***
— Адуса говорила, что Гвендис отдала мой посох тебе. Астор мысленно вздохнул. Гвендис действительно вручила ему графское оружие… сразу после Скалы Гибели. Лучше бы оставила себе. Он и так отлично помнил всё: и как он Верандиса подвёл, и как граф толкнул его в портал, не дав ничего объяснить и исправить, и опустошение (казалось бы, куда ещё "пустее"?), накрывшее его после. Молаг Бал забрал у него и жизнь, и душу, и память… и Верандиса тоже. Вспоминать об этом было больно. Даже сейчас. Держать посох при себе Астор не смог, но и расстаться с ним не сумел, потому хранил не у себя. Подальше. Только однажды — от отчаяния и тоски — он взял посох в руки, чтобы считать с него тень, оставленную Верандисом, и больше не трогал. Может, нечестно, что, не сумев оградить графа от Гавани, сам лишний раз мучиться не хотел… — Он в Рихаде, в семейном хранилище, — пояснил Астор, усиленно делая вид, что его интересует коллекция фигурок на полке. — Верну, не беспокойся. Граф отчего-то встрепенулся, скривил тонкогубый рот. — Не утруждай себя. У меня есть другие… просто вспомнилось вдруг. — Это будет не трудно. Верандис вздохнул и покачал головой. Вытянул вперёд руку, разведя пальцы, осмотрел придирчиво, с плохо скрытым недовольством. — Не хочу к тому посоху прикасаться, пока не восстановлюсь. Сейчас он слишком хорош для меня. Астор удивлённо вскинул брови, но спорить не стал. — Я планировал опробовать оружие из имеющегося, — сообщил Верандис чуть более весёлым голосом. — Поможешь? Немного погодя они встретились в тренировочном зале на первом этаже. Граф завязал тёмные волосы на затылке, открыв длинную бледную шею. Одежды на нём минимум, только рубашка и штаны, не сковывающие движений. Под тонкой белой тканью видно едва очерченные мышцы. Внешне типичный маг: худощавый и жилистый, с тонкими длинными конечностями, привыкший полагаться на заклинания больше, чем на оружие, — однако Астор не сомневался, что удар у него очень сильный. Деревянные посохи, всего две штуки, сделанные из рубинового ясеня, достаточно прочного, чтобы выдержать мощь и скорость вампирских ударов, покоились на оружейной стойке. Верандис взял первый, задумчиво взвесил в руках. Небольшой кристалл на навершии, заключённый в металлическую же "клетку", блеснул отполированными гранями. — Ты хорошо владеешь посохом? — кивнул граф на оставшийся. Астор окинул его задумчивым взглядом. Обращаться с древковым оружием он умел, пусть и использовал редко, предпочитая либо незаметный клинок, либо — чаще всего — тени. Верандис напряжённо улыбнулся, встав напротив в знакомую защитную стойку. За свою долгую жизнь он наверняка изучил почти все известные техники боя… Астор слегка ударил по оббитому металлом древку. Бой начался. Сперва они примерялись, наблюдая друг за другом и выискивая слабые стороны. Один удар, другой… Астор попробовал сбить посох коротким резким движением, но Верандис легко отвёл его атаку и почти зацепил его правую руку. Граф был хорош: отточенные плавные движения сменялись резкими внезапными выпадами, на навершии посоха плясали огненные искры, срывавшиеся и оседавшие на пол. С такими длинными конечностями и немаленьким ростом Верандис мог без труда держать дистанцию, не давая подобраться к себе. Астор кружил вокруг него, безуспешно выискивая изъян в защите: граф сбивал или перенаправлял его удары без видимых усилий, и тут же атаковал, вынуждая отскакивать ещё и ещё дальше. В какой-то момент Верандис отпустил себя: удары стали злее и намного, намного сильнее. Навершие едва не впечаталось Астору в висок, огненные искры опалили кожу, заставив прикрыть один глаз и в очередной раз отступить. Он заметил, как загорелись глаза графа. На тонких губах появилась быстрая шальная улыбка, дыхание ускорилось, бледная кожа заблестела… Верандис перешёл в ошеломляюще стремительное наступление. Астор всё пятился, и пятился, и уходил в сторону, едва успевая уклониться от очередного выпада. Верандис стал менее