Say love

Хёнджин до дрожи в коленках ненавидит Сынмина. Ненавидит эти мягкие волосы цвета угля. Ненавидит этот милый и чарующий взгляд. Ненавидит эти красивые губы, которые всегда растянуты в улыбке. Такое ощущение, будто он вообще не испытывает боли. Никогда не унывает и дарит людям свою энергию и настрой. Помогает каждому встречному и жертвует во благо других. Чёртов святоша. Бесит. Настолько, что даже бить не хочется. Кажется, что на это тот лишь снисходительно улыбнётся и простит его, скидывая всё на плохой день. Унизится, но от этого заставит лишь сильнее разжечь пламя ненависти и злобы. Проходили уже данную сцену. И ладно бы брюнет разозлился. Показал, что его это не устраивает. Но нет, тот продолжает терпеть. И терпит даже издевательства со стороны блондина. А Хёнджин кажется зависим. И когда Хван стал так падок на этого Ким Сынмина? Когда стал жаждать его эмоций? Когда стал ловить себя на том, что наблюдает за тем, как он сидит на скучных парах по экономике и внимательно слушает учителя. Когда стал залипать на то, как тот во время тестов по блядски закусывает карандаш? Когда стал фантазировать о том, как нагибает этого парня прямо на парте и вдалбливает в неё же, до синяков на бёдрах. И именно с таких мыслей он чувствует себя паршиво и противно. Он ненавидит Сынмина. Ненавидит свои чувства. Ненавидит до звёздочек в глазах.

