Таймлесс. Pov Гидеон

3.15 Я кинул беглый взгляд на наручные часы, которые в этот раз не стал снимать. Три часа пятнадцать минут. Я успею. — Где вас носит? — раздался гневный голос Фалька у меня за спиной. Я развернулся и увидел членов Внутреннего круга, которые толпились в документариуме, а дверь была открытой, так как некоторые хранители остались в коридоре. — Извините, — выдавил я, начиная нервничать. Только допроса, который может затянуться, мне сейчас не хватало. — Гвендолин уже у графа. Вот его указания, — я протянул письмо дяде. — Переоденься и приходи в зал дракона, — сказал он, — в 1912-й будешь прыгать оттуда. Я лишь кивнул, протискиваясь к выходу. Черт, мне нельзя оказываться в 1912-м в зале дракона, где я могу встретиться с близнецами! Ведь до 1916-го мы с ними не сталкивались. Я в одиночку пошел в ателье к мадам Россини, и вдруг волна дежавю накрыла меня. Точно также я шел в ателье после встречи Гвен с графом, когда хотел все объяснить. Точно также я оставил ее в понедельник у Сен-Жермена с надеждой на то, что дальше не будет раздельных элапсаций. А потом она плакала. «Пожалуйста, не верь ему в этот раз. Умоляю» — просил я мысленно Гвенни. Не уходи от меня снова. Только в этот раз уже в никуда. Где я не смогу помочь, не сумею вовремя появиться. Потому что там времени нет. — Мадам Россини, костюм, — выкрикнул я, забегая в швейную мастерскую, чуть ли не вынося дверь с ноги. Страх за Гвен вынуждал меня торопиться. — Все уже готово, — спокойно ответила швея. — И незачем повышать голос, — а я уже стягивал кюлоты, отбросив туфли с пряжками в сторону. — Почему, скажи мне на милость, Рафаэль отвечает мне на звонки с твоего телефона, прикрывая, судя по всему, твой зад передо мной, а я вынужден это делать перед всем Внутренним кругом? — снова возмущенный голос Фалька раздался у меня за спиной. — Дядя, я готов понести любое наказание через… — я сверился с часами, — три часа. Поговорим потом. Сейчас нужно торопиться к Люси и Полу, — я замер, застегивая пуговицы на белой рубашке для уже пятого прыжка на сегодня. Черт, я самый последний идиот! Почему я не додумался сказать Полу, что приду к ним за кровью на следующий день после нашей с ним встречи?! Где теперь их искать? А вдруг их не окажется дома, когда я приду? И как мне добраться до Блэндфорд-стрит? — Сколько времени у меня на операцию? — спросил я упавшим голосом, продолжая одеваться. — Два часа. За пятнадцать минут до окончания элапсации Гвендолин ты должен принести эликсир графу в Алхимическую лабораторию. Круг будем замыкать там же. Это его указания, — сказал Фальк. — Отправим тебя к семи часам утра, чтобы точно подловить этих двоих дома, — продолжал он, а я с облегчением выдохнул. Скорее всего, Люси и Пол будут дома, также как и близнецы, и мне не придется избегать ненужных встреч. — Стража в Темпле была круглосуточной, возьми всех, кого встретишь. Я закончил с костюмом и вышел к дяде. — Почему граф хочет получить эликсир? Любопытство? — спросил он, открывая дверь и выходя из ателье. Я усмехнулся. Да-да, если бы. — Возможно. Скоро всё станет ясно, — я ответил максимально нейтрально. — С другой стороны, он имеет право знать. Всё это, — Фальк неопределенно обвел руками пространство вокруг себя, энергично вышагивая по коридору, — его рук дело. — Гидеон, зайди за кейсом, — позвал доктор Уайт, стоявший впереди по коридору, оттолкнувшись от стены. — Я его приведу, — бросил он дяде, схватил меня за рукав и потащил в сторону медицинского кабинета. — У меня нет времени, — нетерпеливо прошипел я. — Гвен угрожает опасность, — вспомнились бокалы и графин на столе у графа. — Именно поэтому и надо поговорить, — буркнул доктор Уайт, захлопывая дверь своего кабинета. — Чем я могу помочь? — он протянул мне кейс и внимательно посмотрел. — Налоксон, — выпалил я первое, что пришло в голову. — Мне кажется, ее хотят опоить наркотиками. Доктор кивнул и прошел к одному из шкафов. 