Как часто мы проходим мимо нашего счастья, не замечая его, не взглянув на него; а если и взглянем, то не узнаем его.
Александр Дюма, «Граф Монте-Кристо».
Апрель.
Возможно, Гермионе не удалось открыть все шлюзы до единого, но некоторые из них она всё же отворила. И вместо того, чтобы утонуть в глубинах моря, что, по её мнению, было вполне ожидаемым исходом, Гермиона поняла, что у неё получилось изучить поведение Малфоя — нет, Драко, — той версии этого человека, которую она никогда не знала. Водоворот, в котором пришлось очутиться, стоило только взглянуть в его глаза после выписки из больницы, начал поглощать Гермиону всё быстрее и быстрее, закручивать их обоих с невероятной силой, способной либо утянуть на дно, либо выбросить на берег. — Что же мне стоит надеть на день рождения годовалого ребёнка? — спросила Гермиона, поддавшись раздражению, стоя у двери гардеробной и чувствуя близость срыва. За последние пару месяцев она провела с Джеймсом несколько дней, в то время как встречи с Альбусом ограничивались лишь наблюдением за тем, как он спит, кричит и реже — несвязно бормочет слова. Драко появился у двери в спальню, которую Гермиона оставила открытой, даже не задумавшись об этом. Ещё один барьер, касающийся странностей проживания с незнакомцем, был преодолён. Однако он продолжал обходить спальню стороной, словно приближение к этой комнате в то время, когда Гермиона была внутри, было чем-то запретным. И это выглядело как благородное соблюдение её личных границ. Но сейчас ей требовалась помощь в выборе одежды, и всё, что, казалось, интересовало Драко — это, прислонившись к дверному косяку, засунув руки в карманы и скрестив ноги, получать удовольствие от наблюдения за Гермионой, впавшей в замешательство. Она сузила глаза и уставилась на него. — Ох, перестань выглядеть так самодовольно. Будь так добр и помоги мне. — Как пожелает дама, — нараспев произнёс он. С неким колебанием Драко прошёл в глубь комнаты. — Учитывая, что этот праздник будет проходить в Норе и на нём будет присутствовать настоящая армия рыжеволосых, давай постараемся избежать красных и оранжевых оттенков. Глаза могут просто не выдержать накала. Он повернулся боком и протиснулся в гардеробную мимо Гермионы. Драко стал перебирать одежду, прежде чем вынес вешалку с сарафаном в одной руке, а в другой — с кардиганом. Гермиона до этого момента даже не подозревала, что такие вещи у неё вообще были. Часть её сознания задалась вопросом: не было ли на гардеробную наложено заклинание незримого расширения так, что это попросту ускользнуло от неё? — Зелёный сарафан и чёрный кардиган? — с подозрением спросила Гермиона. — Тебе не кажется, что это не придётся по вкусу львиному прайду? — Им всем и без этого известно, кому ты на самом деле предана, — сказал он, протягивая ей одежду. Его лицо не выражало ничего, черты, как обычно, были острыми, но Драко не использовал окклюменцию. Она разглядела в его ухмылке больше, чем, ей казалось, была способна узреть. — И кому же я предана, позволь спросить? — надавила Гермиона, зная, что они уже подошли к границе. Огонь дружеского подшучивания в такой непосредственной близости мог существовать только до тех пор, пока не иссякнет весь кислород и пламя не погаснет. Она взяла сарафан, но всё же решила надеть поверх джинсовую куртку. Он просто пожал плечами, не ответив на её вопрос. Но когда Драко проскользнул мимо, выходя из гардеробной, то специально подошёл гораздо ближе к Гермионе, вторгнувшись в личное пространство и оставив после себя аромат — она могла уловить его, если бы захотела. В следующее мгновение Драко уже покинул комнату, не отклоняясь от плана стратегического отступления. Он оставил после себя шлейф специй и цитрусов, которые закружились и отпечатались узорами воспоминаний у неё на коже. Малфой продолжал делать это — слегка надавливал, ровно настолько, чтобы она заметила, что это происходило, но так стремительно, что Гермиона следом задавалась вопросом: было ли это вообще на самом деле? Но она позволяла ему проворачивать подобное каждый раз. Это происходило не так часто, но Гермиона чувствовала, что ей не хватало сведений; она изучала Драко, когда была уверена, что он не замечает этого, садилась чуть ближе, чем это было необходимо, говорила ему что-то приятное просто так или потому, что просто могла. Это превратилось в своего рода танец — он вёл, а она следовала. Гермиона решительно отказалась признавать заслугу Тео. Особенно учитывая, что он продолжал присылать ей короткие похабные письма с поздравлениями в честь того, что она научилась использовать имя мужа. Кроме того, Тео регулярно выпытывал у неё подробности по поводу ласки. Хуже всего, он отправлял письма ей на работу, и, даже когда