Женщина священна; женщина, которую любишь, — священна вдвойне.. Александр Дюма, «Граф Монте-Кристо»
Сентябрь.
Мир Гермионы ушёл из-под ног, превратившись в яму, трещину, туннель, ведущий прямо к центру земли, где она могла встретить свой конец. Ощущение абсолютного небытия окутывало её, поглощало все потаённые крупицы надежды, которые на вкус были как яблочные ириски. Вы можете повторить это? Она пыталась задать этот вопрос, но полые места в её голове взяли всё под свой контроль, и, возможно, впервые уберегли от той бомбы, которая только что взорвалась в комнате осмотра в больнице Святого Мунго. Поглотить надежду или быть поглощённой ею? Вместо этого Драко решил заговорить, и в его голосе послышалась та тональность, которую она не слышала годами. — Одну секунду, Дженкинс, это прозвучало так, будто вы закончили поиски лекарства для моей жены. Гермиона знала, что Драко хотел, чтобы это прозвучало как вопрос. Но то, как он это сказал — с той едва сдерживаемой яростью — больше походило на последние слова перед казнью. Что было схоже с тем, что чувствовала Гермиона. Суровое выражение мелькнуло на лице целительницы Луки — она не удивилась такому тону Драко. Даже Дженкинс выглядел так, словно он взрастил в себе стойкость, чтобы не реагировать на Малфоя. Гермиона выползла из ямы, образовавшейся в разуме, оттеснив чувство агонии. — Мистер Малфой, миссис Грейнджер-Малфой, — начала целительница Лука, снимая очки и спокойно кладя руки на колени. Мимолётная решимость Дженкинса пошатнулась, когда он опустился в кресло. — У Дженкинса, как у моего ученика, много обязанностей в дополнение к его полной занятости с лечением травм. У больницы Святого Мунго нет неограниченных ресурсов, которые можно было бы использовать лишь для лечения одного конкретного случая, — она сказала это чётко, без злобы или пренебрежения, но реальность умела ранить и без этого. — Дело в том, что в случае с Гермионой нет прогресса и не появилось никаких предположений о природе потери памяти, и больнице просто не по карману продолжить тратить деньги на экспериментальные исследования. — А если бы дело было не в деньгах? — Драко потребовал ответ, когда целительница Лука закончила. — А разве дело не в них? — возразила она. Гермиона увидела, как Драко вздрогнул, когда до него дошли её слова. Конечно, деньги имели значение — сейчас. Она задавалась вопросом, как часто это происходило. Насколько часто он чувствовал себя в коже богатого человека, который мог решить любой вопрос с помощью галлеонов? Драко не ответил. Все мускулы на его лице были напряжены, губы сжаты, ноздри начали раздуваться, дыхание стало пугающе ровным. По его бледной шее пополз румянец, подкрадываясь к щекам и разливаясь на них пятнами. Гермиона не могла видеть его глаза, но подозревала, что он не прибегал к окклюменции, несмотря на свой гнев. Она не могла решить, что было лучше: что он пытался обойтись и без этого или наоборот. Целительница Лука восприняла тишину в комнате как возможность продолжить: — Мы хотели бы предложить вам приходить раз в три месяца, — сказала она Гермионе. — Мы по-прежнему хотели бы отслеживать любые изменения в физиологической структуре вашего мозга, но на данный момент нам кажется, что ваши воспоминания вернутся в конечном итоге, просто это займёт время. Ваш диагноз и план лечения пока не изменится. Мы просто сократим частоту посещений, чтобы подстроиться под характер вашего состояния, — это были пустые слова, не несущие в себе смысла; неотвратимые в некотором смысле. По крайней мере, неотвратимое лучше всего вписывалось в это — в уверенность в чём-то неблагоприятном. Если и существовало чувство оцепенения, то это оно и было. Одновременно жаркое, холодное, болезненное, но безмятежно плывущее по телу и обжигающее каждый нерв под кожей. Настоящий бесчувственный монстр, пробирающийся из тёмных, заброшенных пустот, которые занимали много места внутри неё. — Спасибо, целительница Лука, за то, что уделили нам время сегодня, — сказала Гермиона решительным голосом. Она коротко кивнула обоим целителям, прежде чем потянуть Драко за руку, чтобы тот встал. Он сделал это с неохотой, медленно. Челюсти дрогнули. Драко сосредоточил своё внимание на Дженкинсе и смотрел на него тем взглядом, словно требовал чего-то большего от целителя, который пытался выглядеть невинным. Но возмущение Драко не принесло результатов. Гермиона была лишь маленьким компонентом в огромной махине больницы магических болезней и травм Святого Мунго, и её просто вывели из строя, что, вероятно, было лучшим решением, которое они могли принять. Её мягко подводили к этому в течение нескольких месяцев. Теперь она была Гермионой, лишённой надежды и воспоминаний. Она вывела их из комнаты осмотра, всё ещё крепко сжимая руку Драко, и направилась к стульям в зоне ожидания. Драко не сел. Вместо этого он принялся расхаживать, сжимая и разжимая кулаки. Драко тяжело дышал и, похоже, не мог успокоиться. Время от времени Гермиона улавливала, как он бормочет себе под нос «блять». — Драко… — начала Гермиона. Он поднял руку. — Просто… дай мне минутку, — выдавил Драко сквозь стиснутые зубы. Гермиона скрестила руки на коленях и наблюдала, как он вновь принялся ходить взад-вперёд. — Блять, — пробормотал он ещё несколько раз, пройдясь вдоль зала ожидания. — Драко, просто… Он резко выдохнул, практически завибрировав. — Ещё рано, — отрезал Драко. Гермиона разочарованно вздохнула и позволила ему сделать несколько шагов, прежде чем решила, что если кто и заслуживал закатывать истерику в общественном месте, так это она. — Если ты думаешь о том же, о чём и я, — решительно сказала Гермиона, давая понять, что он не сможет прервать её, — то нам не нужны деньги твоих родителей, чтобы продолжать исследования. Я не… я не заслуживаю особого лечения. Не больше, чем кто бы то ни было другой. Это было бы несправедливо. Драко перестал ходить, но не повернулся к ней. — Я знаю, — сказал он коротко. — То, что касается денег, а не твоего лечения. Потому что ты, блять, заслуживаешь, — его плечи опустились, и Драко, наконец, повернулся к ней лицом, и следом сел рядом. — Но я знаю, что ты никогда не будешь думать, что заслуживаешь особого отношения. Мне просто… нужно было время, чтобы выпустить пар. Моя гордость оказалась под ударом. — Просто твоя гордость? — спросила она, пытаясь поддразнить его и стараясь ухватиться за что-нибудь, чтобы