2.45 Через два с половиной часа я должен оказаться в подвале. А что, если я не успею добежать до документариума? Если Сен-Жермен или кто-то другой меня задержит? Нет, успею, но… — Доктор Уайт, — позвал я, а доктор быстро повернул голову ко мне, уже упаковывая шприц и ампулы в маленький мешочек. — Знаю, все очень долго к этому шли, но я хочу попросить вас не замыкать круг с остальными. Встретьте Гвендолин. «Если она сможет прыгнуть обратно», — я не стал добавлять. Иначе бы обрубил последние нити собственных мыслей о том, что всё может закончиться хорошо. 18-е августа 1912-го встретило меня пустым залом дракона и серыми тучами за окном. На улице шел дождь, крупными каплями остающийся на стекле. Я вышел в коридор и тут же наткнулся на стражу, преградившую мне путь. — Aut vincere, aut mori. Алмаз, по заданию Магистра из 2011-го, — отрапортовал я быстро, не дожидаясь вопросов, и показал перстень. — Мне нужен экипаж. Стражники переглянулись, пожимая плечами. — Живо! — зарычал я на них, заставляя шевелиться. — Сэр, к чему такая спешка? Сейчас все организуем, — наконец, заговорил один из них. — Снова к леди Тилни? Я вас запомнил с прошлого раза. А где же ваша красивая спутница? — задавал он вопросы, неспешно передвигаясь к выходу из здания. — У графа Сен-Жермена, — процедил я сквозь зубы, поглядывая на часы. Осталось два часа двадцать минут. Проклятье, нас запомнил стражник! Если я попрошу отвезти на Блэндфорд-стрит, эта информация рано или поздно дойдет до Джонатана и Тимоти, чего нельзя допустить, иначе утренний прыжок с письмом окажется бесполезным, и я сам сдам Люси и Пола в руки подозревающих всё и вся карнеолов. — Особняк лорда Тилни на Итон-Плейс, — приказал я кучеру, садясь в экипаж, придумывая на ходу, как добраться от Белгравии до Блэндфорд-стрит. Улицы были пусты за редким исключением. Иногда под дождем пробегали слуги без зонтов, шлепая по лужам, тут же скрываясь за дверью какого-нибудь дома. Ну почему я не догадался попросить Пола встретить меня?! Я отослал кучера обратно в Темпл и вышел у ставшего уже знакомым дома, который не подавал признаков жизни. Скорее всего, обитатели спали. Пока я добужусь Маргарет, которая явно не позволит себе выйти в ночной рубашке к мужчине, и попрошу денег, может пройти много времени, а мне нужно быть в Темпле до окончания двухчасового отрезка. И я сделал то, что первым пришло в голову и казалось верным. Я побежал. По Юг-одли-стрит, пересекая Мэйфер, через Вигмор-стрит оказываясь в нужном мне районе Мэрилебон. Кто бы сомневался, что Люси и Пол выбрали дом недалеко от дома своей дочери, пусть и раньше на сто лет, словно показывая этим, что «они здесь, рядом с ней». Я бежал, разбрызгивая воду из луж, размахивая кейсом. Черт, у меня даже не было времени открыть его и взять пару пробирок и шприцов, а его выкинуть. Я не догадался сделать это раньше, и теперь он только мешал. Но у меня было время лишь бежать. Быстрее, быстрее! Подгоняя себя, выбиваясь из сил, промокая от дождя и пота. Капли скатывались по лицу, волосам, затуманивая глаза. Усмехаясь, подумал о том, что мне действительно не помешает подстричься. 1.38 До моего обратного прыжка чуть меньше шестидесяти минут. Я успею. Я долбил в дверь дома, как сумасшедший, одержимый, пока мне не открыла напуганная служанка. И тут же за ее спиной появился Пол, а следом за ним и, кажется, Франк. — Пол! — сказал я, опираясь на дверной проем, пытаясь отдышаться. — Мне нужен экипаж обратно. Не позднее, чем через сорок минут. — Франк, ты слышал, — обратился он к тому самому дворецкому, что был с пистолетом в июле. Я не ошибся. — Проходи, не мокни, — сказал Пол уже мне. На нем был темный халат, из-под которого виднелась пижама. Из