Гермиона была завалена бумажной волокитой, она не могла отвлечься от ситуации, которая происходила дома, и была обязана выслушивать нотации о том, что не рассказала об их совместном дне с Драко. По правде говоря, Гермиона толком ничего не могла сделать с тем поворотом, который произошёл в её жизни, и при этом ей не особенно-то и хотелось что-то выдумывать. Временами всё казалось странным, но в этом и было какого-то рода утешение, поселившееся в голове и заполняющее там полые места. Гермиона закрыла дверь и надела сарафан. Беглого взгляда в зеркало хватило для подтверждения того, что выбор был верным. Она схватила джинсовую куртку, прежде чем перепроверила время вечеринки, записанное в ежедневнике. Гермиона нашла Драко в гостиной. Он стоял у камина, лениво крутя палочку между пальцев в ожидании жены. Она почувствовала, что его внимание полностью сосредоточилось на ней, стоило только войти в комнату. Было трудно не покраснеть под таким пронзительным, даже почти болезненным, полным желания взглядом. Но Гермиона требовала от него, чтобы он не смел скрывать эмоций. Это и была та цена, которую она заплатила. И, говоря без лукавства, в его тёмных брюках и черной рубашке, застёгнутой на все пуговицы, было нечто элегантное и лёгкое, поэтому Гермиона не всегда была до конца уверена, что не смотрела на него так же. Это были мысли, к которым следовало привыкнуть. Гермиона замерла. — Как ты это делаешь? — спросила она прежде чем успела прикусить язык. Её щёки залились румянцем. — Что делаю? — спросил он, убирая палочку в карман. — Просто… выглядишь так, — ей не следовало этого говорить. Она не хотела этого произносить. У неё были силы, чтобы не позволить этим словам слететь с губ, но они вырвались сами по себе без разрешения. Её некролог бы содержал заключение, что молодая волшебница умерла от стыда и унижения, потому что не научилась сначала думать, а потом говорить. Поведение Драко изменилось, и в его глазах промелькнуло нечто, напоминающее какой-то странный задор. — Выгляжу как? — спросил он, и ухмылка дёрнула левый уголок его губ вверх. — Ну, ты знаешь, — сказала Гермиона, желая не допустить взрыва или чего похуже. — Не могу сказать, что это так. Но я был бы рад, если бы ты меня просветила. — Ты ужасен. — Ты начала это. — Просто… очень дорого, — заключила она. Видимо, такого ответа было недостаточно. Драко сделал два широких шага, сокращая расстояние, чтобы почти не оставить между ними места. Сердце Гермионы подскочило к горлу, поток нервов рикошетом прошёлся по костям и застрял где-то между мышечных тканей. Определённо, это было слишком близко. Определённо, это было слишком много. Определённо, он выглядел слишком хорошо. — И это всё? — спросил Драко. Ухмылка исчезла. Он не приподнял брови. Это был простой вопрос, заданный шёпотом с нотками вымученной серьёзности. — И… — пыталась продолжить Гермиона. Она застыла, чувствуя, что его дыхание коснулось её щеки. — Невероятно. Ты выглядишь очень красиво, Мерлин. Боже, пошли уже. Гермиона никогда в жизни не аппарировала, находясь в такой панике. Включая те случаи, когда была в бегах и спасала собственную жизнь. Честно, по ощущениям это было то же самое.***
— Ты не должна была аппарировать в такой спешке, — сказал Драко, и его голос донёсся до неё из-за спины, а дыхание обожгло шею. Её быстрый побег не имел никакого значения, ведь они направлялись в одно и то же место назначения, петляя по небольшой тропинке к Норе. — Я даже не смог ответить на комплимент, — продолжил он, шагая рядом с ней и оставляя между ними немного пространства. — Потому что ты выглядишь превосходно. Боковым зрением Гермиона могла разглядеть, как Драко повернулся к ней, чтобы, видимо, перехватить её взгляд с той искренностью, которую она не могла принять. Гермиона уставилась вперёд и пошла в направлении, где обитали рыжеволосые и откуда доносился шум. Всегда ли на детских праздниках был салют? — Спасибо, — запоздало ответила она, вспомнив, что он сказал, но всё ещё стараясь подавить своё смущение. — Если бы ты просто мог забыть последнюю минуту, мне бы полегчало. Гермиона замерла на месте, поскольку набор слов заставил её съёжиться. Она повернулась к нему лицом. — Прости… я не это имела в виду… Он покачал головой. — Всё нормально. Я понял, что ты имела в виду, — Драко быстро улыбнулся и подошёл к ней. — Но уверяю тебя, я никогда не забуду этот момент. Я даже мог бы попытаться вызвать Патронуса. На них вновь обрушилась лавина смущения, и Гермиона снова замолчала, двигаясь к Норе; это будет первым визитом сюда после несчастного случая в январе. Её окутали ощущения нежности и уюта, но никак не чувство тоски. Как и в случае с Роном, Гермиона на подсознательном уровне понимала, в