выбраться из оцепенения. На мгновение ей показалось, что в его глазах она увидела собственные пустоты — надвигающуюся угрозу небытия. — С гордостью проще всего. С остальным я даже не… Гермиона не удивилась бы, если он сломал зуб, когда стиснул челюсти. — Если бы у тебя были деньги, — начала она, — ты бы использовал их, ведь так? Даже если бы я не хотела, чтобы мне назначали особое лечение? Он снова сжал руку в кулак на подлокотнике стула. — Ты правда хочешь, чтобы я ответил? — спросил Драко. — Полагаю, что нет, — призналась она. — Я знаю ответ. Драко разжал кулак и потянулся к её руке. — Нет смысла спорить о моём теоретическом игнорировании твоих желаний. Мы определённо не в состоянии финансировать исследовательский отдел Мунго. Это довольно спорный вопрос. — Они сдаются, — тихо сказала Гермиона, крепко держась за его руку. — Но это не значит, что и мы тоже, — ответил он. И она пыталась уцепиться за эту вынужденную уверенность, в то время как её надежда увядала и умирала. Может, им стоило бы.***
Спустя несколько дней после посещения больницы Святого Мунго, когда целители признали поражение и бросили её бродить по минному полю без надежды на выживание, Гермиона не прочла ни единой книги о потере памяти. Она была ненасытной и совершенно обезумевшей, поглощая в течение нескольких месяцев всю информацию на эту тему, которая только была доступна в маггловском и в магическом мире. А теперь внезапно ей становилось дурно, и Гермиона не могла заставить себя прочесть и строчки. Вместо этого она наблюдала за Драко, изучала его с тем же усердием, что и своё затруднённое положение. Гермиона поняла, что ожидала большего, чем могла признаться самой себе, цепляясь за надежду, что память сможет сама натолкнуть её на принятие сложных решений. Потому что самым сложным было позволить себе любить его, независимо от прошлого, которое они не разделяли, и основываться лишь на странной новой версии реальности, в которую её швырнула судьба. И, возможно, это было последним барьером между ними, который он видел, а она — нет. Тот барьер, что держал его на диване, а её в кровати. Если у неё и не было старых воспоминаний, их нужно было заменить на новые. Она снова хотела влюбиться. Она хотела позволить себе испытать что-то, а не ждать чего-то. Она устала от всего, что делала, надеясь, что это вернёт ей память. Последний барьер был чем-то вроде обрыва, и она была готова прыгнуть с него. — Какие-то особые пожелания по поводу твоего дня рождения? — спросил Драко, ставя тарелку с тостами на стол рядом с чайником. Она моргнула, собравшись с духом. — Я бы хотела, чтобы ты снова спал в собственной постели, — сказала Гермиона. Он выпрямил спину и подозрительно сузил глаза. — Это звучит как подарок для меня. Это будет твой день рождения, — начал Драко, глядя на неё пустым взглядом. Он поднёс ко рту кусок тоста и откусил. — Кроме того, я думаю, нам ещё есть над чем работать… — Как раз об этом, — перебила его Гермиона. — Я хочу снова заниматься сексом со своим мужем. Драко подавился тостом. Он прочистил горло, моргнул, провёл рукой по лицу: от бровей до подбородка. — Чёртовы гриффиндорцы, — наконец сказал Драко. — Нельзя просто так вываливать такое на мужчину. Последние несколько месяцев Гермиону забавляло заставлять его улыбаться. Она не понимала, как же весело может быть застать его врасплох. Улыбка появилась на её губах. — Ты серьёзно? — недоверчиво спросил он. Затем его тон стал мягче. — Ты серьёзно, — повторил Драко. — Я серьёзно. — Это не имеет ничего общего с твоим назначением, не так ли? Гермиона старалась не подавать вида. Иногда он мог быть слишком умным. И это не смогло ускользнуть от него. — И да, и нет, — признала она. Гермиона отвлеклась на чай, не в силах смотреть ему в глаза. — Я устала ждать, пока прошлое вернётся ко мне. Я просто… хочу двигаться вперёд. — Значит, настало время для грандиозных романтических жестов? — спросил он. Когда Гермиона посмотрела на него, то не смогла не удивиться его улыбке и морщинкам в уголках глаз. — Я же говорил тебе, что у меня припасена парочка вариантов. Если мы собираемся сделать это, то сначала я добьюсь тебя. — Добьёшься меня? — рассмеялась она. — А будет ли какой-то период ухаживаний? Он громко фыркнул, а затем рассмеялся. Гермиона передумала. Заставлять его улыбаться было по-прежнему её любимым хобби. Когда его смех стих, Драко вновь стал серьёзным. — Конечно, нет. Ты уже замужем за мной. — Справедливое замечание, — признала Гермиона. Драко на мгновение задумался. Быстрые мысли, в погоне за первенством, мелькали в его глазах и порхали под маской серьёзности стремительнее, чем Гермиона могла уловить. Только когда на его губах растянулась ухмылка, она поняла, что он пришёл к решению. — Я больше не принимаю запросов на твой день рождения, — объявил Драко. — О, нет? — Гермиона приподняла бровь. — Нет. У меня есть план. Он идеален, и у тебя больше нет права голоса. — Идеален, говоришь? Значит, туда входят книги, Живоглот и Гриффиндор? Он посмотрел на неё. — Это будет сюрприз. Но я могу смело признаться, что эти пункты включены не будут, несмотря на то, как ты их любишь, — Драко резко встал, не доев свой завтрак. — Мне нужно поговорить с Блейзом, но я вернусь сегодня днём. Гермиона подумала, что его возбуждённое настроение казалось ей одновременно милым и удивительным. — И не… — начал он, глядя на неё с намёком на игривость, — не позволяй Пэнси выбирать тебе нижнее бельё на твой день рождения. Я бы хотел, чтобы это свидание принадлежало только нам, вне зависимости от того, насколько у неё хороший вкус. Гермиона рассмеялась, уже представляя разочарование на лице Пэнси, когда Драко аппарировал с хлопком. Напрочь забыв о чае и тостах.***