комнаты вышла Люси в таком же виде. — Боже, Гидеон! — она поднесла ладонь ко рту. — Ты же промок насквозь. Луиза, полотенца и горячий чай! — отдала она приказ служанке, которая с изумлением на лице продолжала стоять у двери. — Нет времени, мне нужна ваша кровь. Гвендолин уже у него, — я закончил фразу сорвавшимся голосом. И снова болезненное воспоминание. Точнее два, которые причудливым и кошмарным образом смешались в моей голове: как Гвен уходит от меня со слезами на глазах, а потом сползает по стене с увеличивающимся кровавым пятном под грудью. Кажется, у меня начали трястись руки. — Спокойно, — Пол положил мне руку на плечо. — Пойдем в гостиную. Я открыл чемоданчик, пока Люси и Пол усаживались на стулья у стола и закатывали рукава своих халатов. Достал все необходимое. Подошел к Люси, которая уже положила руку локтевым сгибом вверх, повязал жгут и взял шприц. Трясущимися пальцами. — Тихо-тихо, — Люси накрыла теплой ладонью мою руку. — С ней все будет в порядке. — Дай-ка мне, малыш, — Пол перехватил шприц и насильно усадил меня на стул. Я провел руками по волосам, стряхивая с них капли. Прикрыл глаза, приказывая себе успокоиться. В таком состоянии я точно не смогу ничем помочь Гвенни. Пусть наркотики не убьют ее, но могут сделать невменяемой, и тогда она выполнит любые приказы того, кто будет ждать ее в 2011-м. Хоть самого Сен-Жермена, хоть его прихвостня. Поэтому я обязан ввести ей налоксон внутривенно. — Я в норме, — сказал я вслух больше для себя, но все равно посмотрел на Люси, затем на Пола, который уже переливал кровь в пробирку. Люси слабо улыбнулась. — Тогда я доверяю тебе жизнь Пола, а сама пойду и растворю эликсир. Только теперь я позволил себе оглядеться в гостиной. Широкий камин с фотографиями, наверняка, из будущего, пианино, небольшой диван. Пол поймал мой взгляд: — Мы еще не успели обжиться. — Да, я помню, ты говорил, что вы недавно переехали, — ответил я, понимая, что он хочет меня отвлечь. — Вы так хладнокровны, — заметил я, повязывая жгут. — Для нас ведь прошло больше двух недель, — улыбнулся Пол. — У нас было время, чтобы подумать. Я ввел иглу. — Мне кажется, или ты стал говорить со мной мягче благодаря этому? — спросил с небольшим упреком. — Будто я уже не тот подонок, каким ты меня считал. — Люси умеет убеждать, — расслабленно ответил он, пока я вынимал иглу. — В конце концов, я же говорил тебе, что она еще с первой встречи все поняла про вас с Гвендолин. Но и ты должен меня понять. Нелегко сразу смириться с тем, что к дочери, которой по твоим ощущениям должно быть только четыре месяца, уже клеится парень и смотрит на нее, как на свою собственность. А про то, как ты заграбастал ее при первой нашей встрече вообще молчу. Я виновато улыбнулся в ответ, закупоривая крышку пробирки. Черная — для Пола, синяя — для Люси. — На самом деле, мне помогла еще наша встреча в переходе, — быстро сказал Пол, как мне показалось, немного смущенно. — Пойдем на кухню. — Закончили? Тогда пей, — Люси подвинула мне стакан с водой, обычной на вид. Я в нерешительности принял его. — Может, он нужнее Гвен? — Если ты не будешь вести себя снова как подонок, то — нет, — серьезно сказал Пол. — Дурачок, она же бессмертная, — рассмеялась Люси. — А если он не поможет? — снова неуверенно спросил я. — Сен-Жермен ведь потерял свое бессмертие из-за Гвендолин. Вдруг я прыгну к ней, и действие порошка прекратится, просто потому, что в мире не может быть больше одного вечного человека? Люси поджала губы и покачала головой. — Мы думали об этом. Но у меня есть теория, — она просияла. — Граф потерял свое бессмертие 7-го октября 1994-го. Я просто уверена в этом. А ты не можешь физически оказаться в том дне, там был лишь двухлетний Гидеон, поэтому на тебя факт рождения Гвендолин не должен действовать. — А если… — я замялся. — Что