чём же были различия. Она думала, что всегда будет испытывать привязанность к месту, которое раньше называла домом, но Уизли больше не были её семьёй. Силуэт с рыжими волосами заключил Гермиону в объятья. — Ты пришла, хвала Мерлину. Ты вообще понимаешь, сколько у меня братьев? Иногда я пытаюсь об этом забыть, но потом все внезапно решают, что первый день рождения Альби — это наиважнейшее событие у четы Уизли. И вокруг так много… шума, — запыхавшись и наконец замолчав, Джинни стала выглядеть ещё более измученной. Где-то позади дома раздался громкий хлопок от петарды. Джинни вздрогнула, Гермиона подскочила, и лишь Драко просто вздохнул. Джинни отступила назад, отпустив подругу, и прищурилась, глядя на Драко. — Хорёк, — сказала она, — тебе ведь и без меня известно, что твой ремень не подходит к этой паре обуви, верно? Гермиона почувствовала, как он напрягся, и ощутила непреодолимое желание согласиться с Джинни. — Уизли, — протянул Драко, — тебе ведь и без меня известно, что сиреневый — не твой цвет. Джинни закатила глаза. — Гарри сказал, что мне идёт это платье. — Он был в очках? Этот человек практически слепой… Драко замолчал, стоило Джинни хлопнуть его по руке. — Веди себя хорошо, Малфой, иначе я не позволю тебе увидеть именинника. Это была не та угроза, которую ожидала услышать Гермиона. Впрочем, как и последовавший ответ. Драко сжался, смутился и стал выглядеть очень неуверенно. — Ты не поступишь так со мной, — выдохнул он без капли насмешки в голосе. — Прошло несколько месяцев, — Драко почти, почти надул губы. Гарри поспешил к ним навстречу, выглядя довольно уставшим: будь то из-за работы или хаоса — ещё парочка взрывов раздалась неподалёку, — вызванного этой вечеринкой. — Если ты думаешь, что она чего-то не сделает, — сказал Гарри, подходя ближе, — то, скорее всего, всё будет наоборот. Моя жена безжалостна, — он коротко обнял Гермиону. — Я здесь, чтобы забрать тебя, — произнёс друг так, чтобы его слова прозвучали с сожалением. — Настало время увидеться с ними лицом к лицу, да? — спросила Гермиона. Дело было не в том, что она боялась вновь увидеть клан Уизли, ведь у неё было почти четыре месяца, чтобы осознать, что они уже не были так близки, как раньше. Всё упиралось в то, что ей придётся встретиться со всем семейством сразу. Она позволила предчувствию перед неизвестным коснуться сердца. — А мне лучше найти другое место, — сказал Драко. — Уизли — не мой конёк. Я едва её на дух переношу, — он указал на Джинни, — и это лишь благодаря тому, что она сменила фамилию. Хотя общение с Поттерами — это тоже сомнительное удовольствие. — Ты всё ещё хочешь увидеться с детьми? — рявкнула Джинни. Драко приподнял брови, глядя на неё. В этой молниеносной битве характеров Джинни вышла победительницей. Драко вздохнул. — Показывай дорогу, Уизли, — он взглянул на Гермиону, прежде чем посмотрел на Гарри. — Повеселитесь, — без всякой искренности в голосе сказал Драко, и это больше походило на угрозу. Гарри проигнорировал Малфоя и вместо этого потянул Гермиону за руку. — Ладно, давай покончим с этим и потом сможем насладиться вечеринкой. — Верно, — согласилась Гермиона, рассеянно наблюдая за тем, как Драко и Джинни направились в сад, вероятнее всего, продолжая препираться друг с другом, но в более сдержанной форме. — Ты никогда не сможешь привыкнуть к этому, — пробормотал Гарри. — На твоём месте я бы даже не пытался, — он повернулся к ней лицом, проводив этих двоих взглядом, и стал быстрее двигаться в сторону дома. — Итак, вот план. Это будет похоже на рейд… — О, Боже. — Рон и Лаванда сейчас с Биллом и Флёр. Они будут первыми, мы быстро поздороваемся… и это будет совершенно нормальная встреча, без единой капли дискомфорта… — Ценю твою уверенность, Гарри, — пробормотала Гермиона. — Просто рассматриваю варианты. Помимо всего прочего, не говори ничего о беременности Лаванды. Роды должны были состояться ещё во вторник, и Рон сказал, что она теперь готова убить любого, кто осмелится у неё спросить, почему же этого ещё не произошло. — Я думала, она должна будет родить через две недели. — Чайные листья сказали, что во вторник, — невозмутимо ответил Гарри. — Приму к сведению, — с таким же энтузиазмом отозвалась она. — Перси и Чарли на кухне с Молли и Артуром, и это будет для нас самым большим препятствием — целых четыре члена семьи Уизли. — Ты действительно расцениваешь это как рейд, не так ли? — спросила Гермиона. Гарри с раздражением взглянул на неё. — Ты знала, что быть главным аврором — это, в большинстве своём, бумажная работа? А вот это — единственный адреналин, который я испытывал за последние два месяца, поэтому теперь сосредоточься. Молли, скорее всего, задаст тебе вежливый, но довольно неприятный