Чуть больше недели спустя, за день до дня рождения Гермионы, Блейз Забини аппарировал в её квартиру буквально через несколько секунд, как Драко ушёл на работу. Он не поздоровался с ней. И вообще ничего не сказал, подходя к обеденному столу, за которым сидела Гермиона, доедая остатки завтрака. Она взглянула на часы; эти слизеринцы явно запомнили рабочий график Драко и её собственный. — Я не планирую похищать тебя, — наконец произнёс Блейз, откинувшись на спинку стула, который выбрал, чтобы сесть. — Это больше в стиле Тео. Я просто хотел отдать тебе это, — из кармана дорогой мантии он извлёк бархатную коробочку для драгоценностей — размером с коробочку для кольца. Гермиона подняла брови, и на её лице отразились беспокойство и замешательство. — Без сигарет сегодня? — спросила она, пытаясь перевести разговор, который внезапно развернулся на её кухне, в другое русло. — Ты не любишь, когда я курю у вас дома, — ответил Блейз, будто это было очевидно. Гермиона закатила глаза. — Тео тоже. Но тебя это не останавливает. — Что ж, я не заинтересован в том, чтобы переспать с тобой. — Переспать с… Тео? — Гермиона перебирала в голове способы, как ответить на эту новость, но, в конце концов, остановилась на: — И ты думаешь, что испорченная сигаретным дымом ткань поможет тебе во… флирте? — В конце концов, он поймёт, — объяснил Блейз, слегка пожав плечами. — Он не такой внимательный, как ты, — пауза. — Хотя близок к этому. Гермиона открыла рот, вертя на языке ещё парочку потенциальных высказываний, но в конечном итоге не смогла подобрать нормальный ответ, когда Блейз вернул их разговор к первоначальной теме. Её попытки отвлечь его не увенчались успехом. — Твой порт-ключ, — объяснил Блейз, вальяжным жестом указав на коробочку. — Активируется завтра в шесть вечера. Гермиона сглотнула, слова застряли комом в горле вместе с дыханием, когда её внимание приковалось к коробочке на столе. — Это… — спросила она без особой нужды в ответе. — Да, — подтвердил Блейз, в очередной раз откинувшись на спинку стула и опустив руки вниз. К удивлению Гермионы, Живоглот возник рядом и потёрся головой о руку Забини. А тот со своей стороны не придал этому появлению никакого значения, а просто почесал кота за ухом. У Гермионы не было ни сил, ни времени, чтобы комментировать это. — И ты принёс мне порт-ключ вместо Драко? Я уверена, что ты в курсе, что вы с ним разминулись. — Да, это было намеренно. К сожалению, Блейз не стал вдаваться в подробности. Он просто продолжал балансировать на своём стуле, свесив руку в пределах досягаемости Живоглота, и наблюдал за Гермионой. Она, вздохнув, продолжила: — Зачем? — с досадой спросила Гермиона. — Я уже отдал Драко его порт-ключ. Ещё одна пауза и ещё одно отсутствие объяснений. — И что же это? — фыркнув, спросила Гермиона, указав на коробочку, которую не хотела открывать, когда единственным свидетелем этого мог стать Блейз Забини. — Этот особенный, альтернативный. Тео настроил его специально для тебя. На случай, если ты захочешь сделать что-то приятное для Драко. Глаза Гермионы округлились. — Так это незарегистрированный порт-ключ? — Интересный способ сказать, что он незаконный. Она нахмурилась. — Как ты вообще получил его? — спросила Гермиона. — Пэнси украла его. Гермиона не должна была удивляться этому. Но её брови взлетели вверх, поскольку разговоры о соблюдении границ казались для всех скучным монологом с её стороны. Она зашипела, пытаясь составить слова в предложения, но вместо этого сжала губы и ещё раз нахмурилась, борясь с подступившим разочарованием. — Вы все не обращаете внимания на защитные чары. Ни один из вас не соблюдает границы. Вы все лезете не в своё дело. — А это интересный способ сказать, что мы — слизеринцы, — невозмутимо сказал Блейз. Он спокойно приподнял бровь, глядя на неё. — Я также хочу отметить, что, по сути, возвращаю твоё украденное имущество. — После содействия в создании незаконного порт-ключа. — Технически. — Невероятно, — фыркнула Гермиона, взглянув на часы. — Боже, я теперь опоздаю на работу, — она быстро встала, бросив печальный взгляд на остатки чая, прежде чем швырнуть на Блейза смертоносный взгляд. — Вон, — приказала Гермиона. Забини не стал спорить. Он опустился на четыре ножки стула и поднялся с него с непринуждённой элегантностью. — Прежде чем я уйду, — начал он, — если ты действительно захочешь его использовать, то он доставит тебя в то же место, что и порт-ключ Драко, — Блейз указал на коробку, стоящую на столе и занимающую непропорционально много места. — И просто знай, что Драко, очевидно, завтра наденет его, если ты хотела бы знать об этом заранее. — И откуда ты знаешь, что он наденет его завтра? — спросила Гермиона, положа руки на бёдра и снова взглянув на часы. Если бы не тот факт, что она всегда приходила на работу раньше своего босса, её бы обеспокоило неумолимо бегущее вперёд время, пока Блейз продолжал нарушать её утренние планы. Забини ответил, чуть склонив голову: — Я знаю, куда он отведёт тебя. Гермиона едва услышала конец фразы, когда Блейз аппарировал с треском, оставив её в состоянии раздражения и растерянности посреди собственной кухни. Она бы совсем немного опоздала на работу, если бы не решила обновить защитные чары.***
Утром в день её рождения Гермионе всё ещё предстояло решить, хочет ли она надевать кольцо. Она знала, что если наденет его, то это будет сопряжено с тяжёлыми последствиями того, что придётся столкнуться лицом к лицу с тем, что ей нужно будет увидеть то, чего она прежде не видела. Потому что после ухода Блейза и обновления защитных чар, она не смогла заставить себя взглянуть на него. Она точно так же сопротивлялась, как и тогда, когда Пэнси рассказала, где Драко хранил его, и Гермиона не могла пересечь эту черту без него. И когда у неё была возможность поднять этот вопрос, ей не хватало храбрости, что было нехарактерным поведением. Это казалось невозможным — поднять эту тему в марте, когда Тео упомянул об этом в Котле. Но сейчас март уже перетёк в сентябрь, перетянув разорванную артерию нежелания признавать произошедшее. Так что теперь она мучительно колебалась между тем, чтобы сказать Драко о том, что кольцо было превращено в порт-ключ, и попыткой проигнорировать этот вопрос. Потому что, вдобавок ко всему, когда она не испытывала жгучее чувство внутри из-за кольца, о котором не спросила ещё несколько месяцев назад, Гермиона думала над тем, как сказать о том, что пора оставить попытки вернуть ей память. Он сказал, что не сдастся, пока она не скажет ему об этом. Ей нужно было сказать ему об этом. Учитывая обстоятельства, у Гермионы не было сил утром в день своего рождения, чтобы делать что-то, кроме того, как сверлить взглядом пустую тарелку со сладостями, стоящую на столе. Драко прикончил их месяц назад и не убирал её, даже несмотря на отсутствие в тарелке яблочных ирисок. И Гермиона тоже не трогала её. Она знала, чего они ждали. И, вероятно, её день рождения и станет тем самым моментом. Она вздрогнула, когда Драко положил руки ей на плечи и поцеловал в макушку. — Для человека, у