***
Столица погрузилась в объятия ночи, и только свет высотных зданий освещал смог, образовавшийся над городом-миллионником. Ночь всегда окутывала, заволакивала потерянные души и забирала у них все своею чернотой. И навсегда уносила это с собой. Однако ей всегда предшествовал вечер — холодный, приятный и такой долгожданный. Вечер был хорошим другом пятницы и ярым обожателем празднества. А если все они встретятся, то образуется такая жгучая смесь, в которой можно забыться. И отдаться на растерзание беспощадной ночи. Двадцать четвертое декабря — девятнадцатое по счету. Чонгук устремил свой взгляд на большой, украшенный гирляндами и яркими вывесками «С Рождеством!» дом, откуда доносились веселые голоса и громкая музыка. Пусть на улице не было и намека на зиму, а люди спешили поскорее добраться до особняка. Здесь собрал людей один мажор с дизайна, чтобы всем потоком отпраздновать Рождество. Но казалось, будто на праздник пришла вся академия. С гостями из других колледжей. Чонгук не любил вечеринки, шумные компании, да и людей в принципе. Но его позвали. Уговаривали, просили прийти, и Чонгук не мог отказать. Он никогда не умел отказывать этому человеку. Окинув взглядом забитую машинами улицу, Чонгук добрался до особняка, где его, как и ожидалось, никто не встретил. Все было увлечены в атмосфере празднества и безграничного веселья. Знакомые Чонгуку люди растягивались по всем углам и стенам огромного дома. Они пили, общались, смеялись и танцевали. И только Чонгук, выдернутый из другой реальности, протискивался сквозь толпу, чтобы найти того самого, кто великодушно пригласил его. Никто не замечал Чонгука, никто не смотрел в его сторону и даже не жаловался, если случайно мог задеть рукой или слегка наступить носком ботинка. В толпе людей он скрывался и находил свое успокоение оставаться незамеченным. Даже подойдя к столику с алкоголем, Чонгук не услышал возражений в свой адрес. Мы дадим тебе напитки, ведь невидимок не существует. Чона не существовало в умах всех этих людей. А если он сталкивался с одногруппниками, то те лаконично избегали с ним взгляда. Они не смотрели на него. Даже не игнорировали, не фыркали, не кидали в спину полные яда слова. Нет, они просто не видели его. Чонгук забывался среди всех этих людей. Зарядившись небольшой порцией алкоголя, Чонгук глупо улыбнулся, только для себя. Никто его не видит, но есть человек, который видит его каждый день. Два года прошло с тех пор, как Чонгук начал встречаться с Намджуном. Хотя уместно было бы сказать, что именно Намджун с ним встречался. Ведь это он решил, что они должны быть вместе. Ведь это Намджун писал ему каждые утро и вечер, спрашивая о состоянии здоровья, желал хорошего дня, спокойной ночи. Он бы так не опекал младшего, если бы тот не сбежал на следующее утро. Чонгук презирал себя за свою никчемность и не хотел портить успешную жизнь Намджуна своим присутствием. Потому что Киму придется поднимать его с низов. На своих плечах и за свои деньги. Намджун сам убедился в этом, когда приехал в неблагополучный район повидать эту сырую коморку Чонгука. Там было грязно и сыро, квартирой и не назвать восемь квадратов в захудалом домике, смахивающем на задрипанный мотель. Намджун понимал с самого начала, что Чонгук беден. Запах дегтя его выдавал. Но Намджун был так влюблен в него, что не хотел оставлять несчастного подростка в этой дыре. Поэтому забрал его себе. Намджун был истинным джентльменом. Пока Чонгук не переехал к нему, Намджун каждое утро отправлял ему цветы. Самые разные. Но в них была одна маленькая закономерность — они всегда были обернуты в белую бумагу с белой лентой. И Чонгук, очарованный вниманием старшего, даже их сохранял какое-то время. Намджун встречал Чонгука с академии и отвозил в ресторан на ужин. Однажды Чонгук признался, что ему нравится еда попроще, чем вычурные блюда с изысками тайской кухни, и Намджун вместе с ним посещал общепит, не стесняясь. Даже готовить обучился, чтобы Чонгука кормить завтраками, ведь тот совсем не любил есть по утрам. Разумеется, Ким заваливал Чонгука подарками, дорогими одеждами и аксессуарами. Кроме того, он научил Чона многому: как следить за питанием, как тренироваться, убирать стирать… Намджун полностью посвятил себя мальчишке и поднял его. Однако Чонгук мучился совестью, ведь он не мог отплатить Намджуну даже малую часть того, что он сделал. И свою благодарность он выражал не через что иное, как в постели. Он позволял себя любить, открывался Намджуну снова и снова, когда они оставались наедине. Но и тут старший вложил многое от себя. Ведь это Намджун показал Чонгуку, как можно получать удовольствие и совсем не стесняться этого. Ведь это Намджун открывал ему мир секса, экспериментируя над его телом. И это Намджун весьма своеобразным методом научил Чонгука соблазнять его. Была между ними небольшая игра, в которой они оба принимали участие. Намджун по вечерам часто сидел в кресле и слушал музыку, наслаждаясь интимной обстановкой рядом с Чонгуком. А Чон старался в это время не мешать старшему. Занимался уборкой, протирал полки в стеллаже Намджуна, пока однажды не поймал ритм и не стал пританцовывать бедрами. Вот так беззаботно двигался, думая, что Намджун сидит с закрытыми глазами или читает, как это было всегда. Но в тот вечер Ким не сводил с него глаз, и когда Чонгук это заметил, он не стал смущаться или сбегать в другую комнату. Нет, он обворожительно улыбнулся и продолжил танцевать уже для Намджуна. Неумело, слегка зажато, но искренне стараясь удивить Кима. Это вошло в традицию. Намджун сидел в кресле, любовался младшим, как тот просто маячит перед носом, ползает по пушистому ковру, копаясь в телефоне, и просто находится рядом. А со временем они стали ближе, и Чонгук уже многого не стеснялся. И он мог с уверенностью в черном пеньюаре плавно двигаться перед Намджуном, сексуально изгибаясь над ним, и соблазнять своим видом. Чонгук умел и отличный минет делать, от которого даже стойкому Намджуну будет трудно сдержать стоны, и оседлать бедра, насаживаясь на член без тени усталости. Но в нем по-прежнему присутствовала эта самая невинность в молодом личике и любовь к жизни в глубоких глазах. Намджун сам извратил его, соблазнив к половой жизни с ним, ведь он был намного старше мальчишки. Но Чонгук не терял себя настоящего. Никогда. — На Рождество я уеду к родителям, поэтому не смогу с тобой отпраздновать. Прости, — сказал Намджун еще за месяц до сочельника, когда они вместе работали в его офисе. Намджун наизусть знал мерки Чонгука, но в лишний раз хотел прикоснуться к его телу. — А ты не можешь взять меня с собой? — слезно поинтересовался Чонгук. — Родители не знают, что я гей, — Ким убрал швейную ленту, оценивая новый наряд, который сшил специально для Чонгука. — Мне правда очень жаль, но тебе придется праздновать одному. — Ничего! Вроде… Вечеринка намечается… — вкрадчиво произнес Чонгук, пытаясь уйти с темы. — Что за вечеринка? — поинтересовался мужчина, сокращая между ними расстояние. — У Енмина, кажется… Меня пригласил друг. Сказал, что если не появлюсь, то он на меня обидется. А я и так не пришел на его день рождения. — Так сходи. Только прошу тебя ничего не принимай и вернись домой хотя бы до четырех. — Намджунни! — рассмеялся Чонгук, соединив их ладони воедино. — Разве я похож на человека, употребляющего наркотики? Не доверяешь мне? — Я доверяю тебе. Я спрашиваю для себя, чтобы потом не мучаться совестью, — Намджун сладко поцеловал своего мальчика, оттягивая розовенькие от блеска губки, руками забирался под рубашку и трогал красивое, мускулистое тело паренька. Они целовались долго и мучительно, чтобы надолго запомнить их единение. И Намджун неожиданно прервал этот момент, слегка сбавив свой напор. — Что такое? — прошептал Чонгук, не поняв поведение старшего. — Я очень тебя люблю, — озвучил вросшие в сердце слова Намджун, серьезно посмотрев Гуку в глаза. — А ты любишь меня? Чонгук взглянул на прическу старшего и поправил его верхние волосики, выглядев при этом наивным и немного глупеньким ребенком. — Я тоже тебя люблю, — сказал почти сразу Чон и напоследок чмокнул Намджуна. Казалось, что все идеально. Жизнь наладилась. Однако была у Чонгука одна маленькая вещь, которая не давала ему покоя. И он хотел разобраться с этим, пока все не зайдет слишком далеко. Именно поэтому Чонгук пришел на вечеринку, чтобы все поставить на свои места. Не ради веселья. Не только Чонгук чувствовал себя как не в своей тарелке. Такого же невеселого и непричастного ко всему пышащему веселью можно было отнести и Ким Тэхёна — второго по счету студента из модельного. Он вообще не хотел приходить на эту вечеринку, но не стал отказывать хорошему приятелю, который бы мог в будущем помочь ему. И не мог отказать своему другу — первому студенту из модельного. И после неудачного разговора с матерью по телефону Тэхёну хотелось поскорее расслабиться, и он решил это сделать вместе со своим одногруппником. Запершись в туалете, Ким облокачивался о столешницу с раковиной и от всепоглощающего удовольствия вздымал подбородок кверху, шипя сквозь