осторожен: больше полагался на скорость своих атак, а не на защиту, и он, наконец, увидел возможность. Поднырнув под удар, Астор приблизился к графу и нацелился в подбородок. Посох взвился крылатым аспидом вверх, на навершии блеснули огненные искры… Верандис ловко подсёк его. Мощный удар пришёлся точно на лодыжку, выбил землю из-под ног. Не сумев удержать равновесия, Астор упал и приложился затылком о холодный пол. Первые несколько мгновений в ушах звенело, будто он сдуру сунул голову в двемерскую камнедробилку. Перед глазами разошлись тёмные круги, затем боль утихла, а досада осталась. Давненько он не валялся на полу… Послышался шорох. Астор приоткрыл глаза. — Ты как? — Верандис опустился рядом и, склонившись, обеспокоено провёл пальцами по его лбу. Астор криво улыбнулся, привстав на локтях и оказавшись в паре дюймов от графского лица. На бледных щеках виднелся отчётливый румянец. Верандис прищурился. В глазах смешались тревога и азарт. Взгляд медленно спустился ото лба к губам. — И что теперь? — Астор вскинул подбородок. Тёмные волосы графа растрепались: выбившиеся прядки липли к взмокшим вискам, рассыпались по плечам… красиво. Вместо того, чтобы помочь встать — или хотя бы не мешать, — граф навис над ним, отложив оружие в сторону. Длинные пряди пощекотали лицо, когда он, наклонившись ещё ниже, поцеловал Астора: коротко, быстро, тут же отстранившись, будто боялся обжечься… снова прижался губами к губам, и снова, и снова… Астор озадаченно нахмурился. Что, драка кровь разгорячила?.. — Ты обещал показать остальные татуировки, — Верандис, опираясь на одну руку, пальцами другой потянул за завязку на воротнике его рубашки. Тихий вкрадчивый голос и горячее дыхание на щеке вызвали волну мурашек. Таким взбудораженным он Верандиса ещё не видел. Граф улыбался, но потемневшие, горящие глаза не смеялись. В них танцевали блики багрового пламени, одновременно обжигающего и согревающего. — Показать?.. Сейчас? — Астор медленно моргнул. — Да, Астор, — в графский голос прокрались бархатистые хищные нотки. Кончик языка скользнул по нижней губе и змеёй юркнул обратно в рот. — Пожалуйста. — Здесь? — уточнил, окинув взглядом холодный зал. Верандис словно только вспомнил, где они находились, и качнул головой. Изящно поднявшись, он протянул Астору руку и притянул к себе. Вторая ладонь, замершая на пояснице, была горячей, от тела, обычно прохладного, исходило ощутимое тепло. Верандис, прижавшись к его виску щекой, невесомо провёл пальцами вдоль позвоночника... затем вздохнул, отстранился, спешно собрал оружие и вернул его на место. Двигался он немного рвано, резко, будто куда-то очень спешил. Астор наблюдал за ним, прищурившись, и рассеянно тёр подбородок. — Пойдём со мной. Астор прикрыл глаза. Что бы ни задумал граф, это… будет интересно. Уже начало смеркаться. Оранжево-золотой закат быстро таял, уступая сизой дымке ночного тумана, и в покоях Верандиса сгустилась темнота. Астор шевельнул пальцами, зажигая тусклый магический огонёк, что тут же послушно завис под потолком. Верандис завёл его в отделённую резными деревянными ширмами часть комнаты, где стояла кровать — слишком скромная для графа, — и повернулся к зеркалу. Распустил длинные волосы, закатил рукава светлой рубашки, открывая белые предплечья с едва очерченными мышцами. Астор поймал его взгляд в отражении: тёмный, жгучий, как уголёк прямиком из костра… — Ты хочешь, чтобы я разделся? — снова уточнил, задумчиво склонив голову набок. В глазах в отражении стрелой промелькнуло отчаяние и тут же утонуло в чёрных зрачках. Верандис развернулся, переменившись в лице. В тот миг он больше всего походил на вампира: раскрылась, как ночной цветок, энергетика бессмертного хищника, смертельно опасного, но такого притягательного, что устоять перед ним невозможно. Астор и не пытался. Сердце колотилось, воздух казался обжигающе холодным в сравнении с теплом ласковых рук. С приоткрытых губ сорвался тихий стон, когда Верандис