вопрос, а если или когда она это сделает, я притворюсь, что услышал плач одного из детей, и мы уйдём. — Гарри… — Следом идёт Артур, и он, скорее всего, подхватит тон, который задаст Молли, но здесь возможны погрешности. Перси будет немногословен и, вероятнее, поведёт себя по-министерски вежливо, а Чарли присутствует здесь только потому, что Молли шантажировала его тем, что он больше не увидит Ала, и, учитывая это, он не выдаст ничего особенного. На самом деле, всё происходящее в той комнате будет зависеть от поведения Молли. — Гарри… — Затем мы встретимся с нашими супругами и детьми в саду. Неизвестный элемент — Джордж, который готовит сейчас игровую площадку для квиддича в честь Альбуса, будто тот вообще умеет летать на метле. Но я проанализировал шесть сценариев в зависимости от того, какое у Джорджа может быть настроение… — Гарри, остановись. Он оторвал глаза от земли. — Что? — Со мной всё будет в порядке. — Я знаю, просто хочу убедиться, что мы хорошо подготовлены… — Гарри, я не стеклянная. Я знала Уизли на протяжении многих лет вне зависимости от того, стерлись ли из моей памяти шесть последних лет или нет. Прошло уже три месяца, и каждый разговор был странным, с вежливыми, но неудобными вопросами. Это, конечно, выбивает почву из-под ног… но я буду в порядке, правда. Гарри провёл рукой по подбородку, глядя на неё зелёными глазами. Он задержал дыхание, а затем выдохнул, надув щёки. Его плечи расслабились. — Чёрт. Ты права, Миона. Когда Малфой возложил на меня ответственность по контролю «за всеми родственниками», я просто согласился. — Ты являешься телохранителем Джинни, Гарри? — Что? Нет… — Тогда не веди себя так, будто Драко является таковым для меня. Гарри пошатнулся, что свидетельствовало о попадании её слов точно в цель. Где-то один Теодор Нотт смог бы по достоинству оценить это. — Чёрт, — выдохнул Гарри. — Я полный идиот, да? Гермиона улыбнулась и взяла его за руку, не пытаясь переубедить Гарри в обратном. — Давай просто начнём операцию «Родственники», чтобы наконец расслабиться, — сказала она, потянув Гарри в сторону дома.***
— Я думаю, всё прошло лучше, чем мы ожидали, — размышляла Гермиона, когда они с Гарри подошли к саду за домом. — Ты серьёзно? Молли спросила, почему ты не надела кольцо, а мне пришлось наложить на Чарли Силенцио, чтобы он перестал хихикать. — Это была неплохая бессловесная битва, — продолжила Гермиона. — Очень впечатляюще. — Гермиона, она не имела права спрашивать о таком… — начал Гарри. — Ты видишь какие-нибудь трещины? Осколки? — спросила его она. — По моим ощущениям, я неплохо держусь. Временами чувствую себя не в своей тарелке, но, в общем и целом, всё нормально. Гарри бросил на неё довольно печальный взгляд. — Просто… — вновь попытался начать Гарри с осторожностью, которая позволила Гермионе расслабиться, — некоторые из нас, кто сейчас ближе всего к тебе, возможно, ждали подходящего момента — не то чтобы он вообще существовал — чтобы… затронуть этот вопрос. Потому что нам, к сожалению, не всё равно. Не только из-за мучительного любопытства… хотя Джинни едва сдерживается, — его речь подошла к концу. Напряжение внутри неё спало. — Гарри Поттер, — сказала Гермиона, — ты разозлился, потому что Молли Уизли посмела задать мне этот вопрос раньше тебя? — Я… да, — выдохнул он. — Да. Гермиона стала массировать безымянный палец левой руки, растирая пространство между суставами, где раньше было кольцо. Она опустила руки, как только заметила, что сделала это неосознанно. — В течение нескольких месяцев мне это даже в голову не приходило, — призналась Гермиона, пока они пробирались сквозь заросли, которые представляли собой сад. — И как только я поняла, что даже не замечала этого… уже стало слишком поздно, разве нет? Я даже не могу попросить показать его, чтобы не напомнить о том времени, о котором даже не задавала никаких вопросов. — Ты вообще не спрашивала об этом? Дело не в том, что ты не носишь его… — Да. Из-за меня всё стало ещё более неловким. — Уф, — это было единственным ответом, который дал Гарри. — Очень красноречиво. Спасибо за поддержку, Гарри. Гермиона легонько толкнула друга плечом, когда они подошли к миниатюрной версии поля для квиддича, и теперь им были видны Драко с Джинни, а один из братьев Уизли подозрительно исчез. Гермиона замерла, пульс участился, стоило увидеть картину перед ней. — Гарри? — спросила она. — На что я сейчас смотрю? Джинни сидела на пледе посреди поля для квиддича, тихо читая ребёнку, которого Гермиона никак не могла узнать. Это была абсолютно нормальная картина, довольно живописная. Лёгкий ветерок подхватил волосы Джинни, заставив несколько прядей упасть на лицо, и она широко улыбнулась ребёнку, эмоционально читая какую-то