которого сегодня день рождения, ты в плохом расположении духа. Она подалась к его прикосновению, когда он погладил её шею, а затем его дыхание обдало кожу, стоило Драко поцеловать её в мочку уха. — Сначала мне нужно пережить день на работе, — напомнила Гермиона ему. — А мне — целый день варки, — добавил он. Драко убрал руки с плеч, вместо этого обвив её талию, находясь в опасной близости к ней и её уху. — Ты же не переживаешь, ведь так? — спросил Драко. — Я просто хочу организовать нечто особенное. Гермиона была рада, что не видела его лица. Потому что если бы могла, то разглядела бы в его глазах некую уязвимость, которая была бы в состоянии сломать её пополам и заставить никогда и ничего ему не говорить о решении отказаться от дальнейших исследований. — Я думаю, ты уже довольно долго подавлял своё желание оказать грандиозный жест, — она нащупала его руки, обнимающие её. — Добейся меня, — просьба, приказ, желание. Он усмехнулся, стоя позади, пока они не двигались в момент затишья, прежде чем каждый из них должен был отправиться на работу. Сердце Гермионы сжалось от импульса раньше, чем она смогла понять, как вырваться из этих тисков. Её возможности почти иссякли, оставив один шанс спросить насчёт кольца. Как ни странно, это был именно тот импульс, в котором она нуждалась; угроза того, что у неё больше не будет шансов. — Драко, — начала Гермиона, повернувшись к нему и глядя на него снизу вверх. — Как ты думаешь, я могу надеть своё кольцо? — спустя несколько месяцев ожидания, она смогла спросить это так просто и легко. Рефлекс всё взял под свой контроль; это оказалось совсем не сложно. Он не реагировал в течение добрых неловких тридцати секунд, в то время как его взгляд метался по её лицу, и Драко явно не знал, к чему приковать своё внимание. Когда он остановился, то стал выглядеть почти ошеломлённым, будто она произнесла свой вопрос на другом языке и сопроводила его использованием конфундуса. Потом улыбка появилась на его губах. Сначала скромное, лёгкое подёргивание уголков, затем возникли морщинки в уголках глаз, и проявилась ямочка на левой щеке. И, наконец, раздался короткий смех, смешавшийся с недоверчивым вздохом, вырвавшимся из лёгких. — Конечно, — Драко скорее выдохнул, чем проговорил это, отпрянув от неё и достав ту же бархатную коробочку из кармана брюк, что дал ей Блейз накануне. — Я не носил его с собой всё это время, — застенчиво пробормотал он, — но сегодня… ну, полагаю, я мог бы тебе рассказать. Драко оторвал взгляд от коробочки с драгоценностью и посмотрел на Гермиону. — Рассказать мне что? — спросила она, обнаружив, что ей стало трудно контролировать голос, а дрожь подчинила себе её тело. — Два года назад в этот день мы обручились, — тихо сказал Драко, наконец открыв ящик Пандоры, связанный с обязательствами, историей, болью и надеждой. Она не ожидала увидеть нечто подобное. Гермиона мельком заметила его на пальце Пэнси, но это не было хорошей возможностью разглядеть его. И дело было не столько в том, как оно выглядело, а в том, какие чувства вызвало. Потому что каждый раз, когда Гермионе казалось, что она, вроде бы, начинала наблюдать за тем, как рушились её последние надежды, она продолжала находить новые осколки, спрятанные в тёмных углах, или, в данном случае, в коробочке. Это заставило часть её сердца разбиться, когда она наконец увидела кольцо, подаренное Драко Малфоем, полным надежды, и не ощутила никакой магии. Это не воззвало к воспоминаниям, не вызвало взрывов мин, ничего не изменилось. Но когда Гермиона оторвала взгляд от кольца с рубином, обрамлённого крошечными бриллиантами, она обнаружила недостающее ощущение магии в глазах Драко, которая не зависела от той надежды, что она возлагала на простой кусок металла и дорогие камни. Потому что Драко смотрел на неё именно так, будто воспоминания не имели никакого значения. Или, скорее, будто он мог любить её, любил её и будет любить, несмотря на их наличие или отсутствие. И вне зависимости от того, говорил ли он это раньше или то, что делал до этих пор, чтобы доказать ей, что это было правдой, это был именно тот момент, когда Гермиона полностью поверила в это. Драко прокашлялся, вытаскивая кольцо из коробочки. Он держал его между ними. Когда Гермиона увидела его на пальце Пэнси, оно смотрелось более грандиозно и, возможно, это было именно из-за того, как выглядела Паркинсон. Но между ней и Драко, без вмешательства Пэнси, Гермиона могла разглядеть, что могла носить его и любить то, как оно выглядело. Смотря на переливы золота и рубина, Гермиона подумала: — Ты подарил мне кольцо, выполненное в цветах Гриффиндора? — спросила она, ухмыляясь, чтобы снять напряжение. Она увидела, как мышцы на его лице дрогнули, а уголки губ норовили подняться. — В то время это было уместно, — осторожно ответил Драко, словно опустив неизвестный ей подтекст. Гермиона протянула ему руку, приподняв брови, ожидая, что он уточнит — Драко язвил, чтобы скрыть нервозность. Его ладони были тёплыми, когда он надевал кольцо ей на палец. Давно уплывший корабль вернулся в порт. Драко вздохнул, сжав её руку. — На самом деле, это реликвия, принадлежавшая Ноттам. Очевидно, у меня не было доступа к хранилищам Малфоев, а Тео… ну, он был более чем счастлив помочь мне, чтобы послать их. Гермиона простонала, борясь с внезапным потоком слёз. — Боже, он отдал нам одну из семейных реликвий, а я запретила ему проход через защитные чары? — Ты запретила ему проход? — спросил Драко, наклоняя голову и протягивая руку, чтобы вытереть её слёзы. — Блейзу и Пэнси тоже, — добавила Гермиона. Она подняла руку. — Они украли это и превратили в порт-ключ, который активируется сегодня в шесть часов. — Гермиона опустила руку. — Я думаю, они хотели, чтобы я спросила об этом. И вместо того, чтобы расстроиться, как Гермиона ожидала, Драко рассмеялся, заключив её в крепкие объятия. Вибрация от его смеха проходила сквозь её тело. — Боже, я обожаю своих друзей, — услышала она, как он произнёс это сбоку от её головы. — У меня была совсем другая реакция, — пробормотала Гермиона, несмотря ни на что прижимаясь к нему и наслаждаясь этим моментом. — Я уверен, что так и было, — сказал он, отстраняясь, держа её за руку с украшением. — Не могу сказать, что я против их методов, если это приносит свои плоды, — продолжил Драко, поцеловав костяшки её кисти. Кольцо могло и не быть волшебным, но всё же в нём таилась магия обещаний, магия дружбы и магия времени, которое она потеряла. На мгновение Гермиона позволила себе поверить в эту магию. Она поцеловала его. Поцеловала без груза ожиданий, что ей удастся что-то вспомнить. Поцеловала без страха, что утерянные шесть лет могут сделать больно. Поцеловала с новой, расцветающей надеждой на будущее, забывая о прошлом.***
