Счастье похоже на сказочные дворцы, двери которых стерегут драконы. Надобно бороться, чтобы овладеть ими. Александр Дюма, «Граф Монте-Кристо»
Август.
Из всех возможных вариантов того, как Гермиона, встав с лёгким похмельем, могла провести субботнее утро, она вряд ли могла вообразить, что предоставит Пэнси Паркинсон карт-бланш в выборе одежды для посещения дня рождения Джеймса. Но Гермиона якобы пообещала ей это, хотя и не помнила всех деталей разговора из-за восхитительных коктейлей Блейза. Четыре пятницы подряд с тех пор, как Гермиона и Драко впервые вернулись к прежней светской жизни в поместье Ноттов, Пэнси едва ли не каждый раз рыдала из-за того, что из одежды выбрала надеть Грейнджер. И день рождения ребёнка, видимо, стал для неё моментом, чтобы отыграться. Вот так, готовясь к вечеринке, Гермиона и оказалась запертой в своей гардеробной, пока Пэнси исходила от радости, роясь в её одежде. — Вечеринка будет внутри? — спросила Пэнси, безжалостно перебирая все варианты. — Да, просто праздник у Гарри дома, — ответила Гермиона. Она прислонилась к дверному косяку, готовясь к долгому процессу выбора. — А, в том ветхом особняке, который должен был достаться Драко? Пока Пэнси не видела, Гермиона подняла руки от раздражения и сразу опустила их. — Иногда мне кажется, что ты нарочно пытаешься меня вывести из себя. Уверена, тебе и так известно, что Сириус имел полное право завещать этот дом Гарри, — сказала Гермиона, сохраняя спокойствие. Пэнси фыркнула, продолжая выбирать наряд. — Но ты такая забавная, когда злишься, — призналась она. Пэнси стащила какую-то вещь с вешалки и сунула в руки Гермионы. — Что это? — спросила та, удивившись предмету одежды, который ранее не видела. — Очевидно же, что это зелёные брюки-палаццо, — равнодушно отозвалась Пэнси, вернувшись к поискам. Мгновение спустя она бросила Гермионе шёлковую чёрную блузку поверх жуткой зелёной вещи. — Пэнси, это настоящий кошмар, — оценила Гермиона. — Нет, ты обожаешь эти брюки. Они идеально подходят для погоды в августе. Плюс ко всему — вы будете внутри, поэтому тебе не надо надевать что-то наверх. Гермиона оценивала цветовую палитру. — Ты специально пытаешься одеть меня в цвета Слизерина, да? — Тебе нужно кое-что усвоить. Просто иди со мной на компромисс, Грейнджер. У этих брюк эластичный пояс. Честно говоря, это очень великодушно с моей стороны позволить тебе надеть нечто такое. — Сказала девушка, которая ответственна за мой образ. Пэнси рассмеялась. — Я почти постоянно выбирала для тебя наряды. И вложила много сил в это. Без предупреждения Пэнси вытащила Гермиону из гардеробной. Она открыла ящик с бельём, который та старалась обходить стороной на протяжении шести месяцев. — Сегодня ты наденешь что-то из этого, — объявила Пэнси, подперев подбородок рукой, обдумывая варианты. — Я не помню, чтобы просила помощи в выборе нижнего белья. — И всё же я хочу позволить вспыхнуть искре сексуального напряжения между тобой и Драко. Гермиона открыла рот, пытаясь подобрать слова. — Грейнджер, я не говорю, что тебе нужно надеть это бельё и непременно продемонстрировать его, но, вероятно, подготовка не будет лишней, — сказала Пэнси, доставая из ящика соответствующий чёрный комплект из красивого кружева, довольно скромный, учитывая все обстоятельства. — Просто надень его. И оставь три пуговицы расстёгнутыми, чтобы он увидел бельё мельком, когда будет стоять рядом. Один из плюсов высокого роста. То, как Пэнси разрабатывала стратегии, было впечатляюще. У Гермионы на мгновение возникло ощущение, будто она покинула своё тело, наблюдая за происходящим со стороны. Паркинсон задвинула ящик и жестом попросила Гермиону переодеться, указав рукой на дверь гардеробной. Когда Грейнджер осталась на месте, будучи немного шокированной, Пэнси нетерпеливо постучала кроваво-красными ногтями по деревянной поверхности. — Что? — вздохнула она. — Разве ты не хочешь подтолкнуть его? Гермиона не нашла, что ответить. Потому что она действительно думала об этом, и ответ, скорее всего, был бы положительным. Гермиона не была против небольшого толчка. Она зашла в гардеробную и переоделась. Пэнси Паркинсон была права, и это раздражало на физическом уровне. Когда Гермиона вернулась, Пэнси аккуратно села на край кровати, приподняв бровь. Повисла пауза, прежде чем Гермиона закатила глаза и сдалась. — Ладно, мне нравятся эти брюки, — призналась она. — Трусики тоже неплохие, да? — Я такого не говорила. Пэнси, несмотря ни на что, ухмыльнулась, и, хлопнув в ладоши, встала. — Моя задача выполнена, — объявила она. Гермиона оценила образ, осмотрев себя в зеркале. Несмотря на яркие зелёные оттенки, она не чувствовала себя нелепо и не выглядела, как талисман Слизерина. Тот факт, что брюки казались скорее оливковыми, чем изумрудными, очевидно был на руку. — Если ты ищешь, какое бы украшение надеть, думаю, тебя может заинтересовать кольцо на тумбочке Драко, — небрежно бросила Пэнси. Взгляд Гермионы метнулся к отражению Паркинсон в зеркале. Пэнси не смотрела в её сторону. Вместо этого она с большим любопытством разглядывала свои идеально накрашенные ногти. — Что ты только что сказала? — спросила Гермиона, изо всех сил пытаясь совладать с эмоциями, которые боролись за контроль над разумом. Неверие одержало победу. — Я понимаю, что нарушила некоторые границы, и… прости меня, ладно? Я правда чувствую себя виноватой, и, если бы ты вспомнила последние несколько лет, то знала бы, что для меня это несвойственно, но… — Боже, Пэнси, что ты натворила? — Ну, я просто сидела за столом и рассматривала твоего кота, когда Тео разрушил чары, чтобы