сценку из книги. Но позади неё Драко Малфой сидел на траве, вытянув ноги перед собой, опёршись на руки, в то время как Джеймс Поттер слонялся вокруг него, держа в руках игрушечную метлу и безостановочно хихикая. Драко улыбнулся мальчику, что-то шепнул на ухо, а затем внезапно наклонился вперёд и, подхватив Джеймса, усадил его на метлу. Ещё один ребёнок парил в воздухе, медленно подлетая к тому месту, где Джеймс держался в футе от земли. Гермиона заметила Альбуса, ползущего к Драко. Без видимых усилий тот взял Альби на руки и пригнулся, держа одну руку на метле, чтобы слегка подтолкнуть Джеймса. Гермиона почувствовала, как внутри грудной клетки что-то стало медленно разгораться, и это мало отличалось от ощущения магии, которая пузырилась в венах. — О, да, — сказал Гарри. — Альбус уже почти умеет ходить, представляешь? — Нет, Гарри, не это. Это, — повторила она, указав на другую сцену перед ней. — Что? — спросил он, не видя той версии реальности, в которой Гермиона находилась в это мгновение. — Ой. Ой, — произнёс Гарри. — Ты ещё ни разу не видела его с детьми, да? И смысл слов «я люблю детей», сказанных Драко в гостиной сдавленным голосом, наконец дошёл до Гермионы. В тот момент это показалось ничего не значащим заявлением, но теперь, учитывая контекст, всё резко изменилось. Гарри взял её за руку и потянул ближе, чтобы она могла внимательнее рассмотреть то, что было перед их глазами, и его охватило чувство ликования. — Это его исключительно-положительное качество, — протянул Гарри. — Честно говоря, это одна из причин, почему мы с ним поладили, — он сказал это серьезным голосом, но Гермиона увидела едва заметную ухмылку, играющую на его губах. Когда они подошли ближе, Джинни вскрикнула: — О, отлично. Вы живы! — Едва ли, — шутливо сказал Гарри, продолжая тянуть Гермиону вперёд. — Малфой пытается подкупить твоего младшего сына, — сообщила Джинни своему мужу, глядя в сторону блондина. Она сказала это с гораздо меньшей озабоченностью, чем Гермиона могла от неё ожидать. — Ох, ради Мерлина. Гермиона последовала за Гарри, стремительно приближающемуся к Драко и детям, и всё ещё не могла осознать то чувство, с которым столкнулась. Встреча с Уизли была лишь началом, а сейчас водоворот завертелся быстрее. — Эй, Малфой. Прекрати пытаться сделать из моего сына слизеринца. Драко с полным равнодушием посмотрел на него. — Я просто поддерживаю то, кем он может стать в будущем. Кто-то же должен. — Он не слизеринец, — настоял Гарри. Драко на мгновение задумался над словами Гарри, прежде чем возразил: — Слабый аргумент. И позволь мне его разбить при помощи трёх вещей. Он стал выглядеть высокомерно, широко ухмыльнувшись. Гарри не столько закатил глаза, сколько развернулся к нему, раздражённо вздохнув. — Во-первых, — начал Драко, — ты ведь и сам чуть не попал на Слизерин, не так ли? — Малфой, я сказал это тебе, находясь под давлением, — разинул рот Гарри. — Алкоголь — это не давление. Во-вторых, этого ребёнка зовут в честь известного слизеринца, который, ко всему прочему, был деканом факультета в течение двух десятилетий. — Ох, перестань… — И, в-третьих, его инициалы — А.С.П.*, а так называли семейство змей в древности. То, что отчётливо читалось на лице Драко в этот момент, было ничем иным, как самодовольством, а физиономия её друга, наоборот, исказилась от ужаса. У Гарри не было возможности ответить на то, что, честно говоря, было впечатляющей серией непробиваемых аргументов, пока ручки Джеймса цеплялись за штанину Драко. С привычной ухмылкой, не отрывая взгляд от Гарри, Малфой вытащил конфету из кармана и протянул её мальчику, парящему на метле рядом с ним. Гарри снова вздохнул. — Теперь Джеймс, — сказал Драко, присев. — Ответь мне честно, мама и папа дают тебе достаточно конфет? Если нет, ты можешь прийти ко мне и остаться со мной и твоей крёстной, пока мы не выясним, как они допустили такую оплошность. Джеймс коротко хихикнул, сунув в рот мармелад, и продолжил кружить вокруг Драко. — Стой, — начала Гермиона, наконец придя в себя, — это что, из того запаса, к которому мне нельзя приближаться? — Да. — И ты не делишься конфетами со мной, но даёшь их ему? — Ну, он же ребёнок, — сказал Драко, будто это был ответ на все вопросы. — Что ж, а я твоя жена, — это вырвалось быстрее, чем она осознанно преодолела порог мужественности. Говорила ли она раньше что-то такое? Точно не ему. Нечто потемнело в глубине глаз Драко, когда его внимание сконцентрировалось на ней. Её слова вырвали на поверхность нечто первобытное, что таилось в нём. — Ну, если ты вежливо попросишь, — подсказал он, а его голос прозвучал низко и хрипло. — Какой ужас, Мерлин. Только не в присутствии моих детей, — с отвращением пробурчал Гарри. Он шагнул вперёд и забрал Альбуса из рук Драко. — Пойдёмте за тортом или за чем-нибудь ещё, пока я… постараюсь забыть то, что только что видел.***