плотно сжатые зубы нецензурные слова. Самый лучший и популярный студент, первый на своем потоке мастерски отсасывал ему, быстро двигая головой. Это то, чего так не хватало Тэхёну: пухлые губы, горячий и поворотливый язык и кукольные пальчики, что так нежно массировали его мошонку. А подведенные черные карандашом глаза смотрели на него снизу вверх с таким обожанием, как будто благодарили предоставленную возможность заглатывать по самые яйца у самого Ким Тэхёна. Этот чертенок с милыми глазами заставлял Тэ сжать в руках его окрашенные в дьявольски рыжий цвет волосы и начать толкаться тому в рот. Двигая бедрами, Тэхён в беспамятстве проникал рыжему парнишке до самых гланд, натягивая горячий ротик на свой член. Но даже для рыжей бестии это оказалось слишком, поэтому парнишка с кашлем выпустил изо рта член и пытался вдохнуть побольше воздуха, стирая с глаз прилипшие слезы. И расплакавшийся пай-мальчик сильно завел Тэхёна, что тот моментально спустил мальчику на лицо. Заплаканный, весь раскрасневшийся от удушения рыжий чертенок слизывал капли спермы со своего лица, не стесняясь так выглядеть перед своим парнем. Ему не позорно предлагать себя, чтобы Тэ стало хорошо. Ведь они любили друг друга. — Прости, я… совсем не подумал о тебе, — виновато произнес Тэхён, помогая парню вытереться. Но тот и сам справился без него, слизав все без остатка. — Чимин? — Да ладно, главное, что ты доволен, — плотоядно улыбнувшись, ответил Пак и грубо вытер свой рот рукавом кофты. Он как всегда был безупречен. И Тэхён всегда сожалел о том, что они не так богаты, как могли бы. Потому что, если бы они стали популярными топ-моделями, то о них, как о парочке, говорили абсолютно все. Тэхёну оставалось только мечтать о таком будущем. На любимой работе вместе со своим любимым парнем. Чимин поднялся на ноги и затянул Тэхёна в долги и страстный поцелуй, мокрым язычком проникая в его ротик. Пак все сильнее прижимал парня к раковине, бесстыдно потираясь своим возбуждением об его бедро. И Тэхён, поняв намек ровесника, с приспущенными штанами поднялся на столешницу, притягивая к себе. Однако Чимин не сделал того, чего Тэ так ждал. Он просто помассировал своими маленькими ладошками его карамельные бедра и напоследок поцеловал, прежде чем отстраниться. — Что-то не так? — спросил Тэхён. — Нет, все так, — улыбнулся нежно Чимин. — Чимин, я ведь помогу тебе помочь. Я уже растянут. — Каким это образом? — Вот, смотри, — Тэхён слегка приподнялся и предоставил для своего парня хороший вид на свою попку, в которую была вставлена анальная пробка с красивым желтым камушком. Чимин, пытаясь сдержать улыбку, закусил нижнюю губы и двумя ладонями раскрыл две половинки в стороны, восхищаясь безупречным телом Тэхёна. Он был красив и сексуален, а от мысли, что он ради него растягивал себя в одиночки, бросало в жар. Пак легонько надавил на пробку, протолкнув ее внутрь совсем на чуть-чуть, тем самым срывая с тэхёновых губ сладостную дрожь. Он даже не застонал, а судорожно выдохнул. — Это так сексуально, — процедил Чимин, взглянув парню в глаза. — Тогда почему ты не хочешь меня? — Тэхён выглядел обиженным и униженным таким отказом Чимина. — Я хочу тебя, детка, — Тэхёна успокоил Пак, натягивая штаны на его ножки. — Но сейчас это не лучшая идея. Слишком много людей. — А в академии людей не много, — упрекнул его Тэ, слезая с комода и полностью одеваясь. — Это не считается. — Ну конечно. Чимин перехватил руку Кима, притянув к себе за нее, и сладко поцеловал его в губы. Это было настолько нежно, что у Тэхёна все внутри затрепетало. Чимин всегда успокаивающе воздействовал на Тэхёна. Он может кричать, в порыве злости бить тарелки и продолжать ссориться по пустякам, как Чимин просто обнимал его со спины. Говорил Тэхёну слова в любви, утешал и извинялся даже за то, что он не делал. И Тэхён бесспорно успокаивался в ласкающих его руках, отдаваясь во власть этому харизматичному парню. Их любовь была… безумной. Страстной и в то же время искренной. Тэхён впервые ощутил настолько бурные чувства, от которых крышу срывало. Они просто любили. Наматывали круги по центру города, общались у набережных и не могли насытиться друг другом. Ведь все началось с общения, они даже не нравились друг другу. Что уж говорить, Тэхён и не думал, что ему могут нравиться парни. Пока Чимин однажды не загремел в больницу с поджелудочной, а Тэхён с ума сходил без друга. Тогда-то он и понял, что Чимин для него не только друг. И Пак также не стал скрывать своих чувств. Они стали персонажами романтической комедии, где все их действия клишированы, ошибки раздуты до абсурда, а герои не могут жить друг без друга, как бы они не пытались убежать от самих себя. Также и с Тэхёном и Чимином. У них были не самые лучшие времена. Безденежье, проблемы по учебе, разлад у каждого в семьях. Иногда казалось, что Тэхён потерял свои чувства к Паку. Но они все равно возвращались к тому, что вместе им намного лучше, чем порознь. — Я приготовил для тебя подарок, — прошептал Чимин на ушко Тэ, играя с его пальчиками, сцепляя их руки вместе. — И какой же? — обрадованно спросил Тэхён, походя на маленькую девочку, выпрашивающую лакомство у старших. — Не скажу, — ухмыльнулся рыжик, поцеловав напоследок Тэхёна в щечку, а затем заглянул ему в глаза. — Подожди до сочельника. Когда пойдем домой, я тебе его подарю. — Ладно, не буду портить мне сюрприз, — Тэхён также в ответ поцеловал своего рыжика, и они вместе пошли на выход из ванной комнаты. Проверив обстановку снаружи, что людей не было поблизости, Чимин поспешно вышел из уборной, а Тэхён отстраненно последовал за ним, стараясь не привлекать внимания тем, что снова уткнулся в смартфон. Пак уже спускался на первый этаж, чтобы промочить горло, но навстречу к нему поднимался никто иной, как Чонгук. Только этот Чонгук не был похож на себя обычного. Его обычно волнистые волосы были выпрямлены, лицо приобрело здоровый цвет, а его болезненная худоба куда-то испарилась. Он по-прежнему походил на ходячую тень в этих голубой рубашке и примитивных капри, но теперь он хотя бы выглядел как модель. За последнее время они почти не пересекались на парах, хоть Чонгук с его потока. И все же он не ожидал, что сможет когда-нибудь посчитать Чонгука действительно… красивым. Как бы это странно не звучало. — Чонгук? — воскликнул Чимин, как всегда выглядя доброжелательно и приветливо. — Это ты? Я думал, что уже тебя не встречу. — Ах, Чимин-хён! — Чонгук стушевался, остановился на полпути и глазел на Пака снизу-вверх, заливаясь стыдливым румянцем. Может, он и похорошел, но остался таким же стеснительным. Пока Тэхён копался в своем телефоне, явно отмечал что-то важное, Чимин чувствовал себя обязанным поговорить со своим тонсеном, хоть и немного. как никак он его хен. — Чонгук, отлично выглядишь! Пробуешь себя в новом стиле? — Чимин облокотился об перила лестницы, дожидаясь, пока Чон поднимется к нему. — Ну, есть такое, — виновато улыбнулся Чон, почесывая затылок. — Ой, подожди, это… — Чимин приблизился к младшему и носом втянул приятный аромат, который источал он. Не запах дегтя, сырости или как из подвала. Чонгук обладал мужским, но не резким ароматом, сравнимый с растением табака. Приятный и неопределенный, из-за чего хочется вдыхать и вдыхать его. — У тебя новый одеколон? Очень искусно. — Спасибо, Чимин-хен, — Чонгук поклонился в знак уважения, без тени страха смотря Чимину в глаза. Раньше Чонгук никогда не делал этого. Наоборот, он всегда старался прятать свой взгляд, стыдясь себя везде и всюду. Но теперь, когда Чимин ловит на себе эти глубокие и большие глаза Чонгука, которые были аккуратно подведены коричневым, невзрачным карандашом для глаз, он определенно где-то просчитался. — Чонгук? Ты сделал операцию? Боже, ты так шикарен! Не могу, поверить, что это правда ты! — Чимин слегка наивен, он прост душой, для него ничего не значит прикоснуться к человеку или обнять его, даже если они едва знакомы. Он тактильный и общительный. Но не Чонгук. Прикосновение руки Чимина до его лица подразумевал интимный контекст. Намджун подцеплял его подбородок, чтобы тот поднял свое личико, а потом мягким движением губ целовал его носик. Чонгук опустил глаза на руку Пака и инстинктивно раскрыл свои розовые, впервые налитые блеском губы, но не отстранился. И поняв свои действия, чимин поспешил убрать руки с лица младшего и больше не думать о том, насколько Чонгук стал симпатичен. Теперь он его разглядел. Чон Чонгук — стеснительный мальчик с факультета модельного бизнеса, который за все четыре года никак не отличился. Ни в хорошем свете, ни уж тем более в плохом. Самый обыкновенный юноша расцвел по щелчку пальца и стоял перед Чимином словно распустившийся бутон, который привлекал своей чистотой и тончайшим ароматом своих лепестков. — Ну так… Скоро ведь выпуск, да, — решил найти тему для разговора Чимин, выходя из неловкой ситуации. А ведь возбуждение после Тэхёна до сих пор не спало. Визуально его спасал теплый и радостный свитер, который ему как-то связал Тэхён. Не самая лучшая вещь его гардероба, зато приятная. — Ага, — ответил