впустить меня, помнишь? — Пэнси прекратила разглядывать ногти. Гермиона отвернулась от зеркала, чтобы взглянуть прямо на неё. — Я должна была немного осмотреться, — сказала она, закатив глаза, словно признавалась в мелком хулиганстве и незначительном нарушении границ частной жизни. Лицо Гермионы, должно быть, покраснело одновременно со вспыхнувшим от раздражения пожаром внутри её грудной клетки. Пэнси заметила это, поэтому вздрогнула и подошла к ней. Её глаза заискрились от раскаяния, которое никогда прежде она не проявляла. — Просто… — попробовала начать Пэнси, — было невероятно трудно поверить в то, что они мне рассказали о произошедшем с тобой, и я должна была убедиться сама. Поэтому немного покопавшись, я нашла твоё кольцо, и это показалось мне довольно странным. Я надела его и не снимала всё то время, что мы с тобой говорили, а ты… даже не заметила, — она тяжело вздохнула. — Ну, с тех пор ты не носила его, и я поняла, что, возможно, и правда происходит то, чего я не понимаю, и мне действительно паршиво из-за этого, Грейнджер. И я знаю, что ты не веришь в то, что мы… друзья. Чёрт, ты однажды сказала мне, что ценишь искренность, ведь так? Гермиона утратила способность ясно мыслить из-за признания Пэнси, которая превратила извинение в нечто совершенно иное. Она не могла понять, что чувствовала, помимо того, что заставлял её ощущать вид раскаяния на лице Пэнси. — Позволь мне резюмировать то, что я только что услышала, — начала Гермиона, нуждающаяся в перерыве. — Ты вторглась в мою квартиру, рылась в моих вещах, надела моё обручальное кольцо, чтобы проверить потеряла ли я память или нет, почувствовала вину, а теперь… что? Просишь прощения? Пэнси вздохнула с облегчением. — О, как хорошо, что мы всё уладили. — Я не сказала, что простила тебя, — ответила Гермиона. Паркинсон застыла, широко раскрыв глаза. В мгновение ока, которое минуло перед тем как Гермиона уловила искренний страх в глазах Пэнси, та скрестила руки на груди, а потом опустила их вдоль тела. Гермиона не могла дать точного определения тому, что, может быть, было рефлексом, но вид обеспокоенной Пэнси не позволил гневу овладеть сознанием. Раздражение, конечно, было. Но Гермиона не злилась. Неохотно, но она почувствовала себя скованно из-за Пэнси, что казалось неправильным при данных обстоятельствах. Поэтому вместо того чтобы тратить силы на гнев, Гермиона коротко обняла Паркинсон. — Я верю, — сказала она, когда Пэнси оцепенела в её объятьях. — Во что именно? — спросила та, отстраняясь и разглаживая несуществующие складки на рубашке. — В то, что мы были друзьями, или то, что я… ну, ты понимаешь… раскаиваюсь. Вид того, как Пэнси пыталась извиниться, был достаточной причиной, чтобы простить её. — И в то, и в другое, — произнесла Гермиона. — Я принимаю твои извинения. Но, Мерлин. Пэнси. Границы!***
Выслушав рассуждения Гермионы о том, что она не наденет кольцо, не поговорив об этом сначала с Драко, Пэнси наконец вышла из спальни и направилась по коридору, скорее всего, к камину. Гермиона застала лишь прощание Пэнси и Драко. — Наслаждайся сегодняшним видом, — сказала Паркинсон с гораздо большим воодушевлением, чем следовало. После мимолётного желания задушить Паркинсон, Гермиона решила, что слизеринка обладала такими же качествами, что и Тео: бесить и вести себя раздражающе очаровательно одновременно. Гермиона воспользовалась моментом, чтобы перепроверить время вечеринки в честь Джеймса в своём ежедневнике. Несмотря на неожиданное признание Пэнси, ей не потребовалось много времени, чтобы успокоиться. Гермиона положила ежедневник в прикроватную тумбочку рядом с мобильным телефоном, который был разряжен уже несколько месяцев. Теперь, когда она могла часто видеться с родителями, технологии были ей ни к чему. Мать и отец всегда были рядом. Это было странным — такая грубая граница между достижениями прогресса. Нормальность теперь казалась привилегией магглов, а три пуговицы оставались расстёгнутыми: простые вещи стали заполнять полые места, где раньше были воспоминания, и начали создавать нечто новое. Она обнаружила Драко, сидящим на бархатном диване. Он выглядел безупречно в тёмных брюках и светло-серой рубашке, которую закатал до локтей и наглухо застегнул все пуговицы. За последние несколько месяцев Драко отрастил волосы чуть длиннее и стал зачёсывать их назад, что придавало ему поистине королевский вид. Он что-то читал, держа книгу на коленях. Учитывая его сообразительность и физическое присутствие, Гермиона была рада, что Пэнси заставила её надеть довольно откровенное нижнее бельё. Он взглянул на неё поверх очков, стоило ей подойти ближе. — Пэнси, похоже, была в хорошем расположении духа, — прокомментировал он. — Она одела меня в цвета Слизерина, как ты мог заметить. — Ты прекрасно выглядишь, — сказал Драко, закрывая книгу. — И между нами кое-что произошло, — добавила Гермиона, не зная, как лучше охарактеризовать ту ситуацию. Драко усмехнулся, отложив книгу. — Надеюсь, вы не подрались. Гермиона закатила глаза и воспользовалась возможностью прочесть заголовок книги, которую он читал: Магические болезни разума, Шестой том. — Что-нибудь? — спросила она, кивнув в сторону. Драко снял очки и вздохнул от разочарования. — Ничего, — сказал он. — Я изучал возможную связь между зельями, поскольку это относится к той версии, что выдвигают профессионалы, — усмехнулся Драко, сделав акцент на последнем слове. Перед глазами Гермионы застыл образ перепуганного Дженкинса. — Но ничего не смог найти. Гермиона села рядом с ним. Горло пережал страх. — Что если существует ещё что-то? А мы