еще? — Пол начал выходить из себя. — Если я не тот, кто ей нужен, — почти прошептал я, но в тишине кухни меня было все равно отчетливо слышно. — Прекрати это всё и выпей, — раздраженно сказал Пол. Я жалобно посмотрел на него. Я ведь уже слышал от Гвендолин слова: «Больно мне нужен такой друг, как ты!». А если она скажет что-то подобное снова, только уже не про дружбу? — Пей, я сказал, — процедил Пол с угрожающими нотками в голосе. — Она любит тебя, — уверила Люси. Я посмотрел на часы. 1.20 До обратного прыжка сорок минут. — Выпей, наконец, иначе я сейчас сам волью тебе в глотку. Или тебе напомнить, что было в переходе? — злобно спросил Пол. — Вы о чем? — Люси непонимающе переводила взгляд с Пола на меня и обратно. — Ты не сказал ей. Спасибо. — Но ты сам вынуждаешь меня все рассказать. Я не знаю, сколько прошло для тебя времени, но для меня это было вчера, — он уставился на меня. Его янтарные глаза словно подсвечивались изнутри каким-то опасным огнем. — Принцесса, — он нежно взял за руку Люси, — мне тяжело это признавать, но, кажется, этот малохольный любит нашу дочь также сильно, как и я тебя. Он действительно сходил с ума из-за этих пророчеств. И, кажется, — он снова перевел взгляд на меня, его голос стал жестче, — продолжает это до сих пор. Выпей, иначе я просто волью это в твою глотку, - повторил он угрозу. Я послушно начал пить, про себя думая о том, что это дорогого стоит: признание отца твоей девушки силы твоих чувств. Привкус у воды был сладковатый, но не напоминал ничего из того, что мне приходилось пробовать раньше. А Пол в это время извинялся за то, что вчера обманул Люси с портным, на самом деле уходя ко мне. — Приходите к нам сегодня же. К обеду, — оптимистично сказала Люси, проходя обратно в гостиную, — мы пошлем кого-нибудь за Маргарет. Я ее оптимизма не разделял. По крайней мере, сейчас, когда Гвен находилась на расстоянии ста тридцати лет от меня. Да и в действии эликсира не был уверен. Совсем не был. Но вдруг мой взгляд сам остановился на темной столешнице, где лежала стопка бумаги, на которую я до этого не обратил внимания. А рядом лежала ручка. Та самая, перьевая, что и должна была быть. — Гидеон, можно попросить тебя кое о чем? — спросила Люси. — Я воспользуюсь? — указал кивком на бумагу. — Да, конечно, — с готовностью отозвалась Люси. — Сможешь принести нам в следующий раз лекарства: обезболивающие, антибиотики? — она слегка покраснела. — Знаю, это против правил, но… — Люси, ты не представляешь, сколько я уже успел нарушить правил, — перебил ее я. — Если удастся… — я не договорил, взяв ручку и начав писать. Фразу можно было воспринимать как законченную. Но я вкладывал туда конкретный смысл. Если удастся спасти Гвен. Если удастся выжить. Я быстро написал два предложения: «Не ходи к Магистру в 1912-м. Жди там, где встретил Гвендолин». И тут же сложил лист, уверенный в том, что последние три буквы имени смазались, но времени уже не оставалось. Я подхватил кейс и протянул записку Люси. — Передайте леди Тилни. Пусть она отдаст мне на элапсации в Рождество 1929-го. Она приняла листок, и в глазах ее мелькнул испуг. Люси наверняка поняла, что я не верил в то, что смогу вернуться к ним. — Передашь ей сам, когда придете к обеду, — она положила записку на стол, и я вышел из комнаты. — Гидеон, — голос Пола прозвучал, когда я уже взялся за ручку входной двери. Я развернулся и увидел конверт в его руках. — Отдай Фальку. Я написал это уже давно. Он должен знать правду, — он протянул мне письмо, и я вышел под дождь. 00.40 Я прыгнул в 2011-й уже перед самым входом в Темпл и побежал. Ворвался в зал дракона, а через секунду оказался в крепких объятиях Фалька. — Боялся, что не вернешься, — тихо сказал он на ухо. — Я рад, что ты в порядке, — он отстранился и твердым голосом Магистра объявил: — Господа, спускаемся вниз, к хронографу, — затем добавил мне, — переодевайся. 