максимально просто Чонгук, не зная, что и дальше сказать. Вот он стоит перед своим, якобы, другом, должен кое-что прояснить, а не может. вся подготовленная речь и выученные заранее слова куда-то испарились, будто ни Чонгука, ни Чимина никогда не существовало. — У тебя уже готова дипломная работа? — Да, буду защищать в начале января. — Ого, на раннем сроке? Ты все успел? — Мне просто помогли все вовремя доделать, — улыбнулся Чонгук, хлопая длинными ресничками. Чимину дурно от его красоты, а эрекция в штанах только все усугубляет. Нет, он не скотина, он любит Тэхёна и только его. Но… Кажется, Чонгука тоже любит. Он ведь знал его все эти четыре года, разве нет?.. — Ничего себе, а мне еще нужно практическую часть доделать. Это так сложно, а наставник мой вечно где-то пропадает, — выразился Чимин, поддерживая диалог. — Я могу помочь, Чимин-хен, если… Вы позволите, — и снова засмущался. Почему Чимина ранее не находил привлекательной эту его черту? А знает ли Чимин вообще Чонгука? Потому что у него складывалось ощущение, будто видит он его в первый раз. — Давай, если тебе несложно. Хех, это так странно. Раньше я тебе помогал, а теперь ты мне. — Я благодарен тебе за это, — не скрывая своей улыбки, высказался Чон и посмотрел за спину Чимина, к которому приближался Тэхён. — Чим, я заказываю такси на полдвенадцатого или мы пешком дойдем, — Тэхён, заметив краем глаза третьего лишнего, поднял взгляд на восторженно смотрящего на него Чонгука и улыбнулся краем губ. — Тэхён, познакомься, это мой тонсен Чон Чонгук. Мы с одного потока, и я раньше помогал ему по курсу, — Чимин представил младшего Тэхёну, лучезарно сверкая своей белоснежной улыбкой. — Очень приятно, я друг Чимина, Ким Тэхён, — он протянул руку Чонгуку для знакомства, а тот поспешил ее пожать, глубоко наклонившись в знак уважения. — Приятно познакомиться, — Чонгук прикоснулся к красивой руке Ким Тэхёна и, воспользовавшись этими секундами, смотрел на его длинные пальцы, что грели его холодные, мокрые от волнения руки. Чону было противно от самого себя, но как же был прекрасен этот Ким Тэхён, стоящий рядом с не менее великолепным Пак Чимином. Он всегда будет на них смотреть. Чонгук обязательно поговорил бы и с Тэхёном, и с Чимином, но удача в тот вечер была не на его стороне. Снизу поднялись двое ребят, чтобы оповестить всех на втором этаже, что внизу планируется очередной движ, который они не могут упустить. — Народ, внизу начнется пиво-понг! Все сюда! — прокричала одна очень красивая девушка, но вовремя заметила компанию из троих человек, к двоим из которых она имела небольшую симпатию. Все-таки, лучшие студенты в одном месте сразу. — Ребята, а что вы тут стоите? Разве не хотите поразвлечься внизу? — Неплохая идея, Джису, — высказался Чимин, посмотрев на Чонгука. — Эё, Чонгука, пойдем с нами, а? Это все-таки я тебя позвал. — Ан нет! Пак Чимин, ты мне нужен, — возник как из ниоткуда парень, что пришел вместе с красивой Джису, и прицепился к Чимину. — Нужно съездить за напитками, подсобишь? Тэхён смотрел исключительно на Чимина, недовольно засунув руки в карманы, а Чонгук только переглядывал с одного человека на другого, благодаря их, что они не смотря в его сторону. Рыжик потоптался на месте, поджав губы, и свел бровки домиком. — Почему это должен быть именно я? — с наигранной ноткой раздражения заныл Чимин, не снимая своей улыбки. — Потому что, первое, ты единственный, кто не пил, и второе, ты хороший парень и оставшиеся деньги вернешь, — этот молодой человек так смотрел на Чимина, словно пытался продать никому не нужную варежку, расхваливая ее ценность и умения. И пускай, что варежка всего одна и умений у нее, естественно, никаких нет. Но ее все равно удается продать, потому что она недорогая да и человека уважить надо, раз уж так старается ее втюхать. — Ладно! Бог с тобой, — сдался Чимин, размяв плечи. — Чью машину можно взять? — Огромное тебе спасибо! Я знал, что ты не подведешь, — красивый парень уже достал кошелек и отсчитывал наличными примерную сумму, что понадобится для покупки. — Можешь мою взять, вот ключи. — О’кей, — Чимин забрал все необходимые предметы, и Тэхён тут же подоспел к нему. — Ты точно успеешь? — Да. — Многие магазины закрыты, скоро сочельник, — уговаривал его Тэхён, положив руку на его плечо. — Я успею, не переживай. — Тогда я с тобой, — отважился Тэхён, встав напротив Чимина, но тот только глуповато улыбнулся. — Да все будет хорошо, эй. Оставайся здесь и веселись. Я приеду скоро, — пообещал Чимин и похлопал Тэхёна по плечу, как это делали парни. И Тэхён успокоился, ему просто не нужно переживать об этом. Лучше действительно отвлечься от всех проблем, что сейчас кружат вокруг него. Долги по учебе, не берут на практику, отношения с семьей… Все это должно забыться и подождать хотя бы на одну ночь. — Да, пойдем с нами в пиво-понг играть, Тэхён-оппа, — Джису подхватила Тэ чуть ли не под ручку, и они вместе спустились на первый этаж, захватив и с собой приятеля Чимина, что одолжил свою машину. Чонгук и Чимин остались наедине. Пак долго раздумывал, стоит ли младшему предлагать такое. Все-таки они не так близки. Однако Чонгук делает шаг навстречу первым, не стесняясь спросить. — Тебе не нужна компания в дороге? — и выглядел он так безукоризненно, так безобидно, что Чимин без всяких сомнений решает взять с собой именно Чонгука, а не Тэхёна. Он не думает, что Чонгук станет играть в пиво-понг или во что бы там ни было. Это он его позвал на вечеринку, когда решил и ему отправить приглашение. Теперь и ему отвечать за младшего. Уже по дороге в магазин они застали, как пошел снег. Это смотрелось фантастически, как пушистый и легкий снежок заполонял собою темные и пустынные улицы, укрывая белоснежным одеялом. Чимин не мог скрыть своего восторга на сей счет, а Чонгук поддерживал настолько, насколько позволяла ему его же стеснительность. Пак наконец-то успокоился и мог трезво оценивать ситуацию. У него есть любимый и обожаемый всем сердце Тэхён, который непременно ждет его скорейшего возвращения. Это было видно по глазам, что не желали расставания, пусть и недолгого. Как верного пса, что оставляют дома. Ему ничего не говорят, он пес все понимает. Хозяин уйдет, и неизвестно, когда возвратится обратно. Ведь для собаки времени не существует. Как и для Тэхёна. Однако Чонгук, он… Творил что-то странное. Одним своим присутствием заставлял благоухать, а от взгляда на его кукольное и кристально чистое личико сердце сжималось. Вот что чимин хотел — сжать Чонгука до хруста костей. Настолько милое создание, что его хотелось обнимать и обнимать, до скрежета зубов, до отказа рук. Но прижимать к себе и оберегать. Как ни странно, такие же чувства вызывал и Тэхён, но Чимин хотел его в другом понимании этого слова. Нежели Чонгука, который стал просто красивым. Или он всегда таким был? — Чимин-хен, — позвал Чонгук со второго или же третьего раза старшего, привлекая на себя внимание. — А, да? Что? — Чимин бегло глянул в его сторону, но продолжил следить за тяжелой дорогой. Снег продолжал валить и ложиться на асфальтированную дорогу. — Я часто вижу, как вы общаетесь с Ким Тэхёном, — Чонгук испепелял взглядом собственные руки, а стук сердца звенел в ушах. — Да, мы хорошо дружим, — высказался-ка на автомате Чимин, не видя в словах Чонгука подтекст. — Наверное, он хороший друг для тебя, — продолжал гнуть свою линию Чон, кусая собственные губы. — Да, он действительно… — Чимин выехал на дорогу, где находился один минимаркет, но, когда он подъехал чуть ближе, оказалось, что тот уже был закрыт. — Хороший друг. Автомобиль с успехом развернулся и проехал пару кварталов, прежде чем остановиться на пешеходном переходе. Мучительно медленно красные цифры обнулялись, оттягивая момент истины, к которому все и подходило. Чимин от безделья барабанил пальцами по рулю, рассматривая пустынные дороги, что покрывали снега. А Чонгук… Он не мог совладать с собственными чувствами, что фейерверками зажигались где-то внутри, от которых уже было невыносимо больно. — А я для тебя хороший друг? Чимин перестал отстукивать ритм пальцами, застыв. Настало гробовое молчание. Только привычный шум работающей машины как-то отвлекал от воцарившей тишины. Как бы больно это ни приходилось осознавать, Чонгук не друг Чимину. Да и Чимин ужасный друг, если на то пошло. Он мог сблизиться с младшим, а потом исчезнуть на пару месяцев, не отвечая на сообщения и не принимая звонки. А все потому, что был занят чем-то другим, не хотел выделять свое время и на такого странного парня, как Чонгук. Который сейчас невъебенно красивый. Который заставлял возбудиться одним взглядом своих глубоких черных как эта темная ночь глаз. — Ох, Чонгук, — простонал Чимин, уже не справляясь с собственными мыслями. — Прости, Чимин-хен, просто я подумал, что я такой плохой для тебя друг, — признался Чонгук. — За последнее время со мной многое случилось, а я даже не поделился с тобой, потому что думал, что ты неправильно поймешь. Я всегда испытывал вину перед тобой, потому что ты помогал мне и общался со мной, хоть был и не обязан. Я