даже не брали это во внимание? Драко не стал скрывать беспокойство. Он просто протянул руку и притянул её к себе, запустив ладонь в пышные кудри, чтобы успокоиться. Гермиона нахмурилась, положив голову ему на плечо. — Знаешь, — начала она, — самое значимое из моих воспоминаний связано с тобой. Даже не смотря на него, Гермиона знала, что его губы расплылись в самодовольной ухмылке. — Правда? — спросил он, сдерживаясь, чтобы не засыпать её дополнительными вопросами. Гермиона рискнула взглянуть на него снизу вверх. — Не позволяй забивать себе этим голову. Я просто пытаюсь быть с тобой более откровенной, понимаешь? Налаживать контакт. Он продолжал улыбаться. Рука, которой он теребил её локоны, опустилась к основанию шеи. Очевидно, его большой и указательный пальцы по привычке выводили круги у неё на коже, массажируя напряжённые мышцы и посылая горячие импульсы по венам. К сожалению, глаза Гермионы закатились без её разрешения, и лёгкий стон сорвался с губ. Драко усмехнулся, но это был глубинный смех, который не так часто она слышала раньше. — Вот это, — сказала Гермиона, поведя плечом так, чтобы продемонстрировать, что руки зельевара умели делать с её нервной системой и мышцами. — Не воспоминания. Отголоски. Или рефлексы. Ты… — дрожь прошлась вдоль позвоночника. — Так ты прикасался ко мне когда-то. У Гермионы не осталось больше слов, их место заняло прерывистое дыхание. Она думала, что сможет привыкнуть к его прикосновениям, к огню, который Драко умел разжигать под кожей, к тлеющей тоске, когда они были в разлуке. Но даже сейчас, спустя несколько месяцев после того, как Гермиона оказалась прижатой к двери их квартиры, она всё больше и больше жаждала сгореть. Драко, сократив расстояние так быстро, что Гермиона не заметила, заговорил где-то рядом с её шеей. — Прикасался, — сказал он. На мгновение его зубы прикусили её кожу, и Гермиона едва не лишилась способности дышать, поскольку желание перекрыло доступ кислорода. Теперь вместо зубов ощущались его губы, оставляющие лёгкие поцелуи вдоль шеи и подступающие к месту за ухом. — Сегодня суббота, — она едва разбирала, что он говорил. — Джеймс крадёт мою возможность провести субботу с тобой, — прикосновение языка к линии челюсти заставило Гермиону протянуть руку и нащупать его ногу, чтобы сжать ткань брюк. — Ты же не можешь обижаться на него из-за этого, — сказала она, следуя за его прикосновениями, пока мозг содрогался от разрядов электричества, стоило Драко продолжить касаться её языком, зубами и губами. — Ты любишь его. — Это правда, — признался он. — Но у нас ещё есть время, — опомнилась Гермиона. — Пара минут, — продолжила она, подлив масла в огонь. Он замер, оторвавшись от её шеи, которая требовала прикосновений. — Всего пара? — спросил Драко, склонившись достаточно близко, чтобы их губы почти касались, пока он говорил. — Пара, — подтвердила Гермиона, вздохнув и дрейфуя между разочарованием и удовольствием. Мягкое прикосновение его руки к её шее выдало намерение Драко. Он опустил их, чтобы Гермиона легла на спину, и она почувствовала сладкое ощущение его веса на ней. — Нужно постараться, чтобы они стоили того, — выдохнул он, наконец прекратив целовать её шею. У Гермионы не было времени, чтобы колко ответить ему, поскольку Драко украл эту возможность, накрыв её губы своими. Она не могла не выгнуться ему навстречу, ощутив невероятную тягу сблизиться сильнее; чтобы эта самая близость проникла в поры. Отстранённо Гермиона пыталась вспомнить, не забыла ли она оставить пуговицы расстёгнутыми, как велела Пэнси. Но потом решила, что это не имеет большого значения, когда Драко простонал ей в рот. Это был отчаянный, вымученный звук, произнесённый из-за близкого контакта между ними и отсутствия воздуха в комнате. Было невероятно, что даже без кислорода пламя набирало силу. Гермиона провела рукой по его челюсти — гладкой и мягкой — прежде чем скользнула пальцами по затылку. Она знала, что может заставить его вздрогнуть — прикосновение ногтями к коже, и, так как Гермиона всегда была хорошей ученицей, то немедленно хотела применить полученные знания на практике. Но вместо того, чтобы вздрогнуть, Драко навалился на неё, вкрутив стальные винты в её позвоночник. Она прижала его сильнее, отчаянно пытаясь запомнить вкус губ и вибрацию вздохов, которые испускал Драко. Гермиона могла часами целовать его, действовать на уровне рефлексов и позволять своему мозгу функционировать на грани желания надавить и потянуть; где граница между страхом и надеждой могла превратиться в нечто другое. На самом деле, она могла часами заниматься именно этим: пробовать его на вкус, касаться, каждый раз подходить чуть ближе и ближе к той черте, которую скоро переступит. Граница между страхом и надеждой стала овладевать всеми её мыслями, особенно учитывая давление со стороны Драко, которое, казалось, было не таким уж и заметным. Но Гермиона хотела бы переспать с ним тогда, когда узнала бы его полностью. Возможно, было эгоистично, что она хотела разузнать контекст, всю историю и то, каково было быть вместе с ним. Но с каждым днём она видела всё меньше и меньше причин полагать, что её состояние может измениться в результате внезапного выздоровления или что целители неожиданно объявят о прогрессе в лечении. Пресловутый запас надежды, состоящий из конфет, уже иссяк больше, чем наполовину. Таким образом, черта, к которой она приблизилась, находясь во власти его губ, стала выглядеть манящим обрывом, ведущим в неизвестность. Её грудь яростно поднималась, и Гермиона старалась дышать глубже после того как Драко отстранился и стал