00.35 — Черт бы побрал эту вашу достоверность, — бурчал я себе под нос, — клянусь, что в последний раз натягиваю чулки. — Что ты там бормочешь, маленький революционист? — шутливо спросила мадам Россини. — Я все слышу. И сюртук с капуцинами тоже должен быть на тебе. Кстати, ты что, успел нырнуть в Темзу? - её голос стал недовольным. 00.30 Я натянул все тряпки, положил мешочек с налоксоном в карман, жалея, что со мной нет пистолета. Забежал в пустой кабинет Фалька, оставляя письмо от Пола. Даже если я не вернусь, это будет правильно — помирить двух братьев. Я же видел боль, сквозившую на лице дяди, когда он вспоминал о своем младшем брате. 00.25 Быстрым шагом начал спускаться в подвал. И радуясь, и страшась близкой встрече с Гвен. Ты ведь жива? Ты ведь не причинила себе вред? 00.18. — Мы ждали тебя, — громко сказал Фальк. — Кровь Пола уже внутри. Осталась кровь Люси. А где Джейкоб? — он огляделся. — Ему стало нехорошо, — сказал мистер Джордж. — Просил начинать без него. — Хронограф уже настроен на твой прыжок. Пароль тот же, что и в 1912-м. «Или победить, или умереть», — добавил мистер Уитмен, капая из пробирки в нужные ящички и отверстия. Все произошло точно так же, как на крыше дома Гвенни. И пусть процесс формирования эликсира длился всего тридцать секунд, мне казалось, что это было долго. Очень долго. Раздался всеобщий вздох то ли разочарования, то ли восхищения — неясно — когда мистер Уитмен ссыпал порошок в пробирку, которую держал Фальк. — И заструится аромат, во славу вечности, Виват! — проскандировали хранители хором, а я принял пробирку, вставляя палец в хронограф. 00.15 — До встречи через двадцать пять минут, — услышал я чей-то голос, пока белый свет озарял комнату. Черт, черт, черт! Я прыгнул в прошлое и упал. Упал не от того, что врезался в пожилую хористку, как это было сегодня утром, а потому что всё — кончился. Это был шестой прыжок за сегодня. Раздался смех, пока я пытался осмотреться и встать. В горло уперлось металлическое острие. Передо мной стоял Ракоци, направив шпагу, и буравя взглядом черных глаз, в которых отражались огни свеч. Вся лаборатория была заставлена свечами, создававшими таинственный полумрак. Зловещие тени плясали на стенах, выделяя пентаграмму, черепа и формулы. Это был вновь разыгранный спектакль. — Где Гвендолин?! — выкрикнул я. Граф, одетый в мантию с капюшоном, тихо сказал: — Там, где ты ее оставил. Ты ей уже ничем не поможешь, — он довольно рассмеялся. — Но, так и быть, я пущу тебя с ней попрощаться, если ты дашь мне эликсир. Он держался на расстоянии. Трус. — Подавись им, — тихо процедил я сквозь зубы, выставляя руку с пробиркой вперед. Ракоци тут же перехватил пробирку и опустил шпагу. Я выскочил из подвала и побежал наверх. В темноте, на ощупь, по памяти, не тратя время на факел. Черт, если Гвен мертва и не прыгнет в окончание своего отрезка, а потом оживет, мне придется самому ее убить, чтобы взять с собой. Задушить. Внутренности свело судорогой от этой мысли. Нет, она должна быть жива. Должна. Бежать, бежать, бежать. Бесконечная гонка. Три века. Шесть прыжков. И бег, как спасение. Как шанс ко спасению. Гвендолин словно всего лишь уснула в кресле в документариуме. Но в такой странной позе, будто ее откинули на спинку и ушли, не удосужившись поправить. Голова запрокинута, руки выгнуты. То, что ее бросили, было к лучшему, так как я нащупал пульс, а Сен-Жермен, видимо, так и не понял своих же пророчеств. 