Когда Гермиона вернулась домой после мучительно долгого дня, включающего редактирование отчётов в маленькой темнице, которую Министерство называло её временным кабинетом, первым, что она заметила, была тарелка конфет на обеденном столе — снова полная. Драко, должно быть, услышал, что она аппарировала, потому что зашёл в гостиную, застёгивая запонки, как только Гермиона вернулась. Он проследил за тем, куда она смотрела. — Их принесли, когда я вернулся с работы, — пояснил Драко. — Записки не было, — добавил он. — Но это семейная сова, так что… Гермиона не могла оторвать взгляд от тарелки. Она была рада за него; она осознала, что, даже несмотря на собственные потери, у него всё ещё была надежда. И когда это чувство повисло камнем на её шее, Гермиона всё же улыбнулась. — Значит, если их прислали на мой день рождения, они мои, верно? — спросила она, стараясь придать голосу лёгкости. Гермиона больше не желала уделять внимание мраку вокруг. Драко коротко рассмеялся и направился к ней. Он мимолётно поцеловал её в висок. — Ни за что, — выдохнул он. — А сейчас, если ты не возражаешь, я хочу попросить тебя надеть то синее платье. — То, которое я надела на тот ужасный ужин с Роном? Драко издал сдавленный звук так близко к её уху, что тот затронул волосы. — Один, по общему мнению, ужасный вечер не может испортить то, как красиво ты выглядишь в том платье, — его прикосновение обожгло поясницу, когда он стал уводить её из гостиной. — И так как ты теперь носишь на себе порт-ключ, — быстрым взглядом Драко осмотрел её левую кисть с яркой улыбкой, — то тебе, вероятно, следует скорее переодеться, пока он не украл тебя у меня. Гермиона закатила глаза; у неё было более чем достаточно времени, но она все равно старалась одеться побыстрее. Гермиона вспомнила, как впервые надела это платье и как неловко чувствовала себя в нём. Драко сказал тогда, что это его любимое, и ей было трудно с ним не согласиться. Она осознала, что, возможно, впервые после инцидента, отражение в зеркале действительно было ей знакомо. Не та девушка, которую она могла бы увидеть спустя несколько лет. Просто та, что сейчас смотрела на неё. Это было прекрасное чувство облегчения. Гермиона была похожа на себя, и ей нравилось то, что она видела: вырез, приталенный лиф и тонкая тёмно-синяя ткань, доходящая до колен. Она чувствовала себя красивой, желанной и словно была способна получить от своего дня рождения то, чего и хотела. Гермиона покинула спальню заблаговременно, чтобы Драко успел зевнуть, усмехнуться, а затем взять её за место между бёдрами и талией, притянуть ближе и поцеловать, прежде чем они исчезли.***
— Мы… на винограднике? — спросила Гермиона, пытаясь избавиться от головокружения после приземления. Хотя порт-ключи, безусловно, были одними из наименее любимых способов путешествовать, она была не против попытаться привыкнуть к ним, если это будет означать, что Драко будет обнимать её за талию и прижиматься губами к губам, которые дарили аромат цитрусовых, пряностей и дома. — Это одно из семейных владений Блейза, — сказал Драко, переплетая пальцы его левой и её правой руки. — Мы в Италии. — Тео создал нелегальный международный порт-ключ? — Гермиона ничего не могла с собой поделать, взглянув на уже неактивное кольцо на левой руке. Драко усмехнулся, потянув её в сторону виноградных лоз. — Твоя способность удивляться его пренебрежению к правилам впечатляет, учитывая количество законов, которые ты успела нарушить за свою жизнь, — сухо прокомментировал Драко. И хотя Гермиона знала, что так и было задумано, всё равно почувствовала, как напряглась, словно желала бросить ему вызов. — Не хочешь проверить, сколько ты успела мне рассказать? — ухмыльнулся Драко и повернулся к ней. Свободной рукой он обхватил её подбородок и наклонился, чтобы поцеловать, прежде чем она успела бы ответить. Он оказался совсем близко. — Потому что, если говорить откровенно, — продолжил Драко, — я нахожу мою безрассудную героиню войны, мою жену, нарушающую законы, очень привлекательной. Я всегда готов к обсуждению тонкостей твоей привлекательности. Что-то витало в воздухе, возможно, это было связано с близким расположением к Средиземному морю, или к югу, или с дыханием между ними, но ветры на винограднике вокруг них заставляли её чувствовать, будто Гермиона могла воспламениться, будто она подошла слишком близко к открытому пламени. Гермиона улыбнулась ему в губы, теряясь в моменте, когда её не преследовало прошлое. — Ухаживания пока идут хорошо, — сказала она ему, уже зная, что пожалеет о том, какое самодовольство вызовет её высказывание. Но вместо этого она заметила, что Драко выглядел серьёзным. — Отлично, — сказал он. — А теперь пошли, нас ждёт столик. — Приватный ужин? — спросила Гермиона, чувствуя, как стала таять под лучами такой красоты и интимности обстановки. — Два года назад мы приехали сюда на твой день рождения, и, как ты теперь знаешь, я сделал тебе предложение, — он отодвинул для неё стул, демонстрируя укоренившиеся джентльменские манеры. — Возможно, у меня не будет собственного богатства, чтобы баловать тебя, — продолжил Драко, располагаясь напротив, — но у меня есть богатые друзья и хорошая память, чтобы напоминать им, что с них причитается. — Но ты же знаешь, что мне не нужно всё это великолепие, — настаивала Гермиона, когда вечерний ветерок подхватил её волосы на затылке. Драко улыбнулся так, как и тогда, когда она уже повторяла свои собственные слова в разговоре, который тоже имел место, но он был слишком вежлив, чтобы указать ей на это. — Знаю, — сказал Драко. — Но если когда-нибудь настанет повод потратиться… — он замолчал. — Вспомни об этом в следующем июне, — пригрозила ему Гермиона, невинно улыбнувшись. Драко замер, оценивая её серьёзность, прищурился и наконец улыбнулся. — Итак, мы обручились, а затем поженились в конце того года, — продолжила Гермиона, и это прозвучало не как вопрос, а как напоминание о той информации, что теперь хранилась у неё в голове вместе с красочными изображениями. — И ты был