— Между прочим, я видела, как ты смотрела, — сказала Джинни нараспев. Они сидели вместе после разрезания торта, вручения подарков и незабываемого времени, проведённого на празднике, и наблюдали, как Гарри, Драко и Джордж пытаются собрать детей в кучу, что напоминало бы команду по квиддичу. Их усилия были вознаграждены разве что ударами крохотных мётел по щиколоткам. Лаванда и Флёр сидели недалеко от них, разговаривая, пока Делакур перебирала блондинистые пряди Виктории. — Видела, как я смотрела на что? — спросила Гермиона, наслаждаясь лучами тёплого полуденного солнца, которые ласкали лицо. Ей почти удалось начать игнорировать внезапные взрывы фейерверков. До сих пор это был по-настоящему расслабленный денёк. — Хмм… на хорька с детьми. Я чувствую, что обязана тебя предупредить. — Что? Предупредить меня, что Драко умеет общаться с детьми? Это, конечно, удивительно, но… — Нет, скорее о тех тёплых чувствах, которые ты испытываешь, глядя на него с детьми, — сказала Джинни, вздрогнув, когда Джеймс свалился со своей метлы на траву. Отрицание было таким неподходящим чувством в этот момент. Вместо этого Гермиона издала тихий утвердительный звук. — Значит, ты знаешь об этом. — Ты упоминала всего дважды или даже единожды. Ты же хочешь наброситься на него, не правда ли? — Джинни! — Гермиона запротестовала, зная, что её лицо тут же может вспыхнуть от смущения. Она изо всех сил хотела вновь вернуться к чувству отрицания. Поэтому решила действовать иначе. — Ты уверена, что говоришь обо мне, а не о вас с Гарри? Джинни задумалась. — Мы правда думаем о третьем ребёнке. Может, даже составим расписание. Обводим даты в календаре и всё такое, просто для того, чтобы повысить шансы. Джинни произнесла это с таким пренебрежением, без осторожности и скрытого подтекста, но её слова обрушились на Гермиону совершенно неожиданно, и это заставило голову пойти кругом. Водоворот вышел из-под контроля, выплюнув её в открытый океан. Она начала тонуть, а воспоминания о первой ночи в квартире послужили спусковым механизмом. Секс был расписан в ежедневнике. Это было для того, чтобы завести детей. Я люблю детей. — Ох, конечно, ты этого не помнишь, прости, — сказала Джинни, не поняв истинную причину шокового состояния Гермионы. — Мы решили, что хотим завести третьего ребёнка — ещё одну гильотину для наших голов, — она перешла на шёпот и чуть склонилась к Гермионе: — Тем более, я очень хочу девочку, но… посмотрим. — Джин! — крикнул Джордж с поля. — Ты же не против, если я покатаю Джеймса на своей метле? Всего десять или пятнадцать метров от земли. Гарри уже сказал нет, но я ведь знаю, что ты здесь главная. Джинни уже вскочила на ноги и направилась к брату, качая головой и ругая детей. Тень закрыла солнце, когда Драко оказался перед ней; он выглядел взволнованно и так, словно утаивал от Гермионы важную информацию в течение трёх месяцев. — Привет, — сказал он, запыхавшись. Драко сел на место, которое только что освободила Джинни, и опёрся на локти. — У нас были бы хорошие шансы, если бы не правила Международной конфедерации квиддича. Она не ответила. Ей нечего было ему сказать, и она не знала теперь, что могла говорить, а что нет. Гермионе только что удалось немного погрузиться в свою новую жизнь. Она наконец поверила, что люди вокруг неё перестали пытаться скрывать от неё что-то значимое. Но то, к чему ей удалось привыкнуть, только что вновь изменилось. Гермиона не знала, как правильно себя вести в этой новой жизни. Малфой откинулся назад, положив голову на землю, и теперь стал выглядеть таким расслабленным, каким она его раньше не видела. У него даже были закрыты глаза, а ряд бледных ресниц загибался у щёк. — Как бы мне ни не нравилось это место, — начал он, всё ещё держа глаза закрытыми, — у него есть свои преимущества. Знаешь, именно здесь у нас с тобой было первое свидание. Драко снова открыл глаза, поймав её взгляд. Гермиона подтянула колени к груди, обвив юбку платья вокруг ног и крепко сцепив руки. Она разрывалась между тем, чтобы начать умолять его рассказать больше, и тем, чтобы потребовать у него дать ей немного больше места и позволить переварить то, что она только что осознала. Но Гермиона ничего не ответила. Ей едва удалось заметить улыбку на его лице — открытую и искреннюю. — Ты позвала меня с собой на свадьбу Поттеров, — сказал он, и в его голосе послышалось веселье. — Я сомневаюсь, что во всём волшебном мире нашёлся бы прорицатель, который мог бы предсказать, что свадьба Гарри Поттера будет лучшим вечером в моей жизни. Мне пришлось откашливать перья Уизли и танцевать