***
jjkoo: сонсэнним, здравствуйте, простите, что беспокою Вас во внеурочное время и вообще пишу Вам, но я хотел бы спросить, свободны ли Вы после уроков? Звучит странно. Чонгук понимает это сразу после того, как нажимает «отправить». Возможно, ему хочется умереть примерно немедленно после того, как он видит, что его сообщение было прочитано. Они никогда не переписывались до этой минуты. И, блять, он реально «ччку», а можно сразу пулю в висок? ktaehyung: ччку? ktaehyung: что это значит?) jjkoo: ... jjkoo: чон чонку jjkoo: дома мама меня называет так ktaehyung: как? jjkoo: ку. или куки ktaehyung: это чертовски милое прозвище :) что ты хотел, Чонгук-а? jjkoo: я теперь член студенческого совета jjkoo: меня послали к Вам в качестве дипломата jjkoo: ну, знаете, как к врагу или типа того Что ты несёшь, Чонгук. Какой ты тупой, Чонгук. Остановись, Чонгук. ktaehyung: боже хаха ktaehyung: меньше всего мне бы хотелось быть твоим врагом, Чонгук-а! ktaehyung: так что же хочет от меня новоиспеченный член студенческого совета? :) И сердце дурацкое в горле колотится: сидя на лавке возле учительской (на самом-то деле), Чонгук чувствует себя глупым ребёнком, который не может перестать улыбаться от такого тепла, которое чувствует, когда читает сообщения своего классного руководителя. Оно очень сильное — почти обжигающее — и изнутри очень греет; он почему-то уверен, что даже в самую лютую стужу перестанет замерзать лишь потому, что Ким Тэхён возникает смайликами-улыбками на экране смартфона. Но шутки в сторону: у него по расписанию — важная дипломатическая миссия, которая не терпит каких-либо отлагательств, ведь при таком раскладе Намджун занудит его насмерть с утра — Чон уже понял, что президент как раз того сорта людей, которые дотошно хорошо и с фанатизмом выполняют любую работу и от других требуют точно того же. Парень хороший, но тот ещё мозгоклюй, и если сейчас классный скажет ему твёрдое «нет», то Ким впадёт в панику и будет ныть долго, с драмой и с чувством. jjkoo: знаете jjkoo: на самом деле, у меня уже кончились уроки и jjkoo: и я за дверью учительской Тэхён читает, но не отвечает — и сердечко прыгает к горлу, особенно, когда спустя пару мгновений дверь открывается, являя спонсора его влажных подростковых фантазий во всей, чёрт, красе. Чонгук отстранённо думает о том, что их учитель литературы не может выглядеть плохо по определению: знаете, из того типа людей, которые особенно прекрасны даже сонными и с отпечатком подушки на смуглой щеке. Хотел бы Чонгук увидеть это хоть раз. Но всё, что ему позволительно — это наблюдать белую рубашку, тёмно-зелёные брюки, жилет в тон и аккуратный жёлтый галстук. И зачёсанные назад медные волосы, которые лоб открывают — в общем, концентрацию фетишей в совокупности с небывалой фантастикой, да. — Что не так, несчастный ребёнок? — и тёмно-карие глаза глядят так отзывчиво, добро и нежно, а ласковое обращение так режет по сердцу, что Чон на мгновение забывает о том, зачем пришёл, собственно. — Я хотел поговорить, — и Чонгук поднимается, нервно оттягивая воротник белой школьной рубашки в попытке откашляться. — Разрешите войти, Ким-сонсэнним? — и чувствует себя очень неловко: они закончили совещаться достаточно поздно, время уже давно перевалило за шесть, большинство кружков уже закончили свои занятия, и в школе тишина стоит потрясающая — в спину, как в каком-то аниме, бьют рыжие лучики закатного солнца, стремящегося покинуть лилово-небесное полотно; теплота света ложится Тэхёну на лицо, окрашивая глаза золотистыми всполохами, и Чонгук... сбивается с заданной оси совершенно абсурдно: — Я очень хочу нарисовать то, что вижу сейчас, — выпаливает. — Разве ты не сказал, что моих фоток на Фейсбуке тебе будет достаточно в качестве рефов? — вскинув брови, интересуется его персональная боль. — Нет, тут надо с натуры, — хрипло срывается с пересохших губ, и он вынужден их облизать. Чтобы заметить, что Тэхён очень хорошо проследил за этим нервным движением перед тем, как откашляться самому и кивнуть: — Ладно. Заходи, Чонгук-а.***
Этим летом Мин Юнги так сильно влюблён. Нельзя сказать, что предыдущие не был, но этим — особенно, когда чувствует себя совершенно счастливым. У них с Хосоком был секс. И это потрясает до сих пор, если быть откровенным: в смысле, что его глупое сердечко сжимается совершенно отчаянно, когда он вспоминает об ощущении тяжеловатого скольжения члена хёна глубоко внутри себя, и то, как поначалу было ужасно сложно и даже, можно так сказать, больно, несмотря на то, что он очень обстоятельно готовился к этому. Когда Хосок позвонил ему и пригласил к ним домой, сказав, что родители забрали Чонгука и уехали в гости, а он прикрылся сложным проектом и никуда не поехал, но зато купил вина... то понял, да, что ему нужно подготовиться более тщательно, чем перед их обычными встречами. И не прогадал, потому что у них случился секс. И глубокие влажные поцелуи тоже случились, как и бережный шёпот, когда губами собираются со скул робкие дорожки непрошенных слёз, и пара выдохов после, когда Хосок, сгребая в охапку, губами прижался к задней стороне шеи, сжимая в объятиях. Блять, Юнги чувствовал себя таким безбожно счастливым в ту самую секунду, если быть честным. Ровно настолько, насколько сейчас — абсолютно разбит, когда, зажимая в губах сигарету и морщась от дыма, что режет глаза (или это не дым? поди разбери), изучает одну из их селок. Мин на ней смотрит робко и с глупой неуверенной улыбкой, хён улыбается солнечно и широко — он точно помнит, что после того, как щёлкнул затвор, они долго целовались в гостиной семьи Чон, а потом Хосок потащил его на Мёндон вкусно покушать, а младший против и не был. Возможно, он и сейчас не был бы против, позови его хён поесть уличной еды и поглазеть на витрины каких-нибудь крутых магазинов. Может быть, он даже бы купил тому одну из тех странных шапочек, которые Чон-старший любит так сильно — просто, чтобы Хосок улыбнулся. Юнги так сильно любит эту улыбку. «Вы уверены, что хотите удалить фотографию?» До абсолюта. Окей, возможно, глаза действительно режет вовсе не дым. Дым же не может сжать горло в позыве?