лишён наследства, — заключила она. Эту часть нельзя было не учитывать. — И это стоило того, прежде чем ты попытаешься возразить, — сказал Драко. — Я не собиралась, — Гермиона замолчала, пытаясь совладать с любопытством. — Но я правда хочу узнать. Я спросила тебя, как это произошло, но не спросила, почему… Я понимаю, что это, вроде бы, очевидно, и мне стоило сделать обоснованные выводы. Просто, чем больше я думаю об этом… это просто означало… отказаться от такого… я не могу… Он остановил безумный поток мыслей, взяв её за руку — теперь это было обычным жестом между ними. — Не считая того факта, что я ужасно, иррационально сильно люблю тебя… не существует другой реальности, где я мог бы получить столько, сколько получил с тобой, вне зависимости, есть у меня деньги или нет, — Драко сжал её пальцы, проведя большим по верху кольца, которое она теперь носила в течение одного дня, казавшегося параллельной вселенной. — Ты делаешь мою жизнь лучше, — продолжил он. — Это односторонние отношения, когда я получаю всё и не понимаю, почему ты всё ещё рядом. Она сглотнула, пытаясь встретиться с ним взглядом. — Это то, чего ты боишься? Что я решу, что не получаю ничего? — Каждый день, — ответил Драко, крепко сжимая её руку. Повисла пауза, прежде чем он продолжил: — Особенно после того, что произошло. Не было необходимости уточнять, о чём он говорил. Это поглотило все аспекты её жизни после пробуждения в больнице Святого Мунго. Это тяготило её каждый день. И его тоже. В следующее мгновение на столе возникла бутылка вина, отвлекая их от разговора. — На бутылке написано «Винтаж Малфоя»? — спросила Гермиона, прищурившись, чтобы тщательнее рассмотреть надпись, когда Драко принялся разливать вино. Он одарил её понимающей улыбкой и вновь стал выглядеть уязвимым. — Блейз иногда бывает очень сентиментальным. Это из урожая того года, когда мы обручились. — Как по-пуффендуйски с его стороны, — прокомментировала Гермиона, наблюдая, как Драко наполнял её бокал. Он рассмеялся. — Не говори ему этого. Еда появилась на тарелках, и меню было тщательно продумано и насыщено итальянскими закусками, о которых Гермиона только была способна мечтать. Она не могла отрицать желание попробовать всё, когда это возникло перед ней. Взглянув на Драко, Гермиона заметила, что он вновь надел маску самодовольства. — Выглядит восхитительно, — признала она, даже не желая отказывать ему в этом удовольствии. — Это твоё любимое, — он пожал плечами. Притворное смирение выглядело нелепо, злорадство шло ему куда больше. — Кстати, о Блейзе, — начала Гермиона, делая глоток того, что якобы было выполнено на заказ и представляло собой винтажное итальянское вино, — ты в курсе, что он думает, что ему удаётся флиртовать с Тео? Драко искренне рассмеялся. — Все знают об этом, — он сделал паузу, отпив вина и глядя на неё, — кроме Тео, конечно. — Итак, Тео заставил меня помогать искать ему парня, и он понятия не имеет, что Блейз… я не знаю… заинтересован? — Что ж, Блейз думает, что это очевидно, а Тео просто не замечает этого, — пояснил Драко. Гермиона подумала об этой обречённой паре, потягивая вино и наслаждаясь едой. В перекрёстном свете падающих лучей заходящего солнца ей пришло в голову, насколько чудесным был вечер, организованный Драко. И, несмотря на такой грандиозный жест, она не чувствовала дискомфорта, чрезмерного беспокойства и ощущения, что это было слишком. Потому что всё было таким интимным, таким простым: просто мужчина и его жена. — Я могу представить, — начала она, — что в начале мы не так уж сильно отличались… если так предположить. — Отличались от чего? — спросил Драко, когда их тарелки испарились и на столе осталось только вино, а между ними только беседа и мерцающий свет. — От Блейза и Тео, — сказала Гермиона. — Я полагаю, что, вероятно, с моей стороны всё было очевидно, а ты не обращал внимания. Драко засмеялся так сильно, что ему пришлось поставить бокал с вином на стол. Тени, отбрасываемые заходящим за горизонт солнцем, ласкали его лицо и омывали кожу светом и темнотой. — Если кто и не обращал внимания, так это ты, — наконец сказал он, прекратив смеяться. — С моей стороны как раз всё было очевидно. Гермиона под воздействием вина и чувства, обволакивающего кости, изогнула бровь. — Со стороны слизеринцев мало что бывает очевидным, — настаивала она, — а вот гриффиндорцы… — Гермиона замолчала, позволив растущему в течение девяти месяцев желанию наполнить её смелостью, чтобы действовать. Она положила салфетку на стол, и это движение заставило любой ответ Драко застрять у него в горле. Гермиона встала, и её захватило чувство адреналина. Она знала, что это храбрость. Она любила это предвкушение. Но боролась с клокочущим сердцем в грудной клетке. Потому что это была та её часть, которая заставляла чувствовать себя дикой, немного вышедшей из-под контроля, неуверенной в себе. Она сделала два осторожных шага к Драко и остановилась перед ним. Гермиона положила руки на бёдра, и это было позой, позволяющей ей контролировать ситуацию. Выражение Драко не изменилось с тех пор, как она встала из-за стола: ухмылка смешалась с желанием, глаза потемнели сильнее при тусклом свете угасающего дня. Гермионе было приятно, что её голос прозвучал уверенно и твёрдо, несмотря на то, что говорила она тихо. — Подвинься. Вспышка замешательства была быстрее разряда молнии, и она стала единственным признаком удивления Драко. Тихо отодвинув стул, он освободил место между собой и столом. Гермионе было достаточно места, чтобы шагнуть вперёд, позволить ему помочь ей руками, когда Драко догадался о её намерении, и сесть к нему на колени. Выражение её лица изменилось под натиском того, о чём она думала весь вечер. Она провела руками по его груди и затылку, запутавшись в волосах — её любимое движение. Он сильнее притянул её к себе за талию, и одна ладонь прошлась вдоль спины, и Драко замер. Он поднял голову настолько, насколько это было необходимо для зрительного контакта. Прежде чем Драко смог говорить, из горла сначала вырвался сдавленный звук. — Ты не надела бюстгальтер, — сказал он. И это не было вопросом. — Кто, по-твоему, ничего не замечал? — спросила Гермиона в ответ. Она уткнулась лицом ему в шею, желая укрепить свою храбрость запахом его кожи и отвлечься от стального взгляда. — А чьи намерения были очевидными? — продолжила она, выдохнув ему в шею. Несмотря на сгущавшуюся темноту, всё