отстранился. Выглядел граф взбудораженным; лучистые глаза, ализариново-красные, затуманились и поблекли. Расширенные зрачки смотрели голодно… и с неясной, невысказанной тревогой. Он улыбнулся, показывая удлинившиеся клыки, затем шепнул: — Астор… ты очень красивый. Хочу, чтобы ты разделся. Хочу тебя. В отчаянно-требовательном порыве Верандис наклонился и вновь прильнул к его губам, смял их, скользнул языком в рот, полностью и безраздельно завладев им, и неозвученное "Ты уверен?.." камнем упало обратно в глотку. Холодные руки жадно скользнули вниз и замерли капканом на бёдрах. Длинные пальцы с силой впились в кожу. Астор подался вперёд, одной рукой обнял графа за талию, прижимая к себе так, что между ними почти не осталось места, второй же взял его за подбородок, нагло перехватывая инициативу. Скользнув ладонями под одежду, граф быстро — может, даже излишне быстро — стянул с него рубашку и небрежно бросил её на кровать. Астора никогда не смущала нагота, ни до смерти, ни после; в конце концов, он вырос в Рихаде. В самом южном порту Хаммерфелла это — не повод для смущения. Он отстранился, повёл плечами. На лице, шее и предплечьях иллюзия была плотной и полной, но скрывать то, что и так спрятано под одеждой, нет смысла. Красные линии татуировки ожерельем обнимали основание шеи и ключицы, покрывали широкие плечи, скрывая уродливый давний шрам от огненного хлыста, переплетёнными змеями вились по мускулистым рукам, по груди, по животу, скрываясь за поясом. Такой же узор, только тоньше, шёл вдоль позвоночника. Астор медленно обошёл графа, повернулся спиной, чтобы показать всё, и почувствовал дрожащие руки на своих бёдрах. Верандис прижался к нему, обнимая, пощекотал открытую кожу небритой щекой, прикусил чуть заострённый кончик уха… кровь, разгорячённая сперва дракой, потом ласками, предсказуемо прилила вниз. Зажмурившись, он постарался выровнять дыхание и быстро заговорил на йоку: — Постой, постой… Астор слишком долго ни с кем не был и дурел — от близости, от тихого ласкового голоса, от настойчивых рук… Его желание, чужое желание — столкнулись, как два морских течения, и смешались, затягивая в водоворот. Верандис ведь знает, что делает… верно? Он повернулся к Верандису лицом, и граф вжал его в стену, неосторожно зацепив плечом зеркало. Пришлось сдвинуться немного влево. Астор, не торопясь, расшнуровал завязки на воротнике светлой рубашки и уткнулся носом в открывшуюся впадину ключицы, полной грудью вдыхая смесь запахов. Сверху знакомый аромат эссенции Рейвенвотч: ветивер и чёрный перец, глубокие древесные нотки, дым над вересковой пустошью, свободный ночной ветер; под ним — собственный запах графа, терпкий и дразнящий обоняние... Он-то не торопился, а вот граф словно бежал куда-то: россыпь быстрых поцелуев, что Верандис оставлял на шее и плечах, превратилась в неаккуратные укусы, только пока не кровящие. Руки стали требовательнее, прикосновения — резче, жаднее и куда агрессивнее. На длинной шее забилась жилка. По телу прошла лёгкая дрожь. Астор прислушался к ощущениям. Когда кровь так бьёт в голову и в прочие места, сосредоточиться трудно, но… граф и правда бежал. Вот только не “куда-то”, не к нему, а от чего-то. Дрожь, которую он сперва принял за приятный мандраж, теперь больше походила на лихорадочную. На шее, на бледной-бледной, словно жемчуг, коже, появились отчётливые мурашки. Астор отстранился, запрокинув голову, схватил напряжённые запястья и медленно развёл державшие его руки. Верандис застыл. Он часто дышал, а его глаза, большие и лучистые, ализариново-красные с зелёными блисками по краям радужки, самые чудесные глаза… были такими жуткими, такими дикими, что Астора почти передёрнуло. Не было в них никакого желания — только тревога и страх. — Верандис… Граф моргнул, будто очнулся от наваждения… на бледных щеках появился слабый румянец. В глазах промелькнул жгучий стыд. Возбуждение схлынуло окончательно, оставив по себе тянущую