучать ему всё равно не дали.