не подарок, я не интересен и не уникален. Я просто хочу сказать, что прошу прощения у тебя за все эти годы. Мне стыдно за то, что мог пропадать и избегать с тобой встреч, потому что мне стыдно быть таким… Бедным и неуклюжим. У Чимина сердце разрывалось от этих слов. Складывалось такое впечатление, будто это прощальные слова Чонгука. И все они о том, какой чонгук плохой человек. Светофор зажегся зеленым цветом, и Чимин тронулся с места. — Чимин-хен, я еще хотел признаться тебе в своих чувствах… — неожиданно озвучил и это Чонгук. — Ты раньше мне нравился, и я грезил о том, чтобы мы были вместе. И чтобы не разочаровывать себя, я старался не видеться с тобой. Думал, что так смогу перестать думать о тебе. В замешательстве чимин включил аварийный сигнал и припарковался у дороги, повернувшись к Чонгуку. — А что ты сейчас чувствуешь? — Я испытываю к вам только светлые и самые хорошие чувства, как к своему другу, — произнес Чон заученную фразу. Ложь. Он все еще любил Чимина, но не мог так больше поступать с Намджуном, и чувства к которому были не так сильны. Чонгук думал, что если наконец признается Чимину, то сможет все это отпустить и не возвращаться больше к этому. Но он ошибался. Расцепив оковы защитного ремня, Чимин сорвался к маленькому Чонгуку и, обхватив его безупречное личико, поцеловал в самые губы. Он бесстыдно целовал его, завладевая раскрытым в недоумении ротиком, пропускал вглубь язык, чтобы ощутить Чонгука на вкус, почувствовать его мягкий язычок. Чонгук протестующе уперся рукой тому в грудь, но быстро сдался. У Чимина были такие пухлые и мягкие губы, о которых Чонгук мечтали долгими ночами, и не мог поверить, что окажутся настолько манящими. От них нельзя оторваться, от них пальчики на ногах поджимались, настолько Чон млел в удовольствии. Его поцеловал сам Пак Чимин. А Чимин, он… Не осознавал, что делает. Для него, кроме Чонгука, мучающегося все эти годы, больше никого не существовало. Чимин любил красивых людей, он обожал и боготворил красоту. И не смог удержаться от такого сочного, как спелая вишня посреди морозной зимы, Чонгука. Он поедал мальчишку заживо. Зажимал в своих руках, как и хотел, и притягивал к себе, обхватив до чего тонкую талию сквозь дорогую куртку. Пак расстегнул верхнюю одежду, руками забираясь под рубашку, а сам прильнул губами к шее, чувственно двигая губами на прекрасно пахнущей коже. — Чимин… хен, — выдохнул скрупулезно Чонгук, вплетая свои искусные наманикюренные пальчики в рыжие волосы. Парень не мог насытиться вкусом молодого и сексуально красивого тела. Ему хотелось еще и еще вкушать этот запретный плод, что был слишком сладок. Чимину тяжело это признавать, но он нагло изменял Тэхёну. И в очередной раз давал Чонгуку надежду, что они могут быть вместе. Это неправильно, дико неправильно. Однако от этого сносило крышу хлеще любой зависимости. А от мысли, что Чонгук может быть на месте Тэхёна, стало совсем жутко. И Чимин как ошпаренный отстранился, соображая, что он только что сделал. Он испуганно взглянул в затмившие возбуждением большие глаза Чонгука, что с видным засосом на шее сидел и откровенно пялился в ответ. Поправил волосы, сглотнул накопившуюся слюну и устало плюхнулся на свое водительское сиденье, простирая лицо. Стыдно ему за все это. Он хотел посвятить весь вечер Тэхёну, а сейчас обнаружил в себе взятые словно из ниоткуда чувства к Чонгуку. Разве такое бывает? Разве можно вот так просто забыть о своем человеке сердца и поддаться искушению? Чимин никогда ранее не изменял. — Прости, прости, Чонгук, — стал шептать в полуобморочном состоянии Чимин, схватившись за голову. — Я не должен так делать. — Ты ведь встречаешься с Тэхёном, да? — Чонгук виновато поднял глаза, и Чимин встретился с полным отчаяния взглядом. Он все понимал. И по настороженному виду Чимина это было ясно. — Я чувствовал это, но не думал, что это так. — Тогда почему ты это все рассказал? — спросил Пак отрешенным голосом. — Потому что я тоже в отношениях, — озвучил очевидную мысль Чонгук, которая для Чимина стала новостью. — И мои чувства к тебе мешают мне дальше двигаться… — А мне, как будто, не мешают, — высказался уже с раздражением Чимин, чем очень напугав младшего. — Чимин-хен… — Чонгук хотел извиниться, прикоснуться тихонько к старому приятелю, но тот лишь отдернул руку. — Просто давай сделаем то, что нам нужно сделать, и поскорее приедем, — Чимин сменил режим аварийки и вновь выехал на дорогу. Чонгук если и виноват во всей этой ситуации, то лишь самую малость. Ведь Чимин еще до разговора в машине испытал к мальчишке странную тягу. Младшему, наверное, не стоило заводить разговор на этот счет, но он имел право, как старый добрый друг, высказать свои чувства. Это Чимин не сдержался и напал даже не на самого Чонгука, а на его красивый внешний вид. И сейчас, не ожидая такого поступка от самого себя, Чимин винил во всем этом именно Чонгука. Потому что ему было совестно признать, что это Он изменил Тэхёну, а не Чонгук искусил его. А Тэхён даже за плотские мысли порвать может, что говорить о вполне осознанных поступках. Выехав на трассу в поисках рабочего супермаркета, Чимин маневрировал на дороге, крепко держась за руль. Шел сильный снегопад, в лобовое стекло с невероятной скоростью летели хлопья снега, из-за которых совсем ничего было не разглядеть. Чонгук нервно покусывал губу, чувствуя вину за все произошедшее. Он молчал, так как боялся что-либо сказать Чимину. Вдруг он опять все испортит. С каждой минутой, проведенной вместе с Паком, ему становилось все страшнее. Мотор автомобиля ревел, они мчались по дороге в темный горизонт, а тишина резала уши, вживалась под кожу. Чонгук не мог унять волнение. Он просто хотел, чтобы Чимин остановил машину и позволил выйти. Но даже если Чимин и хотел выпустить Чонгука, то не смог бы этого сделать, потому что они ехали на магистрале, где нельзя снижать скорость до восьмидесяти. А он стирает шины на сто двадцати, от злости не снимая ноги с педали. Настолько он был рассержен. — Так и будешь молчать? Чонгук дернулся от столь холодного и стального голоса старшего. Он никогда еще не видел его злым. Чимин ведь всегда был таким добрым, радушным и очень хорошим парнем. Неужели Чонгук так его разочаровал, что Чимин теперь сорвется на него? А Чону только оставалось гадать, каким Пак был в ссоре. — Ну, а… А что мне сказать? — неуверенно произнес Чонгук, страшась всего, как серенькая мышка. — Не знаю, Чонгук, — начал Чимин, пропитывая каждое слово желчью. — Может, что ты зря все это наговорил? Может, что ты не должен был меня искушать? — Прости, я не хотел так делать. — Конечно, ты не хотел. Ты ничего не хотел. Ты не хотел оставить меня в покое, не хотел меня беспокоить. Да ты ничего не хочешь! — взрывался Чимин на ровном месте, не в состоянии совладать со своими эмоциями. Ему было больно. И он не нашел ничего лучше, чем вываливать всю свою злость и обиду именно на младшего. — Да я постоянно крутился возле тебя, не зная, чего ты хочешь. Старался быть вежливым, не понимал, как с тобой нормально общаться. А ты все это время, оказывается, чувствовал себя несчастным! Чонгук, а не слишком много ты на себя берешь? — Чимин-хен, мне правда было тяжело… — Тяжело? А мне тяжело не было, ты считаешь? — Я так не говорил, — высказал твердо свою позицию Чонгук, расстроенный обвинениями старшего. — Мне было тяжело, Чонгук! Ходишь всюду, как будто дерьма хапнул, а потом пытаешься как-то тебе помочь, так ты сливаешься! — злился и злился Чимин, продолжая напирать на мальчишку. — Ты хоть раз побеспокоился о том, как у меня дела? Как мне бывает хреново от этой дерьмовой жизни? ДА ты хоть понимаешь, через что мне приходилось проходить, а? И ты считаешь себя бедным. — Прошу, не надо, Чимин. Мне плохо, — Чонгук начинал задыхаться, схватившись за рубашку в районе сердца. Не так он представлял их разговор. — Я сосал за деньги, чтобы купить поесть! Я продавал жопу, чтобы как-то прокормить себя и моего парня! И ты говоришь, что ты беден? — Чимин сорвался, он уже не давал отчету своим словам. — А ты нашел себе папика, весь разоделся и теперь хочешь хвастаться передо мной, да? — Я не хвастаюсь, Чимин-хен. Пожалуйста, прекрати это, — уже слезно просил Чонгук, скрывая свое лицо. — Не-е-ет, я не прекращу это, Чонгук. Ты начал, тебе это и прекращать, — отозвался Чимин по-злобному, давя на газ. — Хватит… — судорожно прошептал Чон, согнувшись над своими ногами. Он предчувствовал скорый взрыв, слова Чимина заполняли его изнутри, норовясь выбраться наружу. — Только ты можешь врываться в жизнь и все портить. А все почему? Потому что ты такой несчастный, такой бедный и обиженный всеми. Чонгук, ты не знаешь жизни, ты ничего не знаешь. Ты не знаешь ни меня, ни себя. Никто тебе это не скажет, Чонгук, но я тебе скажу, — Чимин повернулся к нему и прямо в лицо заговорил, не стыдясь состояния Чона. — Ты плохой. Ты очень плохой. Ты любишь только себя и думаешь только о себе, пытаясь прикрыться жалостью. Ты вроде пытаешься кого-то любить, но делаешь только для того, чтобы получить выгоду. Ты никогда не умел