неудовлетворённость. Не до того сейчас… Верандис словно распорот по главному шву: потяни за края — и он развалится на части, потом ни за что не соберёшь. Воображение тут же нарисовало красочную, жуткую сцену. Астор, почти не думая, выпустил из хватки запястья и сжал вместо этого дрожащие плечи. Так надёжнее. В уме Астор лихорадочно перебирал, что мог сейчас сказать, но все слова казались… какими-то не такими, неправильными. — Верандис, присядь-ка, — сказал он как можно мягче и осторожно подвёл графа к кровати. Она стояла гораздо ближе, чем кресло. Верандис молча сел, повёл плечами — Астор тут же убрал руки, — и замер с идеально ровной спиной и руками, сложенными на коленях. Как алинорская статуя: мраморно-белый, неподвижный, с закаменевшим и потускневшим взглядом. Мраморное "творение" просуществовало недолго: граф сгорбился, сложившись почти пополам, и закрыл лицо руками. Слышно было, как он выдохнул сквозь зубы — зашипел, как пустынная змея, — и так же резко вдохнул, вжав голову в плечи. Выдох. Снова вдох, тяжёлый, будто через силу. Закрывшие лицо пальцы скрючились, как когти старого ворона, ногти впились в кожу с такой силой, что на виске остались кровящие царапины… — Иди, если хочешь, — тихий голос прозвучал ровно и спокойно. Астор приподнял брови. Пытаясь определить, действительно граф его прогоняет или нет, растерянно и зло подумал: "Да за когда ты меня принимаешь?.." — но вслух сказал другое. — Я хочу остаться. Можно? Граф вскинул голову, впившись в него внимательным, требовательным взглядом. Меж тонких бровей появилась тёмная складка, нижняя губа подрагивала… Так смотрел, будто собирался душу вынуть. Астор встретил его взгляд, даже не вздрогнув. Показалось, что чёрные глаза стали ещё чернее и глубже, но Верандис не нашёл в них ни жалости, ни тени презрения, ни досады… они будто светились, эти глаза. Мягким невидимым светом, идущим откуда-то из глубины зрачков. Мгновение тянулось бесконечно, словно пойманное во временную аномалию. Астор протянул руки к нему и, не встретив возражений, взял его ладони в свои. Уже привычный, десятки раз повторённый жест: так он делал, когда пытался помочь с… магией. У него аккуратные руки, всегда одинаково тёплые, сухие и исключительно осторожные, и короткие пальцы с круглыми ногтями. Разнообразные мелкие шрамы на костяшках… вряд ли сын торгового лорда часто дрался кулаками, но откуда тогда столько ссадин?.. Астор вновь поймал его взгляд, мягко улыбнулся кончиками губ… и вдруг единым, полным достоинства движением опустился перед ним на колено. Тянувшееся целую вечность мгновение оглушительно треснуло и разлетелось на мелкие осколки — вместе с тяжестью, давившей на плечи. — Можно, Верандис? — Да. Граф кивнул, опустив взгляд на их сложенные вместе руки, на переплетённые пальцы. Дыхание его постепенно выровнялось, охватившая тело дрожь сошла на нет. Он снова напоминал… пусть растерянного и уставшего, но себя, а не трясущегося неживого, едва выбравшегося из Хладной Гавани. По крайней мере, внешне. Верандис кашлянул, прочистив горло, но ничего не сказал. Астор протянул руку к его лицу — граф не возражал — легко коснулся линии подбородка кончиками пальцев, заправил за острое ухо длинную тёмную прядь. Бросив на него быстрый взгляд, Верандис качнул головой — и прядка вернулась на место. Высвободив руки, граф жестом попросил его сесть рядом с собой. Астор послушался. Скосил глаза, нашёл на расстоянии вытянутой руки свою рубашку, смятую в спешке, и притянул её к себе. Разгладил ткань на коленях, пытаясь собраться с мыслями, и быстро оделся. Решил попробовать: — Ты же знаешь, я выслушаю. Верандис молчал достаточно долго, однако Астор не торопил его и не мешал собраться с мыслями и успокоиться в тишине. Стало слышно, как завывает за стенами замка холодный северный ветер, спустившийся с гор Боралиса. Наконец, граф заговорил — вновь нарочито ровным голосом: — Мне порой кажется, что это сон. Мой дом, мои Рейвенвотчи, ты. Всё