с тобой часами напролёт. Это был великолепный вечер. Он повернул голову. — Я поцеловал тебя в саду, — тихо, на грани тоски, сказал Драко. — Это не был наш первый поцелуй, но он был… — его голос оборвался, и Гермиона испытала чувство благодарности. Его слова воззвали к боли. Драко снова сел, а задумчивость испарилась с лица. Его брови нахмурились, когда он уставился на неё. — Ты в порядке? Нет. — Да. Он протянул к ней руку, замерев и не прикоснувшись к её левому плечу, явно обдумывая последствия этого жеста. Гермиона отодвинулась. Его пальцы сжались, а рука опустилась вниз. — Судя по всему, ты расстроена, — сказал Драко. Она пожала плечами, а потом коротко кивнула. — Тогда давай уйдём, — он резко встал. — Я сообщу Поттерам.***
Гермиона направилась прямиком в спальню, когда аппарировала обратно в квартиру. Мимо гостиной. Мимо ванной. Мимо разрушенной комнаты для гостей. Прямо к двери спальни, а потом к подножью кровати, где она бросила свой ежедневник с инициалами. Гермиона устроилась на бордовом покрывале и осмотрела его, насмехаясь над собой. Ей стало жарко, она была расстроена, пребывала на грани срыва и изо всех сил пыталась понять, что чувствовала и что следовало чувствовать. А была ли разница? Гермиона сняла джинсовую куртку и бросила её рядом с ежедневником. Она потянулась к нему, кожаный переплёт был неестественно холодным на ощупь. Гермиона открыла его и пролистала вплоть до января — до утерянного времени, до пребывания в Больнице и до последующих недель. Они были там — дни для секса, написанные красной ручкой, напоминающие об этой обязанности делать это три раза в неделю. Гермиона хотела стукнуть себя за то, что не сразу поняла смысл этих пометок, но после всего того, что она пережила за сегодняшний день, это было ещё одной каплей в переполненной чаше. Гермиона услышала хлопок, который указывал, что Малфой вернулся в квартиру. Она не подождала его, когда решила уйти. Единственное, на чём было сконцентрировано её внимание, был ежедневник, который Гермиона оставила на кровати. Она вышла в коридор и подошла к кухне, где обнаружила Малфоя, стоящего в оборонительной позе. Он застыл, с осторожностью наблюдая за ней. Гермиона увидела, как его взгляд скользнул по книге в её руке и задержался на пальце, которым она придерживала нужную страницу. — Что не так? — спросил Малфой, и нехарактерная для него уязвимость стала слишком откровенной. Она положила книгу, раскрыв её на странице за неделю до происшествия в январе, и придвинула к нему. Гермиона увидела, как осознание впилось ему в позвоночник, заставив ещё сильнее выпрямить спину. — Это то, о чём я думаю? — спросила она, и её голос прозвучал низко и тихо. Его лицо вмиг стало непроницаемой маской, и Гермиона огрызнулась. — Не используй окклюменцию. — Как ещё я смогу с тобой поговорить об этом? — рявкнул он в такой же манере. — Как и все нормальные люди, — она скрестила руки на груди. Его осанка вновь стала обычной — такой, которой обладал только Драко Малфой. — Это именно то, о чём ты подумала, — сказал он. — Что ты хочешь от меня услышать? — Я хочу получить объяснения, почему ты никогда не упоминал об этом. Это же нечто… глобальное. Он тяжело вздохнул и взял себя в руки, схватившись за спинку стула перед собой. Другой рукой Малфой подцепил ежедневник, пристально всматриваясь в страницы. Вместо отрешённости и чего-то холодного, что всегда присутствовало в его взгляде во время использования окклюменции, Гермиона увидела, как его пальцы сжались вокруг спинки, а нечто раскалённое и яростное стало пробиваться на поверхность. — Что ты, чёрт возьми, хотела от меня услышать? Ты едва разговариваешь со мной, — сказал Малфой, оскалив зубы. Между ними промелькнула вспышка чего-то опасного, напряжение возросло, а водоворот снова поглотил её. Без предупреждения он бросил ежедневник, и тот угодил в стопку книг в гостиной. Гермиона расслышала, как разрушилась литературная башня, но она не могла отвести глаз от человека перед ней. — Что я, блять, должен был сказать? — повторил он, когда что-то разрушительное взяло над ним верх и Драко утратил самообладание. По его щекам растёкся румянец. — Как я должен был сказать своей жене, которая даже не может смотреть на меня, что мы хотим завести семью? Как я должен был сказать тебе, Гермиона? — Драко использовал её собственное имя, как оружие, которое каждым слогом могло нанести глубокую рану. — Всё лучше, чем ничего… — И рискнуть получить ещё больше шрамов, чем ты уже оставила? — он запустил руки в волосы, которые уже были растрёпаны полуденным ветром, и это лишь прибавило его внешнему виду безумия. — Не тебе решать, что о моей жизни я имею право знать, а что нет, — чуть не крикнула она, возмущённая его