дружить, никогда не умел любить. Ты ненормальный. Ты больной человек, Чонгук. Тебе хочется казаться человеком, но на самом деле ты не знаешь, как это. — Хватит, — тверже шептал Чонгук, чувствуя странную силу, что разрывала его тела на части. Она копилась и копилась, раскаленным жгутом затягивая дыхательные пути. И она будет душить его, пока не высвободится. — Ты никогда не узнаешь, что такое любовь, — с безумной улыбкой сказал Чимин. — Потому что тебя никто не любит. — Хватит! — заорал Чонгук, сотрясаясь от панической атаки. Он схватился за собственные волосы, пытаясь их выдрать. — Хватит! Хватит! Хватит! Перестань говорить это! Чимин не хотел этого. По сути, это все говорил не Чимин, а обида, которая затаилась в нем. Не конкретно на Чонгука, а на жизнь в целом. И он больше не отдавал отчета своим действиям и задел Чонгука за живое. И разве Чонгук не знает, что его никто не любит? Он прекрасно это понимает. Именно поэтому, он старается заслужить эту любовь любыми способами. Даже если он не сможет полюбить в ответ. Чонгук будет искать, будет… Чонгук пытался высвободиться из ремня, оттягивая его от себя, и дергал за ручку двери. Когда же сработала автоматическая блокировка, он стал психовать на дверь, прикладываясь к ней всем корпусом. — Ты что творишь, придурок? — Чимин одной рукой управлял машиной, а другой пытался сдержать Чонгука. Ему хотелось сделать больно Чону, но ни в коему случае не желал ему смерти. — Просто выпусти меня! Оставь меня в покое! Я не могу больше! Я не могу больше так жить! — завопил отчаянно Чонгук и бился головой об стекло. — Чонгук, блин! — Пак схватил Чонгука за руку, но тот с неистовой силой оттолкнул его. — Я хочу сдохнуть!.. Ладонь, что сдерживала руль, соскользнула в сторону, и автомобиль резко свернул с пути, переворачиваясь на дороге несколько раз, пока не приземлился на пустынной, заснеженной дороге. Перед глазами пронеслась вся жизнь, белой пеленой забирая из нее самые счастливые и самые болезненные моменты. Паническая атака, нервный срыв, страх и злоба прекратились в один момент. Будто ничего и не было. Они оставили только изнемогающую от головной боли последние остатки разума. Из капота валил дым, сигналка травила своим отвратительным писком, наседая на больную голову. Шею Чонгука сдавливал ремень, что в последний момент закрепил его тело и вжимал в кресло. Он против своей воли разлепил глаза и столкнулся с раскрывшейся подушкой безопасности, что заполнила собою воловину водительского сидения. Но никто за ним не сидел. Потерев виски, Чонгук почувствовал что-то влажное. Кровь текла из головы и его ушей. И только он поднял голову, увидел разбитое лобовое стекло, откуда прямо в салон валил снег хлопьями. Чонгук присмотрелся, сопротивляясь боли, вышел из машины, впереди которой лежал симпатичный парень с красными волосами посреди осколков и холодного снега. Укутавшись в куртку, Чон подошел к парню и встормошил его несколько раз, боясь причинить вред. — Господин? Господин, вы меня слышите? Никто не ответил. Волосы молодого господина окрашивались в кроваво-алый цвет, а на красивое, предельно умиротворенное лицо ложился снег, который оставался лежать на коже узорчатыми снежинками. Глаза молодого господина были плотно закрыты. — Господин, с вами все хорошо? Господин? Когда Чонгук понял, что тот ему не ответит, судорожно схватил телефон, который чувствовал в заднем кармане, и стал набирать телефон службы спасения. Через несколько гудков, на линии послышался женский голос. —… Здравствуйте, тут произошла авария, — сказал Чонгук дрожащим голосом, оглядываясь по сторонам. — Где вы находитесь? — переспросила девушка, как всегда соблюдая хладнокровность. — Я-я… Я не знаю. Я на дороге, — Чонгук пытался увидеть хоть что-нибудь возле себя, но сталкивался лишь с пустой дорогой, на которой то и дело проезжали машины и стремительно удалялись вдаль. — Хорошо, мы отследим ваше местоположение по номеру, — сократила время девушка, переходя к главному. — Есть пострадавшие? — Да, здесь один господин. Он не отвечает и лежит. — Серьезная травма? — Н-не знаю, — Чонгук продолжал смотреть на красивого парня и как будто не видел образовавшейся под его головой лужи крови. — Молодой человек, с вами все хорошо? Чонгук помолчал некоторое время, пытаясь понять, что вообще происходит. Он не понимал, откуда он, где о находится и кто он такой. Перед глазами маячили воспоминания, которые Чонгук не признавал своими. Кто все эти люди, что его окружали? У него хотя бы что-то свое есть? — Молодой человек? — повторяла девушка, наседая на потерянного Чонгука. — Я не знаю… Чонгук опустил руку, выронив телефон, и опустошенным взглядом посмотрел на мирно спящего господина. Не думая над тем, зачем он это делает, Чонгук поднял потяжелевшее тело и пошел вдоль магистрали, держа у себя на плечах бесспорно красивого и неизвестного ему парня, преодолевая головную боль, падающий снег и сигналы проезжающих мимо автомобилей.***
Тэхён выслушал до конца историю Чонгука, начиная с вечеринки, о которой Чон помнил ровным счетом ничего, и заканчивая больницей, куда Чонгук пришел с неизвестным парнем. И после того случая Чонгук, по его словам, больше не приходил в академию, так как не помнил, что учится в ней. Ким кивнул головой, оценивая все услышанное. Теперь все встало на свои места. — Так ты был на той вечеринке. — Скорее всего, да. Я тогда напился, совсем не помню, что там происходило, — Чонгук действительно не помнил. И решил свою травму отнести к алкогольному опьянению. — Это ты был с Чимином, — озвучил Тэхён мысль, сопоставив все факты. — А я-то думаю, откуда я тебя знаю… — Что? Ты про… Кого? — Друг, с которым ты общался в академии, разве его не Пак Чимин зовут? — Тэхён напирал. Он уже стоял возле кровати и озлобленно смотрел на младшего, который давил из себя глупенького. Но он и правда не понимал, что Чонгук отвечал ему по совести. — Я же сказал, что не помню его имени. И вообще не знаю, где он сейчас. У меня ни одного номера не сохранилось. — Это как? — Когда меня нашли на дороге, то у меня ничего с собой не было. Только кошелек. Я где-то потерял телефон по пути, — признался Чонгук, отлично помнив ту дорогу, как он нес на своих плечах найденного человека. — Пак Чимин. Звезда академии, лучший студент, он был низкого роста, но у него было красивое лицо. И волосы он красил всегда в огненно рыжие цвета. Если ты учился в моей академии, то ты должен знать этого человека, — Тэхён смотрел грозно, будто бы уже пытался напасть на Чонгука. — Чимин, Чимин… Чимин-хен? — ломал голову Чонгук, пытаясь вспомнить хоть что-то. Утраченные годы и попытки забыться в этом мире сыграли с ним злую шутку. И теперь, если Чонгук и мог вспомнить все пару лет назад, то сейчас у него это выходило с трудом. — Пак Чимин. Звезда академии, лучший студент академии был найден на руках у парня, потерявшего сознание, прямо на магистрале у девятого шоссе. Его кровь также по медэкспертизе совпадала со следами, что были и в машине, которая принадлежала другому студенту, — говорил заученный текст Тэхён, а его глаза наливались кровью от перенапряжения. — Как установили врачи, Пак Чимин погиб на месте происшествия, но отчаянный мальчик продолжал его нести на своей спине, игнорируя все действия спасательной группы. Чонгук слушал все эти слова, что произносил Тэхён без единой запинки, словно в первый раз. И пугало его то, что он также шел много лет назад по дороге и нес за собой того красивого молодого господина. Он не мог поверить, что тот парень, оказывается, был уже мертв… — Чон Чонгук, это ты был с Пак Чимином в день аварии? — спросил Тэхён в лоб, не спуская с Чонгука глаз. Он был зол как никогда. Все это время Тэхён пытался найти того парня, с которым Чимин отправился в супермаркет. Он ведь даже не знал, что Чимин кого-то взял с собой. Но полиция сказала, что они потеряли данные о парне, который был на месте ДТП. Тот таинственный мальчик просто исчез. Помимо того, что тот потерял память, у него не было даже документов с собой, чтобы установить данные его личности. А после всего этого он и вовсе ушел из госпиталя под утро. И никто не мог найти его. Тэхён мучился, страдал все эти годы. Винил себя, что это он вовремя не остановил Чимина и все произошло так плачевно. Но он не думал, что ключевым звеном в этой истории играл именно Чон Чонгук, который неожиданно свалился на их головы. И по вине которого происходит все больше и больше совпадений. Сомнений тут не было. — Отвечай, когда с тобой говорят! — Тэхён отвесил хлесткую пощечину младшему, повалив его на кровать. Он не хотел вновь поднимать на него руку, но молчание Чонгука раздражало ни на шутку. — Я не знаю! Не знаю я, — завыл Чонгук, начиная реветь. — Это ты был с Чимином в день аварии? — Тэхён схватил Чонгука за волосы и приподнял его перед собой, холодным голосом приговаривая к самой худшей смерти, — терзанию совести. — Я не знаю, кто такой Чимин, — ответил слезно Чон, цеплялся за руки Тэ, прося его перестать это делать. — Ты лжешь! — Тэхён наконец отпустил Чонгука, грубо бросив на постель, а сам сделал несколько