её тело словно светилось изнутри и могло зажигать звезды. Вместе они могли создать целое созвездие. Она положила одну из рук на его ладонь, держащую её за талию. Гермиона повела её ниже, по изгибу бедра и не смогла не выгнуться при этом контакте. Ещё ниже, и Гермиона коснулась подола платья, прежде чем вновь стала поднимать её. На этот раз пальцы заскользили по её голой коже, и Гермионе пришлось отвлечься, поцеловав его в шею, чтобы дыхание не стало рваным. Ей казалось, что он вообще перестал дышать. Гермиона провела рукой по коже под своим платьем, вдоль внешней стороны бедра, пока не остановилась. Она осознала, что это был тот момент, когда его осенило. Драко сглотнул, пальцами впившись в её бедро. Как мужчина, который свисал с обрыва, он ухватился за нечто, что удерживало его от падения. — Ты сказал не позволить Пэнси выбрать мне нижнее бельё, — сказала Гермиона ему на ухо, чувствуя трепет силы, — поэтому я решила вообще не надевать его. Она понятия не имела, где он хранил порт-ключ для возвращения. Но в следующее мгновение она закружила с ним по континенту, растворяясь в его прикосновениях и отчаянно нуждаясь в большем.***
Их приземление было менее изящным. Быстрая активация порт-ключа в положении сидя, в объятьях друг друга и с небольшим количеством задействованных умственных способностей была нежелательна. Честно говоря, было чудом, что Гермиона не ударилась головой об их обеденный стол, когда порт-ключ перенёс их прямо в зал. Чёрт возьми. Тео был хорош. Гермиона покачнулась, радуясь приземлению на ноги и чувствуя себя неуверенно после того, как столкнулась со стулом. Она повернулась. Драко выглядел менее взволнованным, поскольку разглаживал несуществующие складки на брюках. Когда он посмотрел на неё, удовлетворённый состоянием одежды, которую она не хотела позволять носить ему ещё хотя бы минуту, то почувствовала, как напряжение вновь возросло. Волны стали сильнее, они начали расходиться во все стороны, пока напряжение наконец не спало. Гермиона чувствовала, что её кости могут сломаться под таким взглядом Драко. Она поняла, что он ждал, пока последний барьер между ними рухнет, ждал, пока она разрешит ему взять её. Всю. Убедиться, что это вызвано не вином или ухаживаниями, а чем-то более серьёзным. Даже стоя у обрыва неизвестности, желая и нуждаясь в прыжке, пустота впереди стала похожа на полость в её голове. Гермиона остановилась, застряла в этой инерции. Ей пора было сдаться, и она знала это. Эти полые места останутся пустыми, и Гермиона приняла это. Ей хотелось наполнить их чем-то новым. Гермиона сосредоточилась на этих мыслях, перестав фокусировать взгляд на переднем плане, но когда она вновь собралась с силами, то взглянула на Драко и заметила, что тот стоял прямо перед ней. Он не прикоснулся к ней, за исключением того, что просто обвил локон вокруг своего пальца. Она знала, что было в его глазах. Она видела это раньше. Это был взгляд голодного человека, ищущего насыщения и проигрывающего борьбу в желании прикоснуться к плоти. — Скажи хоть слово, Грейнджер, — выдохнул он. На этот раз она поцеловала его. И это не было мимолётным прикосновением, как в тот раз. Это было страстью, давлением и разрешением. — Пойдём в постель, — прошептала Гермиона ему в губы. Этот барьер — величиной в Берлинскую стену — рухнул. Он рассмеялся ей в рот, радость смешалась с желанием, когда он поднял её на руки. Ладони скользнули ей под платье, прикасаясь к обнажённой коже, пока он нёс её в спальню, к их постели.***
Секс был своего рода магией. Не той, которую Гермиона искала в коробочке для драгоценности. А той, что она обнаружила в глазах Драко. Секс с ним был упражнением в оккультизме. Чары, которые он вдыхал в её поры, пока стягивал платье с плеч, проникли под кожу с тем же остервенением, что и пламя, сжигающее пергамент. Она выписывала руны губами, касаясь неизведанных участков его тела, пока настойчиво расстёгивала пуговицы на рубашке, открывая море кожи, которым можно было утолить жажду. Заклинания, которые он накладывал своими прикосновениями, заставляли разум покрываться пеленой, а тело сгорать от желания. И волшебство, которое происходило с Гермионой, пока она расстёгивала его штаны, было единственным, что удерживало её на земле в том подобии реальности, где Драко вошёл в неё, а эхо завибрировало в голове. На мгновение всё стихло. Затем у Гермионы перехватило дыхание. Её грудь раздуло от кислорода, и она прижалась ближе к его коже, когда крошечные импульсы заставили её сжать бёдра. Драко простонал ей в шею. Она почувствовала, как его зубы заскребли по её коже, прежде чем он поднял голову, чтобы встретиться с ней глазами. Гермиона снова покачнулась, заставляя его двигаться, и едва не раскололась из-за растущего пламени, ударившего рикошетом по нервам. Он поцеловал её в губы, слишком целомудренно, и приподнял бёдра, нарушив контакт. Гермиона ахнула ему в рот, запустила пальцы в волосы, провела ногтями по коже головы, шее и плечам. Когда он прервал поцелуй и снова взглянул на неё, Гермиона увидела блеск в глазах, морщинки в уголках, и осознала, что ей конец. Ухмылка Драко Малфоя, вызванная ничем иным, как взглядом, рассказала ей всё, что Гермионе нужно было знать о том, как он планировал взять её. Она закатила глаза, когда его бёдра двинулись вперёд, и вокруг них начало потрескивать электричество… или ей показалось? Безразлично, где оно начиналось и где заканчивалось. Драко приподнялся, уселся на пятки, находясь внутри неё, пока его твёрдые руки сжимали её бёдра, а Гермиона отзывалась на каждое его движение. Она была холстом, слишком туго натянутым на собственное тело, трескавшимся по краям, пока позволяла своим рефлексам контролировать её, а инстинктам подталкивать себя к тому, как нужно было вести себя с ним. Гермиона не могла взять себя в руки и начать управлять своим голосом, дыханием и не была в состоянии остановить приближение неминуемой гибели от его прикосновений. Жар быстрыми волнами прокатился по коже и сухожилиям, Гермиона едва понимала, что ей делать. Но она знала, что ей нужно было больше контакта, больше близости. Прохладный воздух комнатной температуры против огненной бури под её кожей заставил жаждать ещё больше прикосновений. Гермиона протянула руку, и, не нуждаясь в словах, Драко потянул её на себя, чтобы она смогла принять сидячую позу, чтобы грудь прижалась к груди, чтобы лицо