прокладывать дорожку из горячих поцелуев вдоль шеи, ключицы, опускаясь ниже и ниже. Её блузка перекрутилась, и Гермиона поняла, что не забыла оставить пуговицы расстёгнутыми, потому что Драко замер. Он сдавленно выдохнул, и тёплый воздух прошёлся по изгибу её груди, проник под ткань, растёкся по коже и скрутил в узел нервы между ног. — Чёрт, — пробормотал он, возобновляя прикосновение к её коже у краёв блузки, сдвигая ткань дальше, приближаясь к черте. Гермиона запрокинула голову, выгибая тело. Её полуоткрытые глаза уставились на кухонные часы. — Чёрт, — выдохнула она с гораздо меньшим воодушевлением, чем Драко. Он застыл, глядя на неё глазами, в которых плескалась расплавленная ртуть вокруг огромного чёрного озера. Драко понял, что их время истекло, превратившись в короткое мгновение. Драматически вздохнув, он поднялся, сел, следом притянув Гермиону к себе, и, склонившись к её уху, прошептал: — Мы ещё не закончили. Гермиона была не в силах ответить. Она просто стала вырисовывать на его груди какие-то руны, выжидая, когда её дыхание придёт в норму. Драко прокашлялся, откинувшись на спинку дивана и отодвинувшись от Гермионы. Он использовал заклинание, чтобы разгладить складки на рубашке, и затем сделал то же самое и с её. Стрелки на льняных брюках стали доказательствами преступления, которое Гермиона намеревалась совершить пару мгновений назад. — Если бы нам не нужно было обязательно посетить эту безвкусную вечеринку по поводу дня рождения, мы бы пропустили её, — признался Драко, чуть сузив глаза от недовольства. Гермиона тихо хихикнула. — Ты бы не поступил так. Джеймс был бы очень расстроен. Будет не так плохо, как на крестинах. Просто парочка близких друзей и члены семьи, вот и всё. Он проворчал что-то неразборчивое себе под нос и встал, выпрямив спину, становясь вновь элегантным под стать собственной одежде. Драко протянул ей руку, и они отправились на вечеринку. Вместе.***
Гермиона прислонилась к кухонной стойке в доме на площади Гриммо, держа на руках Дейзи Уизли, и, к своему удивлению, непринуждённо болтала с её отцом. Это не был самый откровенный разговор с Роном, но он был лёгким и приятным, а это уже определённо имело значение. — Она хорошо спит? — спросила Гермиона, слегка качая малышку на руках и улыбаясь сонному ребёнку. Рон рассмеялся. — Мерлин, нет. Очевидно, я должен извиниться перед Джинни за то, что смеялся над ней, когда она жаловалась на поведение Джеймса. Гермиона улыбнулась ему, вспомнив вопли, которые издавал Джеймс во время тихого часа. На мгновение она встретилась глазами с Драко, который стоял в другом углу кухни. Втиснувшись между Лавандой и Джинни, Гарри отчаянно пытался удержать Джеймса от того, чтобы залезть на стол и украсть кучу конфет и сладостей. Драко продолжал следить за ней. Несколько месяцев назад она могла ожидать того, что увидит в его глазах ревность или недоверие, когда Рон был рядом с ней. Но вместо этого его лицо оставалось спокойным, а уголки губ чуть дрогнули в ухмылке. Гермиона отвернулась, потому что её отвлёк смех Джорджа в противоположном углу кухни, где тот разговаривал с Молли. — Кстати, крестины прошли прекрасно, — сказала она Рону, надеясь, что это прозвучало искренне. — Спасибо, Миона. Это многое значило для Лаванды. И ужин после всего тоже был хорош, да? Она согласилась, хотя помнила, что ужин был пресным. Гермиона пригладила несколько выбившихся прядей светлых волос возле виска Дейзи, продолжая качать её. Она снова взглянула на Драко. Он наблюдал за тем, как Лаванда, эмоционально жестикулируя, рассказывала какую-то историю. Джинни выглядела слегка напуганной, внимательно слушая её, и Гермиона не могла не улыбнуться, заметив выражение лица Драко — нейтральное, но с признаками лицемерия и давно натренированного вежливого взгляда. Её сердце сжалось, когда она осознала, что он старается. Поскольку Гермиона наблюдала за своим супругом, Рон, очевидно, наблюдал за своей второй половинкой. Она расслышала его стон. — Надеюсь, она не рассказывает то, как я впервые менял подгузник… — начал он. — Рон, почему мы расстались? — перебила его Гермиона. Внезапно ей потребовалось узнать это. Вернее, наконец наступил подходящий момент. Она развернулась к нему лицом, и он моргнул, явно ошарашенный либо тем, что его перебили, либо тем, что его просто сбили с толку. — Ох, — сказал Рон, — ну, ты умнее меня, — он сделал паузу, а затем усмехнулся. — Я не имею в виду в целом, хотя это тоже правда. Ты… ты пришла к этому выводу раньше меня. То, что связывало нас, никогда не было нашим, понимаешь? Рон скрестил руки перед собой, тяжело прислонившись к столу позади него. Он казался незаинтересованным, будто эта тема уже давно была оставлена позади. — У нас был Гарри, школа, война… но наши интересы? Ты ненавидела квиддич, а я даже не читал книги о беременности, которые Лав давала мне. Это не сработало, — заключил он. Гермиона знала, что это был поток упрощённых мыслей, о которых она сама думала. В последующий момент в её голове возникла одна единственная мысль: Драко Малфой из года в год пытался прочесть её любимую книгу, хотя и ненавидел. Когда она снова взглянула на него, то столкнулась с его взглядом. Он выглядел частично удивлённым и частично измученным. Гермиона наблюдала, как Драко подносил бокал к губам, делал глоток, прежде чем снова ставил его на стол. Его глаза следили за движением стекла, вдохновляя её сделать то же самое. Гермиона заметила, как он постучал бокалом по столу: один, два, три раза, а затем снова посмотрел на неё. Его ухмылка стала шире, а глаза хитро блеснули. Эти движения казались