собственным возмущением. Малфой горько рассмеялся. — Итак, если бы я с самого начала сказал тебе, что мы пытаемся завести ребёнка, ты бы осталась со мной? Когда всё ещё думала, что ты встречаешься с идиотом Роном Уизли? И как мне следовало вообще поднять этот вопрос? Нам наконец удалось добиться прогресса, но прошло слишком много времени. И это бы превратилось в это, — он поочерёдно указал на них, и пространство практически трещало от яростных молний. — Хотя по итогу всё и так привело к этому, — Малфой опустил голову и прижал руку к виску. Когда он вновь заговорил, его голос был едва слышен. — Пока ты не уйдёшь? Пока не решишь уйти? Или пока не скажешь мне, чтобы я ушёл? — что-то разбилось у него в душе. Открылся новый шлюз. Рука продолжала сжимать спинку стула, и к ней присоединилась другая. Костяшки на обеих побелели. Гермиона не знала, что ответить. Ей было неизвестно, ошибался ли он или нет. Осталась бы она? Непонятно. Но заслужила ли она такую возможность? Однозначно да. И ей хотелось сказать ему, что она имела право. Но он тяжело дышал, всё ещё держась за спинку стула, будто пытался ухватиться за свою жизнь, и когда поднял голову, его глаза были налиты кровью. — Ты бы ушла, — тихо сказал он. — Ты не мог знать этого наверняка. Даже я не знаю, что сделала бы. — Риска уже было достаточно, — его глаза нашли её, и усмешка приковала Гермиону к полу. — Я был эгоистом. И это была единственная уступка, которую я сделал ради себя, потому что всё остальное было ради тебя. Его губы скривились от отвращения. — Было невероятно трудно, Малфой? Сделать что-то ради кого-то, а не только ради себя? — Возвращаешься к Малфою и специально ведёшь себя так отвратительно? Приятно наблюдать за тем, как ты продолжаешь бороться, — съязвил он. — Ох, катись к чёрту, — огрызнулась она. Он сделал шаг назад, всё ещё сжимая пальцами спинку стула. — Значит, это всё? Ты хочешь, чтобы я ушёл? — Я не это имела в виду, — сказала Гермиона, чувствуя, как её борьба сходит на нет. Это было похоже на избиение раненого животного, которое знало, что ему будут причинять боль. — Потому что я бы сделал это, — сказал Малфой, избегая её взгляда. — Если бы тебе это было действительно нужно и ты действительно бы этого хотела, я бы сделал. Потому что мне несложно сделать что-то ради тебя. — Малфой… — он зажмурился, когда она произнесла его фамилию, а не имя. — Драко, — вновь попыталась Гермиона и в этот раз смягчила голос. Его веки вновь открылись, и, прежде чем она смогла сказать то, что хотела, он оказался гораздо ближе, чем был сегодня утром. Стоя рядом с ним, Гермиона могла сосчитать морщинки, появившиеся возле уголков глаз. Она могла разглядеть подрумянившуюся от проведённого на солнце дня кожу. Могла опознать страх, тщательно скрываемый в глазах. Его запах — пряный и цитрусовый, всё ещё такой уловимый даже в конце дня, — окутал её. Он поднял руку, не трогая её лицо, и единственный намёк на прикосновение был сосредоточен в том, как он обвил кудряшку вокруг своего пальца. Малфой смотрел на неё, как мужчина, находящийся на грани голодной смерти, жаждущий плоти и борющийся со своими инстинктами ради этого самого прикосновения. Что-то норовило взорваться в груди Гермионы, тепло рвалось наружу, ища пристанище. — Просто… будь терпимее ко мне, Грейнджер, — выдохнул он, применяя её имя как оружие против неё. — Ты подводишь меня к гильотине, — Драко отпустил её локон. — Но будь я проклят, если ты не самый красивый палач в мире. Она не была уверена, надавил ли он на неё или это Гермиона потянула его на себя. Или водоворот затянул их обоих. Но прикосновение к его губам — такое короткое и едва уловимое — было похоже на удар молнии прямо в душу. Гермионе пришлось сделать шаг назад, её пульс трепетал под кожей, а кости словно сгорали внутри. Драко не смотрел на неё; он выглядел так, будто вовсе перестал дышать. Словно не мог поверить в то, что он, или она, или они сделали. Гермиона смотрела на то, как Драко сглотнул, борясь со своим самообладанием — голодный человек на некоторое время насытился. Он прошёл в гостиную и взял её ежедневник. Пролистал его, а потом отдал книжку Гермионе. — Я дам тебе немного личного пространства сегодня. Думаю, нам обоим оно может понадобиться. Гермиона кивнула. Она уже размышляла, что ей будет нужно много места. — Я буду у Теодора Нотта, — сказал Драко. Это было впервые, когда он сообщил ей, куда направлялся. Гермиона снова кивнула, не веря, что её голос сможет так просто отпустить его, хотя она понимала, что это было необходимо. Когда Драко ушёл, она подумала о разнице между погружением под воду и выбросом на берег, не понимая, что с ней по итогу сделал этот водоворот. * АСП (ASP) — семейство аспидовых змей.