прижалось к лицу, а пустоты в разуме слились с его воспоминаниями настолько сильно, что они могли образовать единое целое. Драко замедлился, прижимая Гермиону к себе: смакуя новое положение, которое доставляло ещё больше удовольствия. Она двигалась с ним вместе, хныкая от трения, когда он входил в неё, и это одновременно было ей совершенно знакомо и восхитительно неизвестно. Гермиона царапала его спину, ища поддержки, поскольку каждая клеточка внутри неё дрожала, сотрясалась и растворялась под скользкой от пота кожей, на которой Драко оставлял следы языком. Гермиона оставалась на месте только благодаря его руке, которую он обвил вокруг её талии, удерживая жену в вертикальном и идеальном положении, чтобы движения его бёдер были такими, как надо. Гермиона испустила прерывистый, крошечный вздох, когда его левая рука на короткое мгновение опустилась ей на голову, прежде чем он спустился ниже, миновав все барьеры, давно исчезнувшие пуговицы и дурацкие оправдания. Драко обхватил рукой её грудь, перекатив сосок между пальцев, воззвав к шипению со стороны Гермионы, прежде чем опустился ниже. Его ладонь проскользнула мимо бедра, спустилась вниз по её животу и медленно стала приближаться к нервам, прикосновение к которым могло стать причиной возгорания. Гермиона сильнее впилась ногтями в его спину, повернув голову достаточно, чтобы заглянуть ему в глаза. У неё почти не осталось воли, чтобы контролировать себя, и она уже была на краю нового обрыва и отчаянно была готова упасть. У неё была только одна просьба, когда его пальцы наконец достигли цели, доставляя ей удовольствие. Он был её личным похитителем вдохов, выдохов и криков. «Не будь со мной таким нежным», — хотела сказать Гермиона. Она не была с ним все эти месяцы. И ей хотелось, чтобы лечение окупилось сполна вместе со сладкими и восхитительными толчками в её тело и прикосновениями рук. Но слова застряли у неё в горле вместе с каждой связной мыслью, которая могла возникнуть в голове, когда Гермиона достигла пика удовольствия, сокрушаемая его волнами вновь и вновь. И на какое-то мгновение её разум был ничем иным, как пустым туннелем, стоило миру вокруг исчезнуть, чтобы реформироваться заново. Новая реальность под другим углом, другие параметры, дающие новые перспективы, когда Гермиона упивалась удовольствием, наблюдая, как каждая унция контроля Драко Малфоя разбивалась в щепки, стоило ему закончить почти сразу после неё. Он рухнул на кровать рядом с ней, пока её быстрое дыхание приходило в норму, а полые места заполнялись новыми воспоминаниями. Он прижимался к ней, а она к нему. Драко оставлял лёгкие поцелуи на её шее, плечах и запястьях. На каждом дюйме тела. И Гермиона делала то же самое, изучая руками каждый участок его бледной кожи. — Я никогда не покину эту кровать, — прошептал Драко между поцелуями. — Нет? — это всё, что Гермиона смогла выдавить, проведя руками по выцветшей Тёмной метке, за которую он не знал, как себя простить. — Тот факт, что это ты… и… мы не на грёбаном диване… я не могу представить себе более идеального стечения обстоятельств. Действительно. Идеально. — Это всегда так? — тихо спросила Гермиона, надеясь, что ей удастся передать то, что она чувствовала — раскалённые угли внутри груди. — Секс? — спросил он, целуя её так, чтобы была возможность посмотреть ей в глаза. — И да, и нет, — ответил он. — Он всегда … фантастический, но это было… — Магией, — закончила она, чувствуя, как начала краснеть от смущения из-за такой сентиментальности. Гермиона никогда не представляла себя таким человеком, способным быть настолько поглощённым другим, что границы между ними могли размыться. Драко согласился с ней, прижавшись губами к её уху и легонько прихватив мочку зубами. Рефлексы заставили выгнуться к нему навстречу. Гермиона улыбнулась, закрыв глаза. В этот идеальный момент, показывающий, что впереди их ждёт много всего, она решила наконец не ложиться спать сейчас. — Драко, — сказала Гермиона. Он издал хриплый звук ей на ухо, пустив разряд по её венам, — нам пора прекратить. Он никак не отреагировал, продолжая гладить и ласкать её соски. Затем Драко замедлился, отстранившись от её уха. — Прекратить что? — спросил он. Безмятежность, присутствующая на его лице, испарилась. — Исследования, — ответила она ему. — Поиск ответов в надежде, что моя память вернётся. Пора сдаться и двигаться дальше. Это была клиническая правда. У них было бы гораздо больше, чем они могли ожидать, если бы смогли отказаться от прошлого, которое забыла Гермиона. Ей больше не нужны были воспоминания, чтобы построить с ним что-то новое. Какое-то время он молчал и не смотрел на неё, пока не заговорил: — Нет. Гермиона моргнула. — Что… что ты имеешь под своим «нет»? — Я имею в виду — нет, — повторил он более грубо. — Ты сказал, что не сдашься, пока я тебе не скажу. Пора, Драко. — Я… — он запнулся. А потом, будто только что осознал, решил закончить: — Я солгал. Драко откатился от неё и уставился в потолок, пока Гермиона пыталась разобраться в том, что только что произошло. — Ты сказал, что это моё решение, — сказала она таким тихим голосом, что сама едва могла расслышать. — Я знаю, что сказал, — ответил Драко. — Но я не могу. — Не можешь или не хочешь? — А есть разница? — спросил он. Раскалённые угли внутри груди вновь вспыхнули, но уже не с тем приятным теплом, а, наоборот, стали приносить боль и вызывать гнев. Она не хотела этого, не хотела разрушить нечто столь чудесное, что было между ними. Но если он не понимает разницы, то тогда она объяснит ему. — Одно зависит от твоего осознания, другое — желания. И одно было хуже другого. Он ничего не ответил, но Гермионе показалось, что она слышала, как кружились мысли в его голове. — Драко? — спросила она. Гермиона не сводила глаз с потолка, стараясь не позволить слезам подступить к глазам и настигнуть её после того, что произошло здесь между ними. Несмотря на новый клин в их отношениях, Гермиона заставила себя проявить храбрость. Вещи похуже не смогли сломить её. Это не разрушит такой вечер. — Расскажи мне о нашей свадьбе, — сказала она. Гермиона услышала, как он вздохнул — не грустно, не разочарованно, а просто выдохнул, и его мысли снова пришли в нормальный ритм, как и её собственные. Драко повернулся к ней, обнял за талию и притянул к себе. Прижав губы к её коже и молча понимая, что сейчас не время спорить, Драко стал рассказывать.