ей знакомыми, словно отголоски или рефлексы, которые стали управлять её инстинктами. Она повернулась к Рону. — Подержишь её? — спросила она. — Ох, конечно. Спасибо, что дала мне перерыв, — ответил он, взяв Дейзи на руки. Не зная почему, Гермиона прошла через кухню и остановилась возле Драко. — Могу я украсть тебя на минутку? — она задала вопрос ему и всем, кто был вокруг. Джинни была слишком увлечена тем, что Альбус дёргал её за волосы, а Лаванда выглядела чуть разочарованной, пока Рон не присоединился к ним и не отвёл её. — Торт через пятнадцать минут, — сказал Гарри, не отрывая взгляд от Джеймса и кучи конфет и игрушек, разбросанных по столу, стараясь предотвратить беспорядок. Джордж присоединился к нему и стал пододвигать Джеймсу различные сладости, от чего Гарри лишь обречённо вздохнул. Драко выпрямился и последовал за Гермионой, уверенный, что его пропажа не нанесёт вреда. У неё не было плана, кроме как похитить его, но внезапно она не могла больше оставаться на этой кухне. Отголосок поцелуя на диване запузырился в венах. — Что ты делал? — спросила Гермиона, развернувшись к нему. — Со стаканом на столе? В каком-то смысле… это выглядело знакомо. Драко улыбнулся, замерев рядом с ней на лестнице, где они остановились. — Это просто то, что мы делали иногда, когда одному из нас требовалась помощь. Я рад, что ты поняла этот знак, — он протянул руку и заправил волосы ей за ухо, подойдя ближе, чтобы она могла разглядеть в его глазах признаки игривости. Гермиона пыталась скрыть разочарование. — Слишком много Гарри и Уизли на сегодня? — спросила она, стараясь казаться равнодушной. Гермиона заметила беспокойство, скользнувшее в его зрачках, и лёгкую морщинку, прорезавшую лоб. — Мне нравятся Поттеры и Уизли, — медленно протянул он, будто ему не хотелось озвучивать это вслух. — Я не против того, чтобы проводить с ними время. Однако Лаванда в красках рассказывала историю родов, которую мне не стоило слышать. Никогда в жизни. Независимо от рациональности, чувство разочарования скользило между рёбер. Но беспокойство Драко испарилось, стоило жару желания растечься в его глазах, когда он подался вперёд, почти касаясь Гермионы. Деревянные перила лестницы больно впились ей в позвонки. Но это совсем её не тревожило. — Но всё же главная причина, почему я здесь, — это твоё присутствие, — начал Драко, наклоняясь к её лицу ближе и расползаясь в злобной ухмылке. — Разве я мог оставить тебя одну? Полые места в голове Гермионы заполнились. Не потому, что она была в поисках воспоминаний, или потому, что чувствовала в них резкую необходимость. Скорее потому, что в них было легче погрузиться, когда Драко украл у неё эту возможность своим языком и прикосновениями. — Ох, — выдавила Гермиона, пытаясь вернуться к своим мыслям, борясь с его горячим дыханием, струящимся по щеке и шее. Когда кончики пальцев впились ей в бёдра, она вернулась к своим мыслям. И они были лишь об одном. Она ухватилась за его руку и потащила вверх по лестнице. Хихиканье, раздавшееся позади, заставило её ускориться. Гермиона преодолела два пролёта и притянула Драко к себе, запутавшись пальцами в его волосах, как и утром. Слегка запыхавшись от быстрого подъема и удушающей близости с Драко, она нисколько не возражала против того, чтобы его язык и губы забрали ещё больше кислорода из лёгких. В этих поцелуях не было ничего святого; лишь голод, отчаяние и своего рода катарсис от ожидания и желания, а также строгого расписания, разработанного специально для того, чтобы они могли быть сосредоточены на проблемах её памяти, а не на пожаре, который разжигали друг в друге. Гермиона даже не вздрогнула, когда её спина врезалась в обшитую деревянными панелями стену коридора; она не возражала против безумия. Драко отстранился, прерывисто и судорожно дыша. Он протянул руку и положил её на шею. Его пальцы скользнули по раскалённой коже к ключице и месту над сердцем. Отголосок этого движения уничтожил и без того разрушенные синапсы, образуя связи и заполняя полые пространства в её голове новыми переживаниями, переписывая те, о которых Гермиона даже не помнила. Но его рука не остановилась над её сердцем, как когда-то давно, а опустилась ниже, мимо третьей пуговицы, которую Гермиона оставила не застёгнутой, и теперь пальцы коснулись четвёртой. Драко внимательно наблюдал за ней, и желание выплёскивалось за края чаши контроля и осторожности. — Могу я?.. — спросил он, положив большой и указательный пальцы на пуговицу. Гермиону поразил этот вопрос, ведь для зажигания требуется топливо. Гермиона, давно привыкнув к нехватке кислорода, кивнула. Её собственные руки потянулись к его ремню, чтобы притянуть Драко ближе. Она чувствовала удовлетворённое дыхание, которым он обдал её шею, стоило ему склониться губами к четвёртой пуговице и затем ловко расстегнуть ещё парочку. У Гермионы сбилось дыхание, когда его пальцы прошлись вдоль кружева её бюстгальтера с почти преступной сдержанностью, из-за чего она притянула бедра Драко ближе, тихо простонав. — Это сбивает с толку, — начал он между поцелуями. — Пэнси слишком хорошо знает мои вкусы, касающиеся нижнего белья. Гермиона закусила нижнюю губу, а голова её кружилась от кислородного голодания. Глаза следили за всеми движениями Драко. Всё это время его палец слишком нежно скользил вдоль кромки лифа, обжигая кожу, пока она судорожно вздыхала от предвкушения. — Она очень… милосердна, — едва выдавила из себя Гермиона. — Пэнси просто хочет лучшего для нас. Что она вообще говорила? Имели ли её слова смысл? Были ли это истинные предположения или просто идеи, которые она