00.02 — Гвен, — позвал я. Она тихо промычала в ответ. Черт возьми, она ведь действительно может сделать с собой все, что угодно, когда окажется в будущем, и предатель тогда-то уж точно все поймет. Я открыл ее глаза. Суженные зрачки. Угнетенное дыхание, бледное лицо с синеватым оттенком. Мои руки задрожали. Не дать страху победить себя. Я быстро открыл ампулу, наполнил шприц и вколол универсальный антидот от всех опиатов. Чтобы кровь разнесла препарат быстрее по организму, переложил любимое, хрупкое, такое безвольное тело на стол и начал делать непрямой массаж сердца. — Я люблю тебя, я пришел за тобой, — сказал на выдохе и поцеловал в губы, почти тут же ощущая прохладный воздух, вместо тепла Гвен. Пустоту под руками вместо неровного сердцебиения. 0.00 А дальше были десять невыносимых минут тишины. И мысленное взывание к Гвен, ко Вселенной, к миру. Я то бросался на колени, то начинал быстро пересекать комнату из угла в угол. Неизвестность. И секунды, тянущиеся одна за одной. — Все будет хорошо, — прошептал я, пытаясь убедить себя в том, что сделал все, что мог, а потом прыгнул обратно в будущее, приземлился перед дверью внутри документариума, слегка согнувшись, чтобы не упасть. И почувствовал боль, огнем разрывающую грудь, а следом услышал выстрелы. Я поднял взгляд, чтобы увидеть лишь одно, найти ее глаза, понять, что всё было не зря, что она жива. Боль. Адское пламя внутри. Гвендолин. Я нашел ее. Испуганные голубые глаза. «Не бойся. Не хочу умирать, вызывая лишь страх в твоих прекрасных глазах», — хотел бы сказать, но страх был последним, что я увидел. А потом взмыл в воздух бестелесной, невесомой пылинкой, поднимаясь все выше к потолку, разрисованному пухлыми ангелами. «Может быть, она сможет меня видеть» — подумалось мне, пока Гвендолин внизу с криком бросилась к моему безжизненному окровавленному телу. — Гидеон! Нет! — Гвен обняла меня. — Боже-мой-о-о-ой-ой! — я с интересом наблюдал за существом рядом с ней. Это была крылатая горгулья с мордочкой, напоминающей кошачью. — Пожалуйста, скажи, что это часть вашего плана. Во всяком случае, бронежилета на нем нет. Боже мой! Сколько крови! Горгулья была права. Моя кровь лужей растеклась по полу, пропитала мою одежду и платье Гвенни. Кажется, быть пылинкой — слишком недостаточно, чтобы она смогла меня видеть. Я заметил еще маленького светловолосого мальчика лет семи, который испуганно вжался в угол. — Что вы наделали? — прошептала Гвенни. — То, что должен был! И что ты, очевидно, не захотела предотвратить! — это был мистер Уитмен, положивший пистолет на письменный стол. Тот самый Смит-энд-Вессон, что я брал с собой на бал. По крайней мере, той же модели. Мистер Уитмен протянул Гвен футляр с капсулами. Очевидно, цианистого калия. Его лицо слегка покраснело, он дышал быстрее, чем обычно. — Но сейчас ты не должна колебаться. Ты хочешь жить дальше с таким чувством вины? Хочешь ли ты вообще жить без него дальше? Сукин сын снова посылает кого-то вместо себя. Трус, который даже шпагу не смог сам приставить к моей шее. Или это и есть… — Не делай этого! — закричала горгулья и выплеснула воду на серое лицо доктора Уайта, лежавшего рядом. Кажется, на моей душе ещё один грех — я послал человека на смерть из-за своих чувств. Гвен медленно покачала головой. — Тогда будь добра и не испытывай больше моё терпение! — сказал мистер Уитмен с истерикой, — потому что если ты меня заставишь ждать дольше, я предоставлю тебе ещё больше причин покончить с жизнью! Я убью всех, одного за другим: твою маму, твою надоедливую подружку Лесли, твоего брата, твою миленькую младшую сестру… поверь мне! Я никого не пощажу! Дрожащими руками Гвен взяла протянутый футляр. Мне хотелось кричать, просить, умолять ее не делать этого. Но я вновь почувствовал под собой твердый пол и ужасную боль во всем теле. А потом черноту. Я не успел. Сделал недостаточно. Не справился. Слишком мало — просто любить тебя, Гвен. Слишком мало — просто бежать к тебе, Гвендолин. Слишком мало — умереть за тебя, Гвендолин Шеферд. Если моя душа нужна будет кому-нибудь там, то я вечность готов провести в аду за тебя, моя звезда…