кругов по комнате, приводя в порядок мысли. Нельзя просто бить Чонгука, это неправильно, это бесчеловечно. У Чонгука проблемы, и у Тэхёна, скорее всего, тоже. Надо решить все это по-другому, пока Тэхён снова не наворотил бед, а потом возненавидит себя еще больше. Тэхён собрался. Содрал с себя домашнюю одежду, которую они успели надеть за последние конфликты, и подобрался к Чонгуку, перевернув его на живот. Тот даже не сопротивлялся, а покорно принимал то, какая расправа ему уготовлена. Ким стальной хваткой вцепился в шею Чонгука, приковав к постели, и дал ему последний шанс. — Я не хочу делать тебе больно, Чонгук. Либо ты говоришь мне правду и во всем сознаешься, либо я не знаю, что с тобой сделаю. — Я… Я-я сказал тебя правду, хен. Я не помню, кто такой Чимин. И если это был Чимин, то я не знаю эт!.. — Чонгук воскликнул на последнем слове в тот момент, когда Тэ порвал на нем его же штаны, открывая голые ягодицы. Его сфинктер сжимался от страха, а ноги дрожали в безысходности. Но Чонгук не сдавался, не убегал. Он отвечал за свои слова так, насколько позволяло его психическое здоровье. — Хорошо, тогда я задам другой вопрос. Зачем ты сел в машину? — Я не помню. Тэхён ухватился за бедра младшего и без растяжки толкнулся головкой в неразработанный анус, впиваясь ногтями в молочную кожу. Он отодвинул футболку к самой голове Чонгука, открывая вид на его мускулистую спину, от переносимой боли которая напрягала свои сухие мышцы. Чонгук же свернул одеяло под собой, сжимая кулаки до побеления костяшек. Еще не так больно, как может быть. Но он старается не думать о том, что будет дальше, если продолжит быть искренним с Тэ. — О чем ты разговаривал с тем парнем в машине? — Я… я н-не помню, — заикаясь ответил Чонгук, не зная других слов. Не может он выдумывать больше, не получится больше сочинять то, чего он действительно не помнит. Тэхён насильно пропихнул головку целиком, содрогаясь от узости младшего. Без смазки его дырочка совсем не принимала член Тэхёна, из-за чего проникновение было болезненным и проблематичным даже для самого Тэхёна. У младшего звезды из глаз посыпались. Тэхён уже один раз надругался над его телом, но теперь все происходило по-другому. Сейчас Тэхён был очень зол. И он наказывал Чонгука, заставляя его кричать от боли. — Почему произошла авария? — спросил снова Тэхён, ожидая тот же самый ответ, не надеясь на что-то новое. И он его получил. — Я-я, я, я… Н-не-не! — всхлипнул Чонгук, глотая соленые слезы. — Не пом-мню. Сжав от дискомфорта зубы, Тэхён вошел на всю длину, стараясь игнорировать резкое движение Чонгука, как тот чуть не подпрыгнул на постели. А парнишка продолжал стучать зубами, заливаясь отчаянными слезами, и хватал одеяло длинными пальцами, ощущая дрожь во всем теле. Слишком больно, слишком невыносимо. Казалось, что Тэхён режет его наживую, сдирает с него мясо и безжалостно рвет на куски. Но он не кололся. Ким склонился над кричащим Чонгуком, вжал его голову в матрас и проговорил в самое ухо слова, которые от себя никогда не хотел услышать: — Я буду трахать тебя, пока не сознаешься во всем. Так и начались самые долгие страдания Чонгука. Он думал, что после потери памяти ничего хуже быть не может, что работа в агентстве принесет ему множество проблем и жизнь его никогда не наладится. Как же он ошибался. Самый страшный был здесь не Ким Тэхён, который яростно вдалбливался в его тело, а разум Чонгука, которая отказывала работать. Сам Чонгук боялся себя, боялся своего прошлого, настоящего и будущего. Он не помнил, где его родители, куда подевалась его тетя и каким образом он поступил в академию, если все это время у него не было денег. И что же произошло с Намджуном, который так сильно помог ему и вытащил из всей этой грязи и который так четко отпечатался в его сознании. И почему Намджун не связался с ним за все эти пять лет, что Чонгук скитался. Ответ лежал на поверхности, но Чонгук не видел его. Не видел, пока Тэхён особо сильно не толкнулся в него, разрушив все его барьеры, выбивая из него все живое и мертвое. Чонгук словил очередную паническую атаку, из-за которой начал кричать все громче и отчаяннее, зарываясь под одеяло. Он хотел спрятаться, уйти, сбежать ото всех и, самое главное, от самого себя. Чонгук не хотел принимать снова все то, от чего он так старательно убегал. Заметив что-то неладное и порядком успокоившись, Тэхён выпустил Чонгука, и тот как маленькая собачонка залез на кровать и спрятался под одеялом целиком. Были видны только его прелестные пяточки. Посмотрев на дрожащий и воющий комочек из одеяла, Тэ предельно осторожно приподнял угол одеяла, как под ним потерянный мальчишка держал себя за плечи и ворочался из стороны в сторону. У Тэхёна все внутри потяжелело. Знал ведь, что нельзя так поступать с Чонгуком. Они и так всю ночь потратили на эти выяснения отношений и прошлое Чонгука, а Тэхён решил под конец совсем раздавить младшего, абсолютно нестабильного человека. Дотронулся до его плеча, чтобы повернуть к себе, но Чонгук с опаской обернулся на него и посмотрел таким диким, животным взглядом, что Тэ одернул руку. Чонгука было не узнать. Его всегда предельно мягкое ожесточилось, все мускулы тела были напряжены, он неистово дрожал, а из глаз градом лились слезы. Тэхён впервые боялся Чонгука. Он не просто плакал, он растягивал рот в безумной улыбке, смотря рассеянным взглядом куда-то в пустоту, отчего становился еще страшнее. — Это я, Тэхён. Это я всех убил, — Чонгук истерично усмехнулся, вытягиваясь на постели от ужасной усталости и боли, что охватили его тело разом. Тэхён приложил ладонь к его лбу, смахивая растрепанные волосы. У Чонгука был жар. И он выдохнул так тихо, так обреченно, будто больше ничего изменить нельзя. — Я злой. Тэхён не считал Чонгука злым и он так и сказал это, но тот его уже не слышал. Красивый Чонгук лежал на свернутых простынях, тихо плакал и шепотом говорил, какой он злой. А Тэхён оставил сообщение Хосоку и устроился позади Чонгука, накрыв того одеялом. Он вместе с ним ловил его дрожь по всему телу, смаргивал слезы и считал себя таким же злым, как и Чонгук. Тэхён окончательно сломал Чонгука, и ему не хотелось думать, что сделал это навсегда. Каждый виноват по-своему, но никто низ них не заслужил той участи, через которую им пришлось пройти. Чонгук ведь имел право не узнавать свое прошлое целиком, как и Тэхён жить в неведении, что же на самом деле произошло с его первой любовью. Но Тэхён не смог об этом забыть. Потому что, когда стало известно, что Чимин мертв, Тэхён разбирал вещи в их квартире, чтобы отдать родственникам. И в одном из его ящиков он нашел маленькую коробочку с обручальным кольцом. Это и должно было стать его сюрпризом в ту роковую ночь. Смерть двух близких людей за одну ночь — Тэхён не должен был такое пережить. Перестал дрожать Чонгук только тогда, когда им завладел сон. Никогда он так спокойно не спал, ведь его больше не мучали кошмары, он не просыпался каждые два часа и не задыхался от того, что ему приходилось видеть. Весь разум прояснился, и все тревоги отступили, как будто их и не было. У Чонгука по-прежнему были провалы в памяти, но теперь он вспомнил основные события, которые когда-то давно его мозг решил забыть. И в момент серьезной эмоциональной встряски он смог увидеть то, что мозг упорно от него скрывал. Именно поэтому он так и делал. Чтобы не ранить доброе сердце Чонгука. Доброе и очень хрупкое. Хосок приехал только к вечеру того же дня. Пока Чонгук мирно сопел в спальне, Тэхён решил встретить своего некровного родственника и поговорить обо всем. Для Чона не было лучшего подарка, чем снова видеть Тэхёна. Он любил его, всегда любил, просто порою забывал об этом, когда ходил налево. Приготовленный Тэхёном кофе бодрил сознание Хосока и тем, что он был сделан исключительно для него. Мужчина наслаждался горячим напитком и не мог оторвать взгляд от домашнего, замученного Тэхёна. В последний раз он так выглядел, когда они еще пару лет назад всю ночь проводили вдвоем. Чон поставил кружку на стол, скрестил руки на груди и лукаво улыбнулся. — Ты всю ночь не спал? Вид у тебя не очень. — Да, я совсем не спал, — Тэхён не видел смысла по старому сценарию пререкаться с Хосоком и говорил все, как есть. — Мы с Чонгуком… поссорились. — И вы так ссорились или мирились? — Хосок хоть и чувствовал что-то плохое, но старался держать позитивный настрой. — Нет, мы ссорились. Тяжелая ночь, Хосок. Мы выясняли отношения, старые раны и прочую херню, — высказался Тэхён, хлебая воду прямо из кувшина, который уготовил лично для себя. Он был вымотан эмоционально. — М-м-м, — удовлетворительно промычал Хосок, сделав очередной глоток кофе, — и что же вы выяснили. — Я спросил Чонгука об академии, — начал Тэхён осторожно, сгибаясь над столом. — Представляешь, все это время между нами стоял всего один человек. — Твой покойный жених? — Да, мой Чимини. Мне казалось, что смогу жить дальше, когда встречался с тобой. А когда произошла вся история с Чонгуком, я действительно поверил, что прошлое больше не коснется меня. Только стало казаться, что все