могла произнести под натиском его прикосновений? — Очень милосердна, — пробормотал он в знак согласия, прижавшись губами к её ключице, в то время как его рука поднялась вверх, стаскивая с плеча блузку и лямку, обнажая совершенно новые участки кожи. Гермионе пришлось опереться на его плечи, потому что ей нужно было касаться Драко, когда собственная голова упиралась в стену. Он стал покрывать мимолётными и лёгкими поцелуями участок кожи, где раньше располагалась лямка бюстгальтера, и его губы начали опускаться ниже и ниже к чашке лифа из кружева, которая держалась на месте только благодаря конструкции. Резкого движения или, возможно, грубого прикосновения хватило бы, чтобы они переступили черту. — О, боже, кто-нибудь, примените скорджифай к моим глазам, — со стороны лестницы раздался испуганный голос Гарри. Драко замер, прижимаясь губами к коже чуть выше груди Гермионы. Она распахнула веки и увидела своего лучшего друга, отвернувшегося от них и сжимающего в одной руке очки, а другой он прикрывал глаза. Гарри держал голову опущенной, но продолжал смотреть в сторону лестницы. Драко всё ещё прижимал Гермиону к стене, не торопясь гасить огонь. Когда он выпрямился, предварительно скользнув губами вдоль щеки до уха, он прошептал: — Мы не закончили. Драко поправил её бюстгальтер и блузку с удивительной нежностью, несмотря на разочарование, которое окутало его. — Значит, мы и правда вернулись к этому? — спросил Гарри, словно говорил сам с собой. — Было так хорошо. Какое-то время. Не следить за вами двумя, когда вы вдвоём исчезали, — добавил он со вздохом. — Мы разрезали торт внизу. Пожалуйста, не занимайтесь сексом в комнате моих детей. Когда Гарри быстрым шагом спустился вниз по лестнице, Гермиона захихикала, пытаясь совладать с истерикой. — Он… это…. — она старалась прорваться сквозь абсурд этой ситуации и смех. — У меня такое чувство, что Гарри уже не в первый раз видел нечто подобное. — Это его вина, — сказал ей Драко, всё ещё прожигая её хищным взглядом. — Подозрительный, натасканный аврор. Если бы он просто перестал следить за всеми и не старался узнать всё и обо всех, то смог бы прожить гораздо более спокойную жизнь.***
Джордж перехватил Гермиону, когда они с Драко вернулись на кухню спустя несколько минут. — Вы двое не видели ничего подозрительного, что выглядело как летающая нуга, а? — спросил он, при этом выглядя взволнованным. Глаза Гермионы сузились. — О, Джордж, ты бы не стал этого делать. Рыжий вскинул руки в знак защиты. — Всего лишь пробная версия для вечеринки. Я не планировал использовать это сегодня вечером, но мог потерять… Независимо от того, какое оправдание он придумал, оно застряло у него в горле из-за смеха, за которым последовал звук хлопка. Джордж округлил глаза и повернулся. Джеймс сидел за кухонным столом, рассматривая торт перед ним, в окружении родителей, и откашливал конфетти. Джинни вытащила палочку и направилась к брату. — Не прикасайся к ним, — взвизгнул Джордж, когда Гарри пытался успокоить сына, который впал в истерику и выплёвывал конфетти, которые разлетались повсюду. — Это не вредно, просто вызывает… — начал Уизли, стоило Гарри начать плеваться конфетти. Джинни, забыв о плане нападения на брата, резко обернулась, услышав, как её муж присоединился к сыну и тоже начал участвовать в хаосе разбрасывания разноцветных бумажек. Лаванда аппарировала, прихватив с собой Дейзи, и Рон схватил Джорджа за грудки. — Ты притащил кашлетворные конфетти*? Ты с ума сошёл? — Где Альбус? — спросила Гермиона, держась за предплечье Драко и пытаясь разобраться в безумии, которое происходило на кухне. — Мама в другой комнате переодевает его, — ответил Рон, когда между ними с Джорджем пролетел кусок конфетти. Гермиона отошла подальше, заметив, что Джинни начала кашлять на заднем плане. Кусок бумажки пролетел в воздухе, когда Рон и Джордж отошли друг от друга. Их движение рассекло воздух и заставило закружиться в нём крошечные листочки, один из них приземлился на запястье Джорджа. Эффект был почти мгновенным: тот стал откашливать конфетти и покрывать ими Рона. Драко развернулся и начал выталкивать Гермиону с кухни, приказывая: — Не пускай Молли и Альбуса сюда. Гермионе хотелось расхохотаться; это было поистине смешное зрелище, и если бы не очевидная истерика Джеймса и его непонимание того, что происходило вокруг, то это было бы уморительным. Цепочка недружелюбных угроз Джинни в адрес Джорджа, прерываемая кашлем, была кладезем шуток. Но Гермиона всё равно отступила. Поскольку в то мгновение, когда Драко вытолкнул её из кухни, конфетти Рона коснулись его спины. Гермиона заметила, как клочки бумаги прикоснулись к его шее и легли на воротник. Драко резко развернулся и начал кашлять. Гермиона столкнулась с Молли в пяти шагах от кухни. Та держала Альбуса на руках, хмурясь, увидев, как дверь на кухню захлопнулась. — В чём дело? — спросила она материнским тоном. — Джордж, — это всё, что произнесла Гермиона, и этого было достаточно. Звуки кашля из-за двери заставили брови Молли на мгновение подняться, а затем они опустились обратно. Она прижала Альбуса к себе и повернулась к Гермионе. — Под контролем? — спросила Молли, с любопытством разглядывая проход на кухню. — Непонятно, — признала Гермиона. Молли тяжело вздохнула и ухватилась за решимость, которую воспитала в себе за годы материнства. — Что ж, давай устроимся поудобнее и будем ждать, — сказала она, проведя Гермиону в гостиную, где они могли подождать, пока дым рассосётся, или в данном случае — конфетти.***