слишком хорошо, чтобы быть правдой… Но очень правдоподобно. Я, как дурак, поверил, а теперь боюсь, что рано или поздно проснусь. Снова. Они уже так делали, понимаешь?.. Иногда слышу этот… звук. Там, в Обливионе, он как заевшая музыкальная шкатулка, постоянно слышен. Такой мерзкий. Как… — Верандис пошевелил в воздухе пальцами, тщетно пытаясь подобрать аналогию. — …шорох, будто песок на стекло сыпется, — закончил за него Астор, не мигая глядя перед собой. Помолчал немного, отогнав неприятные воспоминания, и продолжил: — Хладная Гавань далеко, Верандис. Больше ты туда не попадёшь. И нам некуда спешить. Граф внимательно смотрел на него. На бледном лице застыли усталость и грусть. Астор прибавил: — Если тебя это успокоит, я не чувствую себя твоим сном. Уголок тонких губ дёрнулся. Граф сказал, заламывая длинные пальцы: — Я повёл себя… неправильно. — Вовсе нет. Ты хотел отвлечься, в этом нет ничего плохого. Тёмная морщинка меж тонких бровей стала более выразительной. Верандис тяжко вздохнул, откинул голову назад, вновь открыв свою чудесную длинную шею, и расслабил напряжённые плечи… Шар света, зависший под потолком, мигнул и погас, и комната на пару мгновений погрузилась в густую, почти осязаемую темноту, пока Астор не наколдовал новый. Когда покои залило мягким белым светом, Верандис отвернулся. Астор успел заметить, что он зажмурился. — Ты мог бы принести мне воды? — прозвучало совсем тихо. Астор, конечно, выполнил просьбу… спустился вниз, так как бочки с водой стояли в кладовой возле кухни, и всё думал: если граф так намекнул, что хочет побыть один, спешить не стоит, но если он действительно хотел пить, то и задерживаться нельзя. Людскую еду и вино Верандис не употреблял, а вода, значит, другое?.. С другой стороны, он сказал бы прямо, если бы не хотел Астора видеть. Когда он вернулся — не слишком рано и не слишком поздно, — граф всё так же сидел на кровати, сложив руки на коленях, с ровной спиной и каменно-спокойным лицом, но поднялся, услышав, как открылась дверь. Забрав глиняный кувшин, Верандис прямо так, без кубка или стакана, совершенно не по-графски начал жадно пить. Астор зачарованно смотрел, как по подбородку и шее текли прозрачные струйки воды... — Астор. Он с удивлением понял, что всё это время яростно тёр собственное запястье. Граф же… к нему вернулось обычное спокойствие. Это скорее плохо, чем хорошо: такая сдержанность, ставшая даже не привычкой, а рефлексом, часто идёт во вред. Верандис отошёл на пару шагов, чтобы поставить кувшин на стол, затем повернулся. Сложил руки на груди, потом передумал, оставил их расслабленными, потом сцепил пальцы в замок на животе, и вдруг выдал, глядя куда-то мимо: — Астор, послушай. Я… ценю тебя и уважаю. Ты замечательный и ты действительно мне нравишься. Очень. Я не "отвлечься" хотел. Я хотел тебя. Просто сейчас с этим… сложно. Возможно, позже... Верандис отвёл взгляд и с досадой поджал тонкие губы, заложив руки за спину. Астор качнул головой: внешнее спокойствие плохо вязалось с дрожащим голосом и сказанным... Да сам ведь такой же. В груди, на месте души, будто солнце зажглось, яркое и нестерпимо горячее, а он… стоит, молчит. Снова все слова кажутся пустышками. Взвесив всё, Астор шагнул к графу. Тронул его щеку, провёл пальцем по подбородку, поворачивая вытянутое бледное лицо к себе. Верандис, потянувшись за прикосновением, склонился ниже и накрыл его тёплую ладонь своей, прохладной. — Непременно, — шепнул Астор, а вместе с тем подтянул к Верандису тень своих чувств. Ненавязчиво и аккуратно, так, чтобы не ошеломить, но при этом... как-то выразить то, на что не хватало слов. Верандис это принял. Улыбка, появившаяся на его тонких губах, была воистину бесценной.***