налаживается. Но… — Тэхён сделал глубокий вздох и пожал плечами. — Оказывается, прошлое всегда было рядом со мной. Ты всегда напоминал мне мать, а Чонгук — Чимина. А я-то думал, почти все образы Чонгука на фотосессиях напоминали мне Чимина. А все потому, что Чонгук был влюблен в Чиму, а тот помогал ему по учебе, вот он и скопировал его. — Ого… Так если Чонгук знал Чимина, то он, получается, и тебя должен был знать. — Если бы это было так… — Тэхён стучал пальцами по столу, отстукивая надоевшую мелодию. — Честно, я иногда не понимаю его. Чонгуку двадцать четыре, он взрослый человек, должен ведь уже понять, чего хочет от жизни. А он говорит несусветные глупости, словно ребенок. — Какие именно? — Хосок вскинул бровью. — Трудно объяснить. Ему говоришь, не надевать обтягивающие джинсы, потому что все будут пялиться на его зад, а он: «Хён, мне же будут в лицо смотреть, а если что, я сяду на стул», — Тэ саркастически помотал головой, дескать, что с него взять. — Он просто наивен, Тэ. Это неплохо, просто Чонгук мыслит немного иначе, чем мы с тобой. — Но он не тупой, Хосок. Я заказал еду домой, и когда Чонгук нашел в пакетах содовую, он мне доказывал, что нельзя брать такую, потому что в ней много эмульгаторов и бензоат натрия. Хосок, я на отлично учился, но я нихуя не знаю, что такой бензоат натрия. А стоило мне спросить, откуда он все это узнал, тот просто глупо улыбнулся. Сказал, что с тетей-химичкой и не такому научишься. Я уверен, что он и тринитротолуол изготовить может, — положив руку на сердце, произнес младший в изумлении. — И он хорошо в истории моды разбирается. — Да! Да, вот именно! — найдя поддержку в своем дяде, воскликнул Ким. — Почему-то он притворяется глупым и неуклюжим. И я не могу понять, зачем он это делает. Неужели быть таким вот глупеньким выгодно для него? — Я думаю, что таким образом он упрощает себя жизнь, вот и все, — подытожил Чон, поджав губы. — Намного легче притвориться дурачком, чем нести на себе груз ответственности умного человека. Они замолчали, обдумывая сказанное Хосоком. Чонгук занял удобную позицию, это вполне очевидно. Однако о постравматическом шоке он не врал, Тэхён сам в этом убедился. И все же, где маска дурачка, а где Чонгук настоящий! Тэхён должен был уже различать два состояния Чонгука, но, к сожалению, он слишком мало его знает, чтобы быть способным это делать. — А что насчет меня? — прервал неожиданно тишину Хосок, обратив на себя внимание младшего. — Почему я тебе напоминаю мать? — Что бы ни происходило, вы оба всегда были радостными, — сознался Тэхён, потирая лоб. — Мог происходить полнейший пиздец, а вы шутили об этом. — Да… Она была такой, — сказал Хосок влюбленным голосом, сожалея о великой утрате для их семьи. — Ты ведь любил ее, — для Тэхёна это новостью не было. Дядя Хосок всегда был добр к его матери, но утратившая свою былую силу любовь дяди была чересчур очевидной, когда тот приезжал и заваливал подарками их семью, когда звонил по домашнему телефону и просил отдать трубку маме, когда маленький Тэ смотрел мамин альбом и замечал, каким взглядом дядя Хосок смотрел на его мать в молодости. Однажды он назвал его своим папой. Смеху было тогда… — Да, я был влюблен в нее, — не скрывал Хосок, присасываясь к кружке с кофе. — Но ты не успел признаться ей в любви, потому что она уже была беременна мною. — Да, я не успел, — вновь согласился Хосок. Они об этом много раз говорили, но Тэхён опять вспомнил свою мать, к которой так же сильно был привязан, как и его некровный дядя Хосок. — Ты ненавидел меня за это? — Не-а, — улыбнулся Хосок, заглядывая в подаренные матерью глаза Тэхёна, — я обожал играться с тобой. — Это очень странно звучит, — сморщился младший, отворачиваясь от Чона. — Не более странно, чем я напоминаю тебе Сору. — Один-один, — недовольно высказался Тэхён, стараясь не смотреть в сторону лыбящегося Хосока. Тот мирно пил свой кофе, двигал ногой под столом и любовался красивым профилем младшего. Он был невероятно красивым, и красотой его наделила мама. Сестра его тоже была не менее красивой, но она не была так похожа на Сору, как Тэхён. Хоть Тэхён и похолоднел за все эти годы, но он до сих пор умеет наслаждаться жизнью так же радостно, как это умела делать его мать. — Тэхён, — позвал его Хосок, и младший повернулся на мужской, бархатный голос. — Я все еще люблю тебя. Услышав слова признания, Тэхён не усомнился в их искренности. Он верил Хосоку, он доверял ему и даже любил его. Однако было на счету Чона то, что Тэхён не мог простить спустя столько лет их совместной жизни. — Хосок, ты сказал, что больше не любишь меня. Чон поджал губы и уронил голову, смиряясь с тем фактом, что он действительно произносил эти слова. Как же он ошибался, как он был не прав, ведь он любит Тэхёна. Всем сердцем! И сморозил такую глупость, когда ему казалось, что их былая страсть угасла. Даже если она угасла, то любовь никуда не пропадала. И Тэхён прощал множество его прегрешений: бесконечные пьянки, азартные игры, разногласия на работе, измены… — Прости, Хосок, я не могу простить такого предательства, — произнес Тэхён важные для него вещи. — Твоему члену все равно, с кем трахаться. Но сердцу — нет. — Сколько мне нужно извиниться, чтобы ты понял, что я совершил ошибку? — Нисколько, Хосок. Ты действительно совершил ошибку, но я натерпелся. Я больше не хочу сидеть дома неделями и ждать тебя, веря в твою непостоянную любовь, — Тэхён поднялся со стола, подходя к столешнице с раковиной. — Все, я не хочу это обсуждать. — То есть, ты хочешь сказать, чтобы я исчез из твоей жизни? Тэхён опустил руки над раковиной, не оборачиваясь в сторону мужчины. Теперь и он будет его мучить, Чонгука и так хватило будь здоров. — Я не хочу, чтобы ты уходил, — Тэхён повернулся на сто восемьдесят и оперся поясницей об столешницу, смотря на старшего предельно серьезно. — После всего, что случилось, мне вряд ли удастся забыть все и встречаться с тобой дальше, понимаешь? — Ясно… — Тем более, — Тэхён посмотрел в окно, встречая очередной закат над городом-миллионником, — со мной сейчас Чонгук. Я думал, что он поможет нам во всем разобраться, но наш союз только все ухудшил. — Думаешь? Мне казалось, всех все устраивает. — Хосок, таким образом ты хотел просто подобраться ко мне ближе, я же удерживал Чонгука, чтобы он к тебе не слинял. — А Чонгук? Ты и за него будешь говорить, как за меня? — Хосок поднялся со стула и прошел к Тэхёну, вставая вплотную. Он смотрел ему прямо в глаза, тем самым пытался пристыдить. Но Тэхён снова надел на лицо маску камня и не поддавался уловкам старшего, которые он уже знал наизусть. — Я не знаю, что на уме у Чонгука. Это все он заварил. Чего он пытался добиться, я без понятия, — сквозь зубы прошипел Тэхён, практически прикасаясь с губами мужчины. Тот положил руки по обе стороны от его талии, опираясь о раковину позади, и смотрел влюбленными глазами, обжигал своего мальчика легкой улыбкой. Однако Тэ уже давно был не его. Мальчик повзрослел, стал полноценной личностью и больше не желал повиноваться чужой воле. Ранее Тэхён нуждался в поддержке, нуждался в отношениях, которые были между ними, и он этого не отрицает. Любит он Хосока, благодарен ему за все. Тэхёну двадцать шесть, теперь он в этом не нуждается. Сейчас теперь его очередь стать опорой для другого человека. И этим человеком неожиданно оказался Чонгук. — Ты же знаешь, что я не смогу находиться рядом с тобой, понимая, что мне нельзя прикоснуться к тебе, — выдавив мучительную улыбку, печально сказал Хосок. Он старался улыбаться, но ему было невесело. Терять на глазах последнее, что осталось у него от сестры, невероятно больно. — Я знаю, — облизнув собственные губы, Тэхён смотрел на старшего и, казалось, даже не моргал. Почти не дышал. — Поэтому и говорю, что мы больше не сможем быть вместе. Исход для них двоих слишком очевиден. Хосок не меняется. Из раза в раз. Даже после того, как они окончательно разошлись, Тэхён неоднократно приходил к Хосоку за личной выгодой — снять стресс в безудержном сексе с Хосоком, каким он всегда был. Но у него таилась маленькая надежда, что Чон исправится. Он признавал свою правоту, извинялся за тот случай, который стал роковым для Тэхёна. Но после снова изменял. Прежде всего самому себе. Да и с появлением Чонгука Хосок еще больше погряз в этом лицемерии. Он как будто сам не понимал, чего хочет. Хосок приблизился к Тэхёну настолько близко, что их лбы соприкоснулись, и от переживаемых чувств выдыхал горячий воздух на красивые губы Тэхёна, смотря вниз, как между ними оставались жалкие сантиметры. А казалось, что их разделяли целые километры. — Позволь мне в последний раз почувствовать тебя, — говорил в исступлении Чон, искушаемый прекрасным и невозмутимым видом Тэхёна. — Я позвал тебя, чтобы ты попрощался с Чонгуком, — ответил стойко Тэхён, не ведясь на пройденные уловки старшего. Ему даже не хотелось поцеловать его на прощание, не то что спать с ним. После томительной ночи с Чонгуком Тэхён понял, что не сможет тащить на себе двоих. Причем людей, у которых явные проблемы с анализом своих поступков. Поэтому