Почти час спустя Гермиона, наконец, вернулась в квартиру через камин, держа руку чрезвычайно обеспокоенного Драко. Он отпрянул от неё, споткнувшись, и откашлял ещё парочку конфетти. Учитывая все обстоятельства, это было мелочью. — Как долго ещё это будет действовать? — осторожно поинтересовалась Гермиона. Она не знала всех подробностей того, что происходило на кухне, но вскоре после того, как почти непрекращающиеся звуки кашля утихли, их место занял хаос из криков. А затем Драко, нахмурившись, направился к каминной сети. — Прежде чем Джинни атаковала его летучемышиным сглазом, Джордж признался, что он не знает, как долго. Просто держи дистанцию, на случай, если они ещё могут действовать, — Драко убрал конфетти, упавшие на пол. — Чем я могу помочь? — спросила Гермиона, раскачиваясь взад-вперёд и не зная, чего ожидать. — Просто… держись подальше. — Да, это понятно, но что ещё? Драко откинул голову назад, испустив стон, который превратился в кашель, и крошечные конфетти сорвались с губ. — Из-за этого меня тошнит, — сказал он, рассерженно уничтожив бумажные кусочки. — Мне не нравится, как я себя веду, когда болею, — добавил Драко, глядя на неё с мольбой. — Тебе лучше уйти, пока можешь, — заключил он. — Мне кажется, ты драматизируешь, — ответила Гермиона, положив руки на бёдра. Она не собиралась уходить. Он снова простонал и повернулся, чтобы пройти мимо неё в сторону дивана и плюхнуться на него в манере Тео. Драко закрыл лицо руками и замолчал. Гермиона всё ещё упиралась руками в бёдра, склонив голову набок. Во время этого противостояния ни один из них не двигался и не разговаривал в течение нескольких минут, пока Драко не убрал ладони от лица и не уставился на неё. — Думаю, меня вырвет, — признал он, выглядя скорее разъярённым, чем бледным от тошноты. — Туалет вон там, — сказала ему Гермиона, скрестив руки на груди и кивнув в сторону коридора. Драко не сдвинулся с места. Он лишь тяжело вздохнул и потянулся за декоративной подушкой, чтобы подложить её под голову. Драко снова взглянул на Гермиону глазами, полными грусти, за которой последовало вымученное принятие. — Мне будто разодрали горло, — сказал он и замолчал. — Если ты не планируешь спасаться, то не могла бы заварить чай? Ему явно не понравилась её ухмылка.***
— Как ты себя чувствуешь? — спросила Гермиона, взглянув на книгу, которую она начала читать, свернувшись калачиком в большом кресле напротив дивана. Он не двигался. Лежал, закинув руку за голову. Единственными признаками, что он всё ещё был жив, были его ровные вдохи и выдохи. Несколько часов она сидела рядом с ним в полной тишине, пока он просто валялся. — Меня достал поток чёртовых конфетти стоит мне только открыть рот, — проворчал Драко. — Прошло уже почти тридцать минут после последнего раза, — ответила Гермиона. — Думаю, ты смог выжить и теперь можешь ходить, — поддразнила она, не в силах скрыть улыбку. Он наклонил голову настолько, чтобы взглянуть на неё, отчего Гермиона расплылась в ухмылке. — Это было неприятно. — Уверена, что так оно и было. — Ты не проявляешь никакого сочувствия. Гермиона закатила глаза и, закрыв книгу, отложила её в сторону, чтобы встать. Она пересекла комнату, чувствуя уверенность, что конфетти больше не полетят. Гермиона жестом попросила его подвинуться, чтобы она могла сесть рядом с ним. — Полагаю, это не так уж и странно, учитывая твою реакцию на царапину из-за Гиппогрифа на третьем курсе, — размышляла она, сцепив их руки вместе и сохраняя улыбку на губах. — Да-да. Объективно я жалок и болен. Это недостаток, который я принимаю в себе. Гермиона не смогла сдержать смех. — Думаю, я могла научиться не замечать этого, — сказала она ему. На мгновение он стал выглядеть задумчиво. — Что ж, тебе повезло, — наконец сказал Драко. — Я редко болею. Последний раз это было несколько лет назад, хотя потом оказалось, что это было… не так уж и серьёзно. Гермиона прислонилась к нему. — И мы оба выжили. Она заметила, как в его глазах промелькнула горечь. Он сжал её руку сильнее, словно пытался успокоиться. Драко погрузился в бассейн воспоминаний, в который у Гермионы не было доступа. — Знаешь, ты не поведал мне никакой истории, поэтому можешь рассказать мне об этом сейчас, — подсказала она. Напряжённое дыхание, которое он испустил, вызвало волну беспокойства, и лёгкая игривость исчезла. — Мне не нравится эта история, — признал Драко. — Тогда ты не обязан… — Нет, вероятно, тебе следует услышать об этом, — сказал он. Драко не продолжил. Вместо этого вокруг них воцарилась тишина, когда он подбирал слова, которыми хотел ей всё объяснить. — Мы расставались, — начал Драко. — Что? — Вскоре после Рождества с моей семьёй. Лишение наследства — сложный юридический процесс, требующий времени. Ты… ты не хотела, чтобы я лишился всего. Ты настаивала на том, что мне нужно быть абсолютно уверенным в этом. — Ну, я полагаю, это… имеет смысл. Он застонал. — Прошу, не соглашайся с самой собой. Это было ужасно. Я был зол на тебя за то, что ты такая дура, — Гермиона ощетинилась, готовясь начать отрицать это, но Драко не дал ей шанса. — Потому что настоящая причина, по которой мы должны были расстаться, заключалась в том, что я тебя не достоин, — продолжил Драко. Он коснулся шрама над бровью. — Я навредил тебе. — Я вполне способна сама о себе позаботиться, — сказала Гермиона. Она удивилась, увидев, как он улыбнулся. — Я знаю это. И тогда знал. Я просто не до конца доверял тебе, — Драко сделал паузу. Он поднёс костяшки её пальцев к своим губам и поцеловал. — Ты переехала, — Драко жестом указал вокруг них. — Мы плохо справлялись с разлукой. Я был сломлен, и ты сказала, что тоже. Я думаю, после того