***

Очередная университетская вечеринка у кого-то в доме, где все напиваются в хлам и ищут повод развлечься. Каждая такая встреча заканчивается либо плохо, либо в тысячи раз плохо. И в этом Хёнджин однозначно убедился, когда увидел Сынмина в окружении нескольких парней и девушек. Такой чуть подвыпивший и с неведомым ранее огнём в глазах. Смеётся и так часто облизывает губы. Эти блядские пухловатые губы, которые он хочет почувствовать на своих. И сейчас ему хочется ударить себя. Видит, как Ким ловит его взгляд на себе и улыбается так смущённо, забывая о том, сколько боли он причинил Киму. И Хёнджину самому от себя противно становится, поэтому он выхватывает бутылку с каким-то алкоголем у рядом стоящего парня и идёт на второй этаж, где по идее должны быть свободные комнаты. Быстро поднимается по ступенькам, игнорируя зовущие его голоса. Ему сейчас так противно от всего. Быстро перебирает ногами и влетает в первую попавшуюся комнату. Садится на пол у двери и закрывает лицо ладонями вздыхая. Почему именно он? Почему именно Сынмин стал тем, кто так до смерти нравится Хвану? Почему ему так нравятся эти невинные глаза и глупая улыбка? Ему вообще всё нравится в этом парне. — Да пошло всё к чёрту, — хрипло бубнит Джин и залпом выпивает половину жидкости из стеклянной бутылки и прижимает тыльную сторону ладони к губам и морщится. Слышит за дверью копошение и цокает. Музыка здесь слышна не так как на первом, поэтому можно спокойно отдохнуть от навязчивой мелодии. Он поворачивает голову в сторону двери и видит как она осторожно открывается, являя взору Хвана стройный силуэт парня. Сердце в пятки уходит и он с недоверием косится на того, кто посмел побеспокоить его. — Вот ты где, а я тебя искал, — мягкий голос доносится до ушей блондина и тот фыркает, отводя взгляд в сторону, — Видимо ты не особо рад видеть меня. Хёнджин поднимает на него взгляд и изгибает бровь в немом вопросе, мол «Ты серьёзно?». Видит как тот легко улыбается и закрывает дверь на защёлку. — И что ты делаешь? — немного нервно интересуется Хван и делает большой глоток из бутылки, — Неужели после всего того, что я тебе сделал, твои мозги всё ещё не дали тебе пищу для размышления? Ким лишь пожимает плечами и садится на пол рядом с парнем, игнорируя его недовольное лицо. Соприкасаясь плечами, брюнет отбирает у старшего бутылку и делает глоток. У Хвана что-то в груди падает, ведь по сути произошёл косвенный поцелуй, от которого у него фантазия разгорается. — Знаешь, а я ведь так хотел общаться с тобой, — горько усмехнувшись, он поставил бутылку между ними, — Но ты до сих пор продолжаешь меня отталкивать. Хёнджин недовольно хмурится, не желая слушать то, что сейчас может произойти. Он начинал осознавать, что младший намерен ему высказаться. Возможно даже весь негатив на него выпустить. От этого на душе сразу же кошки скребутся. — Но знаешь что самое неприятное? — Ким поворачивает голову в сторону блондина и касается его щеки, чувствуя тепло, — Я не могу сказать о том, что на самом деле чувствую. От слов, которые он услышал, его сердце болезненно сжалось. То ли от неопределённой радости, то ли от осознания того, что все те улыбки и слишком спокойная реакция на море моральной боли, были такими мерзкими со стороны Хвана. — Что ты имеешь ввиду под «на самом деле чувствую»? — блондин смотрит в эти глаза, да понять не может. — Имею ввиду то, что ты, — он кладёт руки на его щёки, — Мне очень нравишься и я бы хотел, чтобы ты перестал вести себя как последний мудак. Сынмин целует слишком нежно и трепетно. Будто совсем не касается давно желанных губ. Инициатива медленно, но верно переходит в руки Хёнджина, и он ведёт языком по влажным губам, раздвигая их и проникая в горячий рот, встречаясь с податливым языком, и кладёт руку на затылок парня, не желая чтобы тот отстранялся. Целует влажно, переходя к более настойчивым действиям. Тянет парня на себя и сдавленно стонет, чувствуя, как у него в штанах стремительно становится тесно. Сынмин руками шею обвивает, да ближе жмётся, вновь целуя. Покусывает желанные губы и оттягивает нижнюю. Отрывается от губ тогда, когда чувствует под собой твёрдый стояк парня. — Поможешь? — закусывая губу, спрашивает Хван и боится услышать отказ. А у Кима в глазах огонь сильнее горит, когда слышит просьбу. Он оставляет поцелуй на мягкой шее и отодвигается назад. Встаёт и тянет парня на диван. Хёнджин старался часто вдыхать и выдыхать через нос, когда ловкие пальцы добрались до пряжки ремня, но намеренно проигнорировали её. Ким облизнул губы и легко приподнял край футболки, проводя пальцами по низу живота. Хван прикрыв глаза, не удержался и вдохнул через рот. — Минни, что же ты творишь? — тёплые пальцы прошлись рядом с линией штанов и вызвали тем самым табун мурашек по коже, — Минни, пожалуйста, сделай уже то, что нужно. — Хёнджин, ты ведь плохой мальчик? — вдруг тихо спрашивает парень и кладёт руку на член парня, слегка надавливая, — Очень плохой? — Ох, Сынмин-а, — простонал парень, откидывая голову назад, — Не играйся со мной. Ким на это лишь фыркает, да касается губами горячей кожи в области шеи. Ведёт языком по солоноватой коже и прикусывает небольшой участок кожи, оставляя засос. Расстегнув ремень, парень прямо так забрался рукой под ткань джинс, провёл ладонью дальше и сжал возбуждённый член всего-то через тонкую ткань белья. — Сынмин-а! — не сдерживая себя стонал Хван и закусил губу. Ким пробрался под резинку боксеров и вытащил его член, истекающий на конце прозрачной субстанцией. Он перевёл взгляд на парня, который закусил губу, прикрыл глаза и старался молчать. — Джинни, пожалуйста, стони для меня, — Ким прикусил зубами мочку уха, тут же сдавив член Хвана у основания и пройдясь по всей его длине до самой головки. Двигая рукой, он сделал несколько быстрых движений, а затем переместил руку повыше, и большой палец надавил на уретру, вызывая у Хвана тихий судорожный вдох. — Хёнджин-а, я ведь тебе нравлюсь? — взгляд Кима полностью сосредоточен на Хване, который старается держаться сильным. А Хван понимает, что крупно влип. Этот невинный мальчишка вовсе не такой невинный. Издевается над старшим. — Нравишься, очень сильно нравишься! — он чуть ли не скулит, ёрзая на месте. Очередной раз останавливаясь и проводя большим пальцем по чувствительной головке, заставлял парня чуть ли не до боли кусать губы. Ким же молча приподнялся к лицу парня и впился в его губы требовательным поцелуем. Грудь Хёнджина поднималась и опускалась в такт его дыханию. Напряжение внизу живота приходилось чувствовать не часто, однако в данный момент оно граничило с желанием получить сокрушительный экстаз от крепкой ладони, делающей всё именно так, как нужно, как ему нравилось. Слишком правильно и идеально для него. Когда напряжение в паху стало невозможно сильным, Хван наконец-то кончил в мягкую руку, запрокинув голову на плечо Кима и не сдержав громкого стона. — Чёрт, что же ты творишь, — он тяжело дышал, ловя взглядом то, как Ким по блядски ведёт языком по испачканой руке. — Творю то, что определённо нравится нам обоим, — он вновь касается мягких губ, — Потому что отныне, ты только мой. — Только твой…