Пару дней спустя Вейрест, жемчужина залива Илиак, встретил Астора даже большим оживлением, чем в предыдущий его визит. Столица готовилась к приближающемуся Фестивалю ведьм. Бурлящая энергия живого города просачивалась сквозь стены — яркий контраст в сравнении с тихим замком Рейвенвотч с мёртвым Крестшейдом под боком. Астор вернулся сюда налегке, захватив только деньги и мелочи… Подвеску с кровью Верандиса он положил во внутренний нагрудный карман: так она точно не разобьётся, не потеряется и будет так близко, как только можно. Надевать её на шею, к открытой коже… нецелесообразно: учитывая его привязанность к графу, такая сильная связь отвлекала бы от дел. А дел у Астора — по горло. Прежде, чем беспокоить Ланарда, Астор решил сам проверить — и среди прочих, вполне обычных, постояльцев быстро выделил знакомую энергетику. Не смертный, не даэдра, с чётким следом некротической ауры… Комната, которую Ангоф занимал, находилась в конце коридора на третьем этаже и в целом ничем не отличалась от остальных помещений — разве что её обитатель имел меньшие шансы столкнуться с другими жителями дома. Предусмотрительно со стороны Ланарда: Певец Могил — пределец, ходячее умертвие и просто… без преувеличения здоровенный мрачный мужик, — был жутким. Не хватало ещё пугать и нервировать других жильцов. Ангоф приветствовал его сдержанно… как, впрочем, и всегда. Астор вдруг понял, что искренне рад его видеть: не только потому, что тот нужен для дела. Он знал, что, несмотря на кажущийся холодным приём, радость взаимна. В конце концов, они давно не виделись. Семь лет назад они помогли друг другу, когда других вариантов не осталось… казалось бы, на этом продуктивное общение должно было закончиться, однако совместно пройденное — Хладная Гавань, Пустой город, битва с Лордом Порабощения и всё, что было после — неожиданно (или ожидаемо?..) крепко их связало. Потом Ангоф осел в Ротгаре, их пути разошлись, но это не мешало поддерживать связь… до недавнего времени. Астор быстро подметил небольшые изменения: Ангоф, не смотря на мертвецки-белую, бледнее вампирской, кожу, чёрные круги под глазами и уродливые шрамы на лице, казался… живее. Он всё ещё был не-живым — пусть у него, в отличии от Астора, осталась душа, тело сделано из той же лазурной плазмы, — однако белёсые, варлово-белые даже, глаза больше не источали могильный холод. Прижился на Нирне бывший некромант вполне успешно. Ангоф как раз заварил себе травяной отвар — и Астор с удовольствием присоединился. Даже мёртвым не чужды простые маленькие радости живых. Как и большинство магов, они оба предпочитали так называемый “сбор силы заклинателя”: василёк, водный гиацинт, луговой сердечник — те же травы, что использовались алхимиками для изготовления зелий маны. — Ты нахрена мне кости прислал? Они сели за небольшой круглый стол. Ангоф уставился на него, затем смилостивился и пояснил низким скрипучим голосом с выразительным акцентом: — В Пределе далеко не все умеют читать. Кланы используют такие знаки. Перо ястреба и кости горного скивера — “я прилечу так быстро, как мне позволят обстоятельства”. Ты же хотел научиться предельским тонкостям. — Поразительно. И как я не догадался? — Астор прищурился. — Я отправил бумажку с пояснением. На застывшем квадратном лице, исчерченном глубокими шрамами, появилась тень усмешки. Астор рассмеялся. — Хорошо, что ты отозвался. Я думал, моё письмо не дошло. Пределец вдруг отвёл глаза. Взгляд метнулся к окну, затем к пустым полкам, потом упал на стол и надолго задержался на расслабленных пальцах Астора, сложенных в замок. — В Пределе меня не с распростёртыми объятиями ждут, — заметил Ангоф. Астор взял в руки чашку, вдохнув приятный лёгкий аромат василькового чая. Он предполагал, что Ангоф засомневается и не захочет связываться с очередным концом света… потому и послал письмо, а не явился сам. — Но ты пришёл. Пределец пожал широкими плечами. В небольшой комнате со своими габаритами он выглядел почти гротескно огромным: бросалось в глаза, что больше привычен к дикому простору, а не к тесноте городов. — В Ротгарианских горах много беженцев. Я слышал о том, что происходит на родине. Понял, что не могу остаться в стороне. Но