окончательно принял решение, что будет тянуть только одного. Хосок в отчаянии уронил свою голову, смирившись с решением племянника. Они оба взрослые люди, Хосок старше на восемнадцать лет. Им действительно пора остановиться, пока они не свели друг друга с ума. Чон отстранился от младшего и спросил, где Чонгук. Он знает, что их новоиспеченная модель поживает в опочивальне Ким Тэхёна, но этот вопрос был необходим, чтобы как-то сменить тему их порядком затянувшегося разговора. Тэхён со сложенными на груди руками провел Хосока в спальню, пропуская вперед. Хосоку не хотелось «прощаться» с Чонгуком только лишь потому, что так сказал Тэхён. Однако он видел в этом возможность в последний раз побыть рядом с Тэ, поэтому он не мог просто развернуться и уйти. Тэхёну пришлось будить Чонгука, так как тот и пальцем не пошевелил от присутствия посторонних в комнате. Чонгука в целом трудно разбудить, но спустя некоторое время проснулся и сонными, опухшими глазами недовольно посмотрел на Тэхёна, а затем уставился на Хосока, что неожиданно появился в их квартире. — Как ты себя чувствуешь, Гуки? — спросил Тэхён, бережно погладив младшего по голове. — Х-хорошо, — слегка опешив, Чонгук обратился к Тэхёну, что был с ним так обходителен и нежен. — Тебе было сегодня тяжело, — Ким запустил пальцы в непослушные волосы Чонгука, притянув к себе за голову. — Позволь нам помочь тебе, — и с нежностью поцеловал его. Чонгук не сопротивлялся, однако он не до конца понимал, с чего Тэхён и Хосок внезапно решили заняться сексом. Они не делали этого втроем уже долгое время. И здесь крылась личная причина Тэхёна. Он не хотел, чтобы Хосок приближался к нему. И к Чонгуку особенно. Чонгук таял на глазах. Поцелуи Тэхёна разжигали в нем огонь, захвативший его изнутри. Он заставлял подставляться под старшего еще ближе, льнуть к нему и отзываться на нежные ласки неровными вздохами. Чонгук был прекрасен в руках Тэхёна. Они оба были чересчур красивыми. В домашней одежде, уставшие они предавались грешным утехам, руками исследовали тела друг друга, пока в томительном поцелуе между ними плавились жалкие сантиметры. Хосок вожделенно наблюдал за ними, не смея пошевелиться, настолько младшие завораживающе ласкали друг друга. Это не могло не возбуждать. Как вмешиваться в чужую личную жизнь, как вторгаться во что-то интимное, запретное. Чон уже чувствовал себя чужим. Медленно, но верно он отстранялся от них все дальше и дальше. Тэхён плавно перешел на шею Чонгука, покусывая тонкую кожу. И Чонгук затуманенным взглядом обратился к Хосоку, призывая его присоединиться. Манил своей покорностью перед Тэхёном, своим невинным видом и готовностью сделать все, что Хосок только пожелает. Он готов, он здесь и сейчас. Однако Чонгук даже не догадывался, что все это происходит в последний раз. И что Хосок смотрел на него с неподдельной тоской. С распростертыми руками Чонгук принял Хосока в свои объятия, потянулся к нему за поцелуем, пока Тэхён ласкал его у загривка, он продолжал виснуть на Хосоке, вгрызаясь в тонкие губы жадно и лениво. Чон старался сосредоточиться именно на Чонгуке, избегая взглядов с Тэхёном. Не хотел напороться на злые, недовольные глаза своего любимого мальчика. В нем было столько жестокости, ненависти и ревности, что очень печалило Хосока. Это был не тот Тэхён, которого Хосок полюбил. Но даже с таким ему хотелось быть рядом. Тэ кидал на него презрительные взгляды, как бы говоря, что он за ним следит. «Даже не вздумай ему сделать больно», — говорили эти лисьи глаза, выглядывающие из-под полуприкрытых век. Одно неверное движение, и дикий зверь, что скрывается за ними, тут же сорвется. И он не будет щадить, больше не будет. Одежда поддавалась чужому напору. Уже нагой Чонгук жадно цеплялся за штаны Хосока, сдирая их к коленям, на которых стоял мужчина перед ним. Тэхён не запрещал Чонгуку так своевольничать, ему приносило удовольствие наблюдать за тем, как Хосок не может пошевелиться под его разрушительным взглядом, как он боится притронуться к такому манящему и сексуальному Чонгуку, что уже трется лицом об его член. Младший встал на четвереньки между двумя мужчинами, оттопырив зад к Тэ, сам наклонился к мошонке Чона. Его горячие губы обхватывали ствол, всасывающими движениями он целовал член, мастерски орудуя языком. Все это сводило с ума Хосока. От того, насколько горяч был Чонгук. И он даже не мог нажать на его голову, чтобы тот взял глубже. Чонгук умел глубоко вбирать в себе член, но никогда его отвлекал Тэхён, ласкающий его позади. Ким до красных пятен сжимал его ягодицы, с силой разводил их в стороны и крупными мазками языка вылизывал его дырочку. Таким образом, он заглаживал вину за прошлую ночь, будучи очень чутким по отношению к нему. Ему горестно, что мог так жестоко обращаться с Чонгуком. Кроме того, Чонгук не осуждает его за это, ни разу не презирал за все проступки, совершенные хёном. И милосердие Чонгука еще больше разрушало Тэхёна. Чонгук самозабвенно двигался навстречу Тэхёну, прогибался в спине так изящно, будто сейчас сломается, и подобно ручному зверьку ластился об мошонку Хосока, не в состоянии его взять в рот. Ведь Тэхён так приятно касался его там, языком проникал вглубь ануса, с нежностью растягивая податливые стеночки. Он впервые был так обходителен с Чонгуком, ранее Тэхён брезговал. Ким расположился на кровати, притягивая к себе Чонгука так, что тот уже сидел на его бедрах спиной к Хосоку. Красивый, подтянутый младший великолепно смотрелся на члене Тэхёна, который скользил своим достоинством между белоснежными ягодицами. Они были такими молодыми, в то же время взрослыми и рассудительными. И уже знали, чего хотят. Хосоку оставалось лишь завидовать их цветущей вовсю юности. Могли любить свободно, находиться в этой запретной близости и доводить друг друга до исступления, наслаждаясь зрелищем. Руки Тэхёна обхватывали тонкую талию младшего, сжимая бока и насаживая его на свой член, а Чонгук… Он плавно двигался. Слегка привставал и опускался с такой медлительностью, будто растягивал это удовольствие на двоих. Тэ явно не устраивала нерасторопность Гука. Его пальцы беспощадно сдавливали Чонгука, расслабленно изгибающегося. Несмотря на царившую в спальне атмосферу, Хосок положил свои ладони поверх рук Тэхёна, приблизившись к Чонгуку сзади, и из-за спины посмотрел на него. Такой жест смутил Тэ, но не оттолкнул. Не ожидая того, Хосок почувствовал, как их пальцы переплетаются, и они уже вместе придерживали Гука за талию. И Тэхён больше не смотрел на своего родственника полным ненависти взглядом. Теперь его взгляд был мягким, нежным, лишенным всякого злого умысла. Это то, что Хосок хочет запечатлеть навсегда. Не заметив искры между мужчинами, Чонгук без промедления опускался на член Тэхёна, чувствовал позади себя жар, исходящий от Хосока, и растворялся в этих ощущениях. Он словно находился между двух огней, что плавили, сжигали его со всех сторон, отрезая любые пути к отступлению. И ему безумно нравилось это чувство. Хосок ласкал его аккуратный член со спины, заключив в кольцо из пальцев, и терпел. Он не был груб, как это было раньше. Словно прочитав мысли старшего, Чонгук сам потянулся к нему, обвил его шею и опустился на широкую грудь. Горячий шепот Гука прямо в губы спутывал все разумные мысли Хосока, проникал под кожу, взъерошивая волосы на теле от поднявшихся мурашек. — Войди в меня, пожалуйста, — Чонгук развратно улыбнулся, закатывая глаза. Слегка нагнув Чонгука вперед, Хосок коснулся растянутого ануса, плотно обхватывающего член Тэхёна, и протолкнул один палец, выбивая из груди Чонгука судорожный вздох. Разумеется, это было больно, но Чонгуку хотелось вновь испытать эту грубость Хосока, его неподдельную жесткость. В целом, Гук испытывал необходимую жажду расправы за то, что случилось с ним в прошлом. Не мог себя простить, его должны наказать. Хосок особо не церемонился с растяжкой. Погружал пальцы, оттягивал их в стороны, массируя вместе с этим и член Тэхёна. И когда он стал вводить в анус головку, его зубы сильно сжались от ощутимого дискомфорта. Горячие стенки слишком плотно обхватывали их эрекции. Тэхён понял, что Хосок намеревался сделать, когда тот грубо проталкивал пальцы, не жалея Тэхёна под Чонгуком. А сейчас и вовсе своим проникновением сдавливал его изнутри. Когда же Хосок полностью вошел, Чонгук повалился на Тэхёна, до скрежета зубов сдерживал неоднозначные стоны, загорающиеся внутри него ярким пламенем. Больно до такой степени, что из глаз лились горячие слезы прямо на лицо Тэхёну, который удивленно смотрел на печально улыбающегося младшего. Его искусанные губы прошептали безмолвное «прости», прежде чем закрыть глаза и просто получать нездоровое удовольствие от того, что его трахают двое восхитительных мужчин. Сексуальный Ким Тэхён и жесткий Чон Хосок. Пока Хосок двигался внутри него, растягивая тугие стенки и проезжаясь по эрекции Тэхёна, тот сгреб в объятия Чонгука, прижимая к себе плотнее. Чонгук прытко вздрагивал, кусал его за плечо и шептал какие-то глупости, от которых у Тэхёна сердце раскалывалось на мелкие частицы.