ужина мы оба были напуганы тем, что так много значили друг для друга. Она кивнула. Ещё недавно в этом не было никакого смысла. Это сбивало с толку. Раз за разом. Но теперь, стоило познать контекст, который стал заполнять её память, это стало приобретать смысл. Гермиона наклонилась и прислонилась к его лицу, обнаружив, что второй раз за день они вместе лежат на этом диване. — В этом есть смысл, — сказала она, желая выразить словами то, что легко можно было оставить без комментария. — Знаешь, ты забрала этот диван с собой, когда съезжала, — сказал Драко, будто это только что пришло ему в голову. Он обнял её за талию. — Я забрала этот диван, когда съезжала? — переспросила она. Драко засмеялся, и Гермиона заволновалась, что сейчас на неё может посыпаться конфетти. Но вместо этого она получила объяснения. — Технически, это твой диван. — Прости, что? — это было невероятнее, чем их разрыв. На его щеках появились ямочки, когда руки, лежащие на талии, коснулись её волос, чтобы убрать их с лица. — Эта история не для этого случая, — подразнил он. — Речь идёт о том, что я жалок, пока болею. — Тогда тебе следует всё же упомянуть об этом, Драко. — Такая нетерпеливая, — пробормотал он, исследуя рукой её лицо и шею. — Это мы уже выяснили. Он вновь рассмеялся. — Пару месяцев спустя я простудился, и только потом ты сказала мне, что всё не было так уж серьёзно. Но поскольку я отказался отзывать моё заявление о лишении наследства, то не мог пользоваться помощью домашних эльфов. Быть больным один на один с собой стало для меня новым опытом. — Бедняжка, — посочувствовала Гермиона, слегка передразнивая его. — Именно, — согласился он, игнорируя шутку. — Я не особо заботился о себе и не позволял кому-то делать это за меня. Тео пытался уговорить тебя помочь. Это был единственный раз, когда я видел, как вы ссорились с ним. Затем Блейз старался убедить тебя, но это тоже не сработало. — А потом настала очередь Пэнси, так? — Совершенно верно. Хотя мы с ней не были близки со времён школы. Но Тео и Блейз вбили себе в голову, что женская точка зрения изменит твоё отношение, и им удалось убедить её. Так что можешь их поблагодарить за то, что они привели эту девушку в твою жизнь. Гермиона пожала плечами. — Она отлично разбирается в нижнем белье. Драко согласился, уведя глаза от её лица на достаточно долгий промежуток времени, чтобы эта реакция стала очевидной. — Не отвлекай меня, — сказал он. — Не знаю, как, но тактика Пэнси сработала. Ты сжалилась надо мной. Мы с ней придумали, как нам вновь стать друзьями, и спустя несколько месяцев ты согласилась выйти за меня. — От разрыва до помолвки прошло всего несколько месяцев? Полагаю, мы не теряли время зря, — вслух подумала Гермиона, мысленно добавляя в голове пометки об этом периоде своей жизни. — О, это точно, — сказал Драко с растягивающейся улыбкой на губах. От него исходило заразительное счастье. — К концу года мы поженились, и меня официально лишили наследства, — он сказал эти вещи вместе, словно обе несли в себе хороший посыл. Гермиона распахнула глаза. Она обдумывала, в какой момент из тех шести лет, что стёрлись из памяти, они с Драко поженились, и, наконец, получив ответ, она закрепила это аморфное событие в голове, хотя это казалось чем-то непостижимым и реальным, пусть и запертым в её разуме. Незнание делало то, что всегда: разрушало её способность ценить воспоминание так же, как это делал Драко. Потому что прямо перед ней, буквально перед носом, когда они вместе лежали на диване, он впал в состояние удовлетворения, о котором Гермиона могла лишь мечтать. Кашель из-за конфетти вскружил ей голову. — Драко, — начала она, и эта мысль стала более логичной. — Драко, а что, если это вообще не связано с зельями? — Твои воспоминания? — спросил он, нахмурив брови, изучая её. — Только сегодня утром ты сказал, что ничего не смог найти. Может, здесь замешано что-то другое, и целители просто ищут не в том месте. Что, если это была одна из шуток Джорджа, связанная с тёмным артефактом? — Гермионе стало не по себе от трепета и тревоги перед возможным открытием. — Джордж что-то устраивал в январе? Незадолго до несчастного случая? — спросила она Драко, надеясь, что его ответ будет простым «да». Драко скривил губы от разочарования. — Нет, ничего такого, — ответил он. — В последний раз мы видели его… кажется, в октябре. Единственное, что произошло в январе, — это когда мы едва не уничтожили гостевую комнату и котёл приземлился мне на грудь. Разочарование Гермионы было похоже на ливень. Потенциальный восторг от новой идеи был мгновенно залит потоком отрицания. На такое короткое мгновение у неё в голове возникла идея, как решить эту проблему и вернуть воспоминания. Руководствуясь логикой и разумом, она смогла бы найти решение, чтобы вытянуть их и раствориться в них. Гермиона пыталась не дать разочарованию оставить след на её лице, зная, что напряжённые губы и глаза уже выдали внутреннюю слабость. Она натянула осторожную улыбку. — Что ж, стоило подумать об этом, — заключила Гермиона, позволяя Драко притянуть себя ближе. Ей пришло в голову кое-что ещё. — Кстати, о комнате для гостей, — начала она. — У нас там нелегально хранятся яйца химеры? Тео упомянул некоторые вещи, которые я могла или не могла конфисковать: опасные порт-ключи, нелегальные маховики времени, материалы класса «А», запрещённые к продаже. Грохот смеха Драко был тем, что она почувствовала отчётливее, чем услышала, прижимаясь к его груди. — Так и было. Но с уверенностью могу сказать, что они все были уничтожены после того, что там произошло, включая яйца химеры.