тебя-то это каким боком касается? Астор развёл руками. Катаклизмы и бедствия притягивали его сами… правда, в этот раз дело более личное. Он обрисовал Ангофу ситуацию с Серой Ратью и Рейвенвотчами; пределец, задумавшись, поставил локти на стол и подпёр квадратный подбородок кулаком. — Ты вытащил своего графа? — в голосе послышалось лёгкое удивление. О том, как Астор носился по Хладной Гавани в поисках графа Рейвенвотча, знали многие, он тогда не особо скрывал свою деятельность: двенадцать раз туда возвращался… пока ублюдочный Молаг Бал не закрыл ему доступ в план. Астор мысленно закатил глаза. Даже сейчас, когда это уже не имело никакого значения, сам факт раздражал. Тем временем Ангоф начал рассуждать: — Против армии нежити хороша другая армия нежити. Особенно безвольной, бездумной. На меня в этом плане не рассчитывай, — добавил некромант, метнув в него тяжёлый взгляд. Астор махнул рукой, мол, знаю. Когда-то дар-проклятие Бала, лоза Кровавого корня, позволяла Певцу Могил контролировать огромное количество поднятых мертвецов, однако росла и в самом некроманте — и питалась его живостью даже после смерти. Даже после того, как Ангоф отказался от Молага Бала и его учений и сбежал на Нирн. В обмен на равноценную услугу Астор помог ему вырезать побеги лозы не только из физического тела, но из самой его тени, искажённой и изменённой Лордом Порабощения. "Лечением" этот процесс назвать язык не повернётся, но оно… помогло. У Ангофа остались шрамы, на коже и не только, но так он освободился от Хладной Гавани. Настолько, насколько это вообще возможно. Наверное, мало что сближает так, как совместное выкорчевывание семян и побегов Молага Бала: они оба на собственной шкуре познали многие стороны и аспекты Бога Насилия и Схем и отвергли его учения. Первое время между ними сохранялось вполне понятное напряжение, но после Ангоф отпустил обстоятельства своей смерти и начал уже третью по счёту не-жизнь с нового листа… Астор немного завидовал: он бы так не смог. Армия нежити, значит. Безвольной, безоговорочно послушной. В ином случае Астор выбрал бы что-то другое: он не был некромантом, однако… о вариантах стоило подумать. Если не удастся договориться с ардом или каким-нибудь влиятельным вождём, понадобится любая грубая сила. Пусть и такая. — Если хочешь заручиться поддержкой кланов, нужно заручиться поддержкой ватершранов, наших наставников и хранителей истории. Я знаю одного, который точно не прогонит чужака взашей, — Ангоф помрачнел на мгновение, добавив: — Если старик ещё не помер. Позже Астор оповестил Ланарда, своего управителя, что нужно связаться с Женолем и леди Девьерен, на случай, если она уже вернулась — и ко второй половине дня уже имел две запланированные на завтра встречи. Вейрест готовился к Фестивалю Ведьм: ярко-оранжевые круглые тыквы вскоре обзаведутся клыкастыми улыбками, в Гильдию магов поспешат толпы желающих приобрести колдовские услуги по скидке, на уличных ярмарках появятся фестивальные угощения вроде засахаренных “ведьминых черепов” и яблок в карамели. В Рихаде в это время продавали сахарных аспидов Сепа на палочке, кофе с имбирем и жгучим перцем и холодные напитки с желейными шариками в виде глазных яблок... Астор немного жалел, что пропустит праздник — и пообещал себе, что к Новой Жизни вернётся домой. Два с половиной дня минули быстро: обед с леди Ниленой вышел предсказуемо приятным, а Женоль при встрече всё в том же "Мутном осадке" порадовал новостью, что ему удалось связаться с маркартским торговцем, неким Галмсом Февуром, прочно связанным с гильдией воров; тот обещал сделать всё тихо и аккуратно и дал координаты для портала. Всё сложилось удачно: поздним вечером Астор уже открывал портал обратно в Ривенспайр. Рейвенвотчей они застали в полном составе — вернувшиеся из Шорнхельма Гвендис с Дженеви пентарха всё-таки упустили, — и Астор представил им своего приятеля, не став скрывать имя, но и прямо ничего о прошлом Ангофа — и Гленумбре — не говоря. — Рад приветствовать тебя в моём доме, — граф никак не проявил своего беспокойства, но Астор интуитивно почувствовал, что он насторожился. И оказался прав. — Это случаем не тот самый Ангоф Певец Могил, которого ты якобы убил в Соборе Бедро? — спросил Верандис, стоило им остаться наедине. — Не "якобы", — Астор пожал плечами и следом же ответил на ещё неозвученный вопрос: — Я обычно говорю, что смерть пошла ему на пользу. Можешь доверять ему. Верандис дёрнул уголком губ и склонил голову набок, став похожим на очень заинтересованного чем-то ворона. — Я заметил, у вас похожая энергетика. Но он более… — граф на мгновение задумался, подбирая слово, — ...стабильный. — Мы оба из Хладной Гавани. У Ангофа осталась душа. У меня — только отголосок. Верандис должен был понимать разницу. Душа делала Ангофа менее подверженным изменчивости — он не рисковал… потерять себя. Не так, как Астор. С другой стороны, Ангоф не обладал подлинной гибкостью: "перенастроить", привязать предельца к Нирну не вышло. Вытащить из Хладной Гавани удалось, а вместе с плазменным телом некромант обрёл подобие бессмертия, однако лучше ему не умирать ещё раз, иначе душа вернётся в план Молага Бала, чтобы обрести новое тело. В отсутствии души были плюсы. Не сказать, что они перевешивали минусы… но сейчас Астор, пожалуй, не стал бы ничего менять. Привык уже. Он украдкой глянул на графа. После того вечера Астор опасался, что Верандис закроется от него, что между ними возникнет стена неловкости, но ничего такого не произошло: они поняли друг друга и, пожалуй, это — взаимопонимание — было лучшим чувством. — Хотел показать тебе кое-что, — граф хитро улыбнулся, стрельнул глазами... он только-только выпил свежей крови, и красноватая радужка совсем посветлела. Вытащив из изящного металлического подсвечника, стоявшего на каминной полке, незажжённую свечу, Верандис покрутил её, будто присматриваясь… и фитиль вдруг вспыхнул тонким огоньком. Астор выдохнул. Огонёк пошатнулся, и он тут же отпрянул, чтобы ненароком не погасить дыханием. — Замечательно, — от неожиданности прозвучало немного сухо. — Это же… просто замечательно! В зрачках у графа танцевали оранжево-жёлтые блики света, и выглядел Верандис довольным. Астор улыбнулся ему, поймал ответную улыбку сперва взглядом, а после, перехватив свечку, чтобы не обжечься, и губами… Раз Верандис начал постепенно восстанавливаться, путешествие будет не настолько изматывающим, как Астор опасался. Да, зажечь свечу — это мелочь. Но это первый шаг, и он уже сделан. Дата отбытия в Предел была назначена и неумолимо приближалась. Вампиры готовились к долгому путешествию: вещи, оружие, деньги, карты, зачарованные флаконы с кровью и зелья подавления жажды… Астор, наблюдая за приготовлениями, всё думал о нежити и Серой Рати — в голове крутилась наглая и почти безумная мысль, и ему потребовалось время, чтобы решиться принять её всерьез. — У меня появилась… одна идея, и я хочу проверить её жизнеспособность, — сказал он Верандису. — Для этого потребуется время, несколько дней точно. Граф недовольно поморщился: откладывать ему не хотелось. С каждым днём он всё больше нервничал, хоть и старался этого не показывать, и Астор по-настоящему жалел, что безумно-гениальная мысль не пришла в голову раньше. — Откладывать и не придётся. Дольше двух дней ждать меня не надо. Ангоф почти так же хорош с порталами, как и я. Найдёте этого Февура, отдадите письмо, изучите город. Ангоф пока найдёт своего… ватершрана. — Вовремя ты спохватился, — укоризненно бросил Верандис, сложив руки на груди. Астор не спорил. Но любая затея лучше, чем воевать с армией вампиров голыми руками. Он тронул графа за предплечье, обвил пальцами прохладное запястье. — Заскучать без меня не успеешь, — Астор позволил себе кривую и задорную, почти мальчишескую улыбку, скрывшую его беспокойство. Граф только хмыкнул в ответ: вот уж точно, заскучать не дадут. — Если что, свидимся уже в Пределе.